Текст книги "Ольстер - истоки трагедии"

Автор книги: Елена Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

«Ольстерский обычай» способствовал накоплению денежных средств в провинции, уменьшению зависимости населения от земли как источника существования, лучшему положению сельскохозяйственных жителей, чем на юге и западе страны. Однако не следует полагать, будто за счет «ольстерского обычая» полностью устранялись классовые конфликты в деревне. Лендлорды часто нарушали условия аренды, требуя повышения арендной платы. В результате фермеры и их семьи оказывались выброшенными на улицу. Особенно массовый сгон арендаторов с земли осуществил в 70-х годах XVIII в. лорд Донегол, барон Белфаста, владевший огромными поместьями в графстве Антрим. В результате его «чистки» страну покинуло около 30 тыс. фермеров-протестантов. Оставшиеся в Ольстере вступали в тайные общества «Дубовые парни», «Стальные сердца» и т. п. для борьбы против лендлордов. В целом аграрные выступления в Ольстере XVIII в. достигли значительной остроты.

Центром экономической жизни Ольстера являлся Белфаст. Основанный в самом начале XVII в. на месте средневекового англо-норманнского поселения в устье реки Лаган, Белфаст к концу столетия стал четвертым по величине портом Ирландии, насчитывавшим около 20 тыс. жителей. Возникший как рынок сбыта сельскохозяйственной, а затем и кустарной текстильной продукции, Белфаст с началом промышленной революции превратился в центр капиталистического развития Ольстера. Помимо текстильной промышленности, представленной полотняными и хлопчатобумажными фабриками, начало развиваться инженерное производство и судостроение. В 1791 г. некий Ритчи, прибывший вместе с помощниками из Шотландии, организовал строительство первой судоверфи. Несколько ранее был основан первый белфастский банк. С середины XVIII в. Белфаст становится не только экономической, но и политической и культурной столицей Ольстера. Пресвитериане, составлявшие большинство его населения, обучались в университетах Шотландии, тесно связанных с европейской общественной мыслью. Возвращаясь в Ольстер, они привозили с собой передовые идеи того времени. Группа пресвитерианских министров создала «Белфастское общество», члены которого занимались толкованием и переосмыслением Библии. Некоторые из них внесли вклад в развитие идей о природе власти, ставших философской основой американской революции. В целях развития образования были созданы Белфастская академия, Общество распространения знаний, библиотека, типография. В городе существовал театр, процветала книжная торговля, издавалась газета. Интеллектуальная атмосфера Белфаста подготовила почву для формирования радикальных идей и требований, которые выдвигала ирландская буржуазия в последние десятилетия XVIII столетия.

Несмотря на относительное преуспевание Ольстера по сравнению с остальной Ирландией, его экономика также страдала от введенных метрополией ограничений на экспорт скота, продовольственных товаров, шерстяных изделий в Англию и другие страны Европы и Америки, от навигационных актов, тормозивших развитие местного торгового флота. Интересы растущей протестантской буржуазии Севера вступали в противоречие с дискриминационной политикой английского правительства. В то же время ее политические позиции были непрочными. В тот период буржуазия обладала недостаточным представительством в дублинском парламенте, который к тому же находился под контролем Вестминстера. Выступление протестантской буржуазии против экономического и политического угнетения приняло форму движения волонтеров, выдвинувших требования свободы торговли, парламентской реформы и парламентской независимости, а также отмены карательных законов против католиков. «В начале своего формирования (1779–1783) волонтеры – вооруженный протестантизм Ирландии – охватывают все энергичные элементы всех классов: знати, дворян, купцов, крестьян-арендаторов, работников. Первая их цель – освобождение от торговых и промышленных оков… Затем национальная независимость. Затем реформа парламента и эмансипация католиков как одно из условий национального возрождения» – так характеризовал К. Маркс начальный этап движения волонтеров^{10}. Распространенное по всей стране движение волонтеров было особенно сильно на Севере. Выступления волонтеров подготовили почву для мощного демократического движения за национальное самоопределение, свободное экономическое развитие и политическое равенство, развернувшегося в Ирландии в последние десятилетия XVIII в. под влиянием американской и французской революций. Победа американских колоний в борьбе за независимость, взятие Бастилии нашли живой отклик у населения Ирландии, всколыхнули чувства национального самосознания и единства. События Великой французской революции широко освещались в газетах Белфаста, а 14 июля 1791 г. там прошла демонстрация, отметившая вторую годовщину взятия Бастилии. В тот же день была принята «Декларация волонтеров и всех жителей города и окрестностей Белфаста по поводу Французской революции». В ней говорилось: «Мы собрались сегодня отметить годовщину Французской революции… Если нас спросят, что значит для нас Французская революция, мы ответим – многое. Многое как для людей. Это благо для человеческой природы, что там, где стояла Бастилия, теперь растет трава. Мы радуемся событию, которое означает уничтожение гражданского и религиозного рабства, мы радуемся, когда видим, что это уродливое здание злоупотреблений, скрепленное только привычкой и воздвигнутое на невежестве поверженного народа, разрушено до самого основания и заменено принципом свободы для всех и общего блага… Продолжай же свое дело, великий и мужественный народ, осуществляй на практике возвышенную философию своих законодательных принципов… не путем завоевания, а силой разума изменяй и освобождай мир – мир, взоры которого прикованы к тебе… ты поистине являешься надеждой всего мира»^{11}.

В октябре 1791 г. в Белфасте было создано революционно-демократическое общество, получившее характерное название «Объединенные ирландцы». Вскоре его отделения распространились по всей стране. Хотя основу общества составляла протестантская буржуазия, в нем участвовали и католики, а также представители городских низов и крестьянства. Основателем общества и его идеологом стал молодой адвокат-протестант из Дублина Теобальд Уолф Тон (1763–1798), известный своими выступлениями против карательных законов. Пламенный революционер и патриот Уолф Тон призывал католиков и протестантов покончить с религиозной враждой, объединиться против общего врага, поднять восстание с целью создания независимой демократической Ирландской республики. Демократическая политическая программа общества объективно носила антифеодальный и антиколониальный характер, была направлена против английского лендлордизма.

Оценивая значение деятельности общества «Объединенные ирландцы» для развития ирландского освободительного движения, К. Маркс писал: «В октябре 1791 г. в Белфасте он (Тон. – Е. П.) основал первое общество «Объединенных ирландцев». С этого момента движение волонтеров переходит в движение «Объединенных ирландцев». Вопрос о католиках стал вопросом об ирландском народе. Вопрос заключался уже не в том, чтобы отменить правовые ограничения для католиков высшего и среднего классов, а чтобы освободить ирландских крестьян, в подавляющей своей части католиков. Вопрос стал социальным по содержанию, принял французские политические принципы по форме, оставаясь по-прежнему национальным»^{12}. «Объединенные ирландцы» провозгласили принципы национального суверенитета и гражданского равенства. Они призывали ирландский народ к сплочению и единству, чтобы с гордостью произносить общее имя – ирландец. В издаваемой в Белфасте радикальной газете «Северная звезда» культивировались ирландские национальные традиции: древний фольклор, поэзия. В 1792 г. в Белфасте был организован фестиваль национальной музыки. «Северная звезда» писала о единой ирландской нации, безразличной к религиозным разногласиям. В целом в эти годы были созданы условия для складывания ирландской нации. Однако этот процесс был насильственно прерван. Активный процесс формирования ирландской нации вновь возобновился лишь через 100 лет, в конце XIX – начале XX в.

Однако именно единства ирландского народа больше всего боялись английские правящие круги, господство которых в Ирландии зиждилось на традиционной политике «разделяй и властвуй». Уже в 1791 г. британский министр иностранных дел лорд Гренвиль писал генерал-губернатору Ирландии графу Уэстморленду: «Охваченный глубоким беспокойством, я прошу принять эффективные меры для предотвращения намечающегося союза между католиками и диссентерами. Мои предсказания могут и не сбыться, но, право, я имею основания предвидеть самое худшее в случае осуществления подобного союза»^{13}. Это высказывание – классическое выражение курса на разобщение ирландцев в интересах английских правящих кругов. И эффективные меры были приняты. В 1795 г. в графстве Арма была создана фермерская протестантская организация «Оранжевые ребята», преобразованная впоследствии в «Орден оранжистов». Она, как и подобные ей группы, боролась против католиков-арендаторов, шантажом и насилием добиваясь их выселения. В период мощных аграрных выступлений, а также роста и усиления «Объединенных ирландцев», стремившихся вовлечь в движение не только городские, но и сельские католические массы, именно организация оранжистов была использована правительством для противодействия демократическому движению, для разжигания религиозной вражды. Генерал Нокс из Данганнона сообщал наместнику Лондона в Ольстере генералу Лейку: «Я принял меры… к тому, чтобы усилить враждебность между оранжистами и «Объединенными ирландцами». От этой враждебности зависит безопасность центральных графств Севера»^{14}. Под этим высказыванием почти двухсотлетней давности могли бы подписаться руководящие английские буржуазные политики второй половины XX в. Поощряя оранжистов, генерал Лейк лично принимал их парады.

Уолф Тон и другие руководители «Объединенных ирландцев» готовились к вооруженной борьбе за провозглашение Ирландской республики. Планы готовящегося восстания они связывали с помощью революционной Франции. И хотя все попытки высадки французских войск в Ольстере потерпели неудачу, сам факт напугал правительство, перешедшее к открытым репрессиям. Было объявлено военное положение, генерал Лейк получил неограниченные полномочия. Была разгромлена типография газеты «Северная звезда», изъято оружие у основной массы населения. В марте 1798 г., основываясь на информации осведомителей, проникших в центральные организации «Объединенных ирландцев», правительство арестовало большинство руководителей общества. Был схвачен и после тяжелого ранения скончался в тюрьме военный руководитель готовящегося восстания лорд Эдвард Фицджеральд. Однако восстание все-таки началось. В мае-июне 1798 г. в Аптриме и Дауне на севере, в Уэксфорде на юге в течение нескольких недель существовала Ирландская республика. Но действия повстанцев не были скоординированы, их выступления не совпадали по времени. После ряда ожесточенных и кровопролитных сражений восстание было подавлено. Осенью прибыла запоздалая помощь от французов. На одном из французских кораблей находился У. Тон. После неравного боя с превосходящими силами англичан французская эскадра потерпела поражение, а У. Тон был схвачен и приговорен к смертной казни через повешение. Тон просил заменить виселицу расстрелом. Получив отказ, он, чтобы избежать позорной казни, перерезал себе горло. Этими драматическими событиями завершилась еще одна страница ирландской истории. Страна вступала в новое столетие.

«Английский гарнизон»

С конца XVIII в. начался новый этап английской политики в Ирландии. Правящие круги Великобритании, напуганные восстанием 1798 г., решили лишить Ирландию государственной независимости. «Уния – единственное средство предотвратить превращение Ирландии в сильную страну», – писал в 1799 г. помощник английского государственного секретаря по ирландским делам Кук премьеру Англии У. Питту-младшему^{15}. 2 августа 1800 г. в последний раз собрался ирландский парламент, а 1 января 1801 г. вступила в силу законодательная уния, присоединившая Ирландию к Англии в качестве провинции, о чем напоминал новый «Юнион Джек»^[8], развевавшийся над Дублинским замком. Дублинский парламент был ликвидирован, и лишь 100 ирландским депутатам предстояло быть избранными в парламент Англии, где они могли составить незначительное меньшинство. Уния окончательно лишила Ирландию не только политической, но и экономической независимости. Отныне Ирландии отводилась роль «скотоводческого ранчо», монопольного рынка сбыта дешевых английских промышленных товаров. Последнее обстоятельство тяжело сказалось на развитии ирландской промышленности, в первую очередь ее главной отрасли – текстильной. Отмена протекционистских тарифов и введение свободной торговли к середине XIX в. практически свели на нет зачатки ирландского промышленного производства. «Английское правительство… сумело добиться Унии 1800 года, то есть уничтожения Ирландии как нации и ее превращения в деревенское захолустье Англии», – писал К. Маркс^{16}.

По-иному обстояло дело в Ольстере. Именно этой провинции, явившейся в конце XVIII столетия центром-протестантского свободомыслия, надлежало теперь стать «английским гарнизоном» в покоренной стране. Противопоставляя Ольстер с его преобладающим протестантским населением католической Ирландии, британские политики стремились создать на севере прочный форпост для борьбы с национально-освободительным движением.

Современные английские и ирландские буржуазные историки вопреки историческим фактам отрицают, что экономический упадок Ирландии в XIX в. непосредственно связан с английской колониальной политикой. Экономическую отсталость Ирландии они относят за счет таких «естественных» причин, как технологические и организационные преимущества переживавшей промышленный переворот британской экономики. Более того, некоторые из них доходят до отрицания таких явных факторов, как решающая роль англо-ирландской унии в упадке ирландской экономики. В то же время причины бурного промышленного развития Ольстера в XIX в. остаются вне поля зрения буржуазных авторов. Такие объяснения, как особо выгодное географическое положение Ольстера и наличие там большого числа предприимчивых бизнесменов, являются лишь апологетикой британской колониальной политики в Ирландии, суть которой заключалась в создании благоприятных условий для экономического развития Ольстера в ущерб остальной части страны.

Ольстер стал единственной провинцией Ирландии, которой уния принесла экономический подъем. В первые десятилетия XIX в. здесь начался промышленный переворот, охвативший в первую очередь полотняную промышленность. Введение машинного производства в Ольстере было связано с деятельностью представителей английских и шотландских семей – Гримшоу, Уоллесов, Ритчи, Пимов, Ричардсонов, поддерживавших тесные контакты с метрополией. Еще в конце XVIII в. в Лисберне (недалеко от Белфаста) появился богатый шотландский купец Джон Барбур, открывший несколько полотняных мануфактур. В 1840 г. его сын Уильям внедрил у себя на предприятиях прядильные машины, что дало резкий толчок расширению производства. Барбуровский концерн «Лайнен тред К⁰», обладавший к концу XIX в. капиталом в 3,3 млн. ф. ст., стал первым в Ирландии монополистическим объединением. Финансировалась фирма двумя шотландскими и ольстерскими банками, ее главная контора была расположена в Глазго. Развитие машинного производства способствовало бурному росту полотняной промышленности в Ольстере. К началу 60-х годов в ней завершился промышленный переворот. Это позволило ольстерскому льняному производству выстоять в борьбе с конкуренцией англо-шотландских фабричных районов. В 1840 г. в Белфасте было 18 полотняных фабрик, а в 1861 г. на 32 фабриках города работало 34 тыс. рабочих. Из них 70 % составляли женщины^{17}. Мужское население обслуживало преимущественно судостроение и связанные с ним отрасли промышленности. Предпринимателей, стремившихся открыть в Ольстере очередную фабрику, не могло не привлекать то обстоятельство, что женский труд оплачивался дешевле, чем мужской. К. Маркс указывал, что «льнообрабатывающая промышленность (в Ирландии, – Е. П.) требует сравнительно мало взрослых рабочих мужчин…»^{18}. Полотняная промышленность Ольстера была сосредоточена в семи крупнейших фирмах. Кроме упоминавшегося концерна Барбура, ведущую роль играли такие известные фирмы, как «Брукфилд лайнен К°» с капиталом в 600 тыс. ф. ст., «Ричардсон, санз энд оуден» (капитал 456 800 ф. ст.), «Йорк стрит флэкс Спиннинг К°» (650 тыс. ф. ст.), а также менее крупные объединения Фултонов, Кэмпбеллов, Лидделлов, Фрэзеров. Все они финансировались ольстерскими, а также английскими и шотландскими банками.

Помимо производства льняного полотна и изделий из него, текстильная промышленность Ольстера была представлена хлопчатобумажной и шерстяной отраслями, которые, однако, не получили широкого распространения. В непосредственной связи с текстильной промышленностью развивалось швейное производство, центром которого являлся Лондондерри, второй после Белфаста по величине и значению город Северной Ирландии. Самой крупной являлась фирма «Уэлч, Маргестоу энд К⁰».

Наряду с полотняной промышленностью ведущей отраслью экономики Ольстера являлось судостроение. Деревянные суда строились в Белфасте еще в XVIII в., а первый ирландский пароход из металла «Принцесса Каледонии» был создан в 1838 г. Бурное развитие ольстерского судостроения началось в 50-е годы XIX в. и связано с именем прибывшего из Глазго молодого шотландского инженера Эдварда Харланда, который вместе с предпринимателем из Ливерпуля Дж. Вольфом в 1858 г. приобрел небольшую судостроительную фирму в Белфасте. Так была основана ставшая вскоре всемирно известной судоверфь «Харланд энд Вольф», одна из крупнейших компаний не только в Ольстере и на Британских островах, но и во всем мире. Если поначалу на судоверфи было занято 500 рабочих, прибывших преимущественно из шотландских центров судостроения, то к концу XIX в. фирма использовала 9 тыс. человек. Основанная с помощью шотландских и английских капиталов, фирма работала по заказам английских компаний, обслуживала английский рынок, поставляя суда для английского пароходства, и имела крупные отделения не только в Белфасте, но и в Ливерпуле, Глазго, Саутгэмптоне. Она специализировалась на строительстве судов водоизмещением свыше 10 тыс. тонн и являлась одним из поставщиков лайнеров трансокеанских линий и кораблей королевского военно-морского флота. Со стапелей судоверфей, принадлежавших этой фирме, сошли такие океанские лайнеры, как «Титаник», «Олимпик», «Келтик», «Океаник» и ряд других. К началу XX в. «Харланд энд Вольф» построила 40 океанских лайнеров (все остальные судоверфи мира, вместе взятые, – 60).

Ирландия

Вторая по значению белфастская судостроительная фирма «Уоркмен энд Кларк» была основана в 1879 г. и также являлась одной из крупнейших в мире. Суда, построенные на верфях компании «Уоркмен энд Кларк», обслуживали пароходства всего мира. Помимо английских, суда этой знаменитой фирмы фрахтовали пароходные компании Южной Америки, Индии, Китая и т. д.

Кроме этих двух компаний, существовали и другие судостроительные и судоремонтные фирмы в Белфасте и Лондондерри. Контролировалось ольстерское судостроение группой английских банков, среди которых особую роль играл «Мидлэнд бэнк». Ряд мелких фирм Дублина и Корка ни по своим размерам, ни по количеству и значимости выпускаемой продукции не могли идти ни в какое сравнение с мощной судостроительной индустрией Ольстера.

Кроме основных отраслей, поглощавших более половины населения, занятого в промышленности вообще, существовали и другие виды промышленности, из которых наиболее важным являлось машиностроение. Сосредоточение этого производства преимущественно в Белфасте было связано с тем, что машиностроение Ольстера развивалось в первую очередь как отрасль, обслуживающая судостроительную и полотняную промышленность. В связи с этим наряду с металлообработкой наибольшее распространение получило производство паровых двигателей и текстильное машиностроение. Машиностроительная промышленность Ольстера производила также сельскохозяйственные орудия и железнодорожное оборудование. По сравнению с гигантами полотняной и судостроительной индустрии Ольстера машиностроительные фирмы были весьма скромных размеров, со средним капиталом в 100 тыс. ф. ст. С ольстерским судостроением было связано белфастское канатное производство, поставляющее часть своей продукции на ольстерские судоверфи. Крупнейшей фирмой являлась «Белфаст роуп уорк К⁰», созданная в 1876 г. с капиталом в 500 тыс. ф. ст. В число директоров входили известные белфастские судовладельцы У. Фаррелл и Дж. Галлахер.

Белфастское табачное производство было представлено филиалом крупнейшей англо-ирландской «Империал тобакко К°» с капиталом в 18 млн. ф. ст., финансируемой Английским банком. Эта фирма, помимо главной конторы в Бристоле, имела отделения в Бирмингеме, Глазго, Лидсе, Ливерпуле и Белфасте. В Белфасте находился табачный концерн, контролируемый семейной группой Галлахеров, а также табачная фирма «Мюррей, санз энд К⁰».

Ольстерское винокурение было представлено несколькими довольно крупными фирмами, производившими виски, со средним капиталом 150 тыс. ф. ст. Известны компании, контролируемые семейными группами Митчеллов, Янгов.

Таким образом, капиталистический уклад в ольстерской промышленности был представлен не только ирландским, но и английским и шотландским предпринимательством. Во главе ольстерских фирм стояли, как мы видим, представители крупного англо-шотландского или тесно с ним связанного бизнеса, интересы которых лежали вне Ирландии. Получая кредиты и сырье (в первую очередь уголь и железо) из метрополии, они свою продукцию ориентировали на внешние рынки. По существу, Ольстер являлся английским промышленным районом. В частности, крупнейшая отрасль промышленности Ольстера, судостроение, явилась плотью от плоти англо-шотландского судостроения, своими успехами она во многом была обязана близостью к крупнейшим портам – Ливерпулю и Глазго. Основатели фирмы «Харланд энд Вольф», ставшей впоследствии символом ольстерского судостроения, были представителями потока колонистов, хлынувшего в Ольстер в XIX в. По этому поводу один из английских авторов справедливо подметил: «Белфаст импортировал таланты как сырье. Харланд прибыл из Глазго, Вольф – из Ливерпуля, как бы утверждая уже существующие связи и подчеркивая тот факт, что во многих отношениях промышленное развитие Белфаста было неразрывной частью куда более значительного экономического комплекса, простиравшегося от Ланкашира до Лэнаркшира»^{19}.

Центром индустриальной жизни Ольстера являлся Белфаст, где была сосредоточена основная часть промышленных предприятий. Развитие и расцвет Белфаста в XIX в., превращение его в современный высокоиндустриальный город с лесом фабричных труб и огромным портом наглядно отразили перемены в ольстерской жизни, происшедшие после заключения унии. К 1835 г. Белфаст занимал первое место среди ирландских портов по торговому обороту, а в середине XIX в. его называли «ирландским Ливерпулем». По величине Белфаст стал самым крупным городом Ольстера и вторым в Ирландии (после Дублина). Его население, насчитывающее к периоду унии 20 тыс. жителей, к 1861 г. увеличилось в 6 раз.

Однако, являясь индустриальной столицей Севера, Белфаст не стал экономическим центром всей Ирландии, как не был с ней достаточно связан и весь ольстерский промышленный комплекс. Еще в 30-х годах XIX в. английский наблюдатель отмечал: «Достаточно бросить взгляд на Белфаст и его окрестности, чтобы убедиться, что город и прилегающие к нему районы резко отличаются от остальной Ирландии»^{20}. Многочисленные экономические нити привязывали Ольстер к соседнему острову– Великобритании, делая его, по существу, составной частью английской экономики. Эта главная отличительная особенность экономики Ольстера была определена «с помощью» английских колонизаторов в XIX в. С этого времени ольстерская промышленность развивалась в непосредственной связи и при непосредственном участии английских и шотландских предпринимателей, которых Ольстер манил наличием дешевой и обильной рабочей силы, а также незначительной конкуренцией. Вместе с предпринимателями прибывали инженеры, техники, тысячи опытных рабочих, привлеченные обещанием более высоких заработков.

Однако если массу колонистов Ольстер привлекал своими экономическими условиями, то английские правящие круги, поощряя и направляя поток англичан и шотландцев на север Ирландии, преследовали далеко идущие политические цели. Ими двигало стремление экономически закрепить превращение Ольстера в оплот своего господства на «Зеленом острове».

В начале XIX в. происходит переход протестантской буржуазии Севера на позиции протестантского консерватизма и имперского патриотизма. Выступавшая в конце XVIII в. за экономическую и политическую независимость Ирландии ольстерская буржуазия, упоенная экономическими успехами, начинает все более активно оказывать поддержку унии. Однако уния рассматривалась не только как основа экономического процветания провинции. Ольстерские протестанты видели в ней основу сохранения протестантского верховенства, ибо уния не принесла равноправия католикам, а, напротив, утвердила господство в Ирландии епископальной церкви.

В 20-е годы XIX в. возникло движение за предоставление католикам равных политических прав («эмансипация католиков»). Его возглавила Католическая ассоциация, которой руководил помещик и адвокат Даниэл О’Коннел. Широкая поддержка народных масс обеспечила успех движения, и в 1829 г. билль об эмансипации католиков был принят английским парламентом. И хотя ирландские католики по-прежнему были лишены возможности занимать высшие государственные посты, они получили ряд политических прав, в том числе право быть избранными в парламент. Это был определенный успех национального движения.

Борьбу католиков за эмансипацию протестанты рассматривали как угрозу своему верховенству и барьером против этой угрозы считали сохранение унии, обеспечивавшей им поддержку правящего класса Англии. Эта тенденция проявилась в событиях 30–40-х годов, показавших, что семена раскола, занесенные на ирландскую почву английскими колонизаторами, дали первые всходы. Напуганная законом об эмансипации, а также перспективой роста демократического движения, требовавшего отмены унии (рипиля), протестантская буржуазия Севера активно выступила против этого предложения. Обращаясь к О’Коннелу, протестантский проповедник Генри Кук, известный своими консервативными воззрениями, заявил: «Мы будем защищать унию так же, как наши свободы и процветание нашей страны. Если бы вам удалось добиться рипиля, это означало бы конец нашим свободам… Взгляните на Белфаст… До унии это была деревня; теперь он – на уровне лучших городов мира. Растут новые улицы, со всех сторон поднимаются гигантские мануфактуры… И все это благодаря унии и чувству свободы, рожденному протестантизмом… Взгляните на Белфаст и станьте рипилером – если сможете»^{21}.

Призыв к защите унии не остался без ответа. Митинги О’Коннела в Белфасте в защиту рипиля были сорваны. В то же время была составлена петиция королеве, в которой наряду с надеждой на сохранение унии предлагалось в случае ее отмены создать в Ирландии два государства, сделав Белфаст столицей Севера. Так ольстерскими протестантами впервые была сформулирована идея раздела Ирландии.

Следует заметить, что в самом Белфасте к середине XIX в. произошли существенные перемены. Промышленный переворот изменил облик города. Белфаст стал грязным и перенаселенным, приобретя те отталкивающие черты, которые проявились в эпоху промышленной революции и были присущи ему вплоть до последних лет. Рабочее население проживало в городских трущобах, в домах с земляными полами и без канализации. Река часто служила одновременно местом сброса мусора и источником воды. Санитарный контроль отсутствовал. В домах содержали скот и птицу. Следствием антисанитарных условий являлись частые эпидемии, по которым Белфаст стоял на втором месте после Дублина. Особенно свирепствовали тиф и холера, уносившие сотни и тысячи жизней. В,50-е годы в Белфасте смертность держалась на очень высоком уровне, средняя продолжительность жизни была крайне невелика, а половине населения города не было и 20 лет.

Индустриализация изменила социальный облик города. Бурно растущая промышленность Белфаста привлекала сюда население со всей Ирландии, большую часть которого составляли католики. В результате если в начале века католики составляли лишь одну десятую населения Белфаста, то уже к 1835 г. – одну, треть, занимая при этом самую низкую ступень социальной лестницы. (Эта пропорция сохранилась до начала нашего века и даже после раздела Ирландии.) Приток населения в Белфаст из сельских районов особенно усилился в конце 40-х годов, когда из-за неурожая картофеля страшный голод обрушился на Ирландию. За несколько лет население страны уменьшилось на 2 млн. человек (включая умерших и эмигрировавших). Растущая численность католического населения Белфаста воспринималась протестантами как угроза подрыва их благосостояния. Этот факт усиленно использовался для разжигания религиозной вражды. Надо заметить, что жизненный уровень трудящихся масс Ольстера был выше, чем в целом по стране. Однако нищий католик, находящийся на грани голодной смерти и готовый наниматься на любую работу за самую низкую заработную плату, был в глазах протестанта конкурентом и смертельным врагом. В то же время возможность удерживать соседа-католика в унизительном и тяжелом положении создавала у рабочего-протестанта чувство принадлежности к протестантской верхушке. Это чувство старательно насаждалось и использовалось правящими кругами для создания массовой базы протестантской реакции.

Консолидации протестантизма способствовала позиция диссентеров-пресвитериан, многочисленной религиозной общины Ольстера, сосредоточенной преимущественно в районе Белфаста. Подвергаемые гонениям, правда в значительно меньшей степени, чем католики, со стороны господствующей епископальной церкви пресвитериане еще в конце XVIII в. олицетворяли традиции ольстерского либерализма. Многие из них участвовали в движении «Объединенных ирландцев», поддерживали требования эмансипации католиков, выступали против церковной десятины в пользу англиканской церкви. Напуганные возможностью сплочения пресвитериан и католиков, протестантские священники предупреждали лондонское правительство, что этот союз «будет означать конец английского господства в Ирландии»^{22}. Во избежание этого английские власти стремились склонить пресвитериан на сторону епископальной церкви, сделать их орудием своей политики. С этой целью была использована борьба между двумя группировками белфастских пресвитериан, разгоревшаяся в 20-е годы XIX в. Хотя спор внешне носил теологический характер, это была борьба между старой, либеральной традицией, которую представляла группа во главе с Генри Монтгомери, и новой, консервативной, олицетворявшейся в лице Генри Кука. Оба они были пресвитерианскими священниками. Монтгомери происходил из семьи волонтеров, два его брата участвовали в движении «Объединенных ирландцев». Сам он отстаивал равноправие католиков и даже выступал в поддержку эмансипации в католическом соборе Белфаста. Генри Кук – потомок кальвиниста, участвовавшего в обороне Дерри в 1689 г., по своим политическим убеждениям был консерватором и нетерпимо относился к любым уступкам как католикам, так и либералам в самой пресвитерианской церкви. Реакционная позиция Кука обеспечила ему поддержку властей и сделала возможным союз с господствующей церковью. В 1829 г. Монтгомери основал сепаратную Несогласную пресвитерианскую церковь, а Кук выдвинул идею сотрудничества пресвитериан с епископами, что означало союз с реакционной ольстерской и английской буржуазно-дворянской верхушкой, направленный против национально-освободительной и классовой борьбы. С этого времени ольстерские пресвитериане быстро переходят на позиции консерватизма, а Белфаст, за свои либеральные традиции когда-то гордо прозванный «Афинами севера», становится центром религиозной нетерпимости и сектантской вражды.