Текст книги "Под сенью Дома Блэк... (СИ)"
Автор книги: Елена Керасова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
– Что здесь происходит? – раздался за спиной властный голос.
Рядом с Гермионой встал мужчина. Она не смотрела на него, но... чтобы узнать Люциуса Малфоя, видеть его лицо не обязательно.
– Леди Блэк, я вижу, у вас проблемы? – ледяным тоном осведомился лорд.
– Леди Блэк?! – охнули в толпе.
– Нет, никаких проблем, мистер Малфой, – чуть слышно ответила Гермиона, но в установившейся тишине, каждое ее слово дошло до всех окруживших их. – Мы можем позволить себе подаяние...
Молли задушенно охнула и осела на мостовую, схватившись за сердце.
– Хм-м... А знаете, я присоединюсь к вам, – издевательски протянул Малфой. – Беднякам надо помогать. Держи, парень!
Фред, или Джордж, рефлекторно поймал брошенный ему кошель, а осознав, испуганно выронил себе под ноги. По мостовой покатились золотые галеоны и серебряные сикли...
– А я пожалуй, последую примеру лорда Малфоя! – выкрикнул из толпы какой-то маг и швырнул Уизли несколько монет.
А вслед за ним, каждый счел своим долгом, бросить пару монет...
Толпа так любит свершать правосудие во имя справедливости...
– Идемте, Гермиона, – шепнул Малфой. – Нам пора удалиться...
Гермиона не думала о том, что совсем недавно они дружно объявили друг другу войну. Всего минута, и они заключили безмолвный мир. Гермиона с Малфоем покинули толпу.
Малфой молча проводил ее до Дырявого Котла, но перед входом задержал ее.
– Мы плохо начали, но продолжить можем лучше. Мы... оба были резки. Я надеюсь, что в дальнейшем союз меж нами возможен...
Гермионе было плохо. Слишком плохо, чтобы оценить слова Малфоя правильно. Ей вообще не хотелось думать и оценивать произошедшее. Хотелось выплакаться в одиночестве...
– Извините, я...
Малфой все понял и решил, что пора уходить.
– До встречи... а Уизли свое получили. Ваша месть поистине страшна. Прощайте.
Люциус вежливо склонил голову в прощании и удалился.
Может он был не так уж плох, как ей казалось?
Да, он Пожиратель Смерти и сноб, и жесток, и ядовид, как василиск, но...
Гермиона уже не считала его мерзавцем.
Он просто оказался рядом в нужный миг.
Гермиона вернулась на Гриммо, позабыв о дальнейших покупках. Да и какие покупки, помилуйте? Она ничего не сказала Вальбурге по возвращении. Прошла мимо портрета, поднялась в комнату и долго плакала.
...Глотика из Норы она так и не забрала. Рон, злой, как демон, заявил, что не знает, где он. Мол, убежал куда-то... но она поняла, что это ложь. А еще поняла, что своего рыжика больше не увидит. По глазам Рона поняла...
– И вообще не появляйся здесь больше, ясно?! Что тебе, своей псины не хватает? У него тоже есть шерстка! Ничем не хуже!
Более Гермиона не стала слушать. Влетела пулей в камин, переносясь на Гриммо.
... А еще она слышала голос Гарри там, который успокаивал Джинни, удерживая ее от появления перед ней, Гермионой. И слова, которые он произносил, показали, что виноватой во всем он считает ее...
Вот кончилось все, что связывало ее с Уизли и Гарри Поттером. Детские воспоминания о счастливых днях, о дружбе, о приключениях померкли и окрасились горечью...
Лучше бы их и вовсе не было...
Она пыталась забыться в книгах, в заботах по дому. Благо, Сириуса почти не бывало дома, который разыскивал Ремуса. Но боль не отпускала ее сердце, все сильнее укореняясь в душе. Ее начало тошнить от еды. Часто хотелось плакать. Она не видела довольных глаз Кикимера и Вальбурги. Они-то знали, что слезы и тошнота – следствие совсем иных вещей. Их план начинал исполняться.
И все же состояние Гермионы обеспокоило их. В ее еду стало добавляться по нескольку капелек успокаивающего. Это помогло. Но окончательно девушка пришла в себя после появления на Гриммо Рабастана...
Глава 11
Приглашение на бал пришло через неделю, после объявления о моем полном помиловании. И ровно через два дня после того, как я вернул Рема. Камин просто выплюнул письмо из огня на ковер, мне под ноги.
Этого стоило ожидать, думал я, вертя в руках конверт. Министерству необходимо представить меня обществу, как живое свидетельство ошибок великого и светлого волшебника, бывшего главы Визенгамота. На балу, верно, соберется весь свет прессы и от вспышек колдокамер будет светло, как днем. Министр прилюдно пожмет мне руку и лживо посочувствует, а после пафосно уверит, что виновные понесут наказание... и будет ждать, что я громогласно уверю всех, что не держу зла на Министра, но никогда не прощу Дамблдора.
Да, пожалуй, именно так все и будет.
– Сириус?
За спиной, как всегда вовремя, материализовалась девчонка. То есть, моя жена, по насмешке судьбы.
– Нам прислали приглашение, – "обрадовал" ее я, демонстрируя конверт. – В само Министерство Магии на традиционный бал по случаю празднования Лугнасада. Какой жест с их стороны... Любишь танцевать?
– Вы собираетесь пойти? – невесело спросила она, смотря на меня своими серьезными карими глазами.
– Думаю, стоит почтить их своим вниманием. Сейчас, пока они "переживают" свою вину, можно стребовать с них компенсацию... Опеку над Гарри, к примеру.
– Но у Гарри есть опекуны – его тетя и ее муж, Дурсли, – заметила моя женушка, нахмурившись.
– Они магглы. Если станет выбор между мной и магглами, кого выберут?
Ответ был вполне себе очевиден. Что мне в ней нравится, озвучивать очевидное она не стала. Вместо этого спросила:
– А если... Гарри откажется из-за... Дамблдора?
Я помолчал. Это меня и самого беспокоило. Не было никакой возможности связаться с Гарри. Уизли во главе с Дамблдором легко могли его настроить против меня.
– В таком случае, полагаю, в опеке будет отказано. Но я все равно попытаюсь.
В конце концов, всегда можно просто украсть Гарри.
Этот вариант тоже стоит обдумать.
... Сириус задумчиво смотрел на пляшущий в камине огонь. Он чуть склонил голову, палец рассеянно блуждал по тонким губам, а в темно-синих, сумрачных глазах вспыхивали отсветы от огня в камине. Он стоял перед Гермионой, в полумраке гостиной, такой высокий, такой отстраненный, такой... безнадежно чужой.
Сириус хмыкнул и обратил внимание на стоящую рядом Гермиону.
– Ладно, что толку думать об этом сейчас? Завтра у нас запланирован совместный поход в Косой переулок.
– Что? Мы идем в Косой переулок? – переспросила Гермиона. Кажется, ее не особо обрадовало сказанное. Сириус пожал плечами.
– Именно. Ты, я и Ремус идем за покупками. Нам с тобой нужен праздничный наряд, а Рему нужен новый гардероб. Сама видишь, в чем он ходит.
– Но... – Гермиона смешалась, обрывая себя.
Сириус медленно подошел.
– Ты имеешь что-то против Ремуса? – холодно спросил он, и в его голосе явно звучало предупреждение.
– Нет, что вы! – ее голос дрогнул, и она испуганно чуть отступила назад. – Но ему плохо из-за этого ошейника! Это унизительно! Как вы только могли?! Это отвратительно и мерзко! Просто ужасно!
– Ужасно? – Сириус в яростном порыве схватил ее за руку и встряхнул. – Знаешь, что по-настоящему ужасно?! Он чуть себя не убил!
Глаза Гермионы неверяще расширились.
– Что? – переспросила она.
Сириус отпустил ее, поморщившись. Отошел к камину, подхватив со стола позабытый бокал с виски. Он опустошил его в глоток, отвернувшись от Гермионы.
– Ты слышала. Я за эти десять дней чуть с ума не сошел. И все этот Дамблдор!
Он в ярости швырнул бокал в камин.
– Причем тут...
– Причем?! О, позвольте, я вас просвещу! Знаешь имя Фенрира Сивого?
Гермиона испуганно кивнула.
– Конечно, знаешь. Кто его не знает? Эта тварь отличается своим пристрастием – обращать в полнолуние детишек. Вот и Ремус стал оборотнем благодаря ему. Фенрир настоящий ублюдок, для которого убить легко и просто. Его место в Азкабане, но... он умеет заметать следы. У авроров не получается его засадить. Как это выходит? А кто его знает! Но он на свободе и считается вожаком стаи. Стаи вервольфов. И вот туда, в эту стаю, Дамблдор отправил Рема. Шпионить. Представляешь, что бы сделали с Ремом, окажись он там?
Гермиона отчаянно побледнела. Что бы там не говорила Трелони, что ее душа суха, как страницы книг, она очень ярко могла представить, ЧТО могло произойти с Ремусом.
– Рем изгой среди перевертышей. Для них он что-то вроде калеки, которого из жалости пригрел великий, светлый Дамблдор. И вдруг он приходит в стаю. Интересно, почему? Его бы наизнанку вывернули... его убили бы без всякой жалости. А Рем послушно попёрся прямо в стаю Фенрира. А теперь скажи мне, почему Дамблдор, такой добрый человек, отправил его туда?
– Я не знаю... – оглушенная услышанным, отвечала Гермиона.
– Дамблдор использует всех, а после выкидывает, как ненужный мусор. А Рем... чувствует себя обязанным ему. За его доброту. Вот поэтому я надел на него ошейник. Теперь Дамблдор не сможет его использовать.
– Но ошейник... неужели нельзя было иначе?!
– Может, и можно было. Но только за эти десять дней поисков я чуть с ума не сошел. Да, я перегнул палку. Зато теперь Рем никуда не денется.
– Он обижен на вас.
– Он простит. Рем всегда всех прощает. Я о нем же забочусь.
Девчонка за спиной помолчала.
– Не все можно простить...
Я только равнодушно отвернулся от нее. Что она понимает? Что она знает? Никто не заглядывал дальше, чем за приговор "вервольф". Никто даже не подозревает о истинной сути Луни. Он и сам о ней не знает. Темный принимает свою Тьму, как часть себя, а истинно светлый ее не приемлет никогда. Вот главная причина, из-за которой все вервольфы терпеть не могут Луни. Светлый, которого насильно упаковали в шкуру темной твари. Это настоящее извращение...
Светлые не умеют ненавидеть, не способны даже на обычную сильную злость. Им доступны только самые слабые проявления отрицательных эмоций. И Луни не разозлился на меня. Он как-то потух, замкнулся, а в глазах его стояла такая горечь... что я старался не смотреть ему в глаза. Ничего, это пройдет, говорил я себе.
И все равно, едкое чувство вины медленно отравляло мне душу. Ненавижу это чувство, особенно когда уверен, что был прав.
Вечером того же дня, когда пришло приглашение на министерский бал, я постучался в дверь его комнаты.
– Луни, открой. Это я, Сириус, – в ответ молчание. – Луни!
Дверь беззвучно чуть открылась. Войдя в комнату, я обнаружил Рема, сидящего в кресле у окна. Он не удостоил меня даже взглядом.
– Что тебе? – горько спросил он. – Я не хочу разговаривать. Могу я побыть один?
– Нет. Может, хватит прятаться в комнате?
– Я не прячусь...– тихо отвечает он.
– О, конечно...
– Я просто не хочу тебя видеть, – заканчивает он.
Мне стоит труда не ответить резко на это признание. Встав, я выкладываю перед ним на столе то, что ему всегда нравилось: набор красок, кисти, папку с особым пергаментом. Насколько я помню по нашему детству, он всегда проводил время либо над книжками, либо колдуя кисточками над бумагой. Кажется, на седьмом курсе он даже создал портрет Дамблдора...
– Будь мне наплевать на твои чувства и на твою жизнь, я бы не стоял здесь, – сказал я ему, в свою очередь не смотря на него. – Я бы не стал тебя искать, рыская ночами по всем злачным местам Лондона, рискуя жизнью. Я чуть с ума не сошел, представляя, что с тобой сделает Сивый. Да, я сорвался, нацепив на тебя этот ошейник. И я его не сниму, даже не надейся. Не хочу, чтобы ты умер во славу бредовых идей Дамблдора! Я тебя никуда не отпущу, ясно? Ты любишь рисовать – так рисуй, любишь читать – к твоим услугам библиотека, хочешь – болтай с девчонкой, которая третий день на меня злится из-за тебя. Кстати, у нее глаза на мокром месте уже неделю. Уизли повстречала, которые украли драгоценности ее матери...
– Что?! – вскинулся Луни, сбрасывая с себя холодную отстраненность во время всей моей речи.
– Да-да, ты много пропустил, пока был неизвестно где и прятался в этой комнате. Так что кончай с этим. Я утешать сопливых малолеток...
– Сириус, как ты можешь...
– Могу что?
– Какой же ты...
– Жестокий?
– Черствый, – тихо заканчивает он.
Я пожимаю плечами.
– Для меня есть ты и Гарри, а все остальные меня не интересуют. Если тебя так волнует девчонка, так займись ей сам.
– Она твоя жена...
– Да неужели? А я этого хотел? Или этого хотела она? Мне все равно, что с ней. Сколько раз я должен повторять, что для меня важны только...
– ... только я и Гарри, – обрывает меня Луни, раздраженно передергивая плечами. – Я понял. Можешь не повторяться.
– Вот и отлично, что ты это понял. А теперь давай притворимся, что ссоры не было, что все как прежде?
– Как прежде? – глухо переспросил Луни.
– Именно. Все как прежде... как в детстве. Когда я, и Джей, считали тебя своим младшим братишкой... Старшие же должны заботиться о младших? Должны... я принес тебе краски...
– Сириус...– отчаянно простонал Рем, закрывая лицо ладонями.
Он обреченно сник в кресле, демонстрируя мне всем своим существом полную беспомощность. Глупый, глупый Луни... что же ты сопротивляешься?
Он чуть вздрогнул, когда я склонился над ним, чуть сжав его плечо. Аромат русых волос, схожий с пыльным осенним лесом, щекотал мои ноздри.
– Я хочу заботиться о тебе. Забота... разве это преступление? – прошептал я над ним, чувствуя, как он застывает. – Подумай об этом. Ты нужен мне. Ты никому не нужен так, как мне... и Гарри.
Я выпрямился и хлопнул в ладоши. Тут же явился Кикимер, который тут же ожег меня угрюмым взглядом.
– Принеси в комнату ужин.
– Да, хозяин...– прошипел эльф, и тут же исчез.
– Поешь, Рем. Не стоит пропускать ужин. Завтра мы отправляемся в Косой и ты идешь с нами.
– Зачем? – хрипло спросил он.
– Тебе нужна одежда. И не спорь. Старший заботится о младшем, помнишь?
Рем смотрел на меня так, будто не узнавал... а потом закрыл глаза и обреченно кивнул.
– Вот и славно, Рем... вот и славно...
... Сириус, довольный разговором, покинул комнату Ремуса, даже не подозревая, что творится в душе у Луни.
Безумие... именно этот диагноз, пугающий, вымораживающий душу, жег Ремуса. Сириус стал безумцем в его глазах. Безумцем, от которого хотелось сбежать на край света, но... Ремус не мог этого сделать. Не из-за ошейника. Нет! Всегда можно попытаться самому уйти... из жизни. Но если он уйдет, то Гермиона останется один на один с НИМ. И никого не будет рядом, чтобы отвлечь безумца от нее.
Ремус обреченно понял, что попал в ловушку.
... На следующее утро Сириус, Ремус и Гермиона покинули дом на площади Гриммо. Сириус не желал привлекать к себе внимание, а потому надел безликую серую мантию с капюшоном, что очень напоминала мантию невыразимца. В Косом переулке чары, искажающие истинный облик, долго не держались. Все дело было в защите переулка, под которой долго "жили" лишь чары гламура, но Сириус не мог ими воспользоваться. Он все-таки мужчина, а не красотка-блондинка. Потому он и решил претвориться невыразимцем. К ним лишний раз не подходят. Ибо нафиг, проблем не оберешься...
Месье Лавулье, конкурент и злейший враг мадам Малкин, с последним был всецело согласен. Поэтому, когда в его лавку вошел "невыразимец", сопровождаемый известным месье Люпином (чья болезнь была ему известна) и юной леди, ему стало как-то очень неуютно в его собственной лавке. Какой-то она ему мрачной показалась...
Две его помощницы и племянник-лоботряс, которого он упорно пытался натаскать в своем ремесле, дружно вытаращили на вошедших глаза, дружелюбно и враз оскалившись нервными улыбками.
Ремус аж споткнулся от такого приема.
– Ч-чем м-мо-гу слу-у-жить, господа? – проблеял месье Левулье, смотря на невыразимца.
Кашляющий, отрывистый смех был ему ответом.
– Не волнуйтесь, месье, – весело ответил ему невыразимец, скидывая капюшон с головы, и у месье нервно дернулся глаз. Перед ним стоял сам Сириус Блэк, опасный преступник, которого недавно признали невиновным, и который неожиданно оказался ко всему еще и невыразимцем! – Мы не стребуем с вам ничего, что обычно требуют от вас самые дорогие клиенты.
Последнее было сказано с особым значением.
Самые дорогие клиенты месье приобретали у месье отнюдь не новые наряды. Подработка кое-чем приносила ему не в пример больше денег, нежели официальная деятельность. Коленки месье стали враз слабыми-слабыми... Азкабан встал перед его глазами. Как?! Как невыразимцы прознали?! Как же не хочется во цвете лет...
– Уверен, вы сможете помочь нам, а если мы останемся довольны...
То, как Блэк сделал намек, заставило эмигранта Франции яростно закивать.
– Все что угодно! Все что угодно, господин невыразимец!
Странно, но господин Блэк выразил желание приобрести для своего друга полный гардероб, для своей жены лучшее платье, а для себя самого праздничную мантию для бала в Министерстве... Странность эта, может, и была удивительной, но, если, удовлетворив ее, месье Левулье избежит очевидных неприятностей, то... Он готов отдать все в лавке совершенно бесплатно!
Лавка была временно закрыта для дорогих клиентов. Дабы никто не побеспокоил последних. Месье Левулье со своим племянником и помощницами завертелись вокруг Сириуса, Ремуса и Гермионы. Последние покорно примеряли наряды, а первый комментировал и либо одобрял, либо нет. Гермиона перемерила с дюжину прекрасных платьев, прежде чем Сириус одобрил пышное, великолепное платье аквамаринового цвета, расшитого жемчугом и хрустальными бусинами, что вспыхивали огоньками под лучами солнца. Платье столь шло Гермионе, что Сириус впервые осознал, что Гермиона ему ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нравиться. Очень нравиться.
Возможно, он был не прав, когда уверял, что ему нет дела до нее...
Она выглядела сказочной принцессой.
Сириусу стоило приложить усилия, чтобы подавить возникшее желание... и вернуться к тому, зачем они явились в эту лавку.
Себе он выбрал мантию в тон к платью Гермионы, но более темного, приглушенного цвета. Это не заняло много времени.
Одежда Ремусу была подобрана в течение часа, на протяжении которого тот молча примерял то одно, то другое. Ремус был вынужден постоянно напоминать себе, что с безумцами не спорят и их не провоцируют.
– Прекрасно. Думаю, этого достаточно, – наконец сказал Сириус, прекращая эту пытку. – Сколько мы должны, месье?
– О, ну что вы...
– Сколько?
– Полторы тысячи, сэр...
К удивлению Левулье невыразимец спокойно заплатил требуемое, вызвал домовика, приказав тому переправить покупки домой, а после этого спокойно покинул лавку со своим сопровождением.
– И что это было? – опасливо поинтересовался племянник.
– Удача, – пробормотал его дядя. – Это была удача...
Для месье Левулье этот день был действительно удачен, а вот для Рабастана Лестрейнджа он им не был. Портал-кольцо вышвырнул его прямо посреди площади Гриммо. Неподвижную фигуру, появившуюся из ниоткуда, Сириус Блэк увидел, стоя у окна. Через пару минут он уже стоял рядом с Лестрейнджем. Рабастан был узнан, и по размышлении, переправлен в дом 12.
Глава 12
– Итак, господа... Чем вы меня порадуете?
Молчание, тяжелой пеленой, стоящее в зале, прервал Яксли, решительно вставший с места. Большинство присутствующих на совете почувствовали легкое облегчение. Внимание, в большинстве случаев чреватое неприятностями, было направлено на мужчину.
– Мой лорд, ваши указания были исполнены в точности. Давление на определенных людей привело к тому, что на Дамблдора была развернута настоящая война. Газетчики уничтожили репутацию светлейшего. Ему была выражена нота недоверия со стороны Визенгамота и Верховного Совета Министерства. Дамблдор отстранен от руководства Хогвартсом. Он не имеет права принимать какие-либо решения без одобрения инспектора, назначенного Министерством, некой Долорес Амбридж. Мы убеждены... – бодрый рапорт Яксли был прерван.
– Силенцио, – процедил Лорд вслух, что было ясным показателем его раздражения, и голос Яксли оборвался. Мужчина по инерции пару раз хлопнул губами, подобно рыбе, что вызвало усмешку со стороны Беллатрикс. – Яксли, друг мой, вы действительно полагаете, что я не в курсе неприятностей Дамблдора? Вы, мистер очевидность, лишь тратите наше время.
Яксли замер у своего места, вытянувшись в струну. Рудольфус, сидящий напротив, видел, как разгорается страх в его мутных глазах. В этот раз пустозвон просчитался.
– Сядьте, – короткий приказ и Яксли послушной куклой, стремительно сел.
Мимо стула.
Рудольфус устало закрыл глаза, но безумный, с истеричными нотками, смех жены, демонстративно поигрывающей палочкой, ввинчивался в уши. Увы, если он расплатился с Азкабаном здоровьем, то она утратила разум.
Лорд коротко взглянул на Беллу, уголок безгубого рта, раздраженно дернулся.
– Довольно.
Белла замолчала, подобострастно смотря на повелителя. Яксли, с покрасневшими скулами, занял свое место рядом со Снейпом. Лорд вновь обвел всех мрачным взглядом.
– Кто попробует еще раз?
Молчание.
Никто не желал вызвать очередную волну недовольства. Вторым часто везло хуже первых.
– Малфой! – коротко и яростно, сказал Лорд.
Люциус с достоинством стал, распрямив плечи.
– Мой Лорд, я вычислил дом Гарри Поттера.
Все ошеломленно несколько секунд переваривали известие, а потом многие стали переглядываться с соседями, а Беллатрикс взвыла:
– И ты! Ты так спокойно говоришь об этом!? Почему мальчишка не здесь?!
– Уверен, у Люциуса есть объяснение... Не так ли? – тихо произнес Лорд, но его слова услышали все. Лишь самоубийцы могут позволить себе не слышать Того-Кого-Нельзя-Называть.
– Я помню ваши указания, – учтиво и вкладчиво отвечал Малфой, даже бровью не поведший в сторону шипящей Беллы. – Не трогать мальчишку до выяснения всех обстоятельств. Мной было установлено лишь постоянное наблюдение за домом Поттера. Удивительный факт, Дамблдор позволил ему жить... у магглов.
– Что за бред?! – возмутился Долохов. – Это немыслимо! Его должны охранять, как драконье гнездо*! Вы уверены, что это был именно Поттер?
– Вы... во мне... сомневаетесь? – холодно и раздельно процедил Люциус, прожигая Долохова презрительным взглядом. Да, как смеет этот славянский варвар...
– Дуэль проведете после, – прервал конфликт Лорд. – Спрятать мальчишку среди магглов... это в духе Дамблдора. Люциус, продолжай. Как же живет наш герой?
– Как домовой эльф. Он работает на магглов...
– Маг работает на этих животных?! Какая мерзость! – скривилась Алекто Кэрреу.
– Отвратительно... и это герой?... на своем месте...
Презрительные фразы неслись со всех сторон, а Лорд улыбался.
– Каждое твое слово радует меня, Люциус. Чем ты порадуешь меня еще?
– Как я уже имел честь сообщить вам, Поттер играет роль домового эльфа для магглов. В остальное время, свободное от облагораживающего его труда, он не покидал своей комнаты, предаваясь печали, вызванной смертью своего соперника в Турнире – Седрика Диггори. Он оплакивал его, как маленький ребенок... – с насмешкой просветил всех Малфой. – Уверен, что теперь, когда его переправили в особняк Уизли, ему стало известно, что в смерти Диггори винят его самого. Как убийцу. Мы долго работали над тем, чтобы создать ему репутацию безумца, который ради славы и внимания, восхваления своей героической персоны, убил Седрика, а после поведал всем о вашем возвращении, – тут Люциус чуть поклонился Лорду, который одобрительно кивнул ему в ответ, – со слезами на глазах... По вашему приказанию мы закрепили успех, разыграв преставление с дементорами. Буквально вчера весь Визенгамот мог убедиться в том, что Поттер лжец. Его, что ожидаемо, оправдали, но... сомнения в нем посеяны. Упомянутая ранее, уважаемым Яксли, Долорес Амбридж, кузина Амоса Диггори, получила особые указания с моей стороны в отношении Поттера. Она должна следить за ним и собрать доказательства, которые могут подтвердить... или нет... вину Гарри Поттера в убийстве Седрика Диггори.
– Прекрасно... прекрасно, Люциус. А что же его друзья? Верят ли они... в своего друга? Золотое Трио еще существует?
– Трио больше нет. Гермиона Грейнджер больше не вернется в Хогвартс.
– О, Люци... ты убил грязнокровку? Запачкал свои перчатки ее грязной кровью? – издевательски закривлялась Белла. – Какой же ты молодец, Люци!
Рудольфус был готов поклясться, что слышал скрип зубов Малфоя.
– Жаль разочаровывать тебя, Белла. Но я не убивал... ее.
– Так что случилось с единственным мозгом Поттера? – меланхолично спросил Лорд.
– Она вышла замуж. За кузена Беллатрикс. Сириуса Блэка, – довольно возвестил Малфой, глядя на побелевшую от ярости Беллу. – На ее руке Кольцо Хозяйки Дома. Она уже точно носит маленького щенка... Может Блэк доверит Лестрейндж, своей любимой кузине, понянчить его?
– Белла? – обратила Лорд к своей верной последовательнице, чуть ли не любуясь тем, как ее трясет от бешенства.
– Я убью этого предателя крови! Я порву его щенка, его отродье! – взвыла Белла. – Я прибью эту грязнокровку на его глазах! Что? Что ты усмехаешься?
Малфой, который действительно улыбался, довольно отвечал ей:
– Видишь ли, Белла... Эта грязнокровка является внучкой Мариуса Блэка. О, да... того самого.
Белла задохнулась, в ужасе обведя всех взглядом.
– Не смей... – прохрипела она.
– Кто этот Мариус? – с любопытством спросил Лорд.
– Сквиб.
– Нет! Он был проклят! Он не был сквибом! У Блэк нет сквибов! – взвыла Беллатрикс.
– В таком случае, известная нам Гермиона Грейнджер, прямой потомок и внучка старшего сына Главы Дома Блэк. И хотя ее кровь разбавлена кровью магглов, ее кровь хранит наследие старшей линии. Она может перебить кровь Сириуса Блэка... И Род возродиться. Это же большая удача, ее обретение. Ведь правда, леди Лестрейндж?
Белла, тяжело дыша, с ненавистью смотрела на Малфоя.
– Будь ты проклят...
Рудольфус помрачнел. Печально, но с Малфоем придется встретиться в дуэльном круге. Не то, чтобы ему этого хотелось, но... правила, обычаи... не оставляют пути к отступлению.
А жаль.
Совет между тем продолжался. Люциус удостоился похвалы милорда, который также выразил надежду, что его прогноз оправдается, и кровь Блэков со временем вновь обретет прежнюю силу и славу. Жаль, что этого уже не случиться с другими Домами Старшей Крови, что угасли или угасают... кстати...
– Рудольфус, вы все молчите, а между тем ваш дорогой брат получил задание. Как продвигается его дело?
– Рабастан до сих пор не вернулся и не присылал вестей. Это причина моего молчания, мой Лорд.
– Что же... как только станет что-то известно, сообщите мне.
– Да, мой Лорд...
Где же ты, Рабастан?
Этот вопрос беспокоил Рудольфуса, но ответ на него он не знал.
Как не знал и Гарри Поттер о планах, что замышляли по его будущему Светлая и Темная сторона. Он просто жил, как все подростки, одним днем: играл в квиддич с братьями Уизли, ругал Гермиону, которая опозорила Молли на всю Британию, смущался при виде Джинни и злился на Дамблдора, который не пожелал даже поговорить с ним после разбирательства в Визенгамоте. Даже не взглянул в его сторону...
Гермиона и Сириус тоже не ведали, какая гроза прошла мимо них. Люциус Малфой, рассказав о Гермионе на совете, преследовал две цели – с одной стороны убедить Лорда, что их жизни выгодны для Семей Британии, а с другой... просто больно укусить ненавистную сестру жены.
Малфой никогда не упускал возможности опустить врагов.
А Рабастан не знал, и знать не мог, что его исчезновение привлекло внимание. Он пришел в себя только второго августа, и, осознав, где он находиться, его начали волновать совсем другие вещи...
А министр Фадж, его верный советник Долорес Амбридж, а также все магическое население Британии понятия не имело ЧТО за буря назревает на горизонте их жизни. Их жизнь не стояла на месте, требуя к себе внимания именно сейчас, не позволяя остановиться и оглянуться, задуматься над происходящем...
В Министерстве Магии, в Зале Торжеств, полным ходом шли приготовления к балу в честь Лугнасара. Старый кельтский праздник перелома лета и предвременья осени, отмечался традиционно первого августа. Раньше торжества проводили на природе, но времена изменились, как изменились и нравы. Теперь никто не стал бы заключать брак на год*.
Огромный зал был украшен зелеными, гибкими лианами, тут и там радующие глаз прекрасными цветками, схожими с лилиями, обвивающими колонны. Все пространство, кроме самого центра, оставленного для танцев, покрывала молодая, изумрудная трава.
На фуршетных столах, среди традиционных блюд, радовали глаз великолепные букеты цветов. Ах, чего только не было на этих столах! Черничные пироги, медовые лепешки с орехом, фрукты, грибы под соусом, запеченный и вареный картофель, семизерная каша с маком и медом... и многое другое. Из напитков были представлены, на любой изысканный вкус – сидр, яблочное и ягодное вино, ягодный квас и морсы, слабая медовуха, светлое пиво...
И среди этого великолепия затесалась затрапезная шампань...
Впрочем, она никогда не пользовалась спросом в этот день.
Приготовления, любые, какие бы они не были, рано или поздно приходят к своему концу. Зал был готов принять гостей...
И вот открылись двери, впуская гостей – прекрасных дам, в изысканных туалетах, гордых и важных мужчин в элегантных мантиях, неприступных матрон, сурово и свысока, смотрящих на молодежь, которые в нетерпении ожидали танцев и новых знакомств...
В среде последних была и Панси Паркинсон, для которой, по идее, это должен был быть первый взрослый бал. Это должен был быть самый счастливый день в ее жизни. Отец сказал, что именно сегодня, здесь, на балу, он познакомит ее с женихом.
Вполне понятно ее волнение, верно?
Как бы ей хотелось произвести впечатление на своего жениха! Каким бы он ни был... хоть стариком. Хотя нет, отец никогда! Ну, конечно он молод и красив...
Панси нервно улыбалась знакомым, что подходили поздороваться, выслушивала их комплименты своей внеземной красоте, вежливо дарила их в ответ, а сама с каждой минутой все четче осознавала, что над ней смеются.
Ее платье, цвета морской волны, с оттенком зелени, было выбрано матерью, у которой, как с ужасом поняла Панси, совершенно отсутствовал вкус. И теперь она выглядела в этом наряде... как свеже поднятый инфернал.
Хоть плачь, в самом деле!
От собственной трагедии бедняжку отвлекла странная пара... Мужчина, красивый, высокий, вел под руку девушку в прекрасном платье, что искрилось звездами под светом тысяч золотых свечей, парящих в воздухе. И эта девушка, столь знакомая Панси, казалась прекрасной принцессой, затмевающей собой всех присутствующих дам...
Этой особой была Гермиона Грейнджер.
Панси неверяще задохнулась, стискивая в руках свой веер, который тихонько хрустнул под ее пальцами.
А к Гермионе и к ее спутнику приблизился сам министр со своим сопровождением. И пошли поклоны, Грейнджер сделала изящный реверанс, стоящий рядом с Фаджем импозантный маг, с восхищением на лице приложился к ее ручке... и голова у Панси закружилась от безумия происходящего.
На сцене пела Селестина Уорбек, но Панси плохо понимала, что именно она пела. Отвести взгляд от Грейнджер и ее спутника не было никакой возможности. К сожалению, она не могла подойти к ним ближе...
