Текст книги "1941, или Игры Сумрака"
Автор книги: Елена Анцыз
Соавторы: Александр Макаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Я здесь, рядом – подала я голос
– Мне плохо, Зиночка! Помоги встать!, – у нее был отвратительно-визгливый голос и маленькие, темно-карие, злые глазки на бледном лице. Я помогла ей подняться, весила она, к счастью немного.
– У нее бывают обмороки, ничего страшного, – сказала я внимательно смотрящему на нас врачу. – Я отвезу ее домой!
– Ничего у меня не бывают! Это я поскользнулась!, – завижжала вдова летчика! – Врет все моя Зинаидка, стерва!
– Ваша дочь?, – поинтерсовался врач
– Племянница!
– Ну-с, если врач вам не нужен, – произнес мужчина с нажимом на слово врач, – я пойду.
– Идите. Зинаидка со мной, стерва! Поможет родной тетушке, не бросит ее тут! Или бросишь? Знаю, ты всегда хотела мою квартиру захапать, стерва!
Под этот визгливый аккомпанимент мы прошли перрон и спустились в метро. Там было легче: в шумном вагоне слов моей временной тети было не разобрать, хотя кое-кто из пассажиров и морщился от ее визгливого тона. Да, Паутинный Колпак то же имел свои побочные эффекты. Странно, ведь те заключенные, на которых я тренировалась в Дахау, просто становились послушными моей воле и жили с новой, наведенной мною картиной мира. Тут же возникали какие-то побочные эффекты: то пьянство, то истеричный скандал, непрекращающийся уже час. Дома концерт (отнюдь не по моим заявкам) продолжился: моя временная тетушка обвиняла меня в стремлении свести ее в могилу, чтоб завладеть ее квартирой и украшениями. В то время как она, только в память о своем муже-герое, приютила меня, сироту: дочь его мерзкой любовницы. Он просил не бросать меня в последнем письме и она, выполняя завещание любимого мужа привезла меня в Москву как родную, одела-обула, кормит – а я, стерва неблагодарная… Заснула она только заполночь и мне наконец-то удалось принять душ, чего я почти неделю ждала с нетерпением.
– Привет, лииси Рэйэлл!, – произнесла я, стоя перед зеркалом в ванной после душа. – Я в Москве, нашла жилье и разработала план, как подменить собой ту кацапку!, – я рассказала Рэйэлл придуманный мной план, в котором Пустоглазая Лидочка должна была сыграть главную роль.
– Отличный план, ты прирожденная диверсантка, Зоряна!, – похвалила меня лииси. Мне она нравилась больше лииси Хээльмны, как мне казалось, она была искреннее и действительно считала меня младшей партнершей.
– Кстати, я заметила одну странность: в отличии от учебных задач, здесь мои заклинания имеют неожиданный для меня побочный эффект, – и я рассказала лииси о странном поведении обоих моих теток.
– В Дахау ты работала с культурными европейцами, Зорянка! А тут – кацапы, которых даже нельзя считать за чойо в силу принадлежности их к Пути Зеркального Роя. Вообщем, эти существа не менялись от твоей магии, они мерзки и тупы от природы. Уверена, до воздействия они вели себя точно также! – рассмеялась лииси Рэйэлл. – Вспомни убийц твоей семьи, например! Агрессия, бессмысленная и абсолютно невыгодная им, на пустом месте. Эти твои тетки просто их сородичи…
– Ну Лидочка вроде ничего, глупая только и трусиха!
– Вот-вот. Трусость и глупость – самые страшные их грехов людских, как говорит его святейшество кардинал Терренс. Ладно, у меня тут дела, так что желаю успехов, вэлииси Зоряна!, – надо сказать, что лииси Рэйэлл называла меня этим титулом, утверждая, что я – полноправная вэлиииси ее Ордена. Иногда я верила ей.
Утро началось с очередного скандала: я вовремя не подала кофе. К счастью, моя временная тетушка (надо бы узнать ее имя что ли) после завтрака ушла в поликлинику и я была предоставлена сама себе. Конечно, мне велели прибрать в квартире, вымыть полы и выбить ковер, но я решила обойтись очередным заклинанием. Наведу на эту истеричку Наваждение, что квартира сияет чистотой и все. А пока позвоню своей лучшей подруге, благо, что телефон у вдовы летчика-героя имелся и на нем была табличка с его номером. Мне повезло вдвойне: Лидочка была дома и сообщила, что послезавтра у них в школе контрольная по геометрии, а значит Верка придет. Так что завтра, часа в два дня, она сможет вытащить ее на прогулку – сходить в кафе, успокоить нервы после контрольной.
Наваждение чистоты, наведенное на вдову, похоже не сработало. Визжала она так, что снизу сосед постучал палкой по-потолку и сварливым голосом пригрозил вызвать участкового, если мы не прекратим кричать. Вообщем оставшийся день прошел отвратительно и я решила, что вечером наложу на тетушку сонные чары: пусть поспит сутки и не мешает мне готовиться к завтрашней встрече. Если быть совсем честной, мне хотелось подлить ей в кофе «Темное Дыхание Смерти» – жуткое зелье без вкуса и запаха, которое меня научила изготовлять лииси Рэйэлл. Одна капля зелья в стакане – и выпивший его человек обречен на мучительную смерть, наступающую ровно через 16 часов. Противоядия против него у Земной медицины не было. В Дахау я проверила его действие на двух убийцах: смотреть на 4-х часовую агонию было, мягко говоря, неприятно. Визгливая вдова заслуживала такой смерти значительно больше, чем те двое, но я подумала: вдруг мне еще придется пожить у нее. Не придет послезавтра Верка по какой-то причине и операцию придется отложить. Искать новое жилье мне не хотелось: я опасалась, что следующий «родственничек на час» будет еще отвратительнее. В результате, визгливая вдова получила в вечернем кофе лошадиную дозу сонного зелья и мне пришлось помочь ей дойти до кровати и раздеть ее. Тело у нее было дряблым и морщинистым, хотя ей было всего-то 38 лет. Некоторые узники Дахау выглядели лучше, между прочим.
Утром я проснулась от тетушкиного храпа. Отлично. Позавтракаю и приготовлю все для операции «Подменыш», решила я. Кстати, мне требовалась нормальная одежда – не в валенках же идти на встречу с девчонками из Кремлевской школы! Я порылась у вдовы в столе и нашла завернутые в газету деньги. Взяв 50 рублей (я сумею навести наваждение, что у меня много денег – был бы образец), я отправилась за покупками. Как оказалось, найти приличную одежду в Москве очень непросто и я с трудом отыскала сапожки, шапку и приличное светлое пальто только в Центральном универмаге. Обошлась мне покупка почти в 2500 рублей. Судя по всему, миф о богатой жизни советских людей был именно мифом…
Утром я расслаблялась: предыдущий вечер выдался напряженным, так как необходимо было разбудить вдову, чтоб дать ей возможность попить и сходить в туалет. А сейчас вдова мирно похрапывала, и я блаженствовала в ванне, смакую в уме предстоящие действия. Сегодня я окончательно разберусь с кацапской сучкой. Сегондня я наконец-то увижу ее вживую, встречусь с ней лицом к лицу, посмотрю ей в глаза. Любопытно, что она сейчас чувствует? Ну что: очень скоро я узнаю и это. План был готов уже давно.
Телефон зазвонил в два тридцать. Лидочка сообщила мне «Через час в кафе на Горького, рядом с Центральным Телеграфом». Час – это было сурово: жила вдова на окраине Москвы и я с трудом успела к назначенному сроку. Кафе нашлось легко и, подходя к нему, я увидела Лидочку и Эту. Я потрясенно застыла – на пороге стояла Богданка, непривычная, в чужой одежде. те же широко распахнутые хрустальные глаза, тот же мягкий овал лица, и даже еле заметная тонкая полосочка бледного шрамика на правам виске! Лидочка познакомила меня с девушкой, та заговорила и наваждение развеялось. Мы зашли в кафе. Оно было вполне уютным, а мороженное с шоколадом и сок – вкусными, но меня это мало занимало, всем своим существом я чувствовала, как звенит Паутина Причинности, сворачиваясь в ключевую точку, где намертво прилипла жирная самодовольная муха. Время сучки стремительно заканчивалось, а вместе с ним заканкивалось нечто безповоротно прошедшее, уступая чему-то совершенно новому. Над Паутиной Причинности собиралась Гроза. Улучив момент, я подлила в стакан сучки несколько капель «Марева Знаний» – теперь мне было необходимо отпить из ее стакана (строго после того, как она сама выпьет из него) небольшой глоток и вся ее память станет и моей памятью. В тот миг, когда я, посмотрев ей в глаза, произнесу ключевое слово. Я специально заказала себе другой сок: потом я скажу – дай твоего попробывать и отхлебну из ее стакана. Лидочка трещала без умолку: какая сложная была контрольная, как Юра дал списать жирной Светке, а не ей, о том, какие красивые у меня сапожки (дядька твой подарил?)… Эта молчала, а я рассеяно поддерживала разговор.
– Дай-ка глотнуть твоего, – обратилась я к Кацапской Сучке и взала ее стакан.
– Ты чего, из деревни! У нас в Москве так не делают!, – возмутилась она.
– А я делаю, – сказала я, сделав небольшой глоток. – Мой сок вкуснее был! Еще по-мороженному? Угощаю!, – и я жестом позвала официантку, улыбчивую толстушку с красным лицом. Эта сидела надув губы, по-моему, она брезговала допивать из стакана, которого коснулась я. – Не порти нам настроение, я тебе новый сок закажу!, – вообще-то мне требовалось подлить Кацапской Сучке второе зелье, действие которого было сложнее. «Мушка в Янтаре» позволяла не только уменьшить выпившего это зелье, но и заключить его в какой-либо предмет, где он будет сохраняться сколь-угодно большой срок. Если потом предмет разбить (потому желателен кристалл), заточенный вернет свои прежние размеры и оживет как ни в чем ни бывало. Предмет я уже выбрала – кулон с красным камнем, кажется это был настоящий рубин, висящей на шее Этой.
Второй раз подлить каплю зелья Сучке в стакан оказалось сложнее и похоже Лидочка что-то засекла: ее кукольное личико скривилось, и глаза наполнились слезами. «А ну, не вздумай начинать тут», – бросила я ей сердито, как будто из-за ее нытья. на самом деле я опасалась, что она сдаст. Правда, та все равно разревелась, бормоча что-то про своего Юру. Кацапская Сучка залпом выпила свою порцию сока и манерно процедила: «Что-то мне скучно становиться с этой плаксой». «Лидочка, у тебя тушь размазалась», – сказала я – «Дать тебе платок, или у тебя свой есть?» И Лидочка, тоненько всхлипнув, пулей вылетела в туалет приводить себя в порядок. Как только она ушла, я взяла Эту за руку и сказав «А давай сбежим от плаксы?», потянула ее к выходу. Проходя мимо стойки, я небрежно швырнула на нее 50 рублей, крикнув «Сдачи не надо!» и мы выскочили на улицу.
– Ты что? Мы максимум на 5 рублей посидели!, – зашипела она мне на ухо
– Да? А я думала, в Москве дорого! Ну и ладно, пусть порадуются нашей щедрости! Ты мне лучше скажи: у вас тут парки есть? На горке хочу покататься, а то у нас во Львове снега почти и не бывает.
– Есть, но придется на метро ехать. Вид у сучки был весьма недовольный, похоже ее задевало мое небрежное отношение к этому чепуховому полтиннику, как походя я подемонстрировала свое превосходство.
– Покажи, а то я Москву плохо знаю еще! сучка согласилась, явно стремясь взять реваншь над приезжей фифой. она что-то жужала в своей презрительной манере, но я лишь тихонько улыбалась – муха влипла!
В парке Культуры и Отдыха имени Горького, куда Верка привезла меня, культурой даже не пахло. По заснеженным дорожкам шатались какие-то мерзкие нетрезвые хари в сером. Некоторые из них были с подругами: чьи рожи были яркими – синие веки, морковные губы, бордовые щеки и носы, а одежда тусклой и уродливой. Верно говорит лииси Рэйэлл: кацапы – это не люди, это какие-то совсем другие твари. Начинало смеркаться и на аллеях парка зажигались редкие фонари, толку от которых было чуть. погода благоволила блоагому делу – небо плотно закрыли хмырые тучи и валил редкий сежок.
– Может пойдем отсюда, тут не безопасно вечером. Пристанут еще, – предложила Кацапская Сучка. Стремительно темнело и ее увереность также стремительно таяла.
– А ты трусиха. У вас в Москве все девчонки такие?, – поинтерсовалась я, взяв ее за обе руки и посмотрев ей в глаза признесла «лхачаннар гхлоосс»31. Разум мой заволокло туманом и мы, держась за руки, недвижно застыли друг напротив друга.
– Позекай, какие дрючки маячат!, – наглый голос вернул меня к действительности. – Я с кентом фалую вас керосину вмазать!31А, – обернувшись я увидела двух парней развязного вида, приближающихся к нам по аллее. Один их них держал бутылку.
– Влипли, – испуганно прошептала Кацапская Сучка. – Это урки!
– Кто?, – машинально переспросила я, приготовляя заклинание отвода глаз
– Бандиты. В нашем советском обществе есть еще такое позорное явление, – отвелила мне Эта. Голос ее дрожжал. – Я сделала жест в направлении парней и они вдруг встали, удивленно озираясь. – Сечешь, Лысый, куда эти биксы слиняли?31В, – произнес один из них, тот, что предлагал нам вина.
– Бежим, – я схватила Кацапскую Сучку за руку и потащила ее в глубину парка. Она и не думала сопротивляться.
Через пять минут бега запыхавшаяся Сучка (мое дыхание оставалось ровным – в Аненербе спорту уделяли важную роль) плюхнулась задницей в сугроб.
– Ты что-то сделала, да?, – отдуваясь, спросила она
– Да, – ответила я и резко дернув ее за руку, подняла из сугроба. Потом я протянула к ней руку с растопыренными пальцами и произнесла несколько звонких фраз по-шиншийски. Полыхнуло багровым и Кацапская Сучка исчезла, а на снег упал ее рубиновый кулон на серебрянной цепочке. Я нагнулась и подняла его, поднеся к глазам – внутри камня застыло искаженное удивленной гримасой лицо Этой.
– Зоя, зачем? – услышала я Лидочкин голосок. Честно: я вздрогнула, когда он прозвучал. Обернувшись, я увидела свою подругу, смотрящую на меня широко распахнутыми глазами.
– И давно ты тут, подруга моя лучшая?, – поинтерсовалась я
– Да. Я все видела: как Верка исчезла. Это очередной твой фокус? Ты же вернешь ее обратно?, – Лидочкин голос уже не дрожжал, а звенел. Сейчас истерику закатит, подумала я. А, ладно, расскажу ей все. Начнет орать – тут же и прикончу, возьмет себя в руки – там посмотрим.
– Постарайся успокоиться и выслушай. Ее отец с приятелем больше года назад ни за что убили мою мать и сестру. Она будет сидеть в камне до тех пор, пока я не встречусь с ее папашей. И запомни, теперь я – это она.
– Но ведь твоя мама ехала с нами в поезде? Картошку везла, матерные песни пела.
– Это была случайная тетка, я заколдовала ее на Львовском вокзале. Моя мать и сестра мертвы уже более года. Но речь не о них, они отомщены. Речь о тебе: запомни – меня зовут Верка Петрова, я живу в ее квартире, – и тут я сбросила с себя наведенный облик и пристально уставилась Лидочке в лицо, внимательно считывая ее мысли.
Увиденное меня не слишком обнадеживало и я активировала «Алмазное Копье»: заклинание, позволяющее быстро убить. Но тут я с удивлением поняла, что я-паук не воспринимаю Лидочку, как очередную муху. А я-Зорняа доверяла себе-пауку.
– Ты что, не кацапка?, – спросила я
– Не знаю. Папа родился в Польше, в Станиславиве, а мама из-под Киева. А что?, – удивилась Лидочка
– А вот и наши дрючки! От нас не снычешься!, – услышала я знакомый наглый голос. Я обернулась и резким жестом, сопровождаемым тремя словами, махнула рукой в направлении парней. Сияющий изумрудным пламенем трезубец пронзил их обоих, и два мертвых тела рухнули в снег.
– Между прочим, это заклинание предназначалось тебе. Но раз ты украинка, я оставлю тебя в живых. Но позволить тебе свободно болтать, я тоже не могу. А потому сейчас мы поступим так. Я подняла левую руку и призвала Пылающее Темное Пламя – Изначальную Тьму Шиншийа, а правой рукой взяла Лидочку за руку, направив в нее поток темной энергии.
– Смотри! Это Изначальная Тьма, которой ты сейчас поклянешься Смертельной Клятвой Высокой Верности мне, вэлииси Зоряне из Путей Отраженного Паука!, – заявила я, когда Лидочка обрела способность видеть призванную мной Тьму, – А теперь повторяй за мной!
– Я, Лидия, пред ликом Пылающей Тьмы смертельной клятвой Высокой Верности клянусь служить вэлииси Зоряне из Ордена Отраженного Паука и бесприкословно выполнять все ее требования. И пусть Ужас Смерти настигнет меня тотчас, когда и если я лишь помыслю отступить от своей клятвы!, – дрожжащим голосом повторила моя подруга. Тьма полыхнула, на миг сокрыв своим ледянным пламенем фигуру Лидочки.
– Принимаю клятву!, – произнесла я хором с Пылающаей Тьмой и та точас исчезла, послушная моей воле
– Тем, кто приносит Клятву, полагаются маленькие подарки, – подавила я в корне надвигающуюся Лидочкину истерку, – Скоро Юра будет твой, а жирная Светка посрамлена.
Это возымело эффект и моя подруга успокоилась. Впрочем, это лирика, а мне еще в Кремль добираться, таща с собой совершенно охреневшую лучшую подругу. Хорошо хоть память Кацапской Сучки услужливо подсказывает, как в этот Кремль добраться – от Лидочки толку пока никакого. Ступор полный, хорошо хоть ноги переставляет.
Кремлевский провидец (рассказывает Зоряна)
Вот уже две недели я живу в Кремле и живу достаточно неплохо. Просторная однокомнатная квартира, обставленная качественной, дорогой мебелью, иранский ковер на стене, ванная комната с хорошей сантехникой, маленькая кухня и домработница Авдотья, здоровенная, не первой свежести отчаяно молодящаяся девка, обслуживающая пятый этаж. В ванной горячая вода, на кухне газовая плита, но готовлю я редко – в кремлевской столовой отлично кормят. В функции Авдотьи, помимо предоставления информации в соответствующие органы, входит ежедневная уборка и сдача в прачечную вещей, которую я складываю в бельевую корзину. Еще Авдотья проявляет классовую сознательность и коммунарский подход к экономике. Первое в ее понимании заключается в рытье в моих вещах и школьных тетрадках. Интересно, что она там хочет найти – вещи она сама приносит из прачечной и раскладывает по местам, а программа девятого класса явно находиться за пределами ее понимания. В качестве коммунарского подхода она периодически подворовывает, но больше рубля за раз не берет. А еще периодически пытается тайком национализировать мои чулки. Интересно, что одной неудачной примерки ей не хватило. Наверное, каждый раз она искренне верит, что втиснет свои пышные окорока в мой размер. Учитывая, что деньги я могла создать с помощью наваждения из кусочка газеты, ни Авдотьина меркантильность, ни подрыв экономики СССР, меня не беспокоили. Отличить черновик по математики от записи шиншийского ритуала она вряд ли могла, так как с большим трудом читала по слогам. В результате, ее деятельность меня не раздражала, а вызывала научное любопытство к типичному представителю вида Кацап Обыкновенный.
Хожу в школу, сижу там за одной партой с Лидочкой, смотрящей на меня восхищенными глазами. Особенно после того, как Юра, остановив ее в школьном коридоре, красиво признался ей в любви: моя работа, текст его признания я перевела на кацапский язык с одной шиншийской любовной баллады. Как говорит лииси Рэйэлл, сотрудникам надо платить и желательно много! Парень был дурной и противный, самодовольный и самовлюбленный – приворожить такого проще всего. Кстати, он был сыном наркома Путей Сообщения. Лидочка, конечно, была на вершине счастья и почти не досаждала мне своей пустой болтовней: все свободное время она проводила с любимым. Как я понимала лииси Рэйэлл: дай сотруднику то, что он страстно хочет – и он, полный благодарности, окунется в свое реализовавшееся желание и не станет раздражать тебя своим бездельем. И ты не будешь вынужден изыскивать для него дурацкие, не нужные тебе, задания, создающие иллюзию востребованности. Герр Вюст, например, этого не понимал – и большинство сотрудников Аненербе были вынуждены заниматься всякой ерундой.
Был и один курьез – Кацапская Сучка оказалась влюблена в одноклассника, Алексея Казарина, сына шофера из кремлевского гаража. Сначала меня это напугало: меньше всего я хотела изображать какие-то чувства к смазливому кацапчику. Но, к счастью, сам Алексей бегал за другой девчонкой, которую Сучка называла Правильная Танька, дочерью коменданта Кремля. Девка эта была наглой и самоуверенной и, кажется, отвечала Алексею взаимной симпатией. Так что, к моей огромной радости, я была избавлена от необходимости разыгрывать амурные сцены. Один раз у меня даже возникла озорная мысль: подарить кулон с заключенной в него Кацапской Сучкой этой Таньке. Было нетрудно догадаться, что в этом случае ничего хорошего Кацапскую Сучку не ждет. Но, подумав, я решила, что обойдется Танька от таких подарков и кулон остался у меня.
Кстати, трижды меня вызывали к Наркому. Один раз днем, сняв с занятий и два раза поздно ночью. В эти ночные часы я обслуживала совещания в его кабинете, внимательно ловя каждое слово. Обсуждались разведданные со всего мира. Я наконец-то поняла, что это были за сны, в которых я прислуживала восточному человеку в круглых очках. Хорошо, что тогда в Аненербе я не поняла сути этих снов – тогда меня вряд ли бы отпустили и я бы поставляла информацию абверу. Тоже неплохо, но здесть значительно интереснее. Кстати, жуткий Нарком был вовсе не таким жутким: между прочим, большой умница и, как сказала лииси Рэйэлл, которой я подробно докладывала об этих совещаниях, «отличный руководитель разведки». Кстати, Лаврентий был уверен, что Третий Рейх вот-вот нападет на СССР – а нам с лииси Рэйэлл ведь предстояло его в этом разубедить. Нелегкая работа.
В тот день я сидела в столовой за обедом. А надо сказать, что в Кремле кормили отлично – намного вкуснее, чем в Берлине. Но закончить обед мне в этот раз не дали: молодой лейтенант вошел в столовую и приказал мне срочно идти к Наркому. С сожалением отставив только начатую мной тарелку узбекского плова, я вытерла губы салфеткой и последовала за лейтенантом. Лаврентий был в кабинете один. Он небрежно махнул рукой лейтенанту и тот бесшумно исчез за дверью.
– Присаживайся, – произнес Нарком и указал мне на высокий стул, стоящий напротив его стола, – Вера… или все-таки тебя зовут по-другому?
– Простите, не поняла Вас, – ответила я, присев на удобный стул
– Поговорим серьезно, как коллеги, – усмехнулся Лаврентий. – Разведчик должен быть наблюдателен и уметь делать выводы из самых незначительных фактов. Вот я, например, заметил, что 10 дней назад твой взгляд изменился: у Веры в глазах была обычная бабская пустота и скрытое желание. А у тебя там пылает темный огонь. Невозможно, чтоб за 6 дней, прошедших с моей последней встречи с Верой, человек так изменился. Следовательно, ты не Вера, а ее двойник. Есть логика, как считаешь?
– Допустим, есть, – ответила я. Мне стало интересно, как он понял?
– Тогда продолжим. Помимо взгляда изменился и тембр голоса, а также движения и жесты. Что подтверждает мою гипотезу о двойнике. Потому задам прямой вопрос: кто ты, кто тебя внедрил в мое окружение и с какой целью?, – он блеснул стеклами очков и откинулся на спинку кресла.
– Это уже три вопроса. Впрочем я готова на них ответить, – мне не было страшно. Я понимала, что легким жестом могу обездвижить могущественого Наркома, от одного сердитого взгляда которого высших функционеров партии увозили из этого кабинета с инфарктом. – Меня зовут Зоряна и я сотрудник Аненербе, организации, занимающейся в Третьем Рейхе…
– Мне известно, чем занято Ананербе, – оброрвал меня Лаврентий. – Гиммлер или Вюст?
– Вюст.
– Значит ты ведьма, Зоряна. Хохлушка что ли?
– Галитчанка! Зо Львову. Имею высшее посвящение XXII степени, согласно Берлинского протокола от 1936 года. Цель же моя проста: я должна убедить Советское правительство в том, что Третий Рейх не собирается нападать на СССР.
– И когда мы убедимся в этом и утратим бдительность, Рейх нападет, верно?, – хищно ухмыльнулся Берия
– Мне не докладывали о таком плане, Лаврентий Павлович… Впрочем, меня могли в него просто не посвятить.
– Могли. Как организована твоя связь с центром, Зоряна?
– Это проще показать, чем рассказать. Мне нужно зеркало и ваше содействие, если Вы хотите сами все увидеть!
Лаврентий открыл ящик стола и достал небольшое, размером с ладонь, овальное зеркальце.
– Такое подойдет, – он протянул его мне через стол.
– Маловато, Вам будет неудобно. Но на первый раз сойдет. Я сейчас установлю связь и открою Вам доступ.
– Валяй. Не знал, что Вальтер Вюст – телепат!, – жестко сказал Нарком. – Это упущение нашей немецкой группы мы запомним.
Я произнесла необходимо заклинание, услышав как под столом зашуршал включенный Лаврентием магнитофон. Он решил записать заклинание Вызова, смешно! Будто запись поможет ему самостоятельно открыть телепатический канал.
– Привет, лииси Рэйэлл, – сказала я вслух, когда в зеркале возникла Великая Магистресса в облике Черной Вдовы. – С тобой хочет поговорить Нарком Внутренних Дел СССР.
– Вот как? Расколол тебя хитрый мингрел?!, – прошелестела Рэйэлл хелицерами. Слова русского языка непривычно звучали в исполнении Черной Вдовы. Я сделала жест, расширяющий канал связи на двоих и кивнула Лаврентию. Он встал и, обойдя стол, подошел ко мне сбоку, уставившись в помутневшее зеркало.
– Это что еще за чудище?, – оторопело пробормотал он и тихо выругался по-грузински
– Лииси Рэйэлл Аэль Враайиинлайа, лучший разведчик цивилизации Шиншиийа и моя непосредственная начальница, – пояснила я Наркому.
– Она понимает по-русски?, – спросил он с сильным грузинским акцентом.
– Понимаю, Лаврентий, – прошелестела лииси Рэйэлл. – К сожалению, ваш вызов застиг меня в таком месте, где принять иной облик не представляется возможным. Так что придется тебе говорить с Черной Вдовой!
– Так это ты заслала Зоряну ко мне на кухню? И, кстати, какие отношения у тебя с Аненербе и штандартенфюрером СС Вальтером Вюстом?
– Вэлииси Зорняну заслала я. А герр Вюст, это приятель лииси Хээльмны, а не мой. Я работаю с Британцами, а лииси Хээльмна – с Третим Рейхом. Но вэлииси Зоряна – мой сотрудник и работает на меня.
– То есть это операция МИ-5?, – раздраженно сказал Лаврентий
– Это операция Ордена Отраженного Паука и Коалиции Артуранских Католиков. Кстати, я вообще не землянка…
– Заметил. У нас на Земле говорящих пауков не обнаруживали, – кажется Нарком шутил
– Могущественная древняя цивилизация Шиншийа давно имеет свои интересы на Землях, вот теперь дошла очередь и до вашей Земли! Но мне сейчас некогда продолжать болтовню. Так что я попрошу вэлииси Зоряну научить тебя Ритуалу Вызова. Тогда мы сможем поговорить в удобное мне время!, – и лииси Рэйэлл оборвала связь.
– Будете учиться, Лаврентий Павлович?, – поинтересовалась я
– Да. Все это очень интересно, какие открываются перспективы… куда там Кобе с его Всемирной Империей Лагерной Пыли… Кстати, можешь ли ты рассказать мне о своей родине? О Шиншийа, я имею ввиду.
– Увы, я никогда не была у лииси Рэйэлл дома. Я коренная галитчанка и родилась во Львове, а с шиншийа я научилась устанавливать связь в Аненербе. Точнее, герр Вюст безупешно пытался научить меня устанавливать связь с лииси Хээльмной через медитацию на пламя камина. А лииси Рэйэлл сама установила контакт со мной и приняла на работу в свой Орден. В тоже время, лииси Хээльмна считает, что я работаю на нее и Третий Рейх…
Мы проговорили несколько часов, я многое рассказала Лаврентию Павловичу, но и умолчала еще о большем. Кстати он легко научился Заклинанию Вызова – для тренировки я использовала дестриитсэ Нтлйэма, знакомого мне помошника Великой Магистрессы. Он и сказал Лаврентию, что Великая освободиться не ранее завтрашнего дня. После этого, Нарком с сожалением завершил нащу беседу и отослал меня.
Ночные размышления и дневные беседы (рассказывает Лаврентий Берия)
Была уже поздняя ночь, когда я вернулся в свой кабинет. Я любил поразмышлять в нем ночью, когда большинство людей спит. Правда, Коба – тоже ночной человек, нередко прерывал мои размышления неожиданными вызовами к себе, но все равно анализировать факты и домыслы ночью мне было комфортнее, чем днем.
Я понял, что Веру Петрову подменили еще 7 дней назад. Эта наивная, влюбленная в меня юная красавица была дочкой бравого комбата-танкиста, потервяшего жену в 1937 году (зарезана крымским татарином на пляже близ г.Севастополь. Тот мстил за своего отца, разрубленного шашкой красного командира конного подразделения, вовравшегося в поселок Кача в 1922 году. Этим лихим рубакой и был будущий отец Веры, коннармеец Петров). Я увидел ее на набережной в Севастополе в 1938 году и мой человек, что поставлял мне юных девушек быстро собрал необходимую информацию о ней. Я понял, что девочка вполне подходит мне и скоро она переехала из крымского домика с покосившейся крышей в Кремль. Я думал, что возможно через пару-тройку лет я приглашу ее на свидание, а пока… пусть поработает, подавая напитки и фрукты на моих совещаниях. И вот дечонку подменили: ее двойник был подобран проффессионально и лишь мой наметанный взгляд разведчика заметил, что напитки приносит совсем не та девушка, что в прошлый раз. Ближайшей ночью я проанализировал ситуацию и понял, что здесь возникают три, нет даже четыре варианта:
Первый. Эта подмена – интрижка одного из моих подчиненных. Я скрипнул зубами и решил, что в этом случае он, как только я раскрою его, отправиться на восток нашей страны. В самый жестокий лагерь НКВД. Впрочем, в этом случае девчонка расколется мгновенно и меня этот вариант не особо беспокоил.
Второй. Подмена – операция иностранной разведки, а девчонка – убийца. Против этой версии говорит лишь то, что я все еще жив. Дважды она подавала нам вина и фрукты: для агента-киллера отличный случай убрать одним ударом 10-12 лучших разведчиков СССР. Однако никто не умер.
Третий. Подмена – опять операция иностранной разведки, а девчонка – опытный агент. Внедрять таким образом простого информатора не имело смысла. Намного проще завербовать стенографистку: она будет работать с письменной информацией, а не ловить каждое слово, бегая от кабинета к кухне. Значит, агент влияния. Который должен выйти со мной на контакт и передавать мне информацию от своих шефов. И то только в том случае, если меня сочтут достойным такой игры. Очевидно, что агентесса ждет от меня первого шага: я должен показать свой уровень профессионализма и разоблачить ее.
Четвертый. Он связан со вторым, девчонка должна убить не меня, а кого-то, кто вхож в мой кабинет. Ну не Кобу же! В этом случае вновь, намного эффективнее внедрить киллера в качестве уборщицы или еще какой-то обслуги Кобы. Он, конечно, иногда заходит ко мне, но предскзать это невозможно и агент будет вынужден ждать может быть и полгода. За которые можно и проколоться.
Итак, решил я: или первый вариант или третий. А значит надо с ней поговорить, ясно дать понять, что она раскрыта. Что это даст?
В случае первого варианта: испуг, ужас. ПРОВАЛ!!!, заорет эта дура (а иного агента от своих подчиненных, способных на такой шаг, я не ожидал) и расколется, сдав всех, хотя бы мельком причастных к операции внедрения. Тут даже спускаться в подвал не придется.
