Текст книги "Большая книга ужасов – 12"

Автор книги: Елена Артамонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Елена Артамонова
Большая книга ужасов 12

Духи зазеркалья

Пролог

Черноморское побережье Кавказа

Начало лета 1941 года

На смену ночи пришло безмятежное, ласковое утро. Блестели на солнце умытые дождем листья сирени, щебетали на разные голоса птицы. Из окон аккуратного домика доносилась музыка. Уверенные пальцы перебирали клавиши, и чистая, радостная мелодия сливалась с пением птиц. Должно быть, в этом доме жили очень счастливые люди…

Стихли последние аккорды, сидевшая за фортепьяно девушка с черными, стянутыми узлом волосами повернулась к стоявшему у окна мужчине.

– Пора, – ответил он на немой вопрос, – у тебя три часа, Марфа. Не перепутай зеркала. Наверняка она использует то, в которое чаще всего смотрится. Скорее всего зеркало в рост человека или чуть пониже. Обязательно одностворчатое. Обычно они держат эти «окна» в спальнях у туалетных столиков или кроватей. Помни: три часа, иначе будет поздно.

– Я постараюсь, я очень постараюсь.

Марфа придирчиво осмотрела плетеную кошелку, прикрыла журналом лежавшие в ней банку с краской и кисть, поправила прическу, пошла к двери. Мужчина натянуто улыбнулся:

– Тебе ничего не грозит, любимая. Просто постарайся быть решительной, и все получится.

Она задержалась на пороге:

– Я хочу только одного, Олег, – вернись невредимым. Живым.

Высокий мужчина с седой прядью в волосах долго стоял на крыльце, глядя вслед шедшей по переулку Марфе. Потом он вернулся в дом. Движения его стали скупы, взгляд сосредоточен. Олег подошел к комоду, выдвинул нижний ящик, – под стопкой белья рука ощутила холодную тяжесть оружия. Засунув пистолет за пояс, мужчина запер дверь и спустился в подвал. Отодвинув крышку люка, Олег полез в узкий колодец, дно которого тонуло в темноте. В одной руке он нес керосиновую лампу, другой держался за ржавые скобки-ступени. Колодец вел в подземелье. Низкому извилистому коридору, казалось, не было конца. Мужчине приходилось идти согнувшись, а порой с трудом протискиваться между сужавшимися стенами подземного хода. Но он не обращал внимания на эти трудности, решительно продвигаясь к цели.

Коридор привел к лабиринту пещер, превращенных руками человека в некое подобие комнат и залов. Маленькие и большие пещеры соединяли коридорчики, пробитые в камнях лестницы, мостики, повисшие над глубокими расщелинами. Олег остановился, убавил огонек керосиновой лампы до минимума и крадучись пошел дальше. Миновав несколько помещений, он окончательно загасил лампу, замер, прислушиваясь. Когда глаза привыкли к темноте, на одной из стен пещеры стали заметны слабые красноватые отсветы. Олег пошел к источнику света. Им оказалось небольшое, прорубленное в камнях окошко.

Внизу находилась огромная пещера. В ее центральной, освещенной факелами, части происходило нечто странное и непривычное для человеческого глаза. Отдаленно напоминающие людей фигуры из черного тумана – безликие, с сияющими звездами глаз и неестественно гибкими конечностями, все ближе подступали к каменной плите алтаря. На ней лежал какой-то светлый, слабо шевелящийся комок. Существа из черного тумана пытались растянуть, разорвать его на части, но их бесплотные скрюченные пальцы не могли причинить ему никакого вреда. Олег понимал, что происходило на его глазах, и до крови сжимал кулаки, пытаясь умерить клокотавшую в душе ярость.

Жуткие фигуры медленно отступали, будто притягиваемые прямоугольниками стоявших у алтаря зеркал. Из мрака пещеры вышла женщина. Обыкновенная, просто одетая женщина средних лет, похожая на одну из многочисленных курортниц, что обычно прогуливались по набережным приморского городка. Но она не была случайной гостьей – в ее руке блестел длинный узкий клинок.

– Тетенька… не надо… пожалуйста!

Детский голосок нарушил безмолвие подземного храма. Чумазый, в коротеньких штанишках на лямочках мальчонка лет семи неподвижно лежал на алтаре. Он уже не плакал, но в его глазах застыл невыразимый ужас.

– Стой, великая жрица Зазеркалья! Тебе не удастся завершить обряд!

Женщина обернулась, ее лицо исказила злобная, нечеловеческая гримаса.

– Ты пришел слишком поздно, охотник. – Она рассмеялась в лицо выбежавшему на середину пещеры Олегу. – Это последняя жертва. Скоро у меня будет достаточно сил, чтобы освободить моих богов!

– Скольких ты убила? – Олег достал пистолет.

– Какая разница? Когда мои боги обретут свободу, это покажется вам пустяком. Охотник, у тебя нет шансов. Ты не посмеешь выстрелить – обвал погребет всех и ты не успеешь приблизиться ко мне – этот меч окажется проворней. Ты можешь только смотреть!

Меч начал очерчивать смертоносную дугу, ребенок сжался в комок, а тишину пещеры разорвали звуки выстрелов – один, другой, третий… Тысячеголосое эхо загрохотало под сводами подземелья. Выронив клинок, женщина опустилась на пол. На голову Олегу посыпались песок и мелкие камешки. Он подбежал к алтарю:

– Не бойся, малыш, все будет хорошо. – Веревки не поддавались, затягиваясь все крепче, а камешки все продолжали падать со сводов пещеры. – Я отведу тебя к маме.

Наконец путы поддались, Олег подхватил ребенка и бросился к выходу. Женщина, которую он называл великой жрицей Зазеркалья, приподнялась на локте и прохрипела вслед беглецам:

– Я еще вернусь. Это будет в твоей крови!

Освещая путь захваченным по дороге факелом, Олег мчался вперед. Миновав пещеры, он уже подбежал к подземному ходу и неожиданно споткнулся, будто кто-то толкнул его в спину. Факел замигал и погас. В темноте было видно, как волна слабого мерцающего света окутывала мужчину. Сидевший у него на руке ребенок захныкал.

– Да, малыш, скверно все получилось, – пробормотал Олег, на ощупь пробираясь по узкому тоннелю, – но ты жив. Это главное. Потерпи, скоро мы будем дома.

Выбравшись из подземелья, Олег обнаружил, что Марфа все еще не вернулась домой. Это его удивило, но не более того. Он спокойно умылся, переоделся, дал малышу пряник и, взяв за руку, вывел на улицу.

Вечером того же дня двое сидели в гостиной за круглым столом. Бабочки влетали в открытое окно и кружились под большим, низко висящим матерчатым абажуром. Олег отодвинул чашку с недопитым чаем:

– Я оставил ребенка на площади у горсовета. Там его сразу заметят. Малыш очень испуган и ничего не может объяснить – это к лучшему. Жрица что-то заподозрила и начала ритуал на час-полтора раньше обычного срока. Из-за этого все пошло не по плану – пришлось убить женщину, иначе бы умер малыш. Я не только не сумел выманить жрицу из тела, но, похоже, подцепил ее проклятие. Такой вот сегодня день…

– Ты жив – это главное, – Марфа провела рукой по своим иссиня-черным, блестящим волосам, – а я оказалась не на высоте. У дома этой Валентины крутилась соседка. Она явно не собиралась уходить, и я решила действовать в открытую. Сказала ей, будто собираюсь купить зеркало и пришла осмотреть его. А она говорит: «Вы, гражданочка, опоздали – его еще утром увезли» – и повела меня в дом. Представляешь, она никогда не запирала входную дверь!

– Хитра, как лисица, и чутье звериное – все предугадала. Эх… и что же?

– Зеркала не было! Осталось только яркое пятно на обоях. Соседка сказала – покупательница не местная, из отдыхающих. Должна была сегодня уезжать и прихватила с собой зеркало. Я отправилась в город, на вокзал, переговорила со всеми носильщиками. Один сказал, что буквально час назад загружал какой-то длинный плоский ящик в поезд до Москвы. И все – след оборвался. Краска, увы, мне не понадобилась – закрашивать было нечего.

Олег забарабанил пальцами по столу:

– Мы только помешали ей, но не остановили. Рано или поздно обе половинки души найдут друг друга и тогда… Марфа, мы должны расстаться.

– Расстаться? – В черных глазах женщины блеснули слезы. – Почему?

– Ты же слышала – она прокляла меня. Если мы будем вместе, никто не знает, какой бедой это кончится. Я из рода охотников. В нашей семье случались и не такие истории. Борьба с этими, отдавшими свои души зеркалам, существами жестока и не обходится без жертв. Я знал, на что шел, а ты не должна страдать.

– Олег, став твоей женой, я уже сделала выбор. Мы найдем это зеркало и изловим ведьму. Если надо – объездим всю страну…

– Марфа, любимая, а как же музыка? Ты говорила, что не можешь жить без нее. Неужели годы упорного, мучительного труда пропадут впустую? Такой талант нельзя…

– Молчи, Олег. Слова приносят боль, но уже ничего не изменят.

– Что ж… – Олег поднялся, подошел к незавешенному окну. Мимо него пролетел еще один стремившийся к свету мотылек. Под окнами пышно цвели пионы. Мир казался безмятежным, спокойным, уютным, и в нем не было места злу. – Что ж, будем делать все, что возможно, но помни: рано или поздно она вернется, обязательно вернется.

Шел первый летний месяц 1941 года…

Часть I
Повелитель дождя

Забравшись с ногами на полку, я гордо восседала за столиком и думала о том, как классно быть путешественником. За окном мелькали домишки, речушки, проселочные дорожки – словом, типичная средняя полоса без примеси экзотики. Мы уже провели в поезде целую ночь и половинку дня, и от такой обыденности можно было заскучать, но я не унывала. В конце концов, кроме зрелищ, существовали и другие развлечения, например гастрономические. На столике лежали всевозможные вкусности: домашние и купленные по дороге – в буфете и на крупных станциях. Есть не хотелось, но от нечего делать я все жевала, жевала и жевала… Короче, несмотря на некоторую затянутость, начало путешествия складывалось вполне удачно.

Между прочим, я всего этого едва не лишилась! Прогулы и прочие невинные шалости, накопившиеся за год, неожиданно довели моих родителей до состояния бурного кипения. Подстрекаемые зловредными учителями, они всерьез подумывали о такой мере пресечения, как домашний арест до конца лета. Жуткие планы засадить меня за литературу и историю витали в воздухе. Только здравая мысль о том, что, находясь в Москве, я все равно буду бездельничать, а возможно, даже свяжусь с «дурной компанией», охладила их пыл. Выбрав из двух зол меньшее, непутевую дочь решили отправить на юг. Как и в прошлом году, я должна была путешествовать под конвоем моего двоюродного брата Петьки Толкачева – человека рассудительного, добропорядочного и не склонного к авантюрам. Компанию нам составил Сережка Ивойлов, Петькин приятель и одноклассник. Вообще, если быть совсем точной, это Ивойлов отправился отдыхать на юг в нашем обществе, так как именно его родственница проживала в небольшом приморском городке, где и планировалось провести каникулы. Как бы там ни было, два дня назад мальчишки приехали из своей провинции к нам в Москву, а потом, загрузившись всей компанией в поезд, мы двинулись в теплые края.

Пока я придавалась воспоминаниям, Петька уже закончил конструировать собранные из множества компонентов супербутерброды. Только-только я взяла одно из его творений, как поезд неожиданно тряхнуло, и залитые кетчупом копченые рыбешки посыпались на мою футболку. Ивойлов хихикнул.

Отправившись устранять последствия случившегося, я на минуточку задержалась у двери купе – хотелось еще раз увидеть в зеркале свою умопомрачительную прическу из пятидесяти восьми косичек. Взгляд скользнул по зеркальному стеклу, а внутри все сжалось, заныло от беспричинной тоски. Казалось, собственное отражение смотрело на меня с холодной ненавистью во взоре. Тряхнув продвинутой шевелюрой, я быстренько вышла в коридор. Думать о неожиданном приступе уныния не хотелось – возможно, просто сказывались последствия учебного года. Следовало спокойненько ждать, когда из головы выветрятся все лишние знания, а до того можно было готовиться к каким угодно напрягам. Признаюсь, я всегда не любила ходить в школу.

Остаток дня прошел без приключений. Почти все время, выражаясь словами Сережки Ивойлова, мы «предавались чревоугодию». В перерывах между трапезами глазели в окно, играли в подкидного дурака, а потом снова жевали, жевали и жевали. Поскольку поезд не сошел с рельсов, его не захватили террористы и не посетили инопланетяне, наш маленький коллектив заскучал и довольно рано в полном составе отошел ко сну. Лежа на верхней полке, я долго не могла уснуть, наблюдая, как за занавесками мелькают яркие пятна придорожных фонарей.

А вот вставать пришлось ни свет ни заря, что несколько испортило впечатление от поездки. Я клевала носом, Петька тоже выглядел невыспавшимся, зато Сережка не унывал. Он восхищался всем, что попадало в поле его зрения, – железнодорожным вокзалом большого портового города, привокзальной площадью, улицами, людьми, клумбами и воробьями. Больше всего поражало то, что, приезжая сюда почти каждое лето, он ухитрялся находить новые и новые поводы для восторга, будто видел город первый раз в жизни.

От конечной цели путешествия нас отделяло расстояние, приблизительно равное получасу езды на автобусе. Хотелось преодолеть эти последние километры как можно быстрее, но расписание автобусных маршрутов выглядело неутешительно. Автобус укатил совсем недавно, забрав пассажиров предыдущего поезда. Дальнейшие наблюдения показали – кое-кто из наших попутчиков уже отправился в дорогу, воспользовавшись услугами частного извоза. Вдохновившись таким решением проблемы, я направилась к маячившему поблизости «жигуленку», но Петька оттянул меня за рукав:

– Ты что, наследство в Америке получила? Все наши деньги уйдут на такую поездку!

Ладненько, если финансы поют романсы, придется ждать автобуса. У остановки собралась небольшая толпа. В основном это были приезжие с баулами и чемоданами, но встречались и местные жители, выражаясь научным языком – аборигены. Один из аборигенов сразу же привлек мое внимание. Долговязый парень, подпиравший плечом фонарный столб, был занят зубрежкой – он бормотал под нос какой-то текст, время от времени заглядывая в потрепанную книжонку. Это зрелище подействовало на меня как красная тряпка на быка. Нельзя сказать, что я принципиально против наук и знаний, но зубрить во время летних каникул, по-моему, настоящее преступление! Я подошла к парню и с самым невинным видом поинтересовалась:

– Молодой человек, вы не подскажете, где находится ближайшая библиотека?

Захлопнув потрепанный томик, на обложке которого мелькнуло смутно знакомое слово «Макбет», он обернулся. Конечно же, пятьдесят восемь косичек соломенного цвета, четыре серьги в левом ухе, колечко под бровью и позаимствованный у соседской овчарки ошейник производили на всех стабильно ошеломляющее впечатление. Не стал исключением и мой новый знакомый – он немного растерялся, а потом с удвоенной энергией начал разъяснять дорогу в библиотеку. При ближайшем рассмотрении парень оказался очень даже ничего – постарше меня, высокий, со спортивной фигурой, длинными волосами и довольно смазливой физиономией. В общем, совсем не чахлый зануда-ботаник, каким он представился мне с первого взгляда. В принципе наезжать на него не следовало, но я привыкла доводить каждое дело до конца:

– А клиника неврозов для старшеклассников?

– Не знаю… – удивился он. – Никогда не слышал о такой.

– Очень странно, я полагала, этот маршрут вам хорошо знаком. Обычно на первом этапе заболевания исправно посещают школу, включая все факультативы, потом записываются в библиотеку и наконец…

– Зизи, автобус, – вмешался знавший мою природную вредность Петька, – держи сумку.

Мельком взглянув на остолбеневшего от таких высказываний парня, я подхватила рюкзак и ринулась на штурм транспортного средства.

* * *

Дальняя Сережкина родственница, которую он для удобства называл тетей, жила на окраине городка, неподалеку от моря. Ее дом был похож на соседние – старый, приземистый, с мансардой и верандой, окруженный запущенным фруктовым садом. Ангелина Георгиевна встретила нас с распростертыми объятиями: очевидно, впечатления от прошлого моего визита начисто стерлись из ее памяти. Мальчишки разместились в мансарде, а мне снова досталась небольшая комнатушка с видом на заросший дремучий сад. Известно, что летние месяцы проходят значительно быстрее зимних, поэтому ни в коем случае нельзя тратить эти драгоценные денечки впустую. Наскоро перекусив и оставив багаж нераспакованным, мы заторопились к морю.

Развалины старого маяка – обычное место наших тусовок, мало подходило для цивилизованного отдыха. Купались здесь только отчаянные смельчаки, ничуть не дорожившие собственными костями. Когда я впервые посетила этот уголок побережья, то едва не впала в уныние – с коварными ловушками каменистого дна могли справиться только очень опытные ныряльщики. Пришлось мне всю зиму ходить в бассейн, до изнеможение отрабатывая технику прыжков в воду. После такой подготовки появилась надежда, что я смогу стать соперницей местных мальчишек. О девчонках даже не говорю – все они предпочитали переполненный городской пляж. По дороге на маяк мы заглянули к Максиму и Ирине, местным ребятам, с которыми Сережка был знаком чуть ли не с первого класса. Оба отсутствовали, и это, признаюсь, меня обрадовало – для начала я хотела продемонстрировать свои спортивные достижения Ивойлову и Толкачеву, ну а если все пройдет гладко, тогда можно и увеличить количество зрителей.

Море встретило нас прохладным ветром и криками чаек. За зиму стоявший на обрыве маяк совсем обветшал – домик смотрителя лишился прогнившей крыши, а сама башня растеряла остатки штукатурки. Я разделась и, к полному восторгу и удивлению ребят, прыгнула с полутораметрового каменного уступа в море, немного поплавала в холодной неспокойной воде и выбралась на берег. Мальчишки возились со спиннингами, мне же захотелось погреть на солнышке свое продрогшее тело и немного позагорать. Вскоре я задремала.

Ребята с кем-то болтали. Взглянув на мир сонными глазами из-под черных очков, я узрела своего нового знакомого – длинноволосого парня с автобусной остановки.

– Вы тоже сюда ходите? – поинтересовался он.

– Летом почти каждый день, – ответил Сережка, – а вот тебя не встречали.

– Я переехал сюда несколько месяцев назад, в начале зимы. Однажды гулял и случайно забрел к развалинам маяка. Романтическое место и в то же время величественное. Волны борются со скалами, кажется, будто камни незыблемы, но все равно в конце концов победа будет за водой.

Этот зануда явно действовал мне на нервы. Я поднялась и ленивой походочкой направилась к обрыву, решив продемонстрировать этому книжному червячку настоящий класс… Море шипело далеко внизу и, признаюсь, с такой высоты выглядело довольно угрожающе. Мальчишки что-то кричали, но я сделала вид, будто оглохла, и, оттолкнувшись от земли, полетела вниз…

Страшный удар, темнота, горько-соленая жидкость, заливающая рот и нос… Тело превратилось в крошечную щепку, которую швыряло и крутило во все стороны. Полузадушенная, я пыталась вздохнуть, но каждый вздох доставался слишком дорогой ценой. Сознание заволакивала темнота… Внезапно новая, неожиданно возникшая сила повлекла вверх, к океану воздуха. Должно быть, меня кто-то спасал…

Окончательно сознание вернулось только на берегу. Откашлявшись, я наконец-то рассмотрела своего спасителя. Невероятно, но факт – зануда с «Макбетом», книжный червяк и романтик самым настоящим образом спас мне жизнь! Этот странный черноволосый парень сидел тут же, на камнях, и стаскивал промокшую до нитки рубашку. Я протянула руку:

– Зизи. Зинаида, но это официально. Для друзей я Зизи. Спасибо. Прости за глупости, которые говорила на автобусной остановке, – просто взыграл переходный возраст.

Глаза у него были темные и круглые, оригинальные, я бы сказала, глаза. Он сжал мою ладонь:

– Меня зовут Андрей. Это очень опасное место, однажды я едва здесь не утонул. Прыгать лучше вон с того обрыва…

Духи Зазеркалья. Этот маленький фрагментик представляет собой ностальгические воспоминания о том, как я познакомилась с Андреем. Когда тебя кто-то спасает, а если точнее не «кто-то» а красивый парень, это приводит к непредсказуемым последствиям. Теперь вроде бы все быльем поросло, но вот я держу в руках книжку, перелистываю страницы и… таю. Эх, Зизи! Но на самом деле эта история не про охи-вздохи, а про ведьму, призраков и даже, не поверите – про настоящих зомби!

Над нашими головами послышались испуганные голоса ребят. Сообщив Петьке и Сережке, что дела обстоят нормально, мы полезли наверх. Карабкаясь по камням, я заметила на спине у Андрея довольно большой синяк и поинтересовалась, не пострадал ли он (Андрей, а не синяк) во время спасения моей скромной персоны. Он ответил так коротко и сухо, что стало ясно – данная тема ему крайне неприятна. Взбираясь на крутой берег, я все же сумела вытянуть из помрачневшего Андрея кое-какую интересную информацию. Оказалось, что его родители умерли много лет назад и он вместе со старшей сестрой жил в городе, расположенном за много километров отсюда. Недавно они переехали к старой бабушке, имевшей здесь собственный дом и из-за преклонного возраста с трудом справлявшейся с домашним хозяйством.

А наверху, кроме Сережки и Петьки, нас встречал только что подошедший Максим. Забежав домой перекусить, он узнал от родителей о нашем приезде и заторопился на маяк. Прижимая локтем увесистый кулек, Максим протянул руку:

– Классно выглядишь, Зинаида! А я вот картошку принес, как в старые добрые времена.

Возле стены разрушенного домика было приспособлено местечко для небольшого костерка, в котором мы обычно пекли картошку. Мальчишки притащили хворост, Максим достал из кармана зажигалку и, поймав мой удивленный взгляд, пояснил:

– Я не курю, просто удобно разводить огонь в случае необходимости, как, например, сейчас.

Костер уже догорал, когда Андрей задумчиво произнес:

– Как много загадок хранит Океан… Люди рвутся в космос, а голубая бездна у наших ног скрывает в себе столько страшных тайн.

– Тайн? – Сережка Ивойлов даже заерзал от нетерпения. – Я обожаю таинственные истории.

Андрей откинул назад длинные мокрые волосы, направил взор за горизонт и начал свой рассказ:

– Вы никогда не думали, что Океан – это непостижимое живое существо, обладающее разумом и возомнившее себя богом? Он дал жизнь нашей планете и теперь требует жертв. Из холодной бездны поднимается Нечто, и те, кому суждено узреть его грозный лик, умирают на месте от невыразимого ужаса… А где-то на бескрайних морских просторах носится по волнам «Летучий голландец», корабль, капитан которого бросил вызов самому Океану. Безжалостное божество покарало смельчака – до скончания мира он не найдет покоя, его нога не ступит на твердую землю. Борта корабля давно превратились в труху, тела матросов – в высохшие мумии, а пустые глазницы капитана по-прежнему зорко смотрят вдаль, за горизонт…

Мы слушали затаив дыхание. Не знаю, что произвело самое сильное впечатление на ребят, но меня больше всего достал рассказ о мумиях с «Летучего голландца». Почему-то я всегда побаивалась этих сушеных покойников со скрюченными костлявыми пальцами. Видимо, желая разрядить жутковатую атмосферу, Петька будничным тоном обратился к Андрею:

– Ты классно рассказываешь, но признайся – это ведь все феньки. Океан – всего-навсего вода, очень много воды. В ней можно погибнуть, но такая смерть не означает, что Океан жаждет заполучить человеческую жизнь себе в жертву.

– Он все слышит и знает, а однажды может прийти и за нами.

После этих слов нас неожиданно окатила волна соленой влаги. Могу поклясться, что ледяные брызги ударили мне в лицо! Солнце по-прежнему сияло посреди безоблачного неба, а море плескалось далеко внизу, метрах в десяти под нами.

– Никто ничего не почувствовал? – спросил удивленный Сережка Ивойлов.

Судя по озадаченным физиономиям, дождик с ясного неба окропил всю компанию. Я искоса взглянула на Андрея – в его чуть косящих глазах теплились лукавые искорки. Еще немного поболтав о пустяках, мы отправились по домам обедать. Приотстав от компании, я спросила у шедшего позади Андрея:

– Твоя работа?

– Что? – Он удивленно поднял брови, и глаза у него стали совершенно круглыми.

– Я сама люблю приколы, но такой масштаб… Как ты это делаешь?

– Не знаю. – Андрей остановился, взгляд его стал сосредоточен, лицо осунулось. Мгновения ожидания растянулись до бесконечности, и вдруг меня окутало облако ледяного тумана. Через пару секунд оно бесследно исчезло. – Я правда не знаю, как это получается. Надо только представить, сосредоточиться и… в общем-то совсем несложно. Только никому не говори, пожалуйста.

– Зизи, Андрей, вы что – заснули?

Мы зашагали быстрее, догоняя ребят. На перекрестке Андрей попрощался – он жил в нескольких кварталах от дома Сережкиной тети. Я смотрела ему вслед и думала, что впервые в жизни познакомилась с настоящим экстрасенсом. А к нам уже приближалась обрадованная Ирина. Она только-только вернулась с рынка и теперь горела желанием поделиться накопившимися за зиму новостями.

* * *

Наутро выяснилось: вместо прогулки нас ожидает трудовая повинность. Солнце так иссушило огород тети Ангелины, что я, Петька и Сережка были срочно мобилизованы на его поливку. Мальчишки таскали воду из расположенной в конце улицы колонки, а я поливала аккуратные грядочки.

– Зизи! – За штакетником стоял Андрей. – На маяк сегодня не пойдешь?

– Пока нет. Я прикована к огороду.

– Давай помогу, – перескочив через ограду, он пошел вдоль грядок, – вместе быстрее управимся.

Внезапно в моей голове возникла гениальная идея. Я поманила Андрея поближе и шепотом, хотя мы были одни, спросила:

– Ты не можешь устроить дождик местного масштаба – соток на восемь?

Он несколько растерялся, пожал плечами. В таких случаях выручают настойчивость и упорство:

– Поторопись. Будем действовать без свидетелей, ведь это только наша тайна, правда?

– Но…

– Давай, Андрей, давай! Ты же волшебник!

Он кивнул, отошел чуть в сторону, прижал свои тонкие, слишком изящные для парня пальцы к висками, прикрыл глаза… Я подскочила как ошпаренная – мощные потоки смешанного с градом дождя хлынули на огород Сережкиной тетушки. Радостный визг застрял в горле – такой растерянный и, признаюсь, глуповатый вид был у новоявленного чудотворца.

– Не стоило так поступать… я просто увлекся, как всегда увлекся. Никогда больше не проси меня об этом, хорошо?

– Эй, Логинова, как успехи на трудовом фронте? – Ивойлов брел посреди улицы, с трудом волоча полные ведра.

– Успехи, Сереженька, недурственные. Выливай воду в бочку и иди на доклад к тетке – работа сделана.

– Как?

Сережка и подошедший чуть позже Петька долго удивлялись, но не могли не признать очевидного: огород был отменно полит. Хорошо, что градины уже успели растаять на солнцепеке и никто не обратил внимания на побитые ими листочки. Неожиданно быстро обретя полную свободу, мы отправились на развалины маяка. Но отдыха не получилось – только моя нога ступила на тропинку, ведущую к берегу, раздался резкий окрик:

– Андрей!

Мы обернулись. Молоденькая девица на каблуках-шпильках не без труда ковыляла по каменистому склону. Вид у нее был грозный и неприступный.

– Андрей!

– Это Анна, моя сестра. Подождите минуточку. – Наш новый друг начал подниматься ей навстречу.

Дорого бы я дала, чтобы услышать их разговор, но увы, с такого расстояния можно было только видеть. Судя по всему, Андрею здорово досталось, он даже напомнил мне первоклашку перед завучем, хотя и был на полголовы выше своей бешеной сестренки.

– Ребята, не ждите меня! – крикнул он и поплелся вслед за сестрой.

Расположившись на поляне у домика смотрителя, мы с мальчишками начали играть в карты. Но без Андрея, а также без Максима и Ирки, которых почему-то тоже не было, дело не шло. Отложив потрепанную колоду, Петька предложил:

– Пойдемте на пристань.

– А что там такого необычного?

– Как, Зизи, Максим тебе ничего не рассказал?!

Я только пожала плечами. Оказывается, Макс получил в свое полное распоряжение парусную лодку старшего брата и теперь мог бороздить на ней морские просторы. Мог при одном условии: лодка нуждалась в «небольшом» ремонте. Насколько я поняла из слов Петьки, работы вполне могло хватить на все каникулы. Впрочем, Максим, так же как и сам Петька, обожал ремонтировать всевозможные железки и деревяшки, находя в этом занятии недоступное непосвященным удовольствие.

– Может, потому Макс сюда и не пришел: на пристани работы начать и кончить, – предположил Сережка.

Отправив мальчишек на добровольную каторгу, я до самого обеда бездарно прозагорала под жарким южным солнышком. А дома нас ожидало неприятное известие. Утром, примерно в то самое время, когда Андрей столь необычным способом поливал огород, Ирка сильно порезалась разбитым зеркалом. Собираясь на прогулку, она подводила карандашом глаза, как вдруг зеркальце в ее руке треснуло и разлетелось на мелкие осколки. Некоторые из них впились в лицо и, кажется, даже повредили глаз. Ирину пришлось отвести в местную больницу, и Макс весь день находился возле нее. После этого происшествия Ирка собиралась безвыходно сидеть дома, стесняясь показываться на людях с перевязанным глазом и зеленкой на щеках.

* * *

Остаток дня прошел незаметно, и, поужинав, я отправилась на покой. Комнатушка, служившая мне спальней, скорее всего использовалась Ангелиной Георгиевной в качестве чулана. В ней было собрано огромное количество прелюбопытнейших, но очень потрепанных вещичек. Отодвинув разрисованную экзотическими птицами ширму, я подошла к зеркалу. Безусловно, данный предмет был главным экспонатом этого музея ненужных вещей. Высокое, почти в рост человека, вставленное в некогда позолоченную лепную раму, оно производило сильное впечатление. Особенно мне нравились небольшие звездочки, похожие на те, что украшают обычно хрустальную посуду. Они располагались на слегка скошенных граненых краях зеркала. Забавно смотрелась и лепная птица с проволочным каркасом вместо шеи, восседавшая наверху рамы. Сейчас, в полумраке, зеркало напоминало темный омут. Казалось, от него веяло холодом.

Я придирчиво осмотрела собственное отражение. Выглядело оно неплохо. Возможно, для полного отпада мне следовало украсить конечности парой-другой фальшивых тату и в таком виде заявиться в родную школу… Представив реакцию учителей, я усмехнулась. Неожиданно поверхность зеркала исказилась едва заметной рябью, а сердце сжалось от предчувствия беды. Это могло означать только одно – пора ложиться спать. С утра жизнь всегда кажется проще и веселее.

Забравшись под одеяло, я долго ворочалась – сон словно забыл про меня. В голове упорно циркулировали мысли о покинутых людьми кораблях, опутанных водорослями утопленниках и оживших мумиях. Интересный этот парень, Андрей, но странный. Непонятно, в самом деле он верит в то, что говорит, или просто всех разыгрывает? Постепенно мои мысли вернулись к недавнему путешествию на поезде, оставшимся в Москве школьным проблемам, и я почувствовала приближение сна.