Текст книги "1941, или Игры Сумрака"
Автор книги: Елена Анцыз
Соавторы: Александр Макаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Не гоже пугать такую красавицу моим обликом, – прохрипела старуха и подняв узловатые руки вверх, закружилась противосолонь. Когда кружение остановилось, я увидела в зеркале отражение прекрасной пани с длинными светлыми волосами и ярко-зелеными глазами. – Ты – Зоряна!, – сказала она утвердительно, – А кто я ты и так знаешь! Назвала мое имя при вызове!
– Да, я звала тебя. Мне показалось, что так, как это сделала я, более правильно, чем возня с камином. Я хочу, чтобы ты научила меня магии, Хээльмна!
– Лииси Хээльмна!, – ее глаза вспыхнули изумрудным огнем, показавшимся мне смертельно опасным. – Не забывай о том, кто ты и кто я, смертная! И еще: откуда ты знаешь слова Заклинания Вызова?
– Они сами пришли мне в голову, пока герр Вюст бормотал свои, – ответила я. Интересно, я вроде говорю по-польски, а она понимает и отвечает мне тоже по-польски.
– Любопытно, но такие озарения в магии иногда бывают. Ладно, Зоряна, будешь учиться! И первый урок состоит в том, чтобы научиться искусству отводить людям глаза!, – голос лииси Хээльмы повеселел. – Ты, Вальтер, это уже умеешь, а потому покинь помещение: обучение – тайный процесс и не любит лишних глаз и ушей.
Как ни странно, герр Вюст тотчас же покинул кабинет. Похоже, что он боиться лииси Хээльмну. А я ни боюсь…
Подозрения и версии (Рассказывает герр Вюст)
Выйдя из кабинета, я направился в столовую и приказал Шульцу подать коньяку. Несмотря на ранний час, мне требовалось выпить. Эта галицкая девчонка поразила меня: сначала у нее вообще ничего не получалось, она даже в медитацию войти не могла! И вдруг сегодня она бойко читает заклинание на сложнейшем шиншийском языке (я филолог и то не смог выучить его за 5 лет, хотя Она и пыталась учить меня языку) и обращается к Ней просто по имени – верх наглости, впрочем что взять с галитчанки? Она конечно рассердилась: изумрудное пламя в Ее глазах явно показало это, но потом мгновенно сменила гнев на милость. Все это было более чем странно и мои подозрения относительно интриги Щульца возросли. Когда Щульц принес коньяк и бокал, я велел ему еще раз рассказать мне, как он нашел Зоряну в Лемберге… Мне требовалось поймать его на противоречиях, которые несомненно были. Странная девочка, очень подозрительная и совсем непохожая на дочку хозяйки той кавярни…
Однако Щульц ровным голосом излагал мне все тоже, что и первый раз. Никаких противоречий или, тем более, недосказанностей я в его рассказе найти не мог. Он приехал в Лемберг под видом инженера и встретился со своим агентом, который, как мне было известно является бойцом Украинской Повстанческой Армии, находящейся в СССР на нелегальном положении. Отец этого бойца – сочувствующий немцам старый львовянин хорошо знал все, что происходит в городе и рассказал, что хозяйку кавярни «Краковска кава» три дня назад прикончили. Застрелили из пистолета и ее саму и ее дочь, причем в дочь стреляли целых 5 раз. Я вновь отметил, что эти смерти какие-то подозрительные – кому может быть надо убивать хозяйку каварни и тем более ее дочь, юную девчонку? Правда мои приятели из ведомства Шеленберга, бывавшие в СССР, говорили мне, что русские часто убивают друг по совершенно идиотским поводам: например, сидели, выпивали и вдруг двое, не сговаривась, бросились на третьего и зарезали. Потом сняли с него сапоги, продали и продолжили пить. Впрочем таких придурков русская милиция с легкостью ловит и отправляет на каторгу в Сибирь. Учитывая, что Лемберг свеже оккупированная территория, в нем должно быть полно чекистов – русской спецслужбы, известной своим проффесионализмом и жестокостью – но, по словам старика, за три дня преступление никто не раскрыл. Это была первая страннность в информации Шульца. Дальнейший его рассказ был еще более подозрителен. Шульц отправился в ту кавярню, беспрепятственно вошел в нее (еще одна странность: коммунисты допускают вопиющую безалабрность, не опечатав место преступления и оставив до него свободный доступ!) и обнаружил, что на втором, жилом, этаже прячется девушка, по-описанию подходящая к той, которую я велел разыскать. Да, звали ее, как и требовалось мне – Зоряной. Еще одна странность: слишком уж легко у Шульца получилось найти девчонку. Странно и то, что девочка согласилась поехать с незнакомым ей, достаточно непривлекательным на вид (у Шульца безобразный шрам на лице, еще с Первой Мировой) немолодым мужчиной. Обратно границу Шульц переходил нелегально – советские пограничники, относящиеся к всемогущим чекистам, точно бы не выпустили герра инженера, который въехал один, а выезжает с дочкой! Насчет того, что у Шульца есть каналы для нелегального перехода границ я знал, но странно вот что. Ради того, чтобы вывести девочонку, он, старый и опытный разведчик, пожертвовал личиной инженера: очевидно, что более ее использовать невозможно. Значит он посчитал, что девчонка важнее… А когда я давал ему задание, я не подчеркивал его особую важность. Однозначно, Щульц ведет свою игру, решил я. Оталось понять какую.
У меня было два пути. Точнее три, но третьим – сдать Шульца гестапо – я пользоваться не хотел. Не люблю я их костоломов, да и терять Шульца мне не хотелось. Оставалось или обратиться за помощью к моему другу Шелленбергу24 или войти в контакт с Ней и спросить у Нее. А Она очень не любит, когда Ей задают вопросы. Шелленберг впрочем то же не любит. Точне, он начнет задавать встречные вопросы, на многие из которых мне не хотелось бы отвечать. Потому, поразмыслив, я решил обратиться к Ней: в конце-концов, это ведь Она посоветовала мне найти девчонку…
Вечером я вновь разжег камин и вошел в состоянии медитации. В этот раз Она явилась почти мгновенно и я изложил ей свои подозрения. К моему удивлению, Она выслушала их абсолютно бесстрастно – даже поленья в камине ни разу не выстрелили снопом искр.
– Вальтер, твоя немецкая педантичность и твоя подозрительность, более свойственная старому еврею, чем немцу, могли бы принести тебе хорошую карьеру в разведке, – рассмеялся Ее образ в пламени. – Я развею твои подозрения: Шульц не причем, он честно выполнил свою работу. Просто мне очень нужна Зоряна и я немного помогла Шульцу в поисках. Или ты думал, что ничего кроме явления своего образа в камине я не могу?!
– Нет, я и не думал уменьшать Ваше Могущество, Госпожа! Я полностью удовлетворен Вашим ответом и благодарю за разъяснения, – ответил я.
– Отлично! Обучением Зоряны я занялась, ее способность к магии намного сильнее твоей! Через полгода я смогу… впрочем об этом узнаешь в свое время, если я посчитаю нужным информировать тебя. А пока мне требуется, чтобы Зоряна могла проводить опыты над твоими заключенными. В институте. И чтобы об этом знало как можно меньше людей, особенно из прихлебателей Гиммлера, – резко сказала Она. – Да, и еще: пусть Зоряна научит тебя Вызову! Надоел мне этот камин!, – тут она, как всегда, внезапно исчезла в снопе искр.
Я стер магические знаки на полу и вышел в столовую. Мне опять захотелось коньяка и я приказал Шульцу принести бутылку. Проклятие, думал я, прихлебывая отличный французский коньяк, Она велела мне учиться у этой галитчанки. И ведь не откажешь Ей! А подозрений моих Она не развеяла: заявить, что Она-де помогала Шульцу нетрудно, но это всего лишь слова. Я же, как ученый, привык доверять только фактам. Видимо, как бы не хотелось мне этого, придется обратиться к друзьям из разведки…
Послушница двух Орденов (рассказывает Зоряна)
Быть послушником Ордена Молчания Зачарованных Городов мне в целом даже нравилось. Правда лииси Хээльмна как-то отметила, что если бы я училась в ее родном мире, процесс обучения понравился бы мне значительно меньше – на начальной стадии, ученик обычно не вылазит из лукочистки. У меня вместо лукочистки были регулярные посещения Дахау, где я отрабатывала на узниках различные магические приемы. По началу все было безобидно: моей задачей было, например, сделать так, чтобы они не запомнили моего лица после краткого разговора со мной. И прочие тому подобные невинные трюки. Потом пошли упражнения не столь безобидные и наконец пришел черед до умения убивать. Хотя, следует отметить, что это только я по старой привычке делила новые умения на «безвредные» и разрушающие. Сами шиншийцы не придавали этому значения, сортируя свои ритуалы исключительно по степени призванной для их реализиции силы. В целом учеба в Ордене вызывала у меня неоднозначное отношение: с одной стороны было страшно любопытно узнавать тайны мира, да и ощущение собственной власти после разучивания очередного магического приема приятно кружило голову. Ряд же вещей откровенно шокировали, причем времени, чтобы справиться с этим шоком моя наставница не предоставляла. С ее точки зрения в ситуации не было ничего экстраординарного. Одним из моих сильнейших потрясений был урок по копированию памяти. Естественно, для повышения уровня практических навыков, все ритуалы, производящиеся незаметно, я стремилась отработать на как можно большем кругу лиц. То же было и с копированием памяти. Я последовательно обработала: хозяйку близлежащего кафе, Щульца, уборщицу в Аненербе и некольких узников Дахау. Оказалось, что жизнь хозяйки кафе не слишком отличалась от той жизни, что была у нас раньше. К национал-социализму она относилась спокойно и одобрительно, отмечая рост своего уровня жизни, что позволило ей оплатить обучение своей дочки в престижной школе. Память Шульца хранила много того, чего мне хотелось бы поскорее забыть: там было много насилия и крови, которые, несмотря на оправданность, лежали тяжелым грузом. Но труднее всего было уложить тот факт, что всех увиденных женщин я начала делить на тех, кого хочется затащить в постель и тех, кого – нет. Меня же он пока еще не причислял к женщинам, я находилась у него в категории «дети» и даже вызывала некоторую жалость, но в целом, была почему-то несколько противным ребенком. А вот равнодушно смотреть на цветочницу с нашей улицы я не могда еще несколько дней. Уброщица – страшно гордилась, что работает в престижном институте под руководством рейхсфюрера и особенно тем, что дважды видела самого Адольфа Гитлера, когда он приезжал в институт. Она боялась, что на ее место возьмут какого-то унтерменша, но при этом глубокая вера в Фюрера, Который Позаботиться О Простом Человеке ее успокаивала. В целом читать память граждан Рейха было азартно и увлекательно и напоминало игру в прятки: как будто бы я прячусь, а на виду остается совсем другое. Их немецкие мысли давали картину мира состоящую из разнообразных ярких деталей конструктора, которые можно было крепить один к другому достаточно универсально. Мысль получалась четкая, строгая, весомая и многосвязная. И вообще на мир немцы смотрели позитивно и оптимистично, будучи глубоко уверены в своих силах построить из этих кирпичиков нечто приятное для себя в будущем. С узниками Дахау все обстояло иначе.
Скучно. Скучно. Скучно… И страшно. Надоело. Господи, как мне это все надолело. Скорей бы уж! Чего они так долго ждут. Зачем это все? Зачем этот глупый арест? Зачем эти гои в форме? Зачем эти глупые вопросы? Зачем их некошерные блюда три раза в день. Господи, можно подумать, кому-то хочется это есть. Зачем эта камера? Эта койка? Эта бледная стена? Мирочка говорила про такой цвет – бледное, как тесто для пирогов у фрау Паулины. Мирочка, Мирочка! Как же я без тебя? Мирочка … и Абраша с Ривочкой. Абраша, мой Абраща! Что же они с тобой сделали? Как же так, как же это может быть? Ты всегда был такой веселый и так заразительной шутил про этих коммунистов. А они сказали, что ты – коммунист. Абраша, мой Абраша. Хорошо, что ты уже там с Мирочкой и Ровой. Может быть, вы пьете там кофе, если там пьют кофе. И вспоминаете бледные пироги фрау Паулины. Рива, Рива – прости, что я не хотел видеть тебя женой своего Абраши. Господи, сколько у нас было всего прекрасного! Сколько у нас было всего! Рива прости меня, что тогда, на озере, я не стал тебя слушать. Прости меня, глупого старика… Зачем нам нужны были эти ссоры? Господи, ну почему это все со мной? Скорей бы все это кончилось! Чего они ждут? Стучат в дверь. Наконец-то. Только бы не сейчас…
Выбравшись к границам своего я, я с трудом подавила рвотные позывы. Я как будто бы снова стояла в нашей кавярне за испачканным столом. И снова и снова пыталась отрицать то невообразимое, что уже никак не отменить, но принять невозможно. В сознании всплыли слова отца Павла «.. помните, что зла там может и не быть, но добра там точно нет». Ты не прав, святой отец! Это чистое зло. Это хуже, чем убийство. Чем была виновата я тогда? Что плохого сделал этот старик-еврей, что его ставят перед лицом невозможного? Я тогда столкнулась с этим один раз и нашла в себе силы преодолеть, а его каждый день ломают все больше и больше, заставляя перестать хотеть быть. Я с трудом взяла себя в руки. Спокойно, – говорила я себе, – Надо успокоиться, я не в камере, им меня не сломать, я не должна показывать свою слабость.
День мне дался нелегко, приходилось следить за кучей мелочей, выполняемых в повседневной жизни автоматически – я не хотела показывать окружающим глубину своего потрясения. На плановом вечернем уроке с лииси Хээльмной я с трудом могла собраться:
– Что с тобой, Зоряна? Ну-ка сосредоточься, я обучаю тебя элементарной вещи!
– Сходи сама и посмотри, лииси!, – взровалась я, не выдержав, – Камера №26, заключенный №14678. Удивительно умиротворяющие впечатления!
– Во-первых, мне не требуется никуда ходить, я и так вижу все в твоей памяти! Если бы ты не пыталась довольно бездарно изобразить брачную пляску самки ээнгоо, ты бы сообразила это сама, – прозвучал холодный голос Хээльмны и в ее глазах предупредительно вспыхнул изумрудный огонь, – Во-вторых, я не вижу решительно ничего такого, из-за чего следует впадать в истерику. Ты начинаешь меня разочаровывать.
– А то, что твориться в Дахау – это, нормально и хорошо? Этих людей планомерно ведут к тому, что они сами уничтождат себя. Это как самоубийство, только без бритвы и пистолета.
– Это всего лишь чойо, да еще из Игрового Мира. Вообше не родич тебе, файа! Нашла из-за чего переживать! Вопросы же смертных грехов обсуждают в Коалиции Артурианских Католиков, а не у меня! А сейчас ты повторишь урок четко и без ошибок, либо это будет последнее наше занятие!
Я сдержалась и повторила.
– А чтобы вылечить тебя от излишней впечатлительности, с завтрашнего дня, ты будешь учиться убивать Зеленым Огнем. К твоему сведению, оно уничтожает не только тело, но и душу бесследно!, – заявила Хээльмна в конце занятия.
Убедившись, что Хээльмны в зеркале более нет, я вызвала лииси Рэйэлл и все ей рассказала.
– Вы все там такие садисты, как Хээльмна?, – спросила я
– Хээльмна – садистка?, – удивилась она, – Это лииси Фэйарна Аэль Энглэйиинхайа у нас злая фея, а Хээльмна вообще Жрица Любви.
– Любви к доведению до самоубийства?
– А с чего ты взяла, что Хээльмна поддерживает эти глупости с концлагерями?!
– Она же выступает как покровитель Третого Рейха! А концлагеря ты называешь всего-навсего глупостью?
– Конечно глупость – никакой пользы от них нет. Идею извести евреев придумала кучка идиотов во главе с фюрером, а не Хээльмна.
– А как у вас?
– Это землянам свойственно убивать ради высосанных из пальца идеалов. Мы же играем в другие игры: складываем непротиворечивый узор Путей. Конечно, иногда встречаются неприемлемые элементы мозаики, которые невозможно встроить в общую картину. Их уничтожают.
– А как же добро и зло?
– К святым отцам в Семейство Шиндлейиилайнна с такими вопросами! Впрочем они вряд ли будут обучать тебя – файю из
Йа-Семейства, твоя сила им не походит, – рассмеялась Рэйэлл, – А с моей точки зрения важна лишь внутренняя непротиворечивость всей Карты Путей.
– И они оставять меня без духовного утешения, если я к ним обращусь?
– Да, оставят. Дело в том, что добро в их понимании – это построение последовательности непротиворечивых высказываний Смотрителя Музея (Бога по-земному). А взаимодействовать с тобой, файей чужого Семейства, как с представительницей своего Пути недопустимо и будет являться злом.
– Есть же какие-то вещи, которые вы все признаете хорошими или плохими?
– Каждый шиншиец сам отвечает за свои поступки и не ищет себе общественных оправданий. Хорошо быть умным и сильным. И ты сама такая же. Когда кацапы убили твою семью, ты не выскочила под их пули, чтоб бездарно сдохнуть. Ты смогла защитить себя, сплетя защитную сеть, благодаря которой в твою кавярню никто не пришел. Решив отомсить, ты выразила намерению обрести силу – и мир подчинился тебе, приведя Шульца. Более того, лииси Хээльмна выбрала тебя благодаря твоему намерению.
– Ты ж сказала, что я ей не нужна?
– Тем выше статус твоего выигрыша. Хээльмна тратит силу и время на неудавшийся отвлекающий маневр – и не получит ничего. А ты получаешь жизненно нееобходимые тебе сейчас силы и знания.
– А ты рада такому проигрышу своего врага?
– Лииси Хээльмна мне не враг, а партнер по игре: я играю вместе с лииси Гхлооссиекв и другими членами Коалиции Артуаринских Католиков против Коалиции Наважденцев. Но игра-то у нас общая.
– А конфликтные Пути? Например, кацапы – ваши враги?
– Кацапы – не игроки, а игровые фигурки. И весь Совет Рунной Пирамиды единогласно принял решение, что их быть не должно. Причем, уничтожить Россию должны сами земляне – каждая цивилизация должна уметь сама решать проблемы с конфликтынми Путями, возникшими на ее планете.
– Вам не жаль, что прольется столько крови?
– Эта кровь для нас столь же реальна, сколь брызги строительного раствора применительно к зданию, находящемуся в состоянии проекта. И мы не испытываем любви или ненависти к этому проекту. Проверить его на прочность мы предоставляем вам – решите вы свои проблемы или нет. А любовь и ненависть, это вообще не характерные для шиншийца эмоции.
– А что же у вас есть? Что вами движет?
– У нас есть Высокая Верность! Мы верны друг другу, нашему миру, нашим Путям, нашим союзникам из других миров. Кстати, я считаю, что тебе пора принести мне эту клятву!
– А что такое эта Высокая Верность?
– В двух словах: принесший эту клятву не предаст ни при каких обстоятельствах интересы того, кому он ее принес. Принесенная клятва становиться физическим законом, который невозможно нарушить и остаться быть.
– Я согласна, цена – освобождение политических заключенных.
– Похоже, ты еще совсем не готова к подобным отношениям и потому больше не буду сейчас это обсуждать. Могу дать один совет: если ты так переживаешь за этих заключенных, не пытайся освобождать их самостоятельно или устраивать еше какие-то глупости подобного рода. Просто как можно больше их запомни.
– И что им это даст?
– Потом узнаешь, – сказала лииси Рэйэлл и исчезла из глубин Зеркального Коридора.
Я закончила разговор с лииси Рэйэлл. Решение было принято, но как бы ни было, я решила не пренебрегать советом своей наставницы. Я спустилась вниз и разыскала герра Вюста.
– Герр профессор, лииси Хээльмна считает, что я не преуспела в чтении памяти. Она хотела бы чтоб я продолжала своли тренировки на как можно большем количестве заключенных, – твердо сообщила я, будучи уверенной, что перепроверять он не будет, – И еще, лииси Хээльмна считает, что с завтрашнего дня мне необходимо приступить к изучению Ритуала Зеленого Пламени. Ранее я не ставила вам никаких условий нашего сотрудничества. С этого дня у меня будет одно: я не буду убивать политических заключенных.
«Шепот Бога» (Рассказывает лииси Хээльмна)
Я отправилась побродить по пескам Красной Пустыни, где ветры и шелест песчинок не только помогают размышлять, но и надежно укрывают мои мысли от подслушивания. Недавно прошел очередной Совет Рунной Пирамиды, на котором лииси Гхлооссиэкв настояла на инициации конфликта между Третьим Рейхом и СССР. Было похоже, что в Коалиции Артурианских Католиков тоже пришли к выводу о необходимости уничтожения русских: вполне возможно, что они также, как и я, завершили построение модели литосферных платформ и сделали соответствующие выводы. Приятно было то, лииси Рэйэлл кажется взяла мой ложный след: в ходе Совета лииси Гхлооссиекв заявила, что работу с русскими стоит поручить мне, тем более, что у меня есть отличный агент – львовянка Зоряна. Действительно, девчонка показывала отличные результаты и очень быстро обучалась магии, но как ее использовать в СССР я не представляла. Она даже по-русски почти не разговаривала (впрочем, обучить языку – дело одной ночи, тем более для Повелительницы Наваждений). Вообщем, Решением Совета мне навязали операцию, в ходе которой было необходимо усыпить бдительность руководства СССР и создать у него стойкое впечатление, что Третий Рейх не собирается нападать на СССР. В то время как на самом деле, Третий Рейх будет активно готовиться к стремительному разгрому Красной Армии и захвату Москвы. Я неплохо представляла себе план своих действий в Третьем Рейхе, знала кому покинуть необходимую информацию, но как работать в Москве? Этого я не знала – никаких контактов у меня с русскими не было. Более того, я считала, что в силу своего расположения в синеклизе25, Москва вообще является крайне неблагоприятным местом для поиска сколь-нибудь способных к обучению магии людей. Также я была практически уверена, что ни у Рэйэлл, ни у Энволлармы нет никого, с кем можно было бы поработать в Москве, и тем более в Кремле. Ситуация тупиковая. Интересно, а может Зоряна что-то предложит?, – пришла мне в голову мысль, явно принесенная одним из жарких ветров пустыни (скорее всего, мысль эта родилась в брюхе голодного ээнгоо). Но, находясь в тупике, надо использовать любую подсказку – и я немедленно телепортировалась в свою Резиденцию, чтобы вызвать Зоряну, находясь в комфортных условиях.
– Привет!, – произнесла я, когда Зоряна откликнулась на мой зов. Ей потребовалось для этого всего 25 секунд, молодец девчнока, ее владение магией растет с каждым разом. Конечно, любому из Шиншийа хватило бы и 9 наносекунд, но для жителя Земли, изучающего магию всего-то год, Зоряна ответила очень быстро. – Скажи мне, что ты знаешь о Москве?
– Практически ничего, – удивилась она
– А про Кремль и Советское правительство?, – без всякой надежды на успех поинтересовалась я.
– Сейчас…, – неожиданно отреагировала Зоряна. Подожди, я свяжусь с тобой через час!, – и она бесцеремонно оборвала связь.
Прошел не час, а почти два, когда я получила вызов от Зоряны.
– Лииси Хээльмна, вот смотри, – она поднесла к поверхности зеркала небольшое пожелтевшее фото, нам котором я с удивлением обнаружила Зоряну в какой-то идиотской одежде, похожей на военную форму. – Это дочка того типа, что убил мою маму. Он еще тогда говорил, что она работает в каком-то «общепите» и прислуживает самому Наркому. Наркомы ведь в Кремле сидят?
– Это смотря какие Наркомы, – ответила я. СССР был столь бюрократической страной, что чиновников в ранге Наркома там было много, насколько я знала. – Она так похожа на тебя, Зоряна!
– Да. Если выучить русский, я смогу ее заменить. И у тебя будет агент в Кремле!, – Зоряна хищно и злобно ухмыльнулась
– Даже так? Тобой что, месть движет?
– Именно месть! Займу ее место, а ее… угощу каким-нибудь вкусненьким Наваждением: как раз для кацапки.
– Интересное предложение. Я должна узнать, какому Наркому прислуживает эта девчонка. Может из этого что-то и выйдет, – ответила я без особого энтузиазма. Насколько я знала, обслуга высших чиновников в СССР долго не жила: их меняли, предварительно обвинив в каком-нибудь идиотском преступлении, типа шпионажа в пользу Гондураса.
Завершив связь с Зоряной, я решила поступить нестандартно и нанести визит Великой Магистрессе Ордена Отраженного Паука, лииси Рэйэлл Аэль Враайиинллайа. Резиденция этого Ордена находилась в густом лесу, на ветвях мрачных фиолетовых елей жили огромные ядовитые пауки и я, шипя охранное заклинание, пробиралась по узкой тропинке к главным воротам Резиденции, стараясь при этом не нарушить узоров паутины. Наконец я достигла Врат и постучала. Мне открыл стражник редкой для этих гостеприимных мест гуманоидной формы: тонкокостный блондин с ярко-голубыми, небесного цвета, глазами. Такой цвет бывает лишь в небе над осенней Британией, если там выдастся солнечная погода – небо нашего родного мира белесое. Я сообщила стражнику, что хочу видеть лииси Рэйэлл и он, ухмыльнувшись, попросил меня следовать за ним. Как я и ожидала, захлопнув ворота, стражник обратился в большого черно-голубого паука и ловко забрался по свисающей со сторожевой башенки толстой нити паутины. Выругавшсь, я тоже приняла паучий облик (не люблю я его, у меня вечно получается какая-то тонконогая козявочка) и последовала за стражником. Мы вскарабкались наверх и стражник призвал летучую паутинку. Пришлось залезти и на нее. Полет был недолгим, но стремительным, причем стражник, управляющий паутинкой предпочитал лететь вверх лапами… Паутинка лихо пролетела сквозь стену Главной Башни и, перевернувшись в нормальное положение, грациозно спланировала на пол кабинета Великой Магистрессы. Та была в гуманоидной форме: сексопильная полненькая блондиночка с невинными небесно-голубыми глазами и милой улыбкой. Тех самцов чойо, кто велся на этот ее облик, она обычно съедала, обернувших черно-зеркальной паучихой где-то на середине третьего поцелуя. Приземлившись, стражник принял свой гуманоидный облик и торжественно, подражая британским дворецким (завелась в Коалиции Артурианских Католиков такая дурацкая мода), произнес:
– Лииси Хээльмна Аэль Вглеиилхайнна, Великая Магистресса Ордена Молчания Зачарованных Городов и лидер Коалиции Наваждений в облике Сенного Паучка!, – стражник, изголяясь, сделал реверанс.
– Какая честь для меня, – произнесла блондинка. – Дестриитсе Нтлейм Аэль Врайиинлайа, ты свободен!, – добавила она, обращаясь к стражнику и он покинул кабинет необычным путем – то есть дошагал до дверей, открыл их и вышел. Интересно, какого Безумного Упыря26, один из лучших диверсантов Ордена, дестриитсэ Нтлйэм стоит стражником на воротах, подумала я, неловко перебирая восемью тонкими лапами. Этот остряк, представив меня в облике паучихи, не оставил мне выбора – изменить форму на привычную мне, не нарушая при этом этикета, я могла теперь лишь с разрешения Великой Магистрессы.
– Хээльмна, какой Единорог27 принес тебя ко мне? – ухмыльнулась Рэйэлл.
– Есть интересное дело, как раз для тебя, – прохрустела я хелицерами. – Если получиться, сможешь вернуть себе Министерство Диверсий и Разведки.
– Даже так, Глюкогонка?, – рассмеялась Рейэлл. – Ну тогда поговорим за ужином… и, кстати, прими свой нормальный облик, смотреть не могу на это твое тонконогое чудище!
Мы сидели за столом, уставленным изысканными явствами – Орденской Повар у Рейэлл был намного лучше моего. Впрочем, вслух бы я этого никогда не признала. Я была в своем нормальном облике Жрицы Любви: высокой светловолосой девушки с ярко-зелеными глазами. Конечно, для беседы с Черной Вдовой28, я бы предпочла облик Ведьмы Ужаса, но ее один кривой зуб слишком мешает наслаждаться отличной едой.
– Меня интересует, у какого Наркома СССР работает вот эта девка!, – я создала образ, считанный мной с фото. – Возможно, она связана с кухней, – добавила я, отправив в рот прозрачный кусочек мяса призрачного скорпиона, тушеного на Синем Пламени, что пылает на Изнанке Реальности: фирменного блюда Ордена. Вкус был, как я и ожидала, просто великолепным.
– Верка Петрова что ли?, – хихикнула Рэйэлл. – Комсомолка, троечница вот правда, но зато спортсменка и просто двойник твоей Зоряны. Она личная официантка Лаврентия.
– Лаврентия Берии, Наркома Внутренних Дел?, – поразилась я. Насколько я знала, это был второй по влиятельности человек в Кремле.
– Именно его, – невнятно ответила Рэйэлл, жуя извивающееся щупальце радужного осьминога, жаренное в меду Изнаночных Ос. Я, если честно, не слишком люблю эти медовые сладости, традиционные для кухни Шиншийа.
– Ты знаешь, что решение Совета поручило мне провести московскую операцию. Так вот, у меня есть идея: давай подменим эту Верку на мою Зоряну и получим отличного агента, обученного магии кстати, в окружении второго лица в руководстве СССР.
– И ты готова пожертвовать своей львовской звездой?, – все еще борясь с щупальцем промямлила Рэйэлл.
– Ради дела – конечно, – согласилась я. – Более того, я предлагаю, чтоб ты провела операцию подмены. Думаю, этого хватит, чтобы свалить бездельника Энволларму уже на следующем Совете.
– Что ж ты союзничка-то сдаешь, Хээльмна?, – Рэйэлл наконец одержала победу над осьминогом и ее речь стала внятной.
– Он не оправдал оказанного ему доверия еще в деле дочки грязного Билла29, – парировала я. – Проглядел, что ты запустила в ее душу свои мохнатые лапки!
– Ладно, я поняла твою позицию. Как говорят у нас в Коалиции: не верь слову шиншийцу вне Сети Совета, а слову Наважденца не верь вовсе. Однако меня вполне устраивает твое предложение, так что знакомь меня со своей Зоряной. Сейчас!, – резко сказала Рэйэлл и налила себе бокал ярко-голубого вина «Шепот Бога»: наверное самого редкого сорта шиншийских вин. Хорошо живет отставной Министр, подумала я и, вызвав Зоряну, также налила себе этого чудесного вина.
В этот раз Зоряна ответила еще быстрее – всего за 20 секунд.
– Я хочу представить тебе мою добрую подругу, – соврала я, – лииси Рэйэлл. Она поможет нам в осуществлении нашего плана «Подменыш», – тут я жестом расширила поле контакта, чтобы Зоряна смогла увидеть Рэйэлл.
– Привет, лииси Рэйэлл, – весело сказала Зоряна, ничуть не удивившись. До сих пор я ничего не рассказывала ей о других шиншийцах. – А вы, оказывается, едите и пьете, не знала этого…
– Мы еще и в туалет иногда ходим, – рассмеялась Рэйэлл. – Я дам тебе несколько уроков, которые пригодяться тебе в Кремле. Ведь ты хочешь попасть в Кремль, девочка?
– Да. И еще я хочу отправить ее, – тут Зоряна очень ловко передала образ Верки Петровой (молодец, моя школа!), – в Ад.
– Именно в Ад? Ты так уверена, что Ад существует? Вынуждена тебя разочаровать, его нет. А стать Статуей Музея30 она вряд ли достойна, – ответила Рэйэлл и отхлебнула вина. – Кстати, почему ты желаешь зла этой девочке?
– Ее отец убил мою мать год назад!, – зло бросила Зоряна
– Месть. Это хороший стимул в нашем деле. Чтож, приступим к обучению!, – тут Рэйэлл повернулась ко мне и добавила: А тебя, Хээльмна я попрошу покинуть мою Резиденцию. Немедленно. Впрочем союзников надо поощрять, дарю…, – и она протянула мне бутыль «Шепота Бога».
Мантия Младшего Магистра (рассказывает Зоряна)
