Текст книги "Ларт Многодобрый"

Автор книги: Елена Плахотникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

– Много… уважаемый…

Вернулся Первоидущий. Вид у него был настолько озабоченный, что мужик забыл бояться.

– Та-ак, похоже, кто-то нахлебался воды…

Я не спросил, но мне ответили:

– Двое рабов и пятеро поалов.

– И они уже?..

– Рабы подохли до моего прихода, а смерть поалов я видел. Это… – Караванщик отвел глаза, скрипнул зубами. – Пусть так же подохнут мои враги!

Мертвые поалы – это плохо. Если грузовые – придется распределять их поклажу между остальными. И терять время, которого у нас нет. Если верховые, тоже не очень хорошо. Пешком по пустыне далеко не уйдешь.

– Блин, а как мой Солнечный?!

– Его не поили.

– Слава богу!

– Много… уважаемый, это не все.

– Ну? Чего еще?

Никаких трагедий я, признаться, больше не ждал. Но караванщик «обрадовал» меня:

– Я приказал набрать воды…

– И набрали из этого ручья?!

– И из этого тоже.

– Блин!

– И это не все.

– Говори.

Это слово я выдохнул уже с рычанием. Мужик дернулся, но остался на месте.

– Все буримсы сложили вместе. И я не знаю, оставлять их или…

– Надеешься, только этот ручей отравлен?

– Не знаю. Но без воды мы…

Договаривать он не стал. И так ясно, что без воды нам всем хана.

– А с колдуном ты говорил?

– Мудрейший склоняется перед силой Тиамы и не станет беспокоить его по такому ничтожному…

Ясненько, наш рыжий в это дело решил не вмешиваться. Мудрый в общем-то поступок. Кто не делает ни фига, тот и не ошибается.

– Идущий, а на сколько нам хватит воды? Без этих мешков.

– На день.

– А если уполовинить норму? Это реально?

– Да. Я уже взял половину нормы. День. И не все переживут его.

– И за этот день мы до следующего колодца не дойдем, я правильно понимаю?

– Да, Много…

– Сколько до него?

– Пять дней. Если удача будет с нами.

– Знаешь, Идущий, чего-то затылок у меня ломит. С утра. Наверно, к буре.

– Блин! – (Интересно, мужику просто слово понравилось, или он понял, чего оно означает.)

– Понятное дело, что блин, – согласился я. – Похоже, то еще попадалово. Ладно, идем, посмотрим на эти мешки. Может, придумаем чего-нибудь.

– Я уже думал.

– Пробовать?

– Да.

– А рабов хватит?

– Если яд во всех буримсах…

– … То останемся без рабов и без воды, так?

– Да, Многомудрый.

Мужик таки сказал это. Не ожидал, что он решится.

– Вот что, Первоидущий, не надо вешать на меня этот титул!

– Но ты служитель Ти…

– Идущий Первым! Ты этого не говорил! Я этого не слышал! Все понятно?

– Да, Много… добрый и уважаемый.

– Так уже лучше. Идем к твоей воде. Пока без тебя ее не начали пробовать.

– Без приказа не начнут, – уверенно заявил караванщик.

– Я и такой приказ не спешил бы выполнять.

– Ты ослушался бы приказа?!

– А вдруг последует команда «отставить!»… – объяснил я.

Мужик настолько удивился, что на секунду забылся. И то, что на ручей смотреть он не хочет, тоже запамятовал. Плывущий вниз лепесток мы провожали в четыре глаза.

Караванщик оказался прав: никто не рвался в герои. Рабы сидели на корточках и отдыхали. В тенечке. Поскольку никакого другого приказа не получили. Чуть дальше, но тоже в тени, лежали мешки с водой. Буримсы. Лучшие буримсы делают из шкуры (или из кожи?) стумы. Вода в таком мешке может сезон храниться. А в самом дешевом уже через день задыхается.

За четыре дня мы почти все буримсы от воды освободили. А когда смогли наполнить, то какой-то «гений» их в кучу сложил. Вместо того чтоб сразу на поалов грузить. С одной стороны – хорошо, – разгружать не придется, а с другой… те же яйца, только в профиль. Отравленную воду все равно надо как-то отделять.

В куч-амале буримсы были всякие. И не меньше половины – стумных.

Да, убытки кому-то светят неслабые. Плюс три грузовых поала… Плохо дело. Хотя могло быть и хуже. Пять грузовых, к примеру. И, судя по следам, нелегко эти звери умирали. Очень нелегко.

– Никого не зашибло?

– Нет. У двоих только пальцы…

– Опять?! Поводья отпускать надо быстрее. И когда только эти кретины научатся?

– Они не из моих погонщиков.

– Я рад за тебя, Первоидущий.

– Спасибо, Много… добрый. – Тяжело дался мужику этот мой титул. Но скажи он тот, что вертится у него на языке, и начнется паника. Все равно что крикнуть «бомба!» в переполненном автобусе. Побегут все и сразу во все стороны. Здесь почему-то считают, что служитель Тиамы так же опасен, как и Тиама во время цветения. Умные люди не так суеверны. Они могут даже находиться в обществе служителя. Какое-то время. Но между его прикосновением и харакири выбирают почему-то харакири.

– Идущий Первым, а ты позаботился о товарах?

– Их уже перегружают на моих поалов. Да будут неутомимы их ноги и крепка спина!

– На твоих? За часть товара или процент с продажи? – Сначала спросил, потом подумал: а оно мне надо? Ну делает мужик свой маленький бизнес. Как может. Ну и пусть себе…

Лицо караванщика стало подозрительно задумчивым.

– Скажи, Многодобрый, ты в прошлой жизни был купцом или Первоидущим?

– А ты? В этой?

– Первоидущий не может продавать товары…

– Но что мешает ему везти свои товары в своем караване?

– Ничего, но…

– А если у Первоидущего есть знакомый купец в караване, с одним поалом груза, то что помешает купцу продать еще два груза, если Идущий Первым его очень попросит?

– Ничего, Многодобрый, совсем ничего. Но ни один Первоидущий не берет с собой знакомого купца…

– Почему?

– Не знаю. Никто не делал этого. И не делает.

– Что, сдаете весь товар оптом и за полцены?

Мужик горестно вздохнул:

– Иногда три части из пяти отдавать приходится.

– Фигово. Но, думаю, ты станешь первым, кто сделает по-другому.

– Если удача не отвернется от меня. И от всех нас. Многоуважаемый, что ты будешь делать с водой?

«Я?! Делать?..» Хваткий, однако, мужик. С таким характером он далеко может пойти. Если не остановят. Интересно, а чего я с этого буду иметь? Кроме обычной платы…

– Что делать, Идущий Первым? Пробовать. Или щупать.

– Зачем щупать?

– А ты можешь на глаз отличить хорошую воду от ядовитой?

– Ну если она…

– В буримсах.

Усложняю задачу караванщику.

– Тогда нет! Не отличу.

– Вот и я… хочу сначала пощупать.

Получится у дяди Леши – хорошо. Нет – кто-то станет делать очень неприятную работу. И, спорю на весь доход Первоидущего, что этот «кто-то» будет не Лёха Серый.

Разный материал по-разному щупается. Но есть буримсы нормальной температуры, а есть и повышенной. Словно на солнце полежали пару часиков. Ладно, сомнительные мешки приказал оттащить в сторону, оставшиеся еще раз потрогал. И левой, и правой рукой. Со стороны, наверно, забавно смотрелось. Типа великий целитель исцеляет воду. Наложением рук.

Смех смехом, но еще один подозрительный мешок нашелся. Тепленький. Этот между двумя кучами положили. Ну а дальше просто, как в лабораторной задачке: имеются два препарата и группа подопытных мышек. Вопрос: какой из двух препаратов нельзя вовнутрь? Примечание: отходный материал можно не вскрывать, отчет составлять и распечатывать не обязательно. Все понятно, студент Серый? Приступайте к выполнению.

Приступил.

Начал с «холодной» группы. Четыре произвольно выбранных образца, четырех различных видов, четыре «мышки»… Время первого опыта – минут десять. Летальных исходов – ноль.

– Вторую кучу будем пробовать или так поверишь?..

Первоидущий задумался. Кажется, я знал о чем.

– Что, там есть и твои буримсы?

– Один.

– А среди рабов твои есть?

– Два.

– Тогда выясни, кто набирал этот…

– Уже спрашивал. Не помнят.

– Тогда пусть тянут спички.

– Как это?

Объяснил. Спички заменили травинками. За неимением спичек.

Опыт номер два. Исследуемый образец – стумный буримс – одна штука. Летальный исход – один. Наступил через двадцать секунд после начала опыта.

– Повторение требуется?

– Нет.

– Все ясно?

– Эти грузим. Трупы сжигаем. А с теми что делать?

И караванщик кивнул в сторону «горячих» мешков, стараясь не смотреть на них.

– Я бы посоветовал присыпать землей, а потом очень аккуратно пробить. И еще… думаю, твоим друзьям, Первоидущий, лучше обходить этот оазис ну… хотя бы пару сезонов. А если точнее… как долго действует этот яд?

– Не знаю.

– Узнай. Или проверь.

– Я?!

– Ну не я же.

Мужик посмотрел на меня так, словно я предложил ему допить то, чего не допил его раб. Бывший.

– Первоидущий, думаю, у тебя найдется хотя бы один враг, которому вдруг очень захочется зайти в этот оазис.

Блин, как мало человеку надо для счастья!.. Сделать гадость другому. Или только представить, что ее делаешь. И сразу на морде появляется улыбка. И уже не жалко пропавшего буримса.

Ох, Лёха, ну и язык же у тебя! Ты хоть болтай им через раз.

Вот только кто слушает свои собственные советы?

– Спасибо, Многодобрый! Ты мне очень помог. А я закон знаю…

Не сомневаюсь, мужик. И закон, и все обходные пути ты должен очень хорошо знать. С твоей работой без этого никак.

– А вот я не знаю, чего делать с этим мешком.

Нагнулся, пощупал его еще раз.

Теплый.

Блин, теплый, но не горячий.

– А что с ним делать? Или грузить или закапывать. Как скажешь, так и сделают.

Все-то у мужика просто: «Как скажешь…» А я вот не знаю, чего говорить.

– Вода эта не очень хорошая, но… Думаю, от нее не сразу умрешь. Да и потом… может, обойдется.

– Не надо думать о вкусе вина, – уверенно заявил караванщик. – Вино надо пить.

Умная мысль, кстати.

– Пить, говоришь? Ладно, Идущий Первым, будем «пить».

– Прости, Многодобрый, мне… надо проследить за погрузкой.

На морде караванщика появилась тотальная озабоченность. В сторону сомнительного буримса он старательно не смотрел.

– Конечно, иди. И рабов с собой возьми. Оставь мне одного. Нет! Лучше двух. На всякий случай.

– Зачем?

– Ты же сам сказал: «пить».

– А-а…

– Каких мне оставить? Одного покрупнее. Вроде тебя или меня. Другой поменьше должен быть. С нашего «великомудрого» форматом. Понятно?

– Да.

– Тогда отбирай кандидатов.

«Кандидаты» не спорили и не противились своей участи. Вот чего меня поражает в этих людях! Говорят, даже коровы мычат, когда их ведут на убой. Чуют, что к чему. А этим… что жить, что умереть, что я, что мой сосед… Блин, не понимаю я такого пофигизма!

Короче, обрисовал «подопытным» ситуацию – шансы пятьдесят на пятьдесят – и дал выпить по глотку. Начал считать.

Десять секунд – «полет нормальный»… Пятнадцать. Двадцать. На двадцать восьмой коротышка за живот схватился.

Я объект пощупал и к кустам направил. Облегчать желудок. На третьей минуте и оставшийся объект пошел «подумать». Быстро пошел. И «думал» громко. Еще громче первого.

– Мне кажется, Многодобрый, этот буримс надо оставить здесь.

– Первоидущий? Ты уже вернулся или еще не уходил?

– Я подумал, что с погрузкой справится помощник.

– Правильно. А то на фига нужны помощники, если самому все делать? Малек, ты где?

– Здесь, господин.

Все это время пацан был в двух шагах от меня. Но я его не замечал. Других дел хватало.

– Возьми этот мешок, пометь и погрузи с нашими вещами.

– Зачем? – Вопрос один, голоса два.

– Сначала тебе, Малек. Пометь, чтобы не перепутать. Я бы не советовал пить это в больших количествах. Понял?

– Слушаю и слушаюсь, господин.

– А теперь ты, Первоидущий. Чего ты там хотел спросить?

– Зачем брать буримс, если в нем плохая вода?

– Я найду ей применение.

– Какое?

– Понимаешь, у каждого есть свои маленькие секреты. И у Первоидущего, и у…

Я вытер лоб правой рукой, и мой собеседник резко побледнел. Может, увидел знак на ладони?

– Прошу, Много… добрый, не говори больше ничего. Я все понял. Думаю, мне нельзя слышать остальные твои слова. Прости, что спросил…

– Кстати, Первоидущий, а ты слышишь этот свист? Или у меня с ушами чего-то…

– Кажется, слышу.

«Кажется…» Вид у мужика настолько обалдевший, что и симфонический оркестр он, кажется, «услышит». И «увидит».

– Малек, а ты… Блин, чего ты делаешь?!

– Выполняю приказ…

– Я сказал пометить мешок, а не обсы…

– Я и мечу.

– Твою ж мать! А по-другому нельзя было?

– А как я его в темноте отличу?

– А теперь как ты отличать станешь?

– По запаху.

Ну о чем с этим умником говорить? Блин, и ведь твердо уверен, что поступил правильно.

– Ладно. Бери и пошел на… Стоп! Ты свист слышишь или нет?

– Слышу. Слабый.

– Тогда быстро к нашим поалам. И надежно привяжи мешок!

Мне наш многорыжий за каждую плошку этого пойла сабир заплатит.

– Стоп, Малек! Сначала два слова по секрету. – Пацан бросил мешок и подошел. Любит он секреты. Очень. – Если подсунешь это пойло Кранту, то я такую дрянь потом приготовлю – все поалы каравана воспылают к тебе горячей страстью.

– Го… го… господин, простите! Клянусь, не буду! Я только так подумал!..

– Все, свободен.

«Подумал» он. Знаю я этого «мыслителя». Он подумает, а у моего оберегателя расстройство желудка случится. На неделю. Оно мне надо, такое «счастье»?

Малек утопал. Согнулся, словно не буримс, а целого поала на себя взвалил.

– Первоидущий, где лучше переждать бурю?

– В оазисе.

О, мужик уже в норме. В голосе твердость и командирский тон прорезались, в глазах – ум и сообразительность…

– А если в нем цветет Тиама?

– Тогда… – на миг задумался. – Ты слышишь его запах?

– Сейчас нет. Но когда «услышу», нам всем, думаю, будет уже все равно.

– Тогда уходим. Быстро.

Мы остались вдвоем. Я и мой оберегатель.

– Крант, наш Идущий Первым так спешил, что совсем забыл про одно дельце. Надо пробить оставшиеся буримсы. Нельзя их так бросать. Сделаешь? Только очень аккуратно. Не хочу, чтоб эта дрянь попала на тебя.

– Я тоже не хочу. А почему так нельзя бросить?

– Я потом объясню. Давай, делай. Быстрее начнешь, быстрее сядем… на поалов.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Все когда-нибудь кончается. Наш поход тоже закончился. И, как сказал Первоидущий, очень даже удачно.

Ну если все, чего с нами было, тут считается «удачно прогулялись», то мне воображения не хватает представить обратное.

– Из неудачного похода не возвращаются, – сказал караванщик. На полном серьезе, между прочим. Не шутят здесь с такими вещами.

Я не спорил. И не собирался даже. Если надо выбирать между смертью и жарой, то жару и потерпеть можно. Кстати, не так и жарко было в последние дни. То ли погода изменилась, то ли я привык.

Я многому научился за эти дни. Дремать в седле привык и опорожнять мочевой пузырь, не слезая с поала; могу помыться литром воды, а еще – чуять время Санута и будущие неприятности. Еще приспособился к тому, без чего прекрасно обходился в прошлой жизни. Но реагировать на колдуна как на стихийное бедствие пока не научился. Только идиот будет злиться на снег за окном. Ну значит, я не такой умный, как хотелось бы.

Зато красивый, как говорит Марла.

А в Урламбо я посмотрелся в зеркало и согласился с ней.

Вот только меня, красивого, испугаться можно. Особенно вечером. И в пустом переулке. Я и сам, признаться, испугался того, кто глянул на меня из зеркала.

Осунувшаяся, сильно загорелая рожа. Тело тоже похудело. Согнала жара с меня лишний жирок. Хоть и не был я никогда толстым. Не в кого вроде. Но на работу я не верхом ездил, под небом голубым тоже спать не часто приходилось. Да и рацион другим был. Вместе с режимом и вредными привычками. Выражение глаз, кстати, тоже иным оказалось. Не злее или добрее, а не совсем понятное. Словно я на брата-близнеца смотрел. Что в кино охотника за головами играет. Или мастера по выживанию, что и на мотоцикле может истребитель догнать, если вертолет утонул. Осталось только морду лица разрисовать и на шею связку ушей повесить. Для правдоподобия. И хоть сейчас в кадр.

Хорошо, Натка меня таким не видит. Или Ларка. Ну насчет Натки я еще сомневаюсь, а вот Ларка точно на порог такого красавца не пустит. Еще и охрану вызовет.

А потом я заметил Кранта. И опытным путем выяснил, что вампиры этого мира в зеркалах отражаются. Вот кому можно сниматься без грима! И без всяких там накладных клыков и контактных линз.

А ведь это мысль!

Надо будет сесть по свободе за сценарий «Солдат удачи против вампира» и посмотреть, чего получится. Не все ж «Записки черного хирурга» кропать. Хотя… ну какой из меня писатель? Да и сценарий кому здесь на фиг нужен? Если я все правильно понял, то телевизора или кино тут нет и в ближайшие пятьдесят лет не будет. А потом мне все станет по барабану. И пятьдесят лет – это если удача не отвернется… Без нее даже улицу переходить не стоит. В любом из миров.

Ну ехал я себе спокойно по улице, никого не трогал. Головой еще вертел – первый раз я в Урламбо, можно и по сторонам поглазеть. Забавные тут дома строят. С крепкой дверью на первом этаже. С бойницами на втором. Небольшими окнами на третьем и садом на крыше. Все они как по одному проекту построены. Только отделка разная. Двух похоже украшенных на улице нет. И заборов тоже. Дома широкие, бойниц на десять-двенадцать. А между ними – переулки. Если на поале по такому ехать, то колени за стены цепляться станут. На самой улице два каравана разойтись могут, еще и для прохожих место имеется. И для лоточников, что свой товар на голове носят. Бросаешь торговцу денежку, и цапаешь с лотка пирожок. Удобно. С поала слазить не надо. И больше одного пирога не сцапаешь. С батон величиной эти пирожки.

Вот и я жевал батон с мясоовощной начинкой и высматривал лоточника с напитками, вдруг вижу – граната! Выкатилась из переулка и аккурат к нашему каравану. А я – ни сказать, ни крикнуть. Здоровенный кусок в рот запихнул и языком не проверну.

Как я из седла выпорхнул и в ближайшую нишу влетел – не знаю, не помню. Прижался к двери и считать начал. До десяти досчитал – ничего. Тишина и на счет «двадцать». В смысле – взрыва нету. А на улице как шумели, так и шумят. Словно бессмертные здесь живут. Что каждый день друг под друга гранаты подкладывают. И под дорогих гостей. Чтоб им не обидно было. А я вот в местную традицию не въехал. Испугался чего-то, дурашка.

Ладно, осторожно высунулся посмотреть, чего там с гранатой делается. Оказалось, ничего. Лежит она посреди дороги, недалеко, кстати, от моего укрытия, а над ней поалы идут. И ни один на нее не наступил.

«Умные звери…»

Только подумал – последний поал наступил.

Ну взрыв я опять из ниши захотел услышать. Ни фига. Даже на счет «двадцать».

Еще раз высунулся: последний поал, как шел себе, так и идет. Не хромает. Все лапы на месте. Рядом поаловод. И не похоже, чтоб его осколками посекло, если уж тут гранаты с глушителем делают. Ну а там, где граната лежала, чего-то странное виднеется. Красноватое. С бурым.

Ну подошел я к этому. Посмотрел. И ни фига не понял.

– И что это за хрень была? И с чем ее едят? – вслух я это спросил. И довольно громко. Удивился настолько, что сам с собой разговаривать начал. Хорошо, хоть пальцем не стал тыкать непонятно в чего. Или на зуб пробовать.

– Это биста. Его ни с чем не едят.

– Почему? – Сначала спросил, потом оглянулся. Хотя мог и не оглядываться. Если Малек со мной болтает, значит, Крант рядом стоит.

– А зачем его с чем-то есть? Биста и сам вкусный.

– Да?

И я покосился на красно-растоптанное. Не выглядело оно вкусным. Или хотя бы съедобным. А вот плевок с парой выбитых зубов очень даже напоминало.

– Биста очень вкусный, господин. Очень! Особенно переспелый.

– Ну-ну. Поверю, когда попробую.

– Тогда нам на базар надо! Или туда, где биста растет.

Малек чуть не подпрыгивал от нетерпения. А вот Кранту настолько было все параллельно, что он, похоже, спал с открытыми глазами.

– Ну да, мы сейчас все бросим и за твоим бистой пойдем, а где потом наших искать?..

– В «Солнечном поале»! Первоидущий там всегда останавливается.

– Это он сам тебе сказал?

– Он Мудрейшему говорил, а я услышал.

– А они тебя видели?

– Нет, господин.

– Даже колдун наш? Да не изотрется его халат на заднице.

Малек фыркнул.

Не знаю, чего он смешного нашел. Пожелание как пожелание. Но Ассу оно почему-то не нравится.

– Я не смотрел на него, и Мудрейший меня не заметил.

– Ладно, не заметил, так не заметил. Да отличат его глаза красавицу от поалихи. Хватит смеяться! Где тут базар, знаешь?

– Найдем, господин!

– Кстати, биста из этого переулка выкатился.

– Тогда идем туда!

Энтузиазм у пацана прям через край перехлестывает.

– Крант, а ты чего скажешь? Пойдем?..

– Как пожелаешь, нутер.

Вот бы чей пофигизм смешать с Мальковым энтузиазмом. Глядишь, у обоих хорошее настроение получилось бы. И мне спокойней.

Идти между домами оказалось интересным занятием. В длину дома меньше, чем в ширину. И на узкий переулок не выходит ни одно окно. Только двери. На первом этаже. Две слева, две справа. Одна в начале дома, другая в конце. И аккурат напротив соседских. Да еще решетки на дверях. Если соседи одновременно откроют эти решетки, то по переулку не пройдешь. Может, и делают это на ночь глядя, чтобы некоторые, особо экономные, его в бесплатный туалет не превратили.

А днем переулок выглядит достаточно чистым. И без характерного запаха. Широкие плиты-ступени подметены, а может, и вымыты. Как в каком-нибудь германском городке.

Еще одна «граната» запрыгала к нам по ступеням.

Я оглянулся на Малька.

– Лови свою бисту.

Он презрительно фыркнул:

– Это не биста.

– Да? Тогда чего это такое?

Пришлось резко остановиться. На всякий случай. Крант почти коснулся меня, но в последний момент отпрянул.

– Это было бистой. А теперь это грязь.

– Почему?

– Потому что упало.

Малек, кажется, удивился, но если господин спрашивает…

– Ладно, пошли дальше.

Чего-то мелькнуло под ногами, ухватило плод и тут же, на месте, село жевать его.

Ящерка. Чуть больше кошки. И совершенно ручная. На руки, понятно, не лезет, но нас не боится. Точнее, не обращает на нас внимания. Еще две ящерки бросились за следующим плодом. Одна поймала и зашипела на неудачницу. Та ответила ей тем же и побежала дальше. К чему-то серо-зеленому.

И тут же оказалась в пасти большой ящерицы, что пряталась под этим серо-зеленым.

Я остановился. Посмотрел на сонно-равнодушную морду, неторопливо хрустевшую неожиданным обедом, повернулся к нортору:

– Крант, а нас так не прожуют?

– Нет.

– Ты уверен?

Оберегатель кивнул. Но я не торопился дальше.

– Думаешь, эта тварь уже наелась?

– Нет.

– Ну так…

Идти мимо зверушки, что совсем даже не вегетарианец, чего-то не хотелось. К тому же эта живность ростом с добермана.

– Хозяин, нас больше, – сообщил Малек.

– Думаешь, она умеет считать?

– И мы не спим. И не охотимся здесь.

Раздел территорий, значится. Понятненько. Если забрался на чужую, то не подставляйся.

– Знаешь чего, Малек, я разрешаю тебе идти первым. Здесь. И сейчас.

– Спасибо, господин! – И столько счастья в голосе, что мне аж неловко стало. Словно пацан получил все награды этого мира. Может, и впрямь зверушка совсем безобидная?..

Мы вышли из переулка и то, серо-зеленое, оказалось деревом. Похожим на елку. Только иглы длиной в ладонь. И растут пучками, вниз. А еще на дереве красные и синие «сосульки» висят. Не хватало только Деда Мороза со Снегуркой и подарков. Хотя один «подарок» я уже видел. Зубастый. Если остальные такие же, то «извините, дорогие хозяева, я очень спешу».

Только подошли к «елке» и сразу стало темнее. Как вечером.

Ну повертел головой, посмотрел наверх – облако. Небольшое, светло-серое. Прикрыло солнце. И тут же послышался странный треск и шорох.

«Сосульки».

Они лопались в длину. Становились толще. Разворачивали широкие лепестки, выставляя наружу желто-мохнатое нутро. Легкий порыв ветра, и дерево оказалось в облаке пыльцы. Яркой, блестящей. Словно началась золотая метель.

Закрывались цветы так же быстро, как и открылись. Будто я смотрел фильм из жизни растений, прокрученный от конца к началу. Когда солнце выбралось из-за облака, цветы опять притворялись «сосульками». А вокруг дерева ящер охотился на бабочек.

– Господин, мы идем?..

Я так засмотрелся, что не сразу вспомнил, куда мы шли и зачем.

Сразу за «елкой» начались сады.

Решетки выше человеческого роста, заросшие чем-то зеленым. Причем так густо, что ничего за забором не видно. Кое-где над оградой склонялись ветки. Некоторые даже с плодами.

– Малек, а вот и твой биста. – Я потянулся к ветке.

И тут же получил в бок и по руке.

Хорошо, улица шире переулка оказалась. А то б впечатался в забор напротив.

– Вы чего, с ума сошли, оба-двое?

Малек опустил голову. Нортор убрал от меня руки. Вот кто удержал меня на средине улицы.

– Прости, господин.

Крант извиняться не стал. Только подошел к забору и остановился под «моей» веткой.

– Смотри, нутер.

Я взглянул.

Медленно, очень медленно, Крант стал поднимать руку. Он почти выпрямил ее, когда из листьев показалась узкая буро-зеленая морда. Открылась зубастая пасть, задергался тонкий язык.

– Это страж, – шепнул Малек. – Защита от чужих.

– Это тоже защита, – сказал нортор и стал чуть ближе к забору. – Видишь?

– Нет.

Какой-то скрип и шелест я слышал, но что бы это значило, не понял.

– Господин, ты не туда смотришь. Плащ…

Тогда и я увидел. Там, где ткань коснулась забора, из него высунулись шипы. Не очень длинные. С ладонь. Крант согнул шип пальцем, отпустил. Тот гибко выпрямился.

– Хороший заборчик. Прям мечта йога.

Оберегатель услышал мое бормотание. Отцепился от «хорошего заборчика», стал слева от меня. Малек пристроился справа и на шаг впереди.

Ну понятно, приказа «идти первым» я не отменял.

– Нутер, если твой друг хочет такую защиту…

– Какой друг?

– Йо-Га… – осторожно, будто слово могло укусить, сказал Крант.

– Я пошутил. Забудь.

– Как пожелаешь, нутер.

Несколько минут мы поднимались молча. Не такой уж крутой подъем, но болтать почему-то не хотелось. Пустая улица, живые, колючие заборы и ни одного прохожего, кроме нас. Только где-то впереди и слева слышно трещотку паланкидера.

Значит, здесь все-таки есть люди. Живут, принимают гостей. А от незваных отгородились непролазными зарослями. По всему выходит, не дураки в этом районе живут.

Малек внезапно дернулся, потом обернулся ко мне. С улыбкой на физиономии и «гранатой» в руке.

– Это тебе, господин, – протянул он «подарочек».

– Спасибо. – Я посмотрел на буро-зеленое яйцо. Брать почему-то не хотелось. – Жуй сначала ты.

Малек быстро кивнул, потом «хрясть!» – разломил плод. Нутро оказалось спело-арбузное, с белой косточкой. И пахло от него фруктовым коктейлем.

Пацан сунул половинку в рот, зажмурился от удовольствия. Так с закрытыми глазами он и жевал. На морде у него появилось столько блаженства, что я не выдержал.

– Ладно, Малек, уболтал. Половину я, пожалуй, попробую.

Он вздрогнул, открыл глаза и… второй кусок плода шлепнулся мне под ноги.

– Прости, господин. Я тебе еще поймаю.

А сам бледный, испуганный и голос дрожит.

– Ладно, иди, лови.

И он пошел.

Я остался на месте. Смотрел, как ящерка спускается по забору, бежит по улице, ест сочную мякоть, грызет косточку.

– Крант, чего это с ним?

Малек шел так, будто ждал выстрела в спину.

– Ты приказал, он услышал и делает.

– Блин, кажется, я чего-то не то приказал.

Нортор посмотрел на уходящего пацана, потом на меня и… ничего не ответил.

– Говори, Крант. Я знаю, ты оберегатель, а не советчик. Но мне надо знать, чего такого я ляпнул. Здесь не принято делить десерт? Или хозяину нельзя доедать за слугой? Или мне нельзя этого есть? Говори!

Крант вздохнул. Обычно он дышит так тихо, что и не слышно. Словно он совсем не дышит. А тут…

– Нутер, я… скажу. Если ты прикажешь мне.

И мне вдруг стало страшно. И холодно. Как в горах перед рассветом.

– Крант, я не буду приказывать. Если это такая большая тайна, то и хрен с ней. Не можешь ничего сказать, не говори. А если можешь, ну хоть чего-нибудь… то не молчи. Прошу тебя, Крант.

Ящерка доела и побежала к забору. Нас она совсем не боялась. Или в упор не замечала.

– Хозяин ест после слуги. Редко. Если ему это очень нужно.

Я молча ждал продолжения. Потемнело. Опять солнце спряталось за облако. Крант тоже посмотрел наверх. Потом спросил. Едва слышно:

– Нутер, тебе это очень нужно? Ты без этого не сможешь?..

Я пожал плечами. Нортор замолчал и приступил к работе. Нацепил на лицо сонно-пофигистское выражение. Типа «служим, защищаем, на работе не болтаем». А я смотрел, как Малек возвращается, и думал. Не так уж много я почерпнул из Крантовой болтовни. И еще меньше понял. Но одно я точно знал: это мне не нужно. Без этого я смогу обойтись. Не знаю, правда, без чего.

Пацан подошел, разломил фрукт, стал жевать половину. Словно кусок земли в рот запихнул. Или поаловой лепешки. Вторую половину «гранаты» протянул мне. Молча.

– Не-а. Жри сам. А мне целую принесешь. Я распробовать хочу.

И опять сочно-красный кусок шлепнулся на плиты. Объестся сегодня ящерка.

На лице моего «кормильца» появилось недоверие, потом удивление, а потом такая радость полыхнула, что он, кажется, засветился изнутри.

Или это туча убралась на фиг от солнца?..

– Господин, я тебе два принесу! Или три!!

И убежал. Земли он едва касался.

– Крант, у него не будет проблем с этими… бирками? Или как их там?

– Биста на дереве принадлежит хозяину. На земле – грязеедам. А между веткой и землей тому, кто сможет взять.

– Спасибо, Крант. Надеюсь, у тебя из-за этого не будет проблем. Все-таки ты сберегатель, а не советчик.

– Да, нутер, я сберегатель. И… я думаю, что три биста для тебя много. То, что хорошо для ипши…

Крант оказался прав. Третий биста был лишним.

Чего я творил потом, точно не помню. Забылось как сон после внезапной побудки. Помню, Малек и Крант были в этом сне. А вот все остальное…

Крант в основном молчит как рыба об лед, а Малек болтает такое, что я боюсь ему верить. Конечно, ему обманывать меня вроде бы незачем. Но чуть-чуть приукрасить действительность… чтобы стало смешнее… Вот только мне почему-то совсем невесело.

Кажется, я хотел стать Величайшим Йо-Гой и требовал особую лежанку. С шурупами. А где ее взять, не сказал. Потом вроде бы обнимался со всеми заборами на улице, а они боялись меня колоть. Только один, самый первый, посмел кольнуть меня. Тогда я проклял его, и забор почернел.

– Пятно, – буркнул Крант.

Еще мне вдруг потребовался паланкин, и я призвал его громким голосом.

А вот это я смутно помню. Кажется, в паланкине этом кто-то был, и я предложил ему потесниться. Или убираться на фиг. Ходить – полезно для здоровья.

Потом мне якобы захотелось в сауну. И меня целый круг носили по Верхнему Городу. Пока я не вспомнил, на что похожа сауна. А еще я пел. Когда мне надоело это занятие, меня отнесли в Дом Радости. К Многолюбящей Намиле. Там меня помыли и сделали особый массаж, после которого я должен был сразу же заснуть. Но я не заснул! Я устроил веселуху. Разбудил всех гостей Многолюбящей. Потребовал еды, питья и девок.

Короче, Лёха расслабился и устроил бардак по полной программе. С загулом. Дня на два. Было много шума, жратвы, выпивки. Хозяйка этого заведения оказалась умной бабой: старых гостей выпускала, а новых не принимала. К концу загула в Доме осталось только трое посторонних. Потом двое. Я и Крант. А Малек пошел за Марлой. Мне вдруг захотелось большой и чистой любви. Но когда Марла пришла, я уже спал. Наверно, так скучал, что утомился.