Текст книги "Поверить в чудо 2 (СИ)"

Автор книги: Елена Сарафанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

27

– Что ж такое? – тихо бормотала Тильда. – Мы уже третий час сидим под операционной, а конца всё не видно...

– Успокойся, родная, – Ольга положила руку на дрожащую ладонь бабушки и влила в неё силы. – Нельзя думать о плохом. Мысли тоже материальны, знаешь ли.

– Ох, нет, я ничего такого не думала, – начала торопливо оправдываться старушка, – просто устала ждать и...

Двери в конце коридора открылись и в сторону вскочивших Ольги и Тильды энергично двинулся Карл Петравичус, хирург, оперировавший Анну.

– Всё хорошо, госпожа Варгене, – громко сказал он на подходе, – мы закончили.

– Благослови вас Пресвятая дева, – Тильда рухнула обратно на стул и заплакала. – Извините меня...

– Ну что? – поинтересовалась Ольга, когда врач присел рядом сними. – Как всё прошло?

– Опухоль мы удалили, но пришлось повозиться со спайками, которые образовались из-за неё...

– Вот, – погрозила пальцем Ольга, – а я ведь говорила Анне, что нельзя тянуть с операцией.

– Совершенно верно, зато теперь мы уверены – рецидивов не будет, по всем параметрам опухоль выглядит доброкачественной, хотя окончательный анализ, конечно, сделают в лаборатории. В любом случае, вашей родственнице больше ничто не угрожает ...Госпожа Варгене, – Карл похлопал Тильду по колену. – Сейчас Анну повезут в палату, она уже очнулась и будет неправильно, если увидит ваши слёзы...

– Вот-вот, с мнительностью тётушки это легко, – ворчливо заметила девушка. – Бабушка, давай, приводи себя в порядок, посидишь с Анной часок и марш домой. ...Кстати, не забудь, тебе ещё предстоит выдержать удар тяжёлой артиллерии.

– Вы о чём? – удивился хирург.

– Понимаете, Карл, – начала объяснять успокоенная Тильда. – Моя племянница категорически запретила рассказывать об операции её сыновьям...

– Они не знают?

– Нет. Мальчики, хоть и взрослые, но, когда дело касается их матери, паникуют, как подростки. Анне же хотелось спокойно сосредоточиться на предстоящей операции, вот она и поставила нам условие – ляжет под нож, только если мы её прикроем.

– Ага, – задумался Петравичус. – Тогда у меня просьба – повремените с этим сообщением до завтра. Сегодня госпоже Зуокене будет не до посетителей и их волнений.

– Это хорошо, – выдохнула облегчённо Тильда. – Я тоже хочу отдохнуть, расслабиться и ...

– Выпить рюмку коньяку, – подмигнул хирург. – Разрешаю перед сном.

– Обязательно, – кивнула старушка. – И спасибо вам, доктор.

– Пожалуйста, – врач встал, попрощался и направился к себе, кинув на ходу. – Ольга, загляните вечером ко мне в кабинет, есть разговор.

Анна выглядела настолько бледной, что её лицо почти сливалось с цветом подушки. Но женщина улыбалась и тихо шептала:

– Мне сейчас так хорошо, я словно летаю...

– Это обезболивающее, лёгкий наркотик, – шепнула Ольга бабуле. – Так надо. Сейчас Анна уснёт и проспит до вечера, а я её, тем временем, подлечу и всё будет хорошо. Езжай домой извони, когда захочешь, телефон у меня в кармане, я сразу отвечу.

– Ох, солнышко, ты не представляешь, какое облегчение знать, что ты здесь, рядом... Ладно, я поехала, Геле позвоню из дому.

– Думаю, Геля вскоре будет здесь, – улыбнулась Ольга. – Уж это я могу тебе обещать.

– Ты права, она отличная подруга, – покивала головой Тильда.

Скрипнула дверь в палату.

– Я не просто отличная. Я боевая, – прошептала вплывающая Геля.

Её разноцветный наряд, укутывающий крупную хозяйку до пят многослойным сари, напомнил Ольге парусник, который она когда-то наблюдала на Днепре.

– Вы так легко одеты, – поинтересовалась она. – Не холодно?

– Нет, меня греют мои жировые прослойки, – подмигнула Геля, а потом достала из кулька белый халат и присела у кровати Анны.

– Что же ты такая бледная? – прошептала она подруге.

– Ге-е-ля, – откликнулась та. – Мне так хорошо...

– Вот-вот, кайфуй, пока можешь, – ворчливо отозвалась Геля, – но я надеюсь больше тебя такой не видеть, а то краше в гроб кладут. – Она перешла на литовский язык и начала что-то торопливо втолковывать подруге, поглаживая её по руке.

– Ругается, – смекнула Ольга. – Ба, пойдём, я тебя провожу к выходу.

Попрощавшись с племянницей и Гелей, Тильда с облегчением покинула больницу и, выйдя на крыльцо, глубоко вздохнула.

– Слава тебе, Господи, наконец, этот кошмар закончился.

– Знаешь, – обняла её за плечи внучка. – Давай позвоним отцу, он приедет и заберёт тебя домой, ведь занятия у него, наверняка, уже закончились.

– Но мы ведь обещали Анне... – удивилась Тильда.

– Не говорить Казику и Дону, об отце речи не шло... Тем более, уверена, папа в состоянии сохранить великую тайну своей кузины до завтра, – фыркнула девушка. – А так ты и его в курсдела введёшь, и до дому доедешь.

– Молодец, хорошо придумала, – захихикала бабуля. – Уже звоню.

Спокойный и рассудительный Витольд негодовал. Его кузина, можно сказать, умирала, а он ничего не знал. Всю дорогу до дома он выговаривал матери, выталкивая словами наружу вдруг охвативший его ужас. И мать поняла его правильно.

– Я так понимаю, ты сейчас не только из-за Анны ругаешься. Дело ещё и в Беруте, да?

– Ох, мама, – вздохнул Витольд. – Я как представлю предстоящие роды ...хотя какие уж тут представления ...то просто с ума схожу. Как всё пройдёт? А вдруг будут осложнения? Ведь Беруте уже не молоденькая девочка...

– Она здоровая крепкая женщина и нормально справится с родами. Знаешь, сынок, я так тебе скажу – не хочешь бояться и переживать – согласись на партнёрские роды.

– Что? Какие роды?

– Партнёрские. Это когда муж принимает участие и в подготовке, и в самих родах, то есть, учится помогать жене переносить схватки и находится всё время рядом. Он же, кстати, перерезает пуповину у младенца...

– Жуть!

Витольд чуть руль не бросил, так его впечатлило услышанное, зато Тильда хохотала от души и с удовольствием дразнила сына до самого дома. Зато оказавшись на кухне и переодевшись в любимый халат, старушка вдруг сдулась и затихла, уткнувшись носом в рюмку с коньяком.

– Ты что, мам? – Витольд чмокнул её в седую макушку и присел рядом.

– Радуюсь.

– Что-то не похоже.

– Просто сил больше не осталось. Вот сейчас выпью рюмку, как доктор прописал, и отправлюсь в постель, пусть ещё и белый день на дворе. Полежу, почитаю, позвоню Ольге узнать, как там Анна – и спать.

– Да уж, – протянул сын, – доченька не перестаёт меня удивлять. Спелась с тобой и поддерживает во всех авантюрах...

– Ты ещё не знаешь, что Ольга придумала напоследок, – слабо улыбнулась Тильда. – Она предлагает мне поехать вместе с ней в Киев.

– А-а?

– Ага, – фыркнула мать. – Говорит, ты всё равно сейчас будешь всё время занят, так что до родов Беруте я вполне успею побывать в Киеве и узнать, как и чем живёт моя старшая внучка.

Витольд помолчал, переваривая новость.

– И что ты решила? – поинтересовался он наконец.

– Поеду, конечно.

– Может, это и правильно. Ольга за тобой присмотрит, всё покажет и расскажет. ...И, надеюсь, ты сможешь повидаться с Зоей, раз со мной она не захотела общаться.

– Это уже определится в Киеве, – вздохнула мать. – Сейчас для меня главное – твоя свадьба. Кстати, мы вчера побывали у Юргаса. Настоятель назначил дату церемонии на 18 сентября, в 10 утра. Ради этого для нас даже храм ненадолго закроют, чтобы посторонние не мешали венчанию.

– Как тебе это удалось? – воскликнул обрадованный Витольд.

– Да вот повезло. Ладно, сынок, – поднялась из кресла Тильда. – Я к себе, а ты поезжай, расскажи Беруте новости. Да и об Анне тоже расскажи. А я завтра с утра вызову к себе Казика и Дона и буду их "удивлять".

– Группа поддержки требуется? Если нужно, я приеду, – предложил сын.

– Не нужно, управлюсь как-нибудь ...надеюсь.

– Ну уж нет! – решительно заявил Витольд. – Я хочу присутствовать! В конце-концов, это мои племянники, мы – семья ...так что звони, когда договоришься о визите мальчиков, и мы с Беруте обязательно приедем.

– Хорошо. И спасибо.

Подруга Анны, Геля, просидела в больнице до вечера, страшно утомив Ольгу бесконечной болтовнёй. Толстуха, захлёбываясь, рассказывала новости современного Вильнюса, содержание каких-то сериалов и обычные сплетни о знакомых ей артистах, правда, когда она перешла на воспоминания об Анне, Ольга встрепенулась и стала внимательно слушать.

– Мы же с первого класса вместе, – делилась Геля. – И в школе, и в институте всегда помогали друг другу. Я была подружкой невесты на свадьбе Анны, а потом и крёстной Казимира. А она ...выдавала меня замуж целых три раза, и ещё помогла приобрести салон-парикмахерскую и организовала первых клиентов.

– Да, такая дружба – это уже семья, – покивала головой Ольга.

– Конечно, семья, ближе Анны у меня никого нет.

Когда же Геля, наконец, собралась домой, Ольга, проводив её к выходу, завернула к Карлу Петравичусу.

– Вы хотели, чтобы я зашла к вам вечером, – напомнила девушка.

– Да-да, – доктор встал из-за стола и кивнул на небольшое кресло, стоящее у стены. – В палате, где лежит госпожа Зуокене, других кроватей нет, а это кресло – раскладное, заберите его для себя.

– А как же вы? Или другие врачи?

– Я уезжаю домой, а у дежурного врача есть кушетка.

– Тогда спасибо...

– И ещё, Ольга, перед сном Анну осмотрит госпожа Вилькайте, она сегодня дежурит до утра, врач хороший, да вы сами убедитесь... Так что не беспокойтесь ни о чём и спокойной ночи.

– Вам тоже, Карл, и спасибо за кресло.

Наступил вечер. Дежурный врач, оказавшаяся немолодой хмурой дамой, осмотрела Анну и удовлетворённо кивнула:

– Всё нормально. Сейчас сделают укол снотворного и, надеюсь, госпожа Зуокене спокойно проспит до утра. – А потом она снисходительно посмотрела на Ольгу, устроившуюся в углу на кресле Карла, и цинично заметила, что "ничему не удивляется, такой красотке мужики всегда готовы помочь, тем более, Карл, известный плейбой..." Дама поджала губы и, не прощаясь, вышла.

– Ольга, – тихо позвала тётка.

– Да? – девушка вскочила и наклонилась на больной.

– Не обращай внимания. Эту жуткую бабу тут никто не любит. Она вечно говорит всем гадости. Медсёстры шепчутся, что из-за вредного характера от неё мужчины сбегают так быстро, что замужем она так и не побывала, вот и бесится.

– Тётя, если вы думаете, что меня задели её слова, не переживайте, у меня на такое иммунитет с детства.

– Ну да, ты ведь красавица, а многие женщины не выносят конкуренции, пытаясь унизить или оболгать соперницу.

– Бывает, да что уж теперь...

Тут в палату вошла молоденькая медсестра, почирикала на литовском, улыбаясь, сделала Анне укол снотворного и упорхнула, пожелав спокойной ночи. Вскоре на этаже погасили свет, больница медленно затихла и всё погрузилось в сон. Заснула и Анна, выпив перед сном глоток воды. А Ольга, сходив предварительно "на разведку" и, убедившись, что в палату больше никто не войдёт, занялась делом.

Девушка встала в изголовье кровати, положила пальцы на виски тёти и приступила к "работе".

"Так, сердце работает нормально, организм вполне справляется со стрессом после операции – это хорошо ...а вот остатки спаек на месте опухоли – сигнал тревожный, так что придётсяпотрудиться и убрать их до конца. По-видимому, Карл эти спайки не заметил или посчитал неважными, а они ведь будут болеть и тянуть..."

Через час, сняв воспаление и полностью очистив и укрепив организм Анны, Ольга решила пройтись перед сном по коридору до туалета. Девушку порадовало, что маленькое отделение мирно отдыхает, сестричка спит, прикорнув на кушетке у окна, тихо шепчут секунды большие часы под матовой лампочкой ночника на стене, и в темноте виднеется лишь узкая полоска света, падающая из-под двери дежурного врача. "Не спит, – поняла Ольга. – Значит, можно пообщаться и расставить все точки над і". Девушка тихо стукнула в дверь и вошла в кабинет.

– А, "белая", – хмыкнула тётка, – я знала, что ты придёшь. Чай будешь?

– Буду, спасибо, – Ольга кивнула и села напротив "чёрной". – Как к вам обращаться?

– Моника, и можно на "ты", – врач организовала чай, потом уселась за стол и вздохнула. – Будешь возмущаться, почему я здесь работаю?

– Мне просто интересно, – кивнула Ольга. – "Черные", как правило, долго в больницах не задерживаются, предпочитая здоровую "пищу", иначе можно засветиться, ведь смертность больных начинает расти.

– Я знаю, – ласково согласилась тётка. – Но, видишь ли, в ряды "чёрных" я попала совсем недавно, проработав хирургом-гинекологом больше 30 лет. Так что уж до пенсии куда мне деваться? Да и на рабочем месте я гадить не собираюсь, тем более, тут всегда можно нарваться на ...оппонентов.

– Они здесь часто бывают?

– Да "белые", вообще – редкость, хотя в больницах, да, встречаются чаще других, ведь врач – профессия гуманная. Хотя такую силу, как у тебя, я вижу впервые. Ты знаешь, что просто светишься, девочка?

– Мне говорили, – улыбнулась Ольга. Почему-то эта женщина у неё совершенно не вызывала отторжения, несмотря на черноту. Да и чернотой-то  это можно было назвать с большой натяжкой. – Ты не жалеешь, скажем так, о смене ориентации?

Моника громко рассмеялась, но быстро затихла, глянув на двери кабинета, а потом перевела взгляд на девушку.

– Всё спокойно, – подтвердила та. – Можно говорить.

– Для меня это был единственный выход, – помолчав минуту, ответила врач. – Я ведь не знала, что делать... и не могла понять  что так переполняет душу ...боялась сорваться и наделатьглупостей. Но однажды появились «чёрные», просветили и научили справляться со своей силой. Стало легче... немного. Хотя, на самом деле,  это меня не радует. Но теперь, по крайней мере, я знаю, что со мной происходит и есть с кем это обсудить.

В комнате повисла тишина, а Ольга, осторожно подбирая слова, спросила:

– Но сейчас, когда ты всё осознаёшь, тебе лучше? Появилось чувство удовлетворённости ...или "чернота" по-прежнему мешает жить?

– Откуда?.. – изумилась Моника, а потом нахмурилась. – Что-то ты много о нас знаешь.

– Да уж научили, – невесело скривилась девушка.

"Оппоненты" замолчали, прихлёбывая чай, а потом врач честно ответила:

– То, что я официально стала "чёрной", лишь всё усложнило. Теперь надо мной есть ...э-э ...куратор и мне приходится считаться с его мнением, да и хлопот прибавилось ...разных.

– Значит, жалеешь?

– В этой жизни за всё нужно платить.

Ольга внимательно рассматривала Монику, профессионально замечая и желтизну кожи врача, и сухость морщин на её шее. "Неужели она за собой не ухаживает? – подумала девушка. – Непохоже, такая дама, одинокая, интересная, наверняка, должна уделять себе много времени. В чём же дело?"

– Ты разрешишь себя осмотреть? – спросила она.

– Зачем? – насторожилась Моника.

– Я хороший диагност, – пожала плечом Ольга. – Возможно, скажу то, чего ты о себе ещё не знаешь, но мне нужно добровольное согласие.

– "Белые" не вредят, – задумчиво процедила врач, посматривая на кивнувшую головой девушку. – Значит, ты что-то увидела. Что?

– Ещё сама не поняла, потому и спрашиваю разрешение. Что скажешь?

– А давай, мне, в любом случае, терять нечего.

– Хорошо, ты не вставай, я сама... – Ольга обошла стол, встала над Моникой и положила пальцы на виски врача. – Просто посиди тихо...

"Чернота" пациентки была сродни тонкой плёнки, которую девушка легко прошла, и, оказавшись внутри Моники, привычно занялась диагностикой. Врач оказалась на удивление здоровой женщиной, сердце, печень, сосуды были в норме, зато почки Ольгу удивили. "Вот это надпочечники!" – ахнула девушка. Вместо привычной вершины, каждая почка заканчивалась крупным наростом, возле которого клубилась тёмная дымка. Ольга попробовала потрогать эту темноту, но отдёрнула руку, засомневавшись в том, как прореагирует "чернота" на её вмешательство.

Девушка отступила от Моники, молча вымыла руки в умывальнике в углу кабинета и вернулась на своё место за столом.

– Ну что? – нетерпеливо спросила Моника.

– Всё дело в надпочечниках, они увеличены и поэтому вырабатывают слишком много тестостерона, отсюда и агрессивность, и злость, и прямая дорога в "черноту" ...я так думаю.

– Хочешь сказать, это всего лишь гормоны?.. – не поверила врач. – Из-за них я стала "чёрной"? Не может быть!

– К "черноте" у нас у всех есть предрасположенность, – грустно ответила Ольга, – почему-то с самого детства люди легко поддаются искушению зла. А гормоны и правильное воспитание это нейтрализируют ...или уравновешивают, скажем так. Но у тебя произошёл сбой... Скажи, ты когда в последний раз сдавала анализ на гормоны?

– Кажется, никогда. Не было необходимости, – подняла брови Моника. – Я знаю, что здорова.

– Да, ты здорова, я проверила, но вот почки...

– Если спина иногда и тянет, так и мне уже под пятьдесят.

– Знаешь, это ведь легко проверить. Сдай анализ на андрогены и не удивляйся, если окажется, что тестостерон много выше нормы.

– Хорошо, – Моника задумалась, сцепив длинные пальцы в кулак, – я почти верю, что так и будет. А потом?

– Начнёшь принимать лекарства. Я не очень ориентируюсь, какие именно сейчас препараты в ходу, думаю, специалист подскажет. Знаю лишь, что их придётся пить до конца жизни.

– Угу, – "черная" замолчала, а потом посмотрела на Ольгу и вдруг улыбнулась. – Спасибо.

– За что?

– За надежду. Если мне удастся себя обуздать ...вся жизнь изменится к лучшему.

– Я пробуду в Вильнюсе до 15 сентября, – понимающе хмыкнула девушка. – Захочешь более кардинальных перемен – обращайся. – Она встала и потянулась, выгнув спину. – Прости, затекла. Пойду к себе в палату, спокойной ночи.

– Ещё раз спасибо, – Моника помахала ей рукой и подтянула к себе ноутбук. – А я пока поинтересуюсь в сети, что сейчас пишут о надпочечниках.

28

Утро у Тильды прошло бурно. Вызвав к себе внуков, а вместе с ними и Витольда с Беруте, она сообщила новость об операции Анны. Что тут началось! Крики, обвинения, обиды. Первым, как и ожидалось, успокоился Казимир.

– Бабушка, – вздохнул он, плюхнувшись на стул, – объясни, наконец, что с мамой? И почему вы от нас это утаили?

– У мамы обнаружили доброкачественную опухоль на яичнике. Она долго колебалась, решаясь на операцию, и совсем извелась ...хотя Геля и требовала обо всём рассказать на семейном совете...

– Анна ведь сильно похудела, а я думал – новая диета, – заметил виновато Витольд.

– Какой же я слепец, ничего не видел и не замечал, – Донатас присмирев, прекратил бегать по кухне, и сел рядом. – Ба, и что теперь?..

– Решиться на операцию вашу маму подтолкнул приезд Ольги. Она, хоть и не врач, но сразу поняла, что с Анной что-то не так...

– Да наша Ольга лучше всех врачей, – вновь взвился Дон. – С её опытом и знанием тела, конечно, сестрёнка заподозрила неладное.

– Вот тогда-то и я всё узнала, – покивала головой Тильда. – Крику было... Правда, внучка нас успокоила. Она объяснила Анне, как сейчас проходят операции, ну и уговорила её сразу же лечь в больницу. А та заявила, что согласна на это лишь с одним условием – вы ничего знать не будете.

– Но почему? – взвыли оба парня.

– Да именно поэтому! – воскликнула, молчавшая до сих пор Беруте. – Чтобы избежать волнения близких, их беспокойства и истерик. Когда человек готовится операции, ему необходимо сосредоточиться на себе, нужен покой и уверенность.

– Откуда знаешь? – спросил обиженный Дон.

– Моя мама пережила похожую беду. И когда легла в больницу, то просила меня лишь об одном – не волноваться, а то ей некогда меня утешать и успокаивать.

– Парни, – хмыкнул Витольд, – а теперь представьте на минуту, как бы вы отреагировали, узнав мамины новости неделю назад? Думаю, так же, как и сейчас. А ведь Анна знает, чего от вас ждать... вот и спряталась.

– Да уж... – опустил голову Казик. – Позор. Я – весь в работе, Дон – в театре... Так что, мама, когда случилась беда, решила – от нас одно беспокойство и мы лишь всё испортим...

– И разве была не права? – хмуро заметил Донатас. – Бабушка, когда нам можно в больницу? И сразу хочу заверить – я буду держать себя в руках... Казик – тем более.

– Обещаю вести себя, как взрослый уравновешенный мужчина, – добавил брат.

– Фух! – выдохнула Тильда и расслабилась. – Ладно, мальчики, сейчас я при вас позвоню Ольге и всё выясню.

Переговорив с внучкой, бабуля повеселела.

– Всё хорошо. Ночь прошла спокойно. Анна готова принимать гостей вечером, в часы приёма посетителей, с 18.00 до 20.00. Сейчас в отделении обход, врачи, процедуры, так что потерпите до вечера. И ещё – ничего везти с собой не нужно, Анне пока есть-пить нельзя.

– Пара журналов не помешает, – добавила Беруте. – Лучше на русском языке, чтобы Ольга тоже могла почитать.

– А если отвезти ноутбук? – оживился Казимир. – Это можно?

– Вот побываешь, узнаешь, а потом привезёшь, – улыбнулась Тильда. – Я же всегда вам повторяю: помощь – это, когда делаешь то, о чём тебя просят, а не то, что хочешь или считаешь более правильным.

– Да я помню, – фыркнул Донатас. – Мама также говорит.

– Вот и разобрались, – Витольд встал и подал руку невесте, – нам пора на работу. Кого подвезти до центра – прошу на выход.

Тильда прокралась в отделение в обед, надев предварительно белый халат.

– Меня бы не выгнали, – объяснила она, поздоровавшись. – Но решила не нарываться, мало ли чего... Как ты, Анна?

– Намного лучше, чем вчера, – улыбнулась племянница. Она всё ещё была бледной, но выглядела хорошо, удобно устроившись на высоких подушках. – Ольга меня утром уже водила по коридору.

– А это не рано? – удивилась Тильда.

– Нет, бабушка, – Ольга обняла её и чмокнула в висок, – так нужно. Чем быстрее человек встаёт после операции, тем меньше у него потом образуется спаек.

– Да уж, – хмыкнула бабуля. – Раньше бы доктора приказали лежать неделю, да и больничный выдали бы на два месяца, не меньше.

– Я же говорила, что сейчас всё изменилось, – улыбнулась Ольга. – Сегодня я побуду в больнице контрольную ночь, а уже потом меня сможет заменить Геля.

– А она надолго?..

– Сутки, больше не нужно.

– А потом?

– Думаю, через неделю тётю выпишут.

– Ой, как хорошо! – воскликнула Анна. – У меня же дом без присмотра, а Донатас, наверное, там насвинячит до потолка.

– Ничего не насвинячит, – отмахнулась Тильда. – Они с Казиком, когда узнали об операции, так переполошились... Витольд мне звонил недавно, уверял, что парни клятвенно пообещали к твоему приезду всё вылизать и вычистить, чтобы ты не перенапрягалась.

– Когда ты им сказала? – зарумянилась Анна.

– Утром.

– И что?

– Поскандалили, конечно. Но потом устыдились, что им, оказывается, нельзя доверять и пообещали вести себя, как взрослые. Вечером будут, так что готовься.

Ольга, оставив Анну под присмотром бабушки, съездила ненадолго домой, приняла душ и поела, а перед выходом в больницу, позвонила Барону.

– Здравствуй, как там Адам?

– Ольга! Ты куда пропала? Я звонил несколько раз и на мобильный, и домой...

– Моя тётка в больнице, так что я была занята.

– О-о, понимаю. Что-то серьёзное?

– Была операция, но сейчас уже всё хорошо. Так что Адам?..

– Намного лучше, спасибо. Мы вчера были у хирургов, которые его оперировали. Они так удивились начавшемуся выздоровлению Адама, что в приступе откровенности признались – ужеи не надеялись на улучшение ...А тут такой подарок.

– Снимок сделали?

– Обязательно. Он, кстати, подтвердил, что гематома спала и значительно уменьшилась в размерах. Юсуп поёт хвалу твоим золотым рукам, а я и не сомневался в результате, ты же сама -чудо, вот чудо и сотворила.

– Да ладно, скажешь тоже...

– Не скажу, а утверждаю, – засмеялся счастливый Георг. – Когда мы тебя увидим?

– Я позвоню завтра и договоримся, а пока прощаюсь, мне пора.

– Удачи, девочка.

Перед сном Анна поужинала жидкой кашей и, выпив чаю, быстро уснула. И немудрено, после такого насыщенного вечера. Укладываясь в кресло, Ольга не смогла сдержать улыбку, вспоминая, как Дон и Казимир навещали мать. Они изо всех сил пытались «держать лицо», тихо рассказывая свои новости, хотя большую часть визита потратили на выпытывание у материподробности об операции и её прогнозах. Первым не выдержал Дон, уткнувшись лицом в колени Анны.

– Мам, ну как же так? Почему ты нам ничего не рассказала? Неужели ли мы с братом не поняли?..

– Нет, – ответила она и ласково взъерошила волосы сына.

– Мама, прости, – присоединился Казимир с другой стороны кровати, ухватив Анну за руку. – Мы с Доном были эгоистами и ни на что не обращали внимания. Обещаем, больше такое не повторится.

– Мальчики, вы тоже на меня не обижайтесь, просто когда со мной случилась эта беда, хотелось лишь одного...

– Знаем, спрятаться, – ответил Донатас. – А выслушивать наши стенания и крики не было ни сил, ни желания.

– Приблизительно так. Это бабушка вас просветила?

– Беруте, – И Казимир поцеловал руку матери. – У неё в семье был похожий случай. – Кстати, она с Витольдом тоже обещала тебя навестить.

– Уже. Как раз перед вашим приходом уехали, – улыбнулась Анна и вдруг зевнула. – Ох, простите, мальчики...

– Казик, Дон, вам пора, – скомандовала Ольга. – Мама ещё слаба, ей нужен отдых и покой, так что прощайтесь, я вас проведу к выходу.

У дверей больницы кузены попеняли Ольге за то, что она «не сдала» им мать неделей раньше.

– Не могла, – развела руками девушка. – Иначе операцию опять отложили, а ждать было нельзя, опасно.

– Да мы понимаем.

Дон и Казик переглянулись.

– Как же ты вовремя появилась, – Дон обнял сестру и чмокнул в макушку. – Спасибо.

– Поддерживаю, – Казик присоединился к брату. – Мы твои должники.

– Вот уж нет, – фыркнула красавица. – Вы – моя семья, какие уж тут счёты? Ладно, отправляйтесь по домам и не переживайте, все проблемы тёти позади. Завтра увидимся.

Наутро, убедившись, что Анна уверенно идёт на поправку, Ольга «сдала смену» Геле и отправилась домой. Быстро приняв душ и перекусив, девушка договорилась о встрече с отцом Петрасом и спустя час уже входила в костёл Св. Петра и Павла.

Разговор состоялся в знакомой, с прошлого визита, комнате. Отец Юргас, поприветствовав девушку, извинился и ушёл, оставив её наедине с настоятелем. «По моей просьбе», – шепнул отец Петрас.

– Прежде, чем мы начнём беседовать, разрешите я вас осмотрю, – сказала Ольга. – Раздеваться не нужно, просто посидите тихо...

Она быстро провела диагностику и, убедившись, что всё сделано верно, лишь подпитала священника силой и вновь села за стол, где её уже ожидала чашка с липовым чаем.

– Как это происходит? – полюбопытствовал отец Петрас, кивнув на руки Ольги. – Что ты чувствуешь?

– Можно сказать, что пальцы – мои проводники в организме пациента, я ими  вижу, – ответила девушка. – А ещё очень помогает знание медицины и энергетики здоровых органов. Моя диагностика – это, как смотреть цветной телевизор...

– То есть?..

– Здоровое тело светится светлым розовым цветом. Воспаление органов, соответственно, красное, а совсем плохие болезни – коричневые или чёрные ...как-то так.

– А лечение?

– Я, с Божьей помощью, помогаю пациенту сменить "цветовую окраску", – красавица улыбнулась, – я ведь знаю, каким должен быть здоровый человек, поэтому сначала "вытираю" темноту, а потом возвращаю организму его розовый цвет здоровья. Но это очень приблизительное обозначение, отче. Я ведь по профессии ещё и массажист, а значит, хорошо знаю тело и могу помочь людям без применения  силы.

– А как было со мной?

– Диагностика была ...э-э...

– Божьим чудом? – подсказал священник, улыбаясь.

– Да, – кивнула Ольга, – а лечение – комбинацией массажа и  чуда. А ещё я добавила вам сил и энергии, чтобы ускорить регенерацию тканей...

В ответ настоятель торжественно прочитал молитву на латыни и они оба перекрестились, прошептав "Аминь".

– Теперь о моей просьбе, – девушка, прищурившись, посмотрела на отца Петраса. – Я ведь могу быть откровенной?

– Конечно! – замахал руками тот. – Я буду молчать, клянусь!

– Дело не в том, что я вам не доверяю, – смутилась Ольга, – просто не хочу напугать...

– Рассказывай, – приказал священник.

– Ладно, но я вас предупредила. Так вот, здесь, в Вильнюсе, есть "чёрные"...

– Знаю, я ведь  видящий, – вздохнул отец Петрас.

– С одним из них я познакомилась в поезде, когда ехала сюда. Ему стало плохо, он умирал ...так что пришлось лечить. Было очень сложно ...и ему, и мне. Единственным спасением стал ритуал изгнания "черноты", иначе Георг, так зовут пациента, точно бы умер.

– Что? – вытаращил глаза настоятель. – Ты изгнала зло?

– Мы с Георгом сделали это вместе, в одиночку никто бы из нас не справился.

– Получается, объединившись, возможно возвращать людей к Богу? – встрепенулся отец Петрас.

– Я не знаю, – развела руками Ольга. – Возможно, дело в том, что я сильная "белая"...

– Очень сильная, поверь, – закивал головой Петрас.

– А этот "чёрный" хотел жить ...даже не так, он должен был выжить ради сына. Месяц назад они попали в аварию и Адам, сын Георга, сильно пострадал, отказали ноги, парень был в отчаянии. И как раз о нём я хотела бы вас просить...

– Что именно?

– Я помогла Адаму, сняв гематому на позвоночнике, но чтобы процесс исцеления шёл быстрее, парня нужно окрестить.

– "Чёрного"? – охнул настоятель и стащил очки, начав протирать их, избегая смотреть на Ольгу. – Это невозможно, прости

– Во-первых, Адам не "чёрный" и никогда им не был, – расстроенная девушка отодвинулась от стола и встала. – Его отец тоже "чёрным" стал не от хорошей жизни, а на войне в Афганистане. Сейчас барон Браунис – председатель дворянского собрания и уважаемый в Вильнюсе человек. Обычный человек, заметьте, не "чёрный". И он через меня обращается к вам, как к настоятелю храма, помочь окрестить его сына. А чтобы не смущать вас своей персоной, Георга тут не будет, Адама привезёт мой отец, он и будет крёстным.

– Э-э ...Ольга, – подскочил священник, – извини, я поспешил с отказом. Конечно, если всё именно так, а я ведь  увижу ...мальчика, то...

– Вообще-то ему тридцать скоро исполнится, – улыбнулась девушка и вновь села за стол.

– Не важно, так вот, я, конечно, даю согласие на крещение. Пусть твой отец заедет ко мне, чтобы определиться с датой, ведь это процесс не скорый, парню нужно подготовиться, исповедоваться...

– Спасибо! Я понимаю, главное, вы согласны.

– Хорошо, – отец Петрас вновь надел очки, сел и грустно улыбнулся. – Фух! Я думал, мы поссорились ...и расстроился ужасно.

– Да нет, я же понимаю ...хотя настроение тоже бы испортилось, – Ольга протянула руку и погладила пальцы священника. – Спасибо ещё раз. Кстати, – встрепенулась девушка, – вы обратите  особое внимание на Адама. Он художник, и художник замечательный. Если сможете подружиться с ним и он согласиться писать иконы, ваш храм ждут новые чудеса.

– Да? Какие?

– У парня есть  дар, обычно  он в спящем состоянии, но когда Адам пишет картины, дар просыпается и от его полотен взгляд оторвать просто невозможно. А теперь представьте, если бы Адам начал писать картины на библейские сюжеты?