Текст книги "У Вечной реки."
Автор книги: Елена Сенявская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Наконец, настал долгожданный день, когда юноше было позволено вставать и выходить в сад. Он вдыхал аромат цветов с жаждой путника, нашедшего колодец в пустыне. Еще вчера смерть стояла с ним рядом, и он чувствовал обжигающий холод. И только теперь поверил, что жизнь вернулась к нему.
Кружилась голова, слабость подкашивала ноги. Эжен опустился на мраморную скамью у фонтана, закрыл глаза. Шум воды убаюкивал, прохладные брызги освежали лицо. Юноша не заметил, как задремал. И услышал, будто издалека, – звонкий голос окликает его:
– Мой рыцарь! Ты здесь…
Пленник очнулся – и встретился взглядом с принцессой, присевшей возле него на скамейку и уже завладевшей его ладонью. Он смутился, а девочка, не скрывая радости, уже расспрашивала настойчиво и капризно:
– Почему ты так долго не приходил?
– Я был ранен, моя принцесса, – тихо отозвался Эжен, думая с горечью, что игра затянулась и пора открыть Элиане правду.
– Тебе больно? – жалобно воскликнула она, и слезы задрожали на длинных ее ресницах.
– Нет… Теперь уже нет, – он не смел напугать ее. Он не хотел, чтобы она его боялась.
От этих слов милое личико прояснилось, стало вновь веселым и беззаботным, минутная тревога исчезла бесследно.
– Ты знаешь, – защебетала Элиана, спеша поделиться ошеломляющей новостью, не замечая, как побледнел «ее рыцарь». – Я слышала, что король Эжен в замке. Я хочу на него посмотреть, – и добавила наивно: – Теперь он не страшный!
– Да, теперь он не страшный, – печально улыбнулся Эжен и спросил глухо, опустив глаза: – Тебе его совсем не жаль?
– За что его жалеть? Он сам во всем виноват, – передернула плечиками Элиана.
– Но он был ранен… И сейчас в плену, – отвернувшись, тихо сказал юноша. Голос его дрогнул.
– И его посадят в темницу и закуют в цепи? А может быть, даже казнят?! – уловив его интонацию, испуганно спросила принцесса, и синие глаза ее снова наполнились слезами.
– Ты добрая девочка, – ответил Эжен и, наклонившись, коснулся губами пушистой макушки.
На несколько минут воцарилось молчание. Но вот Элиана, почувствовав какую-то загадку в происходящем, взглянула на юношу с недетской серьезностью:
– Почему ты не хочешь, чтобы я увидела его?
– Разве он зверь, посаженный в клетку, чтобы его смотреть? – уклончиво заметил пленник. И услышал в ответ беспощадное:
– А разве нет?
Тень скользнула по лицу юноши. Он поднялся и выдавил из себя, как стон:
– Тогда смотри… Ты не спрашивала моего имени. Король Эжен – это я…
Глаза Элианы удивленно расширились.
– Это неправда! – воскликнула с обидой и недоверием. – Зачем ты дразнишь меня?
– Спроси у своего отца, – отозвался устало пленник и замолчал: все было сказано. Сказка рушилась, как домик из песка.
– О чем разговор? – Бернар появился неожиданно: ни юноша, ни принцесса не заметили его приближения.
– Отец! – кинулась к нему Элиана, заглядывая в глаза с надеждой и отчаянием. – Скажи, кто он?
Король обернулся к смущенному пленнику.
– Не верит? – спросил коротко. Юноша молча кивнул. Бернар обнял дочь за вздрагивающие плечи. – Не хотелось расстраивать тебя, малышка, но его в самом деле зовут Эжен, – сказал мягко и удивился, как торопливо выскользнула из его рук девочка, метнулась к стоявшему поодаль пленнику и, стараясь заслонить его от отца, попросила растерявшегося Бернара:
– Он хороший, добрый! Не бросай его в темницу! – и заплакала навзрыд, размазывая по щекам слезы, испытав первое в жизни разочарование.
Как было ей осознать, что этот красивый юноша – враг? Он спас ее и вернул отцу, был учтив и ласков. Разве он стал другим, когда открыл свою грустную тайну? И страшное имя уже не казалось страшным. Но было горько от того, что нельзя называть его, как прежде, «мой рыцарь», – потому что он пленник и король.
Бернар улыбнулся, будто прочитал эти нехитрые мысли.
– Скажи на милость! – воскликнул с притворной суровостью. – Дети начали вмешиваться в государственные дела! Скоро моим советникам нечего будет делать… Ну, так и быть, заступница. Если ты просишь, я не отправлю его в подземелье, – и подумал снисходительно: «Девочка, похоже, влюбилась. Но это просто ребячество. Забудется и пройдет…»
– Мой государь, ваша прогулка затянулась, – возникший словно из-под земли Робер решительно и бесцеремонно обратился к молочному брату, ничуть не смущаясь присутствием Бернара и его дочери. – Лекарь велел вам вернуться в покои. Вы совсем не бережете себя.
Растерянно и смущенно Эжен улыбнулся ему в ответ. Принцесса с откровенным любопытством разглядывала незнакомца, а Бернар не на шутку разгневался.
– Ваша дерзость, граф, не знает границ, – нахмурив брови, сухо заметил он. – Вы помешали нашей беседе. Слишком много стали себе позволять!
– Я служу моему королю, – с вызовом отвечал юноша, и из этого следовало, что до всех остальных ему нет никакого дела.
Несколько мгновений они мрачно смотрели друг другу в глаза. Бернар проиграл поединок – он первым отвел взгляд.
– Прощаю вас за бесстрашие, но берегитесь впредь рассердить меня, – помолчав, холодно сказал он, взял Элиану за руку и удалился вместе с ней по мраморной дорожке сада.
Проводив короля глазами, Эжен с укором обернулся к другу.
– Зачем ты испытываешь его терпение? – спросил печально, не понимая, откуда у Робера такая к нему неприязнь.
– Я не привык угождать и лицемерить, – сквозь зубы ответил граф. – А его любезность доводит меня до бешенства!
– Ты несправедлив, – тихо откликнулся юноша. – В сущности, мы заслужили смерть. Но с нами обошлись милосердно.
– А по мне – лучше заживо сгнить в подвалах замка, чем быть обязанным врагу, – жестко отрезал Робер и добавил с горечью: – Впрочем, тогда нам пришлось бы расстаться, мой государь. Только это удерживает меня, и не хватает решимости разделить судьбу остальных…
– О чем ты? – бледность покрыла лицо Эжена: он не был еще уверен, но догадался.
– Да, брат мой, – уловив его мысль, грустно кивнул граф. – Исключение сделано для нас двоих. Другие пленники брошены в подземелье.
– Почему ты не сказал раньше? – глухо спросил король, чувствуя, как снова боль подступает к груди и слабость сковывает тело.
– Мне и сейчас не следовало говорить об этом, – опомнившись, прошептал Робер и опустил голову, до крови кусая губы.
– Я бы все равно узнал правду, – Эжен чуть улыбнулся побелевшими губами, желая ободрить друга, которого только что хотел упрекнуть. – Не надо меня жалеть.
– Мой государь! – буквально взмолился граф. – Прошу вас не поступать опрометчиво! Я сболтнул, не подумав. А ваша рана еще не зажила…
– Не стоит откладывать неизбежное, – спокойно заметил Эжен. – Пусть все решится сегодня. Я иду к королю.
– Я провожу вас, – виновато попросил Робер.
– Нет! – в голосе юноши зазвучали стальные нотки. – Бернар раздражен. Ты снова выведешь его из себя, а речь теперь не только о нашей судьбе.
– Я не хочу, чтобы нас разлучили, – чуть слышно сказал граф.
При этих словах Эжен, успевший отойти на несколько шагов, оглянулся и воскликнул с горестным смехом:
– Тогда я буду просить, чтобы нас сковали одной цепью. Ты об этом мечтаешь?
– Больше мне нечего желать, мой государь, – серьезно ответил юноша. – Не забудьте же о своем обещании!..
* * *
Бернар сидел в своем кабинете и разглядывал старую латинскую книгу, присланную ему в подарок епископом.
– Ваше Величество! Король Эжен просит принять его, – доложил бойкий паж, и пленник показался в дверях.
– Заходите, – поднимаясь навстречу юноше, с улыбкой сказал Бернар. – Полчаса не прошло, как мы расстались, а вы уже заскучали… А как же предписания лекаря? Что скажет ваш сердитый друг?
Но Эжен не поддержал шутливого тона беседы.
– Я осмелился прийти к вам, потому что имел случай убедиться в вашем великодушии, которое ничем не заслужил, – тихо начал он, и голос его дрогнул. Справившись с волнением, пленник продолжал: – Теперь я взываю к справедливости. Мои воины, взятые в плен, томятся в подвалах замка. Разве они более виноваты, чем я, который привел их сюда и велел сражаться? Тогда почему их участь тяжелее моей? Они расплачиваются за мое преступление… Я прошу вас… о милости… – и, заметив, как помрачнело лицо короля, закончил с гордой решимостью: – Но если вы сочтете это невозможным, я хотел бы разделить судьбу своих подданных: мое место рядом с ними, в темнице…
– Ваша тревога напрасна, юноша, – после недолгой паузы мягко сказал Бернар. – Участь этих людей совсем не так тяжела, как вам представляется. Их жизни и достоинству ничто не грозит. Даю вам слово…
– Значит, вы ничего не сможете сделать для них, – понял Эжен и улыбнулся печально. – Ну что ж! Зовите стражу и велите меня увести. Я такой же узник, как и они. И должен быть примерно наказан.
– Ох уж эти мне горячие головы! – в сердцах воскликнул король. – То им не терпится стать героями, то оказаться в мучениках… Не выйдет! Довольно того, что уже натворили. Слава Богу, здесь пока решаю я! – и осекся, прочитав в глазах юноши боль и отчаяние, как у раненого оленя, окруженного сворой псов. Можно ли было мучить его дальше?! В конце концов, мальчик по-своему прав… И Бернар не выдержал, уступил, отвергая доводы рассудка: – Хорошо, – морщась, как от зубной боли, устало сказал он. – Я отпущу ваших людей. Но кто поручится, что, оказавшись на воле, они не соберут новое войско, чтобы силой освободить своего короля?
– Я прикажу им не делать этого!
Окрыленный внезапной надеждой, Эжен не скрывал своей радости, и Бернар в который раз поразился благородной наивности юного короля. Он смело мог отпустить его под честное слово, не опасаясь новой войны, и чуть было не поступил именно так, поддавшись внезапному порыву, но опомнился и успел удержать готовые вырваться слова. Кто-то должен искупать вину. И Эжен останется пленником до тех пор, пока не рассчитается сполна за все свои заблуждения. А вместе с ним и молочный брат, который не покинет его даже под страхом смерти.
– Они свободны, – Бернар всегда выполнял обещания и сейчас, позвав слугу, распорядился выпустить узников из подземелья. Потом обернулся к юноше: – Вы удовлетворены? Тогда ступайте к себе и не сердите лекаря. Для беседы у нас еще будет время, – и, взяв Эжена под руку, мягко, но настойчиво выпроводил его за дверь.
Убедившись, что пленник направился в отведенные ему комнаты, вернулся в кабинет и сел у окна.
«Неужели он всерьез решил, что я могу отправить его в темницу?» – подумал, вспоминая подробности разговора, и, усмехнувшись снисходительно, снова уткнулся в книгу.
За стеной, в покоях принцессы, слышался звонкий голосок девочки. Элиана о чем-то спорила с нянькой и несколько раз повторила имя Эжена. Но отец, увлеченный чтением, не обратил на это никакого внимания.
* * *
Прошло несколько дней. Юный король был уже почти здоров и теперь с утра до вечера проводил в саду: здесь стены замка не давили так сильно, и можно было ненадолго забыть о том, что он пленник. Граф Робер сопровождал его в этих прогулках, но все чаще Эжен отсылал его, желая побыть в одиночестве, не замечая, что наносит обиду верному другу. Иногда в глубине сада он слышал смех Элианы, игравшей с фрейлинами, и торопливо сворачивал в сторону, чтобы не встретиться с ней. Он чувствовал, что ребенок имеет над ним слишком большую власть, и это его пугало. Не капризов девочки боялся Эжен, но ее настойчивого внимания, от которого он смущался и чувствовал себя неловко, вызывая своим видом многозначительные улыбки придворных. И только сам он не мог понять, что же с ним происходит.
– Не сходите с ума, Ваше Величество! – как-то вечером довольно резко заметил ему Робер.
– Что ты имеешь в виду? – юноша почувствовал, что краснеет, но и в самом деле не догадывался ни о чем.
– Стоит ли притворяться? Весь двор знает, что вы влюблены. Это прочитает любой на вашем лице, – дерзко ответил граф.
– В кого же? – искренне удивился король.
– Да в маленькую принцессу! – воскликнул с горечью брат.
И Эжен с удивлением понял, что Робер ревнует его. Ревнует с того самого дня, когда он привез в свой лагерь заблудившуюся в лесу Элиану.
– По мне, так это ты немного не в себе, – развеселившись, сказал он. – Неужели ты мог подумать, что это дитя…
– Прелестное дитя, – печально перебил его друг.
– …может вскружить мне голову? – продолжал Эжен, пожимая плечами. – Право же, ты смешон со своими подозрениями.
– Значит, вы не решаетесь признаться даже себе, насколько это серьезно, – сделал вывод граф. – Почему вы избегаете встреч с нею, а столкнувшись случайно, не смеете поднять глаз?
– Я не желаю быть шутом у принцессы! – огрызнулся раздраженный король, но эти слова неожиданно успокоили Робера: он поверил правдоподобному ответу.
– Причина только в этом? – спросил с невольным облегчением.
– Конечно, – хмуро отозвался Эжен и отвернулся, чтобы скрыть краску стыда.
Он солгал. Причина была в ином. Но не объяснять же графу, что он просто не знает, как вести себя с Элианой! Тогда в лесу, перед битвой и у фонтана он был для нее Рыцарем, а она – Дамой его сердца. Таков смысл игры, их молчаливый уговор. Эжен нарушил его, открыв свое имя. И стал для нее тем, кем был на самом деле: побежденным врагом, пленником. То, что она вступилась за него перед отцом, еще ничего не значит. Игра в Рыцаря и Прекрасную Даму была уже невозможна, и он не представлял себе, как теперь держаться с принцессой. И главное, как принцесса будет держаться с ним… А эти глупцы вообразили невесть что и, чего доброго, доложат об этом Бернару. О дальнейшем догадаться нетрудно: в подземелье достаточно места для Эжена и его брата.
* * *
Близилось время обеда. Оба юноши повернули к замку и, выйдя из сада, поднялись по мраморной лестнице. На верхней ее ступеньке взволнованно и нетерпеливо ждала принцесса, и синие глаза ее смотрели с недетской серьезностью.
– Оставьте нас, граф, – топнув ножкой, заявила она, и Робер подчинился – скорее от удивления, чем из вежливости: повелительный тон в устах ребенка звучал довольно комично.
Растерянный король оказался с глазу на глаз с Элианой.
– Почему вы не хотите видеть меня? Я вам надоела? – голос девочки дрожал от обиды и готовых вырваться слез.
– Я думал, мое общество наскучило принцессе, – мягко отозвался Эжен. – Я не слишком веселый собеседник.
– А мне так нравится говорить с вами, – призналась она доверчиво, и эта наивность тронула сердце пленника.
– В самом деле? – улыбнулся он. – Тогда я к вашим услугам. О чем желает беседовать Ваше Высочество?
– Раньше вы называли меня по-другому, – печально заметила девочка.
– Но и вы, принцесса, говорили со мной иначе, – отвечал юноша, еще не зная, к чему это приведет.
– Я не знала, кто вы, – смутилась она и покраснела, опустив глаза.
– Теперь вы знаете… Но разве я стал другим? – серьезно спросил юный король, на этот раз предвидя, какой будет развязка.
– Нет… – вздрогнув, прошептала Элиана и улыбнулась с надеждой: – Значит, вы по-прежнему мой Рыцарь?
– Конечно, моя Принцесса, – сказал Эжен и вместо изысканного поклона поцеловал в лоб свою Прекрасною Даму.
«Все вернулось на круги своя», – подумал с тихой радостью, неожиданной и непонятной ему. И не коснулось души сомнение, что это уже не игра…
* * *
На другое утро Элиана нашла юного короля на знакомой скамье у фонтана и, не удостоив вниманием Робера, который, как всегда, был рядом с другом, заявила тоном, не терпящим возражений:
– Я отправляюсь на верховую прогулку. Мой рыцарь будет сопровождать меня.
Эжен растерялся. Он свободно бродил по замку, гулял в саду. Но ему и в голову не приходило, что узнику могут позволить выехать за ворота. Девочка, видимо, плохо представляла себе его положение.
– Принцесса забыла, что я пленник ее отца, – улыбнулся печально, давая понять, что эта прихоть невыполнима.
Но Элиана не желала отступать.
– Подумаешь! – передернула она плечами. – Я попрошу, и он согласится.
И не успел юноша возразить хотя бы словом, как она убежала исполнять задуманное.
– А ведь, пожалуй, уговорит, – вполголоса заметил Робер и пристально взглянул на своего государя.
– Быть может, – равнодушно отозвался Эжен, не догадываясь, к чему клонит брат.
– Нам дадут хороших лошадей, – продолжал юный граф. – Свита у принцессы небольшая – преследовать некому. В зарослях легко укрыться…
– Ты сошел с ума! – вскочил со скамьи король и едва не задохнулся от возбуждения. Побег казался ему делом бесчестным, но мысль о свободе кружила голову.
А Робер внушал страстным шепотом:
– Вам пора вернуться домой. Государство осталось без короля, а охотники на престол всегда найдутся. Теперь у них самый удобный момент. Как бы не опоздать, Ваше Величество!
– О чем ты? Опомнись!
Эжен побледнел от гнева: меньше всего он думал о том, что кто-то воспользуется его отсутствием и захватит власть. Не возможность измены возмутила его, а то, что Робер заподозрил в подобной низости первых людей королевства.
Граф почувствовал, что сейчас разразится буря, но остановиться уже не мог.
– Вы не связаны словом, государь! – горячо воскликнул он. – Вы ни в чем не клялись Бернару. Что удерживает вас здесь? Предрассудки! Нужно бежать и бежать немедленно! Такой случай не повторится!
Юный король молчал, сдерживая переполнявшие его чувства, пока полностью не овладел собой. Тогда он поднял на брата холодный взгляд и произнес спокойно и твердо:
– Если Бернар разрешит эту прогулку, я не обману его доверия. И не будем больше говорить об этом, – сказал и отвернулся.
А Робер отступил с поклоном, потому что таким голосом произносят слова, которым следует повиноваться. Эжен заговорил, как король, а значит, рассердился не на шутку. Граф понял, что рискует потерять его расположение, и не стал искушать судьбу. Он тотчас удалился в покои замка, предоставив брату возможность немного остыть и серьезно подумать.
* * *
– Охотничий костюм для Вашего Величества готов. Не изволите ли переодеться? – голос слуги вывел Эжена из глубокого оцепенения.
– Я, кажется, не отдавал распоряжений на этот счет, – тихо заметил юноша, не сразу сообразив, в чем дело.
– Это приказ государя, – последовал ответ.
– Хорошо, я иду, – поднимаясь со скамьи, сказал пленник, но, видя, что слуга не торопится его покинуть, спросил раздраженно: – Что еще?
– Принцесса просила передать, что ждет вас с нетерпением, – пряча улыбку, почтительно ответил плут и удалился – с поклоном.
«Все-таки я для нее – живая игрушка,» – устало подумал юноша и направился в свои покои – облачаться в костюм для верховой езды.
Едва он успел сменить платье, как тот же слуга доложил, что кони оседланы. Эжен спустился во двор замка. Тотчас ему подвели великолепного скакуна.
«Хорошо, что Робер не едет с нами, – мелькнула мысль. – С некоторых пор он просто невыносим…» Но если бы спросили юношу, чем тяготит его присутствие друга, он бы, разумеется, промолчал.
* * *
Всадники ехали не спеша, привычной и, видимо, успевшей наскучить дорогой. Свита немного отстала – то ли намеренно, то ли случайно оставив свою госпожу в сомнительном обществе пленника. Расстояние было достаточным, чтобы из их беседы никто не услышал ни слова и, вместе с тем, можно было оказаться рядом по первому знаку принцессы. Впрочем, внимание Эжена было поглощено восхитительным пейзажем, которым он любовался после долгого своего заточения; все прочее ускользало от него. Он, кажется, совсем забыл об обязанностях Рыцаря и заставил свою Даму скучать.
Огорченная его молчаливостью, Элиана надула губки, но долго сердиться она не умела, а желание поиграть было слишком велико, чтобы так быстро от него отказаться. Оглянувшись на следовавших позади придворных, девочка вдруг засмеялась и воскликнула с озорством, далеко не безобидным:
– Давай, где-нибудь спрячемся! Они мне все надоели…
– Стоит ли пугать преданных слуг, моя принцесса? – осторожно возразил юноша, тотчас осознав рискованность этой затеи. – Его Величество будет недоволен.
– Отец не рассердится на меня! – тряхнув кудрявой головкой, отвечала она и внезапно подхлестнула лошадь, которая галопом сорвалась с места, едва не выбросив наездницу из седла.
«Разобьется!» – ужаснулся Эжен и, не думая больше ни о чем, пришпорил что было силы своего скакуна. Обезумевший от боли вороной взвился на дыбы, а после пустился вскачь – вдогонку белому собрату с маленькой амазонкой на спине.
Свита принцессы на минуту застыла в растерянности, но, опомнившись, тотчас устремилась в погоню, представив ярость Бернара и все, что за ней последует.
Только за поворотом дороги Эжену удалось настичь и ухватить за поводья разгоряченную лошадь девочки. Когда подоспели придворные, взмыленные кони стояли рядом, остывая после бешенной скачки, а чуть в стороне напуганная до полусмерти Элиана тихо всхлипывала на груди своего спасителя, который, сам не менее бледный, старался ее успокоить и шептал непослушными губами какие-то бессвязные слова.
Прошло не меньше получаса, прежде чем девочка немного пришла в себя от пережитого страха. О продолжении прогулки не могло быть и речи, и все стали настаивать на немедленном возвращении в замок. Принцесса послушно согласилась, но стоило подвести ее к коню, как она задрожала и ухватилась за руку Эжена, вызвав общее замешательство. Пока придворные раздумывали, как поступить, юноша молча вскочил в седло, подхватил с земли Элиану и усадил ее перед собой. Тогда, в лесу, она тоже дрожала и искала его защиты. Но там не было выбора – на много верст вокруг. Сегодня она могла выбирать…
Весь обратный путь ехали молча. Придворные размышляли, как доложить государю о происшествии. Никто не знал, почему понесла лошадь, но каждый предвидел гнев короля Бернара. Жизнь его дочери подвергалась опасности, а этого он никому не простит.
* * *
Бернар вышел в сад «отдохнуть от государственных дел», когда увидел на скамье юного графа, который, казалось, был всецело поглощен созерцанием сверкающей на солнце воды. Король удивился. Он не знал, что Эжен поехал на прогулку без друга. Но внезапная догадка вызвала улыбку на его лице.
– Вы, кажется, остались в одиночестве, – заметил он, присаживаясь рядом с Робером.
Юноша тотчас вскочил: при всей своей дерзости он не посмел бы сидеть в присутствии чужого короля, особенно в то время, когда его собственного не было рядом.
– Итак, – продолжал насмешливо Бернар, – вы не сумели склонить к побегу своего государя. Мало того, он, вероятно, не желает вас больше видеть, иначе не отказался бы от вашего общества на целый день. Вы поссорились. Я угадал?
Робер ничего не ответил. Губы его были искусаны до крови, он еле сдерживался, а король продолжал дразнить пленника, снисходительно улыбаясь:
– Так почему же он не взял вас с собой? Чтобы убедить меня в том, что не хочет бежать? Или потому, что испугался соблазна?
– Не мне судить о поступках моего государя, о мыслях его – тем более, – с достоинством ответил граф и прямо взглянул в глаза Бернару.
Но сегодня король был в хорошем расположении духа, и рассердить его оказалось нелегко. Горячность юноши его забавляла. «Эжена рядом нет, и некому вовремя осадить неосторожного вассала, взять его под защиту…» И король задумал проверить, как далеко зайдет граф, если его разозлить. Посмеет ли дерзить могущественному врагу в отсутствие своего покровителя?
– Итак, молодой человек, – сурово начал он, – вам не нравится в моем замке, хотя никто вас здесь не притесняет и вы пользуетесь многими привилегиями…
– Привилегиями волка, которого досыта кормят и позволяют гулять по клетке, – с горькой улыбкой ответил Робер и, поклонившись, добавил язвительно: – Премного вам благодарен!
– О чем же мечтает волк? – нахмурив брови, спросил король. – Вырваться из клетки и резать мои стада? Я не из тех пастухов, которые зря рискуют.
– Но волк все равно убежит однажды, и тогда берегитесь его клыков! – выдохнул пленник и сильно побледнел, чувствуя, что навлекает на себя грозу.
– Я вырву ему клыки, – пообещал Бернар, пристально глядя на юношу. – И даже лев не поможет своему любимцу.
– Лев отомстит! – гордо сказал граф, но было ему явно не по себе.
– Как ты меня напугал! – смеясь, воскликнул король, и тотчас погасил смех. – Запомни, мальчик, – холодно сказал он. – Ты еще жив, потому что слишком юн, и я не принимаю твою браваду всерьез. Ты угрожаешь мне от бессилия и любуешься собственной храбростью. Это твое дело – рисковать головой. Но прекрати смущать Эжена. Ты верный друг королю, но порою друзья, сами того не желая, оказывают плохие услуги…
Робер не нашелся, что ответить. А государь, услышав, как стража опускает подъемный мост, встал со скамьи и направился к воротам встречать дочь, отметив про себя, что вернулась она раньше обычного.
* * *
Маленькая кавалькада въехала во двор замка, и Бернару сразу бросилось в глаза, что белоснежного скакуна принцессы ведут в поводу, а сама она сидит на другом коне впереди Эжена, склонившись головкой к его плечу. При этом придворные и слуги отводили глаза в сторону, стараясь побыстрее ускользнуть от бдительного ока своего короля, чем ясно дали ему понять, что сильно провинились.
– Что случилось? – встревоженно и сурово спросил Бернар, обращаясь ко всем сразу, но более всего к самой Элиане, зная, что она не умеет лукавить.
Но она молчала, и тогда ответил Эжен.
– Принцесса испугалась быстрой езды, – сдержанно пояснил он и, соскочив с коня, бережно опустил ее на землю.
Подоспевшая няня взяла девочку за руку и увела в покои.
Придворные торопливо расходились по замку. Один из них, прежде чем удалиться, что-то шепнул Бернару, и тот, побледнев, жестом отослал его. Во дворе остались двое – король и его пленник. Казалось, Бернар ожидал услышать нечто важное, но юноша молчал, смутившись под пристальным взглядом, пока, наконец, не решился прервать неловкую паузу.
– Могу я подняться к себе? – спросил, не узнав собственный голос.
– Да, конечно, – тихо отозвался король, но тотчас удержал его странным вопросом: – Разве вам нечего больше сказать?
– Вам уже обо всем доложили, а я неумелый рассказчик, – ответил Эжен и замер растерянно: порывисто шагнув к нему, король обнял юношу, на мгновение прижал к груди, затем мягко отстранил и сказал спокойно, будто ничего не произошло:
– Ступайте… Если хотите увидеть графа, то он в саду.
Эжен ушел, ошеломленный. А король, провожая его глазами, подумал с печальной теплотой: «Он снова спас Элиану, но не желает признаться в этом и принять мою благодарность. Пусть так, но сегодня он расплатился со всеми долгами. И я отпускаю его.»
Решение это родилось неожиданно, а вместе с ним странное чувство: стало жаль расставаться с юношей, к которому успел привязаться, а главное, представил себе неизбежные слезы дочери. И, усмехнувшись, назначил отсрочку – до вечера. За ужином он объявит пленнику о свободе, а рано утром вместе с другом Эжен отправится в путь. И пока он будет править в своем королевстве, Бернар может не бояться новой войны.
* * *
Как и предвидел король, юноша нашел брата в саду, на том самом месте, где тот его оставил.
– Хороша ли была прогулка, мой государь? – не без сарказма спросил граф.
Обида ясно звучала в его словах, и Эжен почувствовал это.
– Ты напрасно злишься, – заметил тихо, будто извиняясь. – Прогулка была недолгой.
– Однако, вы успели спасти принцессу. Слуги разнесли эту весть по всему замку, – снисходительно улыбнулся Робер, что означало: примирение состоялось.
– Пустое, – поморщился юный король. – Я просто остановил лошадь, когда она понесла.
– Девочка испугалась… – добавил граф.
– И я, признаться, тоже, – честно сказал юноша.
– Ну, еще бы! – Робер хотел было съязвить на сей счет, но вовремя прикусил язык: он не забыл недавнюю ссору и не желал ее повторения. – А что же Бернар? – спросил о том, что тревожило его в первую очередь. – Неужели и после этого не выпустит нас?
Эжен не позволил ему докончить. Оборвал резко, как в прошлый раз:
– Кажется, я просил тебя: об этом – ни слова. Не трави душу! – сказал, как взмолился, выплеснув на миг тоску и горечь, умело скрытые до сих пор.
И Робер, потрясенный своим открытием, выдавил в порыве раскаяния:
– Ради Бога, прости, государь! – поднял глаза… но Эжен был уже прежним, и намека на минутную слабость не осталось в его лице.
– Ступай к себе, – властно сказал он, но тотчас смягчил приказ легкой улыбкой: – Я поднимусь позднее, хочу побыть один, – а когда Робер послушно направился в замок, прошептал, стиснув ладонь в кулак с такой силой, что побелели костяшки пальцев: – Как я устал, Господи! Когда же, наконец, домой?!
Он гулял почти до темноты, выбирая дальние уголки сада. Слуги звали его к обеду, затем к ужину, – он не слышал их. В замке стали зажигать огни, а он все не появлялся. Сидел на скамье, среди густых зарослей, не замечая, как становится прохладнее и роса выступает на листьях… Шорох платья и прикосновение маленькой нежной руки заставили его очнуться.
– Почему мой рыцарь печален? – присев рядом, мягко спросила девочка, заглянув королю в глаза.
Оправилась от потрясения – и вот, пришла, не побоялась, разыскала в пустом полутемном саду.
– Я просто задумался, моя принцесса, – отозвался Эжен, оценив этот поступок, но в ту минуту совсем не склонный к откровенности.
Элиану не удовлетворил уклончивый ответ.
– Задумался? О чем? – продолжала она допрос, и юноше пришлось подчиниться.
– О своем доме, – неохотно признался он, надеясь, что любопытство принцессы на этом иссякнет.
Но не тут-то было!
– Он далеко от нас? – последовал очередной вопрос, заданный с неменьшим интересом.
– Не слишком… Три дня пути… А кажется, что на краю света, – очень тихо ответил Эжен, и горечь его слов тронула сердце девочки. Она опустила глаза, притихла, потом спросила с робким участием:
– Ты скучаешь?
– Немного… Это пройдет, – успокоил ее пленник.
Но грустная улыбка, скользнувшая по его губам, которую она не могла увидеть, но, несомненно, почувствовала, утвердила принцессу в мысли, что тоска по дому куда сильнее, чем он говорит.
– Давай убежим… Вместе! – предложила она, радуясь, что так хорошо все придумала, и доверчиво прижалась к нему всем своим маленьким тельцем.
Эжен увидел, что ее немного знобит.
– Замерзла? – теперь он и сам почувствовал, как похолодало. Плаща не было. Пришлось обнять Элиану за худенькие плечи, чтобы она согрелась. – Ничего у нас не выйдет, малышка, – сказал ласково, впервые называя ее так. – Разве ты совсем не любишь отца, если хочешь его оставить? Ему будет очень больно, если ты вдруг уедешь.
И тогда она заплакала – тихо, жалобно, как котенок, понимая, что с Эженом придется расстаться – скоро и неизбежно. Слезы текли по щекам, капали ему на камзол, и странные слова ошеломили юношу своим неподдельным горем:
– Ты король. И вернешься однажды в свое королевство. И забудешь меня… – а дальше почти навзрыд: – Я не хочу, чтобы ты меня забывал!