Текст книги "Татуировка"

Автор книги: Елена Милкова

Соавторы: Валерий Воскобойников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

ЦЕРКОВНЫЕ СВЕЧИ ЛУЧШЕ СТАВИТЬ УМЕЮЧИ

– Миша, я, конечно, тебя разбудила…

– Олечка! Что случилось?

– Нет Пети. Ушел неизвестно куда и не вернулся. Как могла коротко она рассказала о том, что случилось в последние часы.

– Все понял, – остановил ее Михаил. У него были какие-то знакомые среди милицейского начальства. Несколько раз его приглашали для каких-то сложных экспертиз. – Прими что-нибудь, хотя бы теплой воды с медом, и немного поспи. Как только выяснится, сразу позвоню. И ты сразу мне звони, если он вернется.

Миша сделает все, что только возможно, это она знала. И не только ради нее. Просто он из тех людей, про которых сочинили пословицу-оценку, почему-то казавшуюся ей в школе банальной и глупой: «Я бы с ним в разведку пошел».

– В какую еще разведку? – смеялись они тогда всем классом. – К пивному ларьку, что ли?

Только недавно поняла она ее смысл. Значит, поумнела. Или состарилась.

Заснуть так и не удалось, а около шести утра позвонил Миша. Голос его был смущенный.

– Понимаешь, оперативный дежурный всех поднял на ноги, но нигде его или кого-то на него похожего нет. Но я уверен, парень просто остался ночевать у каких-нибудь приятелей. На всякий случай поройся в его записных книжках, подбери адреса. Хотя, думаю, что он сам вот-вот появится.

Однако Петя так и не появился. Ольга прождала до десяти, позвонила на всякий случай в деканат.

– Сейчас я схожу в их группу, узнаю и перезвоню, – пообещала лаборантка.

Она и в самом деле перезвонила минут через десять, но не принесла никакой радости.

– Группа сдает коллоквиум, вашего сына нет.

Дальше сидеть дома Ольга не могла и отправилась в школу. По дороге от автобусной остановки она всегда проходила мимо церкви и сейчас вдруг решила в нее войти. Еще вчера такой мысли у нее и в голове не было. «Зайду, поставлю свечку, в конце концов, это ведь не повредит», – решила она, поднимаясь по каменным ступеням.

В церкви, как обычно, было темновато и пусто. Лишь у кое-каких икон горело по несколько тонких свечек да кое-где молились пожилые люди. Хотя был и молодой мужчина – энергично крестясь, он еще и что-то шептал. «Вот что я сделаю, – уточнила для себя Ольга. – Куплю свечу и поставлю ее за здравие, мне же про это рассказывали».

За небольшим прилавком продавались открытки, то книжки о святых и разной толщины свечки. Ольга выбрала самую толстую и дорогую – что уж тут скупиться. Теперь надо выбрать место, куда поставить. Она прошла немного вперед и слева увидела четырехугольный столик. Над ним висела большая икона, на которой был изображен распятый Христос, печальная женщина, видимо, Богородица, и мужчина с красивым строгим лицом. На столике стоял круг с отверстиями для свечек, но горела лишь одна – остальные отверстия были пусты.

«Здесь я и поставлю», – решила Ольга и зажгла свою свечу от горевшей свечки. Только молитвы она не знала. В мозгу крутилось что-то вроде «Еси на небеси…». Но она даже не знала толком, молитва ли это и если да – то о чем.

«А Петя сразу бы сказал, что надо делать, – подумала Ольга, – он откуда-то это знает. Другое поколение».

Перекреститься она тоже не посмела – просто попросила у Бога: скорее найтись сыну. Удивительно, но после этого она почувствовала облегчение. И уже собралась уходить, как услышала сзади негромкий разговор.

– Вот, мама, – говорила молодая женщина пожилой, – это называется канун. Как раз тут и ставят свечи для поминовения усопших. Ставьте сюда, мама. – Молодая дважды перекрестилась, поклонилась почти в пояс иконе и зажгла свечу. Пожилая, глядя на нее, повторила все ее действия. – Видишь, Матерь Божия и апостол Иоанн Богослов, – показала молодая на изображение, – они всегда при кануне.

«Вот это я вляпалась! Свечку вместо здравия за упокой поставила!» – ужаснулась Ольга. Еще вчера она бы посмеялась над этим суеверием. Да и в самом деле, что переменится от изменения места втыка свечи. Но сейчас ей любая мелочь казалась страшно важной. Однако забирать свечу и идти к другому месту было невозможно. Пришлось снова вернуться к торговому лотку, а купив на этот раз две свечи, спросить негромко продавщицу-старушку:

– Не знаете, куда их тут можно поставить во здравие?

– А к любой иконе, уважаемая, если с верой и молитвой. К любому святому угоднику. Но лучше там, – и старушка показала в правую сторону, – вон там икона Пантелеймона-целителя, к ней и ставьте.

Ольга прошла туда, куда показала старушка, с трудом разобрала надпись на иконе и, уверившись, что это именно то место, воткнула две горящие свечки. «Спаси и сохрани!..»

Времени до уроков оставалось немного, и она заторопилась в школу.

МЕНТОВСКИЕ РАЗГОВОРЫ .

Капитан Майоров – что за нелепое сочетание звания и фамилии! – позвонил, едва светящиеся стрелки настенных часов в спальне показали девять утра.

– Мне бы Агнию Евгеньевну! – выкрикнул он таким бравым офицерским голосом, что Агнии показалось, будто она ощутила гуталиновый запах его начищенных сапог.

– Я Агния Евгеньевна, слушаю вас. – А она-то надеялась понежиться еще хотя бы полчаса в постели!

– Капитан Майоров, по поводу смерти художника Федорова, – представился звонивший. – Мы ведь вас ждем, Агния Евгеньевна, давно ждем. Так что подъезжайте-ка к нам поскорее.

– Но у меня совсем другие планы на день, – попробовала она вяло противостоять его напористому голосу. – Хотя, вы знаете, я сама хотела кому-нибудь сказать, как-то очень уж это похоже на то, что было в Париже. Я об этом сразу подумала…

– В Париже? – Капитан Майоров рассмеялся. – Ну про Париж вы потом расскажете. А сейчас, значит так, захватите-ка эту самую вещичку… сами знаете какую…

– Какую вещичку? – переспросила Агния, решив, что ей просто что-то не то послышалось.

– Нехорошо получается, Агния Евгеньевна. Короче, подъезжайте к нам быстрей, мы вас ждем. – И он назвал адрес, а потом добавил: – Не в наручниках же вас с работы выводить… Или как? В наручниках?

Вот и пришлось ей тащиться через весь город к этому капитану. Кстати, сочетание майор Майоров звучало бы еще глупее, а уж генерал Майоров – и вовсе анекдотически. С этими мыслями Агния, выйдя из маршрутного такси и побродив между длиннущих зданий, нашла наконец нужное, а потом и вошла в обшарпанный кабинет следователя Майорова.

– Это хорошо, что сами пришли, – сказал капитан Майоров, выбивая ногой табурет из-под стола. – Присаживайтесь, будем беседовать.

Был капитан такого же обшарпанного вида, как и весь здешний антураж. К тому же за соседним столом, ближе к окну, сидел другой человек и, пофыркивая носом, заполнял мелким почерком какие-то свои бумаги. На ее «здравствуйте» он даже головы не поднял. «У моего братца публика и то симпатичнее», – подумала Агния.

– Понимаете, почему я вас вызвал? – начал капитан Майоров, одновременно листая ее паспорт и придирчиво разглядывая каждую страницу так, словно они были поддельными.

Чересчур бодрый офицерский голос никак не вязался с его пыльным видом. И все же она начала рассказывать то, о чем думала со вчерашнего дня.

– Когда я была два с половиной года назад в Париже… – Но капитан Майоров взглянул на нее с таким явным недоумением, словно спрашивал: «Какой еще Париж!». И она сбилась. – В общем, я уже видела что-то похожее…

– Портфельчик принесли, Агния Евгеньевна? Тот, который взяли у Федорова? – неожиданно спросил следователь. Агния сидела молча, соображая, как бы точнее ответить. – Значит, не принесли. Он у вас дома, или спрятали у подруг? – В вопросе была неприкрытая ирония. – Что? Не слышу честного ответа! Ай-яй-яй, а еще интеллигентная женщина! Нехорошо брать чужое.

– Мне вчера звонила вдова художника, тоже спрашивала о портфеле… Но я его даже не видела… Я хотела сказать про другое… Когда я была в Париже…

– Отвечайте по существу! – перебил капитан Майоров с неожиданной злобой. – С кем работаете? Кто заказывал? С какой целью?

– Почему вы на меня кричите? – возмутилась Агния. – Никакого портфеля я не брала… И вообще…

– Надоели мне эти твои сучки! – оторвался вдруг от своих бумаг тот, что сидел у окна. – Она, бля, что, не понимает, куда ее вызвали? Только села, а уже утомляет. – Он говорил в сторону и морщился, словно его тошнило от одного только вида Агнии. – Отправь ты ее в обезьянник к этому… который со спидом. Мне отчет надо кончать, а она утомляет.

Капитан Майоров покосился в сторону говорящего.

– Извините, в такой манере я разговаривать не буду. – И Агния протянулась к телефону. – Разрешите мне позвонить.

Она и в самом деле решила, что сейчас наберет номер брата, и пусть Дмитрий им все объяснит на хорошо ему знакомом милицейском языке.

– Она мне щас позвонит! – снова выкрикнул тот, что был у окна. – Она думает, тут с ней в игрушки играют.

Его даже нервная дрожь забила, с такой ненавистью он кричал.

– Я член союза журналистов, и у меня, между прочим, брат работает в прокуратуре…

– Член союза журналистов, слыхал? – скабрезно захохотал злобный. – Мы вчера в парадняке прихватили одного такого члена. Ага, союза журналистов. С членом наперевес. Хотел мальчонку оттрахать, детсадника. «Я, – кричит, – журналист, я журналист! У меня неприкосновенность!» Я бы их всех!.. – закончил он с ненавистью, по-прежнему глядя в сторону. А потом, также внезапно успокоившись, поморщился и предположил: – А может, братан ей и портфель заказал. Сейчас любая падла старается в органы пристроиться…

Агния, не зная, что ответить на высказанную мерзость, от растерянности лишь воздух хватала ртом.

– Решим так, Агния Евгеньевна, – проговорил, помолчав, капитан Майоров. Он сделал вид, что как бы не услышал своего коллегу, и поднялся со стула. – Сейчас мы едем за портфелем. С вами вдвоем. Там на месте берем понятых, проверяем соответствие находящихся в нем предметов списку, который представила вдова, оформляем явку с повинной – и вы временно свободны. До выяснения других обстоятельств. Да, подписочку о невыезде дадите мне сейчас. Место вашей работы и другие координаты мы знаем. А ту лапшу, которую вы нам про своего брата пытались навешать, будем проверять. У нас есть служба внутренней безопасности.

– Мне некуда с вами ехать, – твердо проговорила Агния. – Портфеля я не брала и считаю этот разговор лишенным всякого смысла. Моего брата тоже не впутывайте. Это уж просто глупо.

– Сажай ее в обезьянник, а? – повторил напарник, снова оторвавшись от своих бумаг. – Ну так достала!..

В ПОИСКАХ СЫНА

– Эти разломы пересекают значительную часть африканского континента, – диктовала Ольга Васильевна. – Именно здесь, в зонах с повышенной радиацией, произошла мутация, в результате которой, возможно, появился первый человек. Генетики доказали, что все человечество происходит от одной единственной милиции…

– Милиции? – удивленно переспросили ученики.

– Простите, дети! Конечно, не милиции, а женщины, – поправилась Ольга.

Она с трудом заканчивала урок. Если обычно Ольга радовалась, когда ее обступали ученики со своими вопросами, то в этот день, как только начиналась перемена, она мчалась в учительскую и торопливо набирала свой домашний номер. А потом, слушая монотонные гудки, не решалась положить трубку: вдруг Петя вернулся домой после проведенной где-то бессонной ночи, а теперь отсыпается и просто не сразу расслышал телефонный сигнал.

«Надо немедленно идти в милицию», – думала она, объясняя материал. Поэтому и оговорилась.

Проведя свой последний урок, она сразу выскочила из школы и стала ловить частника. Терпеливо дожидаться автобуса она уже не могла.

– Ну, мамаши, вы у меня вот тут сидите! – и милицейский дежурный, – широкоплечий веселый усатый капитан, похлопал ладонью по своему загривку. – Как дежурю, так обязательно прибегают. Девятнадцать лет парню, и первый раз не ночевал дома?! Да он у вас просто ангел небесный. Вы что, хотите, чтоб он за вами на поводке ходил? Мой амбал по неделе домой не приходит, а ему только семнадцать. Мы его так и зовем – террорист. Шерше ля фам – знаете такую поговорку? Женщина у него есть?

– Есть. Девушка, – несмело ответила Ольга.

– «Девушка»! – передразнил капитан и с удовольствием рассмеялся. – По нашим данным, сейчас уже в восьмом классе перестают быть девушками. Ширяется? Колеса глотает? Или на иглу сел?

– Он студент! – возмутилась Ольга. – Отличник. И очень серьезный.

– Не, мамаша, заявление я у вас брать не буду. Идите домой, попейте валерьянки и успокойтесь. Сам придет, если такой серьезный. Никуда не денется. А то еще пиво – тоже хорошо расслабляет. Я вам советую, купите по дороге баночку пива, придите домой и… полегчает. Все вы, мамаши, черт знает что выдумываете, вам лишь бы дергаться.

Около будки дежурного было постоянное движение: кто-то из милиционеров входил, рассаживался на скамьях отдохнуть, кто-то, наоборот, уходил на улицу. А она все уговаривала его принять заявление о пропаже сына. Наконец капитан сдался и взял у нее исписанный лист бумаги.

– Только не звоните мне через час. Все равно я вам ничего не скажу. Лучше позвоните завтра. Или послезавтра. Послезавтра – самое правильное время.

Ольга вышла из милиции, но веры, что дежурный немедленно начнет розыск Пети, у нее не было. И тогда она решила ехать в институт к Мише. Только сначала надо было зайти домой, проверить: вдруг Петя вернулся и, оставив записку, что с ним все в порядке, снова куда-то пошел по своим делам.

– Миша, я сегодня сделала ужасную вещь! Ты представляешь, по ошибке поставила в церкви свечку за упокой!

Они сидели в маленьком кафе на Стрелке Васильевского острова поблизости от Мишиного Института высокомолекулярных соединений. В кафе было пустовато. Университетские студенты сюда заходили редко, академические сотрудники привыкли питаться, не отходя от своих рабочих столов. Разговаривать никто не мешал.

– Оля, ну что ты говоришь! Ты поставила свечку и этого достаточно. Ладно, я – материалист, хотя это сейчас и не модно. Но верующие в Иисуса Христа, неужели они думают, что он там, на небе, как налоговый инспектор, ведет учет их свечкам и расставляет плюсы в свои ведомости! Это же чушь! Неужели от того, в какое место ты поставишь свечку, он изменит судьбу твоего сына?!

– Миша, я не знаю! Мне как сказали, что я не к той иконе поставила, у меня все в душе рухнуло! Хорошо сообразила купить еще две и поставить, куда надо. Но вдруг этого мало? И главное, я же не знаю ни одной молитвы. Стояла, как дура, с пустой головой, и только одни слова крутились: «Спаси и сохрани! Спаси и сохрани!»

– Уверен, что этих слов достаточно. Но только, Оля, Олечка! Послушай меня! Давай действовать по всем направлениям. Вспомни всех Петиных знакомых, составим список, разделим пополам и будем их обзванивать. Такого не бывает, чтобы человек исчезал бесследно. Кто-то обязательно знает о том, куда он отправился.

Михаил продолжал говорить, но только Ольга плохо его слушала. Одна и та же мысль продолжала ее терзать: это она во всем виновата. Виновата трижды! Во-первых, что осталась у Миши на ночь. Во-вторых, что грубо на него кричала и, можно сказать, выгнала из дома. И в-третьих, и это ее особенно пугало, не исправила до конца страшной своей оплошности в церкви. Поэтому, не дослушав, она перебила Мишу:

– Как думаешь, может, мне пойти посоветоваться со священником? Не знаешь, женщина имеет право подойти к нему прямо в церкви и спросить совета?

– Олечка, я-то откуда знаю! Я в церковь только с экскурсией заходил. Но если рассуждать по логике, то, конечно, можно подойти. Главное – ты делай то, что облегчит твою душу. А я сейчас как доберусь до дому, сразу начну обзванивать по своим каналам. Уверен, ничего страшного с ним не случилось. И еще: едва ты что-то узнаешь, сразу звони мне, и я – то же самое. Но сначала составь, пожалуйста, список.

На том они и расстались. Миша был, безусловно, человеком надежным, но в церковных делах он действительно ничем помочь не мог.

ОШИБОЧКА ПОЛУЧИЛАСЬ

Капитан Майоров развел руками.

– Я-то думал, мы с вами по-быстрому и по-доброму. Ну что ж, вы сами этого добились, Агния Евгеньевна, своим упрямством. Значит так. Выкладывайте на стол все свои вещички.

– Ничего я не буду выкладывать. Вы что, с ума сошли?

– Придется, Агния Евгеньевна. Не заставляйте применять насилие, а? Все-таки интеллигентная женщина…

Агния слышала множество жутких историй о милиции. Например, у молодого спортивного корреспондента Димы буквально на днях милиционеры отняли зарплату. Он шел с фуршета, где, по его уверениям, выпил всего лишь бокал шампанского, и на плошади напротив Московского вокзала к нему подошли два милиционера и потребовали для проверки паспорт. А Дима, к своему несчастью, вытащил вместе с паспортом полученную в тот день зарплату. Милиционер хладнокровно сунул ее в карман брюк и проговорил весело:

– По идее, мы должны доставить вас в вытрезвитель. Но ладно уж, мы вас простили, так что расстанемся полюбовно.

Но все это были чисто мужские истории. Агнию, например, милиционеры на улице никогда не задерживали.

– Послушайте, это просто безумие какое-то! Ну сами подумайте, зачем мне этот портфель?! Я даже не знаю, что в нем было! – Она все еще не теряла надежды их вразумить.

– Хватит болтать! – резко прервал ее капитан Майоров. – Я сказал, вещи на стол! Вызываю женскую бригаду.

Он протянул руку к телефону, но в этот момент телефон зазвонил сам.

– Капитан Майоров у аппарата. – Услышав первые слова позвонившего, он мгновенно подтянулся.

– Так, отлично, так, – комментировал он слова собеседника. А потом неожиданно стал улыбаться, но как-то уж очень по-собачьи. – Все. Тогда дело закрываем. Благодарю за сообщение. – Он положил трубку на место и взглянул на Агнию. – Ошибочка получилась, Агния Евгеньевна. – Капитан Майоров повернулся к своему напарнику и объяснил ему: – Нашли портфель. Механик пришел ремонтировать лифт, там и увидел. Вроде бы медсестра его брала. Короче, это уже их проблемы. Главное, что нашелся и ничего не пропало. Старуха говорит, только какой-то фотографии нет. Но это уже дело десятое… Так что, Агния Евгеньевна, считайте, что вам повезло. Уж вы нас извините, если что не так. А корреспондентов мы всегда уважаем. Вам чаю или кофе?

Агния, которая утром по дороге сюда так хотела рассказать о странностях смерти художника, теперь мечтала только о том, чтобы скорее вырваться из этой обшарпанной комнаты с двумя полубезумными мужиками.

– Спасибо, мне надо скорей на работу. – Она решила вести себя с ними так, будто ничего неприятного не произошло, словно не слышала она ни угроз, ни оскорблений. – Так я пойду? Если буду нужна, мой телефон у вас есть.

– Жаль, такая женщина уходит! – сказал вдруг напарник, снова оторвавшись от своих бумаг. – А то, может, коньячку, а? Давайте погреемся! Я вчера по радио слышал, пока в машине ехал, врач говорил: очень полезно два-три раза в день для релаксации. Но сначала познакомимся. Меня Федором зовут, а вас как – Агаша?

Похоже, теперь он собирался за ней приударить.

– Извините, Федор, я должна мчаться на работу.

Она подхватила сумку и, едва улыбнувшись на ходу, быстро юркнула в дверь и, с трудом удерживая себя, чтобы не побежать по коридору, устремилась к выходу. Вырвавшись на свежий воздух, она дала себе слово, что добровольно не приедет сюда никогда в жизни.

ЗВОНОК СЕСТРЫ

После разговора со старым художником Дмитрий Самарин вызвал участкового Васильева. Тот явился сразу, как будто ждал этого звонка с утра.

– Я прихватил документы по квартире бомжа Иванова, Дмитрий Евгеньевич, – те, что удалось надыбать, – почтительно сообщил старший лейтенант, сев сбоку стола. – Любому суду достаточно.

Этот старлей Самарину нравился все больше. И было бы в штатном расписании место, Дмитрий немедленно позвал бы его к себе в следственный отдел. Участковый эти несколько недель время зря не терял. Он разослал во все концы запросы, а теперь положил на стол начальника следственного отдела ответы на них. Будущий бомж, передавая мошеннической фирме свою квартиру в обмен на домик в поселке Дубки, даже не догадывался, что не только домика, а и обозначенной договором улицы в том поселке не существует. При ближайшем рассмотрении договор о приобретении фирмой этого домика оказался фиктивным. И даже того нотариуса, который якобы удостоверил все сделки, тоже не существовало.

– Ну и липа! – поразился Дмитрий.

– Успей они продать квартиру и все! Мы бы ничего не добились. А так дело ясное. Надо только выделить его в отдельное производство и договориться с судьями, чтобы не замораживали. Только уж это мне не по силам, Дмитрий Евгеньевич.

– Ладно, попробую. И еще, – решился Дмитрий, – я даю беззаконное предписание. Так что можешь его не выполнять.

– Не дожидаясь суда, вернуть квартиру бомжу? – догадался участковый. – Влупят вам, если узнают.

– Но хоть где-то, хоть в одной точке мы с тобой можем поступить по совести?! Заслуженный же человек, история города! Мелкий жулик отнимает квартиру, а мы что – даже не чихнем? Срывай печати, вскрывай квартиру и заселяй. Ксерокопии всех этих бумаг оставь мне, чтобы я мог в любую секунду их предъявить.

– Я ведь о том же думаю, Дмитрий Евгеньевич! – Участковый даже слегка обиделся. – И не пишите вы никакого предписания. Сам возьму и самоуправно его заселю. И все дела. И насчет справки о временной регистрации договорюсь. А за вами – судьи.

– Ладно, – рассмеялся Дмитрий, – раз ты такой смелый…

Надо художнику позвонить, подумал он, когда участковый покинул его кабинет, порадую старика, пусть узнает, что у нас тут тоже не все идиоты жестокосердные.

Но потом решил, что звонить лучше завтра, на Таврическую, после выписки Федорова из больницы. Весь следующий день он мотался по городу, а когда вспомнил о звонке, был уже поздний вечер. И поднимать только что оправившегося после инфаркта старика даже ради хорошей новости показалось ему неловко.

О художнике на другой день напомнила родная сестрица Агния.

– Димка, ты на похороны пойдешь? – спросила она чуть задыхаясь. Видимо, слишком быстро поднималась по лестнице в своем редакционном комплексе и не могла отдышаться.

– Какие похороны? Извини, я тут очень занят, ты не могла бы…

– Ты что, некролога не читал?

Сестрица, уж если что ей было надо, становилась назойливой. Однако сейчас голос у нее был такой, как если бы она сообщала о смерти близкого родственника. Но ему и в самом деле было в ту минуту не до чьих-то похорон. С живыми бы управиться.

– Не читал, дорогая, все эти некрологи, мадригалы… Прости, мне правда некогда.

– Значит, не читал, – подтвердила Агния как бы самой себе упавшим голосом. – Художник Федоров умер. Мы позавчера еще с тобой встретились. Ты что, забыл? У лифта. А после этого он сразу умер. Прямо у меня на глазах.

– То есть, как это – на глазах? – Новость была чересчур внезапной и до Дмитрия дошла не сразу. – Ты это точно знаешь, или тебе кто-то сказал?

– А вот так, я сидела рядом с реанимацией… пока врачи пытались его спасти…

Дмитрию послышалось, что сестра всхлипывает.

– Ничего себе! Он же меня уверял, что здоров!

– Димка, там есть одна деталь… Понимаешь, когда я была в Париже… Ну помнишь, я тебе привет передавала от комиссара…

– Слушай, извини, но вот про Париж не надо, – перебил он. – Мне еще Парижей не хватало. Когда похороны, не знаешь?

– Завтра. В час дня отпевание в Князь-Владимирском соборе, оттуда – на Смоленское. В сегодняшних «Ведомостях» некролог, там все указано. Мы тоже дали сообщение, я сама вчера весь вечер писала. Все-таки была рядом, когда он умирал. Димка, слушай, я, правда, хочу сказать важную вещь. Тогда, в Париже…

– Сестренка, давай про Париж расскажешь потом… Я записал: в тринадцать часов, Князь-Владимирский. Будь.

Самарин положил трубку, так и не дослушав сестру. И даже подумал с досадой, что всегда она с чем-нибудь носится: прежде со своим дворянством, теперь вот с Парижем. Тысячи людей ежегодно бывают в Париже, и никто об этом даже не догадывается, а ей надо, чтобы обязательно узнал каждый!