Текст книги "Кент (СИ)"

Автор книги: Елена Синякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– …осталось еще двое?

– Да, детка.

– А что, если придет тот первый боец, который победил всех и сорвал куш год назад?

– Не придет.

– Откуда такая уверенность, Зак?

Я приподняла голову, упираясь легко подбородком в его грудь, и заглядывая в карие глаза, в которых было столько чувств, что я на секунду растерялась, когда услышала:

– …потому что это был я….

Господи, пожалуйста, кто-нибудь пожалейте мой бедный раскалывающийся мозг, потому что единственным моим желанием сейчас было окунуть свою ломающуюся голову в тот импровизированный бассейн, что был вокруг клетки.

– Зак…ты ведь пошутил, сейчас, да?… – едва выдохнула я, цепляясь пальцами за его тонкую майку под черной кожаной курткой, и прекрасно понимая, что Зак говорил на полном серьезе, когда мужчина лишь молча кивнул головой, наблюдая за своим другом в клетке, который присел на корточки, чтобы взять пачку сигарет с пола, снова закрив, пока кто-то пытался унести с ринга тушку Сумоиста, что был по-прежнему без сознания.

– …он рассказал тебе о Кэндис?…

Воспоминание, как Кент рассказал о том, что стало с его сестрой, до сих пор сжимало сердце до потемнения в глазах.

Потому что это было жестоко.

Бесчеловечно.

Больно.

И теперь, глядя снизу в темные глаза Зака, я отчетливо видела ту же едва сдерживаемую боль, что была и в голубых глазах Кента, когда он рассказывал о Кэн, видя, как Зак кивнул, проговорив приглушенно и так сухо, словно просто излагал факты какой-то истории….но я понимала, что он делает это лишь потому, что внутри слишком больно. И если его голос дрогнет, то Зак сорвется на крик.

– Не думаю, что Кент рассказал тебе все. Когда мы нашли того ублюдка, то были вместе. Вместе наказывали, вместе убивали и кидали на месте смерти нашей Кэн. Но когда его труп был обнаружен полицейскими, Кент пошел в полицию сам и сдался, рассказав все, как было…но взяв всю вину на себя. Он сказал мне, что не допустит, чтобы нас посадили вместе, и тогда мама с сыном остались бы совсем одни без помощи, без защиты, и средств к существованию. Я должен был остаться, чтобы быть рядом и помогать во всем…но не мог смириться с тем, что мой брат был совсем один. От юристов я узнал, что если он будет хорошо себя вести, помогать следствию и заручится поддержкой начальства, то его смогут выпустить досрочно…а еще можно было заплатить, чтобы его выпустили раньше. Но таких денег заработать я не мог, будучи обычным механиком в автосалоне.

Зак тяжело помассировал переносицу, не опуская глаз на меня, пока я дышать не могла, слушая мужчину и узнавая его и Кента еще больше в этот неожиданный и страшный момент, когда комментатор снова завопил из всех динамиков о новом бойце, который бросает вызов непобедимому Бродяге, отчего я дрогнула всем телом, ощущая, как ладони Зака успокаивающе погладили мою напряженную спину.

– Я узнал об этих боях случайно от одного парня, который участвовал сам и заехал в наш автосервис по дороге в больницу со сломанной ногой. Пришлось оставить маму и сына на пару месяцев, пока я был здесь, но мне удалось убедить босса, что мы получим гораздо больше денег, если сделаем бои зрелищными…Он согласился. Я победил. Но даже этих денег было недостаточно, чтобы сделать сыну операцию. Часть их них мы отложили в копилку, а вторую часть отдали, чтобы Кента выпустили на свободу. Как понимаешь, с судимостью не так то просто найти работу. Еще сложнее заработать столько денег, сколько нам нужно дособирать на операцию…поэтому Кент здесь.

Я шумно выдохнула, быстро заморгав и понимая, что переваривать всю информацию в эту секунду я просто не смогу, потому что на ринг вышел следующий претендент на большой куш, который можно было заработать всего за одну ночь, просто победив Бродягу.

И откуда только брались эти чертовы сумасшедшие?!

Почему никто не запугал их еще до начала боя?!

Зачем они выползали в клетку один за другим, не переживая о том, что с ними случится то же самое, что с бойцами до этого?!

Тот, что вышел сейчас, четвертый, был такой же самоуверенный, как и Сумоист, но держался при этом не нагло и достойно, первым делом склонив голову в приветствии Бродяге, что поднялся с корточек, откидывая от себя недокуренную сигарету в бассейн, так же молча кивнув ему.

Было очевидно, что парень был не так просто, как мог показаться сразу, когда комментатор стал вещать о том, что новый претендент мастер спорта по восточным единоборствам и уже когда-то участвовал в боях под прозвищем Черный дракон.

В каком месте он был черным, для меня оставалось загадкой, но это было не главное, когда он сделал первый выпад на Бродягу ловко, быстро и явно умеючи, отчего мое сердце дрогнуло и замерло где-то в области между копчиком и коленной чашечкой.

Не в силах смотреть на то, как мужчины наносили друг другу выверенные удары такой силы, что их отголоски отскакивали от стен нулевого этажа, я обхватывала руками торс Зака, ощущая его поглаживающие ладони на себе, и понимая, что не все так просто в этот раз судя по тому, как мужчина был напряжен.

Я не могла себя заставить смотреть на клетку, в которой бились двое мужчин, готовые просто растерзать друг друга, ради денег…но если я знала, что помыслы Кента были глубокими и чистыми, то проклинала всей душой второго бойца, который посмел покуситься на святое.

Страшно было увидеть, кто из них кричал и рычал, что можно было услышать даже сквозь гул и крики мужчин, которые что-то выкрикивали, поддерживая не то Бродягу, не то этого Дракона…

Лишь когда раздалось жуткое шипение и коллективный громкий ОХ всех мужчин на этаже, включая Зака, я поняла, что Кенту досталось, обернувшись и взвыв в руку Зака, закусывая кожу на его куртке, оттого, что на боку Кента рисовался жуткий ожог от раскаленной до бела клетки, вырисовывая на его коже ромбики от сетки.

– Давайте же, брат. Давай! – рыкнул Зак, напрягаясь всем телом и явно готовый броситься вперед, чтобы помочь Кенту, наплевав на все правила, с большим трудом удерживая себя на месте и закрывая мои глаза своей ладонью, когда послышался рык, а затем жуткий хруст…

И я бы упала в обморок, повиснув в сильных руках Зака, если бы не восторженные крики мужчин, которые осыпали Бродягу своими деньгами, надеясь на его победу и свой немалый выигрыш.

Не представляя настолько сейчас было больно Кенту, я зажмуривалась как только могла, утыкаясь лицом в грудь Зака, лишь бы только не разрыдаться, боясь, что даже сквозь этот гул низких мужских голосов, Кент услышит меня…и проиграет.

Я боялась этого так сильно, что глотала свои слезы, чувствуя, как Зак положил ладонь на мой затылок, гладя мягко и поддерживающее, когда склонил голову, упираясь подбородком, и прошептал:

– Ты еще плохо знаешь Бродягу, детка. Он упрямее черта, и если что-то задумал, то его не остановит даже бронетанк….И чем больше и сильнее его бьет судьба, тем крепче он становится, назло всем, кто пытается сломить его. Иногда я готов прибить его за эту черту, но лишь она вытаскивала его из таких ситуаций, которые обычным людям не снились и в страшных снах.

Я старалась слушать только этот глубокий, красивый голос Зака, боясь прислушиваться к тому, что творилось в клетке и судорожно запоминать, о чем он говорил, чтобы потом переварить все это и узнать Кента еще больше, погружаясь в его жизнь и судьбу так глубоко, как только он позволит.

– Посмотри сюда…

Зак зашевелился, опуская руку на свое колено и чуть приподнимая плотную ткань джинс, когда я послушно опустила голову, пытаясь понять, что там было не так в этом полумраке.

Нога как нога…красивая, накаченная, очень стройная и совсем не кривая.

Что я должна была там увидеть?

Лишь прищурившись и привыкнув к почти полному отсутствию освещения, я вдруг поняла, что кожа не может так блестеть…словно…словно это был манекен.

Видя, как мои глаза ошарашенно распахнулись и пальцы с силой вцепились в его куртку до такой степени, что кожа заскрипела, Зак улыбнулся, чуть подмигивая и выдохнув:

– Это протез, детка.

Я знала, что это такое, но никак не могла прийти в себя и правильно оформить свои разбегающиеся мысли, чтобы не начать заикаться и нести всякую чушь, прохрипев растерянно:

– …он…длинный?

Зак хохотнул, поправляя штанину на место и снова поворачивая мою голову к себе, чтобы я не могла увидеть, что происходило в клетке и кому доставались глухие, страшные удары снова и снова, проговорив так же приглушенно, словно нас мог сейчас услышать кто-то еще:

– От колена.

– …как это случилось? – прошептала я, поднимая голову, чтобы заглянуть в такие теплые, добрые темные глаза, в которых было столько поддержки и покоя, не смотря на то, что творилось вокруг нас, и как бы сильно он не переживал за своего друга и брата.

– В Ираке. После года службы, мы попали в засаду одного из ущелий. Из нашей роты в живых остались только мы с Кентом…и лишь благодаря ему, его силе и этому нечеловеческому упрямству.

Когда я задрожала всем телом, боясь даже представить, через что пришлось пройти этим мужчинам, Зак чуть прижал меня к своему большому горячем телу, снова принявшись наглаживать по спине, успокаивая, и говоря тихо и так по доброму, словно он рассказывал нерадивому ребенку сказку…не понимая, что она была ужасна:

– После обстрела, один из наших парней бросил гранату, не помня о том, что это может быть опасно. Начался камнепад и меня придавило валуном, пока наши парни пытались спастись из этой мясорубки, оказавшись в каменной ловушке, Кент пытался спасти кого мог…от потери крови я часто впадал в отключку, понимая, что нам не выжить.

Зак тяжело выдохнул, положив руку на мой затылок и пригладив волосы, продолжил:

– Я очнулся, когда Кент тащил меня на себе к нашим укреплениям, слыша, что ему в спину стреляют террористы. Он нес меня на себе несколько километров, раненный…когда я очнулся в лазарете, мне сказали, что спасти и восстановить мою ногу не получилось, а Кент перенес несколько операций, пока из него извлекали пули и лечили ранения.

Не понимая того, как страшно мне было услышать этот рассказ именно сейчас, отчего ядовитая желчь поднималась по желудку, грозясь выплеснуться наружу прямо на белую майку Зака, я дышала часто-часто, вдыхая его приятный аромат и быстро моргая ресницами, чтобы слезы высыхали как можно скорее.

– Но самым страшным было не это…ужас этого дня навсегда остался в наших головах. Нас лечили психологи и психиатры. Два месяца мы были на реабилитации, привыкая к мирной жизни, чтобы понять, что больше подобного не случится…но это невозможно убрать из мозгов ни лекарствами, ни спиртным, ни драками. Ночами Кента связывали и привязывали к кровати, чтобы он не мог перебить весь мед. персонал, который кидался к нему после очередного сна, в котором он возвращался в тот день, чтобы успокоить. Это страшно, девочка…это не лечится быстро. Душа Кента сломана на много частей его потерями и горем…но теперь у него есть ты.

Когда Зак приподнял мое лицо своими ладонями, вытирая пальцами льющиеся слезы, а я едва могла различить его лицо за пеленой плача, вслушиваясь в каждое слово, сказанное им так мягко и проникновенно:

– Стань его лекарством, девочка. Его надеждой и исцелением души, которая не боится боли, оттого, что ее было слишком много.

Я стану!!!

Стану обязательно, чего бы мне этого не стоило, даже если он будет от меня убегать и отбиваться, потому что я влюбилась в него так сильно и безвозвратно, что теперь это уже не пугало.

Я его просто обожала за эту чистую и такую сильную душу, до этой секунды не представляя, как много пришлось вынести Кенту за его жизнь.

Не в силах выдавить из себя ни звука от переполняющих чувств, я лишь отчаянно кивала головой, начиная всхлипывать, слыша, как Зак мягко рассмеялся, прижимая меня к себе и вытирая ладонями слезы с моих холодных щек, чуть поворачивая голову в сторону клетки, чтобы я увидела, как четвертый боец был повержен.

Но и Бродяге досталось…

На его теле была кровь и порезы, бровь рассечена и на скуле красовался багровый синяк, но Кент снова сидел на корточках, выковыривая своими окровавленными и сбитыми длинными пальцами очередную сигарету из пачки, которая по прежнему лежала нетронутой в его углу клетки.

Скорей всего ран было гораздо больше, но увидеть это издалека не было возможности, что, наверное было только к лучшему, иначе истерика бы не прошла стороной…даже если теперь Зак дышал ровно и его тело было расслабленным, а руки обнимающие меня такими мягкими.

И снова мужчины орали, как полоумные, кидаясь друг на друга, чтобы обнять, расплескивая спиртное друг на друга, и кидая в сторону ограждения все больше и больше денег, которых уже скопилось несколько самых настоящих гор.

Но я вздрогнула, когда Кент кашлянул, сплевывая кровь в бассейн и отпихивая в него ногой мужчину, что был без сознания…и который плюхнулся в воду с громким всплеском, неожиданно завопив так сильно и жутко, что я взвизгнула, поспешно закрывая рот руками и утыкаясь лицом в грудь Зака.

Господи, как же он вопил!

Так, что притихли все мужчины вокруг, переглядываясь недоуменно и ошарашенно, а я прошептала, с ужасом, глядя, на то, как избитый и раненный он барахтался в воде, пытаясь вытащить из нее свое тело как можно быстрее:

– Боже, что в воде?

– Соль…

– Ты серьезно?

Какой садист придумывал это все?!

У меня челюсть свело от мысли о том, ЧТО сейчас чувствовал этот мужчина, выползая из бассейна и барахтаясь на полу, лишь подумав о том, как я визжала, если соль попадала в свежую ранку при готовке… а когда раной было всё тело?!..

Я еще не успела сообразить, куда и кто потащил раненного мужчину, когда где-то хлопнула дверь, и Зак снова напрягся так сильно, что его руки буквально окаменели на моем спине, задвигая за занавеску, отчего я испуганно вскинула голову, всматриваясь в его лицо, которое стало холодным и непроницаемым, словно маска.

– Детка, оставайся здесь и не вздумай высовываться.

Зак ринулся вперед быстро, но словно крадучись, когда я растерянно выдохнула уже в его удаляющуюся спину:

– Что?…

Но мой вопрос заглох, когда неожиданно раздались выстрелы.

Что оставалось делать, когда я просто оглохла от собственного бешенного стука сердца, которое едва-едва попыталось прийти в себя, но снова безуспешно, застонав лишь об одном – эта сумасшедшая ночь когда-нибудь закончится?!

Говорят, что бог дает нам только те испытания, которые мы можем вынести.

У меня же было стойкое ощущение, что меня просто проверяли на прочность каждую секунду этого дня, ожидая, когда же я наконец шарахнусь в обморок, словно где-то кое-то наверху тоже делал ставки и явно не хотел проиграть.

Будь проклят каждый, кто попытается нанести вред моему Кенту, потому что его жизнь и без того не была и капельку сладкой и спокойной! И как же мне хотелось кричать об этом каждому, кто только попытается сделать ему больно – не важно морально или физически!

Я заметалась, понимая, что не могу выйти и показать себя во всей красе, но еще сильнее понимая и то, что не могу просто прятаться за этой занавеской, пока творилось что-то страшное, когда мои уши превратились в локаторы, отмечая каждый звук, который раздавался на нулевом этаже, где неожиданно стало так тихо.

И не потому, что я оглохла.

Все мужчины разом на самом деле замолчали и притихли, даже не шушукаясь, потому что послышался топот каких-то ног и одиночные выстрелы еще и еще, отчего холодный пот выступил на моем напряженном теле, силясь услышать, что происходило в клетке.

Снова хлопнула дверь, и раздался какой-то противный незнакомый голос, пока я металась за занавеской, вздрогнув оттого, что в меня прилетела какая-то смятая салфетка, бесшумно упав на пол у моих ног.

Противный бармен нулевого этажа, он же мистер Эго, он же сопля хламидиозная, семафорил мне отчаянно руками, прячась за барной стойкой и сидя прямо на полу, прижимаясь спиной к нижним полкам с посудой, показывая куда-то вверх от себя.

Первым желанием было повертеть пальцем у виска и послать его одним неприличным жестом, когда до меня дошло, на что он показывал.

Зеркало!

Во всю стену за барной стойкой было огромное зеркало, на котором стояли ряды бутылок на прозрачных полочках с подсветкой, что, впрочем, совершенно не мешало обзору.

Плюхнувшись на колени, я проползла как можно быстрее под барную стойку тоже, усевшись рядом с дрожащим барменом, первые секунды судорожно пытаясь привыкнуть к тому, что теперь весь привычный мир был в отражении и слегка наоборот.

Но пока мой мозг перестраивался на искаженную картинку ужасающей реальности, глаза сразу же отыскали того единственного и любимого, за кого мое сердце обливалось кровью каждую секунду этой ночи, страшнее которой в моей жизни едва ли была какая-то еще!

Теперь по всему периметру нулевого этажа стояли какие-то типы в черных костюмах и с пистолетами наперевес…

Ей-богу словно мафия какая-то, которая опоздала на начало боя и вероятно была этим очень сильно огорчена, чем и были напуганы все мужчины, которые притихли по углам, стараясь прижаться по стеночкам, словно были военнопленными не иначе!

И только Кенту было как всегда искренне плевать на все происходящее, отчего страх и паника переплетались во мне с восторгом, когда хотелось взвизгнуть…и дать ему пинок под зад, чтобы Бродяга был поскромнее хотя бы в тот момент, когда на его было наставлено оружие!

По всем законам жанра, у толпы этого костюмированного отряда обязательно должен был быть босс.

Скорей всего он и был в том мужчине, который вошел на этаж самым последним, и кому один из мужчин в черном, приволок стульчик, поставив его аккуратно прямо напротив Кента, что продолжал находиться в клетке, заключенный в огненную ловушку и соленый пруд.

Поправив на себе костюм, мужчина неспеша опустился на стул, вальяжно закинув ногу на ногу и излучая собой полное пренебрежение и абсолютную надменность, даже если был засушенным сверчком ростом наверное не больше моего.

Аль-Пачино мать его недоделанный!

Увидеть этого мафиози сам Крестный Отец, помер бы от хохота в эту же секунду.

Вот только мне было не до смеха, пока его головорезы стояли дружным рядом по всему этажу, запугивая мужчин своим оружием, отчего повисла напряженная и дрожащая тишина, в которой было слышно даже дыхание сотни парней, разгоряченных боем и спиртным.

– Я так и думал, что ты победишь, – усмехнулся мафиози, восседая напротив Кента, словно был герцогом как минимум, и только что снизошел до разговора с крестьянином.

Кент хохотнул, вдруг опускаясь на пол, где развалился, спуская ноги вниз с ринга в воду, как раз на одном промежутке, где не было огня, и зазоры в клетке были достаточно большими, чтобы не прижечь себе ничего, словно сидел у бассейна с шезлонгом, снова потянувшись к пачке сигарет.

– Я тронут, что ты думал обо мне. Вот только поторопились вы, ребята, бой еще не закончен. Так что не мешайте мне и приходите позже.

Не думаю, что кто-то из простых смертных позволил себе разговаривать с этим мафиози так насмешливо и колко, при этом сидя вразвалочку и нагло куря сигарету, дым от которой летел как раз в сторону великого шефа чернокостюмных головорезов.

Почему я так подумала?

Да просто этот мафиози стал почти багровым, когда по рядам мужчин пронеслось приглушенное хихиканье и шелест одобрительных голосов, которые притихли и сошли на нет так же резко, как возникли от прозвучавшего одиночного выстрела.

Я содрогнулась всем телом, не моргая, наблюдая за Кентом, который даже не шелохнулся, лишь затянулся очень медленно и глубоко, закрывая глаза, словно пытаясь найти покой в этом дыме, пытаясь заполнить им не только легкие, но и все тело разом.

– Каков шутник, – проговорил мафиози напряженным и дрожащим от ярости голосом, очевидно, едва не срываясь на визг от поведения Кента, который вел себя так наплевательски спокойно, словно настоящим боссом был он и никто другой, – Вот только я пришел сюда не для того, чтобы вести душевные беседы, а чтобы забрать свое.

– Серьезно? – усмехнулся Кент, снова затягиваясь и медленно выпуская сигаретный дым, щурясь и улыбаясь так хищно и бесстрашно, словно немного тронулся умом, – Тебе тоже денег не хватает? Не знал, что жизнь мафии так тяжела и неказиста.

На его кривую усмешку, все мужчины снова разразились похихикиваньем и шушуканьем, чего мафиозник просто не выдержал, соскакивая со своего стула и дрожа сжатыми кулаками от своей непередаваемой ярости, видя, что Кент продолжал усмехаться и неторопливо курить, промурлыкав:

– Ладно, так уж и быть. Поднимайся сюда, попробуешь отыграть деньги…только костюмчик сними. Жаль будет, если порвется или замарается.

В этот раз гул мужских голосов прорвался гоготом, и очередными выстрелами, призывающими к тишине, когда красный от злости и унижения мафиозник ринулся к клетке, не в силах встать нос к носу с Кентом из-за ограждений, бассейна и раскаленной клетки, прошипев ему на повышенных тонах:

– Ты изувечил моего сына и его друзей! И поплатишься за это своими деньгами и здоровьем!!

Мороз прошел по коже оттого, как в отражении зеркала, Кент подался вперед, словно готовясь к выпаду или смертельному прыжку, словно был тем самым зверем с волчьим взглядом, который рвался на свободу, почуяв кровь, когда проговорил тихо и размеренно, но так холодно, что становилось жутко:

– Твой сын и его дружки пытались изнасиловать МОЮ девушку. Я просто научил их манерам, раз уж родители не сделали это раньше, – сделав последнюю глубокую и долгую затяжку, Кент выбросил сигарету чуть ли не в лицо мафиозника, которая не долетела лишь потому, что тот отшатнулся в сторону, – Я мог бы убить их, если бы захотел, но просто наказал. А теперь забирай своих терьеров и выметайтесь отсюда.

Вот черт!

Я на секунду прикрыла глаза, прекрасно понимая, что вот последнего Кенту говорить явно не следовало!

Ладно он дрался бы один на один с этим мафиозником!

Ну как – дрался?

Ударил бы один раз и все!

Вопросов не было бы – все посмеялись, выпили, поговорили и разошлись бы по домам после селфи с избитым главой местной ячейки мафии.

Но что было делать сейчас с горсткой его людей, которые, на минуточку, были вооружены?!

Я дернулась всем телом, когда на меня почти свалился откуда-то выпавший Себ, закрывая мне рот своей ладонью, чтобы заглушить визг, который в этой тишине прозвучал бы слишком отчетливо.

– Ты как здесь…?!

– Тихо! – зашипел Себ, не пытаясь даже сесть рядом, а закопошившись, и выхватывая какие-то бутылки из рядом стоящей коробки, которые протянул мне и бледному почти заикающемуся бармену, – Держите! Скоро начнется!

– …не думаешь, что сейчас не самый лучший момент, чтобы запивать свое горе? – прошипел бармен, подавившись тем, что не договорил от недовольного и злобного взгляда Себа, который впервые за то время, что я его знала, выглядел очень взвинченным и напряженным:

– Варюшку захлопнул и слушай меня! Как только начнется заварушка, будешь швырять этим по тем, кто в черных костюмах! Целься в голову!

– Ты серьезно?! – у бедного парня просто пропал голос, когда он посмотрел в серьезные и твердые глаза Себа, понимая, что дезертировать ему никто не позволит, и, покосившись на меня с последней надеждой на спасение, просто сник, видя, как я потянулась молча за второй бутылкой, готовая швырять не только их, но все подряд, что попадется под руку, включая вилки и ножи!

Теперь в отражении я отчетливо видела, как через дверь, за которой никто почему-то не наблюдал, пробирается Люк, а следом за ним Большой Стэн и те большие и мощные братья Дуглас, один из которых был ранен, потому что на его лысой большой голове была кровь.

– Как вы узнали? – прошептала я Себу, чувствуя себя теперь гораздо увереннее и даже отчасти спокойнее, потому что друзья были рядом и были настроены очень решительно, видя еще и то, что Зак прошагал до клетки с другой стороны, каким-то образом оставишь незаметным и, прошмыгнув под ограждением, шагнул тихо и осторожно в бассейн, принявшись ковыряться с клеткой, явно открывая ее.

– Стэн подозревал, что не все чисто, когда большой босс свалил посреди рабочей ночи, даже не заглянув на нулевой этаж. А уж когда мы услышали выстрелы, то больше ждать не стали!

Улыбнувшись с огромной благодарностью, я осторожно протянула руку, взяв ладонь Себа и поцеловав его, не в силах выразить словами все то, что рвалось внутри меня со слезами и словами искренней благодарности…ведь они могли пострадать сами, но все-равно пришли, чтобы помочь Бродяге.

Себ поцеловал меня в раскрытую ладонь в ответ, чуть подмигивая и пихая в бок позеленевшего от страха бармена, зашипев:

– Ну-ка, не ссать мне здесь!

Притаившись, мы ждали страшного момента, когда Бродяга перестанет подкалывать озверевшего от ярости мафиозника, от которого казалось скоро просто пойдет из ушей пар, ибо он походил на огнедышащего дракона

….ну как, дракона?

Ну, на ящерку был похож точно!

Лишь в тот момент я поняла, что Кент заговаривал ему зубы не зря.

Он выжидал время, когда клетка будет открыта и по всему этажу разнесется сильный, твердый и низкий голос Зака, отражаясь от стен этажа и обрушиваясь на каждого дрогнувшего мужчину, включая тех, кто был с оружием:

– КАПИТАН КРОУФОРД!

Это было громче выстрела и страшнее команды на старт, потому что именно с этой секунды начался самый настоящий ад…

Раздались крики и множество выстрелов одновременно со всех сторон этажа!

Кто-то из мужчин в толпе стонал и вопил, мужчины в черном кричали, чтобы все оставались на своих местах, а Кент, Зак, Люк и вся наша бравая компания охранников просто пошли в рукопашку на всех…

Они шли, как танки напролом, не боясь не угроз, ни криков, ни выстрелов, ломая руки и запястья, которые держали оружие, откидывая их к одной стене, где скоро появился самый настоящий боевой склад!

– Давай!!!! – шикнул Себ, подпинывая сжавшегося и зажмурившегося бармена, когда мы подскочили с ним, показываясь из своего укрытия и принявшись кидаться увесистыми бутылками по головам, надеясь лишь на то, что мы попадали в кого надо, а не во всех подряд.

– Что застыли, как стадо баранов?! – закричал Себ ошалевшим мужчинам, которые носились по углам, как таракашки от тапка, натыкаясь друг на друга и затаптывая тех, кто в суматохе случайно падал, – Нас в три раза больше, чем этих сволочей!!!! Покажите уже, что вы не просто так ходите на бои, чтобы поглазеть на них, но и сами бойцы!!!!

На секунду все опешили, уставившись на появившегося из неоткуда Себа, который размахивал бутылкой, как флагом, призывая к бою, словно Жанна Д”Арк, когда где-то позади толпы хохотнул Кент, и мужчины словно пришли в себя.

Вот тут и началось самое настоящее веселье!

Слегка пьяные от выпитого спиртного, и неимоверно злые, что им не жали досмотреть самый зрелищный бой, что когда-либо проходил в этой дыре, мужчины вдруг неожиданно вспомнили, что бог наградил их не только яйцами, но и кулаками, ринувшись в бой и устраивая самое фееричное махалово, которое еда ли видывал этот городок.

А ведь их на самом деле было как минимум в три раза больше, чем тех парней в черных костюмах, которых больше не спасало даже оружие, которое просто вырывали из их рук, как бы сильно они не упирались и не орали.

Никто уже не удивлялся, когда на стойку к нам запрыгивали разъяренные парни, хватая все бутылки, что попадались им под руки и принявших колошматить тех, кто был в черном.

В ход шли столы, стулья и обломки уже разбитой мебели!

Бедных окосевших от страха охранников мафиозника топили в бассейне, кидали на горящую клетку, таскали по полу, запинывали, долбили сотнями кулаков и таскали за волосы.

В какой-то момент в этом шуме и гаме стало просто непонятно, кто кого и за что уже лупасит, когда я видела, как ловко дрался Люк, махая ногами, как заправский Джеки Чан под визг своей жены:

– Давай, любимый!!!! Сделай им яичницу в ширинке!!!!! По яйцам им!!

Забывшись в этой суете и адреналине, я долбила, что было силы одного их охранников мафиозника стулом по голове, пока его держали мужчины, не дав вырваться и уползти в сторону бассейна, где верещали его собраться, когда послышалось громкое и звенящее в ушах:

– ВСЕМ СТОЯТЬ!!! ПОЛИЦИЯ!!!!!

Я так и застыла с занесенным над головой стулом, пытаясь сквозь выбившиеся прядки торчащих волос, увидеть, не забежал ли на нулевой этаж еще и целый отряд полицейских, которые теперь точно всех арестуют и закроют эту лавочку надолго…

Вот только услышала голос Кента в полнейшей тишине, когда на самом деле все застыли, как были – дерущимися, тонущими, или уползающими от расправы, словно кто-то остановил время на этом моменте, сыграв в морскую фигуру:

– Тьфу на тебя, Билл! Меня чуть второй раз не контузило от твоего ора!!!

Запрыгивая снова на сломанный каким-то макаром ринг, когда стенки клетки уже плавали в бассейне, испуская шипящий пар, Кент стер с губ кровь, окидывая взглядом этаж, на котором все принялись приходить в себя, понимая, что полицейский-то только один. Но с рупором.

– Ладно, парни, этих опустите. Пусть бегут и ищут своего босса, – криво усмехнулся Кент, осматривая мужчин, которые нехотя опускали из своих рук избитых, мокрых и обалдевших от происходящего парней, отвешивая им пинки на прощанье, когда взгляд Кента вдруг остановился на мне.

И Себе.

С обломками стула в руках.

Верхом на барной стойке.

И розовыми щеками от особо усилия, с которым мы лупасили недругов так, что кое-что сломали.

Брови Кента вспорхнули к линии роста волос, выгибаясь, когда он вдруг разразился хохотом, махнув рукой Люку, который поправлял на себе брюки, косясь на нас:

– Ты только посмотри на них! Настоящие боевые подруги!

Кент все хохотал и хохотал, весело глядя на нас своими искрящимся голубыми глазами, когда вслед за ним рассмеялись остальные мужчины, снимая нас с барной стойки, хихикающих и радостно улыбающихся, слыша приглушенный голос Люка, который подошел к Себу, виновато улыбаясь:

– Ты грозился разводом, если мне выбьют передние зубы, да? Про порванные на заду брюки речи же не было?…

В этот раз от смеха закатилась даже я, вытирая слезы и глядя сквозь их пелену на Кента, который приближался, идя сквозь толпу смеющихся парней, что расступались перед ним с уважением и трепетом, пока я падала в его горячие крепкие объятья, и прижималась так сильно, как только могла.

Вот он!

Моя жизнь, мои слезы, мой смех, моя душа!..

– Держи, брат, это твое!

Вытирая слезы радости и облегчения, я с гордой улыбкой смотрела на то, как Зак протянул Кенту небольшой чемоданчик.

С виду неприметный и обычный, но забитый пачками денег до отказа.

– Звони маме, пусть договаривается о встрече с врачами, – на приглушенные слова Кента, чтобы его не слышал никто лишний, Зак лишь широко улыбнулся, чуть подмигивая: