Текст книги "Хроники отряда Кси. Раскол (СИ)"

Автор книги: Елена Долгова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Зрение отключилось, мгла на этот раз полностью заслонила мир, а потом сквозь нее проступили сполохи. Март не испытывал страха, просто падал с головокружительной высоты прямо в огонь и никак не мог остановиться. Потом мгла вернулась и стала настоящей непроглядной тьмой, погасила огонь, принесла с собой ледяной холод и крепкий сон. Весь остальной мир исчез. Осталась только она.

* * *

– Ты что, уходишь, Саша? – спросила Дана, отрывая щеку от подушки.

– Да, придется побывать на важной встрече, – ответил Измайлов.

– Что, ночью?

– Это на «Алконосте» ночь, потому что у нас московское время. На грунте будет вечер.

– Эх, Саша, если бы я не знала, какой ты странный, подумала бы – у меня соперница.

– Спи. У тебя нет соперниц. Потом все расскажу.

Он ушел, а Дана перекатилась на спину и уставилась в потолок. Глаза оставались сухими, но веки щипало.

«Скоро все закончится, – подумала она. – Брауна осудят, „Алконост“ пройдет диагностику, мы уйдем в глубокий космос, и я все забуду…»

Про то, что случилось четыре месяца назад на астероиде она не рассказывала никому. Ни капитану Русанову, ни Измайловым днем, ни ему же в постели. Дана приняла официальную, включенную в рапорт версию, заставила себя верить в нее, но сейчас, в два часа ночи, сухими глазами рассматривая потолок, она понимала, что версия не полна.

«Телепорт в тот день сбоил. Нас разбросало при высадке. Я оказалась одна, на выступе камня, между обрывом и отвесной стеной. Скользкие камни под ногами, Млечный путь над головой. Скафандр пробило, воздух уходил тихой струйкой, а я искала ремпакет и поняла, что он потерялся. Связь отключалась из-за помех, и смертьбыла совсем рядом. А потом я увидела чужака. Того самого Кая Эсперо, которого мы пришли арестовать. Он свесился сверху с обрыва, дотянулся и вытянул меня наверх. Взял свой ремкомплект и заклеил разрыв на скафандре».

Она перевернулась на бок и оторвала взгляд от ставшего ненавистным потолка.

«Зачем я промолчала? А затем, что люблю Сашу, а Русанов его друг и мой капитан. Затем, то Терновский был другом капитана. Затем, что Терновского убил тот же самый Кай Эсперо, который меня спас. Затем, что нас учили: мир прекрасен и люди – братья, но мир стал слишком сложным, и я не могу защитить одного и не ранить другого. И еще я чувствую – надвигается нечто и скоро прежняя жизнь исчезнет»

Она встала с постели, взяла халат со стула и, накинув его на голое тело, подошла к окну. Резкий свет полной луны ударил в глаза. Дана не издала ни звука, но на этот раз по щекам медленно потекли слезы.

* * *

Измайлов-старший и Измайлов-младший встретились близ здания Лиги Земли и обнялись. Их радость не омрачал ни поздний уже час, ни резкий ветер с привкусом мокрой от дождя пыли.

– Папа…

– Саша.

Пожилой дипломат надвинул на лоб капюшон, сын, молодая копия отца, напротив, откинул капюшон на спину.

– Как там дома? – спросил старпом.

– Мама о тебе вспоминает каждый день, знает, что расстались на два года, и все равно не может принять. Ты когда уходишь в глубокий космос?

– Чрез неделю.

– А я через день улетаю в Москву. Сессия Лиги закончилась. Все, что мы могли сделать, уже сделали. Донесли свою позицию.

– Она не изменилась?

– Нет. Ушедших нужно вернуть и стать с ними единым человечеством. Да, при всех различиях, что они накопили.

– Боюсь, папа, такое уже невозможно.

– Чтобы добиться приемлемого, нужно хотеть невозможного, и кому, как не молодым, это знать. Так что начнем с первого шага – отправим комиссию на Меркурий. Если под куполами еще кто-то живет, мы им поможем. Тех, кто захочет, вернем на Землю. Для остальных – продолжим терраформирование. И никаких больше «тренировочных лагерей».

– Я все думаю о пропавших записях Кая Эсперо…

– Геномы и память… – Измайлов-старший вздохнул и тоже откинул капюшон с коротко стриженной седой головы. – Кто знает, может, это и вправду путь к бессмертию. Или огромное искушение.

– Тот человек… он талантлив.

– Знаю, Саша, знаю… Но что я могу тебе сказать? Есть справедливость, и есть правосудие, они связаны, но не одно и то же… Ладно, давай про другое. Ты почему с Даной не пришел?

– Так ночь на «Алконосте», она спит.

– Вы же оба на два года уходите за фронтир. Хотя бы завтра днем приходите. Хочу увидеть твою невесту.

* * *

Русанов смотрел на свое отражение в зеркале для бритья – широкое лицо с уже зажившими ссадинами, открытый взгляд, твердый подбородок. Все это вместе составляло протрет еще молодого, но уже заслуженного капитана.

«Я имел четкий и ясный взгляд на вещи, – подумал он. – Я знал, что нужно добиваться победы, что выбор есть всегда… Я бы умер ради экипажа, меня спас друг, я победил и выжил, тогда почему? Почему вместо радости я ощущаю тревогу? Разве я сделал что-то не так?»

Капитан слишком сильно сжал стакан воды, стекло хрустнуло в кулаке, осколки впились в руку. Он бросил осколки в утилизатор и промыл порезанные пальцы. Кожу слегка щипало.

'Эсперо говорил, что Крайтон стремился к власти. Собирался дарить приспешникам колонии. Может, Эсперо врал, чтобы получить снисхождение. Но что меня тревожит? Да! Я вспомнил! Сантароев был приятелем Крайтона и действительно получил должность. Правда пробыл на ней не долго – погорел на попытках угонять корабли.

Русанов вытер руку салфеткой, и взял другой, целый стакан. «Если Крайтон стремился захватить власть, значит… все остальное, сказанное Брауном, тоже правда. Нет, не может быть. Хотя… Сантароев торговал с гирканцами, продавал им те корабли, которые перехватывал, получается, его лучшей друг адмирал тоже… »

Графин полетела в угол вслед за разбитым стаканом.

«Если Крайтон тоже водил шашни с гирканцами, это не просто мятеж, это измена. Эсперо перечеркнул эту измену радикально и, если так, спас Альянс. Плохо то, что теперь Крайтона не допросить и ничего не узнать, а Космофлот не готов к войне. Почему это раньше не приходило мне в голову? Почему молчал Измайлов? Нет, он не молчал. Просто он добряк и эмпат…»

Русанов отвернулся от зеркала. Делай, что должен, и будь, что будет. Нужно держаться за то, что осталось – корабль, экипаж, глубокий космос и… за ту, которая когда-нибудь появится и будет меня ждать. И, если не понимают друзья, то она поймет.

* * *

Курсант Петя Квадригин, а для друзей просто Петюня, был напуган. Страхи и раньше посещали его самым произвольным образом, но в теперешнем и признаться–то было стыдно.

«Я очень умный, умнее всех», – от этой мысли била дрожь.

«Я очень сильный, хотя и тощий», – от этой сделалось еще хуже.

«Видимо, я супервиро, меня изменили в детском доме, просто я про этом не помню», – от такой идеи на Петюню накатил леденящий ужас.

«Теперь меня как минимум уволят с Космофлота… Нет, меня могут заподозрить в измене! Могут даже решить, что я сообщник Брауна и хочу кого-то убить!»

Петюня понимал, что его паника нелепа, но не мог отделаться от нее и в конце концов совершил то, чего боялся более всего – ножом для чистки яблок расковырял кожу на руке. Кровь выступила крупными каплями и потекла от ладони к локтю. Она не исчезла ни через минуту ни через две. В конце концов алые потеки засохли, но неглубокий порез болел и не зажил даже через час.

«Слава богу, зря я нервничал», – подумал Квадригин, поливая ранку гелем…

* * *

Игорь Прозоровский не любил бестолковую толпу обывателей, возможно, поэтому он ни разу не появился на суде. Технические схемы и одиночество нравились главному инженеру «Алконоста 2» куда больше, чем длинные речи юристов. И все-таки в эту ночь он не спал.

«Я не хочу никого осуждать, – отчетливо понял Прозоровский. – Мне их всех жаль. Жаль тех парней с „Титании“, которые горели и тонули на разбитом корабле. Жаль нашего капитана, который места себе не находит. Жаль Петюню. С тех пор как парня чуть не сдуло в пробоину, он что-то начал чудить. Жаль псионика Измайлова, который больше, чем человек и не может забыть покойную жену. Жаль Дану, которая из-за него плачет. Даже этого несчастного Брауна мне тоже очень жаль. Правда, ему на мою жалость плевать».

* * *

«Итак, я проиграл и очевидно скоро исчезну. Мы искали свое место в жизни, но нашли только смерть».

Эта мысль не вызывала у Кая боли. Он принял ее спокойно, но по привычке заново взвесил принятые решения. Некоторые были единственно верными, некоторые – близкими к таковым. Две или три ошибки почти не повлияли на исход.

Он понимал, что тогда, в резиденции Крайтона, перед моментом исступленной мести, альтернатива все же была. Согласиться на предложение адмирала. Стать его сообщником. Отдать старику свою жизнь до капли и надеяться, что он когда-нибудь расплатится.

«Чем такой исход, лучше наша общая смерть. Март сказал – судьи хотят видеть мое раскаяние, но им на него плевать. Да кайся я хоть тысячу раз, экс-друзья Крайтона хотят убрать свидетеля. Нас было около сотни, обычных людей – миллиарды. Я убил нескольких офицеров, а в космических войнах умирают миллионы – что из того? Что бы я ни говорил… и что бы ни делал, врагом все равно назовут меня. Таков их устоявшийся мир, в котором мы лишены права отвечать ударом на удар».

Кай вернулся на полку, лег ничком и закрыл глаза.

«Я должен спать, чтобы завтра не выглядеть подавленным… Раз надежды на жизнь не осталось, надо хотя бы не позориться. Осталась последняя часть головоломки… Март. Март станет Крайтоном номер два. Или его раздавят. Третьего не дано».

Глава 17

Приговор

Март проснулся от резкого окрика. Нехотя разлепил отекшие веки и уставился в белый потолок. Потом медленно сел, ощущая жажду, тошноту, скованность и боль в руках. Лицо распухло. Действие стимулятора закончилось. Вокруг было тесное пространство камеры.

– Встать!

Он встал и позволил надеть на себя наручники.

– Пошли, тебя хочет видеть контр-адмирал.

Табло на стене показывало три минуты десятого. «Я проспал всего часов восемь-девять. Слишком мало, чтобы восстановиться. Достаточно, чтобы они проодолжили».

– Стой на месте.

Дверь ушла в стену. Март переступил порог кабинета и остановился.

– А теперь оставьте нас наедине, – приказал Флетчер.

Как только дверь закрылась, контр-адмирал коснулся кнопки и блокировал дверь.

– Сядь, – буркнул он.

Агент отряда «кси» не стал ждать повторного приглашения и рухнул в глубокое кресло.

– И что теперь скажешь? – раздраженно бросил Флетчер.

– Скажу «Ричард, налей мне стакан воды». В горле пересохло.

– А я скажу, «ты дурак, Мартин Рей». Воду наливать не стану, налей себе сам.

– Значит, я уже не изменник, а просто дурак, – пробормотал Март, пытаясь болезненно ноющими и к тому же скованными руками ухватить хрупкий и скользкий стакан. – Это почему же?

– Потому что дал себя поймать и поставил меня в чертовски неловкое положение… Разбудили ночью, испортили настроение, заставили нервничать, отбили аппетит… Сколько раз говорил – об акциях надо предупреждать заранее? Как я могу прикрывать операции отряда, если даже не знаю о них?

– Ты же в курсе, отряда больше нет, нас разогнали и лишили статуса.

– Но ты-то, остался. Черт бы тебя побрал, Март! Ты остался, нужно что-то с тобой делать, а я пока не решил – что.

– Твои ребята уже пообещали сдать меня гирканцам – чем не вариант?

– Не глумись. Наше сотрудничество – не пустой звук, по крайне мере для меня. Я всего лишь думаю, как тебя спасать.

– Понятно. А пытки этой ночью – твой приказ, Ричард?

– А чего ты ждал от меня⁈ Скажи, чего, Март? – лицо Флетчера налилось кровью так, что покраснели даже мочки ушей. – Ты нарушил закон. Ты полез в дела, которые тебя совершенно не касались. Но этого оказалось мало. Ты сделал еще хуже… ты попался! Да нарушь ты триста раз их гребаные законы, я могу это понять и простить, но зачем попадаться?

– Значит, меня отделали за неловкость?

– Еще раз прошу – не глумись. Мне нужно было отвести подозрения от самого себя. Я приказал немного тебя побить, но не калечить.

– Спасибо за доброту, Ричард.

– Пожалуйста.

– Только я сегодня весь в синяках, руки плохо действуют, а в ребре, кажется, трещина.

– Не беда. Ты еще вчера нажрался стимулятора, так что не сильно страдал. К тому же Фрэд немного придушил тебя, чтобы быстрее отправить в отключку.

– Значит, теперь я могу уйти?

– Не так быстро. Нам нужно обсудить кое-какие вопросы. Например, я хочу знать, зачем ты вмешиваешься в дело Брауна?

– Кто меня сдал?

– Не знаю. Пришел анонимный сигнал. Но ты не ответил…

– Хорошо, скажу честно. Этот человек – собственность отряда, мы хотим вернуть свою собственность назад.

– Кажется, он с таким вариантом не согласен.

– Его несогласие не имеет значения.

– Не повтори ошибок Крайтона, Март. Браун – убийца по природе.

– У меня нет сил с тобой спорить. Впрочем, со спасением Брауна я уже опоздал.

– Отлично. Мне совсем не жаль. А теперь слушай внимательно. Я сниму с тебя браслеты… конечно, для того, чтобы ты мог воспользоваться планшетом и сделать признания. Вместо планшета ты схватишь мой бластер и в режиме оглушения выстрелишь мне… только, пожалуйста, не в лицо, а в грудь. Система безопасности сработает с задержкой, у тебя появится пять минут, чтобы выбраться отсюда через окно.

– Как?

– По техническим скобам на внешней стороне стены.

– С моими руками далеко не все порядке. Не проще ли выписать пропуск, и я уйду через дверь?

– Не проще. И не пытайся давить на жалость, дорогой друг, у меня тут всего лишь пятый этаж. Внизу стоянка флайеров, бери машину синего цвета, она оснащена системой маскировки, только, прошу, не разбей. Уезжай из города и убирайся, куда пожелаешь. По крайней мере, из Йоханнесбурга точно убирайся. Второй раз мне не спасти твою шкуру…

* * *

… Уже забравшись в кабину, Март оглянулся назад, на фасад штаб-квартиры, но признаков тревоги он не заметил. После спуска по скобам побитые руки дрожали. Еще раз обругав старательного контр-адмирала, агент включил автопилот и систему невидимости.

«Только бы не врезаться в кого-нибудь».

Он летел над городом, безучастно рассматривая ровные кварталы, застекленные крыши, легкие арки, ленты улиц, скользящие в холодной вышине машины, крошечных людей внизу. Десять часов тридцать минут на табло… Март знал, что проиграл и проиграл окончательно. Ощущение поражения пока не раздавило его, на это не хватило времени.

«Можно наврать другим, но не стоит врать себе. Меня подвела самоуверенность. Я не только не спас Кая, я сделал еще хуже – дал ему надежду и обманул. Даже смерть от рук парней Крайтона была бы лучше».

Встречный флайер прошел совсем близко, Март перехватил управление у автопилота и кое-как выровнял полет. Показался берег реки Юкскей, расширенной и очищенной триста лет назад. Флайер пошел на посадку так резко, что заныло под ложечкой. Март отстегнул ремень, распахнул дверь кабины и спрыгнул на еще слегка влажный после ночного дождя бетон. Потом он, шатаясь, побрел вдоль берега, над которым вереницей плыли в воздухе грузовые платформы. Когда бетон под ногами кончился, Март опустился на траву и прислонился к старому дереву спиной.

«Я посижу тут немного, всего пять минут».

Он закрыл глаза и подставил лицо солнцу, пытаясь справиться с болью под ребрами.

– Вам плохо?

Март вскинул голову и увидел русоволосого парня в светлой куртке.

– По мне это так заметно?

– Вообще-то я врач. Но даже не врачу понятно, что вас избили. Кто это сделал?

– Так, один старый знакомый. Не стоит об этом вспоминать.

Март попробовал подняться, но тут же бросил неловкую попытку и снова прижался к шершавому стволу дерева. Врач присел рядом на корточки.

– Меня зовут Сантос. Доктор Сантос, если вам так больше нравится.

Едва слышно пискнул медицинский сканер.

– Вы всегда носите его с собой? – поинтересовался агент.

– Конечно. И, как видите, не зря… Кости у вас целы, но на обеих руках обширные гематомы, они давят на нервы и вызывают боль. Еще ушиб ребер и ссадины на лице. Вы долго не ели и мало спали, перенесли стресс и, чтобы подавить последствия, воспользовались стимулятором. Теперь вы истощены, и это хуже синяков. Вставайте… я помогу вам дойти до машины и отвезу в госпиталь.

– Отличный диагноз, доктор. Я восхищен, но только в госпиталь не поеду. И… можно не объяснять, почему? Давайте, назовем это личными обстоятельствами.

Сантос кивнул.

– Хорошо. Вставайте, и поедем ко мне домой. Я вас без помощи не оставлю.

– Вы меня совсем не знаете.

– Да что вы! Очень даже знаю, я только что вас сканировал.

Март улыбнулся, но улыбка на отекшем лице получилось кривая. Сантос помог ему подняться и, придерживая, повел к парковке мимо молодых баобабов и цветущих ярко-красным кустов.

– Лезьте на сиденье, дома я вам вколю успокоительное.

– Не надо.

– Почему?

– Я не должен спать хотя бы до часа дня. Хочу увидеть трансляцию приговора по делу Брауна.

На открытом лице Сантоса появилось выражение печали.

– Простите за назойливость. У вас погибли родные?

– По счастью, нет. Просто я был знаком с подсудимым. Немного, конечно, по делам Космофлота.

…Чтобы пройти расстояние от машины до порога дома, Марту пришлось навалиться на плечо хрупкого врача. В гостиной он рухнул на кушетку, ощущая, как помимо воли проваливается в сон.

– У вас верхняя одежда в крови.

– Разве? Не помню, почему. Возможно, ударился носом.

– Снимите ее, я принесу портативный регенератор…

Март кое-как стащил куртку, пропитанную металлическим запахом станции, пылью улиц, вонью камеры, швырнул ее подальше в угол, уронил на колени руки и закрыл глаза. Сантос действовал очень аккуратно, регенератор касался плечевых мышц и вызвал легкое покалывание.

– Теперь лучше? Локти гнутся? Пальцы слушаются?

– Да.

– Тогда забирайте свой завтрак и ешьте.

– Я очень вам обязан и не знаю, чем смогу отплатить.

– Спасибо, ничем. При нормальном положении вещей мне ничего не надо, а если оно станет ненормальным, то ничего и не понадобится.

– У вас проблемы? – осторожно поинтересовался Март и надкусил сэндвич.

– Пока никаких, но я… лечил вашего знакомого, Брауна. Был его врачом в центральном госпитале Йоханнесбурга.

– Даже так?

– В суде это почти не обсуждалось, но он попал туда с отравлением прямо из тюрьмы.

– Вы спасли преступника?

– Я вылечил пациента.

Март промолчал и перевел взгляд на табло. Двенадцать часов, пятнадцать минут.

– Включите трансляцию, доктор, если не сложно.

Панель сработала, создавая глубокое и четкое голографическое изображение. Ряды стульев амфитеатром, панорамное окно, высокая кафедра, пять фигурок судей за ней и силуэт подсудимого далеко внизу.

«Мне не хочется смотреть, но придется. В конце концов, я отвечаю перед собой за неудачные проекты».

Кай стоял спиной к видеокамере, Март с облегчением подумал, что не увидит его лица. Председатель суда, человек по фамилии Малангу, уже активировал свой планшет. Март мог разглядеть каждую складку на темной коже рук, морщины на лбу, тронутые проседью виски.

– Суд Земного Альянса, рассмотрев материалы по делу бывшего офицера разведки Космофлота Кая Эсперо, установил, что подсудимый виновен по следующим пунктам… угон служебной техники и хищение оружия, использование поддельных документов, незаконное проникновение на инопланетные территории, убийства и покушения на убийства двух и более человек, нарушение правил управления космическим аппаратом.

– Какой разносторонний парень… когда он все успел… – саркастически заметил командир отряда «кси», и тут же встретился с осуждающим взглядом доктора.

– Полагаете, все это смешно? Но ведь то, что случилось, ужасно.

– Ужасно… То есть, его поступки вызывают ваш гнев?

– Я врач, меня возмущает любая насильственная смерть, но здесь ужасна вся история от начала и до кона. Я не знал, что на Меркурии проводят эксперименты на людях.

– Вам жаль этого человек, Сантос?

– Наверное, да. А вас это смущает?

– Наверное, нет…

Судья Малангу на голограмме сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжил.

– Обвинения в мятеже и государственной измене с обвиняемого сняты. Так же установлено, что обвиняемый действовал в состоянии стресса, полагая, что своими противоправными действиями предотвращает мятеж. Коллегия большинством голосов решила, что условия для совершения преступлений были созданы безответственными решениями и криминальными действиями высокопоставленных офицеров Космофлота, в том числе руководителем ее разведки, адмиралом Алексисом Крайтоном, а также неустановленным кругом его соучастников. Эти действия заключались в том числе в краже у подсудимого его личных данных, а также введением ему различных препаратов без его согласия…

– Разбудите меня… Он действительно это говорит? – переспросил Сантос.

– Нет, вы не спите, доктор, и к тому же у вас довольный вид.

– Едва ли я доволен. Людей, который это сделал, не нашли и не наказали. Но все же в публичной огласке фактов есть справедливость.

– Рассмотрев все обстоятельства дела, – продолжал Малангу. – Суд считает необходимым задать обвиняемому последний вопрос… Сеньоро Эсперо, согласны ли вы на добровольную психокоррекцию поведения? Она навсегда изменит вашу личность, лишит вас самой возможности применять насилие, но не будет связана с физическими травмами и страданиями.

Кай не дрогнул, не помедлил, не обернулся.

– Нет, не согласен, – спокойно произнес он в полной тишине зала.

– Что ж, иного ответа мы почти и не ждали… Итак, учитывая все вышесказанное, суд большинством в три голоса против двух постановил – приговорить Кая Эсперо (он же Фрэнк Браун) к двадцати годам содержания под стражей. Ввиду особой опасности осужденный будет отравлен в космическую тюрьму. Приговор может быть пересмотрен, если обнаружатся новые обстоятельства.

Март медленно разжал стиснутые кулаки, с удивлением посмотрел на свежие кровоточащие ссадины от своих же ногтей…

– Сантос, вы это слышали?

– Да.

– Интересно, кто эти трое, которые не отправили его на тот свет?

– Насчет двоих не уверен, но третий – сам Малангу. Поглядите на лицо старика… на глаза и угол рта.

– Да, в выражении есть какой-то… задор… Но вам не кажется, что принцип справедливого воздаяния сейчас нарушен?

– Не могу объяснить почему, но мне кажется, это не нарушен совсем. Погодите… слушайте, судья говорит дальше…

– Дело о мятеже и измене Алексиса Крайтона будет расследовано полностью, – продолжал Малангу. – Суд возлагает на структуры Альянса обязанность по розыску утраченных данных о меркурианских супервиро. Приговор в отношении Кая Эсперо окончательный и будет исполнен в течении суток.

Март подавил острое желание спрятать лицо в ладонях.

«Слава богу, Кай не знает, как я промахнулся, а если так – ничего еще не потеряно».

– Вы выглядите успокоившимся, Сантос, – произнес он вслух так беззаботно, как только сумел.

– Да. По крайней мере, моего пациента не казнили. Очень жаль погибших в Санплене, но смерть невиновного их не вернет.

– Вы хороший врач.

– Я лишь стараюсь им быть.

– Вы очень помогли мне сегодня, спасибо. Не буду скрывать, ваши отвага, независимость и принципиальность мне симпатичны… Я и мои друзья, все мы служим Альянсу. Да, зачастую в Космосе, причем при любых обстоятельствах. Наша цель – защищать людей. Не интересы Космофлота, не лидеров здесь, нет… все человечество, целиком, каждую жизнь, любыми методами. Поэтому я хочу задать вам один вопрос, возможно, он странный, но поверьте, самый что ни на есть практический. Доктор Сантос, а не хотите ли к нам присоединиться?

– А… Но…

– Отлично, вижу, идея не вызывает у вас сильного отторжения. Давайте, закончим завтрак, а потом обговорим детали. И, кстати, меня зовут Мартин Рей.

Эпилог

– Не ждал вас, капитан.

Кай стоял под прицелом излучателей, на этот раз охранников радом с ним собралось десятка три, и наручники с осужденного сняли. Русанову пришло в голову, что тридцать стволов, пожалуй, не остановили бы Кая, но супервиро игнорировал направленное на него оружие.

– Да вот, пришел проводить, – буркнул Русанов.

– Зачем?

– Ну, у тебя же нет адвоката.

– Разве вы замена? – в голосе Кая Эсперо прозвучала ирония, а Русанов почувствовал злость. «Вот ублюдок. Высокомерный, генетически совершенный ублюдок».

– Закрой свой рот. Ты же знаешь – я потерял друга.

– За смерть Терновского я уже ответил. Чего еще вы хотите, капитан?

– Хочу поставить в деле точку.

– Она уже стоит. Большая такая точка, и добавить нечего. Через десять минут меня погрузят и увезут подальше. Я займусь личным выживанием и больше про всех вас не вспомню.

– Да заткнись же ты. Речь о другом. – Русанов выдохнул и разжал кулаки. – Знаешь, за Терновского я тебя и не прощаю. Просто хочу, чтобы ты знал – люди Крайтона это не весь Космофлот. Ты ошибся. Мы не были тебе врагами.

– Ой ли… Когда поймете, насколько мала разница между врагом и лицемером, будет уже поздно. И берегитесь – если начнется заваруха, такие, как я, вам уже не помогут.

– Ничего, справимся сами.

– Интересных вам попыток, капитан. И вдруг да еще увидимся.

Кай, легко оттолкнувшись от опоры, одним движением забрался в тюремный челнок, где его окутало силовое поле.

Колпак опустился. Челнок оторвался от грунта и взлетел, а потом исчез в белесом небе.

Русанов повернулся и побрел прочь, торопясь стряхнуть с себя грусть.

«Что там говорил этот Кай? Будет поздно? Нет, ерунда. Отряд Крайтона распущен… Что касается внешней угрозы – война не начнется, Лига предотвратит ее. И все же… Эсперо оставил мне сомнения, с которыми теперь жить».

В городе теплело, следы дождя уже высохли. Русанова обдавало воздухом лета, но даже этот горячий ветер не мог прогнать застоявшийся в душе холод.

Продолжение следует в новом романе…