Текст книги "Новоселье (СИ)"

Автор книги: Елена Лобанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Духи предков

Безутешный брат беглой сестры – лёгок на помине – ворвался в нашу спальню с ветерком. Пока Короед докладывал обстановку, его «близнец» успел посетить местное отделение патруля и получить последние сведения. Из сведений следовало, что его сестрёнка могла находиться где угодно – уже в Ольшанке, или на подходах к ней, на любой дороге, в Догеле или даже здесь – в Меронге, потому что со дня побега прошло уже двадцать дней. А как она «бежит» – верхом или пешком – никто не знает. Как только юная особа покинула Ирсилен (последний раз её видели на мостовой заставе далеко за городом) были перекрыты все дороги на шесть-семь дней пути вперёд, но девчонки и след простыл. Наариэль, как всякий нормальный эльф, предполагал худшее и был безутешен. Надо было видеть это отчаяние: сам бледный, глаза сверкают – только, что волосы на себе рвал.

– Её могли убить… похитить… Митавиа… – Ой, как он на меня посмотрел!

Ну, понятно. Раз я страдаю нетипичными идеями, то на кого же ещё смотреть? Бабуля, как назло, думала молча и не спешила делиться своими «обоснованными» выводами.

– Гм. Для начала, давайте выясним, жива Ваша сестра или нет, – изрекла я тоном нашего магистра по травоведению, – у нас в подвале некромант недоделанный без дела валяется.

– Медиум, – возразила Яся. – А медиум может только с духами мёртвых общаться. Да и то – до сорокового дня.

Вот, что регулярное мечемахание с вроде как разумными женщинами делает. Никакой смекалки.

– А я о чём? Сорок дней от побега ещё не прошло. Пусть призывает дух этой… Нирэльяны. Не призовёт, значит – жива. Хоть будем знать, что искать, – пробурчала я совсем как Синяя Бабушка. – Короче, для начала исключим летальный исход.

«Растёшь!» – откликнулась страшно-старшая родственница. Кто бы сомневался? Целыми днями умную из себя строю. Вот привыкну и на самом деле поумнею ко всем драмзерхам.

На сей раз Наариэль не «посмотрел», а «воззрился» на меня как на воплощённую надежду. Да ладно, если бы не нервы, он и сам бы догадался использовать нашего замогильного сыщика. Рано или поздно.

Лидорчик так не думал. «Прынц» присел рядом, поправил одеяло, волосы мне пригладил – ну, прям территориальное право обозначил, мол – «умная и моя». Надо с ним что-то делать. А то всю личную жизнь портит.

– Кстати, а сколько лет девочке? – Я же чуть самое главное не забыла. – Надо же знать все приметы, если ребёнок жив!

– Двадцать, – горестно вздохнул самый прекрасный из эльфов и протянул мне листок оттиска весьма качественного магодупликатора. Цветного.

Ого и ах! Понимаю, что Наариэль не с неба свалился, и у него вся семья должна быть ммм… симпатичная, чтобы родить такого «мужчину мечты». Но везет же Дому Синей Вязи на красавцев и красавиц!

С портрета на меня взирала девушка с такими же серыми, как у Наариэля, глазами в обрамлении густых черных ресниц. (Да она же ими свои брови может расчёсывать путём моргания!) Волосами сестра пошла совсем не в брата – пепельные локоны удивляли прямо-таки нереальным жемчужным отливом. Может, творец портрета польстил оригиналу, или магодупликатор чернила попутал? Если и попутал, то только на волосах. Остальные цвета были в норме – кожа мраморная, губы розовые. Губы немножко тонковаты. Но если честно, я попыталась хоть к чему-нибудь придраться. А то комплекс неполноценности по части ума мне бабуля почти вылечила, зато новый – по части внешности – поспевал, как на дрожжах.

М-да… Интересно, а все патрули, получив портрет беглянки, уже считают звёзды, сочиняют стихи и вздыхают ночами, нюхая, ырбуц им в корень, фиалки? И позеленею ли я от зависти, глядя на эту «мечту каждого эльфа и неэльфа»? Ладно, глаза у меня и так зелёные. Будем считать, что стали ещё зеленее. Вот так девочка-деточка!

– А я думала ей десять… ну, двенадцать, – намекнула я прекрасному стражу на то, что качество паники не соответствует количеству лет пропажи.

Лидорчик, не отрываясь от взбивания дополнительной подушки для меня-лежачей, решил озвучить (для меня же) прописную истину:

– Но до восьмидесяти-то девушке далеко! Сестра уважаемого Тарноэра ещё ребёнок и должна находиться под защитой Дома. Или в учебном заведении.

Ой, я ж дура! А Лидорчик… Я даже умудрилась шею повернуть, чтобы посмотреть повнимательнее на семьдесят второго потомка Императора. Но нет – следов умственных заболеваний ни на лице, ни в повадках «прынца» не обнаружилось. ТоннаЭля выглядел вполне нормальным. «Ты глянь на него, бабуль, – призвала я в союзники Синюю Бабушку. – Я через две недели вполне могу замуж сходить, а ему до совершеннолетия ещё шестьдесят один год лямку тянуть. На что он рассчитывал? Мариновать меня в невестах до его восьмидесяти? Нормальный он после этого?» Бабуля как-то очень неуверенно предположила, что героический жених сам собирался мариноваться до моих ста пятидесяти. Не верю. И проверю.

– А, по-моему, – язвительности в моём голосе хватило бы на десятерых, – сестру уважаемого Тарноэра уже можно признать совершеннолетней. По уму.

Активно возражать в присутствии Наариэля Лидорчик не решился. Но купился на подначку.

– Как ты определила, Миточка?

Ой, сюси-муси. Я сунула ТоннеЭля портрет Нирэльяны.

– Если такую красоту, заметную за версту, родня и патруль почти месяц ищут и найти не могут, значит… экзамен на выживание сдан. Мозг есть, работает исправно.

Наариэль опять горестно вздохнул. Но быстро взял себя в руки и бросился помогать Короеду усаживать в кресло спящего сыщика. Как-то рановато я ляпнула про сданный экзамен. Но что-то мне подсказывало (моё невезение – не иначе), что Нирэльяна жива-живёхонька.

А вот Лидорчик экзамен не сдал. Моментально. Бабуля запустила мне морозную волну по позвоночнику – адреналина добавила, что ли? А на кой мне анестезия? Да, я вижу, как мой так называемый жених воздух ртом хватает. Сказал бы «ох» или «ах» – ещё куда ни шло. Но если «ап-ап» как утопающий, значит спёкся. Напрочь. Глянул и спёкся. Это в Приреченске меня, может, и не с кем было сравнивать. Теперь есть с кем, и не в мою пользу.

Жаль, что я не сказочный дракон и не умею носом дым пускать. Только пузыри могу. Но не буду. Не собираюсь рыдать и страдать. Я же с самого начала знала, что Лидор присох ко мне с помолвкой, насмотревшись на Короедову свадьбу. Романтик недобитый. Обидно, конечно, что он вот так сразу переметнулся. Хоть бы познакомился для начала с портретной красавицей, что ли? Может, у этой Валерьяны характер как у Яси?

В общем, я решила не терять лица. Бабуля меня поддержала. (Все мимические мышцы «окаменючила» и слёзные железы пережала). Ага, я – непоследовательная. Хотела же «прынца» огорчить отказом. А теперь – не-а. Пусть помучается. Пусть пыжится и соображает, как бы так поделикатнее объяснить мне подкравшийся ыртыть.

– Бабуль, а что получится, если смешать ТоннуЭля с Валерьянкой? В равных пропорциях?

– Мита! Любая женщина огорчается, если ей предпочитают другую, – не в тему ответила Бабушка. – Вне зависимости от того – нравится ей мужчина или нет. Отвлекись.

Угу. Отвлекусь. Найти бы эту Валерьяну и сдать патрулю и её, и Лидора, чтобы под ногами не путался. Предатель!

– Наариэль, – пробулькала я совершенно диким образом (да, бабуля горло-то тоже попридержала), – скажите, как у Вашей сестры обстоят дела с грудью? В смысле размера?

Даже Короед бросил приводить в чувство сыщика. И так на меня вся компания уставилась, как будто я глупость спросила. Только Синяя Бабушка меня и поняла, эхх!

– Митавье! – грозно рявкнула Яся.

Нет, я сейчас их всех (кроме Наариэля и Бабушки) разлюблю.

– Гррр-кхе, – у меня же с их помощью самооценка в самомнение перерастёт. – Если грудь такая, что можно спрятать, кхырк-бульк, увязать, стянуть, кхе-кхы, то искать надо парня. Не красивого. Всхнык. И может быть, не эльфа.

И чем быстрее, тем лучше. А то, чем дольше, тем больше я буду расстраиваться. Даже если некоторые сероглазые красавцы смотрят на меня как на магооракула.

Понятия не имею, как можно сделать из красотки с портрета «некрасивого-неэльфа». Я бы такие волосы ни за что не подстригла и не перекрасила (ради спасения собственной жизни – может быть, ради поиска живого тела покойного брата – не-а). Ресницы тоже подрезать не стала бы. Уши… до стрижки ушей эльфам могут только орки додуматься. Но, побери меня драмзерх, я не понимаю, как иначе эту девицу до сих пор не нашли.

– Спрятать грудь можно, – Наариэль придвинул кресло поближе к кровати и приготовился внимать мне-разумной.

Даже Яся в ногах присела и оттеснила от меня Лидорчика. Давно пора, а то ТоннаЭля вконец запутался, где он и зачем, так что уже всем заметно – семьдесят второй потомок выпал из реальности и забыл не только меня, но и то, какой он там по счёту. Ладно, я вроде как ничего не замечаю, созерцаю балдахин. Немощная я. И расстроенная.

– Гырк, гм… – говорить с зажатым горлом – это что-то!

– А может… – прекрасный Тарноэр изобразил некий жест у виска, и я чуть было не поняла его превратно. Не сразу сообразила, насколько он заботливый. (Красавец сероглазый заботливый, а не жест).

«Посмотри на сестру в его памяти, – подсказала Бабушка, – чтобы горло не мучить».

Это в моём-то состоянии? Чтобы Наариэль увидел, как я расстроилась из-за какой-то там тупой иголки на раскидистом генеалогическом кактусе Императорского Дома?

Бабуля пообещала поинтересоваться древовидными кактусами позже и совершенно бестактно сообщила, что меня никто бы и не допустил до столь деликатного дела, с моим-то полностью открытым потоком сознания. Ну, да. Кто бы сомневался, что я ни на что не гожусь?

За раскисание и пораженческие мысли мне вместо ментальной затрещины досталась новая встряска, и я испытала нечто вроде душевного взлёта. Ухх, какая прелесть!

– Эндорфины, – сообщила Бабушка. – А то страдаю тут вместе с тобой.

Зря старалась. Как только Наариэль прилёг рядом, чтобы у нас глаза на одном уровне оказались, мой организм так дополнительно наэндорфинился, что бабуля чуть было опять крылья отращивать не начала.

Короед терзал сыщика. И мне это нравилось. Бабушка и я «вспоминали» вместе с прекрасным Тарноэром Нирэльяну во всех ракурсах, дома и на праздниках. И это мне тоже нравилось, и даже Нирэльяна нравилась. Бабуля испытывала эйфорию вместе со мной и обещала какую-то «ремиссию». И слово мне тоже нравилось. Но проблема решаться не хотела, что в общем-то и не плохо.

Как только я дошла до такой оригинальной мысли, так тут же получила внутренний холодный душ. Карнэль заявила, что с моими устремлениями и ощущениями, когда рядом Наариэль, передозировку гормонами счастья мы уже получили.

После «охлаждения» мысли перестали прыгать и хихикать, и настало время подвести итоги.

Первым отчитался Короед. Сыщик-медиум – ворюга и обманщик – никаких даже остаточных эманаций Нирэльяны в инфернальных слоях не обнаружил.

– Уже хорошо, – почти хором сказали мы с Бабушкой: я устно, она – мысленно.

Наариэль был с моим мнением согласен, Синтар Керосинович и Яся его поддержали, ТоннаЭля, у которого мастер-наставница отобрала портрет беглянки, чуть в обморок на радостях не хлопнулся. Сначала не хлопнулся, потом посмотрел на меня, и я не поняла, что с ним такое случилось, но что-то определённо произошло. Не то, чтобы у Лидора глаза засветились как у Нифсы, но очень близко к тому. После странной метаморфозы жених-предатель строевым шагом промаршировал к моему ложу и опять начал терзать подушки. Заботу решил проявить. Странно, но с пустяками можно и позже разобраться. С бабулиной помощью я устроилась полулёжа и потребовала дать мне половник. Мне с ним думается легче.

Вот так, в обнимку с Нариком, я и пыталась (по совету Бабушки) представить себя на месте непослушной Валерьянки. Не о Лидорчике же думать, в самом деле.

С маскировкой кое-как мысленно справилась. Маска из биомассы на любой вкус – даже «личико» орка, как оказалось – не проблема. (Просто у нас в Приреченске пока таких не продавали). Валерьянка, та ещё эпатажница, довела народ на маскараде до икоты именно орчачьей мордой. Костюмчик мешковатого типа можно купить у любого косорукого портного (такие мастера никогда не переведутся). Парики тоже пока никто не отменял. А дальше дело (не без помощи Бабушки) встало. Бабуля разбивала все мои версии успешного побега в пух и прах.

Сестра Наариэля уехала одна в лёгкой двуколке из Ирсилена в загородную резиденцию Дома Синей Вязи. Льяна, как называли её домашние, послонялась по лужайкам, понюхала цветочки – то есть, перед слугами показалась-покрутилась и, так же как и приехала, покатила обратно в город. Укатилась недалеко. В загородном доме думали, что Валерьянка давно в городе, а в городе думали, что она уединилась на природе и грустит. Когда родные разобрались и стали её искать, то выяснили, что лошадь ловкая деточка оставила в конюшне охотничьего домика на окраине владений Дома. Овса ей навалила, воды две поилки налила, пришпилила записку к спинке двуколки… и всё. В общем, хитрая Валерьянка поехала не в город, а совсем в другую сторону, и на мостовой заставе по дороге к охотничьему домику, её видели аж за четыре дня до того, как хватились.

В Ирсилене и окрестностях живут в основном эльфы. Это у нас на окраинах всякий народ вперемежку, кого только не встретишь. Так что, места у них тихие и напрочь безопасные, патрули от безделья пухнут, а молодые девицы запросто катаются в одиночку за десятки вёрст от города. Вообще-то я думала, что у нас в Империи везде безопасно.

Валерьянка была таким же тепличным огурцом, как и я (или почти таким же), а значит, и понятия не имела, что где-то что-то может быть опасно. А если и может, то случайно. На этой стадии размышлений бабуля была со мной согласна. Но дальше…

Вот, дальше и получалась ерунда. С маскировкой. Как ни рядись, но любой одиночка должен где-то ночевать, покупать еду – то есть общаться со встречными-поперечными. Бабуля утверждала, что книжные истории «переоделась в мальчика», «нанялась лучником-охранником к обозникам» и «всех одурачила» в жизни заканчиваются на первом этапе: «переоделась». И можно сразу одеваться обратно, потому что как ни рядись, как грудь ни утягивай, любой мужчина вычислит переодетую девицу за пять минут. Дурак справится с опознанием за час-другой. Пришлось согласиться. Я не мужчина, но тоже сообразила бы, что с «мальчиком» что-то сильно не так. Даже Лидор часика за три разобрался бы. (Чтоб ему поперечный драмзерх приключился).

М-да… Из двадцатилетней красавицы можно было маскироваться только в другую двадцатилетнюю красавицу. Но одинокая красавица, без слуг и охраны… Это нечто. Как высокая сосна на лысом пригорке. Одинокие крестьянки, горожанки и прочие персонажи разной степени красивости ничем не отличались от одиноких красавиц. Бабуля так и сказала – лихие мужики на дороге понимают красоту весьма относительно.

Эхх… значит, попалась всё-таки девчонка кому-то в лапы. Нет, чтобы как в книжках – с луком, с мечом (можно с двумя), верхом на коне, всех врагов порубала, брата повстречала, парик стянула: «А вот, и я!» Публика в шоке и аплодирует. Такой сюжет! А у нас что? Ну, найдут её, заплатят выкуп какой-нибудь разбойничьей шайке, потом эту шайку изничтожат… И что получается? Получается, что я отдаю жениха (не какого-нибудь, а потомка Императора) наивной дурочке! Прекрасной, ага, но умом скорбной. Ырбуц через две горы и в колодец! А пока там выкуп, то да сё, она ещё и плохих манер нахватается, среди разбойников-то.

Бабуля всё-таки не утерпела и принудительно свернула мои фантазии о том, каких манер можно нахвататься среди разбойников. Зарвалась, каюсь. Валерьянка у меня возглавила банду, и уже намечался бой Лидорчика и главной бандитки (любовь-любовью, но долг священен), а следом – обоюдная смерть влюблённых в лучших традициях (традициях эльфов, конечно). Но Бабушка велела остановиться, возвращаться обратно в разумное состояние и ловить ту умную мысль, которая у меня была, но проскочила так быстро, что даже Карнэль Короедовна её за хвост не поймала. Да, вот такие они у меня умные мысли – быстрые и бесхвостые.

Когда я в шестой раз переплела Нарику косичку, молчаливая компания жаждущих истины (в моём исполнении) начала проявлять нетерпение. Не проявляли его только подконтрольный сыщик и Нифса.

Мне, если честно, валяться наскучило. За окном ночь, я выспалась, ничего путного не придумала (да об эту Валерьянку все патрули споткнулись и вся её родня, и гад-Лидорчик!)

– Бабуль, давай вставать, – предложила я Короедовне. – И, не знаю как ты, а мне здесь надоело. Застряли тут из-за этого ворюги. Всё равно мы девчонку не найдём, если только не развесим на каждом верстовом столбе объявления о том, что два Наариэля ищут сестру – может выбирать любого – но у неё есть только пара недель до того, как мы пойдём за границу некромантов ловить.

Синяя Бабушка поднапряглась, и я доплелась до стола.

– Что с гадом-то делать будем? – м-да, нашла я, о чём спросить у заждавшихся. Пришлось их огорчать. – На счёт Нирэльяны пока думаю. Пока не придумывается. И Бабушка тоже думает. А Карнэль считает, что если переключиться на другую задачу, умная мысль сама родится. Или вернётся.

– А она была? – неожиданно подал голос Лидорчик.

Надо же! А я думала, он надолго онемел. С предателями не разговариваю.

Народ повздыхал и расчистил стол для ужина.

Ближе к полуночи устроили то ли суд, то ли совет. Кладбищенский сыщик, по мнению Наариэля и его государственного мышления, заслуживал наказания, но с пользой для общества. Бабуля предложила произвести моральную коррекцию, чтобы к производительному труду добавились муки совести. Короед настаивал на возвращении награбленного, помимо труда и совести. Лидорчик предлагал пожизненное заключение (самого бы его…). И только Яся ратовала за смертную казнь. (Мечом давно не махала, соскучилась). Я согласилась с вариантами Бабушки, Короеда и Наариэля.

Не сказать, что мы собирались действовать по закону. По закону, крысёныша надо было сдать патрулю и описать суть его преступления. Но, чтобы это сделать, пришлось бы врать так, как даже Лидорчик никогда не врал (про то, какая я вся из себя замечательно-прекрасная). Да и Короедово вмешательство в голову сыщика тоже никто официально не разрешал, как пояснил Наариэль. Подчинённые бабулей слуги, все, кроме двух, и вовсе ни в чём не были виноваты.

Как только я согласилась с мнением старших, Карнэль Короедовна немедленно озвучила дополнение, перехватив доминанту:

– Поскольку молодым Ракшассам нужна тренировка, Мита зачистит память преступника за два последних дня и попрактикуется в чтении памяти. А я потом произведу коррекцию, заодно Миточка посмотрит, как это делается.

Спорить с ней никто не стал. Ыть. Попала. Это же ох, какие противоправные действия! Опыты на живом человеке, пусть он и преступник! «Вот, и постараешься, чтобы подопытный не превратился в тупой кактус», – ехидно откликнулась коварная Бабушка.

М-да… Попала и до утра пропала. Как в помойке побывала. Лучше бы я поддержала Ясин вариант со смертной казнью. Такую голову, как у этого медиума, и оторвать не грех. Насмотрелась я на его жизнь дальше некуда. Но, что самое отвратительное – когда-то он тоже был ребёнком. И этого ребёнка мне было ужасно жалко – маленького мальчика (и лет так до четырнадцати. Но не дальше).

«Считывать остаточную информационную матрицу», по научному выражению Бабушки, медиум начал лет в тринадцать. То, что он «общается с духами мёртвых», парнишка сообразил достаточно быстро. Сообразил и никому не сказал. Ошибся не хуже нашего – решил, что он – некромант. Но не испугался, а возгордился. Первый раз он воспользовался своим даром в пятнадцать лет, чтобы узнать, где покойная тётка спрятала свои драгоценности. Старушка перед смертью была совсем без ума и почти ничего не помнила. Драгоценностей тех было не так чтобы много – её детям как раз хватило бы оплатить долги. О том, что немудрящее богатство женщина закопала в цветочном ящике за окном, будущий сыщик узнал ещё до того, как его родственницу похоронили.

Своё первое «дело» он провернул быстро и просто – вызвался помогать с поминками, потом сказался больным, и пока все были на кладбище, а нанятые слуги накрывали на стол, зашёл в тёткину комнату и аккуратно выкопал нужный цветок ложкой, которую с поминального стола и стащил.

Золото – десяток монет, пару колец и цепочку, и серебро – несколько побрякушек, начинающий некромант спрятал у себя дома под половицей. Там они и пролежали целых пять лет. По мере развития способностей к ним добавлялись новые «сокровища».

Его двоюродный брат так и не смог оплатить долг, влез в новые долги, заложил дом, а потом и вовсе переселился в какую-то хибару где-то на окраине. Жена у него долго болела и умерла. Но сам он и двое его детей так в той хибаре до сих пор и жили. Иногда обокравший их подонок подавал им «из милости».

Карьеру сыщика медиум начал случайно. В пьяной драке был убит вышибала – знакомый его отца. И юноша явил способности к аналитическому мышлению. Ещё бы их не явить, если знаешь не только, где вышибала прятал заначку от жены, но и – кто его убийца. И как не явить, если за информацию о преступнике назначена награда. Устроил целое представление – увязал обстановку в кабаке, какие-то следы на полу, пару волос, пьяный бред свидетелей и «определил» виновного. С тех пор и определял с почти неизменным успехом. Главное знать – кто умер или убит. Но и просто по свежим могилкам пройтись не брезговал.

За время своей бурной деятельности, чего он только не вытворял, мурлаг позорный! Находил деньги покойных, если родственники знали, что деньги и ценности точно есть, и получал процент. Но если родственники не знали – находил целиком для себя. Если искомое лежало неудобно – не подобраться, наводил воров за половинную долю через своего слугу-посредника. Потом наводил патруль на воров. При трёх таких ограблениях оказавшиеся дома хозяева были убиты – пять человек.

Пятнадцать весьма состоятельных граждан Летарда ежемесячно отправляли деньги на разные счета, думая, что платят разным шантажистам. Одна из жертв шантажа повесилась. Четырёх шантажистов медиум «нашёл». Сначала он находил тех, кто готов был купить информацию, когда считал, что жертва на грани разорения. Потом продавал «дойную корову» и, чтобы не утратить славу лучшего сыщика, ловил таких же, как и он, подонков. На досуге писал замогильные трактаты и горько сожалел, что прорва информации пропадает зря – со многих горожан просто нечего было взять.

Количество грязных тайн в голове крысёныша меня чуть не придавило своим качеством. Мир стал казаться мерзким и отвратительным.

Права была Яся – за шесть жизней его стоило прибить или превратить в растение. Но Бабушка уверяла, что после моральной коррекции этот подонок будет как медиум ловить убийц и принесёт куда больше пользы, чем наказанный до состояния трупа.

– И совести ему побольше добавь, бабуль. Чтобы мучился.

– Способность к гиперрефлексии, деточка, созданная на основе личности самого объекта – высший уровень ментальной магии, – гордо сообщила мне Короедовна, – учись.

– Вот бы, побольше народу так скорректировать, – намекнула я бабуле на возможность усовершенствования мира.

Но Синяя Бабушка меня не поняла. Или я её. Карнэль заявила, что мир обойдётся и без нас, вмешиваться в оригинальность натуры – неэтично, распоряжаться чужими мозгами – тем более.

– А…

– А этого подонка либо править, либо убивать. Подобный уровень вмешательства предназначен только для крайних случаев, – и мысленно рявкнула: – Ясно!?

Так точно. Ясно. Лидору я по голове только кулаком стукну. Или половником. Его преступление больше чем на шишку не тянет.