Текст книги "Кент (СИ)"

Автор книги: Елена Синякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

7 глава

– Себ, ей-богу, если ты еще раз подойдешь к ней с градусником, я запихаю его тебе по прямому назначению! И речь не о подмышке!! – проворчал недовольно Большой Стэн, когда Себ в пятый раз за последние пол часа ломанулся ко мне с этим незамысловатым агрегатом наперевес в одной руке, и с увесистой аптечкой в другой.

– Ректально, друг мой, так это называется! – парировал Себ, даже глазом не моргнув, но чуть закатывая свои красивые ясные глаза, – И вообще напугал ежа иголкой! Разве ты не видишь мою лапушку? Она больна! Понять бы только, чем именно…

У меня не было сил даже чтобы сопротивляться, когда внутри я кричала, рыдала и стонала, до сих пор не понимая, как я смогла найти в себе силы и мужества, чтобы отпустить Кента рано утром, когда он привез меня домой, целуя на прощанье жарко, жадно, но так аккуратно. словно извинялся.

Я не смогла уснуть ночью рядом с ним, прижимаясь так крепко, как только могла, не в силах поверить, что я смогу разжать свои дрожащие пальцы, чтобы отпустить его на рассвете…

Я молила, чтобы солнце не вставало.

Чтобы эта ночь никогда не заканчивалась, пусть даже весь мир погрузился бы в вечную тьму!

Но все было напрасно…

Я не смогла уснуть даже когда оказалась в стенах своей спальни, метаясь из угла в угол, и силясь придумать хоть что-нибудь, кроме того, чтобы ограбить банк и отдать все деньги Кенту, разумом понимая, что он не отступит, как бы я не умоляла и не рыдала, повиснув на нем.

Нет, я не могла опуститься до такого, прошептав ему лишь, что я буду ждать его победителем.

Как бы я не боялась, как бы не кричала внутри, как бы мое сердце не разрывалось каждую секунду, когда было больного от каждого вздоха, я знала одно – Бродяга не тот человек, который позволит кому-либо быть сильнее и отчаяннее его самого.

Проблемы была одна – меня это совершенно никак не успокаивало.

Естественно, я не собиралась сидеть дома в ожидании новостей!

И если Кент думал, что я послушаю его в этом, то очень сильно ошибался в том, что хорошо узнал меня за это время!

И не было такого человека, который заставил бы меня сидеть дома, сложа руки!

Хорошо, что это понимал даже Большой Стэн, который лишь сморщился, когда я влетела в клуб в свое рабочее время, пробормотав, что он так и думал, к счастью, не став опускаться до объяснения, думал о чем именно, ибо я была не в том настроении, чтобы выслушивать стоны этого огромного мужчины.

Было и без него понятно, что даже днем в клубе уже что-то происходило, и царила какая-то напряженная, гнетущая атмосфера, чего не было никогда за время моей работы в этом месте.

Даже танцовщицы сегодня не репетировали, шушукаясь по углам и отводя глаза от меня, словно боясь, что я сорвусь, если кто-то из них входил в танцевальный зал по острой необходимости.

Я старалась не задумываться, почему все косились именно на меня, и на каком месте моего тела отчетливо горит метка Кента о том, что я его, разу уж все об этом откуда-то узнали или тихо догадывались, не смея даже шикнуть в мою сторону и звука.

– Так, что тут у нас? – Себ копошился рядом со мной за стойкой, деловито перекладывая горы таблеток, бормоча себе под нос, – От поноса, от рвоты, от запора, от головной боли, противозачаточные…

– От золотухи ничего нет? – криво усмехнулся Большой Стэн, который в этот день ходил за мной просто как привязанный.

Вот и сейчас вместо своего излюбленного места в тени у столиков, откуда ему было видно весь зал, пусть даже пока что он был пустой, он сидел прямо напротив меня, через стойку на одном из высоких барных стульев.

– От нее только бинты и тонна спиртного! – деловито проговорил Себ, оборачиваясь на меня со взором, полным мучения и переживания, когда протянул свою руку, осторожно коснувшись моего лба, – Господи, что делать то…вся бледная, холодная, как лед и с расширенными зрачками…ты точно не беременна? Может все-таки сбегать за тестом, а?

Я лишь устало покачала головой, стараясь не коситься на свои дрожащие мелкой дрожью пальцы.

– Надо срочно звонить моему Люку, пусть приезжает и осматривает тебя, как профессионал! Я уже просто не знаю, что и думать…хотя бы скажи, что у тебя болит, лапушка?

– Душа, Себ, – тяжело выдохнула я, едва удержав себя оттого, чтобы не приложить руки к груди, где было так тяжело и больно, понимая, что в моем случае мне не помогут никакие таблетки.

Я вздрагивала от каждого звука открывающейся двери, даже если заранее знала, что ни Кент, ни Зак никогда не входили через нее, и наверняка в клубе была еще парочка входов и выходов, о которых я даже не догадывалась.

– Он уже здесь? – оглянулась я на Большого Стэна, который вмиг спрятал свои глаза от меня, делая вид, что на барной стойке было что-то такое сверх интересное, когда этот огромный шкафообразный мужчина принялся ковыряться на стойке с видом юного геолога.

Пришлось нервно вытереть стойку, видя, как он поморщился, словно я пытала его горячим утюгом и втыкала иголки под ногти, а он не мог выдать тайну государственной важности ей-богу!

– СТЭН!

– О ком ты, лапушка? – а вот невинные глазки и улыбки у него получались с большим трудом, потому что, не смотря на свои габариты и басистый бас, врать Большой Стэн не умел совершенно, как и делать вид, будто он не понимает о ком речь.

Но, ладно, я была терпелива, хоть и излишне нервна!

Главное убрать от меня подальше посуду и увесистые бутылки, потому что сегодня я была готова одеть всю эту незамысловатую утварь на голову даже самому боссу!

– О Королеве Великобритании мать вашу! – прошипела я, видя, как Большой Стэн криво улыбнулся, но поднять глаза на меня так и не решился, – О Бродяге, конечно же! Он уже приехал?

– Не знаю…

– Еще как знаешь! Думаешь, я не понимаю, что это именно он, заставил тебя следить за мной?

– …да брось ты, крошка…

– Лучше не говори такие вещи под руку! – как бы я не крепилась, а мой голос дрожал и срывался, когда думала о том, что не знаю даже, когда начнется мероприятие внизу и что ждет Кента.

Я не знала совершенно ничего кроме того, что не могу оставить его одного в этот день, сходя с ума от этой неизвестности!

А что если уже все началось?!

Что, если его бьют и мучают, пока я прохлаждаюсь здесь в компании Стэна и Себа, которые не сводили с меня глаз?!

– Вы не понимаете… – прошептала я, обхватывая себя руками и стуча зубами от прибирающей дрожи, чувству себя полной истеричкой, но не в силах что-либо поделать с этим, – …вы даже не пытаетесь меня понять…как я смогу жить дальше, если с ним там что-то случится?…а что, если это последний шанс увидеть его?…что если его там…

Не в силах договорить, я не удержала громкого всхлипа, падая на колени и принявшись укачивать себя сама, словно на самом деле в эту секунду лишилась рассудка от горя, чувствуя, как Себ с грохотом плюхнулся рядом со мной, крепко обнимая и прижимая к своей груди, где колотилось его сердце так же истерично и испуганно, когда он заговорил быстро и отрывисто:

– Не говори так, лапушка! Не смей даже думать!!! Никто не смог победить Бродягу столько месяцев, как бы не пытался!! Ты ведь лучше нас знаешь, какой он сильный и…

– Он такой же человек, как и мы, Себ, – я уже не пыталась удержать слез, которые лились из-под плотно закрытых век по холодным белым щекам, – Со своей болью, со своими демонами и своим прошлым, в котором не было радости! Он не машина для убийства и не робот, который выдержит все! И я боюсь этого дня… боюсь этой ночи, Себ! Потому что она может отобрать его у меня!..

Краем уха слыша, как Большой Стэн едва протиснулся к нам за стойку, тяжело опускаясь тоже на пол и его горячая и большая ладонь опустилась на мой затылок, я лишь заплакала сильнее, не ожидая того, что меня смогут понять…и поддержать.

– Девочки, прошу вас, не плачьте. У меня душа разрывается от ваших слез!

Оказывается, Себ тоже плакал, поспешно вытирая свои слезы с красивых и таких теплых глаз, когда я приподняла голову на него, обхватывая руками за стройный торс и почти повиснув на своей единственной настоящей подружке.

– Я расскажу все, что знаю, клянусь, только перестаньте….

– Правда? – уже гораздо тише всхлипнула я, поспешно вытирая ладонью слезы и видя, как Большой Стэн быстро закивал головой, улыбнувшись измученно, но так мягко:

– Конечно. Только сначала выпейте валерьянки…

– Вот, – тут же протянул бутылку лимонного ликера Себ, ловко отхлебнув сам и протягивая ее мне, кивая при этом Стэну, – Ты что будешь?

– Вискарь.

– Ай момЭнт!

Выпив каждый своей «валерьянки» мы с Себом уставились на Стэна, который осушил два бокала виски, даже не поморщившись, все-таки выдавив под нашими вопрошающими глазами, полными слез.

– Нулевой этаж готов, но бои начнутся как обычно. Ночью. Бродяга уже здесь, он в тренировочном зале…но не проси меня отвести тебя к нему, девочка. Я понимаю тебя, но пойми и ты Бродягу. В эту ночь ему нужно быть сосредоточенным и готовым ко всему, а если перед его глазами будешь ты…он будет отвлекаться. Это опасно для него. Понимаешь?…

Да, понимала, вытирая слезы и собираясь с духом…

Я действительно понимала всей душой, что буду только мешать.

Именно так случилось в первый раз, когда я спустилась на нулевой этаж, а Бродяга словил удар, который поставил его на колени…да, он поднялся тогда и наказал всех моих обидчиков и одержал победу над всеми, но теперь я не знала, что ждало его сегодня…никто не знал.

– …ты видел сам этаж?

– Нет, девочка. Он и без того был самым закрытым и охраняемым местом в нашем клубе, сегодня даже мимо лестницы вниз пройти просто невозможно…могу сказать только, что сегодня видел здесь пожарных.

Себ молча протянул мне бутылку еще раз, откуда я отпила большой глоток, прокашлявшись и поморщившись, когда спиртное прошло по горлу, обжигая и рухнув в совершенно пустой желудок.

Мы сосредоточено думали, молча отпивая раз за разом и погрузившись каждый в свои тяжелые мысли, когда Стэн тяжело выдохнул:

– Черт, когда Бродяга узнает, что я сказал тебе, он снесет мне голову…

– И пальцем не тронет, – уверенно прошептала я, почему-то не сомневаясь в том, что мои визги на него подействуют сильнее воплей Стэна, забыв, что хотела сказать еще, потому что Себ вдруг выдохнул:

– …раньше был еще один вход на нулевой этаж. Когда я работал там.

Мы уставились на Себа вместе со Стэном огромными глазами.

Вот только если я смотрела с надеждой и восторгом, то Стэн с явной паникой и недоверием.

– Себ, ты ведь это сейчас не серьезно? – с явным натугом произнес наш большой охранник, словно предупреждая Себа о том, что дальше ничего говорить не нужно. А еще лучше сделать вид, что он поперхнулся, и у него отшибло память.

– Еще как серьезно! Но я не уверен в том, что этот вход не убрали. Все-таки много лет уже прошло.

– Себ, мы должны найти этот вход! – кинулась к мужчине, хватая его за руки и впервые за этот день улыбнувшись, когда он закивал головой:

– Конечно, найдем! Но только ночью, когда бой будет в самом разгаре! Иначе тебя все увидят и услышат, а это нам не нужно! Проведу тебя, если все осталось на своих местах, но только пообещай мне, что ты никуда не будешь лезть, лапушка! Не заставляй мою душу гореть от сомнений и опасений и за твою жизнь тоже! Ты хотела увидеть своего Бродягу – ты его увидишь. Но не больше!

С меня всегда был никудышный работник – то разбивала бокалы, то бутылки, которые стоят как вертолет премьер-министра Австрии, то пялилась на некоторых бессовестных личностей, но сегодня не мог работать даже Себ с Большим Стэном, с которыми мы выпили две бутылки спиртного на троих, успев и порыдать и похихикать, благо, что боссу было совершенно не до нас.

Подозреваю, что он с самого утра торчал на нулевом этаже, или висел над душой Кента, ведь от сегодняшней ночи зависел не только выигрыш непобедимого Бродяги, но и прибыль этого клуба, который просто обязан был сорвать ва-банк, судя по тому, что творилось на обычных боях и с учетом того, что боя, подобного ночному, здесь еще никто не видел.

И дай Бог, чтобы никто и не увидел впредь…

После выпитой бутылки виски Большой Стэн стал куда более разговорчивым, пока мы сидели втроем у барной стойки, не боясь того, что нас поймает начальство за гулянку прямо во время рабочей смены:

– Ей-богу, будет что-то жуткое. Парни снизу проболтались, что хотят пригласить прошлого чемпиона. Того парня, который сорвал куш первым год назад…я его в глаза не видел, но говорят, что он по силе равен даже нашему Бродяге…

Не видя того, как я сжалась от этих слов, побледнев еще сильнее, Стэн продолжил приглушенно и печально:

– Вроде как именно он впервые предложил проводить один бой за десять, чтобы заработать сразу много денег и до него никто подобного не выдерживал. Он сам был едва жив после всех боев, но заработал эти деньги….не знаю, для чего они ему были так срочно нужны, но выстоять вместо двух полноценных боев по три раунда – пять, нормальный человек просто не сможет!

Я медленно моргнула, сплетая между собой пальцы до боли, которую уже просто не чувствовала, прошептав хрипло:

– …выходит, что и Бродяге сегодня предстоит провести пятнадцать раундов?

Стэн виновато покосился на меня, напряженно застыв, но, в конце-концов кивнув:

– Боюсь, что так, девочка…

Ох, а как же этого боялась я…

Я едва могла удерживать себя на этом стуле, чтобы не рвануть с места бешенной ланью, утаскивая за собой Себа, чтобы он показал мне этот секретный проход на нулевой этаж в эту же секунду!

Я пробралась бы как мелкая серая мышка, чтобы меня никто не видел и не слышал, спрятавшись ото всех и даже перестав дышать…только бы знать, что с Кентом все в порядке.

Но я пообещала, что мы обязательно дождемся начала нашей смены, когда народ заполнит клуб и на нашем танц. поле и на нулевом этаже тем более, чтобы мы могли пробраться без особого шума.

Смотря на часы каждую минуту, я безуспешно подгоняла время вперед, одновременно боясь часа, когда начнется бой, прислушиваясь к каждому слову Большого Стэна и Себа.

– Как думаешь, зачем пожарные?

– Вот даже представлять этого не хочу, чтобы спать спокойнее, когда этот кошмар все-таки закончится! – тяжело вдохнул Себ, сокрушенно качая головой и поправляя свою и без того красивую уложенную прическу, принявшись расставлять бокалы и бутылки в установленном порядке, делая это скорее на автопилоте, чем вдумчиво, ибо сегодня все наши мысли были только с ним.

С нашим Бродягой и Кентом.

Скоро Большому Стэну пришлось оставить нас одних и вернуться на свое рабочее место в дверях клуба, когда первые посетители стали приходить – нарядные и беззаботные, совершенно не понимающие и не видящие, что творилось у меня внутри.

Но когда музыка загрохотала и на танц. пол вышли первые танцовщицы, как всегда ярко накрашенные, облаченные в мизерные тряпочки и блестящие всем телом, я едва удерживала себя оттого, чтобы не начать метаться в панике за барной стойкой, умудряясь судорожно помогать Себу с приготовлением коктейлей и наливая напитки всем тем, кто подходил к бару.

Я обещала держать себя в руках и не поддаваться панике, что бы не случилось и отчетливо понимала, что если не сделаю этого, то никто не уведет меня вниз, потому что Себ и Большой Стэн наблюдали за мной излишне пристально и в то же время горестно, наверное представляя какой ценой мне это давалось.

Нужно было, чтобы прошло какое-то время…

Чтобы все расслабились, и если был еще кто-то, кого приставили наблюдать за мной, поняли, что я только здесь и никуда больше не собираюсь…

…вот только все наши планы рухнули и разбились в сотни острых осколков жалящей реальности, в которой не было места планам, когда одна из танцовщиц вылетела в зал с огромными глазами, бледнея и едва не теряя сознание, ломанувшись к застывшему Большому Стэну, всхлипнув достаточно громко, чтобы могли услышать и мы с Себом:

– Скорая приехала!!!!!

БОГИ!!!

Я на секунду закрыла глаза плотно-плотно, чтобы не закричать и услышать тот миг, когда мое сердце снова начнет стучать.

Пусть истерично, рыдая и захлебываясь, но стучать, не задыхаясь от боли и паники, которые не давали сделать ей и удара, пока я не сделала резкий выдох, хватая с силой руку Себа и зашипев:

– Сейчас же, Себ! СЕЙЧАС ЖЕ!!!!

Кажется, Себ сам перепугался до такой степени, что едва не выронил из руки бокал, и всучив его нервно очередному мужчине, пританцовывающему у барной стойки, просто махнул Большому Стэну присмотреть за баром, потащив меня за руку в сторону подсобки.

Я бежала за ним, хватая ртом воздух и понимая с ужасом и ледяной паникой, которая сковывала грудь, что если скорая приехала за Кентом и он ранен настолько, что позволил вызвать себе даже врачей, то бежать сейчас нужно было далеко не на нулевой этаж, а туда, где и стояла эта самая машина скорой помощи.

Вот только в душе еще теплилась надежда на то, что это Бродяга кого-то уделал от всей души, просто разминаясь…

Свернув резко от нашей подсобки куда-то под запасную лестницу, Себ вел меня быстро и практически бесшумно вперед, куда-то по темному сырому коридору, в котором даже не было ремонта, словно только в этом месте клуба обнажалась истинная сущность этого места – сырая, мрачная, скользкая и темная, как вековой склеп, где даже сам воздух был гнилым и тяжелым.

Растерянная и перепуганная последними известями явно с нулевого этажа, я никак не могла понять, в какой части куба мы теперь были, ощущая лишь то, как потолок над нами подрагивает от низких басов и безудержных танцев сотен людей, а под ногами было скользко и мерзко.

Но ничего не могло испугать меня сильнее мысли о том, что с Кентом могло что-то случиться.

Было искренне жаль всегда чистенького и даже слегка педантичного в плане чистоты Себа, которому сейчас приходилось шарить руками по мокрым, мерзким стенам в поисках чего-то, что он судорожно искал в этой темноте на ощупь, тихо шипя и ругаясь себе под нос:

– Ну где же ты, черт возьми! Не могли же тебя заделать за эти годы!..

Пожалуйста! Только не это! Иначе я просто сойду с ума!

Видя Себа лишь по расплывчатому пятну его светлой рубашке в этой темноте, я осторожно коснулась его дрожащей холодной ладонью, сипло прошептав, словно боясь, что даже здесь нас может кто-то услышать:

– Я могу чем-нибудь помочь тебе?

– Молись, лапушка! Просто молись, чтобы я нашел хоть краешек этой чертовой двери, иначе у нас с тобой ничего не получится!..

И я молилась.

Так горячо и прилежно, как только могла, прося прощения у Бога за то, что не знаю ни одной молитвы, но веря в то, что если мои слова шли от самого сердца, то он должен услышать, что одна маленькая тонкая душа на земле погибает под гнетом удушливой паники за того, кого так сильно полюбила!

– ЕСТЬ! – хрипнул Себ, явно перепугавшись не меньше меня, когда я выдохнула тяжело, отрывисто, но все-таки радостно, слыша, как что-то скрипнуло и зашуршало, и на нас повеяло чистым воздухом, словно склеп распахнулся, окрыляя и дав нам надежду на то, что все еще может быть хорошо.

Вытерев руки поспешно о свой зад и прошипев что-то о том, что черт его дернул забыть в раздевалке влажные салфетки, Себ осторожно взял меня за руку, смело шагнув вперед, в узкий темный проход, где по-прежнему было ничего не видно, но было уже не так страшно, словно мы стали частью фильма ужасов, где за углом нас ждали голодные зомби.

По моим ощущениям, которым тяжело было доверять из-за беспросветной темноты вокруг, мы спускались постепенно вниз под небольшим наклоном, а потом шли еще немного вперед, когда наконец раздались приглушенный гул сотен мужских голосов, которые что-то выкрикивали, выли и свистели, отчего мое сердце дрогнуло радостно и одновременно испуганно.

Ну вот мы и на месте!

Когда этот гул усилился и стал более отчетливым, Себ остановился, поворачиваясь ко мне и прошептал быстро, но очень серьезно и настойчиво:

– Лапушка, мы договорились! Никакой самодеятельности! Ты просто прячешься и смотришь, что происходит! Если тебя кто-то увидит, то – упаси боже – поражение Бродяги будет целиком и полностью на твоей совести! Ты осознаешь это?

– Да, Себ!

Боюсь, что я осознала это так отчетливо и ясно, что мои ладони стали мокрыми от страха, а Себ лишь отрывисто кивнул, толкая дверь впереди и сгибаясь, потому что она была в половину его роста.

Я несмело последовала за ним, переступая высокий порожик, и хватаясь обеими руками за светлую рубашку Себа, чтобы случайно не споткнуться и не загреметь на весь нулевой этаж…

Впрочем, едва ли кто-то обратил внимание на нас, даже если бы я выплыла голой с противогазом на голове и рупором, напевая матершинные песни, поскольку все взоры мужчин были обращены только исключительно вперед, туда, где и была клетка.

Не закрывая за нами потайной двери, Себ выглянул одним глазом из-за тяжелой темной портьеры, которая по краям загораживала барную стойку, осмотревшись быстро, но тщательно и наконец кивнув:

– Все чисто. Сиди здесь, и что бы не случилось, не смей выходить! Я не смогу остаться с тобой, лапушка, иначе нас заподозрят по тому, что наш бар пустует, но дверь будет открыта, и ты в любой момент можешь спрятаться за ней, поняла?

Я быстро закивала в ответ, вздрогнув оттого, что тот противный бармен, взвизгнул, когда неожиданно увидел нас, выпучив глаза и пошатнувшись, словно узрел двух приведений.

– Рот закрой, сопля хламидиозная! – шикнул на него Себ, не растерявшись и сурово сведя свои красивые брови, – Продолжай работать и не обращай внимания на мою лапушку! Хоть ресницей покосишься в ее сторону – отгрызу твои яйца по самые уши, понял?!..

Бармен клацнул шокировано челюстью, быстро заморгав, но все-таки активно закивав грозному Себу, на что тот лишь фыркнул что-то и обернулся ко мне, чтобы легко поцеловать в шею:

– Будь умницей, лапушка, а мне пора обратно.

Как же было сложно отпустить от себя Себа, но он был прав во всем, и я не могла подставить и его тоже тем, что мы покинули свое рабочее место, чтобы пошпионить за тем, что творилось здесь.

Проводив стройную фигуру в замазанных брюках, я глубоко вздохнула, собираясь с духом, чтобы выглянуть одним глазом из-за тяжелой пыльной занавески, покосившись на бармена, который продолжал безмятежно вытирать бокалы, иногда посматривая вперед, там, где кричала обезумевшая от возбуждения и жажды крови толпа.

Мое сердце грохотало так сильно, что на секунду стало страшно, будто меня смогут найти лишь по одному этому сильному отчаянному звуку, когда я сделала шаг вперед, прикрывшись вся складками портьеры и выглядывая лишь краем глаза, чтобы оценить ситуацию и первым делом найти моего Кента.

Вот он!

Моя жизнь и моя гордость, каким бы жутким и жестоким он не выглядел сейчас, расхаживая, как всегда в своих свободных спортивных брюках, с обнаженным торсом и хвостиком на затылке, чтобы белокурые пряди не мешали во время драк.

По крайней мере, внешне он не выглядел сильно избитым и измученным, расхаживая вдоль клетки, словно разъяренный волк, чья сила, ярость и мощь были готовы обрушиться на любого, кто посмеет подойти ближе.

…вот только на его теле была кровь, как и на кулаках, когда спортивные утягивающие бинты уже были насквозь пропитаны кровью его и того, за кем видимо приехала скорая.

Сложно было сказать какой по счету это был бой, если верить словам Стэна, что сегодня должно было состояться пять боев каждый по три раунда, но выглядел Бродяга как обычно – нагло, нахально, устрашающе и вместе с тем так, словно ему было искренне скучно находиться здесь в ожидании того, кто решиться выйти против него следующим.

И я бы наверное облегченно выдохнула, если бы взгляд не скользнул по самому залу, замечая изменения, от которых волосы вставали дыбом.

Сама клетка стояла как и прежде, ровно посреди всего зала нулевого этажа, состоящая из четырех стен и без крыши, вот только теперь по всей длине самого ринга полыхали языки пламени, которые нагревали ее до такой степени, что сталь клетки становилась раскаленным железом, способным оставить на коже ужасающий клеймящий рисунок, прожигая ее так глубоко, что наверняка останутся шрамы.

Вокруг самой клетки стояло что-то наподобие бассейна…словно его соорудили из какой-то огромной разрезанной покрышки, в которой плескалась черная вода.

Очевидно, что утонуть в нем было просто невозможно, поскольку воды было по бедра взрослому высокому мужчине, вроде Кента.

И сложно было сказать сразу, для чего это было сделано – в целях противопожарной безопасности, чтобы искры полыхающего огня не попади на пол этажа и не спалили все вокруг?

Или это была своеобразная попытка остановить тех, кто попытается сбежать?

А может в целях оказания первой помощи при сильных ожогах тех, кто налетит на раскаленные до бела стенки клетки?

На самых верхних краях, куда добраться было просто невозможно, не спалив себе ладони и ступни, чтобы забраться так высоко, были привязаны какие-то предметы.

Пришлось вытянуть шею и прищуриться, чтобы с подступающей тошнотой понять, что по углам были привязаны – бейсбольная бита, топор, что-то вроде хлыста со сверкающим наконечником, который так же нагрелся и раскалился от клетки, и длинный заточенный нож….

Словно это на самом деле была гладиаторская арена, где на канун стояли не деньги, а чья-то жизнь или смерть…

Пытаясь держать себя в руках и не подпускать приступ паники, я рассматривала зал дальше, замечая, что все столики были сдвинуты теперь к самым стенам вокруг клетки, вот только за ними никто не сидел.

Кричащие мужчины, стояли на ногах, держа в руках свои бутылки с холодным спиртным и позабыв обо всем на свете, когда снова и снова кидали деньги к круглому ограждению, которое опоясывало бассейн, не давай возможности им подойти вплотную к клетке и получить лишние травмы и ожоги.

Дернувшись всем телом от неожиданности, я закусила губу, чтобы не взвизгнуть, когда откуда-то из динамиков сверху, раздался громкий, противный и раскатистый голос комментатора, что перекрывал собой даже шум этой толпы орущих мужчин, который поведал о том, чтобы зрители и почитатели боев без правил делали свои ставки, ибо на ринге появляется новый участник.

Великий и бесстрашный боец, который рискнул бросить вызов даже непобедимому Бродяге.

Мужчины орали так, что пол вибрировал под моими ногами, заставляя морщиться от этих децибелов звука и задыхаться от нового приступа холодного ужаса, который обхватил рукой за горло, вырывая мое едва стучащее сердце, когда на другом краю клетки откуда-то показался мужчина.

Вернее, нет.

Это был даже не мужчина.

Это была гора!

Самая настоящая плавучая баржа из трехсот килограмм косей и жира, которую можно было бы назвать борцом Сумо.

Мужчина был практически шаром с бусинкой лысой головы, на которой были какие-то татуировки, и которая возвышалась над Бродягой ровно на одну еще такую же голову….

Боги…это были два метра неповоротливости и непробиваемости, и страшно было даже если он случайно упадет на моего Кента!

Разве такого можно одолеть одними кулаками?!

Разве можно пробить эту прослойку жира, которая была больше, чем я хоть в длину, хоть в ширину?!

Кажется, это поняли все, когда Сумоист издал звучный и наглый смешок, глядя на скучающего Бродягу с высоты своего роста так, словно он уже победил, и дело было за малым.

Я едва могла дышать, наблюдая за тем, как Кент сделал последнюю затяжку своей ароматной сигареты, чуть щурясь от белёсого дыма и выдыхая его ровным колечком, которое улетело прямо в лицо огромного мужчины, выбрасывая недокуренную сигарету за пределы клетки прямо в бассейн, где она с шипением утонула.

– Деньги мои, – пробасил этот Сумоист, пошевелив своими округлыми жирными плечами, в которых наверное где-то глубоко внизу прятались мышцы, когда мужчины притихли, чтобы услышать то, о чем говорят двое в клетке.

Я даже дышать перестала, лишь бы услышать родной и любимый голос, который прозвучал колко, язвительно и как всегда нахально, когда Бродяга, полез в карман своих брюк, извлекая из них помятую скученную купюру и бросая ее в жирную грудь мужчины, усмехнувшись:

– Держи и проваливай!

Раздался гул мужских голосов, которые похихикивали и явно насмехались над тем пузатым, который сделался просто багровым от ярости, без лишних слов бросившись на Кента, когда я кусала губы, чтобы не завыть от страха, что все, дошутился этот белокурый нахал…

Но Кент был какой наглый, такой же и быстрый, когда просто сделал шаг в сторону, демонстративно спрятав руки за спиной, словно показывая то, что он справится с ним без особого напряга…

Во что лично я пока что верила с трудом.

Вот только раздумывать над бойцовскими па Бродяги у меня больше не было возможности, когда тяжелая горячая рука опустилась на мой затылок, словно откуда-то из темноты, пока вторая закрыла рот, заглушая мой испуганный крик.

– Так и думал, что найду тебя где-то здесь, а не на месте твоей работы, даже если тебе сказали сидеть дома, детка, – раздался знакомый глубокий и бархатный голос Зака, отчего я облегченно выдохнула, оборачиваясь, когда он убрал руку с моего лица, вставая за моей спиной и чуть улыбаясь, но сокрушенно качая головой и обращая все свое внимание на клетку, где бился его друг детства.

Не в силах выдавить в свое оправдание ни единого звука, я тоже перевела взгляд на Бродягу, который продолжал просто издеваться над бойцом Сумо, практически расхаживая из одного угла клетки в другой, пока тот кидался на него, то рыча, то махая руками, прошептав:

– …ты только посмотри на него. Он словно развлекается.

Зак усмехнулся, не говоря ничего, лишь дернув бровью, когда Бродяге надоело это все и он просто практически заскочил на плечи этого здоровяка, не давая ему скинуть с себя тем, что держал за ухо, выворачивая его до тех пор, пока здоровяк не издал звук похожий на визг под громогласный хохот сотен развлекающихся мужчин, которые сыпали деньги на сторону Кента, не жалея их.

И это было бы наверное даже весело, если бы Бродяга не схватил биту с самого края клетки, шарахнув ею по лысому затылку Сумоиста с такой силой, что тот просто рухнул на пузо, издав жуткий стон с явно проломленным черепом.

Мужчины кричали, свистели и хохотали, принявшись скандировать только одно, отчего мороз прошел по коже:

– ДОБЕЙ! ДО-БЕЙ!!!! ДО-БЕЕЕЙ!!!

– Зак…меня вырвет, если он сделает это….

– Ты сама пришла сюда, детка. Теперь терпи, – усмехнулся Зак, все-таки мягко касаясь меня своей рукой и раскрывая объятья, куда я юркнула, обхватывая его мощный торс своими руками и утыкаясь носом в ароматную грудь, от которой пахло так приятно, ощущая, как он мягко обнимает меня в ответ, заглушая звуки и не давая увидеть то, что творилось дальше.

– Итааааак, это был претендент номер три, который досрочно завершил свой бой! – снова вещал противный комментатор, когда я выдохнула в грудь Зака: