Текст книги "Никогда в жизни"

Автор книги: Елена Колчак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Тогда... значит, дело в самом доме?

– Похоже на то…

– Клад! – страшным шепотом просвистела Лелька.

– Мысль недурна. А почему нет? Дом старый, центр города, тут сразу после революции знаешь, что творилось? Шанс, во всяком случае, есть.

– Драгоценности? – как вкусно Лелька это сказала! Как колокольчик зазвенел. И ведь не нужны ей сами драгоценности – она почуяла загадочную историю: например, подземный ход, по которому нищий бродячий художник пробирался к своей возлюбленной купеческой дочери Настасье. Или зеркальце самой Настасьи, на котором она нацарапала последнее «прости» любимому, когда ее силой уводили под венец. Или хотя бы заржавевшую от ее слез чернильницу. Лелька иногда – как дитя малое! А в жизни такая практичная девушка...

– Ага, бриллианты короны. Причем испанской. Надо что-нибудь попроще. Ну, скажем... Чекисты тоже прятали реквизированное... Да нет, все равно слишком сложно. Почему именно этот дом? Такие «клады» можно искать систематически, во всех домах по всему центру города. Разве что именно здесь жил Вася Шнырь, который притырил шкатулку индийского магараджи. Ту самую, где хранились фамильные изумруды и которая пропала из абсолютно запертого номера гостиницы «Националь», где магараджа провел одну ночь по дороге на тайную встречу со своей возлюбленной из императорского балетного училища.

– Какой Вася?

– А магараджа тебя не интересует? Почем я знаю, какой? Идея исторического клада все-таки кажется мне чересчур литературной. Ну, не станут бандиты искать никакие клады.

– А почему, собственно, бандиты?

– И в самом деле... А кто?

– Да кто угодно. Какой-нибудь архивариус наткнулся на документы, неоспоримо указывающие...

– Тебе так и хочется, чтобы это оказались бриллианты испанской короны?

– Ну, может, не бриллианты...

– А если что-то банальное вроде двух десятков николаевских червонцев, так этого ни в каких документах не отыщешь. О таком открыто в письмах не упоминали. А тайные послания – это, ей-богу, чистый детский сад. Ненатурально.

– Можно подумать, остальная история вся такая натуральная!

– Н-да, это верно. Вот что. Давай-ка устроим нынче генеральную уборку? Дело и вообще благое, и вдруг, глядишь, чего и попадется...

В кладовку мы, конечно, не полезли, хотя и выглядела она весьма перспективно. Комнатка метров на двенадцать, точнее определить размер мешают охватывающие ее стеллажи со всяким барахлом: какие-то свертки, ящики, старые журналы, посуда и старинный «Зингер» без лапки. Посередине кресло-качалка исполинских размеров с прогнившим сиденьем. Лелька попыталась на нее сесть и провалилась. Но не расстроилась, а наоборот, восхитилась: «Почистить, поменять обивку – представляешь, какой класс будет!» Ну и вокруг кресла всякая «мелочь». Например, цинковая детская ванна, наполненная, кажется, садовыми инструментами пополам с детскими игрушками и гнилыми валенками.

На обследование этого завала требовался не один день, а по крайней мере неделя. И к тому же главной задачей была все-таки уборка. Лелька, вселившись, правда, навела некоторый порядок, но вот именно что некоторый. Жить в доме стало вполне можно, однако натыкаться постоянно на всякие банки, газеты, сломанные ножницы и скукоженные ботинки – удовольствие ниже среднего. К счастью, в кладовке нашлось несколько подходящих коробок, чтобы собрать весь этот хлам и выволочь его... ну, хотя бы во двор. А потом поискать в окрестностях подходящую свалку.

Часа через четыре, разобравшись с основным хламом и сгрузив у стенки сарая пять коробок, мы решили сделать перерыв, дабы с должным тщанием и удовольствием изучить ту добычу, которая выглядела заслуживающей внимания.

Самым ценным объектом мы единодушно посчитали кривую железяку неопределенной формы и еще менее определенного назначения, коя с равным успехом могла быть вешалкой, деталью керосиновой лампы или заводной ручкой древнего автомобиля – но, скорее всего, не была ни одним, ни другим, ни третьим. Впрочем, ее «железность» тоже оставалась под сомнением. Зато выглядела эта загогулина потрясающе. Лелька заявила, что абстрактная «скульптура» – именно то, что требуется для украшения кухонного интерьера, а все модные дизайнеры могут дружно пойти отдохнуть.

Основную массу трофеев составляли всякие «штучки»: полдюжины необыкновенной формы пузыречков, коробка с пуговицами, кольца для салфеток, оловянный узорчатый нож для разрезания бумаг, зеркало, настолько же прелестное, насколько слепое, обувной рожок с головой льва и пригоршня заскорузлых от древности ключей – пустяки, обладающие какой-то ценностью лишь благодаря своему возрасту.

К предметам безусловно полезным следовало отнести ручную кофемолку и две престарелых пепельницы, порядком заросшие грязью, – одна медная, видимо, из снарядной гильзы, другая малахитовая. Плюс сказочной красоты шелковая не то шаль, не то скатерть и три невероятно пыльных, но совершенно целых овчины.

Две валялись в углу за гигантским топчаном в той комнате, куда Лелька поселила меня, третью вытащили из-под того же топчана, зацепив следом остатки изъеденного молью коврика и несколько старых фотографий. Пошуровав под топчаном шваброй, мы извлекли на свет невероятное количество конфетных фантиков, две поломанные авторучки – все в пыльных сугробах – и еще некоторое количество фотографий – старых, еще черно-белых, точнее, коричневых. И, наконец, в последнюю очередь – альбом, из которого они высыпались. Так всегда бывает: первые страницы держат фото в предназначенных для этого изящных прорезях, между последними снимки просто вложены и, естественно, норовят выпасть.

Преисполненная уважением к минувшему я принялась запихивать «предков» туда, где им полагалось находиться. И увидела знакомое лицо. Лелька в белом платье, опираясь на плечо элегантного молодого человека, балансировала на каком-то парапете – кажется, это была наша набережная. Лелька на снимке выглядела настоящей кинозвездой, а вот платье я видела впервые. Судя по его цвету – Лелька не терпит белого – снимок был свадебный, меня же как раз в этот момент в Городе не было. Лелькино замужество случилось весьма скоропостижно, поэтому я узнала о событии постфактум. Вдобавок, помню, получила от Лельки нешуточный выговор, поскольку ей пришлось срочно подбирать кого-то на роль «подружки», в смысле – свидетельницы.

Так… А элегантный молодой человек, должно быть, жених? Хотя… Помню я лелькиного мужа, пусть и не очень уверенно… Как бишь его – Виталик? Володя? Валера? Он, что ли? Хотя вроде не похож.

– Нет, конечно, – развеяла мои сомнения Лелька. – Это приятель его, тоже адвокат. Я с этой командой не общаюсь. Но чудно, а? Откуда здесь моя фотография? Значит, действительно тетя? Надо мамуле эти снимки показать. Только странно…

– Что именно?

– Замуж я выходила, когда отца уже схоронили. А тетка была отцовская, мамуля с его родственниками не общалась. Так откуда у отцовской тетки моя свадебная фотография? Или я чего-то путаю? – Лелька на минуту призадумалась, затем приняла решение. – Слушай, поеду Дениса навещать, напомни, чтоб я этот альбом прихватила, может, мамочка кого опознает.

Ничего более интересного с точки зрения информации, чем этот альбом, в доме не нашлось. Ни старых писем, ни зашифрованных записок, которые так облегчают жизнь литературным кладоискателям. Обидно, да? Может, все-таки надо было начинать с кладовки? Или мы вообще зря всполошились?

5.

Хочешь чего-то добиться от людей – будь вежлив и доброжелателен. Если ничего не хочешь добиться – будь вежлив и доброжелателен бескорыстно.

Саруман

Понедельник не задался с самого утра. Точнее, с ночи – опять мерещился тот же шум с музыкальным сопровождением. Может, у меня крыша поехала? Или просто привычка жить в большом доме сказывается? Скорее всего, тут вода в трубах шумит, или мышки в подполе возятся, а мне кажется – «соседи мебель двигают». И шум-то не особенно громкий, но почему-то начинаешь вслушиваться, и сна как не бывало. Проворочалась полночи, в результате проспала, не успела застать нужного человека в одном месте, пришлось ехать в другое через полгорода. Выбегая на полной скорости из калитки, едва не врезалась в припаркованные у обочины джип-чероки и «восьмерку». По закону общемирового свинства они, конечно, выбрали для стоянки единственное сухое место. Дальше вдоль обочины разливалась лужа типа миргородской: обойти долго, перепрыгнуть на первый взгляд можно, но...

Вот именно, что «но». Разумеется, я влетела в лужу по самую щиколотку, пришлось возвращаться, не ходить же весь день в мокрых туфлях. Ну, и поехало…

К обеду, в нервах и мыле, часть дел переделав, а часть перенеся, я собралась на последнюю в этот день встречу и обнаружила, что дискету с рекламным текстом забыла. Вот еще напасть! Заказчики – люди святые, они нас кормят, и обижать их нельзя. А этот к тому же не разовый, а постоянный. Отговорившись срочным редакционным заданием, сдвинула встречу на час и понеслась за дискетой.

«Чероки» с «восьмеркой» по-прежнему стояли у обочины. К счастью, заметила я их еще за квартал, так что смогла обогнуть лужу заранее.

Интересно... В нашу калитку входили два каких-то типа. Один – классический «браток»: кожаная куртка, мощный затылок, очень короткая стрижка. Другой походил, пожалуй, на банковского работника, причем не простого клерка, а рангом повыше. Только лицо у него было, пожалуй, не «банкирское»: сухое, с очень резкими обтянутыми скулами, почти треугольное, и глаза... никакие. Сладкая парочка, в общем.

Неужели я забыла калитку закрыть? Да нет, помню, что, переобувшись, еще минуты две воевала с ключом. Странно…

К моему появлению визитеры отнеслись без особой радости, но, в общем, спокойно:

– Вы хозяйка?

– Нет, ее сестра, – это, конечно, некоторое преувеличение, но «подруга» звучит как-то неубедительно!

– Сестра?!! – почему-то изумились гости. Первым сориентировался «охранник»:

– Мы... собирались посмотреть дом...

«Банкир» легким кивком подтвердил реплику спутника.

– Был разговор с вашей... сестрой о покупке этого дома, надо ознакомиться...

– Вот как? – не могу сказать чтобы я источала доброжелательность и доверие. «Банкир» слегка улыбнулся. Приятный молодой человек, хотя и разговаривает странно...

– Я понимаю, мы повели себя несколько бесцеремонно, но не сердитесь. Проезжали мимо, решили заглянуть на всякий случай. Калитка была приоткрыта, вот и зашли. Извините за вторжение. Может быть, вы найдете немного времени и покажете дом?

– Мне кажется, будет лучше дождаться появления хозяйки, – никогда мне не удавалась роль светской дамы, и сегодняшняя ситуация не стала исключением.

– Когда она появится?

– А вы позвоните.

Отодвигать меня с дороги визитеры, видимо, постеснялись…

Вечером я завалила Лельку свеженькими новостями.

– ...а уехала эта парочка на том самом джипе.

– И что дальше? – Лелька на мгновение оторвалась от сковородки с рыбой.

– Да ничего. Меня же заказчик ждал. Кофе глотнула, дискету схватила и понеслась. Кстати, «восьмерка» тогда еще стояла, а когда я вернулась, ее уже не было. Я только не понимаю, зачем им понадобилось дожидаться моего возвращения. Времени у них было часов пять. Вот если бы я их внутри застала... Но ведь точно видела, как они в калитку входили.

Лелька потянулась так, что хрустнули суставы: Кажется, сообщение о посторонних визитерах ее не взволновало, точно и не касалось вовсе. Впрочем, Лелька – человек феноменально спокойный, заснет, как те аксакалы, на ящике с динамитом, и никаких кошмаров сниться ей не будет.

– Умоталась... Слушай, ты в кладовку не заходила?

– Нет.

– Значит, в доме они тоже побывали, – сообщила она таким тоном, каким говорят «Волга впадает в Каспийское море».

– Даже так? – поинтересовалась я куда менее безразлично. – С чего ты взяла?

– Там проем слегка перекошен. Дверь надо приподнять и сдвинуть, иначе толком не закрывается. Я вчера собственноручно закрыла как положено, а сейчас она просто прикрыта.

Оставив Лельку наслаждаться жареным карпом, я отправилась обследовать кладовку. Дверь действительно закрывалась с трудом.

Внутри на первый взгляд все было по-прежнему. На второй тоже. Кресло, ванна с железяками, стеллажи с барахлом... Лампочку бы надо заменить, светит еле-еле, не видно ни черта, тени какие-то. Тени? В углу потолка на штукатурке обрисовался прямоугольник примерно метр на два. Для люка великоват, хотя... Я выскочила из кладовки и полезла на второй этаж. Лелька, появившаяся в дверях кухни, с интересом наблюдала за моими передвижениями.

– Ты чего гремишь?

– Пока не знаю, тут что-то непонятное.

На втором этаже место над кладовкой, туалетом и частью прихожей было пустым, что-то вроде холла. Если бы лестница шла по другой стороне, то должна была упираться как раз в тот самый прямоугольник. По ширине они совпадали.

Выключатель не работал, видимо, Жора сюда не добирался, а у Лельки пока руки не дошли. К счастью, весь угол занимали два сомкнутых окна, а на улице еще не совсем стемнело. Здесь прямоугольник просматривался лучше, чем на потолке кладовки. Развернувшись, я едва не сшибла Лельку, которая уже стояла наверху лестницы, прямо за моей спиной.

– Ну, что там?

– У меня такое впечатление, что лестница шла вдоль другой стены, а потом ее перенесли. Видишь, посередине доски длинные, а здесь как на кусочки порезаны?

Лелька, опустившись на колени, начала разглядывать пол:

– И сделали это не год и не два назад. Хоть и темно, а понять можно: грязь в щелях по меньшей мере двадцатилетняя, и края обтертые.

– Ну, и что с этим делать? – спросила я, потому что совершенно не представляла, кому и зачем может понадобиться передвигать лестницу.

– А черт его знает! Даже если с этим что-то связано, я вряд ли ринусь переносить ее обратно… – Лелька задумалась. – Может, если поспрошать, у кого-нибудь металлоискатель найдется? У тебя вояк знакомых нет?

Идея поиска клада, видимо, захватила романтическую лелькину душу целиком. Да и мне, что греха таить, было любопытно. В пользе миноискателя я сомневалась – клады разные случаются – но делиться своими сомнениями не стала.

– Саперов нет. А почему, собственно, вояк? И черные археологи с миноискателями ходят, и… Да спроси у этого, как его, у Анискина.

– У Стаса? Объяснять придется… – Лелька недовольно сморщилась.

– А ты не объясняй. В конце концов, может девушке металлоискатель потребоваться... на всякий случай. Похоже, ты-таки всерьез решила заняться кладоискательством?

– А что, завидно? – ответила вредная Лелька и показала мне язык.

6.

И кто его знает – чего он моргает.

Иван Павлов

Ну почему всегда так – как что-то интересное, так непременно мимо! Вот обижусь на весь свет и...

Тип, сподвигнувший меня на такие размышления, сделал шаг назад и оказался у меня за спиной. Не вертеться же следом на радость всей автобусной остановке. Но какие глаза! Сказка! При чернющих ресницах синие в зелень. Или, наоборот, зеленые в синеву. Как, простите за банальность, глубокая волна. Или… Мои колористические рассуждения прервались появлением автобуса.

Минут через десять, когда толпа входящих-выходящих в очередной раз повернула меня, я обнаружила обладателя фантастических глаз совсем рядом и решила, что вселенскую обиду можно пока отложить.

Увы, «экземпляр» не обращал на меня никакого внимания. А мог бы, хоть из вежливости. Несколько раз мне казалось, что Глаза обратились, наконец, на меня. Я этак небрежно поворачивала голову... и ничего подобного, глядит куда-то в пространство. Грубиян! Ну и не буду на него смотреть!

Такие размышления неплохо помогают скоротать время в переполненном транспорте. А то когда на ноге у тебя стоит сосед справа, в спину воткнулся дружеский локоть соседа слева, а в лицо дышит субъект, не просыхавший минимум неделю, – почему-то возникает соблазн следом за всякими великими умами определить человека как грязное животное и следом возненавидеть все человечество. А затем, естественно, – раз мы «грязные животные» – начать так же, как многие прочие, пихаться локтями, ходить по ногам и вообще...

А потом к зеркалу подходить не хочется. Пропади все пропадом! Найдем клад – буду ездить исключительно на такси.

Второй раз я заметила «объект с Глазами» часа через три. В автобусе – уже совсем другом – было не в пример свободнее. «Объект» стоял у самой двери и опять не обращал на меня никакого внимания!

В третий раз он обнаружился в супермаркете, где я покупала сыр. Вот еще новости! Разные совпадения в жизни случаются, но чтобы трижды в день пересечься на абсолютно непредсказуемом маршруте... У нас, знаете ли, не такой уж маленький город.

Может, он в самое сердце сражен моей неземной прелестью и теперь преследует объект внезапно вспыхнувшей страсти, а не подходит по причине неодолимой робости?

Конечно, все бывает, в том числе и страсть. Вот только мой «сопровождающий» никак не походил на того, кто способен испытывать хоть какую-нибудь робость. И вообще, нынче «робко» преследуют объект либо маньяки, либо…

Да, я слишком много читаю детективов. Но не могут эти «встречи» быть случайными. Не могут, и все. Вот только, если это настоящая слежка, то почему за мной, а не за Лелькой? Надо бы спросить, может, за ней тоже ходят. Хотя можно и не спрашивать – с ее близорукостью и нелюбовью к очкам она и слона не заметит.

Тем не менее, попытку я все же предприняла.

– Лелька! Какой сегодня за мной экземпляр ходил!

Попытка успехом не увенчалась. Лелька, посредине прихожей упоенно отковыривавшая обивку с кресла-качалки, только мотнула головой в сторону кухни:

– Потом расскажешь. Я там котлеты пожарила, а то каждый день рыба, у меня, кажется, скоро жабры отрастут, – она глянула на потолок и задумчиво добавила, – и плавники. – Она вернулась к прерванному было занятию. – Лучше погляди, какая прелесть! Тут и починка всего никакая нужна. Представляешь, какой будет класс!

Я еще раз попыталась рассказать про преследователя, однако Лелька только пожала плечами:

– Вот и хватит меня подкалывать, что на меня все западают – сама такая. А я зато придумала, как на звонки отвечать.

– Ну?

– Я говорю, что это ветеринарная лечебница, и ни про какой дом никто ничего не знает.

– Гениально! А я буду говорить, что прокуратура.

Мы дружно посмеялись, с нетерпением оглядываясь на телефонный аппарат, но тут Лелька покачала головой и разбила все планы весьма резонным замечанием:

– Только они уж второй день не звонят.

– А ведь точно. Интересно, что бы это значило? Не бросили же на полдороге. Наверное, решили сменить тактику. Не боишься, что еще чего придумают?

– Вот пусть сначала придумают, потом и мы придумывать начнем, – парировала бесстрашная Лелька. – Стас вчера телефон оставил, велел звонить в любое время.

– Ты ему рассказала? – удивилась я.

– Нет, конечно! Просто пожаловалась, что, кажется, попала в поле зрения квартирных мошенников.

– Ну и?

– Пожал плечами и сказал, что поскольку я не восьмидесятилетняя одинокая бабуля, значит, особо опасаться нечего.

– Погоди, откуда он вообще взялся?

– Да так, зашел спросить, как дела, не надо ли помочь.

– Ну-ну, моя милиция меня бережет. А металлоискатель не спрашивала? Или передумала?

– Вот еще – передумала! Если тут что есть – найду, иначе всю жизнь себе этого не прощу. Спросила, он обозвал меня Томом Сойером, но обещал достать. Иди уже ешь и не морочь мне голову, – и она с прежним увлечением погрузилась в мебельные внутренности.

Однако спокойно поужинать не удалось. Едва я успела справиться с половиной котлеты, из прихожей раздался посвист, которого не постыдился бы даже Соловей-Разбойник, и затем вопль:

– О-ё!

Решив, что Лелька съездила молотком себе по пальцу, я, однако, вышла поглядеть, вдруг медицинская помощь потребуется. Подруга сидела на полу возле кресла и держала в руках что-то вроде кожаной тетрадки. Или альбома. Когда я подошла, она как раз «это» открыла. Тут присвистнула уже я. Находка делала кое-что более понятным, а кое-что – менее.

– Та-та-та! Судя по блеску и разнообразию, это Жорино наследство. Вряд ли такое было во времена прежних жильцов. Только бормашины не хватает. Художник, говорите?

Озадаченная Лелька здорово напоминала котенка, который толкнул лапой мячик, собрался кинуться вдогонку, а тот возьми и прикатись обратно.

– Ты про что?

– А это, видишь ли, в кармашках гравировальные инструменты. Штихели называются.

– Та-ак. Для полного счастья не хватало только фальшивомонетчиков.

– Почему фальшивомонетчиков?

– Ну… я что-то где-то читала… А кто еще такими пользуется?

– Я думаю, что как раз фальшивомонетчики-то ими уже не пользуются. Другие времена, другая техника. Компьютеры и все такое. Хотя… мысль, безусловно, интересная.

Еще интереснее было то, что ни мне, ни Лельке не пришло в голову посоветоваться по поводу находки с какими-нибудь официальными лицами, ну хоть с тем же Стасом. Беззаконные мы с ней все-таки личности, неправедные. И на красный свет бегаем...

Кстати, о красном, неужели тем ребятам из бордового джипа как раз этот набор и нужен? И ради него весь сыр-бор? Стоп, мадам! Вместо того чтобы заниматься срочным материалом о подготовке к отопительному сезону, сидишь и упиваешься совершенно бессмысленными рассуждениями. И Лелька глядит на свой очередной перевод как-то рассеянно...

Да провалитесь вы пропадом со своими тайнами! Тут работы выше головы, а вместо этого в мозги лезет всякая дребедень. Клады, фальшивомонетчики, шпионы с синими глазами...

7.

Добродетель гостеприимства побуждает нас накормить и приютить людей, вовсе не испытывающих нужды в еде и приюте.

Али-Баба

Та-ак. Терпение мое иссякло. Если это действительно крысы, я сейчас им хвосты поотрываю. Голыми руками. И на шею бантиками повяжу, чтоб неповадно было. Сколько можно – как спать ложишься, так начинается шурум-бурум.

Я прислушалась. Моя кровать стояла у наружной – примыкающей к сараю – стены, так что шум раздавался прямо у меня над ухом. Действительно, пора уже разобраться – то ли мне мерещится, то ли у нас в сарае стадо бегемотов бальным танцам обучается.

Выглянула в окно. Вот пропасть! Из сарая просачивался слабый свет. Да, пожалуй, придется побеспокоить любимую подругу.

– Лелька, спишь?

Лелька возлежала на диване в окружении полудюжины словарей и вовсю чего-то там переводила. В этой комнате шума было не слышно.

– Извини, что отвлекаю, но в сарае опять что-то шебуршит.

– Может, все-таки мышки? – с некоторой натугой и явной неохотой она оторвалась от лингвистических изысканий.

– Ага, громкие такие мыщки. И на удивление сообразительные – с фонариками.

– Вот черти, работать не дают! – выглянув в окно, Лелька призадумалась. – Нешто сходить поглядеть?

– А если мышкам не понравится, что их возня кого-то заинтересовала? – предположила осторожная я.

– Н-да, рискованно, – согласилась Лелька. – Ладно, не так еще и поздно. Следи в окно, я пойду Стасу позвоню.

В общем, это было весьма разумно. Но мне-то хотелось побыть героиней, понимаете? А Лельке хотелось позвонить участковому. Конфликт интересов, однако.

Стоя у окна, я пыталась сообразить, что делать, если «мышки» сейчас решат удалиться. Поднять шум, авось испугаются? Вооружиться сковородкой и прыгать на них с криком «банзай»? В кино нехорошим персонажам полагается тут же падать от неожиданности в обморок или что-то в этом роде, а главному герою остается лишь собрать весь смертоносный арсенал.

Собрать-то арсенал я тоже смогла бы…

А если наши «мышки» кино не смотрят? Если они в обморок не попадают, тут уж не до арсенала будет.

И, главное, я наверняка не смогу вовремя закончить материал. Хорошо им там изображать героев – когда никакой срочной работы над головой не висит. Тьфу!

Стас появился года через два. Хотя часы, наверное, отстучали минут десять. Влез в кухонное окно, благо оно выходило на противоположную от сарая сторону, зашел в мою комнату, послушал, посмотрел в окно…

На крышу сарая он, конечно, не полез. Погасил везде свет, абсолютно беззвучно – мне за неделю этого не удалось ни разу – открыл входную дверь и просочился наружу. Мы с Лелькой двинулись следом. Вот когда я порадовалась, что два дня назад не поленилась взять молоток и укрепить расшатанную ступеньку, скрипела она не слабее хорошей автосигнализации.

За углом сарая маячила темная фигура. Метра под два ростом. Или это со страху показалось?

В долю секунды Стас оказался возле фигуры, неуловимым движением усадил ее на землю и включил свой фонарь – аккурат злоумышленнику в лицо. Ай да участковый, ай да Анискин! А фонарь? Да это прямо прожектор ПВО какой-то! Фигура ойкнула, прислонилась к стене и зажмурилась. Росту действительно немаленкого, и плечи – во! – а вообще-то мальчишка. Лет, может, восемнадцати. Наш бравый капитан неожиданно отпустил парня и отвел фонарь чуть в сторону.

– Михаил? Ты чего это колобродишь, народ пугаешь? По ночам спать нужно. Не сильно я тебя?

Парень моргал, привыкая к свету.

– Станислав Андреевич? А... мы... извините...

Станислав Андреевич не стал дожидаться, пока «жертва» сформулирует свою мысль.

– Там Игорь с Витьком? – он мотнул головой на дверь сарая, откуда пробивался слабый свет.

– Ну! – Михаил попытался встать, с первого раза у него не получилось, он поморщился, потер бок. Капитан, не скрываясь, шагнул внутрь сарая, мы за ним. При свете фонаря, висевшего на стенке, двое стриженых парней не то собирали, не то разбирали какое-то железо. В углу стопкой лежали три-четыре гимнастических мата. Стас присел на них и укоризненно покачал головой:

– Нехорошо, ребята... В чужой дом, без приглашения... Спать людям мешаете... Игорек, положи железку, тяжело ведь.

– Станислав Андреевич, да мы ничего плохого... Мы хотели по-тихому все убрать. Блин! – парень, которого назвали Игорем, самый худой из троих, хотел, кажется, сказать что-то другое, но, глянув на Стаса, поперхнулся. А ведь и вправду блин! Предмет, который Игорь уронил себе на ногу, не мог быть ничем иным, кроме как блином от штанги. Он ведь тяжеленный! Удивительная выдержка у парня.

Среди остального «железа» столь же явно просматривались элементы импровизированного тренажерного зала: стойка под штангу, еще стопка блинов, седло от «велосипеда»...

– Нас еще Жора пустил, мы ему не мешали. И Валя тоже...

– Какая еще Валя? – среагировала я на появление нового имени. Прямо как в «Черной кошке», то бишь «Месте встречи», которое «изменить нельзя» – «кто такая, почему не знаю?» Что еще за Валя? Жорина супруга или так, пассия? Тогда почему Стас ничего про нее не сказал?

Мой вопрос, однако, остался без ответа. «Мальчики» предпочитали обращаться к хозяйке:

– Да мы за день все уберем, правда, не сердитесь.

Лелька «Валю» тоже проигнорировала:

– Погодите, народ, вы тут железо таскали? Тренировались?

Вот правильно! Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Пусть даже речь не о еде, а о чем-то совершенно противоположном.

– Ну да, а где же еще? В качалке дорого, да и ездить далеко. А у нас у всех сараи барахлом разным забиты...

– А зимой как же? – не унималась дотошная Лелька.

– Тут от дома тепло, только когда больше пятнадцати, тогда холодно, железо мерзнет.

– Мальчики, объясните, почему, когда вы тут пытались убирать, мне музыка мерещилась? – меня действительно страшно это занимало.

– Она не мерещилась, мы думали, с ней не так заметно будет. Ну, чтобы заглушало… Мало ли… Какая-то музыка, откуда-то доносится...

Лелька ошарашенно покачала головой:

– Потрясающе...

– Леля, вы их не ругайте, – вклинился в диалог Стас. – Мальчики очень приличные, да и помочь могут, если что. Ну там, забор починить, шкаф подвинуть, руки у ребят из нужного места растут, сами видите, – он широким жестом обвел обстановку импровизированного зала. – И живут рядом. Михаил – за вашим домом, только его ворота не на Губернаторскую, а на Речную выходят, а эта парочка чуть подальше. Может, они вам и не будут мешать? Вы ведь все равно сараем не пользуетесь?

– Да я вовсе не собираюсь их выгонять, пусть занимаются, только... можно нам с Ритой тоже?

Игорь с сомнением поглядел на нас. Ну, естественно, я и сама габаритами не отличаюсь, а Лелька и вовсе нежное создание. Но она уже «загорелась». А когда Лелька «вспыхивает», на чужие сомнения ей плевать.

– Думаете, только вам хочется поближе к дому заниматься? У меня сынишке пять лет, ему тоже не вредно будет, а то кожа да кости. Под вашим руководством, а? – Спортсмены от счастья потеряли, похоже, дар речи – только закивали наперебой. Лелька полюбовалась немой сценой и махнула рукой. – Пошли чаю попьем, а то у нас с Риткой еще работы навалом. Только вы уж сегодня не шумите, ладно? Завтра по свету придете и займетесь. Вам ведь ключ от калитки не нужен?

– Нет, – опомнился Михаил, уже переставший держаться за бок. – Там у забора доска сдвигается.

– Ну вот и ладушки, – Лелька скользнула в дверь первая. Ага, догадалась я, улыбаться доблестной милиции ты готова, однако показывать сегодняшнюю находку не хочешь, а оставила ее на столе, на самом виду. Не возражаю!

Что же за Жора тут жил? И что за «Валя», которая «тоже»?

В процессе опустошения пятилитрового чайника – кстати, тоже трофей знаменитой Генеральной Уборки – удалось выяснить, что «Валя» был вовсе не тетей, а дядей Валерой, водил знакомство с Жорой, приходил к нему, даже жил тут некоторое время. Стас, на котором аккурат в это время висели разборки между местными и пришлыми – «рыночными» – жильцами, в подробности не вникал. Мужик – то есть «Валя» – вроде приличный, проблем не создавал, чего цепляться. Все лучше, чем пустой дом на участке. Документы на всякий случай проверил – правда, фамилию забыл уже – и все.

«Дополнительный» жилец, да… Это объясняло, почему «те, кто» (не знаю кто, не знаю, чего им надо, но чего-то ведь добиваются) пристали к дому именно сейчас. Магараджа не магараджа, но после смерти Жоры можно было пирамиду Хеопса очистить, не то что один дом. А вот с посторонним жильцом – это вряд ли.

Что же им тут нужно, и кто такой Жора – хозяин содержимого или еще один посторонний жилец? На его личность в процессе чаепития не пролилось ни малейшего светлого лучика.

Проводив гостей, мы дружно решили сварить еще и кофейку. Перед ночным авралом. Работа, знаете ли, должна быть сделана, невзирая ни на какие приключения. Хотя, нельзя не признать, вечер и так выдался на удивление плодотворный. Лелька долго молчала, уткнувшись в чашку и забавно наморщив лоб, а потом вдруг изрекла:

– А тебе не кажется, что подвал слишком маленький? Меньше половины дома.

Понять-то я ее поняла, но восторга сие понимание не вызвало.

– Лелька! – простонала я. – Тебе что, мало на сегодня? Мне-то чуть доделать осталось, на час работы, но ты-то, похоже, в самой середине?