Текст книги "Никогда в жизни"

Автор книги: Елена Колчак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Пансионат явно был рассчитан на людей со своим транспортом. Василий Данилович, мой заказчик, вручая мне путевку, предложил доехать на пансионатской машине. Но, черт бы побрал женскую самостоятельность, я только рукой махнула, мол, перед отпуском дел навалом, неизвестно, когда освобожусь, и вообще, доберусь, не впервой. Так что пришлось топать километров пятнадцать от шоссе собственными ножками. Впрочем, меня это ни на миг не огорчило, прогулочка получилась – просто класс! Разве что на последнем километре проснулись кое-какие опасения, ибо за время прогулки на лес постепенно спустилась ночь. Не столкнусь ли я с некоторым недовольством, все-таки нормальные люди приезжают на отдых в более-менее разумное время, а заявляться, когда дело идет к полуночи – просто свинство.

Однако ночной дежурный, корректный и улыбчивый, встретил меня не то чтобы как любимую девушку, но что-то в этом духе. Мгновенно все оформил, вызвал горничную и только извинился, что вот, кухня уже не работает, но, вообще-то, можно вызвать и кого-нибудь из поваров... Когда я замахала руками, что у меня с собой еще бутерброды, так что голодной ложиться не придется, он даже обиделся. Какие бутерброды, вот Катя все принесет, вас покормит, только уж, извините, без горячего... Катя притащила кефир, какую-то рыбу, ветчину, сыр и тоже ужасно переживала, что мне не удастся поужинать «как следует». Если бы не бэйджик с именем на кармашке джинсового сарафанчика, я бы ни за что не признала в ней горничную. Буквально в пять минут чай был заварен, на столе красовался аппетитный натюрморт, а ванная наливалась водой. Когда Катюша ушла, звякнул телефон. Звонил Степа, дежурный:

– Устроились? Если что-то еще понадобится, наберите «ноль-один».

Засыпала я, несмотря на усталость, с трудом, похоже, сказывалось отсутствие привычного городского шума. В гулкой тишине что-то слегка постукивало по крыше, пару раз до меня донеслось лошадиное ржание, деревянный скрип, чей-то негромкий смех, да еще не давал покоя этот странный телефонный номер «ноль-один». Забавно. Должно быть, охрану здесь вызывают по «ноль-два», а медпункт, значит, «ноль-три». В конце концов все перепуталось, и я наконец провалилась в сон...

С утра «Прибрежный» понравился мне еще больше. Назвать здешний распорядок режимом мог бы разве что злейший враг: с семи утра до одиннадцати – завтрак, с одиннадцати до трех – обед, с трех до семи – что-то вроде полдника или английского чая, с семи до одиннадцати вечера – ужин. Ночью можно перехватить из своего холодильника. А днем приходи и ешь в любое время. Можешь и вообще не приходить, а позвонить, чтобы принесли. Я сразу решила, что придется ежедневно часа по два торчать в спортзале, иначе к окончанию отдыха не влезу ни в одну одежку – кормили буквально на убой, много и вкусно. Правда, деликатесы типа черной икры или авокадо в меню не входили, точнее, входили в отдельную страничку, по отдельному счету, но зачем мне черная икра, когда тут такое мясо...

Видеотека занимала целую комнату, в которую, однако, никого не впускали. Хочешь выбрать – вот тебе шкаф с каталогом. Наше кино, ихнее, ширпотреб, классика, любовь, боевики, мультики – чего душа пожелает, включая «мыльные оперы» и КВН. А вот библиотека не обновлялась, кажется, лет пятнадцать, даже библиотекаря не было, видимо, по отсутствию спроса. Сидевший на месте Степы мальчик Олег, такой же, впрочем, корректный и улыбчивый, когда я поинтересовалась, как попасть в библиотеку, обрадовался мне, как лучшему другу, открыл нужную дверь и пустил рыться в этом развале, сколько душе угодно. А порыться было в чем: полтора-два десятка стеллажей, заваленных старыми подшивками, кажется, всех толстых и тонких журналов, которые издавались в застойные времена, от «Дружбы народов» до «Знание-сила». Я отобрала порядочную охапку и с разрешения Олега уволокла добычу к себе – вечером развалюсь на диване и буду кайфовать, как султан среди одалисок.

Территория была не особенно велика: два-три километра вдоль пляжа и полтора-два километра вглубь леса. Домиков не два десятка, а все четыре, из них не меньше половины занятых – неужели денежная публика разочаровалась в Канарах и Багамах? Судя по обслуге, стоил здешний отдых недешево, да и девочки на пляже паслись очень уж похожие: ноги от подмышек, гладкие, холеные, типичные «мисски» (в смысле – «мисс чего-нибудь там»). Будь их одна-две, я наверняка почувствовала бы себя зеленой лягушкой с миллионом комплексов. Но их было чересчур много, так что воспринималось это уже как явление природы. Красивые тела очень оживляют берег. Да и вообще, пляж – не моя среда обитания. Вот коряга какая-нибудь над водой – дело другое.

Мне достался один из крайних домиков, от крыльца начинался настоящий лес. Соседний коттедж занимала очень милая семейная пара. Как, однако, забавно устроено человеческое восприятие: ведь ничто не указывало на их семейность. Вот разве то, что Тина ничуть не походила на инкубаторских «мисок». Хотя красива была безусловно. Длинные прямые волосы, светло-светло русые, почти бесцветные. Покатые плечи, несколько тяжеловатые бедра – ни одна «девица» себе таких не позволит, зато мужики наверняка с ума сходят. И глаза – тоже предельно светлые, зеленовато-голубые и прозрачные. В общем, типичная русалка. Имя ей очень подходило. Хотя надо полагать, в паспорте стояло что-нибудь попроще, Валентина, к примеру.

Между нашими домиками висели качели, да не абы какие – двухдюймовая доска со спинкой и подлокотниками. Что же до загара, то в стаде водных велосипедов обнаружилась парочка одиночных (с двойными мне почему-то гораздо труднее управляться). Отдых обещал быть классным. К концу первого дня, наплававшись, нагулявшись, надышавшись воздухом и истинно отпускной свободой, я даже начала слегка пошатываться. В глазах мелькали солнечные блики, зелень, сверкающая вода... господи! хорошо-то как!

2.

На пути к осуществлению своих желаний людей подстерегает два препятствия: во-первых, они почти никогда не знают, чего же им на самом деле хочется, а во-вторых, цена желаемого, как правило, оказывается несоразмерна величине их кошелька.

Рокфеллер

На пятый день я обнаружила примыкающий к бару игровой зал: дартс, нарды, шахматы, полдюжины игральных автоматов и пара персоналок. Ну, как тут было удержаться? Журналы журналами, но преферанс – это святое. С живыми людьми оно приятнее, но за отсутствием таковых сойдет и компьютер. К исходу второго часа ожесточенной борьбы я почувствовала чье-то присутствие. Ну то есть какой-то народ в зале, естественно, был, но где-то там, в отдалении. А тут кто-то буквально «дышал в затылок». Скосив глаза, я увидела слева «мужа» из соседнего коттеджа. Он понял, что я его заметила, и шагнул поближе:

– Добрый вечер! Извините, что помешал. Вас этот... этот... партнер устраивает? – он кивнул на компьютер.

– За неимением гербовой пишем на чем попало, – я пожала плечами.

– Тогда вы, может быть, не откажетесь, – он улыбнулся, – зайти в гости? Меня зовут Виктор, вас, я знаю, Рита, и, если я не ошибаюсь, мы соседи?

– Точно. – В голове мелькнули всякие кошмарики про курортных шулеров... Ритка, опомнись, да? Все-то тебе жулики мерещатся. Явно же не тот случай.

– Ну, если надумаете, заходите, посидим в хорошей компании.

– Заманчиво. И когда?

– Да хоть сегодня, после ужина, часов в восемь, в девять?

Отправляясь в гости, я чувствовала, как настроение переливается всякими красками и брызгает искрами. «Дареный конь» оказался чем-то вроде призового рысака, а классическое отпускное времяпрепровождение совсем не таким скучным, как я всегда считала. А если еще и регулярный преферанс добавится, так и вовсе праздник будет.

Может, для полноты жизни и впрямь завести что-нибудь курортно-романтическое: прогулки при луне и прочее в том же духе. Вон как раз в главном холле мелькает очень даже перспективный объект. Этакая овечка в волчьей шкуре: губы сжаты, а глаза добрые-предобрые. К тому же один. И, кажется, слегка знакомый. На выставках, совещаниях и прочих мероприятиях, на которые регулярно заносит любого журналиста, встречаешь миллион людей, так что потом очень сложно бывает вспомнить: где же я этого господина видела.

Общий подъем показал себя и в игре: за трехчасовую пулечку я выиграла четыре с половиной доллара. По центу за вист совсем неплохо. Виктор, хотя и жаловался на головную боль, выиграл полдоллара, Тина проиграла, но, кажется, ничуть этим не огорчилась.

Хотя какая мне-то разница? И так хорошо. Может, правда роман завести?

Приоткрыв утром глаза, я услыхала поблизости негромкий разговор. За окном, возле качелей, остановилась прелестная парочка: понравившийся мне вчера «объект» и моя очаровательная соседка. Тина была, как всегда, восхитительна: растопорщенное бирюзовое платье в стиле 30-х годов, такие же «лодочки», белая широкополая шляпка, из-под которой струились светлые волосы, пляжная сумка «а-ля лукошко» и – умереть на месте! – крохотные летние перчатки. Идея молниеносного курортного романа как-то потускнела. Интересно... Голос совести, попытавшийся было что-то возмущенно вякнуть – подслушивать? как неприлично! да никогда в жизни! – через минуту придушенно замолк.

– ... не знаю, может, и к лучшему, что ты сюда приехал. Я, правда, не очень-то в восторге, он меня своими вечными делами уже достал. Договорились ведь, что отдыхаем, нет, постоянно что-то надо решать, куда-то ехать. Вчера простыл немного, нет бы отлежаться – ну, как же, опять надо в банк, не проживут там без него два дня. Так что, увидитесь только вечером. Но здесь, конечно, тебе проще с ним поговорить, обстановка расслабляющая. У тебя ведь дело-то небольшое?

– Да пустяк, выплату отсрочить, а кроме Виктора, это никто не решит.

– Ладно, ты его тогда долго не задерживай, он мне романтический ужин обещал. А то я тут скоро совсем прокисну. И знаешь? Чтобы уж наверняка и побыстрее. Есть у меня одна штука... Кому другому не отдала бы, огнеопасно. А тебе по старой дружбе помогу. Только поаккуратнее, он не выносит, когда на него давят. Так... где же она была? – Тина порылась в своей корзинке, потом начала вытаскивать из нее полотенце, книжку, какой-то аэрозоль... – Что-то не найду, точно в сумке была...

– Да брось, и так договоримся.

– Нет уж! Тем более тебе проще этим воспользоваться – по-мужски. Может, он Светку свою черномазую наконец выгонит.

– Она-то тебе чем помешала?

– Наглеть начинает, не грех бы успокоить слегка... Сейчас найду, подержи-ка вот...

Так... А ну их всех к лешему! Надоели. Вставать пора. Есть хочу, как из пушки, и купаться, купаться! Глупо время терять на ерунду, тем более в такую-то погоду.

3.

Очень трудно искать черную кошку в темной комнате. Особенно, когда ее там нет.

Собака Баскервилей

До сих пор не понимаю, как я не налетела на какой-нибудь корень и не переломала себе руки-ноги. Фонарик, казалось, весил килограммов пять и прыгал почище отбойного молотка, выхватывая из тьмы ветки, стволы, коряги – все, что угодно, только не тропинку. Вдруг неподалеку появилось еще одно светлое пятнышко. Появилось и погасло. Ноги сразу стали ватными. Господи, ну сколько можно! Я маленькая, тихая, беззащитная, чего они все на меня! Но тут, к счастью, опять проснулся внутренний голос: дура, чего паникуешь, очень надо всяким убивцам бегать по лесу за тем, кто нашел тело, да и вообще, откуда в твою дурную голову вскочила идиотская мысль про каких-то убивцев, просто свалился человек с обрыва, свернул себе шею, печально, но бывает. Да-а, бывает, попыталась я возразить внутреннему голосу, с этого обрыва только слепой свалиться может, и то вряд ли. Там либо кусты непролазные, либо ограда, это сколько же нужно выпить?

Однако все равно надо куда-то двигаться. Я попыталась сделать шаг, другой... и угодила прямо в чьи-то крепкие объятия…

– Ти-ихо-тихо-тихо, не надо ломиться через лес, как бешеный слон, ежиков распугаешь или споткнешься ненароком, – голос журчал так мягко, так успокаивающе…

Я приоткрыла один глаз, увидела камуфляжную форму... охрана! Тут уж не только фонарик, я вся затряслась не хуже отбойного молотка.

– Там... там... – я без особого успеха попыталась махнуть рукой в нужную сторону. – У лестницы...

Парень достал «уоки-токи»:

– Макс, Костя, я у двойной березы, давайте сюда, – после чего обратился ко мне. – Спокойно, все в порядке. Меня зовут Николай. Медведей тут нет, бандитов тоже, можно расслабиться. Давай-ка глоточек, – он протянул мне фляжку, я хлебнула, закашлялась, он легонько похлопал меня по спине. – Я вас узнал, вы Рита, журналист, про вас шеф предупреждал. Где и что стряслось, кто вас напугал?

Спокойный голос, ощущение надежной мужской руки, ну и коньяк тоже оказали свое целительное действие: зубы перестали стучать, а голос начал вроде бы повиноваться.

– Там, внизу, в десяти метрах от лестницы...

– От какой?

– Левой.

– Откуда левой?

– Как откуда? А, понятно, ниже по течению. Там, чуть выше тропы...

– Нижней? – уточнил Николай. Неужели я выгляжу до такой степени свихнувшейся?

– Да. Там кто-то... – я запнулась, потому что на самом-то деле это было уже «что-то»... – Ну, лежит, наверное, с обрыва сорвался...

– Как он ухитрился? Ладно, разберемся. Живой?

– Нет. Наверное, нет. – Поправилась я. – Пульса нет.

– Однако... – Николай посмотрел на меня с явным интересом, так что я почему-то даже смутилась.

– На запястье нет, а сонную я трогать побоялась. Да все равно, у него глаза открыты, и зрачки на свет не реагируют.

– Н-да, интересная у вас форма страха...

Из темноты появились еще две пятнистые фигуры.

– Костя, проводи девушку домой и посиди с ней. Макс, пойдем глянем, кого-то угораздило с обрыва свалиться, похоже, насмерть. Рита, вы его не узнали?

– Не знаю, – я помотала головой с каким-то смутным чувством вины. – Он такой страшный...

– Ну пульс-то проверили…

– Да, а вдруг бы он еще живой был...

– Ладно, двинулись, – скомандовал Ник.

Я никак не могла попасть ключом в замочную скважину, так что Косте, должно быть, надоело наблюдать мои мучения, и он открыл дверь сам. Бережно усадил меня на диван и озабоченно поинтересовался:

– Может быть, Катюшу вызвать? Ваш коттедж она обслуживает?

– Она, только что же ее тревожить, я вообще-то в норме.

– Ну, если это норма... – с некоторым сомнением согласился Костя.

– Да и вы можете идти, со мной правда все нормально, сейчас чаю выпью и будет полный порядок.

– Ах да, извините, – он принялся готовить чай, продолжая говорить что-то успокаивающее. – Мне Коля велел с вами посидеть, значит, так тому и быть. Да и вообще, все-таки такое потрясение, вдруг сердце забарахлит... Коньяку в чай добавить?

– Да нет, не стоит, – поразмыслив, отказалась я. – Ведь мне, наверное, еще с милицией общаться придется? Кстати, о милиции. Наверное, его должен еще врач осмотреть?

– Если еще кто-то понадобится, ребята вызовут. А про коньяк я Катерине все-таки скажу. Или, может, валерьянки? Как сейчас самочувствие?

– Ладно вам, неужели уж у меня такой потрясенный вид?

– Не очень. Хотя должен бы. Чего вас в обрыв-то понесло?

– Да погулять перед сном пошла.

– Без фонарика?

– С фонариком. В кармане.

– Почему в кармане?

– В темноте интереснее. Ну, в самом деле, что такого? Дура-баба-деревяшка сбилась с тропинки. Лезла по этим дурацким кустам, вот и налетела. Сама виновата.

Когда женщина заявляет, что она «сегодня ужасно выглядит», то ожидает при этом возражений типа «ах, бросьте, вы просто восхитительны!» И после реплики «сама дура» я, естественно, надеялась на какой-нибудь комплимент своей смелости и все такое. Однако Костя промолчал.

– Ладно, Костя, не будем о грустном, лучше вот что скажите. Василий Данилович что-то такое говорил про конную охрану. А вы вроде пешком патрулируете?

– Верхом – только по периметру. По территории смысла нет. Разве что зимой, когда народу мало.

– У вас и зимой отдыхают?

– Тут зимой еще лучше: и лыжи, и рыбалка великолепная, на обрыве лыжный трамплин устанавливают, и санная трасса отличная.

Минут через пятнадцать появился Коля и почему-то в сопровождении Катюши. Прислонился к дверному косяку и предложил:

– Хорошо бы тебе до милиции у соседей посидеть. Ты ведь с ними знакома?

– Так, слегка... а… это был...

Николай мой «вопрос» понял сразу:

– Он. Сосед твой. Виктор Петрович Голубь.

Ах ты, черт меня возьми, я же его знаю! То есть, не то чтобы действительно знаю, встречаться не встречались, но по долгу службы фамилию эту я помнила. Мало того, что управляющий банка «Град» – с этой публикой я как раз знакома не очень – но на прошлых выборах баллотировался в городскую Думу. Правда, не прошел. Ну надо же, а вчера, когда знакомились, ничего в башке не щелкнуло. Виктор и Виктор.

Соседский коттедж стоял пустой. За пару минут мы обежали его весь. На столике в «гостиной», где давеча мы писали пулю, – полупустая бутылка перцовки, пепельница, две рюмки и блюдце с лимоном. На половине Тины... я постаралась осмотреться – вчера я сюда не заходила. У кровати громадное блюдо с фруктами: груши-яблоки, апельсины-лимоны-мандарины, манго, киви и прочая экзотика. На полочках в ванной аккуратная батарея разнокалиберной косметики: от супердорогой серии на черной икре до тюбика с детским кремом и бутылька с огуречным лосьоном. Неужели она этим пользуется? Там же почти чистый спирт, кожу пересушивает кошмарно. А… нет. Вот она чем умывается, по примеру всяких моделей. В корзинке для мусора две пластиковые бутылочки из-под минералки. Из любопытства я заглянула еще и в аптечку – ничего интересного. Витамины, аспирин-анальгин, активированный уголь, валидол, но-шпа, нашатырь, бинт, вата, перекись.

И во всем коттедже ни одной живой души. Ну, собственно, одна из проживавших тут «душ» уже и неживая вовсе, а вот другая где?

– Коль, – вмешался вдруг молчавший до этого Костя, – ручаться не буду, но, по-моему, я час назад видел ее в баре.

4.

Никто не является тем, кем он выглядит.

Арнольд Шварценнеггер

В баре вовсю гудела юная и порядком уже набравшаяся компания. Разгрома, правда, пока не учиняли, однако гуляли шумно. Тина сидела в дальнем углу, и делала вид, что окружающая действительность ее совершенно не касается.

– Дома должен быть, к нему пришел кто-то... – она скорчила недовольную гримаску. – Даже здесь покоя нет от этого бизнеса! Годовщина первой встречи, ах, Тиночка, давай вдвоем отметим, а сам... Ненавижу! – она хлопнула по столу, едва не свалив стакан. Сколько же она выпила? Однако... Такая воспитанная девушка...

Ее вежливо увели. И правильно. Если из любимой супруги дама превращается в безутешную вдову, лучше ей узнать об этом в тихом безлюдном месте.

Через некоторое, не слишком длительное время я увидела безутешную вдову уже в холле. Вполне протрезвевшая, она беседовала с парочкой аккуратных молодых людей. Точнее, это они с ней беседовали.

– Валентина Владимировна, вы не беспокойтесь, все сделаем, как надо. Отдохните и постарайтесь ни о чем не думать. Машину пришлем утром. В девять, хорошо?

Молодые люди удалились, Тина заметила меня и сделала какое-то слабое движение рукой, вроде подзывая к себе. Я подошла.

– Посиди со мной, а? Страшно.

За прошедшие с нашего преферанса сутки Тина, казалось, постарела лет на пятнадцать: глаза заплыли, лицо серое, какое-то обвисшее. Стакан с минералкой она держала двумя руками сразу.

– Страшно?

– Я же совсем одна осталась. А эти налетели, стервятники. Валентина Владимировна то, Валентина Владимировна се? Откуда мне знать? Я вообще не ведала, откуда деньги берутся, Виктор меня на километр к делам не подпускал. Деньги в тумбочке, следи за собой и за домом, не загружай голову.

– Ты его не любила?

– А ему не надо было, чтоб его любили. Ему надо было, чтоб его не трогали, а если вдруг настроение появится, чтоб было с кем пообщаться.

– Только с тобой или еще с кем?

– Никогда не интересовалась. Все равно домой приходил. Ему со мной легко было.

– А тебе?

– Не знаю. Мог неделями на меня внимания не обращать, а потом вдруг каждый вечер то в гости, то погулять, то в театр. А потом снова как отрежет. Ненавижу их!

– Кого?

– Мужиков этих чертовых! Сильные руки, крепкое слово. А потом – чего не хватало? – бросают тебя и даже не обернутся. Раз в жизни повезло, удачно замуж вышла. А сейчас я кто? Ну, квартира, ну, машина, и что дальше? Идти в школу биологию в болванчиков вдалбливать?

– Он что, ничего тебе не оставил? – мне подумалось, что безутешность вдов бывает, оказывается, очень разнообразна. Хотя не мне судить. Чужая душа потемки, и кто знает, что Тина сейчас на самом деле чувствует. Ни к селу ни к городу вспомнилось, как несколько лет назад мне в змеепитомнике показывали процедуру отбора яда. Гюрза раз за разом кусала подставленную чашку, и вдруг я заметила: что-то не так. Змея была по-прежнему сильна и прекрасна, но что-то неуловимо изменилось. Сашка-змеелов пояснил: «Все, отстрелялась, пора отдыхать». Я готова поклясться, что на блестящей змеиной морде было написано истинное разочарование. Вот эту-то разочарованную гюрзу и напомнила мне Тина. Она излучала не огорчение, не усталость – какое-то безразличное «будь что будет».

– Черт его знает, что он там оставил. Разве эти, – она махнула рукой к двери, в которую удалились ее визитеры, – меня к чему-нибудь подпустят? Ну за каким лешим его к обрыву понесло? Ах, Тиночка, не сердись, я полчасика с человеком поговорю, в баре меня подожди, будь умничкой. Я полчаса жду, я час жду, полтора... Ну, как же, бизнес – это святое. И знаешь, что самое страшное? Я ведь вернулась, заглянула в комнаты, а везде пусто. Думала, по дороге разминулись... Ну почему я на полчаса раньше не вернулась? И какого черта ему надраться приспичило? Что ему этот кретин наговорил?

– Какой кретин?

– Да Вадим Стрельцов, есть тут один... Тоже, по делу он притащился. Неужели нельзя было дать человеку нормально отдохнуть? Послала бы его подальше, ничего бы не было. Но как же можно, старый друг, надо помочь.

– А Виктор много выпил?

– Надо думать, если ограды ухитрился не заметить. Разве они скажут, сколько? Ну, перцовки я ему сама предложила. Мы оба простыли малость, помнишь, он вчера все про больную голову шутил? А его сегодня еще и работать понесло. Приехал с во-от таким насморком, я на двоих и налила. По две стопки, ему побольше, себе поменьше. Потом Стрельцов пришел, наверное, с ним добавили. Хотя обычно Виктор за делами никогда не пил.

– А после ухода гостя? Если разговор был очень неприятный?

– Да черт его знает, с чего там быть неприятному? Это Стрельцову от Виктора что-то нужно было.

– Погоди... Ты вчера утром с этим самым Вадимом беседовала?

– С Вадимом? Когда? Вчера? – она поглядела на меня совершенно непонимающими глазами.

– С утра, на качелях. Крепкий такой...

– А-а... – она помолчала, удивленно глядя в стакан, допила минералку, налила еще. – Тьфу, не могу больше. Этот, – сколько же отвращения можно вложить в одно коротенькое слово. – Ах да ох, да срочное дело, да Тина посоветуй. Эх, надраться бы сейчас до полной отключки... Трезвая до омерзения. И на спиртное даже глядеть не могу.

5.

Если вы думаете, будто мужчинам трудно угодить, вы ошибаетесь. На самом деле это совершенно невозможно.

Жанна д'Арк

Следователя звали Сергей Львович. Маленький, полненький, бритый, безобидный такой, только вот взгляд нехороший. В общем, настоящий Порфирий Петрович.

– Вам бросилось в глаза что-то необычное?

– Я не так часто имею дело с трупами, чтобы делать выводы о том, что обычно, что нет.

– Действительно... – Он, похоже, совсем не рассердился. – Хорошо. Что вы заметили в первую очередь?

– Глаза и зубы. Я фонарик включила, а они блестят... ужасно. Мне теперь кошмары сниться будут.

– Вы сразу решили, что он мертв? Почему?

– Потому. У живого человека, когда прямо на него свет направляют, веки дрогнут или хотя бы зрачки, а тут полный ноль. Ну и пульса не было.

– Вы проверили пульс? – вот ведь дался им этот пульс, обязательно надо удивиться.

– Конечно, проверила, вдруг все-таки живой.

– Где?

– Как это – где? – опешила я. – Где живой?

– Где пульс щупали? – устало поинтересовался «Порфирий Петрович».

– На запястье. На сонную смелости не хватило.

– Тело не поворачивали?

Я поколебалась между возмущенным «вы с ума сошли» и более спокойным «разумеется, нет» и в результате сказала просто «нет». Очень все это было скучно. В книжках и кино беседа со следователем (инспектором полиции, частным сыщиком и т.п., нужное подчеркнуть) производит совсем другое впечатление. Если ты сыщик, так задавай какие-нибудь «хитрые» вопросы, а этот точно номер отбывает.

– Еще что-нибудь помните?

Я закрыла глаза, восстанавливая страшную картинку.

– Кажется, у него щека была оцарапана... Так... лежал он почти на левом боку... значит, правая.

– Зубы сильно оскалены?

– Нет, как будто улыбался... И запах мерзкий.

– Перегар?

– Черт его знает. Просто брр! Ах да, еще ключи.

– Какие?

– Вроде от машины. Лежали как раз у левой руки, до которой я дотрагивалась, такие, с монеткой. А что, там не было ключей?

– Да были, были. Вы их не трогали?

– Нет. Зачем?

– Ну, мало ли, из любопытства или показались знакомыми... Кстати, вы были знакомы с погибшим?

– Так, шапочно. В преферанс днем раньше играли.

– И тем не менее вы утверждаете, что его не узнали?

– И утверждаю, и не узнала… А что вы хотите? Я вообще не восприняла «это» как человека.

– В каком смысле?

– Ну вроде как видишь кадр из какого-то кошмарного фильма... не могу объяснить. Какое там узнать – ноги не держали, думала, сознание потеряю!

– Пульс тем не менее проверили и на зрачки внимание обратили, и ключи заметили, и даже царапину на щеке. Вы вообще наблюдательный человек? Хорошо владеющий собой?

– Да что вы! Чуть сама рядом не легла от впечатлений. Ключи... Зато я даже не помню, во что он был одет.

– Да-да, конечно. Вспомните, когда вы выходили из своего коттеджа, у соседей свет горел?

– На его половине да, в гостиной, а у супруги было темно, – я подумала и для большей точности добавила, – кажется.

– Во сколько это было?

– Без чего-то одиннадцать, без десяти, максимум без пяти. Самый край – в одиннадцать. Без четверти я телевизор выключила, переоделась, ну, пусть пять минут на одно, на другое...

– Вы часто гуляете по ночам?

– Так до полуночи еще вечер.

– И не страшно?

– Я в городе-то не боюсь вечером ходить, а уж здесь... Хотя теперь, наверное, буду бояться.

– А вообще в этот вечер вы своих соседей видели?

– Только в окно. И не совсем вечером. Я возвращалась с пляжа, ужасно голодная, и перед тем, как пойти перекусить, надо было переодеться. Проходила мимо их домика и видела обоих, живых-здоровых. Правда, недолго, секунду-другую.

– Что они делали?

– За столиком сидели, в гостиной.

– Разговаривали?

– Наверное. Сидели друг против друга, в такой ситуации люди редко молчат, если только не в ссоре. Но тогда зачем сидеть и любоваться? Картинка выглядела довольно-таки мирно. Ну, мне так показалось... а, вот еще почему – он был в свитере, в толстом таком, пушистом.

– То есть просто сидели?

– Не знаю, на столике бутылка стояла.

– Водка, вино, коньяк? Полная? Початая?

– Ну, знаете ли, этого уже через окно не разглядишь. Кажется, водочная и кажется, початая... Да и сколько успеешь увидеть за пару секунд, пока мимо проходишь?

– Больше в комнате никого не было? Только они двое?

– Не могу сказать, я видела едва ли полкомнаты.

– Хорошо. Во сколько это было?

– Точно не скажу. Уже смеркалось, у них торшер был зажжен, иначе я вообще ничего бы не разглядела. По-моему, около девяти, но это очень приблизительно, плюс-минус полчаса, если не больше.

– Около девяти вы шли с пляжа? – мой визави, кажется, удивился. Ну наконец-то! А я уже чуть не решила, что он просто робот. Хм-м. А в этом есть смысл. Толковых специалистов наверняка не хватает, значит, их надо беречь для всяких «хитрых» преступлений. Для такой скукотищи, как пьяный, потерявший дорогу, и робота достаточно будет, да? «Робот» меж тем терпеливо ждал разъяснений на предмет моего присутствия на пляже в неурочный час.

– Я же не загорала – так, побродить и окунуться перед ужином решила.

– Так. И вот еще что. Вы ведь журналист?

– Да.

– Что такое тайна следствия, надо объяснять?

– Нет.

– Не кидайтесь пока ничего писать, хорошо?

– Пока – это сколько?

– Ну, скажем, неделю. А то взбаламутите всех, придется опровержение давать, самим же неловко будет.

– А разве это не несчастный случай? Есть основания думать иначе?

– Вот видите, вы уже начинаете строить домыслы, хотя ничего подобного я не говорил.

– А можно я напишу исключительно о личных впечатлениях? Материал-то какой – исповедь нашедшего труп! И какой труп! Не бомж никчемный. А материал вам покажу, вы повычеркиваете все, что вам не понравится. Ладно? А то сейчас свежесть впечатлений уйдет, и будет уже совсем не то.

Кажется, мне удалось вполне достоверно изобразить восторженную идиотку.

– Ну, хорошо, – согласился Сергей Львович, хотя и с явной неохотой.

И все-таки – можно ли за час-полтора накушаться до такого нестояния, чтобы в обрыв влететь? Невзирая на кусты и ограду, а?

6.

Знание – сила.

Майк Тайсон

Дружный журналистский коллектив временами напоминает бодренького жизнерадостного щеночка. Он с восторгом скачет вокруг тебя, призывая к игре, с тем же дружелюбием напускает лужу в твои тапки, тут же прыгает на подвернувшийся кстати мячик – безграничная ласковость и такое же безграничное к тебе равнодушие. Привет! Куда пропала? В отпуске? А действительно посвежела, похорошела. Ну пока, отдыхай!

К счастью, в отделе экономики было пусто, наличествовал только необходимый мне Александр Иванович Сергиенко. Жутко неприятная личность, зато знает обо всех мало-мальски известных в городе людях все, что о них возможно знать, и даже то, чего они и сами, может быть, не знают. И все это с точной оценкой достоверности имеющихся сведений. Пишет, правда, отвратно, то есть просто скучно, а вынимать из него информацию – сущее мучение. Санечка очень любит выставить собеседника дураком, с мерзкой улыбочкой хорошо осведомленной личности заявив «ну, ты же сам прекрасно понимаешь». Спрашивающему остается только теряться в догадках, что же он должен «прекрасно понимать». Но, в конце концов, каждый имеет полное право на скверный характер.

– С чего бы это тебя вдруг деловые люди заинтересовали? К тому же покойники. И криминал – не твоя стихия. Да и нет там никакого криминала...

– Ну, Сашенька, ну, солнышко, любопытно же, я, можно сказать, лично присутствовала...

– Ах ты, черт побери! «Речной»? Ах да, «Прибрежный»! А ты у нас в отпуске, вон как за неделю загорела... Ясно... – при всей своей противности соображает Санечка молниеносно, этого не отнять. – Ладно уж, пользуйся моей добротой. Значит, так. Голубь тебя интересует?