Текст книги "Большая книга ужасов – 12"

Автор книги: Елена Артамонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Часть II
Зловещий спектакль

После истории с разбитой вдребезги посудой минула почти неделя. Ничего интересного не было, и потому она проскользнула быстро и незаметно. В первые дни, вдохновившись оставленной сестрой Андрея запиской, я пыталась вычислить, в кого могло вселиться враждебное чудовище, но потом как-то успокоилась. В конце концов, как сказал бы Петька, если посмотреть на все «с точки зрения здравого смысла», никакой особой чертовщины тут не просматривалось. Непонятная болезнь двух человек и странное физическое явление, вызвавшее растрескивание стекол, события, конечно, значительные, но отнюдь не мистические. А все ночные кошмары и видения можно было списать на перемену климата и слишком жаркое солнце, к которому мой выросший на диком севере организм еще не привык. Что же касается пресловутой записки, то, зная, как Андрей любит всевозможные таинственные истории, можно было легко угадать, кто ее написал.

Кстати, об Андрее. Пару раз я заходила к нему в гости, но так никого и не застала. Словоохотливая соседка пояснила, что практически все время Андрей проводил рядом с сестрой. Поскольку Анна работала в этой больнице, ему позволяли торчать там с утра до вечера. Признаюсь, вспоминая нашу последнюю встречу, я испытывала нечто вроде угрызений совести. Андрей явно нуждался в поддержке, а мне не очень-то хотелось играть роль подпорки. Его занудство, заумство и сентиментальность могли вывести из себя кого угодно. Короче, общаться с ним было утомительно и все же… Решив выполнить свой гражданский долг, я отправилась на поиски Андрея и для начала заглянула к нему домой. Поднялась на крылечко, несколько раз нажала на кнопку звонка, и тут меня строго окликнули:

– Девочка, ты к кому?

На дорожке стояла высокая женщина с охапкой цветов в руках. Поначалу она показалась мне довольно молодой, и только потом стало ясно, что это старуха с необычными для ее возраста угольно-черными волосами и стройной фигурой.

– Мне к Андрею.

– Ты – Зинаида? Я его бабушка.

Никогда бы не подумала! По рассказам Андрея, она представлялась тихим и ветхим божьим одуванчиком и уж никак не такой монументальной особой. Поэтому я неожиданно брякнула:

– Я думала – вы старая. Андрей так о вас беспокоился, боялся одну оставлять.

– Это его стиль, – усмехнулась старуха. – Зато тебя я именно такой и видела – хочешь выделиться, доказать, что круче всех. Это пройдет, если раньше не погубит. Он думает, будто влюблен в тебя, и потому успел превознести до небес. Идем в дом. Меня зовут Марфа. Никаких «бабушек» и «теть» – я тебе не родня и старухой себя не считаю. Женщина всегда женщина – и в девять, и в девяносто. Учти.

Да, бабка у Андрея была что надо! Не ожидала. Он казался законченным маменькиным сыночком, и кто бы мог подумать, что у этого хлюпика такие крутые предки! Мы вошли в дом. Комнаты сияли чистотой и из-за чрезмерной аккуратности казались совершенно пустыми. Только стоявший в углу пышный букет немного отличал помещение от операционной.

– Обувь не снимай, не в Японии.

Я осторожно проследовала по неземной чистоты половицам и села за обеденный стол. Марфа поставила на скатерть продвинутый электрический чайник и очень тонкие фарфоровые чашки.

– Сливовое или кизиловое? Впрочем, твое мнение не принципиально. Зачем искала Андрея?

– Просто хотела повидаться. Последний раз он был такой расстроенный…

– Всегда ему говорю – мужчине нельзя распускаться. Все эти слезы и заламывания рук – от матери. Плохо, но это природа. Ему нужна твердая рука. Я скажу, что ты заходила.

Старуха угощала меня ярко-алым вареньем и крепчайшим зеленым чаем, который я вообще-то не переношу. Приходилось пить не морщась и отвечать на любые вопросы – перечить «божьему одуванчику» было совершенно немыслимо, Марфа просто подавляла меня своей крутизной. Допрос длился около получаса, а потом, допив чай, я поняла, что пора прощаться, и неожиданно спросила:

– Марфа… – нелегко так запросто, по имени обращаться к взрослому человеку, – скажите, Марфа, вы знаете, что случилось с Анной и Ириной?

Почему-то я не сомневалась, что эта странная старуха должна была знать все.

– Откуда? – Она развела руками. – Я же не доктор.

На том и расстались. Желая вновь почувствовать себя взрослым человеком, я направилась в центр города – развлечься и поискать приключений.

* * *

Супермодная парочка деловым шагом двигалась в сторону Дома культуры. Я не видела коротышек с тех пор, как Андрей устроил в клубе стихийное бедствие, и очень захотела узнать, почему они возвращаются к «месту преступления».

– Эй, земля#чки! – Они остановились, обернулись. – Куда путь держите?

– Как? Ты ничего не знаешь?

Оказалось, пресловутый театральный кружок, о котором столько рассказывал Андрей, несмотря на летнее время, возобновил свою работу. Вернулась из отпуска его руководительница, и ей поручили занять делом бесцельно шатавшихся по городу ребят – местных и особенно приезжих. Короче, теперь каждый бездельник мог вволю наиграться в театр. Выслушав рассказ Машки Белой, я решила взглянуть на особу, занимавшую больше половины мыслей Андрея. Мы вошли в сумрачное фойе, и девчонки повели меня на второй этаж, в одном из помещений которого находился так называемый «самодеятельный театр».

В душной, плавившейся от жары комнате было многолюдно – на стульях, столах и подоконниках сидело человек двадцать среднего и старшего школьного возраста. Они так бурно что-то обсуждали, что в этом гуле невозможно было разобрать ни слова. Я не сразу заметила среди галдевшей толпы полноватую женщину в сильных очках, с гладко зачесанными волосами. Она что-то читала.

– Екатерина Юрьевна! – прокричала Машка Черная. – Мы новенькую привели.

Я еще не успела возмутиться «новенькой», как очкастая толстушка буквально набросилась на меня:

– Она! Это точно она! Прекрасно! Стопроцентное попадание в образ! Да, да, да! Глаза, губы, форма скул, даже прическа… Немедленно перекрасьте косички в черный цвет. Вот текст. Выучите за ночь. Завтра прослушивание. Если отнесетесь к этому серьезно – шансы очень высоки…

Я ничего не понимала, зато видела, как бледнеет от ярости Машка Белая.

– Простите, но вы меня с кем-то спутали. И вообще – это лето я собиралась прожить натуральной блондинкой.

– Нет, девушка, здесь нет никакой ошибки. Лицо, пластика движений, все, вплоть до необычной прически, делает вас похожей на принцессу Нефру. Эта роль может быть вашей. Я долго выбирала, но до сего момента не чувствовала удовлетворения. Счастливая находка! Впрочем, все решит сцена, все окончательно станет ясно на прослушивании.

Постепенно я начала врубаться, о чем собственно идет речь. Кажется, мне предлагали главную роль в спектакле и, судя по выражению лица маленькой блондинки, раньше эта роль предназначалась ей. Я еще не успела сообразить, хочу или нет такого подарка судьбы, а Екатерина Юрьевна, раскрыв тетрадь, поинтересовалась:

– Ваша фамилия, имя, постоянное место проживания?

– Зинаида Логинова, Москва. Скорее всего мы пробудем здесь до конца лета.

– Отлично, отлично. Кстати, господа, никто из вас не видел Андрея Милославского, высокого фотогеничного юношу с длинными черными волосами? Для тех, кто еще не знает, – он мой главный помощник и заместитель. Я все больше склоняюсь к мысли, что именно Андрей должен играть главную мужскую роль в этом спектакле. Впрочем, если Милославского не будет на прослушивании, есть и другие претенденты.

– Опять чернявому везет, – послышалось за спиной бормотание какого-то завсегдатая театральной тусовки, – выскочка…

– Зинаида, возьмите текст. Итак, господа, до завтра. Собираемся в полдень, и никаких опозданий.

Вот тебе и раз! Я еще ничего не решила, а со мной разговаривают, как в школе, – указывают, руководят, командуют. Мне очень захотелось вытворить нечто вызывающее, но возможность выйти на сцену, да еще в главной роли несколько охлаждала пыл. Конечно, это сплошная чепуха, развлечение для хлюпиков и мечтателей вроде Андрея, но… А сказать «нет» никогда не поздно.

* * *

Выбравшись из мрачного ДК, я заглянула на пристань. Трудовые достижения мальчишек поражали – ободранное корыто превратилось в шикарную парусную лодку, можно даже сказать, маленькую яхту. Макс возился с парусом, а Петька с Сережкой что-то чистили и подкрашивали, наводя окончательный лоск.

– Эй, Логинова! Завтра отплываем! – крикнул Максим.

– Завтра? – Новость меня не обрадовала. – Вообще-то завтра у меня важное дело.

– Знаешь, Зизи, семеро одного не ждут, но если что-то серьезное…

– Нет, Макс. Личные амбиции. Еще ничего не решено.

Отойдя в сторонку, я наконец-то перелистала стопку грязноватых ксерокопий. Вникать в текст пьесы не хотелось, но и с первого взгляда она производила довольно жуткое впечатление. Убийства, жертвоприношения, сбывшиеся проклятия, восставшие из мертвых мстители – такое чтиво явно было рассчитано на любителя. «На фиг мне этот театр?» – подумала я. Что лучше – зубрить глупые тексты и, прикинувшись дурочкой, разыгрывать их на сцене или бродить по горам, купаться до посинения, плавать под парусом и вообще отдыхать на всю катушку? Ответ был совершенно очевиден – Екатерине придется найти другую принцессу Нефру. А вот сообщить о возобновлении работы кружка Андрею следовало. Ему вся эта чепуха наверняка пришлась бы по вкусу. Приняв окончательное решение, я подошла к мальчишкам:

– Ладно, ребята, мы одна команда.

– Все дело в погоде, – пояснил Максим, – прогноз на ближайшие дни отличный. Такую погоду упускать нельзя. Ведь если заштормит, нас просто в море не выпустят, а начнется штиль – извините, придется идти на веслах. Сама понимаешь…

– Все в норме, Макс. Я с удовольствием поеду. Кстати, когда ты последний раз ходил к Ирине?

– Позавчера.

– И как?

– Все так же. Ни на что не обращает внимания. Сделали множество анализов – и по их результатам Ирка совершенно здорова. Врачи ничего не понимают, говорят – нервы, реакция на стресс.

– В ее палате нет девушки с такой же болезнью?

– Нет. Только три старухи, одна другой вреднее.

– Ладненько. Тогда – до встречи.

Так и не выяснив, где искать Анну, а следовательно, и ее брата, я пошла в больницу. Прийти-то пришла, но войти так и не сумела. Время приема посетителей закончилось, а на все мои душераздирающие сказки и ссылки на знакомство с главврачом охранник реагировал с равнодушием безэмоционального киборга. Из-за многочисленных прохожих нельзя было просто перелезть через забор, и я уже минут десять бродила вдоль решетки, высматривая подходящую лазейку.

По дорожке чахлого больничного парка шли двое. Они остановились, и высокий парень усадил свою спутницу на скамейку. Присев на корточки, взял ее за руку, влюбленными глазами посмотрел в лицо… Сцена получалась трогательная, но явно не в моем вкусе. Я свистнула. Он продолжал созерцать.

– Андрей, иди сюда!

Андрей, а это был именно он, замешкался, не зная, как поступить. Наконец, решившись на минуточку оставить свою безучастную сестру, он подбежал к ограде.

– Слушай, есть дело государственной важности…

– Какие теперь могут быть дела, Зизи?

– Мы пока не умерли. Жизнь идет.

Я рассказала Андрею о знакомстве с Екатериной Юрьевной, постановке спектакля, завтрашнем прослушивании. Он не реагировал. Тогда я просунула сквозь прутья текст пьесы:

– Тебе наверняка понравится.

– Даже если так…

– Между прочим, Екатерина считает, что без твоей помощи спектакль не вытянуть. В данный момент, Андрей, ты нужен всем, кроме Анны. О ней и так позаботятся.

Не стоило напоминать ему о сестре! Глаза у Андрея сразу заблестели, и мне захотелось срочно испариться, не дожидаясь мелодраматического продолжения. Вместо этого я открыла рот и произнесла:

– Сцена – это служение. Поднявшись на сцену, мы должны жить на ней. Смеяться, когда хочется рыдать, превозмогать боль, тоску, отчаянье. Таков крест актера, твой крест.

После такой тирады оторопели мы оба. Вообще-то я никогда ничего такого не думала и не считала. И вот надо же – брякнула…

– Ты так думаешь?

Оставалось только неопределенно пожать плечами.

– С этим трудно не согласиться. Недаром древние говорили: арс лонга, вита брэвис!

– Я по-иностранному не понимаю.

– Люди приходят и уходят, а искусство вечно.

– Ясненько. Имей в виду – прослушивание в полдень, велено не опаздывать.

* * *

За ужином мы обсуждали предстоящее путешествие. Тетя Ангелина прониклась нашей идеей, давала множество не всегда актуальных советов, но в одном была непреклонна – мы должны были вернуться домой засветло. После еды мы с Сережкой и Петькой вышли на террасу. Был идеальный летний вечер – трещали цикады, пахли цветы, сияли звезды. Это не слишком радовало – скорее всего завтра нас ожидали жарища и безветрие, иными словами – полный штиль.

– Зизи, почему ты не хотела ехать с нами?

– Появился шанс стать звездой сцены. Но я решила – эти лавры не для меня. Театр нелеп. Представь, Петька, взрослые люди разрисовывают себе лица, наряжаются в нелепые костюмы и изо дня в день изображают всякую чепуху – умирают понарошку, влюбляются по сценарию.

– Подожди, подожди… – вмешался Сережка. – Что это за пьеса? И вообще, Логинова, кого в этот театр берут?

– Хочешь попробовать? Принимают туда раскаявшихся бездельников, которым надоело бродить по городу. А пьеса… я толком не вникала – какие-то древние ужасы. Легенда или миф. Она на тумбочке, в моей каморке. Мне дали два экземпляра…

Не успела я договорить, как Ивойлов умчался в дом.

– Сережка неисправим. Сегодня он увидел на горизонте корабль-призрак.

– Опять?!

– Я и забыл, что это твоя идея.

В спаленке меня поджидал Сережка Ивойлов:

– Логинова, перед тобой гениальная пьеса! Представь – события происходят в Древнем Египте! Фараоны, сфинксы, пирамиды – это уже здорово. Теперь о сюжете: принцесса Нефра жестоко страдает, по приказу мачехи убили ее возлюбленного. Девушка бежит из дворца и обращается за помощью к Исиде. Исида – это их могущественная богиня. С ней в свое время поступили примерно так же – убили мужа Осириса, и мало того, что убили, но и разбросали куски тела по всему Египту. Исида его долго собирала…

– Очень мило.

– Не перебивай! Исида, конечно, сочувствует Нефре и дает ей магическую силу для того, чтобы она могла отомстить. Особенно жуткое впечатление производит сцена, в которой Нефра приносит в жертву божествам своих врагов – прямо мороз по коже! Потом земля содрогается, и в блеске молний появляется Исида. Она говорит принцессе: «Твои поступки угодны богам. Я, Исида, и мой супруг Осирис, который ныне повелевает царством мертвых, достойно вознаградим тебя за усердие». Она возвращает жизнь возлюбленному Нефры, Тутмесу, и его тут же провозглашают царем Египта. Нефру соответственно – царицей. Все пляшут и танцуют. Занавес. Кстати, обе главные роли – двойные. То есть одна актриса играет принцессу и Исиду, а другой артист – Тутмеса и Осириса. Здорово придумано!

– А по-моему – муть. Что интересного во всех этих потоках крови и призывах к мести? Да еще какие-то древние боги… Знаешь, ко всему прочему Екатерина Юрьевна велела мне перекраситься в черный цвет. Каково, а?!

– Ты должна была играть Нефру и отказалась?!

– Именно. Вообще-то эта роль предназначалась одной девчонке, Машке Белой, ты ее не знаешь. Она сама затащила меня в театральный кружок. Получается, привела конкурентку. Пусть играет, если это ей нравится.

– А кто будет возлюбленным Нефры?

– Екатерина хотела заполучить Андрея, но, похоже, ему не до игр. Выберет кого-нибудь во время прослушивания.

– Знаешь, Зизи, поезжайте завтра без меня. Когда начнется прослушивание?

– В полдень.

– Тогда пожелай мне удачи.

Окрыленный радужными перспективами, Ивойлов наконец-то ушел спать.

* * *

Лучше не строить планы на будущее – это я поняла, едва открыла глаза. Откуда-то с севера налетел циклон и так испортил погоду, что ни о каком выходе в море не могло быть и речи. Телевизор показывал только две программы, никаких других развлечений не было, а слоняться без дела по дому Сережкиной тетушки оказалось убийственно скучным времяпрепровождением. Первым не выдержал Петька:

– Пойду к Максиму. Да, Зизи, прости, но я только вчера вечером вспомнил об осколке зеркала и…

– О каком осколке?

– Из которого надо сделать кулон.

– А…

– Вот этим я и займусь. У Макса в сарае классная мастерская оборудована. Любые инструменты есть.

Накинув на голову капюшон ветровки, он скрылся за завесой дождя. Тщательно причесанный Сережка тем временем надевал свою лучшую рубашку. Так он готовился к предстоящему прослушиванию. Умирать от скуки не хотелось, и я решила составить ему компанию. Вооружившись черным зонтом Ангелины Георгиевны, мы вышли на улицу. Вода хлестала по лицу и хлюпала под ногами – в такую погоду можно было купаться, даже не заходя в море.

Сережка так торопился, что притащил меня к Дому культуры минут за двадцать до начала прослушивания. Несмотря на дождь, на лестнице второго этажа и у закрытой двери театрального кружка толпилось довольно много кандидатов в артисты. Большинство было занято зубрежкой. Это напоминало нервную атмосферу экзаменов и, естественно, не вызывало положительных эмоций. Также раздражал злобный, жгучий взгляд, сверливший спину. Я обернулась – так и есть, в конце коридора стояли две коротышки и отрабатывали на моей скромной персоне технику испепеления гневным взором. Заметив, что я их рассматриваю, обе заулыбались и наиприветливейшим образом поздоровались. Мне растягивать рот в улыбке не захотелось.

– Здравствуйте, здравствуйте, господа! – торопливо процокала каблучками по лестнице Екатерина Юрьевна. – А где Андрюша?

Я объяснила ситуацию, и она горестно вздохнула:

– Что ж, будем работать без него. Пройдемте в зал, господа. Вы должны почувствовать атмосферу сцены, представить себя настоящими артистами.

Толпа дружно ринулась в зрительный зал. Потолкавшись в дверях, ребята заняли места, и прослушивание началось. Претенденты по очереди выходили на сцену, читали отрывок, а сидевшая тут же Екатерина Юрьевна делала пометки в своей тетрадочке и приглашала следующего. Сначала все это казалось довольно нелепым – разумные, вполне взрослые индивидуумы лезли вон из кожи, стараясь заполучить совсем не нужную им роль. Кроме зубрежки, обязательных репетиций и сомнительной чести выступать перед случайно забредшими в ДК зеваками, они не получали ничего, и все же… Чем ближе подходила моя очередь, тем больше хотелось добиться победы. Хотелось доказать, что я лучше, достойней остальных, продемонстрировать свои возможности, а потом просто уйти, великодушно отдав роль побежденным. Жаль, я поленилась выучить текст наизусть – чтение по бумажке вряд ли могло произвести хорошее впечатление. В полутьме мне никак не удавалось найти подходящий монолог, и это ужасно раздражало.

– Зинаида Логинова!

Я решительно поднялась на сцену и вдруг как-то сразу сникла. Зрителей было немного, но под их взглядами со мной начало происходить нечто странное: руки вытянулись до невероятной длины и стали нелепо болтаться вдоль тела. Должно быть, выглядело это отвратительно. К счастью, я вспомнила, что неуклюжие конечности держат листки с текстом, ухватилась за них покрепче и произнесла:

– Я Исида, богиня, владычица слов власти, творящая магические действа, и все, что произносит мой голос, есть чары…

Пауза затянулась. Сейчас должны раздаться свист и смех – никто на этой сцене не читал текст хуже меня. Ко всем прочим бедам я засекла в глубине зала пристальный взгляд знакомых глаз. Похоже, Андрей прибыл на прослушивание инкогнито и в результате получил возможность наблюдать за моим провалом. Я сбежала в зал и села в первом ряду. Интерес к происходившему на сцене пропал. Какая разница, кто получит роль Нефры, ведь я с самого начала не хотела участвовать в этом глупейшем спектакле.

– Зинаида! Зинаида, прими поздравления, – сидевшая рядом Машка Белая полезла обниматься, – с самого начала было ясно, что эта роль достанется тебе.

Ничего себе! Оказывается, прослушивание уже завершилось и Екатерина Юрьевна объявила его результаты. Главная мужская роль досталась рослому парню по имени Борис, а остальным предстояло сыграть жрецов, рабов, стражников, наемных убийц и прочих многочисленных, но незначительных персонажей. Я обернулась, желая увидеть реакцию Андрея, но кресло в последнем ряду уже опустело…

Самое время было встать и отказаться от роли, как это и предполагалось с самого начала. Но почему-то ноги не пожелали разгибаться, язык поворачиваться, а сама идея демонстративного отказа представилась довольно глупой и неоригинальной. Зачем отказываться от честно заработанной победы? Ребята тем временем начали расходиться. Первая настоящая репетиция была назначена на послезавтра, и Екатерина Юрьевна рекомендовала серьезно к ней подготовиться. Я так и сделала, отправившись на поиски черной краски для волос. Когда мы с Ивойловым выходили из ДК, тучи уже рассеялись, а дождь прекратился.

* * *

Море сверкало на солнце, солнце сияло на небе, все было нарядным, веселым и просто великолепным! Кто бы мог подумать, что еще вчера наш городишко заливали потоки дождя, а в промозглом воздухе зуб на зуб не попадал. Над головами раздувалось белое полотнище паруса, лодка легко скользила по зеленовато-синим волнам. Да, отчет о таком путешествии должен произвести сильное впечатление на моих московских приятелей. А я еще посмеивалась над Максимом и ребятами, взявшимися ремонтировать эту посудину…

Солнце еще не успело высоко подняться над горизонтом, когда наш капитан убрал парус и велел мальчишкам взяться за весла. Скалистый, совершенно неприступный на вид берег начал медленно приближаться. Сидевший у руля Максим посерьезнел и больше не реагировал на Сережкины шуточки. Потом лодка довольно долго плыла вдоль утесов, и я уже начала подумывать, не заблудился ли наш морской волк. Внезапно среди однообразных каменных глыб стал заметен узкий проход. Максим изменил курс, и мы на удивление ловко, без потерь проскользнули в небольшую бухточку.

Петька, Сережка и я огласили победным воплем тихие берега Скалистой бухты и от души поздравили капитана. Макс даже покраснел – то ли от удовольствия, то ли от смущения. Пожалуй, это местечко и в самом деле походило на уголок земного рая. Во всяком случае, раньше я никогда не видела столь чистой морской воды и таких уютных, заросших сосенками склонов гор. Хорошо, что туристы даже не подозревали о существовании Скалистой бухты, – иначе здесь осталось бы значительно больше следов цивилизации. Пока же мы обнаружили только пару пластиковых бутылок, рваный пакет да следы старого костра у корней раскидистой сосны.

– Это правда, что сюда можно попасть только морем? – поинтересовался Сережка.

– Нет, вот там, видишь, правее, начало тропы, – ответил Максим, – рано или поздно по ней можно добраться до шоссе.

– Скорее поздно и с переломанными конечностями…

Пока мальчишки болтали о пустяках, я успела раздеться и нырнуть в невероятно прозрачную воду. Вскоре они сделали то же самое, и началось настоящее веселье! Потом, наплававшись, нанырявшись и наплескавшись, мы выбрались на берег и поняли, что проголодались. Петька набросился было на взятый из дома сухой паек, но Сережка и Макс решили дополнить меню рыбными блюдами, в результате чего обед оказался отложен на неопределенное время. Я терпеть не могу рыбалку и потому, вытянув из рюкзака пару бутербродов, отправилась изучать окрестности. Толкачев составил мне компанию.

Для начала следовало занять господствующую высоту, например, вон тот, возвышавшийся над морем, уступ горы. Лезть по растрескавшимся, заросшим кустами камням было легко, и вскоре я оказалась на его вершине. Вид сверху открывался потрясающий! Вздохнув полной грудью, окинув взором морские просторы, я сделала шаг вперед и… кубарем покатилась вниз. К счастью, катиться пришлось по пологому склону горки, но все равно небольшая ложбина между двумя возвышенностями, эдакий овражек среди скал, пришлась очень кстати.

Лежать на жестких, обломанных кустиках было не слишком удобно, зато спокойно. Над головой повисло бездонное небо, а из-за камней доносился испуганный Петькин голос. Должно быть, Толкачев успел приготовиться к самому худшему. Болела нога – на последних метрах спуска она пребольно стукнулась о камень.

– Зизи, ты цела? – крикнул появившийся на вершине утеса Толкачев.

– Вполне. Просто осваиваю скоростной спуск с гор.

Превозмогая боль, я бодро поднялась, сделала несколько шагов и, охнув, вновь приземлилась на шершавые камни. На этот раз моя многострадальная нога угодила в глубокую яму. Сегодня был явно членовредительский день! Желая получше разглядеть ловушку, в которую попала, я раздвинула скрывавшие ее кусты. Черная, уходящая вбок яма очень напоминала вход в пещеру.

– Да что с тобой сегодня!

– Подожди, Петька, не соболезнуй. Я, кажется, сделала открытие – нашла вход в неизвестную науке пещеру. Надо туда проникнуть…

Тут же мне пришлось прослушать небольшую лекцию по технике безопасности. Петька не без оснований считал, что соваться в такое место без фонаря и веревки было бы глупо и неосмотрительно. Заверив его, что залезу совсем недалеко и только проверю, не обычная ли это нора, я ринулась в неизвестность. Впрочем, ринулась – громко сказано: пришлось встать на четвереньки и в такой неудобной позе протискиваться вперед. Наклонный лаз понемногу расширялся, но мое собственное тело загораживало свет, и вокруг было темно, как в могиле.

– Зинаида, вернись!

– Сейчас. Все в норме, – пробормотала я, решив ползти на ощупь до тех пор, пока не доберусь до пещеры, разветвления ходов или тупика. – Уже возвращаюсь, Петька.

Послышался непонятный шорох, а вскоре что-то вцепилось в мою ногу. Запаниковав, я начала отчаянно лягаться, сопротивляться, но оно было сильнее.

– Отцепись, мумия проклятая! – Песок сыпался в глаза, забивал рот, стены смыкались, давили. – Получай, нежить! Получай!

– Зизи, осторожно! Так и убить недолго. Лягаешься, как страус.

– Так это ты меня тянул?!

– А скажи на милость, как еще тебя можно было удержать?

Тем временем, встревоженные нашим исчезновением, в ложбинку спустились Максим и Сережка. Находка их заинтересовала, и мы вчетвером довольно долго бродили вокруг лаза, гадая, куда он может привести.

– Рыба наверняка обуглилась, – вернул нас к реальности Максим. – Между прочим, улов был хорош, если это кого-то интересует.

– Мы сейчас, только грязь смоем, – крикнул Петька, побежав к морю.

Потом, сидя у костра, мы со зверским аппетитом уплетали полуобуглившуюся рыбу, колбасу, картошку и прочие, ставшие необычно вкусными, съедобности. Вытаскивая рыбьи косточки, я думала о том, что все в конечном счете к лучшему. Ведь если бы не падение, мне бы никогда не удалось отыскать таинственный лаз. Эта мысль как-то примиряла с тупой, ноющей болью в распухшей ступне.

– Пора собираться, – Петька посмотрел на часы, – иначе до вечера не вернемся.

Что делать! Загасив костер, мы направились к лодке. Макс так же умело, как и вошел, вышел из бухты и повел наш великолепный парусник в открытое море. Я непременно хотела обследовать таинственный лаз, и думала о том, как бы подбить на эту авантюру ребят.

* * *

Завершив эксперимент по окраске своей афро-египетской прически в черный цвет, я занималась зубрежкой, прилежно заучивая длинные монологи принцессы Нефры. А помнится, кто-то недавно «наехал» на скромного паренька только за то, что, стоя на автобусной остановке, он читал «Макбета»… Ах, Зинаида Логинова, на какие еще подвиги ты готова ради искусства?! Об этом подумать я не успела – послышался омерзительный, почти неразличимый шорох, затем топоток крошечных лапок. Неужели это опять сон или в доме все-таки завелись крысы? Мне захотелось поглубже зарыться в уголок дивана, натянуть на голову пушистый плед и прикинуться плюшевой игрушкой. В окошко постучали. Приготовившись к очередному кошмару, я решительно распахнула окно.

– Я не поздно, Зизи? – Под окном стоял Борис, тот парень, что должен был играть главную мужскую роль в спектакле. – Можно на пару слов?

– Заходи. – Я отошла от подоконника, освобождая место.

– Не стоит. Лучше скажи, ты не думаешь отказаться от роли?

– С какой стати? Может, это и не самая лучшая пьеса, но человек должен испытать в жизни все. Например, побывать в шкуре артиста. Видишь, даже волосы перекрасила.

– Волосы – чепуха.

– Кому как.

– Эта роль предназначалась Марии. Только она может ее сыграть. И я хочу выходить на сцену с ней, а не с какой-то нежданно-негаданно появившейся выскочкой!

– Машка тебя прислала?

– Не имеет значения!

– Значит, Машка. Кстати, о партнерах: роль Тутмеса рассчитана на «звезду», а ты явно не относишься к этой категории. И еще: у нас с Машкой была тысяча возможностей переговорить на эту тему без участия мальчиков на побегушках. Спокойной ночи, Борис. Встретимся завтра на сцене! – И я захлопнула окно.

Да… Эти ребята приехали сюда на пару месяцев, случайно увлеклись игрой в театр, а в результате уже готовы живьем разорвать соперника. Нельзя же относиться к жизни так серьезно! Неожиданный визит Бориса прибавил мне энтузиазма, и я с утроенной энергией продолжила работу. Впрочем, довольно скоро возникла новая помеха – лампочка в ночнике замигала и спустя несколько минут погасла окончательно. Глаза еще не привыкли к темноте, и я на ощупь двинулась к двери.

– Тетя Ангелина, что случилось?

Она не отвечала. Должно быть, уже спала, не подозревая о том, что в доме вырубился свет. Делать нечего, пришлось и мне отправляться на покой, отложив все дела до утра. Раздевшись, я нырнула под одеяло, с удовольствием потянулась и закрыла глаза. Мысли начали путаться, было хорошо, тепло и спокойно.

* * *

Репетиция началась ровно в полдень. Екатерина Юрьевна не терпела опозданий, и в одну минуту первого все уже заняли свои места. На сцене находились только мы с Борисом, который до начала репетиции демонстративно не пожелал со мной здороваться. Я сидела на низенькой скамеечке, а он стоял рядом, опершись на одно колено.

– Прекрасная Нефра, наша любовь сильнее смерти и ничто не разлучит нас!

– Светает, Тутмес, ты должен идти, иначе стража заметит тебя, – ответила я.

– Прощай, любовь моя. Нет, нет – до скорой встречи, принцесса моих грез.

Борис поднялся и отошел в глубь сцены, где его поджидали подосланные коварной мачехой наемные убийцы. Злодеев изображали четверо мальчишек, в том числе и Сережка Ивойлов. Их вооружение состояло из длинных палок, которые должны были исполнять обязанности мечей. Схватка началась – палки замелькали в воздухе, кто-то упал, кто-то заехал кому-то по уху, кто-то в сердцах огрел противника по загривку. Одновременно я прилежно заламывала руки, изображая переживания испуганной Нефры. Доведись мне оказаться на месте глупой принцессы, я бы поступила иначе. Для начала огрела бы скамейкой одного из нападавших, подставила бы подножку, а там, возможно, все обошлось бы без мести, кровопролития и помощи богини Исиды. А свалка в глубине сцены приобретала все большие масштабы…