Текст книги "Янтарь (СИ)"
Автор книги: Елена Синякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Глава 5
Мысль о том, что все происходящее вокруг нереально никак не покидала моей раскалывающейся головы, даже не смотря на грохот, крики, рычание и вопли дерущихся Берсерков, которые сейчас раздавались где-то вдалеке, когда можно было подумать, что две армии пошли в рукопашную между собой, как это бывало в старые времена отважных викингов.
Страшно было представить силу одного-единственного Палача, который смог противостоять сразу нескольким чистокровным Берам, ведь если бы он был мертв или бежал с поля боя, то давно наступила бы тишина.
„и лишь обжигающие жаром большие руки Янтаря на моих ягодицах были реальны, как никогда!
Особенно когда эти самые жадные до прикосновений ладони ловко нырнули под мои тонкие обтягивающие штаны, очень красноречиво давая мне понять, что слова его отца на той поляне про «быстро пометились и вернулись обратно» были более чем серьезны!
– Янтарь! – ахнула я как-то даже нелепо тонко и пискляво, попытавшись для пущей убедительности поупираться в его широченные плечи. словно в этом мог быть какой-то толк, – Ты же это не серьезно?!
Ха! И еще раз ха!
О чем я там пыталась пищать, когда он добрался до «булочек»!
Думаю, если бы сейчас прямо перед его носом возник Палач, он бы деловито пробасил ему: «Слышь, брат, обожди минутку вон за тем кустиком, мы тут слегка занять!»
– Янтарь!
Господи, да что с моим голосом?!
Куда внезапно делась боевая рыжая воительница, когда ситуация дошла до жаренного, и я чувствовала его ладони на своей коже, понимая, что теряю не только голос, но и собственный разум?
– Только не говори мне, что ты против, – промурчал Янтарь многозначительно, конечно же прекрасно ощущая, что против я не была!
Просто я не понимала, КАК мы сделаем ЭТО, когда за нашими спинами в сотне метров его друзья бились с Палачом, не пуская его к нам?
– Не против, но только…
– Что?
Я на секунду просто задохнулась, ощущая, как его руки скользят по моему телу, опаляя жаром и стягивая хоть и быстро, но аккуратно не только мои штаны, но и трусики тоже.
– Как это все будет?
– Красиво будет, – улыбнулся Янтарь в мои губы, чуть касаясь их и проводя языком по моей нижней губе, словно знал заранее, что именно там расположена моя тайная кнопочка «мозг выкл. – чувства вкл.»!
– Красиво, но в этот раз быстро, прости, клубничка! Обещаю, что как только разберемся с этим упырём, то я все сделаю как надо!
Божечки мои!
Я даже думать не успевала о том, как выразить в словах, что не мешало бы хоть немного уединится и расслабиться, хотя бы мне, черт возьми, потому что я вздрагивала от каждого грохота и вопля разъяренных Берсерков, когда мне казалось, что теперь они становятся всё ближе и ближе.
Вот только Янтаря это совершенно не волновало!
И если я не представала, что мы сможем сделать на поляне, заваленной снегом у одной из красивых заснеженных елочек, то Янтарь даже не задумывался над подобными мелочами жизни, сосредоточенный на главной теме, когда умудрился удержать меня одной рукой, стягивая штанину с ноги и снова прижимая к себе, ясно давая понять, что все пути решения феерично найдены!
– Янтарь!
Он вдруг рассмеялся мягко, мурлыкающе и так томно, что я растерялась окончательно, беспомощно хватаясь за его шею руками и послушно перенося вес тела так, чтобы мои бедра раскрылись сильнее, даже если своими закипающими мозгами до сих пор ничего не понимала.
И пусты.
Пусть сгорят мои мозги и мой разум, пока я была в руках того, кто был моей душой и моим спасением таким желанным, что страшно было даже вздохнуть и случайно разрушить происходящее сейчас, боясь проснуться и понять, что ничего этого нет.
Что всё только мой желанный сон и где-то меня ждет моя смерть…
– Мне нравится, что за это короткое время ты назвала меня по имени больше, чем за все время нашего общения, клубничка, – от этого низкого, бархатного, мурлыкающего голоса плавились все мои мысли, стекая горячими потоками прямо в бедра.
–..нам точно нужна эта метка? – прошептала я в его пухлые губы, которые касались моих неторопливо и мягко, когда я вдыхала в себя его дыхание, ощущая терпкость на кончике языка.
– Просто необходима…
– …что она нам даст?
– Сделает тебя только моей по всем законам, девочка моя.
Я успела познать, что такое желание, но я не думала, что оно может быть таким огромным и раскаленным. словно угли на самой верхушке действующего вулкана!
Его голос, аромат и близость были слаще любого меда, нужнее кислорода!
Я даже не вздрогнула, когда послышался грохот сотрясающий землю. не в состоянии подумать, что опять сломали эти великаны или чьими частями тела вспороли мерзлую землю, но истерично взвизгнула, когда услышала прямо за своей спиной тот самый жуткий двойной голос, от звука которого на моем затылке просто волосы встали дыбом:
– Брат, у нас проблемы.
Пока я барахталась в руках Янтаря, чувствуя себя божьей коровкой, которая истерично дрыгала лапками, но все равно никак не могла перевернуться на правильный бок, чтобы не светиться своим исключительно голым задом перед глазами того, кто вызывал по мне самый настоящий ужас, мой бесстрашный Бер грозно прорычал:
– В данный момент наша проблема – это ты, черт тебя дери! Или мне нужно было повесить на ближайшей елке табличку «Не беспокоить!»?!
– Я все равно не умею читать, – лишь усмехнулся этот жуткий тип, который стоял прямо за моей полуобнаженной стараниями Янтаря спиной, пока я в полном ужасе и жутком стыде отчаянно пыталась взбрыкнуть так, чтобы освободить одну свою ногу из железной хватки Янтаря, и нацепить-таки эти несчастные штаны, чего Янтарь кажется совершенно искренне не понимал, лишь еще сильнее прижимая меня к своему торсу.
Правильно! Это Беры привыкли шастать по лесу в чем отец заделал, а медведица родила и трясти своими «фаберже» друг перед другом, словно так было задумано самой природой, но во мне было не столько этой бешеной медвежьей крови, чтобы я с легкой руки Янтаря шастала по заснеженным просторам нашего леса слово Ева, не пытаясь прикрыться местным фиговым листочком в виде ветки сосны или ели!
– Янтарь! – наконец завопила я, впиваясь в его горячие широченные плечи ноготками, чтобы привлечь внимание к себе, потому что мои беспомощные брыкания в его руках не приносили совершенно никакого результата, и лишь когда его недоуменные сосредоточенные глаза наконец остановились на мне, я взвизгнула снова, – Одежда!
– Чья?
– МОЯ, ЧЕРТ ПОБЕРИ!
В ответ мне было полное непонимание и сосредоточенный взгляд, который вдруг метнулся за мою спину, налившись яростью, когда Янтарь резко подался вперед, отчего я снова вцепилась за его плечи, выпучив глаза, когда услышала звук удара и рычание моего разъяренного Бера:
– Еще раз твои глаза опустятся ниже моей переносицы, и свою челюсть будешь доставать с ближайшей ёлки по зубу отдельно!
Вот даже не нужно было гадать, чтобы понять, куда именно смотрел тот жуткий Бер, пока мой голый зад феерично продолжал мелькать прямо перед его глазами!
Но когда я снова попыталась предпринять очередную попытку натянуть на себя штаны, то слишком поздно поняла, что ситуация неуловимо изменилась.
И явно не в самую приятную сторону!
Оглохнув на секунду от вопля двухголосого Бера за спиной: «Назад», я дернулась, словно от выстрела в спину, скосив глаза оттого, что прямо перед моим лицом показалась ручища, а потом и вовсе просто полетела!
Как была!
С голым задом и свистящими штанами, болтающимися на одной коленке, бороздя снег словно выпущенное пушечное ядро и в первую секунду просто задыхаясь своими свистящими от мороза легкими, когда шмякнулась прямо в снег, тут же утонув в нем выше собственной головы и захлебываясь снежинками, которые теперь были просто повсюду!
Я утонула в этом бескрайнем белом плене, словно в океане, закашлявшись и захрипев, оттого. что стало невыносимо холодно, когда снег тут же прилип к моей обнаженной коже, застучав зубами, но снова отчаянно завошкашись, потому что где-то прямо над моей запорошенной головой раздалось оглушительное рычание и звуки борьбы.
Господи, это просто не может быть правдой!
Неужели такая толпа чистокровных Беров не смогла остановить одного Палача?!
Но я была готова уже даже поверить в какие-то сверхспособности этого Бера с меткой на груди, когда поняла, что ничего не будет просто, и еще не известно чем всё закончится, принявшись даже в ворохе снега судорожно натягивать на себя штаны в попытке не опозориться, когда меня достанут отсюда!
И, надо сказать. что сделала я это очень вовремя, даже если теперь между пресловутой одеждой и моим телом еще образовалась прослойка из прессованного снега, потому что скоро ощутила, как чья-то большая рука схватила меня в буквальном смысле за шкирку, словно нашкодившего котенка, вытаскивая на свет божий вместе с сугробом на моей шальной голове и снежинками во всех местах, включая рот и ресницы.
Конечно же, первым порывом было начать кусаться, брыкаться и драться изо всех моих силенок, пока я болталась в воздухе, оглушенная ревом и грохотом, который теперь был так близко, что я просто не слышала больше ничего вокруг, пытаясь проморгаться как можно скорее, чтобы понять, в чьи руки я угодила в очередной раз и на чей стороне был перевес сил.
Поэтому-то я вопила и брыкалась пусть даже пока совершенно безуспешно, добавляя к общей оглушающей какофонии звуков еще и свой голос, пока вдруг сквозь пелену снега, застилающую ресницы не увидела среди деревьев Тайгу.
Она стояла в тени, впервые глядя тревожно и явно в полной растерянности от увиденного, почему-то не торопясь кинуться, чтобы помочь своим.
Но когда наши взгляды на доли секунды пересеклись и столкнулись где-то в одной точке сквозь летящих рычащих Беров, клубы снега, который взметался в самое небо столпами, и куски разорванных и сломанных деревьев, она чуть улыбнулась, кивая головой, словно говоря, что всё будет в полном порядке.
Мне же в это верилось как-то с большим трудом!
Не знаю, может потому, что я была в самом эпицентре медвежьей бури, ощущая теперь с ужасом и щемящим чувством вины аромат крови воинов, которые рисковали сейчас собственными жизнями, чтобы спасти мою, что было для меня совершенно незаслуженно?
Может со стороны, там в тени вековых елей, до которых еще не успели добраться эти огромные руки, чья сила была такой, что страшно было представить, ситуация выглядела иначе и могло показаться, что все шло к завершению?
Вот только в данном случае ведь и моя смерть тоже была завершением истории…
Словно очнувшись от взгляда Тайги, я принялась отбиваться от сильной большой руки, пытаясь вывернуться из нее, даже если пришлось бы снова оказаться в снежном плену, подключая не только всю свою силу и ярость, но и медвежьи инстинкты, когда по запаху понимала, что рядом со мной был не мой Янтарь…но и не Палач, от которого не было совершенно никакого запаха, как это должно было быть!
Впрочем, и это меня мало радовало, когда я вцепилась зубами в огромное плечо, умудрившись как-то крутануться в руках незнакомца, понимая, что не смогла даже прокусить его до крови. но вот выгрызла клочок клетчатой ткани, слыша над собой мягкий и глубокий голос:
– Не бойся, дочка, я не причиню тебе вреда!
Сердце дрогнуло, захлебываясь в слезах и застонав глухо и тихо.
Дочка.
Как же давно меня так не называли, и как же сильно я скучала по этому незамысловатому обращению, в котором было столько тепла и защиты, что всю мою ярость и страх смыло, словно порывом вселенского цунами.
Глупо наверное было с моей стороны и очень бессмысленно, но я уже даже не сопротивлялась. когда незнакомый мужчина, от которого веяло теплом, силой и покоем, подхватил меня, словно маленького ребенка, прижимая к своей груди и обнимая обеими мощными руками.
Первое, что я увидела после того, что он был облачен в простую рубашку, это его глаза.
Бесконечно глубокие, невероятного серого цвета с черными длинными ресницами, в которых был такой покой, что я тихонько выдохнула, разглядывая его красивое лицо с черной щетиной, где блестела благородная седина, когда мужчина посмотрел вперед, проговорив негромко, но твердо:
– Север, Лютый, Янтарь, дети, успокойтесь. Подождите.
Я быстро заморгала, стараясь отыскав в этом бардаке на поляне Янтаря, и понять, сколько же у него было отцов…и почему все Беры вперемешку стали детьми?
Что за странная семейка была у Янтаря?
Еще более странным было то, что не смотря на общий грохот, шум, вопли и рычание каждый на этой поляне с поваленными разломанными в щепку деревьями среди сырой земли вперемешку со снегом и глыбами льда, каждый услышал голос этого Бера, когда воцарилась напряженная дрожащая нервами и адреналином тишина.
Теперь все были словно на ладони.
Все до единого раненые и дышащие так, как обычно дышат Берсерки обращаясь в свою звериную сущность – дикие, огромные, сильные, возбужденные от крови и драки, в которой никто не вышел победителем и никто не стал проигравшим.
По крайней мере, пока что.
Но теперь, испуганно цепляясь за широкие плечи сероглазого Берсерка, я боялась, что все только начинается, тяжело сглотнув, когда увидела не только тех мужчин, что уже были рядом с Янтарем. но и двоих новых…с тем же странным знаком на груди, что был у Палача.
Напряжение стояло такое, что казалось, будто воздух над нашими головами просто затрещит и начнет взрываться яркими вспышками! Но от этого мужчины веяло покоем, миром, и, пожалуй, еще тот зеленоглазый жуткий Кадьяк смотрел серьезно, но как-то слишком уж спокойно, даже если его бровь была рассечена и по лицу струилась кровь, капая на белый снег под его ногами.
– Отдай нам девчонку и можешь идти с миром, – проговорил тот Палач, который гонялся за мной и в конце-концов нашел, стоя теперь рядом с ему подобными.
Одно радовало – и им тоже досталось!
– Не отдам, потому что отныне она часть нашей семьи, – спокойно и на удивление очень по доброму проговорил мужчина с серыми глазами, кивая Янтарю. чтобы тот подошел ближе, и вручая меня осторожно в его горячие сильные руки. чтобы пройти на середину развороченной поляны, – В любой ситуации есть выход.
Палачи переглянулись между собой тяжело и хмуро, явно не поддерживая этой мысли и не ожидая того, что кто-то решит воспрепятствовать их так сказать сугубо профессиональной деятельности.
– Есть закон, – проговорил холодно и мрачно всё тот же неугомонный Палач, который стоял впереди своих сородичей. не договорив, потому что сероглазый Берсерк в согласии закивал головой, чуть пожимая своими широченными плечами, принявшись вдруг расстегивать пуговицы на своей рубашке.
Прижимаясь к родной широкой груди Янтаря, я недоуменно захлопала глазами, понимая, что вроде как сейчас было не самое подходящее время для мужского стриптиза. покосившись быстро на того из Беров, кто уже был до этого одет.
Тот Кадьяк с ярко-зелеными глазами цвета неоновых огней.
Вот, правда теперь на нем не осталось ни единой нитки от одежды, которая наверняка валялась сотней разорванных клочков на первой поляне возле домика.
Молчали все. недоуменно глядя на сероглазого Берсерка, который не спеша расстегнул все пуговички на своей простой клетчатой рубашке, медленно снимая ее и раскрывая свои широченные плечи, встал во весь огромный двухметровый рост когда ахнули все так, что мое сердце ойкнуло.
Не знаю почему в тот момент я посмотрела на Кадьяка с зелеными глазами, чей взгляд казался мне таким тяжелым и пронзительным, словно он знал всё, каждую тайну этого мира, тяжело и судорожно выдыхая оттого, что увидела даже в его взгляде шок.
Лишь тройка Палачей продолжала стоять, не дрогнув ни единой ресницей. даже когда сероглазый Бер повернулся вокруг себя медленно и неторопливо, чтобы все смогли увидеть каждую черточку его большого мускулистого тела…и шрамы на груди.
Совершенно такие же, как у Палачей, похожие на букву «М» с тремя полосами в середине, только словно перечеркнутые одной широкой линией.
И если это были именно шрамы, то ему содрали часть кожи широкой полосой, словно перечеркивая эту странную ужасающую букву.
Это выглядело страшно…особенно в свете последних событий. пока я пыталась понять, что бы это все могло значить.
Этот сероглазый Берсерк был Палачом в отставке?
– Сумрак, разве тебя наказал не твой род? – оттого как приглушенно и вкрадчиво прозвучал голос того Кадьяка с темными зелеными глазами, который явно был не только кладезем хитрости, но и информации, даже мне стало как-то не по себе.
– И мой род тоже, брат Карат, – улыбка того, кого назвали Сумраком была спокойной, грустной и такой умиротворенной, что казалось, что даже лес притих в ожидании услышать его рассказ завороженный и мягкий, если бы как битой по виску не грохнул голос отца Янтаря, прорычав яростно, но вместе с тем очень растерянно:
– Какого хрена я тебя спрашиваю?! Мы прошли с тобой плечом к плечу всю войну! И этой фиговины на тебе не было!
– Эта фиговина появилась гораздо позже, друг мой, – примирительно улыбнулся Сумрак, пока я испуганно покосилась на Палачей, честно говоря, удивленная тем, что они стояли спокойно и смирно, давая возможность остальным Берам побеседовать между собой, почему-то не встревая и не пытаясь прекратить этот беспредел на поле брани.
– Ну и что это всё значит?! – снова рявкнул отец Янтаря по всей видимости не очень-то любя разного рода тайны и недоговоренности, особенно в такой момент. когда решалась чья-то судьба, грозно прищурившись и зыркнув на смирно стоящих Палачей, – Вы то знаете?
– Его грех перед нами погашен и закрыт. – спокойно и снова совершенно Без эмоционально проговорил тот первый Палач. который уже примелькался и стал почти родным, в отличие от двух новеньких, которых я видела впервые.
На несколько минут воцарилась такая тишина, что мне казалось. что если сосредоточиться, то можно будет услышать как кипят и плавятся мозги в черепушках этих огромных мужчин.
Ой, словно в моей черепушке было спокойно!
Она так же кипела и подрыгивала от роя шальных мыслей, пока я не могла отвести глаз от шрамов мужчины, которому явно пришлось нелегко… но неужели была надежда на то, что смерть можно заменить на что-то иное?
– А вот с этого момента можно поподробнее? – пробасил теперь Янтарь, даже делая пару шагов вперед вместе со мной на руках, наверное ошарашенный настолько, что не подумал о том, что мы сами приближались к Палачам с помощью его длинным накаченных ног.
– Когда мой отец узнал, что тайна рода Берсерков была раскрыта человеческой девушке, он наказал меня по всей строгости, отлучив от дома и от семьи. Он надеялся на то, что его наказания станет достаточно, чтобы…
– …чтобы не пришли они, – выдохнул сосредоточенно тот Кадьяк, которого Сумрак назвал Каратом, чуть кивая в сторону вытянувшихся Палачей, но не отводя пристальных глаз от своего друга, словно боясь упустить любую деталь и мелочь, даже простого взмаха ресниц.
Сумрак медленно кивнул, чуть пожав плечами:
– Да. Но Палачи пришли, чтобы совершить свой справедливый суд.
Когда Сумрак замолчал, словно собираясь с мыслями для продолжения этой истории, мне казалось, что каждый позвонок в моей спине вытягивается и буквально встает колом от напряжения.
– Это сделали они? – кивнул отец Янтаря на грудь Сумрака, говоря теперь непривычно приглушенно, словно боясь потревожить своим громким голосом мысли и воспоминания своего друга.
– Да, в конце, чтобы каждый знал и видел, в чем я был виновен…но что остался жив.
Последние слова прозвучали подобно выстрелу в моей голове.
Жив!
Он остался жив!
Когда Сумрак повернулся всем телом к Палачам, сделав к ним еще пару шагов, мне казалось, что от общего напряжения на этой поляне у меня просто встанут волосы дыбом, особенно когда он проговорил тихо и мирно, обращаясь к ним:
– Мой отец, будучи королем Гризли, дал свое слово, что не будет вмешиваться в мое наказание, но попросил лишь об одном – чтобы они оставили мне один шанс на жизнь. Всего один. Справедливый. Честный. За меня и моего брата. Я принял его наказание на себя. Смотрите, – мужчина развел свои большие сильные руки, показывая на застывших в шоке Берсерков с ранами. ссадинами и синяками, – Сейчас перед вами стоят сразу трое королей своих родов – Гризли, Кадьяков и Полярных. И мы просим вас заменить смерть девушки на иное наказание. Дать ей всего один шанс. Справедливый. Честный.
Я хрипло выдохнула во все глаза уставившись на Беров, и пытаясь понять кто же из них был королями!
Вот это новости!!!
Могла ли я подумать, что встречу на своем пути мало того, что представителей других родов, о которых только слышала, так еще не простых Беров, а самой настоящей королевской крови!
Это же просто рехнуться можно!!
Главное не думать, что все они каким-то странным образом общались между собой, да еще и дети как-то оказались общими – ну просто Беровская шведская семья воистину!
По крайней мере, не думать пока что, чтобы мой разум хотя бы одной частью оставался целым!
Я подпрыгнула даже в руках Янтаря, когда из общей массы всех мужчин вперед сделали шаги отец Янтаря и тот Кадьяк, у которого были удивительно яркие синющие глаза и длиннющие черные ресницы.
– Мы готовы просить и обещать, как только будет нужно, – проговорил синеглазый Кадьяк красивым низким голосом, который разливался по поляне словно бархат, – С вашим родом мы встретились впервые и возможно не знаем ваших правил, но мы чтим законы наших великих предков и готовы идти до конца, каким бы он не был.
И как тут было не заплакать?…
Чувствуя, как первые слезинки покатись по моим холодным щекам, я прикрыла мокрые ресницы, когда Янтарь осторожно и нежно поцеловал мои глаза, вдруг прошептав так тихо и проникновенно, чтобы это могла слышать только я одна:
–..клянусь, пройдет время и ты полюбишь их, забыв о своей ненависти…просто поверь мне сейчас.
И я верила.
Так сильно, как никому прежде!
Верила так, как не верила даже себе самой!
Это было искренне и смело, особенно со стороны тех, кого я всегда считала самым низким и лживым из всех родов Берсерков – рода Кадьяков, но видя, как Палачи нахмурились и переглянулись между собой, я поняла одну простую вещь – ведь они вовсе не обязаны соглашаться.
Они могут и отказать.
Сказать, что мне уготована только смерть, и поставить жирную точку на всем том, что происходило до этого.
Кажется, примерно об этом же подумали и все остальные Беры, когда я поняла, что они медленно, но верно начинают перестраиваться, снова подбираясь ко мне и Янтарю, чтобы встать полукругом, словно живая стена, защищающая от неверного решения Палачей.
Господи, до чего же жуткие типы эти Палачи!
Неужели они могли общаться на каком-то своем уровне, ничего не говоря и даже не глядя друг другу в глаза?
Еще более жутким было видеть, как они кивнули все в одно мгновение, словно были каким-то единым механизмом, разделенным в три тела, но объединенные одним разумом.
Совершенным, холодным, свободным от чувств и эмоций, но ведомых лишь одной целью.
– Палач, пришедший ко мне, был один. Его звали Марс, – тихо проговорил Сумрак, глядя на первого Палача так, словно пытался проникнуть в его голову.
И что-то незаметно изменилось.
Не знаю, что именно, просто во взгляде главного Палача промелькнуло что-то, чего я не понимала, но уловила.
Может дело было в том, как поднялись его ресницы, посмотрев прямо в глаза Сумрака.
– Он не говорил, что у него есть братья. Но когда я сказал ему, что заберу вину своего брата на себя, мне показалось, что это повлияло на его решение заменить смерть на испытание, – мужчина смотрел в глаза Палача не моргая, и словно пытаясь донести до него что-то особенное одним лишь взглядом, – Не смотря на то, что все эти Беры разного рода, друг другу они братья. А эта девушка – их сестра.
Ох до чего же странная семейка меня ждала. если это дело как-то решиться!
– Хорошо.
Кажется от этого слова, прозвучавшего из уст Палача, который стоял во главе своего маленького, но нерушимого отряда, который не смогли одолеть даже чистокровные Берсерки королевских кровей, во мне на долгую мучительную секунду все застыло, не смея поверить в реальность происходящего, а потом словно лопнул огненный шар из застывшей от ужаса крови и мыслей о смерти.
Он согласился!
Согласился!!
Я едва могла дышать. пока не смея поверить в то, что все оказалось так просто, если не считать крови, ссадин и множества рваных ран на телах тех, кто был семьей моего Янтаря и с кем мне предстояло скоро познакомиться гораздо ближе, ощущая, как руки моего золотоглазого Бера сжались на моем теле восторженно и радостно, чтобы прижать к груди сильнее, когда вдруг ощутила кое-что еще.
…Не то, чтобы остальные не были рады.
Просто их эмоции были тревожными и тяжелыми.
Особенно сильно я ощущала это от Сумрака и Карата, которые в эту долгую повисшую секунду смотрели друг на друга, словно мысленно что-то решали и прикидывали.
– Как я взял вину брата на себя, так и мои дети возьмут вину своей сестры…
От этих слов, произнесенных Сумраком приглушенно, но так твердо, словно он вбивал гвозди каждой сказанной буквой, я поняла, что эйфория и радость от спасения сползает с меня медленно, но неумолимо, словно тёплое пушистое одеяло ранним утром, когда ты цепляешься в него ногтями и тянешь на себя, но понимаешь, что просыпаться всё равно придётся.
Кажется, я не очень хорошо уловила суть того. о чем до этого говорил Сумрак и почему сейчас все старшие Берсерки были мрачными, сосредоточенными и явно не слишком-то воодушевленными.
– …Минуточку. Что происходит? – прохрипела я, понимая, что моя радость была секундой и явно не слишком то справедливой, потому что сейчас в душу стали закрадываться сомнения относительно того, а будет ли такой исход лучшим.
Ведь если уже несколько раз упорно повторялось, что я – часть семьи, и для этих огромных мужчин я – сестра, то я правильно понимала сейчас. что кто-то из них собирался взять на себя наказание вместо смерти. которое предназначалось исключительно мне за мои греховные дела?!
На меня просто никто не обратил внимания, когда мужчины смотрели только друг на друга, а Палач проговорил хоть и сухо, но явно не слишком-то довольно:
– О ее замене речи не было.
– В ваших законах прописано или указано устно условие не только о замене наказания, но и виновного? – впервые за долгое время проговорил блондин с голубыми яркими глазами, делая это так же отрывисто и колко, как Палач, словно его ледяная натура была под стать этим стражникам закона
– Нет.
– То, что не запрещено вашими законами напрямую – значит разрешено, – даже не моргнув глазом тут же резюмировал блондин, чуть усмехаясь кончиком губ, – К тому же, раз подобный прецедент уже имел место быть, то вполне можно брать его за основу новой линии в ваших нерушимых сводах правил.
– Нет, ты только посмотри на него! – шикнул хоть и криво. но все таки с долей веселья отец Янтаря. покосившись на блондина, – Сам-то понял. что сказал? И где только ты таких умных слов понабрался?
– У жены, – все так же сухо и холодно отозвался тот в ответ, не сводя глаз с Палача, который явно раздумывал над услышанным, становясь с каждой секундой все более хмурым и задумчивым.
– Минуточку! – попыталась я снова вставить хотя бы одно слово со своей стороны, клацнув зубами, когда поняла, что словно стала невидимым призраком, которого просто все игнорировали, глядя только друг на друга!
При чем, даже Янтарь. когда вдруг осторожно передал меня снова в руки Сумрака, будто я была знаменем, переходящим от одного к другому. и не способная стоять на собственных двух дрожащих ногах в этом снегу. с ужасом видя, как мой ясноглазый Берсерк подошел к Палачу почти в плотную. пробасив:
– Я пойду за нее. Девушка моя. Мне и нести ответ.
– Еще чего! – взвизгнула я начиная холодеть и хрипеть от новой волны подступающего страха и понимания того, что все самое жуткое не только не закончилось, но и предстоит впереди, ведь еще никто не сказал вслух, что за наказание предстояло вынести вместо смерти, прикусывая истерично нижнюю губу. когда услышала громкое и резкое: «ЦЫЦ!» явно обращенное сейчас ко мне.
– По предыдущей ситуации, – умно и деловито проговорил блондин снова, подходя ближе к недовольным Палачам, – За отмену смерти просил король и речь шла о чистокровном Берсерке королевской крови. Раз уж данную ситуацию мы берем за основу, и первую стадию прошения вы подтвердили и отменили смерть, то и наказание должен нести чистокровный Бер королевской крови. Поэтому пойду я.
Выпучив глаза и не в силах втянуть в себя морозный воздух, я мало что понимала, видя лишь как скривился недовольно Янтарь, упрямо сведя брови и явно не собираясь отступать, когда к этой троице умников ринулся и синеглазый Кадьяк:
– Давай лучше я пойду, Лютый!
– Мелкой рожать со дня на день, тебе нельзя оставлять ее и уж тем более травмировать и без того хрупкую психику. Когда она расстроиться. увидев тебя после наказания, то точно родит раньше времени.
– Ты правда думаешь. что она не расстроиться, увидев тебя? – изогнул черную бровь синеглазый Кадьяк, на что блондин с именем Лютый только усмехнулся, но продолжал смотреть твердо и уперто, явно не собираясь отступать от сказанных слов.
– Идет только один, – сухо отозвался Палач, сверкнув своим взглядом предупреждающе и очень недовольно, когда Лютый снова усмехнулся, явно собираясь поставить жирную точку в этом споре, от которого у меня уже просто волосы вставали дыбом.
– Мы уже обозначили все наши родственные связи. Я знал о девушке и ее проблемах, поэтому виновен тоже. И беру вину брата на себя.
Нет, Янтарь не отпустит его одного!
Я отчетливо видела это по его полыхнувшим глазам и упрямому взгляду.
Скорее он вгрызется в его руку и не даст оторвать себя, чем Лютый пойдет в одиночку.
– Вы издеваетесь?! – прорычал вдруг Палач так, что стало совершенно ясно, что его терпению пришел конец, отчего я клацнула испуганно зубами, понимая, что руки Сумрака, держащие меня, напряглись. словно и он был готов к тому, что сейчас Палачи откажутся от всего и снова попытаются забрать меня.
– Вы не можете отказаться от своих слов, – колко и насмешливо выгнул бровь Лютый, глядя убийственно холодно и язвительно на Палачей, чье безмятежное спокойствие было вероломно нарушено шайкой этих странных Беров всех родов, которые свалились на мою голову, словно ледяная глыба, оглушая и совершенно сбивая с толку, – Это не в правилах истинных Берсерков. Что уж говорить про вас – тех, кто обязан не только чтить законы, но и кровно соблюдать их.
Было стойкое ощущение, что Лютыи проверял выдержку Палачей на прочность и почему-то не боялся последствий, стоя прямо перед их носом расслабленный, наглый и такой самоуверенный, что страшно за его голову становилось даже мне, что уж говорить про его братьев. которые на всякий случай уже были рядом, пытаясь встать так, чтобы быть и к нему поближе, и меня прикрыть своими израненными спинами.
