Текст книги "Жена-невольница. Непокорное пламя (СИ)"
Автор книги: Елена Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Граф Кюрель ввиду слабого здоровья не вышел встречать невесту во внутренний дворик. За него это сделали управляющий и старшая служанка.
В родных чертогах Бланш почувствовала себя полновластной хозяйкой и, едва переступив порог кареты, набросилась на подопечных, распекая их почем зря. Розалинде стало жаль ни в чем не повинных людей, ведь их главная вина заключалась, пожалуй, в том, что они первыми попали под руку сестре графа.
Позабыв об обязанностях и правилах вежливости, Бланш не потрудилась представить слугам их будущую хозяйку. Но и управляющий, довольно приятный, одетый в черную ливрею с выпушкой из белоснежных кружев, и сравнительно молодая, похожая на сдобную булочку, затянутую в грубое черное платье, старшая служанка поглядывали на Розалинду с явным интересом. И, в отличие от сестры графа, не пришли в ужас от наряда и прически леди Лавуан. Скорее, смотрели на нее одобрительно-изумленно, надеясь на скорое избавление от гнета Бланш.
Представившись и вежливо осведомившись о самочувствии путешественниц, управляющий сообщил, что граф ждет невесту в главном зале.
– Могу ли я перед встречей переодеться и немного освежиться? – слегка смущаясь, попросила Розалинда. – Надеюсь, моя задержка не покажется графу бестактностью.
Вивьен, старшая служанка, рискуя навлечь на себя гнев Бланш, присела в глубоком реверансе и быстро проговорила:
– Его Сиятельство распорядился подготовить для Вас комнату по соседству с его. Если Вам угодно, то я немедленно провожу Вас туда.
Розалинда готова была расцеловать эту смелую девушку. Разумеется, она приняла столь щедрое предложение прежде, чем Бланш успела возразить.
Изнутри замок выглядел немногим приветливее. Несмотря на богатое убранство, роскошную мебель и чистоту, он казался словно бы нежилым. Сквозняки гуляли по его коридорам, с портретных галерей мрачно и равнодушно взирали короли и королевы прошлых эпох. Многочисленные лампы, подпитанные огненной магией, давали достаточно света – такого же холодного, как ветер за стенами.
Проходя мимо высокого зеркала в резной оправе, Розалинда вздрогнула – она не узнала своего отражения. Бледная и испуганная, она совсем не походила на ту юную бунтарку, что и в бедном платье смогла обворожить короля. Леди Лавуан теперь напоминала еще одного из наверняка бесчисленных призраков замка Корбу и не имела сил, чтобы противиться этому.
Отведенная ей комната оказалась довольно милой, хоть и не очень просторной. Первое, что бросилось в глаза Розалинде – это узкая кровать, а рядом с ней, под роскошным балдахином, – деревянная бадья.
– Распорядиться, чтобы Вам принесли теплой воды и перетащили бадью к очагу? – засуетилась Вивьен. – За то время, что вы беседуете с Его Светлостью, все будет готово.
В замке Корбу еще никогда не принимали такую хорошенькую и величавую гостью, и старшая служанка хотела показаться будущей хозяйке с лучшей стороны.
– Будьте так добры, – немедленно согласилась Розалинда.
После тяжелой и долгой дороги горячая ванна и теплая постель стали для нее самыми желанными вещами на свете. Пока же она воспользовалась специальной чашей с питьевой водой – умылась и прополоскала рот.
Вивьен умчалась исполнять распоряжение будущей графини, а Розалинда попросила Джоси почистить ее платье и поправить прическу. Ждать, пока принесут и распакуют сундуки с приданым, ей казалось недопустимым.
Пока горничная колдовала над ее внешностью, Розалинда продолжила осматриваться. Темный дощатый пол устилал мягкий ковер, ярко пылавший камин освещал комнату и придавал ей уют. Слегка портили впечатление плотно закрытые ставни на слишком маленьких, по меркам Южной Хартии, окон. А вот удобные сиденья, встроенные в толщу стены и обитые бархатом, показались Розалинде очаровательным новшеством.
В остальном же комната мало отличалась от покоев, виденных ею прежде. Разве что тона – темные, с редким вкраплением белого и светло-серого, напоминали о том, что Корбу находится на севере страны.
Как бы ни хотелось Розалинде оттянуть встречу с будущим мужем, нарушать правила этикета она не стала. Дождавшись, пока вернется Вивьен с тремя слугами, несшими сундуки, она попросила проводить ее в главный зал.
– Мне пойти с Вами, Ваша Милость? – замирая от страха, спросила Джоси.
– Нет, милая, – утешила ее Розалинда. – Этот путь я должна проделать сама. А ты останься здесь и помоги слугам разобрать вещи.
Сказав это, Розалинда глубоко вздохнула, несколько раз ущипнула себя за щеки, возвращая им румянец, и смело шагнула вслед за Вивьен. По дороге, стараясь не обращать внимания на мрачные коридоры и ужасающе высокие витые лестницы, она повесила на лицо самую радушную улыбку и приказала себе не нервничать.
Граф Кюрель встречал невесту, сидя в глубоком кресле возле ярко пылавшего камина. В руке он держал высокий бокал на тонкой ножке, наполненный темно-алым, похожим на кровь, вином. Высокий, не утративший, несмотря на болезнь, величественной осанки, Астор смотрелся истинным представителем аристократии. Его длинные черные с проседью волосы, собранные в тугой хвост, бледная кожа и изящные длинные пальцы наталкивали на мысли о примеси эйшелльской крови. Даже для представителя Северной Хартии граф выглядел чрезмерно холодно.
Розалинда удивилась и одновременно обрадовалась, что внешностью ее будущий супруг не похож на его сестру Бланш. И если мадам была разительно похожа на разжиревшую ворону, то граф больше напоминал черного грифона. Его пронзительные стального цвета глаза смотрели выжидающе, а тонкий нос, слегка загнутый, с изящными и немного расширенными ноздрями, наталкивали на мысли о клюве хищника. И только неестественно блеклые, плотно сжатые губы и впалые щеки красноречиво сообщали, что граф серьезно болен.
– Добрый вечер, миледи, – он заговорил первым. Слегка кивнул, обозначив поклон и одновременно приветствие. – Покорнейше прошу простить, что я встречаю Вас, не поднимаясь из кресла.
Розалинда присела в почтительном реверансе и опустила взгляд, силясь не рассматривать будущего мужа откровенно пристально.
– Добрый, Ваше Сиятельство, – почтительно отозвалась она.
Увидев графа воочию, Розалинда окончательно утратила уверенность в том, что когда-нибудь сможет проникнуться к нему искренней любовью. Симпатией и уважением – возможно, но той душевной привязанности, того внутреннего трепета, что охватывал все ее существо при одном взгляде на Эйдена, она не испытает уже никогда. Слишком надменным, слишком отстраненным показался ей будущий супруг.
Астор же, напротив, мысленно возблагодарил судьбу, подарившую ему столь прелестное создание, должное скрасить его одиночество. Он и прежде был много наслышан о красоте Розалинды, но реальность не шла ни в какое сравнение с действительностью. Будто сам небесный ангел снизошел до мрачного замка и его скованного болезнью владельца, осветив собою все темные углы Корбу и согрев их своим дыханием.
– Смею заметить, Вы превзошли мои ожидания, – самодовольно сообщил Астор, не свод взгляда с невесты. – Надеюсь, Вас, в свою очередь, не оттолкнет от принятого решения мой болезненный внешний вид. Смею Вас заверить, что в скором времени и с Вашей помощью я полностью восстановлюсь и закреплю наш брак так, как того требуют традиции. И если высшие силы проявят к нам благосклонность, вскоре мы сможем обзавестись крепкими и достойным наследниками.
Откровенные, даже несколько дерзкие речи графа оставили в душе Розалинды неприятный осадок. Но с другой стороны, честность и прямота графа стали для нее откровением. Несколькими фразами он умудрился расставить все точки над «i» и дал понять, чего ждет от будущей супруги.
– Я тоже на это надеюсь, – на одном дыхании выпалила Розалинда. Однако сказанное было скорее жестом вежливости, чем искренним согласием.
– Вы наверняка устали с дороги, – запоздало спохватился Астор и элегантным жестом указал на кресло напротив. – Присаживайтесь, так нам будет проще беседовать.
– Благодарю Вас, Ваше Сиятельство, – промолвила Розалинда, занимая предложенное место. Она сцепила руки на коленях и глубоко вздохнула, не позволяя нарастающей панике прорваться наружу.
Астор поставил на столик бокал с вином, взял монокль и принялся с удвоенным усердием рассматривать невесту, словно выискивая в ней возможные изъяны. Розалинде казалось, будто по ее телу ползают холодные слизни, и она внутренне сжалась от отвращения. Невероятным усилием воли ей удалось сохранить на лице вежливую улыбку, глаза же ее превратились в колючки, ненавидяще следившие за взглядом жениха.
Закончив осмотр, Астор закинул ногу на ногу и заметил:
– Правильно ли я полагаю, что все Ваши наряды подобны этому? Разве Вам не известно, что на Севере леди не носят столь откровенных платьев и укрывают волосы чепцами?
– Простите мне мое упущение, Ваша Светлость, – уступила Розалинда. И искренне понадеялась, что граф не заметит фальши. – Прежде я никогда не бывала в северной части Хартии и не встречалась с местными леди. Если Вы позволите, то я перешью свои платья согласно Вашему вкусу.
Покорность, прозвучавшая в ее голосе, польстила Астору. Он криво усмехнулся и равнодушным тоном произнес:
– Не стоит, я достаточно богат, чтобы обеспечить Вас всем необходимым. Сразу же после свадьбы приглашу к Вам модистку, сведущую в наших традициях.
– Спасибо, Ваша Светлость, – только и смогла прошептать Розалинда.
– После свадьбы, без присутствия посторонних Вы можете называть меня по имени, – смилостивился Астор. – А теперь ответьте: Ваше свадебное платье выглядит так же непристойно, как и то, что надето на Вас сейчас?
Разумеется, Розалинда слышала, что северянки предпочитают блеклые тона и закрытые одежды, но полагала, будто виной тому прохладная погода, а не стремление спрятать себя за темными складками и высокими воротниками. Да и одежды жен членов парламента, коих она успела увидеть в замке Рошен, немногим отличались от убранств южанок. Подбирая для себя приданое, она и представить не могла, что семейство Кюрель настолько помешано на благопристойности. Сейчас же, краем глаза осматривая свое скромное декольте, она едва сдерживалась, чтобы не прикрыть его руками.
– Свадебное платье я выбирала согласно традициям Юга, – все же решилась заметить Розалинда. – Оно белое, с кружевной фатой и перчатками. Надеюсь, достаточно скромное, чтобы понравиться Вам.
Граф многозначительно хмыкнул и проговорил, закатив глаза к потолку:
– Вам следует забыть о традициях и моральных устоях Юга. Теперь Вы – северянка, и должны ею остаться. Навсегда.
Розалинда могла бы возразить, что Хартия стала единой, и их свадьба призвана стать своеобразным актом примирения двух прежде враждующих сторон. Могла бы, но не решилась. Она уже убедилась, что граф Кюрель не намерен поступаться своими принципами и убеждениями, даже вопреки здравому смыслу.
– Я постараюсь, – произнесла Розалинда, а про себя прикинула, чего ей будет стоить выполнение данного обещания.
Губы графа дрогнули в улыбке.
– Я рад, что мы сумели договориться. Свадебное платье моей покойной матушки должно прийтись Вам впору.
Розалинда вздрогнула, как от пощечины. В чужой стороне, лишенная родственников и приданного, она должна выполнять все прихоти эгоистичного графа. И даже платье, выбранное с такой любовью, ей не разрешат надеть на свадьбу. Теперь она просто красивая кукла, которую муж станет использовать по собственному усмотрению. Все в ней бунтовало против такого положения вещей, и только беспокойство за судьбу матери и брата не позволяло эмоциям взять верх.
Астор внимательно наблюдал за невестой. Поняв, что она проглотила его далеко не сладкую пилюлю, он откинулся в кресле. И решил отблагодарить Розалинду за покорность.
– Если у Вас остались вопросы по поводу нашей дальнейшей совместной жизни, задавайте их сейчас, – процедил он. – Завтра поутру состоится наше венчание.
Розалинде хотелось закричать, а еще больше – сбежать из мрачного замка и никогда больше не встречаться с его хозяином. Но осознав возможные последствия подобного поступка, она лишь смиренно произнесла:
– Со мной прибыла моя горничная, Джоси, могу ли я оставить ее при себе?
Астор заметил, каким умоляющим стал взгляд его невесты и не смог ей отказать. Про себя же отметил, что в будущем, при необходимости, подобная щедрость с его стороны окупится сторицей.
– Я Вам разрешаю, – проговорил он. – Что-нибудь еще?
Розалинда досчитала в уме до десяти, набралась храбрости и настороженно проговорила:
– В придорожном трактире, близ деревушки Шатри, я расплатилась за завтрак кольцом моей матушки. Могу ли я просить Вас выкупить его обратно?
Седые, аккуратно очерченные брови графа взлетели, как крылья альбатроса. На аристократичном лице отразилась вся глубина возмущения. Сестра давно стала для Астора бельмом в глазу, ее откровенные потуги занять в поместье роль хозяйки стали еще одной причиной срочно обзавестись женой. Отправив Бланш за Розалиндой, он тем самым дал сестре последний шанс смириться с неизбежным. Но та не выдержала испытания, устроенного братом. Подумать только, не заплатить за еду для будущей графини. Нет, такое Астор стерпеть уже не мог.
– Не беспокойтесь, Ваше приданое теперь – моя забота, – не сдерживая ярости, проговорил он. – А я умею ценить дорогие вещи и не позволяю другим отнимать то, что принадлежит мне по праву.
Это была пусть маленькая, но все же первая победа Розалинды. Если ее будущий муж оградит ее от нападок Бланш, то жизнь ее станет не такой сумрачной.
– Если Вы того желаете, то я могу приступить к лечению с сегодняшнего дня, – вставила Розалинда, заметив, как граф почти незаметно поправил под камзолом тугую повязку на груди.
– Свое сердце я могу доверить только человеку, которому доверяю полностью, – заявил граф и смерил невесту долгим взглядом. – Вы приступите к лечению только после того, как произнесете брачные обеты, не раньше.
Речь Астора не была лишена рациональности, потому Розалинда лишь почтительно поклонилась в ответ. Граф же взял в руки серебряный колокольчик и трижды в него позвонил.
На его зов откликнулся камердинер, во все время разговора дежуривший возле дверей зала. Он получил от графа распоряжение проводить леди Лавуан в ее комнату и немедленно пригласить на беседу Бланш.
Впервые за время прибытия в Корбу Розалинда перестала трястись от страха. Ее уверенные шаги гулко отражались от стен и сообщали мрачному и сырому замку, что в него вступила новая хозяйка – тихая, как призрак, но стойкая, как вековая глыба.
Глава 12
Венчание Розалинды Лавуан и Астора Кюреля состоялось ранним воскресным утром. Вопреки весне, темные тучи заволокли небо над замком и прорвались сильным и шумным ливнем, барабанившим по куполу с силой тарана.
Погода бушевала, а в церкви, занимавшей лучшие среди парадных апартаменты замка, горели восковые свечи, пахло благовониями. Торжественная и слегка мрачная обстановка полностью соответствовала настроению новобрачной.
Розалинда шла по проходу, сопровождаемая представителем парламента. В красном атласном платье с высоким воротником, фате цвета дыма и черных башмачках, украшенных алым шитьем, она больше напоминала покойницу, нежели счастливую невесту. Сравнение усиливала неестественная бледность лица и темные тени, пролегшие под ее потухшими очами.
Безусловно, косметика могла скрасить впечатление, но Розалинда не рискнула воспользоваться даже пудрой. Из всех украшений, что передала ей ее матушка, Астор придирчиво выбрал венец из темного золота, скупо украшенный жемчугом. Сейчас он плотно обхватывал голову невесты, и ей казалось, будто она чувствует на себе крепкие, но нежные ладони своей матери.
Немногочисленные гости со стороны жениха хранили благоговейное молчание, провожая невесту взглядами. Розалинда, пусть невысокая, но ладно сложенная, вызывала зависть у дам и восхищение у мужчин. Она, словно черная лебедь, плыла навстречу своему мужу среди высоких колонн, поддерживающих сводчатые арки.
Сквозь витражи окон проникало слишком мало света, но его было достаточно, чтобы статуи из мрамора, барельефы и резные карнизы поймали ярко-красные блики, и словно ожили, удивленно наблюдая за происходящим.
Возле высокого алтаря, в углублении апсиды, Розалинду ждал Астор, облаченный в слишком просторный для его болезненной фигуры камзол и белоснежную рубашку с жабо, напоминающим взбитую морскую пену. Жениха поддерживал под руку его камердинер, всеми силами старавшийся казаться незаметным.
Священник в традиционном трехцветном одеянии терпеливо ждал, обратив свой взор на причудливое переплетение арок высокого потолка. Отстраненность, свойственная всем служителям церкви, делала его похожим на еще одну скульптуру – безжизненную и равнодушную. Левый рукав его мантии, окрашенный в белый цвет, подразумевал Эйшеллию и ее причастность к неживой магии. Правый рукав, окрашенный в черный, символизировал Шилданию и магию животных. Центр мантии пересекала красная черта, олицетворяющая Хартию и магию огня и лекарства. Больше двадцати тысяч лет прошло с того момента, как богиня наделила своих излюбленных чад Великими Дарами, но священники и люди не переставали благодарить ее за столь щедрое подношение.
Розалинда добралась до конца прохода и подала жениху руку. Его пальцы, не затянутые в перчатки, были мягкими, как у младенца, невероятно холодными и цепкими.
Грянул звук органа, и Розалинда едва не подпрыгнула от неожиданности. Протяжная, навевающая меланхолию мелодия поплыла по церкви, а неожиданно громкий бас священника вторил ей с воистину исступленным благоговением. В какой-то момент голоса гостей влились в общий молебен, но губы невесты остались недвижимы.
Испросив у богини благословения, священник обратился с вопросом к жениху:
– Согласен ли ты, Астор Кюрель, взять в жены Розалинду Лавуан? Быть с ней в достатке и здравии, болезни и бедности, пока смерть не разлучит вас?
– Согласен! – громогласно объявил граф, и гулкое эхо его голоса многократно отразилось от древних стен церкви и вознеслось к сводчатому потолку.
Священник важно кивнул и переключил внимание на невесту.
– Согласна ли ты, Розалинда Лавуан, взять в мужья Астора Кюреля? Быть с ним в достатке и здравии, болезни и бедности, пока смерть не разлучит вас?
Розалинда словно бы оцепенела, ноги ее вросли в пол, а губы отказывались произносить вслух клятву, должную стать ее проклятием. Превозмогая желание упасть в обморок, она покусала щеку изнутри и почувствовала во рту привкус крови. Это слегка отрезвило ее и придало уму ясности.
– Да... – обреченно произнесла она и поникла, как бутон розы на холодном ветру.
Священник вновь кивнул и осенил новобрачных знаком богини. Пальцы его на память раскрыли молитвенник на нужной странице, взор же его в возвышенном жесте устремился к сокрытым сводами церкви небесным чертогам. Полный торжественности голос принялся нараспев произносить наставления.
Слова священника доносились до слуха Розалинды точно издалека, из совершенно другой реальности. Совсем не о таком бракосочетании она мечтала. Ни радостных улыбок, ни искренних пожеланий и слез счастья. Только мрачная торжественность и беспробудная тоска, что заставляет сердце покрываться инеем.
– Я соединяю вас в супружество, и пусть то, что скрепила Богиня, не разъединит человек, – закончил свою речь священник. – Теперь новобрачные могут подтвердить свою волю, обменявшись кольцами и обетами.
Розалинда выслушала речь Астора и позволила ему надеть ей на палец тяжелое серебряное кольцо с крупным обсидианом. Сама в ответ едва слышно произнесла заученные слова обета и приняла из рук представителя парламента бархатную коробочку. В ней покоилась печатка с гербом графа – хищной птицей с огромными когтями и красными глазами, сделанными из мелких агатов. Подобное изображение как нельзя больше соответствовало характеру ее мужа.
Засмотревшись, Розалинда нечаянно выпустила коробочку из рук, и тяжелое кольцо громыхнуло о каменный пол с такой силой, точно весило не меньше могильного камня. Раздались взволнованные и возмущенные возгласы гостей. И в Северной, и в Южной части Хартии подобное происшествие означало одно: заключенный брак потерпит крах, и именно жена станет виновницей разлада.
– Простите, – преодолевая ком, застрявший в горле, прошептала Розалинда. Она наклонилась, подобрала кольцо и надела его на безымянный палец мужа.
Бледное лицо Астора покрылось алыми пятнами гнева. Его глаза метали молнии, а плотно сжатые губы не предвещали ничего хорошего.
Розалинда внутренне сжалась, но при всем желании исправить ситуацию было не в ее силах. Ей оставалось лишь уповать на благоразумие супруга и, оставшись с ним наедине, молить о прощении. Заверить, что пустые приметы не помешают ей достойно исполнить роль супруги графа и стать ему верной спутницей жизни.
После подписания контракта Астор крепко сжал хрупкую ладонь Розалинды и сухо произнес:
– Идемте.
Новобрачная не получила от мужа ни поцелуя, ни даже ласковой улыбки. Вместо этого граф, одной рукой все еще облокачиваясь на камердинера, повел ее по длинным извилистым коридорам замка.
Розалинда казалась самой себе маленькой синицей, пойманной безжалостным и голодным коршуном. Ее пальцы ныли, стиснутые «лапами» мужа, сердце билось в груди с неимоверной скоростью, а дыхание стало сбивчивым и тяжелым.
Но муж ее не знал пощады. Он вел ее все дальше и дальше, минуя винтовые лестницы и скрытые потайными дверями переходы. Напрасно Розалинда полагала, будто Астор решил препроводить ее за праздничный стол. Чем ниже они спускались, тем мрачнее становились коридоры, пропали из виду богатая мебель и вышитые портьеры. Их заменили собой подпитанные магией огня факелы, выхватывавшие из темноты участки голых стен и обшарпанных ступеней.
– Куда мы идем? – все же решилась задать вопрос Розалинда.
Астор на секунду остановился, развернулся к ней и, пригвоздив ее к месту тяжелым, как могильный камень, взглядом, сообщил:
– Миледи, я человек проницательный и дальновидный, но лишенный дара красноречия. Возможно, именно по этой причине Изидор не нашел для меня место в парламенте.
Он на секунду замолк и промокнул поданным камердинером платком выступивший на лбу холодный пот. Розалинда, как бы ни пугали ее обстановка и сопровождение, отметила, насколько болезненной является для ее мужа тема разделения власти. Она уже слышала, будто граф озлобился после отказа старшего сенатора найти для него место в парламенте, но и не представляла, что все настолько серьезно. Астор все еще чувствовал себя обделенным и вспоминал об этом при каждом удобном случае.
– Длинным и лишенным смысла речам я предпочитаю наглядную демонстрацию, – закончил он свою мысль.
Розалинда непонимающе моргнула и попыталась высвободить руку их захвата мужа.
– Я не понимаю, к чему Вы клоните, – произнесла она и вопросительно приподняла одну бровь.
– Сейчас поймете, – не слишком любезно отозвался Астор и, так и не выпустив ладони жены, потянул ее дальше, в мрачную глубину очередного перехода.
Он привел ее в подвал, где в прежние времена находилась тюрьма и примыкавшая к ней пыточная. Граф не стал переоборудовать застенки и оставил их в первоначальном ужасающем виде.
В одной из камер все еще покоился полуистлевший скелет несчастного, заточенного в темницу десятки, а то и сотни лет назад. На изощренных орудиях убийства все еще сохранились следы крови, и тяжелый гнилостный запах витал под мрачными сводами. Казалось, если закрыть глаза, то можно было услышать крики и стоны умирающих.
Розалинда дрожала от страха и неприязни. А еще больше – от возмущения, что охватило ее, едва она поняла, где оказалась. Слыханное ли дело – приводить молодую жену в подобное место. И для чего? Наказать ее за оплошность, что произошла при венчании. Устрашить. Соблюсти озвученное в молитве правило: жена да убоится мужа своего.
– З... зачем мы здесь?.. – заикаясь, пробормотала Розалинда.
Язык ее словно прилип к нёбу и отказывался поворачиваться, а зубы стучали, как кастаньеты.
Астор указал ей на металлический саркофаг в углу камеры:
– Знаете, что это такое?
– Нет, – покачала головой Розалинда.
– Тогда подойдем ближе.
Астор подвел ее ближе к хитроумному приспособлению и пустился в объяснения:
– Знакомьтесь, моя дорогая, это «железная дева». В нее помещают прелюбодеек, посмевших осквернить доброе имя мужа.
Он распахнул проржавевшие створки металлического саркофага, и Розалинда увидела длинные шипы, устилавшие внутреннюю поверхность конструкции.
– Изменницу закрывали внутри и выставляли на всеобщее обозрение, – довольно-таки равнодушно произнес Астор. Он вел себя и говорил так, будто привел жену не в пыточную, а всего лишь в сад. И теперь объяснял, чем отличаются разные сорта роз. – По росту приспособление вымерялось таким образом, чтобы глаза оказывались на уровне вот этих металлических прорезей. Затем саркофаг закрывали, и шипы пронзали туловище блудницы. Они нарочно сделаны так, что не задевают жизненно важных органов, чтобы промучилась подольше.
Розалинда обхватила себя руками и, не в силах отвести взгляда от чудовищной конструкции, заметила:
– Пытки запрещены множество лет назад, так же, как и самоуправство королевских подданных.
– И совершенно напрасно, – с видимым сожалением возразил Астор. – Поверьте, боязнь физических страданий держит в узде лучше, нежели страх быть осужденным. Что смертная казнь и пожизненное заточение в монастыре в сравнении со столь действенным способом проучить виновных?
Если прежде Розалинда еще лелеяла надежду, что их брак с графом принесет ей если не счастье, то покой, сейчас она утратила и эту столь призрачную надежду. Астор помешан на власти, он хочет подчинять себе всех и каждого. И ему не нужна любовь, только слепое следование его правилам, полное подчинение.
– Я дала Вам клятву верности перед лицом церкви, – начала Розалинда. Страх она утратила вместе с мечтой о семейной идиллии. – Вам ни к чему запугивать меня, в моей верности Вы можете не сомневаться. Моя совесть чиста, как и мое тело.
– А что Вы скажете о душе? – Астор схатил Розалинду за плечи и развернул к себе. Столько силы и плохо скрываемой угрозы было в этом жесте, но Розалинда устояла.
– Я поклялась любить Вас и почитать как мужа и намерена выполнить обещанное. Каких еще признаний Вы от меня ждете?
Астор поразился той внутренней силе, что скрывалась за хрупким девичьим обликом. Розалинда готова выполнять свою роль жены, но она покорится только телом. Разум же ее навсегда останется для мужа тайной.
Причиной же внутреннего бунта Розалинды стало не что иное, как истинное чувство, бережно хранимое в сердце. Как бы она ни стремилась забыть Эйдена, он прочно завладел ее мыслями. Любовь к нему стала ее броней. Тем спасительным плотом, что не даст ей сгинуть в пучине отчаяния и страха.
– Я тяжело болен, – довольно цинично произнес Астор, – одним неосторожным действием Вы можете лишить меня жизни, оставшись единственной наследницей. Но помните, что я всегда и везде слежу за каждым вашим движением, за каждым неосторожным словом. Отныне Вы целиком и полностью принадлежите мне.
– Поверьте, у меня и мысли нет причинить Вам вред, – заверила его Розалинда. – Но если Вы так опасаетесь, что мои лекарские способности слишком малы, то почему не попросите помощи у более искусных магов? Тех, кто имеет диплом и многие годы практики.
Астор выпустил Розалинду из своих цепких объятий и практически повис на камердинере. На разговор с женой он истратил весь запас сил, и ранение вновь дало о себе знать. Перед глазами у него все завертелось, грудь сжалась, с трудом вбирая в себя воздух. Но воля его осталась непоколебимой.
– Ни один из лекарей не вызывает у меня доверия, – отрезал граф. – Только я сам знаю, как себе помочь, но у меня недостаточно энергии. И вам, моя дорогая, придется поделиться ею со мной.
– Я дала согласие на подобную процедуру еще до свадьбы, – мягко напомнила Розалинда.
Граф взглянул на нее так, как смотрит палач на сопротивляющуюся жертву.
– Да, но при этом Вы все же опасно приблизитесь к моему сердцу и моей сущности, и я должен быть полностью уверен в Вашей покорности. Знайте же, что Блез, – он кивнул на своего камердинера, – будет присутствовать при лекарстве. Если вы только попытаетесь воздействовать на меня в момент передачи энергии... Вы вернетесь в этот подвал. Но уже не в качестве гостьи.
Розалинда уже несколько раз видела этого высокого юношу, но так и не смогла запомнить его лица. Словно какая-то неведомая сила не позволяла ей запечатлеть в памяти черты его внешности. Встретив Блеза на улице, она бы ни за что не признала его.
– Вы не доверяете жене, но при этом полагаетесь на слугу? – сбивчиво проговорила она. – Чем он заслужил Ваше полное доверие?
На миг глаза Астора заволокла тьма – холодная и беспощадная, как изначальная бездна. Тонкие губы изогнулись бледным полумесяцем.
– Я ходил Путем Костей, – злорадно сообщил граф, – и разорвал связь души Блеза с его телом. Теперь он подчиняется мне целиком и полностью. Теперь он моя тень, верная и покорная.
– Вы использовали некромагию? – ужаснулась Розалинда и шагнула назад. Она отступала до тех пор, пока не наткнулась на холодную каменную стену. – Но... это запрещено. И Вы... Вы же маг огня, как Вам удалось овладеть подобными навыками? Эйшелльцы бережно хранят свои тайны.
– Мой далекий предок был одним из самых сильных некромагов северной страны, – самодовольно заявил Астор. – Когда на магов, подобных ему, начались гонения, он сбежал в соседнюю Хартию. Но его знания сохранились в древних книгах и рукописях, спасенных им от сожжения. Я овладел тайными науками, но во мне слишком мало эйшелльской крови. Сил и умений хватило лишь на то, чтобы совладать с разумом этого парня, считавшегося изгоем в собственной деревне.
Розалинда отчаянно замотала головой и закрыла ладонями уши, чтобы не слышать речей графа. О, если бы она знала раньше, что он представляет из себя, то ни за что на свете не вышла бы за него замуж. Им овладела тьма, и ничто уже не спасет его душу.
Что же станет с Астором, когда его силы восстановятся? Станет ли он довольствоваться ролью мага огня, или возобновит свои игры со смертью? Тьма питается светом, и именно она, Розалинда, станет тем источником, из которого будет пить граф. Пока не осушит ее до последней капли дара.
– Вы обманули меня, – с отвращением заявила Розалинда. – Мой дар нужен Вам не только для лечения, но и для наращивания мощи некромага. Осмелюсь предположить, что Ваша болезнь вызвана не столько полученным на войне увечьем, сколько попытками возродить запрещенные практики.
