Текст книги "Украденное счастье (СИ)"
Автор книги: Елена Прибыльцова
Соавторы: Ирина Криушинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Глава 12
Был уже вечер, когда Элиза проснулась. И с сожалением осознала, что ей придётся встать, чтобы умыться, снять испачканное и измятое платье. Но вдруг она улыбнулась и осторожно поднялась с постели. К пробуждению Джека она будет красивой и нарядной!
Но вот она снова тихо села в изголовье и даже склонилась поцеловать Джека, а он так и не проснулся. Разочарованно вздохнув, Элиза прикусила нижнюю губу. Что ж, у неё всё равно есть причины спуститься вниз.
Андре, заметив её одним из первых, устремился к ней, вгляделся в её лицо.
– Что-то случилось?
– Нет, ничего, – улыбнулась удивлённая Элиза. – Я просто проснулась.
– Как там Джек? – приблизился Морис.
– Ещё спал. И будет голоден.
– Жан принесёт ужин наверх, – сказал Андре. – Ступайте обратно…
– Возможно, вы правы, – согласилась она, глянув туда, где за столом сидел Жильбер.
И Элиза больше испугалась, чем обрадовалась или удивилась, увидев Джека. Он успел проснуться и теперь, поднявшись с постели, стоял, держась здоровой правой рукой за резной столбец кровати. Немного сонный, хмурый мужской взгляд прояснился при виде девушки. Элиза кинулась к нему и обняла.
– Зачем ты встал с постели? – заботливо спросила она.
– Тебя не было рядом, – объяснил он с грустью и едва уловимым упрёком.
– Ты так долго спал, Джек!
Элиза осмелилась улыбнуться и посмотреть в его тёмные глаза. И скользнула ладонью по его плечу.
– Скажи, это ведь из-за меня?
Джек чуть вскинул бровь, понимая, что это и в самом деле так.
– Да, любовь моя. Но виноват только я сам, – признался он.
Элиза чуть помолчала.
– Обещай мне быть осторожнее? Ради меня! И пожалуйста, ложись обратно в постель. Ужин нам принесут сюда.
– Не сегодня, любовь моя. Я не настолько слаб. Мы будем ужинать вместе со всеми.
– Как хочешь, – согласилась она, – идём…
– Не спеши, любовь моя, – зашептал он, – не спеши…
И долго целовал её послушные мягкие губы.
* * *
Осенние дни текли своей неторопливой чередой, хмурые небеса расщедрились дождём. Рана Джека благополучно заживала, он быстро восстанавливал силы. Джек с плохо скрываемым удовольствием уступил просьбе Элизы не покидать форт.
Но когда тем же вечером за ужином зашёл разговор о том, чтобы затаиться ещё на неопределённое время, Элиза с лёгким укором посмотрела на Джека.
– Вы дали мне пустое обещание? Всё и так было решено? – шепнула она.
– Это решение моих людей. А я сделаю так, как хочешь ты, моя любовь…
На лице девушки расцвела улыбка. Ей было так легко и спокойно, что не нужно ни притворяться, ни скрывать свои чувства. И отвечая на поцелуй Джека, она крепче прижималась к нему, забывая о доводах разума. Джека опьяняла её близость и нежность.
Даже в самых смелых своих мечтах он не мог представить себе, что Элиза будет так заботиться о нём, как все эти дни. И одурманенный счастьем Джек жил одним днём, одним мгновением, не представляя себе иной жизни, без Элизы.
И все предыдущие дни и годы показались одним мучительным, долгим мгновением в ожидании самого светлого чуда в своей жизни.
У Элизы не получалось забыть о том, где она находится. Но на время смыслом её жизни стала забота о Джеке, он сам, его любовь, в которой девушка не сомневалась.
Но что же ей делать дальше, девушка не представляла. Ей становилось страшно и при мысли остаться здесь, и при мысли расстаться с Джеком.
Она по-прежнему ничего не знала о нём, и не смела спрашивать. И понимала, что какую бы историю своей жизни ни рассказал ей Джек, он не солжёт.
И какой бы жестокой, ужасной ни была бы эта правда, девушка не сомневалась, что не перестанет любить Джека.
Чтобы занять себя, Элиза продолжала удивлять мужчин своей стряпнёй. А Жан был счастлив помогать ей и просто находиться рядом. Но иногда в его взгляде, в его ломающемся голосе ей мерещилось больше, чем мальчишеское восхищение. И ей становилось страшно. Однажды её даже едва не стошнило при мысли о том, что если бы всё сложилось иначе, то даже этот взрослеющий мальчик мог бы стать её насильником.
Девушка выбежала на крыльцо под моросящий дождь, дрожащими руками ухватилась за перила. Её снова охватил страх, как накануне вечером, когда мужчины заговорили о том, что теперь весь куш достанется Кривоглазому Юберу и его шайке. И Элиза бледнела, слушая рассказы мужчин.
Джек, тоже вдруг задумавшийся о том, что Элиза могла попасть в руки Юбера, смотрел на неё с таким волнением, что девушка кинулась ему на шею.
Вот и сейчас, когда Джек вышел за ней на крыльцо, она метнулась в его объятья, судорожно цепляясь, заглядывая в глаза, выпрашивая поцелуй.
– Да что с тобой, сердце моё?
– А если бы это не ты тогда остановил мою карету?
Джек лишь крепче сжал её в объятьях. Думать о подобном было невыносимо мучительно. Но тем дороже и бесценней было зеленоглазое сокровище в его руках.
* * *
На следующее утро Элиза, испуганно вскрикнув, проснулась одна в постели. Кошмары мучили её с той ночи, когда был ранен Джек. Ночные образы раненого или мёртвого Джека терзали её сознание. Она просыпалась ночью со слезами и тянулась обнять спящего возлюбленного. Сегодня же ей снилось нападение на карету, вот только дверцу распахнул совсем незнакомый мужчина, а Джек лежал убитым у ног своего Рейвена.
Утирая мокрые от слёз щёки, Элиза вскочила с постели, подбежала к окну, из которого ей послышался голос Джека. Солнце светило не по-осеннему ярко. День обещал быть тёплым. Джек был верхом, и Элиза подумала, что он собирается покинуть форт.
– Джек?! – крикнула она в окно.
Он заулыбался и замахал ей.
– Спускайтесь вниз, мадмуазель! У меня есть кое-что показать вам!
Лошадь под ним взвилась на дыбы, стукнула копытами о землю. А Джек, посмотрев вверх, снова ослепительно улыбнулся девушке и махнул рукой. Торопливо обувшись, Элиза накинула халат и шерстяную шаль, сбежала по лестнице вниз.
– Познакомьтесь, мадмуазель. Наш недавний трофей. Правда, красавица?
Джек спешился, подвёл кобылу к крыльцу. Элиза разглядывала животное.
– Так это не Рейвен? – удивилась своей невнимательности девушка.
Элиза только теперь различила тёмно-гнедую масть лошади, чёрные подпалины на тонких длинных ногах, чёрные хвост и гриву, длинные и тщательно расчёсанные.
– Такая красивая! – восхищённо подтвердила Элиза. – Как её зовут?
– Как раз об этом мы и забыли спросить, – усмехнулся Джек, поглаживая шоколадно-коричневый бок лошади. – Я даже пробовал угадать, – продолжал смеяться Джек, а у Элизы от восхищения им замирало сердце. – Желаете прокатиться верхом? Умеете держаться в мужском седле?
– Я неподходяще одета, – призналась девушка.
– Слишком неподходяще, – нахмурился Джек, и, привязав повод кобылы к перилам крыльца, втащил Элизу обратно наверх.
И спустя четверть часа Джек с интересом разглядывал одетую в его шерстяную рубашку и замшевые бриджи девушку. В мужской одежде, к тому же принадлежащей Джеку, Элиза чувствовала себя очень странно и в то же время очень удобно.
В предвкушении новых ощущений Элиза сбежала вниз под добрый смех догонявшего её Джека. И стала гладить морду лошади.
– Я подумал, что ты захочешь дать ей новую кличку, – заговорил Джек, отвязывая поводья и выводя кобылу на середину двора.
– Правда? – воодушевилась Элиза. – Тогда я хочу назвать её Маркизой!
– Маркиза для графини! Это будет забавно! – развеселился Джек.
– У моей матери была кобыла с такой кличкой, – немного грустно улыбнулась своим воспоминаниям Элиза. – Только она была гнедой, а не такой караковой.
– Разбираетесь в лошадях? – изумлённо вскинул брови Джек.
– Разумеется! А ты думал, что знаешь меня? – с весёлым лукавством переспросила она.
– В который раз убеждаюсь, что это не так. Вы удивляете, мадмуазель! Я покорён, – прошептал он и надолго припал к её губам.
– Маркиза для моей Элизы! – улыбался он. – Пусть так и будет. Я дарю её вам. Она ваша. Так желаете прокатиться верхом на своей лошади, мадмуазель?
Элиза ответила радостной, сияющей улыбкой и кинулась на шею Джеку, чтобы вернуть наградой поцелуй. Чтобы помочь девушке, Джек подставил сцепленные руки, и Элиза взлетела в седло.
Кобыла чуть подалась назад, и девушка испуганно вскрикнула, цепляясь за переднюю луку мужского седла. Джек потянул лошадь за уздцы, не давая ей взвиться на дыбы.
– Тише, красавица! Спокойно, Маркиза, – приговаривал он.
Джек подтянул стременные ремни, и Элизе стало удобнее сидеть в седле, вставив ноги в стремена. Она выпрямилась, расправив плечи, и тоже пыталась успокоиться.
Ощущения были непривычными и даже слегка волнующими. Джек перекинул ей поводья, привязал корду. Маркиза медленно зашагала вперёд.
Девушка упёрлась ногами в стремена, чуть приподнимаясь в седле, чтобы приспособиться к её ходу и мужскому седлу. Джек любовался ею, давая указания и советы, которым девушка тут же старалась следовать. И он даже предположить не мог, что ему придётся силой стаскивать с седла свою оказавшуюся такой способной ученицу, давно и безуспешно пытавшуюся скрыть усталость.
– Не знал, что вы можете быть так жестоки к бедному животному, – усмехался Джек, указывая Элизе на взмокшие бока лошади. – Но есть способ попросить у неё прощения, – успокоил он девушку. – Пойдёмте, госпожа графиня, – снова усмехнулся мужчина, – я покажу вам, как ухаживать за лошадьми.
Элиза, успевшая уже ощутить опрометчивость своего упрямства и настойчивости, зашагала вслед за Джеком, чувствуя, как ноет всё тело.
Рейвен всхрапнул при их появлении, заржал, вскидывая голову.
– Ревнует, – пояснил Джек.
– Кого? – хотелось уточнить девушке.
– Думаю, что теперь её ко мне, – улыбался Джек, расстёгивая подпругу и снимая седло с Маркизы.
Он протянул девушке пучок сухой чистой соломы, и Элиза, пренебрегая усталостью, принялась вытирать насухо шерсть животного.
– А это скребница, – пояснял мужчина, беря в руки щётку с короткой жёсткой щетиной.
– Я знаю, – улыбалась Элиза, склонив набок голову.
Джек захохотал и сгрёб уставшую девушку в тесные, властные объятья.
– Как же много мне ещё нужно узнать о тебе, мой ангел! – зашептал он, заглядывая в её затуманившиеся глаза.
– Может быть, и вы, мсье, раскроете хоть один свой секрет? – ответила ему Элиза.
– Выходите за меня замуж, и не будет никаких секретов! – взволнованно шепнул он.
– И я останусь здесь, как взаперти? – отвела она взгляд.
– Обещаю, мы с тобой отправимся на прогулку верхом.
Элиза вздрогнула и не осмелилась взглянуть на Джека. Это была возможность сбежать, и вряд ли он не понимал этого. Или же Джек настолько доверяет ей?
Элиза встретила его пытливый, пронзающий взгляд. Но заржал Рейвен, Джек усмехнулся.
– Пора вас уже познакомить.
Джек погладил чёрный лоб жеребца, предлагая Элизе сделать то же. Рейвен поначалу попятился от неё, но всё же снисходительно принял её ласку.
– Он у меня уже три года. Попал ко мне ещё почти стригунком. Мне подарили его аквитанские цыгане. Я сам его объездил. И назвал его Рейвен. Он быстрый и умный как ворон. Преданный, послушный, – охотно говорил Джек, – он для меня скорее друг и брат, чем просто животное, которое позволяет на себе ездить верхом. А видите это? – Джек указал на шрам на шоколадно-коричневом боку кобылы. – Это следы от шпор.
– Бедняжка! – ахнула Элиза.
Джек отвёл Маркизу в стойло. А уставшую Элизу было впору нести на руках. Но Джек не спешил. А Элиза так жарко откликнулась на его поцелуй, что молодой мужчина едва нашёл в себе силы остановиться.
– До чего же вы неподходяще одеты, мадмуазель, – хрипло зашептал он.
– Это место неподходящее, мсье, – возразила ему Элиза.
– Значит, найдём место получше!
И Джек подхватил её на руки.
– Не надо! Я ещё могу и сама дойти! – смеялась девушка.
– Не в этот раз, мой ангел! – довольно улыбался Джек. – Не лишай меня удовольствия носить тебя на руках.
И смущённая, счастливая Элиза крепче обхватила возлюбленного за шею. А когда Джек принёс её наверх и опустил в кресло, девушка с досадой обнаружила, что у неё нет сил пошевелиться.
– Вам нужна горячая ванна, мадмуазель, – чувствуя её состояние, посоветовал Джек.
– От меня так ужасно пахнет? – смутилась она.
– Горячая вода снимет боль и усталость. Или же завтра вы едва ли сможете встать с постели, чтобы снова прокатиться верхом на вашей караковой красавице.
Элиза лишь вздохнула. И изо всех сил старалась не заснуть, нежась в тёплой воде в объятьях Джека, забравшегося в ванну вместе с ней. Он скользил руками по её телу, целовал в плечо, в шею, пока не добирался до губ. Элиза тихо млела от растекающегося по телу блаженства. От поцелуев Джека у неё кружилась голова. От желания принадлежать ему, тело пронзала жаркая боль. Почти в забытьи она обхватила его, чувствуя себя невесомой в его сильных руках, ощутила его поцелуй на своих губах. И очнулась от чувства пустоты. Ничего не происходило. И Джека рядом не было. Он стоял у камина, обернув полотенцем бёдра. Элиза окликнула его. И он вынужден был обернуться.
– Ты разве не ляжешь спать вместе со мной? – с безотчётным волнением спросила она.
– Чуть позже, любовь моя. Засыпай одна, – ответил он с непонятной ей тоской.
– Но я не хочу одна! Я хочу с тобой!
Непонятный ей страх сковал холодом сердце. Все эти дни, пока Джек выздоравливал после ранения, и когда потом у неё начались ежемесячные женские кровотечения, ей казалось естественным, что Джек не требовал от неё близости. И засыпая в его объятьях, и просыпаясь рядом с ним, она научилась доверять ему.
Но сейчас она не понимала, что могло остановить Джека.
– Я что-то сделала не так? Джек?
– Ты устала. Спи, моя родная.
Джек не выдержал, сел на край кровати и нежно поцеловал девушку в висок.
– Ты разве больше не хочешь меня? – еле выговорила Элиза, краснея от стыда за свои чувства, заставившие её произнести эти слова. – Не мучай меня!
Джек с мучительным стоном накрыл её губы жадным поцелуем, повалил под себя.
– Я так истосковался по тебе, любовь моя! – признался он. – Я обещал себе, что больше не возьму тебя без твоего согласия… умоляю тебя…
– Да, Джек! – улыбалась Элиза, обнимая его.
Из глаз её текли слёзы счастья и наслаждения. И она пылала и таяла от блаженства в объятьях любимого и желанного мужчины. Истома нежными волнами разливалась в теле, погружая в тихий, спокойный сон.
* * *
Подбадриваемая похвалой Джека, Элиза продолжала тренировки. Он любовался её стройной фигурой, тем, с какой уверенностью и изяществом Элиза уже держалась в седле.
– Вы стали прекрасной наездницей, – не уставал повторять Джек.
– У меня прекрасный учитель, – возвращала комплимент девушка. – И вы обещали мне прогулку!
И Джек сдержал обещание. Элиза с восторженным волнением смотрела, как перед ней распахиваются ворота разбойничьего логова.
Щурясь на солнце, выглядывавшее сквозь верхушки елей, Элиза пыталась хоть как-то сориентироваться. Но вскоре оставила даже малейшие попытки понять, где они. Она глубоко вдохнула холодный свежий воздух, пахнущий хвоей и подмёрзшей землёй. Небо было необыкновенно безоблачным, ноябрьское солнце светило, но грело мало.
Маркиза пустилась вслед за Рейвеном неторопливой рысцой, и Элиза расплылась в улыбке от удовольствия, которое доставляла ей езда верхом.
На ней снова были рубашка и бриджи Джека, его жилет, редингот, шляпа с высокой тульей и широкими полями, шерстяные чулки и высокие шнурованные ботинки. Представив, как забавно она выглядит в этом со стороны, Элиза снова заулыбалась.
Между тем лес поредел, всадники оказались на широкой лесной просеке. Элиза даже подумала, что это та самая дорога, по которой она ехала. И посмотрела на Джека.
Он улыбнулся как-то странно.
– Поскачем, любовь моя? – предложил он. – Хочу вам кое-что показать. Уверен, вам понравится…
Элиза чуть подхлестнула Маркизу, и та охотно перешла на галоп. Холодный ветер слегка обжёг лицо, но Элиза почувствовала себя необыкновенно свободной и счастливой, вырвавшись из форта. И снова лес расступился перед ними.
И Элиза поняла, что только сейчас они выехали на настоящий проезжий тракт.
– Готовы устроить настоящую скачку, мадмуазель? – спросил Джек с наигранным, как показалось девушке, задором.
– А что же было только что? – устало улыбалась девушка.
– Всё самое важное ещё впереди, – словно пообещав что-то, объяснил Джек.
И они бок о бок карьером мчались вдоль проезжей дороги. Но Джек придержал Рейвена, они стали ехать медленнее. И Элиза вдруг стала о чём-то догадываться. Даже одинаковые, мокрые от осенней сырости стволы елей казались ей почему-то знакомыми.
Всадники остановились на опушке леса, и Элиза теперь действительно узнала местность. Это были владения Фонтэнэ. И даже виднелся замок. Но у Элизы не было желания стремиться туда. Догадка холодила её сердце. Прогулка показалась испорченной.
– Зачем мы здесь? – с укором спросила она, разворачивая Маркизу.
– Там твой дом, – отвечал ей Джек.
– Меня там никто не ждёт. Я никому там не нужна, – словно впервые, с горечью осознавала девушка.
Но у Джека всё ещё были причины трактовать её слова не в свою пользу.
– Или я и тебе больше не нужна? – спросила она о том, что было самым страшным.
– Нужна больше всего на свете!
– Тогда зачем мы здесь? – нервничала Элиза, дёргая поводьями.
– Я хочу, чтобы у тебя был выбор! Ты стала мне дороже жизни. И лучше я буду жить без тебя…
– Но я не смогу жить без тебя! – в отчаянии выкрикнула Элиза.
– Лучше я буду знать, что ты в безопасности и счастлива, чем видеть печаль и страх в твоих глазах. И понимать, что это я им причина. И я ненавижу себя, я готов убить себя за это. Я люблю тебя, мой ангел! Я счастлив с тобой, как ещё никогда в жизни! Но если ты несчастна со мной, то возвращайся домой, забудь меня! Только быстрее! Сделай это сейчас! Пока у меня есть силы отпустить тебя…
Джек не сводил с девушки пронзительного взгляда. И в его тёмных глазах было столько мучения и боли, что не приходилось сомневаться в том, скольких сомнений и терзаний стоило ему это решение и эти слова. Элиза долго смотрела на темнеющий силуэт родного замка. Потом отвела взгляд, опустила голову. Ей было больно и горько. Она так стремилась сбежать, так просила Джека вернуть её! А теперь, когда Джек выполнил её просьбу, она не в силах бросить его и самой остаться одной, отказавшись от их любви! Нет! Она не сможет так поступить! Элиза резко и решительно развернула лошадь.
– Никогда так не делай, Джек! Никогда! – сорвавшимся голосом выкрикнула она.
Девушка подстегнула кобылу, и Маркиза рванула галопом. Элиза предпочла сбежать от своего прошлого, чтобы встретить своё неясное, неизвестное будущее. Но там с ней рядом будет Джек! Он догнал и преградил ей путь.
Слёзы укором сверкнули в глазах Элизы.
– Я не хотел твоих слёз, любовь моя…
– Ты хотел от меня избавиться?
– Больше всего на свете я боюсь потерять тебя! Но жизнь со мной опасна!
Элиза долго молчала, набираясь решимости.
– Джек! Ты сделал всё, чтобы я не смела вернуться домой. А теперь, когда я могла это сделать, я уже не хочу. Не поступай со мной так, словно ты разлюбил меня.
Джек долго вглядывался в её лицо, словно зеркало отражавшее её терзания.
– Я так долго ждал тебя, ангел мой! Я буду любить тебя до самого последнего моего вздоха.
И его словам невозможно было не верить.
* * *
Пытаясь забыть о прошлом и жить настоящим, Элиза осмеливалась задумываться о неясном, тревожащем её будущем. Она даже мечтала о том, что однажды Джек, бросив преступное ремесло, увезёт её отсюда. Но заговорить об этом не решалась, боясь, что Джек не сможет так поступить. И понимала, что у него может быть определённая ответственность перед этими людьми. Или же это честолюбие Джека не дадут ему никому уступить? Какое же у них может быть будущее, если жизнь Джека наполнена таким риском? Элиза не могла ему запретить покидать форт. Но каждый раз, отпуская Джека, она безумно боялась, что он может не вернуться живым, и умоляла его беречь себя.
– Ради меня, Джек, – повторяла она.
Но Джек лишь улыбался, посмеиваясь над её страхами. И целовал её на прощание так, словно мог её больше и не увидеть. Так неужели в этом страхе за возлюбленного должна пройти её жизнь? Да и бывает ли долгой разбойничья жизнь?
Живя в лесном форте, отрезанном от прочего мира, Элиза порой сомневалась в реальности происходящего. Её затянувшийся сон из кошмарного стал счастливым, и девушка боялась вдруг очнуться. Ей даже начинало казаться привычным присутствие двух десятков мужчин за огромным длинным столом вечерами. Она даже перестала бояться их, чувствуя их уважительное отношение к ней, насколько этого вообще можно было ожидать от них. Но едва ли она сможет привыкнуть к их пьяным мужским пирушкам, к тому, что эти люди живут разбоем и грабежом, что на их совести человеческие жизни.
О том, что и Джеку приходилось, пусть и защищая свою жизнь, убивать прежде, она и вовсе заставляла себя не думать. Но о своём решении остаться с Джеком Элиза не пожалела ни на мгновение. Ей казалось, что она уже не представляет своей жизни без этого мужчины, так необъяснимо завладевшего её сердцем.
О том поступке Джека она думала весь следующий день, а вечером, не выдержав, заговорила с атаманом.
– Может, всё же написать моему отцу? Если я скажу ему, что сбежала и попрошу не искать меня, то, может, тебе больше не будет грозить опасность из-за моего исчезновения? – предположила девушка.
Джек долго смотрел ей в глаза, грустно и вдумчиво. Его поразило то, что девушка готова солгать отцу ради него. И ему показалось несправедливо запретить девушке написать письмо. Он открыл ящичек секретера, достал письменные принадлежности.
– Пишите, что угодно, – устало вздохнул он, – я не стану вам мешать.
Но когда Джек вернулся, готового письма на секретере не обнаружил. Элиза стояла рядом, но даже не обернулась. Джек взял на себя смелость развернуть скомканный лист бумаги. Пробежал глазами по строчкам, замечая кляксы расплывшихся чернил.
Как же не хотелось Джеку быть причиной этих слёз! Но так и было! Молодой мужчина осторожно коснулся девичьих плеч. Элиза, обернувшись, кинулась к нему, пряча лицо у него на груди.
У Джека было ощущение, что он гладит беззащитного котёнка, нуждающегося в ласке. Ему снова нелегко дались слова, но ему хотелось обнадёжить Элизу.
– Ты в любой момент сможешь передумать и вернуться к отцу, – пообещал он.
Элиза встрепенулась, вскинула голову, не стыдясь заплаканных глаз.
– Нет! Отец никогда не любил меня! Никогда! Понимаешь? Но разве я виновата в том, что родилась женщиной? Разве моя мать была виновата в том, что не смогла родить ему наследника? А я для него стала товаром, который он хотел выгодно продать замуж, чтобы устроить свою жизнь, – проговорила Элиза.
– Не в этом залог родительской любви, поверь мне, – печально улыбаясь, прошептал он.
Ему казалось, что он услышал то, что так волновало его. И Джек стиснул зубы, боясь задать вопрос, ответ на который он так хотел знать.
– Так зачем же плакать о том, кто не любит тебя? – зашептал он, целуя её щёки.
– А ты любишь меня? – потянулась к нему девушка, цепляясь в его плечи.
– Слова значат мало, когда нечем доказать их, – отвечал Джек, завладевая её губами.
И заставляя и себя, и девушку надолго забыть о всех волнениях.
* * *
И всё же письмо было написано. Две скупые строчки звучали в памяти Элизы.
«Ваша дочь жива. Она никогда к вам не вернётся», – говорилось в письме.
Элиза надеялась, что эти слова заставят её отца прекратить поиски. И хотя тревог и сомнений было гораздо больше, Джек убедил Элизу дождаться последствий. Хотя временами девушке казалось, что лучше было бы написать о том, что она мертва.
В некоторой степени это было бы правдой. И иногда Элизе казалось, что этой встречей с Джеком она обязана своему отцу. И ей становилось вдвойне стыдно за себя. Ведь никогда прежде она не поверила бы в то, что можно испытывать вину и стыд за счастье с любимым мужчиной.
И всё же время от времени ей удавалось забыть о прошлом, наслаждаясь конными прогулками. Хотя им с Джеком и приходилось довольствоваться лесными тропами и просеками, избегая проезжего тракта. Осенние дожди прекратились, дни становились холодными и морозными. Но после того, как выпал и растаял первый снег, с неба не упало больше ни единой снежинки.
Проводя в обществе мужчин столько времени, поневоле слыша их разговоры, Элиза понемногу узнавала о некоторых из них. И она была удивлена, видя, что мужчины не сидят без дела целыми днями, а находят себе занятие. Они чинили прохудившуюся крышу конюшни, чистили стойла. Каждый следил за своим оружием. Или всё же играли в карты или в кости вечерами. Элиза вспоминала дни и вечера, когда Джек, упражняя раненую руку, метал ножи и фехтовал на пару с Андре.
Элиза заворожённо и восхищённо всегда следила за их дружескими поединками. Джек, казалось, больше не ревновал её к Андре, и девушка продолжала уделять внимание молодому мужчине. И даже не догадывалась, что эта невольная, невинная близость общения причиняет ему боль.
А Андре, видя, каким счастьем сияет лицо девушки, как изменился ради неё Джек, пытался держаться дальше от влюблённых. И лишь в те редкие дни, когда Джек был вынужден покидать форт, Андре не отходил от девушки, ценя минуты её внимания. Он охотно рассказывал о себе, о Джеке то, свидетелем чему был сам.
Дни проходили в хлопотах, начинавших казаться уже привычными для девушки. Но Джек не мог не замечать, что иногда она снова грустит и молчит, не признаваясь, в чём причина её печали.
И, не выдержав, спросил напрямую.
– Нет, Джек! Просто скоро рождество, – объяснила девушка, – и мой день рождения.
– И ты молчала? – успокоился и обрадовался молодой мужчина. – Любовь моя! Ну неужели мы не сможем устроить для тебя этот праздник? – улыбался он. – Скажи, чего ты хочешь?
Но Элиза замолчала.
– Ты мог бы изменить свою жизнь ради меня? – несмело спросила она.
– Ты уже изменила мою жизнь, любовь моя. Я стал другим рядом с тобой.
Элизе трудно было возразить. И девушка глубоко вздохнула.
– Неужели нельзя сделать так, чтобы ты меньше рисковал своей жизнью?
Джек улыбнулся слишком печально. В глазах мелькнули боль и сожаление. Он стал целовать её, чтобы и самому забыться в любви, ставшей смыслом жизни.
* * *
В ожидании пока Элиза проснётся, Джек уже успел попросить Сержа оседлать для них лошадей. И не ошибся, полагая, что Элиза с радостью согласится на верховую прогулку. Девушка пустила Маркизу лёгкой рысцой и засмеялась, поглядывая на Джека. Дыхание белыми морозными облачками слетало с её губ.
– Подарок будет ждать тебя по возвращении, – сверкал улыбкой Джек.
А Элиза уже спрыгнув с лошади, кружилась, подставив лицо и ладони под падающий хлопьями снег. Джек, спешившись, подхватил её в объятья и надолго завладел её слегка захолодевшими губами, тут же вспыхнувшими жаром от его поцелуя.
А по возвращении продрогшую девушку ждала тёплая вода в ванне. Но и это, по словам Джека, не было тем обещанным подарком. Вдоволь понежившись, Элиза задумалась, что же ей одеть. Но Джек уже протягивал ей изумрудно-зелёное шёлковое платье, которое девушка ещё ни разу не осмеливалась надевать.
– Одень его сегодня для меня, любовь моя, – прошептал он ей.
Элиза охотно исполнила его просьбу. Её не покидало ощущение неуловимого счастья. Об руку с Джеком она спускалась вниз в зал, а стол уже был уставлен угощеньями, и все мужчины молча ждали их появления. Элиза смотрела на Джека и не увидела обращённого к ней восторженного взгляда Андре, сменившегося безграничной грустью.
После оглушительного гула и свиста, который Элиза сочла поздравлением и впервые улыбалась, повисла тишина на пару мгновений.
– Это и есть подарок? – шепнула Элиза.
– Это всего лишь угощенье. Окажите нам честь, госпожа графиня, отужинав с нами, – улыбался ей Джек.
Элиза так пленительно, так обворожительно взглянула на него в ответ, что Джек долго не мог оторваться от её губ. Он усадил её в своё кресло с парчовой обивкой, а сам сел рядом. Некоторое время проголодавшаяся Элиза воздавала должное еде, с интересом пробуя то, что, как шепнул ей Жан, приготовила та самая Паулина.
Мужчины уже вовсю обсуждали угощенье, посмеивались, пили вино. Среди этого привычного шума Элиза не сразу услышала звуки гитары. И даже Джек был удивлён.
– А вот, видимо, и первый подарок вам, – усмехнулся Джек, – и сюрприз для меня.
Элиза положила ладонь на рукав его шёлковой рубашки такого необычного шоколадного цвета. Девушка узнала эту мелодию. Но теперь она была без слов.
Но музыка смолкла. И Джек властно протянул руку за гитарой. Андре подошёл, но прежде чем отдать инструмент, поцеловал кончики тонких девичьих пальцев.
– Благодарю вас, мсье де Брийон, – негромко произнесла девушка.
– Навсегда ваш, госпожа графиня, – тихо отвечал он.
– Надумал опередить меня? – скривив уголок губ, чуть слышно спросил Джек.
– И навсегда опоздал, – признался Андре.
Едва Джек взял в руки гитару, как воцарилась тишина.
– Давно хотел спеть для тебя эту песню, – пояснил Джек, начиная перебирать струны.
Захмелевшая от вина и счастья Элиза, восхищённо посмотрела на Джека. Он ответил ей долгим нежным взглядом. У девушки замерло сердце, перехватило дыхание.
А в сознание начала проникать медленная мелодия. Отрывистые ноты слегка убыстрялись, повторялись. Мелодичные переборы стали чуть быстрее, чем-то напоминая топот копыт. На мгновение звон струн повис эхом в тишине, и вместе с новым мотивом под быстрый перебор струн зазвучал мужской голос.
Ветер был тьмы потоком, верхушки деревьев качал.
Луна призрачным галеоном светила сквозь облака.
Дорога лентой лунного света сквозь вереск лиловый вела.
Одинокий разбойник скачет, скачет, скачет.
Одинокий разбойник скачет на постоялый двор.
По камням застучали копыта, и въехал он в тёмный двор.
Наудачу в закрытые ставни постучал он своим кнутом.
Просвистел он негромко в окошко, но кто же мог ждать его там?
Кроме черноглазой красотки, Бэсс, хозяйской дочки,
С его тёмно-красной лентой в чёрных длинных волосах.
«Один поцелуй, дорогая! С добычей вернулся я!
Тебе принесу я монет золотых до утренней зари.
Но ищейки преследуют цепко и гонят меня весь день.
Ты ищи меня в лунном свете, жди меня при лунном свете,
Я приду к тебе в лунном свете, пусть хоть ад встанет на пути!»
Повторилась начальная мелодия. Элиза перевела дыхание, взволнованно ожидая продолжения. Ей подумалось, что эта история не будет счастливой, и она с трепетом вслушалась в слова продолжения песни.
Он не вернулся с рассветом, и в полдень он не пришёл.
И даже на рыжем закате, прежде чем взошла луна.
Дорога извилистой лентой легла в поле вереска,
И пришли красные мундиры, солдаты в красных мундирах,
Королевские солдаты пришли на постоялый двор.
Они ничего не сказали, и только лишь пили эль.
