355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Елена Ларина » Гувернантка для губернатора, или История Светы Черновой, родившейся под знаком Скорпиона » Текст книги (страница 1)
Гувернантка для губернатора, или История Светы Черновой, родившейся под знаком Скорпиона
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 03:09

Текст книги "Гувернантка для губернатора, или История Светы Черновой, родившейся под знаком Скорпиона"


Автор книги: Елена Ларина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Елена Ларина
Гувернантка для губернатора или История Светы Черновой, родившейся под знаком Скорпиона

Пролог

– Светка, Светка, как не стыдно! Дожила! Моя воспитанница стыдит меня.

Моя единственная воспитанница… Наверное, не густо для обладательницы красного диплома филфака? Мои однокурсницы-училки отмеряют учеников десятками, а скоро перейдут на сотни. У меня же – одна Дианка. Моя душа, моя кровиночка.

– Это ты о чем, Дианка? Мы на прошлой неделе с тобой созванивались. Поболтали, все новости, кажется, обсудили. Ты мне про всех своих поклонников рассказала…

– Ну, положим, не про всех, – смех Дианки доносится из Туманного Альбиона, а кажется, что она звонит из соседней машины. – Но об остальных и говорить не стоит. Ты мне лучше ответь, как ты могла утаить от меня такую потрясающую новость?

– Это ты о чем?

– Не прикидывайся! – обида Дианки летит через Ла-Манш, Лотарингию, Вестфалию… – Хотела сделать мне сюрприз? Но разве такими вещами шутят? А если бы я умерла от счастья?

– Во-первых, еще ничего не известно, – замечаю ей назидательно. – Все может еще сто раз переиграться. Во-вторых, тоже мне – хорошая новость! Мужа отправляют в политическую ссылку, а я буду об этом радостно щебетать?

– А знаешь ли ты, что все английские газеты уже представили читателям нового российского посла и его супругу? Ты здесь стала популярной уже заочно! Когда я скромно так сказала ребятам, что эта красавица, супермодель, жена нового посла – вообще-то моя гувернантка, мне никто не поверил. Пришлось предъявлять фотодокументы. Знаешь, как взлетел после этого мой рейтинг в колледже?

– Дианка, Дианка, как не стыдно? – нарочито суровым тоном отвечаю я моей воспитаннице. – Не знаю, как от счастья, а от скромности ты не умрешь.

– А насчет ссылки, – пользуясь расстоянием, Дианка пропускает мое замечание мимо ушей, вернее, мимо уха, – хороша ссылочка! Центр цивилизованного мира! Вон бедный Пушкин так ни разу в Европе и не побывал, а их, видите ли, ссылают. Декабристы, тоже мне! Хотя ты права. Конечно, это ссылка. Знаешь, как мне тут тоскливо без тебя? Ссылка, она и в Африке ссылка…

– Никогда больше не произноси при мне это пошлое выражение про Африку.

– Почему пошлое? – удивляется Дианка. – А я думала, что придумала его сама. Народу местному нравится. А афроамериканцев у нас в классе нет… Значит, в России мою «Африку» уже знают…

– Она всех уже достала. Это речевой штамп малообразованных слоев населения, то есть подавляющего большинства, – отчеканиваю я.

– Хорошо, что предупредила. А малышей вы с собой берете?

– Куда мы без них! – отвечаю совсем по-бабьи.

– А правда, что ты маленькую Дианку в честь меня назвала?

– Вот еще! – поддразниваю я ее. – В честь богини охоты, конечно. И вообще это имя слишком распространено в России. Каждая вторая – Дианка или Артемидка.

– Ври больше. В честь меня, конечно. Помнишь, я хотела быть у твоих детей гувернанткой? Я готова подработать в свободное от учебы время. У тезки своей вообще на полставки.

– Ну, если ты станешь чуть-чуть скромнее, то подумаю, – смеюсь я. – А вообще я боялась тебе раньше времени сообщить. Так хочется, наконец, с тобой увидеться не мельком или проездом, как резидент с разведчиком, а посидеть в кафе, потрепаться, побродить по набережным Темзы. Я была бы так счастлива этому! Моя девочка. Моя Дианка.

– Эй! Ты там что, плакать собралась? Сейчас же прекрати. У нас и так ужасно сыро. Ведь скоро увидимся. Наши газеты не врут… Бегу. Пока. Целую…

В трубке раздаются короткие гудки. Вот и поговорили…

– Да все уже решено, Светлана Юрьевна, – качает головой водитель и охранник моего мужа. – Уезжаете вы от нас. Такого мужика дельного от нас забирают. Что у них там, в послы какого-нибудь старого болтуна не нашлось? Да и я, признаться, к Папе нашему привык. Жаль расставаться…

– Так и не расставайся, – успокаиваю я двухметрового верзилу, двумя пальцами крутящего руль. – Тебя-то уж, Паша, он вряд ли отпустит, постарается с собой взять. Ты сам-то поедешь?

– Я-то! Да я за Папой и в огонь, и в воду! Что там Британия! Я и в Сибирь готов!

Никогда еще не видела охранника Пашу таким восторженным. Машина резко набирает скорость, будто до этого не мчалась по заснеженной накатанной трассе, а стояла на месте.

– Ты потише! – шлепаю я по его бескрайнему плечу. – А то в мечтах об Англии въедем в родную сосну.

– Обижаете, Светлана Юрьевна….

Мне так хотелось, чтобы в этот вечер на деревьях лежал снег, чтобы ветер с Финского залива не стряхнул эту хрупкую красоту. А еще чтобы он лежал сугробами, поскрипывал под ногами и искрился чуть-чуть. Чтобы было все как в сказке про «Двенадцать месяцев» – или про двенадцать девчонок, которые столько уже лет не виделись.

Эта встреча, вечер воспоминаний, была для меня еще и прощанием с Россией. Может, так всегда случается при прощании с родиной? Какой-то гоголевский пафос охватывает, что ли? Я не говорю про быструю езду и птицу-тройку в виде черного «Мерседеса». Но тянет к каким-то лирическим отступлениям, обобщениям.

Ведь двенадцать российских молодых женщин: с разными и в то же время похожими судьбами, со своими характерами, темпераментами – вполне могут ответить за всю Россию. Хотя бы передо мной. Попрощаться со мной за всю Россию. Только стоит ли девчонкам говорить об этом? Зачем им знать о моем отъезде? Некрасиво становиться центром внимания даже по уважительной причине. Ведь это не моя отвальная, а вечер встречи, девичник…

Опять звонит мобильник. Это уже Танюша. Все. Я вошла в зону нашего Тайного Ордена. Сейчас бабья суета закрутит, закружит, как вьюга. Только держись!

– Чернова, ты где?

– В пути, – отвечаю я.

– Да мы все в пути! – кричит мне в ухо Танюша. – Говори точнее.

– Не я же за рулем. Дорога, снег, деревья… Паша, нам еще долго? Тань, через десять минут будем на месте.

– А что там у тебя за Паша?

– Начинается! Мы, кажется, на девичник едем или куда? Сейчас Еве на тебя настучу…

– Ладно, брось болтать. Мы уже из машины вылезаем. Надя, судя по машине, уже здесь. Ольгу и Регину я привезла… А Чернова у нас, как всегда, с каким-то Пашей едет…

Это Таня говорила уже не мне, а кому-то из девчонок. Можно подумать, что я такая и есть! Когда я давала повод? Вот болтушка!

Символично, что нас собирает именно Ева, да еще в коттедже с таким претенциозным названием – «Вилла Евы»! Будто в пику Господу Богу за Эдемский сад! И двенадцать апостолих… Все, все. Молчу. Вот уж точно Скорпион. Сама иногда с удивлением наблюдаю, как из-за моей спины появляется собственный ядовитый хвост и жалит помимо моей воли.

А вот и елочки, тщательно нарисованные на плане. На «Вилле Евы» елы-палы. Почти скороговорка…

Дверь открыла полная добродушная женщина, этакая тетушка Аксал из «Королевства кривых зеркал». Запоминай, Светка! Скоро в дверях тебя будут встречать чопорные английские горничные с уксусным выражением лица. Не видать тебе в Англии такой сдобно-пирожной добродушной физиономии, таких мягких рук и круглых плеч. Девчонки толпились кучей.

– Чернова собственной персоной! – восклицает Ева и ведет в холл, где к моему удовольствию пахнет еловой хвоей, мандаринами и потрескивают свечи.

Я машинально пересчитываю подружек. Нас уже – без одной полдюжины.

– Давно не Чернова, – возражаю я. – Давно не персона, так как себе уже много лет не принадлежу.

– Для нас ты все равно Света Чернова, – возражает Регина. – Надо же было испортить такое сочетание имени и фамилии. Светлое и черное. Прямо Стендаль какой-то! «Красное и черное»…

– А еще у Стендаля есть «Красное и белое», – не могу не съехидничать я.

– А у Светы Черновой есть красный диплом, – ехидно добавляет Оля.

Одним словом, началось. Едва мы успевали обменяться парой пустых фраз, чтобы перейти к чему-то более задушевному, как подъезжала очередная гостья, и ее тоже надо было примечать легкой пикировкой. Приехавшие первыми уже освоились, попривыкли друг к другу и встречали вновь прибывших подружек, как «деды» российской армии – «зеленых» новобранцев. Но «дедовщина» закончилась быстро, начался всеобщий галдеж, бабий треп, поцелуи, звон бокалов, откуда-то взялись прыгающие далматинцы…

Этот хаос продолжался бы очень долго. Требовалось волевое решение. Мне вспомнилась передача о Ворошилове и «Что? Где? Когда?» Кто-то из бывших игроков говорил об эпицентре действия, фокусе всего происходящего в студии. Эта роль принадлежала знаменитому «ржущему» волчку.

Я взяла в руки пустую бутылку из-под шампанского. Чем не волчок?

– Вот! Простенько и со вкусом, – сказала я, на самом деле чувствуя себя первооткрывательницей вроде Колумба. – Русская народная игра «в бутылочку».

Девчонки захлопали и загалдели. Наверное, решили, что сейчас будем целоваться. Ха-ха! Бутылочка указывала на рассказчицу, которая должна была честно, а главное, подробно рассказать нам свою жизнь…

…Бутылка вращалась. Девчонки в очередной раз притихли, разомлев от вина, тепла и предыдущих историй. И когда темно-зеленое горлышко вдруг уставилось на меня, я почувствовала странное волнение, словно мне предстояло опять пережить то богатое на события лето…

Я – по жизни и по объявлению…

Два раза в неделю я хожу в элитный клуб на занятия шейпингом. Мне это ничего не стоит, в том смысле, что я не плачу за занятия ни копейки. Во-первых, инструктором здесь работает моя школьная подруга Наташка Солохина, по кличке Солоха. Во-вторых, Наташка говорит, что моя фигура – лучшая реклама для ее методики. «Принеси мне свою фотографию в купальнике, – просит она. – А когда ты станешь ленивой и толстой, сфотографируйся для меня еще раз. Я поменяю фотки местами и сделаю надпись: „До и после занятий шейпингом в нашей группе! Объявляется новый набор женщин любого возраста!“»

Не дождется! Ленивой и толстой я никогда не стану, только если за очень большие деньги или от очень хорошей жизни. Только где она, хорошая жизнь? Поэтому мне еще очень долго быть красивой и стройной.

Сегодня, после «групповухи», то есть групповых занятий, Солоха отправила меня на наклонную скамью – поднимать ноги, качать нижние мышцы живота.

– Светик, не нравится мне последнее время твой пресс, – говорит она. – Ты что, мать, не видишь: первые признаки намечающегося брюшка? Работай, Чернова, по-черному, чтобы этого безобразия я не видела!

Солоха не понимает, что в женщине должны быть линии, которыми мягко следуют мужские взгляды в закрома любви. Солохин идеал – женщина с мальчишеской фигурой. Это у нее последствия ее спортивного прошлого. В пятом классе, если я не ошибаюсь, Наташка записалась в секцию дзюдо. Все наши девчонки над ней смеялись, а она год за годом таскала на плече своего поддельного «Адидаса», ездила на сборы и соревнования. Я, например, ей частенько завидовала, когда на контрольной по алгебре Солоха сидела с загипсованной правой рукой и с глупой улыбкой постороннего смотрела, как я пытаюсь вытянуть из-под юбки нужную шпаргалку.

После школы наши дорожки разошлись: я поступила на филфак, она – в Институт физической культуры. Света Чернова получила диплом филолога и блистательную перспективу превратиться в высохшую от ненависти к ученикам воблу, орущую так, будто позабыла снять наушники. А Наташа Солохина стала тренером по спортивной борьбе и в придачу заработала себе приученный вывих плеча и пластинку в коленном суставе из полудрагоценного металла.

Братки-спортсмены не забыли Наташку и устроили ее вести шейпинг-группу для скучающих от безделья светских дам. А я? Непризнанные университетские гении, пытавшиеся завоевать мое сердце в студенческой столовой, заунывно читая заумные стишки и не забывая откусывать время от времени от сосиски, между прочим, купленной на мои деньги, казалось, ушли на дно конспиративных квартир или опустились на дно дешевых рюмочных.

Ну не было у меня вариантов! Помните, в популярнейшем фильме про советскую Золушку героиня артистки Муравьевой часами просиживает в академической библиотеке? Закидывает наживку на профессора? Поймала? Профессора, академики давно пойманы в сети другой женщины, вечно для них молодой и божественно прекрасной – науки. Так что артистка Муравьева так ничего и не наловила кроме бывшего знаменитого хоккеиста, теперь известного алкоголика. Очень правдивое жизненное кино!

Правда, был доцент Кораблев. Помню, как я перехватила его в длинном университетском коридоре. Вообще-то умолять, делать просительные жесты и шаркать ножкой было положено студентке Черновой, единственной из нашей группы еще не сдавшей зачет по германской стилистике. Ничего подобного! Это доцент Кораблев долго мялся, надевал очки, снимал, потел, как при защите докторской диссертации. А потом падающим голосом предложил мне приехать для сдачи зачета к нему на квартиру «завтра вечером».

Весь день несчастный доцент, видимо, потратил на уборку своей холостяцкой квартиры. Взгляд профессионального филолога, натренированный классической литературой в высвечивании деталей, тут же подметил пылевую границу в углу, разводы от мокрой тряпки на полировке. Доцент спешил и, наверное, уже нечто предвкушал.

Как можно было обмануть ожидания бедного «ученого червячка»?! Я постаралась явиться ему, словно из туманного и зыбкого мира его самых смелых фантазий. В трамвае какой-то мужик восхищенно прокомментировал мой наряд: «Мама! Лелик! Погляди, это ж вылитая Шарон Стоун!»

Меток и ядрен язык простого народа! Когда я присела на его холостяцкий диванчик и перекинула ногу на ногу, Кораблева будто током ударило. На лбу выступила испарина, он нервно облизал сухие губы. Потом покраснел, потом побледнел, схватился за сердце и из последних сил стал шарить по полкам в поисках таблеток, которые, наверное, спрятал перед моим приходом, чтобы не показаться старым и больным. Теперь он показался мне умирающим…

– Вашему папе нельзя волноваться, – сказал мне назидательно врач «Скорой помощи». А когда я ответила, что я вообще-то его студентка, посмотрел на мою минимальную юбку и повторил то же самое, но с другой интонацией:

– Вашему «папе» нельзя волноваться… Пришлось тащиться к «папе» в больницу с апельсинами, ключами от его квартиры и зачеткой. Похожий на поэта Некрасова в его худшие периоды жизни, Кораблев посмотрел на меня, как на музу, и поставил свою подпись в зачетку.

Хотя потом, встречая меня в университете, он весь преображался, пытался заговаривать, но я никаких ему поводов не давала и старалась его избегать. Что я – убийца, что ли?

«Народная мудрость гласит: не родись красивой, а родись счастливой. Светлана Чернова много раз слышала эту пословицу, но не предполагала, что к ней она имеет самое прямое отношение… » Так можно было бы начать очерк для журнала «Работница» про мою жизнь. После окончания университета, кроме диплома, у меня был некоторый опыт общажных скоротечных романов и вот эта затертая народная мудрость.

Да, правда, был еще Димка Волгин. Не мудрено и забыть! Тем более что у нас с ним было то же, что у Блока с его Прекрасной Дамой. Факультетский гений, постмодернист, структуалист, феноменалист – кто угодно, но совершенно бесперспективный в смысле материального состояния и положения в обществе литератор Дмитрий Волгин посвящал мне стихотворные ребусы, которые сам на следующее утро уже разгадать не мог. Поймав какой-то мой поворот головы, он убегал куда-то в дождь и снег и долго бродил по городу в поэтическом экстазе.

Сначала мне это нравилось, я даже играла роль этакой Мировой Души, как дочка Менделеева у поэтов-символистов. А потом он так меня, извините за непоэтическое выражение, достал, что я в один их канунов его поэтического озарения показала ему тот самый конкретный жест. Ну, вы знаете! Его футболисты любят… Что после этого Дима сочинил, я не знаю, но не видела я его долго.

Одним словом, мне пришлось начинать свою жизнь сначала, правда, с дипломом о высшем гуманитарном образовании и со знанием двух иностранных языков. Не ожидала я от себя! Никак не представляла, что буду сидеть этакой лахудрой на кухне с газетой «Из рук в руки» и полосовать маркером объявления о приеме на работу. Это я-то? Заветная светящаяся цель на экранах мужских локаторов! Эпицентр университетских эротических бурь и землетрясений! Порчу себе маникюр в диске старого телефонного аппарата.

Алло, я по объявлению… Уже не требуется?.. Я по объявлению… Какой гербалайф? Вам же требовался секретарь-референт? Ошибка? Нет, гербалайф мне не подходит. Кушайте сами… Я по объявлению… Секретарь… Как какой? Птица-секретарь!.. А я думала – это зоопарк!.. Я по объявлению. Вам нужен секретарь или не нужен? Прошу отвечать четко и внятно!.. Я не грублю. Извините… Двадцать три… Высшее… Английский и немецкий… Завтра в десять? Куда подъехать?

Немного о теле… видении

Как Д'Артаньян дуэли, я умудрилась назначить несколько собеседований почти на одно и то же время, правда, в разных концах города. Взмыленной лошадью того же литературного персонажа врывалась я этим утром в размеренную и чопорную жизнь двух торгующих оптом фирм, небольшого издательства, финансовой компании и еще одного ООО, профиль которого, кажется, был тайной для самих его работников.

Я так старалась не опоздать и вовремя отметиться в каждой из организаций, что как-то позабыла производить на работодателей приятное впечатление. Директору издательства с казачьей фамилией и библейской внешностью, когда пауза между вопросами затянулась, а взгляд на моей коленке слишком задержался, я даже ляпнула:

– У вас все?

Хотя в кабинетах мне предлагали кофе или чай, а не сено или овес, я все равно в этот день продолжала оставаться лошадью. Вопросы о степени владения иностранными языками, знакомстве с компьютером и кофеваркой были чем-то вроде приговорок: «Стой, стой, стой! Не балуй, шалая. Любит озоровать! Ишь как задом вскидывает, шельма, и ушами прядет. А ты не кусаешься? А как ты галопом идешь?.. » Руководителей предприятий вопросы делопроизводства волновали чрезвычайно мало. Их в основном интересовали мои ноги, талия, бедра и, если так можно выразиться, мои женские повадки. Каждый из них окидывал меня взглядом помещика Орловской губернии, прикупавшего себе очередную сноровистую кобылку ахалтекинских кровей.

«Ноги стройные и длинные, лодыжки точеные, грудь высокая, шея лебединая…» Кто с уверенностью скажет: о ком эти мужские мысли? Про лошадь или про женщину?

Тогда я еще не знала, что это мое лето пройдет под знаком лошади. Но как филолог я всегда подозревала, что мимолетные образы и сравнения носят в нашей жизни отнюдь не случайный литературный характер.

– Вы с компьютером на короткой ноге? – спросил меня директор ООО, последнего в моем списке трудоустройства.

– На длинной, – ответила я, замечая, что и ответ, и нога ему очень понравились.

Он тоже пообещал мне на днях позвонить и на прощание заявил, что у меня очень хорошие шансы. С этими «хорошими шансами», здорово устав от беготни на высоких каблуках, я вышла на улицу.

Сегодняшняя выставка собственного экстерьера не доставила мне никакого удовольствия. Я не феминистка, но на улицу я вышла с какой-то короткой и яростной речью в душе. Надо мстить ослам-мужчинам, – мысленно обратилась я к воображаемой однополой толпе, – камуфлируя свое естество косметикой, одеждой, пищевыми добавками, массажерами, соляриями, шейпингом, фитнесом, наконец, любовью. Потому что любовь, согласно французской поговорке, даже ослов заставляет танцевать…

Конечно, моя мысленная речь никого не вдохновила. Люди шли мимо меня в лучах солнца в футболках, рубашках с коротким рукавом и топиках. Можно подумать, что жара оккупировала наш город за ту пару часов, пока я сидела в чужих кабинетах. Самое обидное, что все к этому были готовы, кроме меня. Я одна оказалась в плаще и темном свитере среди незагорелых локтей и пупков.

Перекинув плащ через дамскую сумочку, как пленного врага через седло, я пошла какой-то иногородней походкой по родному городу.

Все-таки нам не хватает каких-то языческих праздников вместо надуманных государственных. Сейчас вот надо бы всем вместе славить Ярило, сжигать в общем костре теплые вещи и шарфы. Я бы даже свой плащик спалила, тем более что он мне уже давно не нравится.

Около телецентра я заметила небольшое скопление народа. Шустрые девушка и юноша приставали к прохожим, и кое-кого им удавалось выдернуть из уличного потока. Я спокойно миновала девицу, но молодой человек прихватил меня под локоть. Я приняла его за лохотронщика и решительно продолжила движение, растягивая свитер.

– Девушка, поучаствуйте, пожалуйста, в нашем ток-шоу, – заканючил юноша. – Что вам стоит? Если вы, конечно, не заняты. Нам как раз нужно красивое лицо и… ноги в первом ряду… Ведь вы никогда еще не были на телевидении? Это так интересно…

В этот момент дурная фантазия, внушенная все тем же телевидением проникла в мою умную головушку. Так, наверное, все и происходит в жизни будущих звезд. Идет девушка по улице, случайно попадает на телевидение, популярная ведущая в этот момент как раз скоропостижно заболевает, девушку сажают в кресло, суют какие-то бумажки, запускают бегущую строку суфлера. Она бледнеет, краснеет и молчит. Передача близка к провалу, но тут героиня вспоминает свою лучшую подругу и, словно обращаясь к ней одной, начинает говорить в камеру. Бешеный успех, головокружительный рейтинг…

Неплохая работа, хотя я предпочла бы что-нибудь другое. Например, мне бы хотелось измерять раз в неделю уровень воды в далекой лесной речке и записывать показания в толстый журнал. Остальное же время валяться на траве с хорошей книжкой, есть недозрелые яблоки и пить ключевую воду.

Учась на филологическом факультете университета, я поняла, что на свете есть много хороших книг. Студент, в принципе, – та же проститутка. Пропуская через себя множество книг для сдачи очередной сессии, как уличная девушка клиентов для заработка, он не позволяет себе увлечься, влюбиться, откладывая настоящее чтение в свое удовольствие «на потом». Получив диплом, я стала тем самым образованным человеком, который не знает ничего, но зато знает, где об этом можно прочитать. Жаль, что выпускнику вуза не положен годовой оплачиваемый отпуск для переваривания научных знаний.

Между тем телевизионный мальчик уже порядочно вытянул рукав моего свитера. В глазах его было столько поддельной мольбы, что я милостиво пошла за ним в фойе телецентра. Спешить сегодня мне было уже некуда.

Мой паспорт долго переписывал грамотный милиционер. Но в пропуске все ж таки умудрился вместо «н» нарисовать в моей фамилии постороннее «т». Светлана Чертова присоединилась к разношерстной группе из нескольких человек, очевидно, представлявших разные социальные слои населения. Нас повели по коридору с портретами известных телевизионных лиц, которых многие в нашем городе знают по именам и фамилиям, но только не я.

Телевизионная студия, куда нас привели, удивила меня своей убогостью. Наверное, такими же были их звезды без грима. Какие-то серые занавесы, фанерные перегородки и декорации, кое-как намалеванные изображения и синтетические цветочки. Под шикарным плащом Портоса скрывались грубо заштопанные панталоны.

Зрительские места были уже почти заполнены. Видимо, ждали только нас, последних. В центре студии плавала черным лебедем брюнетка – популярная ведущая популярного ток-шоу. Ее напарница – рыжая курица – разговаривала по мобильнику, нервно постукивая по фанерной тумбе дорогой туфелькой.

Нашу группу стали поспешно рассаживать на свободные места. Но, увидев меня, черная лебедь открыла свой ярко напомаженный клюв и заорала на бедного мальчика:

– Паша, ты – засранец, каких мало! Кого ты привел? Разве это лицо для первого ряда?

– А че? Реальное лицо…

От испуга активный юноша превратился в закомплексованного тинейджера.

– Я же просила лицо привлекательное, но глупое. Мне дура нужна, чтобы глазами на нашего героя хлопала и ничего не понимала. А у этой наверняка диплом о высшем образовании.

– Красный, – подсказала я.

– Хоть рыжий, – ответила мне черная ведущая.

Я уже собиралась сказать что-нибудь обидное нашей местной теледиве и гордо удалиться, но в голову ничего подходящего не приходило. Зато на слово «рыжий» среагировала вторая ведущая. Она швырнула куда-то за перегородку мобильник и уставилась на меня, как на включенную телекамеру.

– Ой, какая лапочка! – воскликнула она. – Какой хороший человечек! Наконец хоть одно красивое, а главное – новое лицо, а то меня от этих завсегдатаев уже подташнивает. Такие уроды!.. Кто там опять колбасу жрет?! – заорала она точно так же, как черная лебедь. – Что за народ! У вас что там, кнопка на заднице, отвечающая за прием пищи? Только присели – сразу надо жрать? Вы не на кулинарном шоу, мои дорогие. Паша, найди и выведи этого жруна из зала…

Я слышала, что следователи в паре работают похожим образом, то есть один играет злого, а другой доброго. Нищие, сидящие рядышком, тоже распределяют между собой роли: один злобствует, другой бьет на жалость, а потом делят милостыню. Эти телеведущие, видимо, тоже играли по очереди стерву и милочку, а потом делили полученный рейтинг поровну.

Рыжая усадила меня в первый ряд и дала бумажку с вопросом для заучивания. Я должна была загадочно спросить героя передачи: «А вы верите в любовь с первого взгляда?» Еще по ходу ток-шоу я должна смотреть на него так тоскливо, чтобы даже очень недалекий телезритель догадался – перед ним живая иллюстрация к вопросу, то есть влюбленная с первого взгляда. Это была идея рыжей ведущей, за что черная меня еще больше возненавидела. Зато брюнетка придумала тему этого ток-шоу: «Любовь женщины или электората?» Гордая сама собой, обо мне она скоро забыла, и только изредка я ловила на себе колючки ее взгляда.

Потом началась какая-то суета и беготня. Возникали новые мужчины и женщины, размахивали руками в воздухе и убегали. Чем больше кричали другие, тем спокойнее становились ведущие, словно они подзаряжались от чужих нервных разрядов. Вдруг все смолкло, вспыхнули яркие подсветки. Кустарные нелепые декорации волшебным образом превратились в яркие интерьерные композиции. Кое-как намалеванные краски затейливо заиграли в лучах света. Лица ведущих мгновенно сделались добрыми, а взгляды отзывчивыми.

Черная лебедь встала за дирижерский пульт, рыжая курица полетела навстречу герою передачи. Насколько я поняла, это был один из кандидатов на губернаторское кресло нашей области. Казалось, все в этом зале его хорошо знали, кроме меня. Когда рыжая курица прокудахтала: «Сергей Лунин, известный предприниматель, кандидат в губернаторы, один из самых интересных мужчин нашего региона!» – зрители обрадовались ему, как родному, захлопали в ладоши, а на заднем ряду кто-то даже взвизгнул.

Лунину было лет тридцать-тридцать пять. Он был высокого роста, подтянут, сухощав, с темными, по-спортивному коротко постриженными волосами. Он был бы даже красив, если бы не перламутровый шрам, перебивший бровь над его левым глазом на две равномерные половинки, что придавало его лицу то ли насмешливое, то ли удивленное выражение. На висках была заметна ранняя, но благородная седина. К тому же герой немного прихрамывал…

Хромота Лунина мне показалась явным перебором его имиджмейкера. Вполне достаточно было шрама и седины для создания сурового, мужественного портрета. Тогда бы уж черную повязку на глаз, и еще ожог на щеке! Лучше бы галстук мужчине подобрали приличный, а не этот, кричащий об отсутствии вкуса.

Мне герой передачи совершенно не понравился. С первого взгляда я не влюбилась, а опознала в нем известный тип самоуверенного, знающего себе цену мужика, не боящегося принимать решения и брать на себя ответственность. Такие не ведают сомнений, не способны изменяться, слушать и понимать других людей. Всю жизнь они поют одну и ту же песенку, напоминающую нечто из репертуара группы «Любэ». По моему мнению, в семье с такими скучно, в политике – безнадежно.

Рыжая ведущая пыталась выяснить у Лунина, чью любовь проще завоевать – женщины или избирателей? Ее собеседник отвечал что-то о доверии электората. Черная лебедь заметила, что любимая женщина тоже должна доверять мужчине. Лунин заговорил о доверии любимому человеку…

Это был такой скучный теннисный матч, где вместо желтого мячика игроки перекидывались серыми словами, что я бы заснула, не охвати меня приступ быстро нарастающего раздражения. Вместо того чтобы спокойно валяться на диване перед телевизором и презирать это ток-шоу со стороны я, словно в сказке Джанни Родари, сама в нем оказалась. Можно сказать, в самом эпицентре пошлости. К тому же здесь было довольно жарко, и я чувствовала себя так, словно сидела в телевизионном ящике рядом с самой горячей радиодеталью.

Милиционер не ошибся, написав мне в пропуске «чертову» фамилию. Какой-то чертик во мне уже сучил ножками и подпрыгивал от нетерпения, так ему хотелось выскочить наружу.

Тут рыжая посмотрела на меня и доверительно, как старой подруге, кивнула головой. Ближняя камера стала медленно разворачиваться ко мне, как дуло немецкого танка в фильме про войну.

– Может, у кого-то из зрителей возникли вопросы к нашему герою? – спросила черная лебедь, пронзая меня ястребиным взглядом.

– Кажется, у девушки есть вопрос к Сергею? – это уже рыжая курица улыбается мне своей телевизионной улыбкой.

Ко мне поплыл микрофон с номером канала на кубике. Видимо, с кубиком он вызывал у телезрителей меньше нежелательных ассоциаций. Я машинально протянула ладонь к микрофону, но державшая его девица профессиональным жестом отпихнула мою руку, словно я была непослушным ребенком и собиралась поковыряться в носу. Это уже было слишком. Разозленный Скорпион страшнее дьявола, об этом мне еще в астрологическом кружке рассказывали.

– Скажите, пожалуйста, господин Лунин, – заговорила я чужим металлическим голосом, еще не зная, какое слово вылетит из меня через мгновение, – это ваш конкурент на предстоящих выборах подарил вам такой ядовитый галстук? Или этот галстук вам напоминает одну из пройденных «горячих точек»? «Пожар в джунглях»? «Вспышка в ущелье»? Зачем вы вообще его надели? Не успели покрыть шею мужественным загаром, как у Крокодила Данди?.. Да, чуть не забыла! Верите ли вы в любовь избирателей с первого взгляда в телевизионный экран?

В этот момент я смотрела на Лунина, но даже боковым зрением увидела, как вытягиваются лица ведущих ток-шоу.

– Стоп, камера! – донесся откуда-то сверху повелительный голос. – Что вы там в студии, с ума посходили?

– Это нацболка! – закричала вдруг черная лебедь, прячась за свою рыжую напарницу. – Я ее узнала! Держите ее! Она сейчас яйцо кинет или помидор!

– Хулиганка какая-то! – подала голос и рыжая. – Какая обманчивая внешность! Чего ты щиплешься?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю