Текст книги "Ольстер - истоки трагедии"

Автор книги: Елена Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Это повлекло за собой раскол в рядах либеральной партии в Ольстере и выделение из ее рядов значительного числа либералов-юнионистов, предводительствуемых Джозефом Чемберленом. Позднее они слились с новообразованной ольстерской юнионистской партией. Оставшиеся либералы, сторонники Гладстона, превратились в малозначащую группу, и хотя либеральная партия в Ольстере продолжала официально существовать, она как политическая сила потеряла свое значение. Попытка возрождения, выразившаяся после прихода в Англии к власти либералов в создании в 1906 г. ольстерской Либеральной ассоциации, явилась лебединой песней ольстерского либерализма. Практически применительно к концу XIX – началу XX в. можно говорить о кризисе в Ольстере двухпартийной системы английского образца и установлении там юнионистского господства.

Юнионистская партия была образована в Ольстере в 1885 г. Ее создание явилось следствием консолидации сил, сложившихся в Ольстере во время первого билля о гомруле для борьбы против национально-освободительного движения. Возникшая в тот период, когда существование законодательной унии между Великобританией и Ирландией оказалось под угрозой, юнионистская партия своей главной задачей считала сохранение этого неравноправного союза^[13].

Во главе юнионистской партии стояли представители земельной аристократии, крупной буржуазии, и протестантского духовенства. Официально юнионистская партия являлась общеирландской и имела на Юге значительное количество последователей, однако центром ее идеологической и политической деятельности являлся Ольстер. При этом ольстерские юнионисты выступали за сохранение унии для всей Ирландии и не хотели отделять Ольстер. Лидером ирландских юнионистов в парламенте с 1910 г. стал Эдвард Карсон. С его именем более десяти лет были связаны наиболее драматические моменты борьбы против любых попыток предоставления Ирландии самоуправления. Известный дублинский адвокат и политический деятель, Карсон ни по происхождению, ни по роду занятий не был связан с Ольстером, и тем не менее именно он в течение многих лет был признанным лидером ольстерских юнионистов. Карсон имел адвокатскую практику в Дублине, представлял Дублинский университет в Вестминстере, а в 1900 г. стал главным прокурором Англии. «Только ради Ирландии я занимаюсь политикой», – признавался он своему покровителю, известному английскому политическому деятелю Артуру Бальфуру^{73}. Свою миссию он видел в борьбе за сохранение парламентской унии между Ирландией и Великобританией. Ради этого он, пришедший в политику как либерал, пожертвовал партией и в период первого билля о гомруле пошел за Дж. Чемберленом, присоединившись к либералам-юнионистам, отколовшимся от либеральной партии Гладстона. Преданность унии была, по словам Карсона, путеводной звездой в его политической карьере. На деле это означало смертельную ненависть к национально-освободительному движению, воплотившемуся в этот период в борьбу за гомруль. Фанатизм Карсона нашел отражение в шуточных стишках, распространенных в Белфасте в начале века:

У сэра Карсона был кот,

Который, сев на стул,

Кричал, взяв крысу в хищный рот:

«Мы умертвим Home-rulel».

Сопротивление Ольстера рассматривалось юнионистами как Севера, так и Юга в качестве гарантии против введения гомруля. По уверению Карсона, в случае успешного противодействия Ольстера гомруль – мертв, ибо он невозможен в Ирландии «без Белфаста и прилегающего к нему района»^{74}. Это убеждение лежало в основе деятельности ольстерских юнионистов.

Совпадение социально-экономического и политического водораздела с религиозным нашло отражение и в партийной структуре. Партийная система Ольстера использовала традиционный религиозный и национальный антагонизм, еще более усиливала религиозную вражду. Связь с религией характеризовала все ольстерские политические и общественные институты, от школы и системы образования до высшей администрации. В то же время церковь в Ольстере осуществляла значительные политические функции. Особенно это относилось к протестантской церкви. Как писала видная ирландская общественная деятельница начала века Аугуста Грегори, «ирландская церковь (протестантская епископальная. – Е. П.) представляла собой не столько религиозное, сколько политическое учреждение»^{75}.

Протестантская церковь была тесно связана с юнионистской партией посредством оранжистского ордена. Эта полуполитическая, полурелигиозная организация стала опорой юнионистов в борьбе против ирландского национально-освободительного движения. Структура ордена, состоящая из разветвленной по всей стране, хорошо налаженной сети оранжистских лож, была использована организаторами юнионистской партии. Юнионистские политики становились членами оранжистских лож, а руководство последними проникало в аппарат партии. Оранжизм с его воинствующей идеологией антикатолицизма стал неотъемлемым элементом юнионизма. С момента образования партии оранжисты оказывали ей всяческую поддержку, выступая против попыток введения гомруля. Где бы ни начиналась демонстрация гомрулеров, контрдемонстрация оранжистов объявлялась в тот же день, в тот же час, в том же районе. Лишь с помощью полиции удавалось предотвратить столкновения. На первом же митинге оранжистов в защиту унии в 1886 г. присутствовало 20 тыс. человек. Был принят ряд резолюций, отвергающих ирландский парламент и призывающих в случае его введения к сопротивлению силой. Одна из резолюций предписывала оранжистам «предпринимать необходимые шаги для сохранения Унии»^{76}.

Руководители ольстерского юнионизма в своем сопротивлении национально-освободительному движению руководствовались прежде всего соображениями материального порядка, ибо процветание земельных магнатов, промышленников и протестантского духовенства в Ольстере опиралось на союз с Англией. Определяя политику ольстерских юнионистов, один из лидеров движения, сын миллионера, владельца винокуренных заводов в графстве Даун, капитан Джеймс Крейг, прямо указывал: «Мы всегда стремились к самым тесным связям с Великобританией и сохранению имперского гражданства не только из соображений наличия общей расы, общего языка и чувства братства, но и исходя из материальной заинтересованности нашей страны и общего благополучия нашего народа. Мы считаем нашу судьбу неразрывно связанной с судьбой Великобритании. Эти связи я намерен сохранить»^{77}. Ольстерские юнионисты были удовлетворены существующим статус-кво. Их устраивал тот факт, что они составляли единое целое с протестантским обществом Соединенного Королевства и получали от этого «имперские преимущества», обеспеченные колониальным грабежом остальной части ирландского населения. В глазах ольстерской буржуазии гомруль ассоциировался с введением в Ирландии протекционистских тарифов, что нанесло бы смертельный удар ее интересам. Променять участие в британской торговле на перспективу монополии во внутренней торговле в бедной, аграрной стране казалось ольстерскому бизнесмену сумасшествием. И всякая попытка силой навязать это участие встречала яростное сопротивление с его стороны. Это обстоятельство широко использовали лидеры ольстерского юнионизма. В своих многочисленных выступлениях они умело использовали традиции и настроения ольстерских протестантов, разжигая их ненависть к попыткам любого изменения социального порядка, грозившим хотя бы несколько урезать их колониальные привилегии. «Мы не позволим никому, никакой группе людей, именуют ли они себя парламентом или правительством, отнять то, что мы считаем существенным для поддержки наших прав и привилегий», – заявил на одном из митингов Карсон^{78}.

Ольстерская буржуазия являлась незначительной группой населения. Несмотря на поддержку земельной аристократии и протестантского клира, она нуждалась в массовой опоре. Для этого ольстерские юнионистские лидеры обратились к городским рабочим и сельским фермерам. Протестантские фермеры поддерживали юнионистскую политику. Ольстерские протестанты-земледельцы находились в привилегированном положении по сравнению не только с массой крестьян-южан, но и с земледельцами-католиками Севера, которые составляли большую часть сельскохозяйственного населения Ольстера. Это обстоятельство делало фермеров-протестантов надежными сторонниками существующей власти. Подобно ольстерским буржуа, они опасались социально-экономических последствий гомруля.

Белфаст в начале XX в.

Политическая карикатура конца XIX в.:

«Британия на перепутье между либералом Гладстоном и консерватором Солсбери»

Парад оранжистов

Демонстрация в католических кварталах Белфаста

Английские войска (слева) в январе 1922 г. покидают Ирландию. Их сменяет ирландская воинская часть

Не последнюю роль играла и политика религиозного разобщения, проводимая юнионистами в деревне и тормозившая формирование классового сознания у сельскохозяйственных рабочих Ольстера. Ольстерские батраки «даже не думали о возможности объединения для достижения общих целей. Расовые, или, как их здесь называют, религиозные, различия держат их на расстоянии. Эти различия всегда раздувались и раздуваются предпринимателями-фермерами или управляющими, и обеспеченные классы процветают за счет этой розни. Крупные фермеры очень часто являются членами или сторонниками определенной организации (оранжистского ордена. – Е. И.). Причины подобной политики объясняются тем, что религиозная рознь позволяет платить низкую заработную плату и получать высокие прибыли», – говорилось в анонимном социологическом очерке «Ирландский крестьянин»^{79}.

В силу отмеченных выше социально-политических особенностей Ольстера значительную поддержку лидеры ольстерского юнионизма сумели получить и в рядах городского пролетариата. Значительное число рабочих-протестантов вступало в юнионистскую партию, поддерживало ее политику. Даже в Белфасте, являвшемся средоточием ольстерского пролетариата, рабочий класс не смог противостоять натиску юнионистской реакции. Несмотря на тяжелый труд и жестокую эксплуатацию, рабочие-протестанты находились, как уже указывалось, в привилегированном положении по сравнению со своими католическими конкурентами. Скромная часть колониальной прибыли, достававшаяся им, надежно привязывала протестантских рабочих Ольстера к своим хозяевам. Большинство их стояло на позициях «классового мира» с единоверцами-предпринимателями. Создание значительного слоя рабочей аристократии (до 20 тыс. человек), состоявшего в основном из протестантов, облегчало задачи юнионистской пропаганды. Видный английский лейбористский деятель Макдональд отмечал: «Мы знаем. Белфаст. Мы знаем, что религиозная вражда была на руку тем, кто выступал против рабочего движения в Белфасте. Мы знаем, что там нет недовольства, забастовок, тред-юнионов, там не ведется борьба за улучшение условий рабочего класса, но зато старая вражда между католиками и оранжистами вновь поднимается на щит теми, кто заинтересован в сохранении существующего порядка»^{80}.

Д. Коннолли, познакомившись с рабочим движением Белфаста, отмечал, что «Белфаст отличают искусное использование господствующим классом религиозных призывов, не эффективных в любом другом месте, но здесь еще способных ослабить рабочий класс и ограничить его действия»^{81}. Наблюдения Коннолли могут быть с успехом отнесены ко всему Ольстеру, где господствующие классы всячески пытались противодействовать рабочему движению. Так, в противовес ольстерскому отделению молодой Независимой рабочей партии в 1893–1895 гг. была создана Белфастская протестантская ассоциация. Поставив во главе этой организации судостроительного рабочего Слоуна, демагогически выступавшего в защиту рабочих-протестантов, ольстерская буржуазия добилась их поддержки. А в 1914 г. после создания Д. Коннолли Ирландской лейбористской партии в противовес ей была организована Ольстерская юнионистская рабочая ассоциация, ставившая целью поддержку унии между Великобританией и Ирландией и принимавшая в свои члены только юнионистов. Ее президентом стал лидер североирландской реакции Э. Карсон. Число членов ассоциации достигало 30 тыс. человек (из них 15 тыс. – в Белфасте)^{82}. Это была не столько рабочая, сколько юнионистская организация, которая на первое место ставила не классовые, а религиозные интересы. Так создавалась массовая база юнионистской партии, составившая оплот ольстерской реакции.

В силу указанных обстоятельств юнионистская партия была широко представлена в Ольстере и пользовалась там большим влиянием. Огромное значение имела поддержка, оказываемая ей со стороны английских консерваторов, составным отрядом которых идейно и организационно являлась ольстерская юнионистская партия. Будучи членами английской консервативной партии, ольстерские юнионисты составляли ее боевой отряд в Ирландии в борьбе за сохранение там старых колониальных порядков. Между английскими консерваторами и ольстерскими юнионистами существовала персональная связь, так называемая личная уния. Являясь активными деятелями английской консервативной партии, многие ольстерские юнионисты занимали почетное место в английском парламенте (и в палате общин, и в палате лордов). Некоторые из них входили в английское правительство и оказывали непосредственное влияние на его политику. Так, лорды Лэнсдаун и Лопдопдерри занимали различные правительственные посты, а предводитель ольстерских юнионистов Э. Карсоп в течение ряда лет был первым лордом адмиралтейства. С 1911 г. лидером английских консерваторов стал Эндрю Бонар Лоу, сын ольстерского пресвитера. Хотя сам Боиар Лоу воспитывался у тетки в Шотландии, он часто ездил к отцу, знал и любил Ольстер. Брат Бонар Лоу был известным в Ирландии врачом. Семейные связи, безусловно, влияли на отношение Бонар Лоу к ольстерскому вопросу. Он был одним из самых рьяных сторонников ольстерских юнионистов среди британских консерваторов. Как однажды сам Бонар Лоу признался своему приятелю-юнионисту Остину Чемберлену, до первой мировой войны его в политике интересовали лишь две вещи – Ольстер и тарифная реформа. Не последнюю роль во взглядах Бонар Лоу на проблему Ольстера играли его тесные взаимоотношения с семьей лорда Лондондерри, одного из лидеров ольстерского юнионизма. Дом Лондондерри в Лондоне стал своеобразным центром юнионистской партии, а сам лорд считал сохранение унии наиболее важной частью платформы консерваторов^{83}. Ольстерских юнионистов и английских консерваторов связывали и общие материальные интересы. Земельная аристократия, во многом определявшая лицо британских консерваторов в довоенные годы, была тесно связана с ирландским аристократическим землевладением и возглавляла ольстерский юнионистский альянс. Переплетение интересов ольстерских юнионистов и английских консерваторов, тесное взаимодействие между ними облегчали общие выступления против попыток предоставления Ирландии самоуправления, выразившиеся в так называемых ольстерских кризисах, которые, в свою очередь, стали возможными лишь в результате поддержки английских консервативных деятелей.

Ольстерские кризисы, под которыми имеется в виду резкое обострение политической ситуации на северо-востоке Ирландии, стали с конца XIX в. неотъемлемой частью ирландской истории. Ольстерские кризисы, как правило, совпадали с попытками английских либеральных кабинетов путем известных уступок сдержать нарастание революционного подъема в Ирландии. Ольстерские кризисы являлись отвесом ольстерских юнионистов на внесение в английский парламент биллей о гомруле. Первый, как и последующие два билля о гомруле, предусматривал ограниченную ирландскую автономию. Предполагалось создание в Дублине парламента с весьма урезанными полномочиями без права заключения дипломатических отношений с другими странами, введения таможенных пошлин, создания армии и военно-морского флота. Однако даже прб-тив этой скромной меры решительно выступили реакционные буржуазно-помещичьи силы Ольстера во главе с богатейшими промышленными и земельными магнатами: Джеймсом Корри, Уильямом Эвартом, герцогом Эбер-корном. На помощь пришли покровители из метрополии в лице английских тори. В феврале 1886 г. лорд Рэндольф Черчилль, отец будущего английского премьера и сын герцога Мальборо, бывшего в течение трех лет вицекоролем Ирландии, известный член парламента, писал главному судье Ирландии лорду Фитцгиббону: «Я решил, что если G. О. М. (Grand Old Man, прозвище Гладстона. – Е. П.) выступит с проектом гомруля, следует пустить в игру оранжистскую карту. Даст бог, она окажется козырным тузом, а не двойкой»^{84}. Исполняя данное обещание, Черчилль прибыл в Ольстер, где выступил перед многочисленной аудиторией с призывом бороться против гомруля, чтобы эта катастрофа не подстерегла Ольстер, «как вор среди ночи». Обещая поддержку ольстерским мятежникам со стороны влиятельных лиц в Англии, Черчилль выдвинул провокационный лозунг: «Ольстер будет сражаться, и он имеет на это право!»^{85}, который и в наши дни «украшает» знамена североирландских реакционеров.

В Ольстере началась мобилизация противников гомруля, сторонников сохранения «священных имперских уз», которым внушали, что законопроект о гомруле станет первым шагом к распаду Британской империи. По всей провинции распространились ставшие символическими лозунги: «Не сдаваться!», «Не уступать!». Мятежники грозили прибегнуть к оружию. Юнионистская кампания сопровождалась клеветой против деятелей национально-освободительного движения, организацией массового террора против католического населения. Летом 1886 г. начались католические погромы, продолжавшиеся три месяца. Известие о том, что законопроект Гладстона о гомруле был в июне провален английской палатой общин, лишь усилило беспорядки. Обнаглевшие оранжисты громили католические районы Белфаста, Дерри, Лергана и других североирландских городов. В результате столкновений 32 человека было убито, 377 ранено^{86}. Английское правительство ушло в отставку, и вопрос о гомруле, казалось, сошел с повестки дня. Однако борьба за ирландское самоуправление еще только разгоралась.

Осенью 1892 г. к власти вернулось либеральное правительство Гладстона. Не имея парламентского большинства и завися от поддержки ирландских парламентариев-националистов^[14], Гладстон в феврале 1893 г. внес в английскую палату общин новый законопроект о гомруле. Со вторым биллем о гомруле возник и второй ольстерский кризис. За прошедшие со времени первого кризиса годы организация ольстерских юнионистов окрепла. По всей провинции возникла сеть юнионистских клубов. Был создан Союз обороны Ольстера, призванный осуществлять политическое руководство юнионистами и подготовку к сопротивлению гомрулю. Летом 1893 г. юнионисты Ольстера прислали 12 тыс. представителей на специально созванный в Белфасте конвент для выработки средств борьбы против нового законопроекта. По предложению одного из вождей движения, герцога Эберкорна, делегаты конвента поклялись: «Мы не допустим гомруля»^{87}. В некоторых выступлениях звучали призывы к сопротивлению силой. Они были быстро подхвачены: нелегально ввозилось огнестрельное оружие, создавались стрелковые клубы, где проходили подготовку участники движения.

На этот раз законопроект Гладстона прошел в палате общин, но был отвергнут палатой лордов. Третий, наиболее острый ольстерский кризис разразился в канун первой мировой войны, в 1912–1914 гг. Еще в ходе избирательной кампании 1910 г. лидер либералов Г. Асквит упомянул о гомруле. После прихода либеральной партии к власти соотношение сил в палате общин стало вновь определяться голосами ирландских националистов, и третий билль о гомруле был в апреле 1912 г. предложен на рассмотрение палаты общин английского парламента. Существовала реальная возможность того, что новый проект станет законом, и это обстоятельство усилило сопротивление юнионистских кругов. Дело в том, что так называемый Парламентский акт 1911 г. ограничил право вето, принадлежащее палате лордов, вследствие чего она уже не могла активно противодействовать принятию закона о гомруле.

Готовясь к решительным боям против приближающейся угрозы самоопределения, ольстерские юнионисты значительно укрепили свою организацию. Еще в 1905 г. был создай высший орган, координирующий деятельность ольстерских юнионистских организаций, – Ольстерский юнионистский совет. Совет состоял из 200 членов, 50 из них были представителями оранжистских лож. Создание совета способствовало активизации деятельности юнионистских клубов, мобилизации юнионистов по всей провинции. Был организован сбор средств в фонд обороны Ольстера. Ольстерские бизнесмены заявили Карсону в начале 1912 г., что будут снабжать его необходимыми деньгами.

Став во главе юнионистского движения, Карсон в сентябре 1911 г. прибыл в Ольстер. На параде, устроенном в его честь в Крейгэвоне – имении Джеймса Крейга в окрестностях Белфаста, – присутствовало 50 тыс. членов оранжистских лож и юнионистских клубов. Выступая перед ними, Карсон бросил открытый вызов английскому правительству, призвав юнионистов в случае введения гомруля взять власть в Ольстере в свои руки. Этот призыв был подхвачен, и уже через два дня на заседании Ольстерского юнионистского совета создается специальная комиссия по подготовке будущего временного правительства, которое было сформировано осенью 1913 г. в составе 77 членов во главе с Карсоном. В него вошли крупнейшие ольстерские землевладельцы и бизнесмены, оранжистские политики.

Кампания против гомруля в Ольстере приобретала все более массовый характер. Стремясь вовлечь в нее широкие слои населения, а также продемонстрировать силу и решимость участников юнионистского движения, его лидеры, объявили о проведении так называемого Дня Ольстера. В этот день, 28 сентября 1912 г., намечалось торжественное подписание ковенанта, т. е. документа, в котором подтверждалась решимость жителей Ольстера противостоять гомрулю. Текст ковенанта гласил: «Убежденные в том, что гомруль будет губителен для материального благосостояния не только Ольстера, но и всей Ирландии, что он разрушит нашу гражданскую и религиозную свободу, наше гражданство и единство империи, мы, нижеподписавшиеся жители Ольстера, верноподданные его величества милостивого короля Георга V… торжественно клянемся в этом ковенанте перед лицом угрожающей опасности стоять друг за друга, защищая для нас и наших детей святое право быть равными гражданами Соединенного Королевства и использовать все необходимые средства, чтобы не допустить готовящийся заговор с целью создания автономного парламента в Ирландии. В том же случае, если такой парламент нам навяжут силой, мы торжественно и единодушно обещаем не признавать его полномочия… Боже, храни короля!»^{88}.

Ольстерский ковенант

Обстановка, в которой происходило подписание ковенанта, способствовала созданию атмосферы религиозного возбуждения и массовой экзальтации. В субботу 28 сентября по всей провинции с утра началось богослужение: протестантские пастыри благословляли подписание ковенанта, а заодно и всю кампанию, направленную против гомруля. В полдень торжественная процессия, предводительствуемая Карсоном и другими юнионистскими лидерами, под развевающимися знаменами Вильгельма Оранского прибыла в городскую ратушу, любезно предоставленную «отцами города». Здесь на специально приготовленном круглом столе, задрапированном «Юнион Джеком», Карсон серебряным пером поставил под ковенантом первую подпись. После этого начался массовый сбор подписей, продолжавшийся до 11 часов вечера. Женщины подписывали аналогичную ковенанту декларацию, в которой обещали поддерживать мужчин в их бескомпромиссной оппозиции гомрулю. Всего ковенант подписали 471 414 человек.

Полные решимости использовать любые средства с тем, чтобы не допустить ирландской автономии, ольстерские юнионисты в начале 1912 г. начали военные приготовления. Они проводились в виде строевой подготовки, маршировок и других военных занятий. Подчас за неимением оружия приходилось использовать палки и деревянные макеты ружей. В январе 1913 г. Ольстерский юнионистский совет решил объединить эти разрозненные отряды в Ольстерский добровольческий корпус. В него набирались юнионисты, подписавшие ковенант, в возрасте от 17 до 65 лет, представлявшие различные социальные группы: от лендлордов и бизнесменов до сельских и городских рабочих. Ольстерский добровольческий корпус состоял из дивизий, в состав которых входили полки и батальоны. Были созданы медицинские и механизированные части, а также корпус связи. Женщины проходили подготовку как медсестры. К концу года протестантская армия насчитывала 100 тыс. человек. Командовал армией британский генерал Джордж Ричардсон. Для вооружения новоявленной армии в Англии проводились закупки оружия. После введения запрета на ввоз оружия в конце 1913 г. ольстерские юнионисты при фактическом попустительстве английских властей закупили и переправили из Германии большую партию винтовок и снарядов. Тогда же, в начале 1913 г., в Белфасте было сформировано Временное правительство, которое возглавил Э. Карсон. Оно должно было в случае введения гомруля захватить в Ольстере власть.

Таким образом, в Ольстере существовал антиправительственный заговор. Его организаторы были готовы в случае необходимости силой оружия противостоять английским регулярным войскам. Был разработан специальный план, предусматривающий уничтожение всех коммуникаций, ведущих к Ольстеру, включая железнодорожные и автомобильные пути, мосты, телеграфную и телефонную связь, а также захват складов оружия. Однако главной целью подготовки мятежа его инициаторы считали шантаж английских правящих кругов с тем, чтобы не допустить начала военных действий (в том случае, если бы английское правительство решило силой ввести гомруль). И в этом они опирались на реакционные круги в самой Англии. Секрет безнаказанности действий Карсона и его помощников во многом объясняется тем, что нити заговора тянулись в Лондон. Ольстерских заговорщиков самым активным образом поддерживало высшее британское офицерство, крупнейшие промышленники, банкиры. Их сторону неофициально занял английский король. В Англии тайно собирались деньги на вооружение Ольстерского добровольческого корпуса. Среди тех, кто внес наиболее крупные суммы – 30 тыс. ф. ст., был Редьярд Киплинг, прославлявший ольстерских борцов за единую империю. «Каков же Севера ответ? – Одна земля, закон и трон», – писал он в стихотворении «Ольстер в 1912 г.»^{89}

Наиболее вызывающе вел себя лидер британских консерваторов Эндрю Бонар Лоу, открыто выступавший ь защиту ольстерских экстремистов, подстрекавший их к сопротивлению гомрулю силой оружия и обещавший поддержку в Англии. На митинге английских юнионистов (в Англии существовала Лига защиты унии, возглавляемая консерватором У. Лонгом) во дворце Бленхейм, родовом имении герцогов Мальборо, он заявил: «В нашей оппозиции правительству мы не будем руководствоваться соображениями или ограничениями, которые могли бы повлиять на нас при обычной конституционной борьбе… Мы используем средства, которые кажутся нам наиболее эффективными… если таковая попытка (введения гомруля. – Е. П.) будет предпринята, я не могу представить всю величину сопротивления, на которую пойдет Ольстер… и в которой, по моему мнению, его бы не поддержало преобладающее большинство британского народа»^{90}.

События в период третьего ольстерского кризиса 1912–1914 гг. достигли такой остроты, что переросли в общебританский конституционный и политический кризис, продемонстрировавший как неспособность, так и нежелание английского либерального кабинета подавить ольстерских мятежников. Это со всей очевидностью показал так называемый инцидент в Кэрра. В марте 1914 г., когда законопроект о гомруле проходил второе чтение в палате общин, регулярные английские войска, расположенные в военном лагере Кэрра в Ирландии, получили приказ начать военные действия. Однако британские офицеры, многие из которых были ольстерскими помещиками, отказались подчиняться правительству. 57 человек, вдохновленные примером бригадного генерала Хьюберта Гоу, заявившего, что он в силу происхождения, воспитания и личных связей не может выступить против ольстерских юнионистов, подали в отставку.

Расчет Карсона на саботаж армии оказался правильным. Однако главное заключалось в том, что либеральное правительство Асквита не проявило достаточно решимости и пошло на поводу у ольстерских мятежников, замахнувшихся на британскую конституцию. Либеральный кабинет отказался от планов военного подавления ольстерского заговора, а британским офицерам было позволено продолжать службу.

Ольстерский и связанный с ним британский конституционный кризис, разразившийся в канун первой мировой войны, привлек внимание европейской общественности. Полемизируя с теми, кто стремился свести дело к религиозной подоплеке событий, В. И. Лепин в статьях «Конституционный кризис в Англии» и «Английские либералы и Ирландия» показал, что отнюдь не религиозные, а вполне реальные экономические и политические интересы определяли курс лидеров ольстерского движения. Анализируя причины кризиса 1912–1914 гг., В. И. Ленин подчеркивал, что в основе его лежали классовые интересы реакционной земельной аристократии, черносотенных помещиков, генералитета, офицерства. «Помещики в Ирландии – англичане, и самоуправление Ирландии, будучи самоуправлением ирландских буржуа и крестьян, грозит чуточку урезать грабительские аппетиты господ благородных лордов», – писал он^{92}.

18 сентября 1914 г. законопроект о гомруле стал наконец законом, однако введение его в силу было отложено до окончания первой мировой войны, в которую Англия вступила 4 августа того же года. Часть территории Ольстера, а именно шесть его графств, не вошла в сферу действия нового закона.

Глава 3

ИРЛАНДСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ОЛЬСТЕР

Политическая борьба

Мировая война и первые послевоенные годы стали временем крутого перелома в судьбе Ирландии. Начало общего кризиса капитализма нанесло сильный удар позициям Англии, находившейся, казалось, в зените своего могущества. Победительница в борьбе со своим смертельным врагом – Германией, обладательница империи, над которой «никогда не заходило солнце», Англия уже тогда почувствовала первые признаки надвигающегося крушения. По всей империи, от наиболее развитых доминионов до самых отсталых колоний Африки, происходил подъем национального самосознания, назревало освободительное движение. «Империалистская война помогла революции, – говорил В. И. Ленин на II Конгрессе Коминтерна, – буржуазия вырвала из колоний, из отсталых стран, из заброшенности, солдат для участия в этой империалистской войне… Империалистская война втянула зависимые народы в мировую историю»^{92}. Огромное значение для подъема национально-освободительного движения во всем мире, положившего начало кризису колониальной системы, имела Великая Октябрьская социалистическая революция. Первые декреты Советской власти – предложение справедливого, демократического мира без аннексий и контрибуций, провозглашение права народов на самоопределение, отмена всех ограничений и привилегий, основанных на национальном угнетении, отмена неравноправных грабительских договоров, навязанных царской Россией, – все это имело огромный резонанс в колониальных и зависимых странах.