Текст книги "Тайна деторождения: практика и теория (СИ)"

Автор книги: Елена Саринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– О-о…

– Тихо-тихо, – обдали мне жаром шею. – Тихо, любимая. Я так тебя искал и нашел.

– Ты? – теперь получилось у меня выдохнуть. – Ник? – чтобы через миг провалиться в самую жгучую бездну, хлынувшую в меня через его поцелуй. Отяжелевшими руками я его обхватила, едва сомкнув пальцы в родных волосах и дальше уже не почувствовала ничего кроме его одного, выгибаясь навстречу волнам, исходящим от поцелуев и рук. Больше ничего во всем мире. Ничего. Лишь я и он… Он. Один только он. И чтобы это никогда не кончалось. Вот так утонуть в этой реке из огня и, раскинув руки, плыть по ней. – О-о, Ник. Я… люблю тебя, – сквозь полуоткрытые веки – мутный овал его лица. Он, кажется, улыбается и исчезает, обдавая меня новой волной. Одной за другой. Все глубже и глубже. Что еще в жизни надо?.. Надо… Что?

Во всей запредельной картине, лежащая совсем рядом Варвара, как главный абсурд. Что она здесь делает? Спит, лежа на боку, подложив под голову ладошку, а другой… вздохнула и накрыла мою. Сжала, пытаясь подтянуть под себя. Такая у Вари привычка… Варя… Варя! Ник! Хватив ртом воздух, на миг вынырнула из глубины. Он бы… никогда, чтобы вот так. О-о… Варя, прости… и стиснула детские пальцы в ответ… Маленькая живительная струйка без сопротивлений потекла через наши соединенные руки. От нее ко мне. Медленно. И мгновеньями она казалась безнадежно тонкой, чтобы суметь дать нужные для сопротивления демону силы… Очень маленькая надежда. Мотылек против страшного жара.

– Любимая, – он склонился надо мной совсем низко. Так, чтобы видеть глаза и, скользя своими пальцами вдоль моей руки, выдернул ее из Варвариной, закинув себе на шею. – Любимая, скажи мне.

– Что?

– Ты – моя.

– Я… твоя. Твоя. Навеки.

– Это… превосходно, – обхватил он мои пылающие щеки руками и с нажимом повел ими вдоль всего тела, поднимая следом новые волны огня. Потом выпрямился целиком, будто любуясь итогом. – Это…

– Я еще хочу сказать тебе.

– Позволь, я вначале избавлюсь…

Вот, долей секунды бы позже, и я б взлетела за ним следом, ухваченная за свой же ремень. А так… инкуба отнесло в гордом одиночестве и приложило спиной о стену спальни. Он, прямо оттуда обиженно взвыл, потом тихо выругался, сметая с меня остатки своей магии, с себя – образ Ника и дамского идеала. Вот спасибо.

– Ногами ты сильна.

– Ага. И… пошел прочь к своему гарему.

– Неужели, ревнуешь? – с кряхтением, поднялся Ясон на ноги.

– Идиот, – констатировала я. – Пошел прочь от нас.

– Хорошо, но… – быстрый взгляд в сторону спящей Вари. – завтра я приму меры, – растворился он там где стоял. Словно ничего вовсе не было.

Я, превозмогая бьющую дрожь, сползла на край смятой постели:

– Примет он меры, – и тоже обернулась к Варваре. Явно, до сих пор – под заклятьем. Но как сильна. И я совсем уж не думала, говоря ей: «буду полагаться на удачу», что «удачей» станет именно она… – Значит, стоит подумать, – вынесла вердикт и, на подгибающихся ногах, пошла в здешнюю купальню, стягивая по дороге распахнутую напрочь рубашку.

Красное марево из окна, залившее все пространство вокруг, отражалось в зеркалах, белых плитках и глянце пустого бассейна. А теплая вода желанной бодрости телу и духу не дала. Сплошная «красная безнадега», как отблески той реки, из которой мне посчастливилось вынырнуть. Сегодня. И такая же «глубокая» вокруг тишина. Но, уже на пороге купальни, ее нежданно нарушили: неужели, вернулся? Нет. Силуэт у нашей с Варей кровати, вдруг качнулся, поправляя в руке длинный нож. Силуэт – явно женский. Цель визита – явно не поболтать.

А у меня вот напротив, желанье такое возникло:

– Руку свою сейчас…

– А?! – женщина, дернувшись спиной вперед, развернулась. Не здешняя ладменская физиономия, вполне красивая, исказилась от смеси растерянности и злости. – Ты…

– Я-я… – боком, очень медленно двинула я по кругу, втягивая незнакомку в ответный скользящий маневр. А когда между ней и спящей Варей расстояние возросло, метнулась в прыжке, сшибая с ног на спину. – Лежать, – прошипела уже сверху, выбив в сторону нож – победа, которую даже «легкой» назвать нельзя. Однако теперь не до «рыцарской чести». Да и я давно не рыцарь. – Поболтаем, если не ошибаюсь, Калантия? – и пережала коленями оба дамских запястья.

– О-оййй, – скривилась она от боли.

– Что, неприятно? – подтянулась я за ножом. – А нам с ребенком было б «приятно» вот этой твоей «игрушкой», – и приткнула самый ее кончик к женской переносице. Пленница моя мгновенно застыла, скосив к оному по-джингарски «расписные» глаза. – Вот, молодец. Так болтать-то начнем? Или мне «игрушкой»…

– Я не убивать вас пришла, – не отрываясь от лезвия, выдохнула она.

– А что же тогда? – удивленно вскинула я брови.

– Удостовериться. А нож… – легкое замешательство. – Для «на всякий случай».

– Ух, ты!.. Значит, «поболтать» не получится. Тогда, знаешь что? Давай к твоему любимому инкубу. Ему про «всякие случаи» и расскажешь, – и для наглядности сверху качнулась.

Калантия от такой перспективы, не выдержав, застонала:

– Не-е надо… А что ты хотела? – и уже вполне искренне оскалилась. – Явились одна за другой. Думаешь, я не знаю, зачем?

– Я думаю, ты на мыслительные процессы вовсе «забила». Иначе б, не оказалась здесь.

– А ты-то сама?!

– Не ори, – угрожающе ткнула я ей лезвием в нос. – Не буди мне ребенка… Значит, мы с Варей – лишние в этом «очаге любви»?

– А то, – фыркнули мне осмотрительно тихо.

– Тогда поможешь нам отсюда выбраться.

– Зачем?

Вот же скобан! А еще бывшая «высочайшая фаворитка»:

– Долго объяснять… В общем, жизнь за куполом тоже есть, хотя тебе это понять уже сложно. И еще… – сурово глянула я сверху вниз. – Мы не уйдем без бумаг, что ты сперла у Его Величества.

– Каких «бумаг»? – сузились в нить «стрелы» на глазах.

– Последние, из магического ведомства, – обмерла я от такого уточненья.

– Ни за что. Иначе и мне тогда вслед за вами придется.

– Да с удовольствием провожу. Через Прокурат и до самых рудников. Видать, ты много чего сюда в клювике натаскала, птичка яркая.

– О-о, – простонала подо мной жертва страсти. – И какого хоба вы сюда обе заявились? Ведь так все замечательно без вас было.

– Это ты у любовника своего демонического спросишь. Потом. А сейчас? – и выжидающе прищурилась.

– О-о… Ладно. Только, я их сама достать не смогу. Они – в сейфе. А сейф – в подвале. Открывает и то и другое всегда лишь сам Лоди.

– Кто? – открыла я рот. Калантия гневно выдула ноздрями. – А, без разницы. Хоть «Любаб». Теперь о деталях других: охрана, способы внешних контактов, слабые места защиты.

– Чего?

– Кто сей дворец сторожит?

– Да почти никто, – выдохнула Калантия. – Болтаются по нижнему этажу тройка баргестов [12]12
  Весьма крупные псы с черной косматой шерстью, большими светящимися глазами и рогами на голове. Близкие родственники хобгоблинов… чтоб их.


[Закрыть], но… Лоди здесь сам все контролирует. Так что выбраться вам отсюда…

– А вот это – не твое дело, – подскочила я с зажатых женских рук. – Сиди пока тут и не вякай. Я ножи хорошо метаю даже по бегущей цели. Понятно?

– Ладно, – выкатила дама глаза.

Я же срочно подорвалась к кровати, через секунду нависнув уже над крепко спящим дитём:

– Ох, Варя… прости меня еще раз, – и осторожно обхватила ее теплую ладонь…

Через семь минут мы уже бесшумно скользили по здешним кривым коридорам. И, минуя два лестничных пролета, оказались на самом нижнем и темном этаже, подсвеченном лишь тусклым фонарем в самом тупиковом конце. Хотя нет: вместо стены там оказалась низкая закрытая дверца и когда между мной и очумевшей Калантией оказалась еще одна, слева… Ба-бах!!! Едва успев отскочить я лишь пронаблюдала, как из нее лихо вылетела и припечаталась к противоположной коридорной стене огромная лохматая псина.

– Святые небеса и-и… баргест. А-а-а!!! – моя сопровождающая с широко распахнутым ртом, проявив завидную скорость, смылась и захлопнула за собой низкую дверцу, оглашаясь за ней стремительно удаляющимися воплями ужаса.

Я, отмерев, ломанулась в ту, что «гостеприимно» между нами с ней распахнулась, уже предчувствуя что, точнее кого за ней разгляжу. Так и есть:

– Ник!

Мужчина, отражающий одновременную атаку оставшейся двойки баргестов, и мне лично оскалился не менее дружелюбно:

– Какого хоба, Агата!?

Но, ответить на этот философский вопрос, подразумевающий под собой слишком многое, я не успела, так как один из псов, вдруг, круто развернувшись, попер к двери на меня. Пришлось тратиться своей драгоценной «ношей». И, удивив всех троих, в псину влетел полновесный магический заряд. Тот, взвыв еще в полете, рухнул, проехавшись пузом по полу и оставляя за собой темный след, и безжизненно затих. Ник, отойдя от такой феерии первым, ударом меча снес голову вместе с рогами третьему. Вот теперь можно и поговорить…

– Какого хоба ты полезла в это место одна? – но, не так же?

– А ты, я вижу, всей пятой комтурией сюда нарисовался? Кстати, где они теперь?

– Они… – выдохнул мой любый. – Агата, это – Джингар. Даже не Бередня. Сколько раз тебе повторять? И у Прокурата здесь…

– Тоже «приглашение на одну персону»?

– Если б ты меня дождалась. В посольстве…

– То так бы там и сидела, – насмешливо закончили сразу за нас двоих.

И уже через секунду в стену за огласившимся вошли меч и нож. Инкуб, прямо сквозь них, сполз на пол с пузатого сейфа:

– Браво! Хотя осиновый кол от моей любимой мне больше пришелся по душе. Аромат древесный и фактура опять же…

– Что б тебя в том гробу…

– Прекрасная дева! Не оскверняй свой… – прищурился Ясон на меня. – вкусный язычок подобными грубыми словами.

– Хобий извращенец! – метнулся Ник в сторону инкуба, но, через миг, согнувшись пополам, рухнул на колени.

– Ник!

– Стоять! – с лучезарного лица Ясона в мгновенье слетела вся его бравада. – Стоять, Агата! И внимательно слушать. Обоим… То, что «приглашение» мое приняли – молодцы. За все прежние твои, мною проигнорированные, рыцарь Прокурата, прости. Не интересны они мне. То ли дело – теперь, когда вся семья, – усмехнулся он. – в сборе. Игра начинается по-крупному. И ставки в ней – не только жизни. Выбирать будете сами.

– Что выбирать? – оторвала я взгляд от распрямившегося Ника.

– «Избранника судьбы», – скривился Ясон. – Ну, или попросту, «лишнего». Есть в вашей семье такие?

– Что ты хочешь? – поднимаясь на ноги, выдавил Ник.

– О, я же сказал: выбор за вами. Даю на него время до рассвета. Надеюсь, вам хватит. Кто остается у меня, а кто, помахав ему ручкой, сойдет на «первой станции». Рыцарь, его возлюбленная или…

– Вот ты – мразь. Она же – дочь твоя.

– Тем более, – развел руками инкуб. – Значит, я имею на нее все права. Выбирайте сами. Больше повторять не стану и еще… даю слово, что оставшиеся двое уйдут отсюда в целости. А так же в ней и останутся, если, конечно, не надумают вновь нанести сюда внеурочный визит, – и подмигнув мне, растворился… там, где стоял…

Рубанувшая об косяки дверь, заставила меня вздрогнуть, но, тут же отрезвила:

– Я не буду играть в его игры. Ник, еще есть надежда.

– Надежда всегда есть, – глянул он на меня. – Иди ко мне, – и с силой прижал к груди. – Надежда всегда есть, любимая…

– Ник.

– Что?

Я не знаю… Я не знаю, о чем можно в таких случаях говорить? О том, как мы докатились до этого хобьего места? О том, какие ошибки при этом совершили? О том, что будет, когда наступит за здешним куполом рассвет?..

– Я так люблю тебя, – заглянула я в вечно смеющиеся, гранитно-серые глаза. Они сейчас едва различимы в красном мареве из мизерного окошка. – Я так тебя люблю. Прости меня за все, что я…

– У тебя морщинка на лбу появилась.

– Что?!

– Когда ты хмуришься, – неожиданно улыбнулся он. – Не хмурься.

– Не буду, – мотнула я головой. – Но, если считать наши морщины, то…

– Мужчину они красят.

– Шрамы вас красят и синяки. Хотя в твоем случае, с такой Дамой сердца, – и провела ладонью до его «клятвенного клейма» под рыцарским панцирем.

– Угу. А помнишь, как его пытался прочесть тот старик, что сдавал нам домик у моря? Все думал: на чидалийском написано.

– Ага. Неделю на твой голый торс искоса щурился, а потом не вытерпел и, все же спросил… И следующую неделю щурился уже на меня.

– Мужская солидарность.

– Конечно. Если при этом еще и демонстративно вздыхать, разводя руками.

– Ну, так, весело же было?

– Ага. Особенно после того, как он, прощаясь, сказал: «Я, вообще-то – вдовец». И перекрестился.

– Но, зато мама твоя оценила, – засмеялся Ник.

– Это – да. Она тебя всегда высоко ценит.

– А, помнишь, как мы на восьмом курсе под дождь попали, и я тебя привел к вам домой насквозь мокрую? А она тогда, сразу с порога…

– Ну да. Еще бы…

– И всегда так было….. нет, нос я сам разбил…

– … неделю потом стороной его кабинет……… Ник…

– Ник… Ник?.. Ник!!! – мутный рассвет за тем же маленьким окном. Туши псов на полу в лужах темной крови. Я – в углу у стены, прикрытая мужской курткой. Дверь в комнатку – нараспашку. И его… нет. Ник!!! Он все решил за нас троих. Он так решил. – Ну, уж нет, мой любый! – и подскочив на онемевшие ноги, криво понеслась к двери.

Ба-бах! Где вчерашний темный коридор? Хобий инкубов дворец сменил «декорации» и я, прямо от треклятого сейфа вымахнула в огромный, освещенный десятками факелов по стенам зал. Вымахнула и через пару ярдов застыла…

Вдоль уходящих ввысь каменных стен, под факелами – «зрители». Стайка дев в арабских легких платьях. Им тут зябко, но, жутко интересно – тянут на меня свои шеи. Рядом, на высоком стуле – их «господин». С одной стороны от него – Калантия, шмыгает носом и тоже косится. С другой… Варвара. Глаза – мутные и будто стеклянные. Сволочь. Какая же он – сволочь… «Сволочь» сидит, облокотившись на боковину стула и тоже глазеет. С выжиданием переводя взгляд с меня на… Моя ж ты… мать. В самом центре этого «театра инкуба» – огромное металлическое колесо, подвешенное на оси, прикрепленной к невидимому в темноте потолку. А по всему его диаметру, на веревках за руки подвязаны над черной круглой ямой… Мне сначала показалось: обман восприятия…

– Доброе утро, Агата!

– Что ты тут… вытворяешь? – просипела вмиг пересохшим горлом. – Что ты тут…

– Действие последнее, как видишь. Твой рыцарь совершил поспешный ход, решив самовыдвинуться в «избранники судьбы». Но, за него это, еще раньше, сделала моя дочь, – и кивок на Варвару. Та – не шелохнулась. Лишь глаза «незрячие» на меня подняла. – Она со мной остается. А мы сейчас развлечемся напоследок.

– Зачем ты его…

– Увеличил в количестве? – подскочил со стула инкуб. – А чего ты боишься, Агата? С твоей-то интуицией ты за пять минут вычислишь «подлинник» Ника.

– «Вычислить подлинник»? А если, нет?

– Пять минут, – вздохнув, скосился демон вверх. Потом веревки все разом оборвутся.

– Ты, с-сволочь… Ты что с ними сотворил?! Я сама здесь останусь. Отпусти их.

– Агата, послушай, – произнес Ясон, понизив голос. – Я бы рад. Честно сказать, меня этот вариант устраивал гораздо больше, но, твоя семья сама все за тебя решила. На то она и семья… Ха! Если вспомнить мою, семилетней давности попытку семейной жизни, то и она закончилась почти аналогично – за меня тоже тогда всё ре…

– Варя! – рванула я по краю ямы.

– Ну, уж нет! – преградил дорогу инкуб. – На этот раз использовать мою родную стихию против меня же я не позволю. И… твое время пошло. Время, Агата! Начинай!

Что-то внутри меня и в правду, щелкнуло. Словно удар метронома, инстинктивно начинающего обратный отсчет. Я обреченно замерла. И только теперь смогла взглянуть на него… на них… Дюжину висящих Ников. Безмолвно, с закрытыми глазами, качающихся над черным холодом и пустотой. Дюжину… И, медленно пошла по диаметру ямы…

– Почему вы меня здесь одну бросили? – вопрос ударил мне прямо в спину. И сам он и «убийственно ледяной» тон.

Я в ответ замерла:

– Варвара, это – не так.

– Нет, так, – припечатало туда же дитё. – Вы меня с Ником здесь бросили.

– Варенька, это – неправда, – мысли мои мухой в паутине путаются в голове. Я пытаюсь сконцентрироваться лишь на поиске Ника, но… ничего не выхо…

– Отец сказал: ты ушла одна.

– Варя… – сглотнула я пересохшим ртом. – Варя, я бы вернулась за тобой. Обязательно. А ушла одна, потому что, там, куда направлялась, были опасные злые псы. И…

– Ты меня использовала, чтобы навредить ему!

– Да, – выдохнула я… о-о, и где же эта моя хваленая интуиция?! Почему она молчит? У меня ничего не выхо…

– Значит, ты меня не любишь. Вы с Ником меня не любите, потому что я – дочь демона. Исчадье тьмы.

– Варя, мы с Ником…

– Не любите! Вы меня предали! Оставили, как и мама!

– Да нет же! – развернулась я к ней, тяжело дыша. – Нет! Я люблю тебя! Ты – мой мотылек! Ты – самый лучший «не ребенок» на свете… Варя, пожалуйста, поверь мне… Мне сейчас нужно…

– Забрать Ника и уйти… Ну и уходите.

– Я без тебя никуда не уйду, – до боли сжала я кулаки. – Мы – семья. Одна семья… – и это – тоже правда. Самая главная и настоящая в моей жизни. А все остальное – шелуха… И почему до меня… так медленно доходит?.. – Варя!

– Что, Агата? – сквозь множество подвешенных двойников и один «подлинник» моей семьи – оскорбленное детское личико в слезах. Значит, есть надежда. Она всегда есть.

– Варя, вспомни, пожалуйста, наш с тобой стишок?.. Варя?! – метроном в моей голове все отсчитывает секунды до исхода.

– Я… помню его.

– Что за «стишок»? – заинтересованно уточняет со своего «трона» инкуб.

– Там про нас с Варей. Не мешай!

– Л-ладно.

– Варя! Облац – нем. Сунце – да. Код нас зрак ньего навек!

– Код нас… зрак ньего навек.

– Варенька, повторяй: худо – нем. Добро – да. Код нас радост заувек!

– Худо – нем. Добро – да. Код нас радост заувек.

– Страху – нем. Вера – да… Варя?

– Страху – нем. Вера – да. Зайдно ми с тобий навек… Агата?!

Четыре… Три… Две секунды… и на пределе всех своих сил рванула к тому одному, что по «счастливой удаче» в самый последний миг, полыхнул мне своим свечением. Одна… Щ-щёлк! Ба-бах!!!..….

– Н-ник… – и разлепила глаза в дюйме от крепко прижатого к себе мужчины. – Мой… Никому не отдам.

Ник, осев в моих руках, без сил рухнул на колени, явив мне зрелище демона-инкуба во всей «первозданной красоте»:

– Вы меня обманули! – гневно протрубил инкуб на весь зал, хлопком расправляя свои крылья.

– Ух… ты, – агент Вешковская, а что дальше то?

Яркая вспышка, очертив собой внушительный силуэт демона, угасла так же неожиданно, как и озарила, через миг втянув в себя целиком всего бывшего Ясона. А по каменным плитам гулко застучал к самому краю ямы серый морской камень-голыш.

– Варя!!! – осознав произошедшее, истошно заорала я, уже проваливаясь вместе с Ником, полом и оплывающими вокруг стенами прямо в резанувший по глазам, ослепительно белый и гостеприимно мягкий снег. – Варя!

– Поймала! – откуда-то сверху. – О-о-ой! – и уже совсем рядом счастливое детское личико с целым сугробом в волосах. – Я его поймала, Агата, в этот мой… камушек.

– Иди сюда… Я и тебя никому не отдам.

– У-ух!.. – упала ко мне в объятья Варвара.

– Я же говорил! Я говорил, что все будет хорошо! – запыхавшийся радостный Глеб, украшенный под правым глазом фонарем, рухнул в снег рядом с нами. – Что с Ником?.. Угу, вижу. Поправимо. Варвара…

– Дядя Глеб, а я – вот! – срочно сунула ему та под нос «ловушку».

– Да что ты! А, ну-ка…

– Руки свои!

– Агата, ты чего?

– Ничего. Этот трофей Главной канцелярии не достанется. И вообще, давай мне помогай.

– Да конечно, – выдохнул некромант, уже примеряясь с открывшему глаза Нику. – Я твой ориентир засек час назад… Веревку сначала… развяжем… Теперь… оп-па… И потихоньку… И сразу – сюда. По дороге джингарских коллег развернул. Так что, теперь у нас – теплая повозка с покрывалами, горячим чаем и одеждой. Сейчас вас туда, его «обработаю» и…

– Откуда «сияющий фонарь»? – на ходу поддернула я Варю на руках. – Хотя… можешь и не отвечать. И так…

– Обмен аргументами, – смеясь, обернулся некромант к нам. – Считай, я еще удачно «в том диспуте парировал» – спешил Ник очень.

– Отойду и… продолжим, – в ответ тихо пообещал тот.

– Угу… О, а вот и наша повозка…

Нет, мне точно, везет… Мне самой. И без помощи моего «мотылька». Беспрекословно везет. И уже – не впервые. Потому что, я в который раз испытываю на себе прочность пословицы: «Лучше поздно, чем никогда». И именно поэтому сижу сейчас, укутанная в одно на троих огромное верблюжье (судя по колючести) покрывало. И мне тепло, не смотря на сугроб под ним. И спокойно, не смотря, на все недавно пережитое. Сижу и отвлеченно наблюдаю как джингарцы «при исполнении» ловят по этим же сугробам разбежавшихся из бывшего гарема, дев (Калантию, кстати, самой первой поймали). И как мой начальник брачующимся петухом скачет вокруг утонувшего в снегу пустоши сейфа… Но, самое главное мое везение – они. Сидящие сейчас со мной рядом.

– Ник? – вздыхаю, выпуская в утренний январь пар.

– Что? – повернувшись через Варю, щурится он.

– Ты как?

– Уже нормально.

– Ага…

– Да, тысь моя майка! Женись на мне, Ник, в конце-то концов!

– Что?! – разворачиваемся мы оба к Варваре.

– Я говорю: женись на мне, Ник, – строго повторяет она. – Это Агата так сказать тебе хочет. Я знаю.

– Она знает, – смеюсь я сквозь слезы, не то счастья, не то от слепящего снега вокруг. – И говорит правду, потому что до сих пор – под действием «родственного» заклятья. Оно – двустороннее. Я и забыла.

– Ага, – кивает Варвара. – Но, ты мне это… «анти-демоническое» снова расскажешь. На всякий случай… Ник?

– Это сейчас кто из вас двоих меня спрашивает? – улыбаясь, смотрит он с прищуром в небо.

– Так ты на мне женишься? – толкаю я его через Варю.

– Угу… Женюсь. Только кольцо свое вместе с курткой найду.

– А зачем оно мне? – задумчиво изрекаю я.

– Что?!

– Ну, потом купишь. Или я – сама. Когда-нибудь.

– Ну, уж нет!

– Ник, подожди! Я тебе искать помогу! – подрывается вслед моему любому Варя.

– И я вместе с вами! – отбросив теплое покрывало, бегу за ними я…