Текст книги "Куда приводят мечты? (СИ)"
Автор книги: Елена Пряжникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
– Дэниэл Монтгомери! – мой голос был похож на шипение. – Что ты еще додумался сказать моей дочери?
Друг попятился:
– Роз, Роз, спокойно… Ничего кроме этого! – он уже явно начал паниковать.
– И не смей больше так говорить! Иначе крестницу больше не увидишь! – категорично заявила я. – А теперь придумывай, как развлекать Элли детскими способами!
– Ну, мам! Дядя Дэн же ничего не сказал, – прохныкало мое сокровище.
Я взяла ее на руки и нежно поцеловала:
– Веди себя хорошо, солнышко! Завтра мы с папой пойдем гулять в парк аттракционов. Ты же любишь аттракционы?
– Да! – завопило мое чудо и начало подпрыгивать от нетерпения.
Я подошла и отдала дочь другу, напоследок кинув на него грозный взгляд.
А потом… А потом я словно оказалась в раю…
Эмметт заказал столик в одном из самых дорогих ресторанов Нью-Йорка. Но я бы согласилась поужинать даже в МакДональдсе, если бы рядом был он…
Мы просто весело болтали, вспоминая наше детство и находя наши собственные черты в солнце по имени Эллейн МакКарти.
Это был самый лучший вечер в моей жизни. Сейчас мы с Эмметтом были ближе, чем когда-либо…
И мы оба были счастливы…
* * *
– Не хочу уходить! – я смущенно посмотрела на него. Мы сидели уже около получаса в его машине перед дверью в дом Райана. Простые взгляды и прикосновения наших рук. Наши пальцы были переплетены и мне хотелось, чтобы они находились рядом с его всегда…
– Роз, у меня идея! – на красивом и любимом лице промелькнула знакомая озорная искорка. – Элли же у Дэна до завтра?
Я кивнула, приготовившись сказать "да" и неважно, на что будет это согласие. Главное – это то, что мы вместе.
– Поехали ко мне? Посидим, попьем чая… – на лице мужа была такая надежда…
И я озвучила свой ответ: отказать Эмметту я не могла никогда. Когда-то мое единственное "нет" почти уничтожило нас обоих, но теперь все будет иначе…
Через полчаса мы уже были у него дома. Хотя нет, у нас дома. Сейчас я ощутила это в полной мере, не хватало лишь каких-то мелочей… Моих картин. Эмметт оставил все, как было в интерьере дома.
– Ты так и не повесил ничего… – тихо сказала я.
– Это твое место по праву, – он обнял меня и зарылся в мои волосы, – как, впрочем, и в моем сердце…
Я улыбнулась и положила свои руки на его плечи.
– Роз… Останься сегодня у меня, пожалуйста. Я… Я просто хочу знать, что ты не сбежишь, что ты рядом… Ведь есть еще твоя старая спальня… – он словно пытался найти причины, чтобы уговорить меня остаться.
Прежний МакКарти не знал слова "пожалуйста". Он лишь требовал, приказывал. Его воля должна была исполняться мгновенно и неукоснительно…
Я повернулась и нежно поцеловала его:
– Конечно, я останусь… Потому что я тоже хочу, чтобы ты был рядом… – я улыбнулась и нежно провела ладонью по его лицу.
Уголки губ Эмметта весело поднялись вверх, и он позвал меня на кухню, где напоил настоящим китайским чаем. Мы просто сидели рядом и держались за руки, и это было ни с чем не сравнимое удовольствие…
А потом… Потом мы пошли спать… Вместе… Я вновь ощутила его аромат в одолженной мне футболке, которая была мне больше на пять размеров, и вновь почувствовала его руки нежно прижимающие меня к себе. Я дома…
С этими мыслями я заснула.
* * *
Утро началось поистине волшебно.
Проснулась я от аппетитных ароматов, витающих по квартире. Был некий дискомфорт, и я не могла понять почему. Лишь посмотрев на другую половину кровати, я поняла – рядом не было Эмметта. Я решила найти его. И нашла…
Муж был на кухне и, что-то тихо мурлыкая себе под нос, готовил. Нет, не так. ГОТОВИЛ. Сей факт поверг меня в оторопь.
– Ты умеешь готовить? – моя бровь взметнулась вверх.
Эмм обернулся и кивнул, а затем с слегка расстроено пробормотал, будто боясь, что он причина того, что я уже встала:
– Роз… Я думал, ты еще поспишь…
– Я… – мое смущение было невозможно не заметить. – Я проснулась от аромата твоих блюд, – я попыталась просунуть голову и увидеть источник великолепного аромата. – Что ты готовишь?
– Не смотри! – засмеялся Эмметт, шутливо отгоняя меня от плиты. – У меня к тебе просьба – ляг в кровать.
Я удивленно посмотрела на него, но муж состроил умоляющую мордочку и умилительно протянул:
– Пожалуйста!
Я засмеялась и пошла в спальню, где уютно устроилась под теплым одеялом. Не хватало мне для полного комфорта лишь любимого.
– Роз! – голос мужа был невероятно торжественным. – Предлагаю отпраздновать!
– Что именно? – вновь удивилась я.
– Наше утро вместе, – нежно сказал Эмм, ставя на кровать поднос. – Отпразднуем это завтраком в постель…
Любимый легонько чмокнул меня в нос и, сбросив бумажное полотенце с подноса, открыл секрет состава нашего завтрака:
– Bon appetite! – я лишь могла улыбаться.
Я взяла маленький кусочек тоста с джемом и протянула его мужу. Тот с охотой съел его, в ответ протягивая мне кусочек яблока. Я чувствовала себя бесстыдно счастливой, находясь рядом с Эмметтом сейчас. Мы кормили друг друга, и в этом было столько тепла и нежности, сколько не мог вместить ни один поцелуй. Посуду мы вымыли тоже вместе.
Я лишь улыбалась мужу, чувствуя проявления его любви. Была какая-то невообразимая теплота в его взгляде, прикосновениях… И мое сердце тоже сжималось при виде его в одних джинсах с нежной улыбкой на лице. Сжималось не от животных инстинктов, а от желания быть рядом с ним всегда.
Мы сидели на мягком пушистом ковре, обнявшись. Нам было так уютно вместе. Как же я хочу, чтобы это продлилось как можно дольше. Вот так, без слов, в простых джинсах и футболке на пять размеров больше, с растрепанными волосами и счастливой улыбкой на лице…
– Эмм…
– Да? – он вновь нежно поцеловал мою макушку.
– Элли ждет нас… Стоит ее забрать у Дэна, а то, не дай Бог, он еще раз скажет нечто очень "умное", – я поморщилась.
Муж рассмеялся:
– Не обижайся на него. Элли и так видит поцелуи и наверняка знает, что это проявление любви. А что плохого в том, что наше солнышко знает о нашей любви друг к другу и к ней?
Я вновь прижалась к нему и улыбнулась.
– Ничего. Но все же не стоит говорить такого маленькой девочке…
Я снова ощутила его поцелуй:
– Роз, а давай вместе заберем Элли?
Я прикусила губу. У меня были некоторые идеи, которые я хотела бы осуществить без дочки…
– Эмм, а давай ты заберешь Элли, а я съезжу в дом. Мне надо забрать оттуда некоторые вещи, которые здесь будут очень кстати…
Он озадаченно посмотрел на меня:
– Интересно, какие?
– Картины, – проговорила я в ответ. – Я не продавала их, хоть меня и уговаривали. Я писала эти картины для нашего с тобой дома, и висеть они должны лишь здесь. Я хочу вернуть их на законное место.
– Роз… – нежно прошептал муж и вновь поцеловал, запутав пальцы в моих волосах.
– Давай собираться? Раньше уедем – раньше встретимся вновь…
– И никогда больше не расстанемся, потому что я больше вас никуда не отпущу… – тихо сказал мне Эмметт, а я улыбнулась
– Я и сама больше никогда не уйду…
Мы были готовы спустя несколько минут. Оказалось, что среди моих старых вещей нашлись те, которые я спокойно смогла надеть. Эмм же надел любимые джинсы и футболку.
Прощаясь на подъездной дорожке нашего дома, мы договорились встретиться здесь же через час.
Через час, приехав в дом Райана, я моментально нашла картины: они были свернуты и упакованы в специальный футляр, который оберегал их от воды и огня.
– Рози, ты уезжаешь? – на пороге студии появился Райан.
Я кивнула.
– Рэй, спасибо тебе! Ты нам так помог… – начала я, но он перебил меня.
– Скажи только одно, ты счастлива? – я закусила губу и кивнула, понимая, что сейчас причиняю ему боль.
Райан подошел ко мне и поцеловал в лоб.
– Знай, что ты можешь обратиться ко мне, если тебе понадобиться помощь. Любая. Помни об этом.
– Рэй, я… – но он лишь помотал головой.
– Не надо, Рози. Я все понимаю. Я просто люблю тебя, а ты любишь его, и он любит тебя. Ваша любовь крепкая, а моя… Безответная любовь ведь всегда проходит? – он кривовато усмехнулся. – В конце концов, есть же где-то моя вторая половинка? Вот я и буду ее искать!
Райан подмигнул мне и засмеялся:
– Не переживай! Мы просто будем братом и сестрой. И сейчас брат на время уезжает в Европу, открывать филиал отцовской фирмы в Лондоне, а его сестра остается здесь со своей настоящей семьей. Ты, главное, звони, телефон прежний! И кстати, оставь ключи в нашем секретном месте, вдруг я решу внезапно проведать сестренку! Я подошла и обняла его:
– Спасибо, братик… – он поцеловал меня в макушку и вышел. Во дворе скрипнули шины его последней игрушки – Mustang Shelby GT.
Я оглянулась последний раз, и взяла картины. Секретным местом называлась охрана домика. Мы часто оставляли там ключи, боясь их потерять…
Я посмотрела на дом, где провела последние несколько лет, и села в машину.
Теперь мой дом там, где Эмметт, и я рада этому.
* * *
Я уже слегка опаздывала, но, зная, что Эмм и Элли обязательно дождутся меня, я не сильно давила на педаль газа, наслаждаясь лучами высоко взошедшего над моей головой солнца. От нашего дома меня отделала всего лишь улица, длиной в несколько сотен метров. Я стояла на светофоре, улыбаясь предстоящему дню, и смотрела по сторонам. На крыльце углового по улице дома, находящегося по правую сторону дороги, весело смеялись люди, обнимая красивую, девушку, на вид чуть младше меня. На их лицах светилась улыбка, а глаза были полны счастья. Позади моей машины стоял полицейская, и парень в ожидании зеленого сигнала светофора нервно постукивал по рулю тонкими пальцами, при этом левой рукой взъерошивая свои волосы, в бронзе которых, ярко переливались блики солнца. Отвлекшись на мужчину-полицейского, я даже не заметила, как к крыльцу дома счастливого семейства, подошел парень. В свежести чистого воздуха пронзительно зазвучал его крик, но я так и не успела понять, чего же он хотел…
Глава 15. No one…
POV Emmett
Пара секунд для того, чтобы понять, чуть больше – чтобы начать действовать…
Элли осталась у соседки, а я думал лишь о том, что увижу за следующим поворотом. Звук взрыва заставил людей выбежать из своих домов, поэтому, чем ближе я приближался к перекрестку с той улицей, по которой должна была ехать Роуз, тем сложнее мне было пробиться сквозь толпу, но я все же сделал это.
Кричало много людей… Слишком много для того, чтобы кто-то услышал мой сорвавшийся хриплый голос. Вокруг была кровь, осколки стекол хрустели под ногами, но я не видел ничего, кроме ее машины. Прошло всего несколько мгновений, а я уже стоял рядом и обжигал свои руки в попытке открыть чертову дверцу и вызволить мою любимую из железного плена, но ничего не получалось. Рыча, как зверь, от собственного бессилия я вновь и вновь пытался помочь Розали и, ослепленный своим желанием, даже не заметил, как какой-то парень начал мне помогать. Наверное, благодаря ему я все же сумел вытащить Розали и положить ее на газон, который местами был сожжен, но все же был лучше, чем застеленный стеклянной россыпью асфальт.
– С ней все будет хорошо, – тихо произнес парень, похлопав меня по плечу.
Я лишь кивнул в ответ, а он помчался к подъехавшим полицейским. Вновь повернувшись к Розали, я провел рукой по ее волосам, грязным теперь от гари и крови. Вдали послышались сирены медицинских карет, и я взял хрупкую руку Роуз в свою и чуть слышно прошептал:
– Не бойся, скоро все будет хорошо, – и усмехнулся сам себе, поняв, что повторил лишь пустое обещание того незнакомого парня.
Через пару минут Розали на носилках погрузили в одну из карет скорой помощи, я сел рядом. Стоило лишь дверцам закрыться, а моторы завестись, как на улице послышался резкий звук тормозов, а затем обезумевший крик:
– Нет!..
Я знал, так кричать мог лишь тот, кто любил… Недавно я сам кричал так же сильно, но сейчас я боялся, что мне придется кричать вновь и, как оказалось, не зря…
Часы перед закрытой белой дверью тянулись мучительно долго, словно вязкие нити паутины, ожидание опутывало меня, а в голове разворачивались самые страшные картины будущего Роуз. Я знал, что должен верить в лучшее, знал, что не должен оставлять надежду, но я опасался худшего, и это было вполне логично, ведь человеку, как таковому, свойственно бояться…
Я сел на одно из кресел в коридоре и, опустив голову на колени, продолжил покорно ждать: сейчас от меня уже ничего не зависело. Время шло, а я все ждал, когда скрипнет дверь и приятный мужской голос скажет, что все хорошо…
Но ничего не происходило: часы тикали, как прежде, по коридорам сновали люди, но никто так и не подошел ко мне. Через какое-то время от усталости я провалился в сон, больше похожий на беспамятство. Я даже не заметил, как скрипнула заветная дверь, но голос все же услышал:
– Мистер МакКарти?
Я встрепенулся и поднял голову, встретившись взглядом с мужчиной, в тусклых каштановых волосах которого блестели серебристые нити седины.
– Да, это я. А вы я полагаю доктор Джонсон?
Он кивнул в ответ, видимо ожидая следующего и самого главного вопроса.
– Что с Розали?
– Мне нечем вас обрадовать, но могу сказать одно: если бы вы оказали ей первую помощь чуть позже, то все могло бы быть намного хуже.
– Значит, с ней все будет хорошо? – я так надеялся услышать одно короткое и простое слово, но в ответ получил отрицательное махание головой и тусклый голос доктора:
– Боюсь, что нет…
– Почему? – вскрикнул я, не понимая, отчего Роуз сейчас плохо, раз могло быть хуже…
– Потому что на данный момент она в крайне тяжелом, хоть и стабильном состоянии, – спокойно ответил на мой вопрос Джонсон, в глазах которого блестело сопереживание мне.
– Что нужно, чтобы это исправить? – с надеждой проговорил я.
– Думаю, что кроме веры и любви вы уже больше ничего не можете дать своей жене, – эти слова оборвали все мои мысли, прозвучав словно приговор. Впереди было лишь ожидание, которое могло растянуться на очень долгое время…
– Я могу ее увидеть? – обессилено спросил я.
Врач кивнул и, положив свою руку на мое плечо, успокаивающим тоном произнес:
– Просто нужно верить в лучшее. Чудеса случаются всегда!
Уже несколько дней я ходил в больницу вместе с Элли, так обеспокоенной состоянием своей матери. Она была еще маленькой, а потому легко отвлекалась на самые обычные радости жизни, которых я уже не замечал. Я вообще перестал замечать что-либо, кроме Розали и Элли, в которой теперь видел лишь черты моей любимой…
Солнце для меня перестало всходить, а время растянулось в одно лишь ожидание чертового "все хорошо", которое в тот день обещал мне парень и которое я обещал сам себе… Теперь вся моя жизнь была другой, потому что все, что я мог – это ждать.
Этим вечером я опять уложил Элли спать, и вместо "спокойной ночи" сказал уже привычное:
– Вот увидишь, завтра все будет иначе, и мама обязательно проснется, – я через силу улыбнулся, а Элли чмокнула меня в щеку и забралась под одеяло.
Закрыв дверь детской, я направился в кабинет, захватив с собой бутылку виски. Еще очень долго я сидел и думал о Роуз, о нашей Элли, о семье и о наших мечтах, которые, я был уверен, еще успеют воплотится в жизнь… На стенах кабинета, там где должны были висеть ее картины, сейчас была лишь пустота. Я уже не раз проклинал себе, что отпустил ее в тот день от себя, проклинал за то, что не почувствовал, что случится этот взрыв, за то, что не предостерег ее, не поехал вместе с ней. Возможно, все могло быть иначе, но лишь тогда, если бы мы были другими людьми…
Когда стрелки часов приближались к трем часа ночи, тишину дома пронзила телефона трель. Я быстро взял трубку, чтобы шум не разбудил дочь.
– Слушаю.
– Мистер МакКарти? – спросил меня уже знакомый голос.
– Да, доктор Джонсон, – отозвался я. – Что-то случилось с Роуз?
– Да, – голос врача совсем стих. – Думаю, вам следует приехать в больницу. Это не телефонный разговор.
В ответ я положил трубку, а по комнате раздалось мелодичное звучание рассыпавшихся по полу осколков бутылки.
– Все будет иначе, – шепотом повторил я те слова, которые сказал Эли на ночь, только теперь уже я пытался успокоить сам себя…
– Джонсон, но ведь вы могли сделать что-нибудь? – я тряс доктора за плечи уже несколько минут, а он лишь опустил глаза в пол и не сопротивлялся, понимая, что мне сейчас нужно высказаться и выплеснуть все эмоции, которые в противном случаи просто могут разорвать меня изнутри…
– Эмметт, было сделано все, что только возможно. Учитывая тот букет хронических заболеваний, которым обладала ваша жена, чудом можно считать уже то, что она не погибла сразу после взрыва.
– Чудом? – жестоко усмехнулся я. – Да она даже не успела понять, что жива!
– Мистер МакКарти, успокойтесь. Теперь уже ничего не изменишь, – он положил руки на мои плечи в попытке успокоить, а я лишь грубо вырвался из-под них.
– А я хочу изменить! Слышите? Я хочу этого, – почти кричал я, не видя перед собой ничего, кроме белой пелены, что застилала мои глаза.
– Миссис МакКарти все еще в своей палате. Вам следует пойти к ней, – твердо произнес доктор Джонсон, будто бы не услышав моих слов, и я послушался, но перед этим неуверенно спросил:
– Хорошо. Только скажите одно, она приходила в себя? – мой голос слегка дрожал, и я был готов проклинать себя в случае положительного ответа, потому что в момент, когда Розали больше всего нуждалась во мне, меня не было рядом.
– Нет, – тихо произнес он, но я так никогда и не узнаю, что это было ложью в мое же благо.
Легкое трепетание длинных черных ресниц, и пронзительный взгляд карих глаз в белый потолок, а затем стон, пропитанный болью. Сейчас очнувшейся девушке не нужно было ничего, кроме его прикосновений, но их не было.
– Эмметт! Любимый, прошу, не оставляй меня. Не бросай меня здесь одну, – разносился чуть слышный шепот. – Только не сейчас…
А потом пришли врачи, и доктор Джонсон, но было уже поздно. На мониторе одиноко бежала прямая линия, и ничего уже нельзя было сделать…
В палате было холодно, единственное окно было распахнуто настежь, и лунный свет освещал комнату. Теперь Розали казалась еще красивее, чем была когда-либо прежде, но сейчас это уже не имело значения. Наше время ушло, а мы так и не успели его почувствовать, насладится им в полной мере. Наши судьбы всю жизнь переплетались благодаря случайностям, а мы безжалостно разрывали их, не сумев совладать с болью и считая, что вдали будет легче, но мы ошибались. Наша любовь была выше нас, сильнее, даже в те моменты, когда мы думали, что она стала прахом, она жила, трепетала в каждом из нас…
Я присел на краешек кровати и, взяв ее холодную руку, поднес ее к своим губам, пытаясь согреть. Я нечасто так делал, но я никогда не забуду, что из-за анемии руки ее всегда были холодными. И сейчас они оставались такими же, будто бы ничего не изменилось, будто бы она просто вновь уснула, и стоит мне тихо прошептать ее имя, она откроет глаза и улыбнется…
Я не знал, что мне делать, ведь я только обрел свое счастье. Всего пару дней назад мир напоминал яркую радугу, главным цветом которой была Розали, а теперь… Теперь вокруг меня лишь пустота. Я опустил голову к изголовью своей жены.
– Я люблю тебя, – тихо прошептал я, чувствуя, как по моей щеке ползет слеза. – Прости меня, Роуз…
Через день состоялись похороны: резной гроб из дуба, изнутри обитый синим шелком, ее белоснежное лицо и красивое платье. Для меня она всегда останется спящей красавицей, и когда-нибудь я найду в себе силы разбудить ее, но не сейчас… не сейчас…
Вокруг было очень много народу: некоторых я видел в первый раз, лица других просто забыл за годы проведенные в Канаде, в их руках были цветы, белые, красные, но какая теперь разница ей, ведь она не увидит их, даже не почувствует их аромата. Холодный ветер заставлял людей поеживаться, а у меня не было сил даже на это. Рядом стояла маленькая Элли и держала меня за руку, но лишь взгляд на нее, воплощение Розали на этой земле, заставлял мое уже мертвое сердце почувствовать гулкую боль, хотя я уже привык и к ней…
После речи священника, я должен был подойти к гробу первым, но не смог. Я не хотел сейчас прощаться с ней, не так быстро, не с такой сильной болью в искалеченной душе… Прошло полчаса: крышку гроба почти не было видно из-под покрова цветов, а народ разошелся, Элли забрали Алекси и Дэн, и я остался один. Сев на траву рядом с ее могилой, я закрыл глаза и почти забыл, как дышать. Розали наверняка хотела бы сейчас, чтобы я жил дальше, оставив свое сердце рядом с ней, чтобы я заботился о Элли, но я в отличие от нее не хотел этого, ведь я не был достаточно сильным, чтобы прожить жизнь без нее…
На улице стемнело, а я понял это лишь тогда, когда пришли рабочие кладбища, чтобы закопать могилу моей Розали. Им не нужно было объяснять, что их работу хочу сделать я, и они ушли, оставив мне лопату. Сбросив пиджак и закатав рукава рубашки, я начал методично закапывать свое прошлое, настоящее и будущее, которого у меня никогда не будет без нее. Я закапывал наши мечты, разлетевшиеся клочьями вместе со стеклами автомобилей и домов в тот день. Я закапывал свое сердце, свою душу, свою жизнь, – все, что она забрала с собой.
Возвращаясь, я не видел одинокую фигуру человека около одной из надгробных плит, не замечал света фонарей, освещающих дорогу, не слышал включенных сирен, проезжающих навстречу мне полицейских машин, не чувствовал ночной прохлады из открытого окна. Мир для меня перестал вращаться, а центр его, которым даже в то время, когда я этого не хотел, была Розали, навсегда остался в земле… Я не знаю, сколько прошло секунд, минут, а может быть часов, когда я переступил порог нашего дома, теперь уже холодного, но все еще хранящего ее запах. Медленно я прошел на кухню, наколол льда и налил в бокал виски: это не было утешением сейчас, скорее старой привычкой, от которой Роуз так и не успела отучить меня. Тянув глоток за глотком, я ходил по дому, включая свет в комнатах, чтобы одиночество не поглощало меня еще сильнее, чем сейчас. Последней дошла очередь до старой спальни Роуз: на кровати лежала ее сумочка, а оттуда выглядывала небольшая книжка в темном переплете твердом переплете. Сделав большой глоток виски, я взял ее в руки, ведь теперь ей все равно, кто увидит ее тайны. Распахнув книжку, я понял, что это ее личный дневник, так, по крайней мере, гласила надпись: "Розали МакКарти. Дневник", дальше шли несколько страниц рукописного текста.
* * *
Что такое любовь? Как ее можно описать? А можно ли ее нарисовать?
Иногда мне кажется, что я задыхаюсь, а иногда… Иногда я лечу, а рядом ОН…
Как жаль, что это бывает так редко…
Но ведь ОН рядом… И ОН возвращается… Каждое утро…
И я боюсь сказать ему о страхе… О страхе за него, о страхе, что он не придет…
О страхе остаться одно…
И я никогда не скажу.
Просто потому что ему это не нужно.
* * *
Так сложно… Я словно переступаю через себя… Ради чего? Ради еще не существующей малышки, ради любви, ради нас?
А есть ли эти мы? Я не понимаю его… Но хуже всего, что я не понимаю себя… ОН словно рядом, а потом его нет… И я не знаю, что мне делать.
Я все чаще и чаще задаюсь этим вопросом… Что мне делать? Может, не стоило доводить все это до свадьбы, не стоило поддаваться на уговоры Стивена? Плюнуть на все – и разорвать этот круг… Любви? Ненависти?
Не понимаю…
Знаю лишь одно – сейчас я в больнице, а он не придет.
Ему это не нужно…
* * *
Мое крохотное солнышко… Она сейчас совсем беззащитна. Мне так хочется обнять ее, но я не могу. Эти трубки опутывают меня словно сети. Я не могу протянуть руки и взять ее… Мое сокровище…
Надо сказать спасибо Стивену… Он не дал совершить ошибку. Не дал убить мое самое главное достижение в этой жизни – это хрупкое чудо, мирно сопящее в трех метрах от моей больничной койки… Чудо, которое любит даже ОН.
И ему это нужно.
* * *
Что изменилось между нами? Дочь? Наверное… Она словно мост между нами. ОН обожает ее, но я… Я для него лишь та, кого нужно благодарить за это чудо. Не больше…
Иногда мне хочется плакать. Мы вместе. Я ведь так хотела этого.
Тогда почему же льются слезы?
Просто так нужно.
* * *
Я устала. Устала от его лжи, от того счастья, которое я выдумала и которого не существует.
Я просто хочу быть счастливой, разве это так сложно?
Как показала практика – да.
Он лгал… Зачем? Почему? Что мы ему сделали, чтобы так обращаться с нами?
Я не понимаю. И не хочу понимать… Я просто хочу вынуть свое сердце и выкинуть, может тогда оно перестанет пульсировать…
Ведь так нужно, черт возьми!
* * *
Пусто… Я не понимаю, что происходит в этом мире. Самое страшное, что мне это и не интересно. Я лишь знаю, что должна улыбаться, должна ходить на работу и играть с Элли.
Наверное, я хорошо играю свою роль, если все мне верят.
Вот видишь, Эмметт, я стала хорошей актрисой.
Для того, чтобы никто не заметил, как мне нужен ты.
* * *
Я просто хочу улыбаться. Он рядом. Навсегда. И я ему верю. Я знаю, что так и будет, потому что он обещал. И я ему верю.
Я знаю, что он не бросит, знаю, что ему было так же плохо, как и мне. Сейчас мне не нужны слова. Они лишь обманывают. А я знаю… Знаю, чувствуя его неповторимый аромат, любуясь его божественной улыбкой и ощущая нежные прикосновения. ОН никогда не был столь нежен со мной. Лишь с Элли. Но я никогда не была для него Элли, а сейчас… Сейчас я нужна ему, а он – мне.
И я просто знаю, что это – навсегда. И нас не разлучит даже смерть, потому что любовь никогда не умирает… Мы будем жить в Элли… В нашем главном сокровище…
Не потому что так надо, а потому что мы так хотим.
И так будет всегда.
Вот такой была ее жизнь: много я не замечал, много испытывал и сам. Наша была жизнь пронизана болью, неотделимой от нашей любви. Ее порождением стала Элли: наверное, единственное, что связывало нас с Розали по-настоящему, единственное, что не приносило боли, в то время как даже простое прикосновение заставляло сжиматься и без того, истощенные мучениями сердца. А теперь осталась память, пара листков, Эллейн и никакого будущего…
По лицу незаметно текли слезы, в горле уже давно застрял ком, а виски в бокале кончалось, также внезапно, как моя жизнь превратилась в прах несбывшихся надежд. Прежде чем уйти на чердак, я вернулся на кухню и прихватил бутылку виски, оставив бокал на кухонной стойке. Я широко распахнул чердачное окно и сел около него, держа в руках фотографию из дневника Роуз, сделанную в караоке-баре, в котором мы сидели совсем недавно после прогулки в парке. На обратной стороне фото аккуратным почерком было выведено: " Самый счастливый день в моей жизни. Я чувствовала себя так глупо, а он улыбался и пел вместе со мной…". Я снова сделал глоток виски и перевел взгляд с ее счастливого лица на темное небо, усыпанное россыпью звезд. Розали всегда любила звезды… Также как и я всегда любил ее…
