Текст книги "Капитан звездного океана"

Автор книги: Елена Грушко

Соавторы: Таисия Пьянкова,Виталий Пищенко,Юрий Медведев,Феликс Дымов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)

2

– Завтракать я сегодня не буду! – заявила я, едва открыв глаза. – И зубы чистить тоже, баста!

Туня зависла напротив кровати, сложила ручки под брюшком и посмотрела на меня с такой неизбывной печалью, что я сдалась:

– Ладно. Зубы, так и быть, вычищу. А завтракать – ни-ни! И не проси.

Няня моя никогда не хватается сразу за несколько дел – там, мол, разберемся. Оглядываясь, она поплыла в ванную. Я, заплетая ногу за ногу, следом. У раковины я постояла, посмотрелась в зеркало. Растянула губы пошире. Скусила из тюбика кусочек витаминной пасты, которая сразу же разбухла, запузырилась и заиграла на зубах, приятно холодя язык. Я выполоскала рот. Подышала чем-то антивирусным. И начала задумчиво крутить краники душа.

Мыться мне тоже не хотелось, и я все думала, как бы отвлечь нянино внимание, отделаться от процедур. Туня проверила температуру воды в бассейне, недовольно поворчала, разгадав мое намерение ограничиться душем. А когда я разделась, изловчилась и втолкнула меня в барабан. Тут все сразу заходило ходуном, на меня посыпались хлопки и шлепки, покатились огромные мыльные пузыри, от которых надо увернуться, а не то они, касаясь кожи, громко лопаются и ужасно щекочутся…

– Ах ты, предательница! – закричала я, кидаясь за Туней.

Вообще-то я барабан люблю. Но зачем же так нечестно впихивать? Да еще ножку подставлять? Я бы, может, поломалась-поломалась и сама пошла. А теперь получается – против воли…

Бегу я за Туней – и ни с места: барабан под ногами крутится словно беличье колесо. Я на боковую стенку – и по реечкам, по реечкам вверх. А ступени подо мной вниз… Тунька совсем рядом маячит – руку протянуть. Уж почти ее настигла, а она – раз! – и на другую сторону. Раскачалась я на канате, перелетела барабан – чуть-чуть не достала. Можно сказать, между пальцами она у меня прошмыгнула. И сходу в бассейн. И кверху брюхом плавает. Я ласточкой в воду. Дошла до дна, изогнулась, выныриваю. Ищу роботеску – а она из-под воды дерг меня за пятку!

Лягнула ее в нос. Она взвизгнула. И взмыла под потолок. Нащупываю пружинную доску, надавливаю. Ка-ак взлечу! Но Туня же метеор какой-то, а не робот: вжик, трах! – и снова под водой. Зацепиться я не успела, рухнула с высоты, меня батуд встретил и давай подкидывать! Накувыркалась я вдосталь – и с разгона, и боком, и через голову. Соскочила. И зигзагами меж пузырей на выход. Маленькие пузыри перескакиваю, под большими проползаю, на бегу в какие-то ворота протискиваюсь, на жердочке балансирую, по круглым кочкам прыгаю – цирк! Барабан все новые фокусы выкидывает. В него, может, целая тысяча упражнений заложена. Но я не уступаю, не удираю, лезу напролом. Настигаю наконец Туню. Наматываю на руку ее веревочный хвостик:

– Ага, попалась?

Понимаю, конечно, она сама мне поддалась. И уже не сержусь. Почесала роботеску между глаз – она прямо-таки растаяла от удовольствия. Барабан распахнулся, выпустил нас. И мы пропели на два голоса: «Здоровье в порядке, спасибо зарядке!» Туня встряхнулась – и уже сухая. А я растерлась жестким полотенцем – ох, хорошо! Натянула шорты, майку. Чувствую, под ложечкой засосало. А Туня, вредина, так понимающе, с заботой:

– Проголодалась?

И захлопотала так, как одна она умеет… Да еще мама… Съели мы две порции яичницы, взбили грушевый сок. Ела, разумеется, я, а Туня причмокивала да похваливала…

Сегодня обещали хорошую погоду, поэтому я вылепила себе легкие сапожки. И бегом на лестницу, стараясь захлопнуть дверь перед самым Туниным носом. На пороге вспомнила про дядин подарок. Вернулась. Вынула из-под подушки карточку. И думаю: «Какой же смысл спускаться в лифте? Это с астероидом-то в руках?»

– Туня! – Я умоляюще оглянулась. – Давай через окно, а?

– Что ты! Папа рассердится! – Туня испуганно замахала ручками.

Вспомни она про маму, я бы поверила и не сопротивлялась. Но папа?! Да папа ни в жизнь на меня не рассердится! Уж я-то знаю! И продолжаю уговаривать, делаю вид, что не разбираюсь в ее хитростях:

– Тунечка! Лапушка! Да ведь ему же никто не скажет. Никто-никтошечки!

Туня не любит меня огорчать, и я часто этим пользуюсь. Стоило мне подольститься, и она сразу же размякла:

– Ладно. Через окно так через окно. Только через кухонное, чтоб тетя Маня не увидала.

Блюстительница чистоты (раньше сказали бы – дворник) тетя Маня женщина строгая. Насоришь нечаянно, расковыряешь случайно стенку гвоздиком, цветок где-нибудь не там вырастишь, – все: ни «Проньку» завести не даст, ни на косилке не покатает. А то, гляди, без улицы оставит. Для меня хуже нет наказания – остаться без улицы: дышать домашним стерилизованным воздухом все равно что дождевую воду пить. Ни вкуса, ни запаха. Нет уж, лучше тете Мане на глаза не попадаться.

Расстелилась моя Туня ковриком. Легла я животом, обхватила ее за шею. Она в меня всеми четырьмя ручками вцепилась – и вывалилась из окна, Мягко-мягко, без крена, без толчков поплыли мы к земле. На балконе сорок шестого этажа Шурка Дарский глаза выпучил: «Все видел, все знаю, сейчас же тете Мане пожалуюсь!» Показала я ему язык. Тоже мне, ябеда-терябеда! Небось, разреши ему, сам бы за мною следом сиганул!

Туня спускалась не торопясь. Ребятишки (кто был дома!) высовывались из окон, махали руками, кидали вдогонку надувные шары. Такой поднялся переполох – уж какая там тайна! Теперь бы только от дворника улизнуть! Мы меж колонн, меж колонн, нырнули под портик и приземлились за клумбой. Слышу – тюх-тюх-тюх! – подкатывает тетя Маня верхом на «Проньке». Мы называем «Проньку» Красота-без-живота: он похож на корыто пустотой вниз, и этой пустотой он всасывает мусор. Тяга ужасная – того гляди, человека втянет! «Специально для непослушных детишек!» – пугает нас тетя Маня. Мы, хоть и понимаем шутки, держимся подальше.

Ну, хватаюсь я за Туню, чтоб не сдуло. А Туня в сторонку – и уже цветочек нюхает. До того безвинная – точь-в-точъ с Примерной странички букваря. «Мое, мол, дело сторона. Никто из окон не летал. А кто летал, те давно уж удрали, и след простыл!»

Прикидываю, на какое наказание соглашаться. Дома мне сидеть никак нельзя – кто расскажет ребятам про астероид? А коли так, смело топаю навстречу дворнику, зажмуриваю глаза и выпаливаю сходу все как есть: «Тетя Маня! Виновата. Простите, через окно вылетела…»

Тунька перестала цветочки нюхать, затрясла посеревшими от ужаса антеннами. А тетя Маня покивала. И спрашивает:

– Ну и как? Понравилось летать?

– Очень. Душа замирает. И сердце в пятки уходит.

Про пятки я ввернула нарочно: взрослые любят, когда мы чего-нибудь боимся, когда можно на выручку придти. Тетя Маня засияла добрыми морщинками и пальцем мне грозит:

– В пятки, говоришь? Ишь, озорница! А ты их мыла с вечера? Сердце надо в чистоте содержать, а не в пятки… Эх, придется, видно…

Сделала тетя Маня паузу, от которой у меня и в самом деле душа замерла. «Без улицы оставит или без косилки? Неужели все-таки без улицы?» Я состроила умоляющую мину:

– Тетя Маня, вы такая справедливая, жалостливая. Пожалуйста, не оставляйте меня сегодня дома. Очень прошу…

– Да я и не собираюсь. – Тетя Маня пожала плечами. – А вот грависпуск, похоже, придется для вас, шельмецов, устанавливать. В других домохозяйствах я уже видела такие… Потерпите недельку!

Сказала – и дальше на «Проньке» потюхтюхала. Стою – ничегошеньки не понимаю. Еле опомнилась, догнала ее:

– Выходит, и на косилку пустите?

– А чего ж? Приходи. Через час вон те липки будем причесывать. Вконец разлохматились!

Я в ладоши захлопала и закричала изо всех сил:

– Слава работникам двора! И мне подарили астероид! Он у меня ручной! Хотите посмотреть?

Туня послушно сглотнула карточку, высветила прямо на ближайшей стене картинку. Без стереоэкрана, конечно, не тот эффект. Но все равно видно, как летит мой астероид меж звезд, притворяется простой каменной глыбой. Лежи эта глыба на Земле, так бы оно и было. Считалась бы обыкновенным валуном, ни на что не пригодным. Но раз уж ты в космосе крутишься, на собственную орбиту выпущен, то никакая ты уже не глыба и не валун, а самое настоящее небесное тело. Маленькая планета.

Тетя Маня давно укатила на «Проньке». Зато сбежались со двора все наши ребята. Тут и Эммочка Силина с Таней Орбелян, обе мои подружки закадычные. И новенький мальчик Алик. И Наиль. И много других. Даже Шурик Дарский в первый ряд протолкался, когда только успел из дому выскочить?

Столпились, смотрят на стену. А когда диктор в точности как вчера объявил про «пожизненно» и про «волеизъявление», Шурик закричал:

– Неправда это. Астероиды не дарят. Ты все выдумала! Я ужасно рассердилась:

– Тебя не спросили, что дарить, ябеда-терябеда!

– Это не ответ. Докажи! – зашумели ребята.

Обидно, что все они Шуркину сторону держат. Но я вида не подаю:

– Никаких вам доказательств не будет, не хотите, не глядите! Завистники вы все! Ни у кого из вас своего астероида нет, вот вы и завидуете!

Смотрю – и глазам не верю. Ребята переглянулись, покачали головами, подались назад, вот-вот совсем уйдут. Ай-я-яй, подвел меня язык. Со всеми сразу поссорил. Такую несусветицу несу – стыд! Неужели и правда мелкая собственница во мне пробудилась, чего так опасалась Туня? Выходит, я хуже всех в нашем дворе?! Самая отсталая, да? Опомнилась я, кинулась за ребятами, хватаю за плечи, в глаза заглядываю.

– Ребята, вы мне не верьте. Не обижайтесь, пошутила неудачно, с кем не бывает… Астероид мне дядя Исмаил подарил, На день рождения. Вы же вчера были у меня, знаете. А он поздно пришел, ночью. И подарил.

Больше всего упираю почему-то на то, что он ночью пришел, когда все разошлись. И убедила – мне поверили сразу и без оглядки. Отобрала я у Туни карточку. И давала потрогать всем кто хотел. Шурка насупился, все же не по его вышло. Эммочка Силина, наоборот, придвинулась ко мне, взяла за руку:

– Я с тобой играю, Лялечка!

А Наиль покусал кулак, подумал и сказал:

– Зато, когда я вырасту, мне родители обещали живого щенка!

– Таксу или сенбернара? – поинтересовалась еще одна моя подружка, Кето.

– Японская карликовая порода.

– Они же все искусственные! На электронике! – Кето презрительно оттопырила нижнюю губу.

Наиль обиделся:

– А вот и неправда! – А вот и правда!

Вскочили они, сжали кулаки. Не иначе, думаю, до драки дело дойдет… Но роботески свое дело знают, грудью стали между ними.

– Дети, дети, драться нехорошо! – предупредила няня Кетошина.

– Драка – не аргумент! – подхватила няня Наилева.

– Надо уступать девочкам! – разъяснила Кетошина.

– А пусть девочки не задираются! – не согласилась Наилева.

– Не задевайте моего ребенка! – возмутилась Кетошина.

– А вы моего не трогайте, за своим смотрите! – возразила Наилева.

И давай они как ненормальные подпрыгивать – вверх-вниз, вверх-вниз. Антенны дрожат, хвостики с помпонами воинственно вздернуты, уперлись друга в дружку лбами – вот-вот искры посыплются. «Еще того не легче! – переполошилась я. – Не хватало, чтоб вместо детей роботески передрались!»

– Туня, – прошептала я. – Наведи-ка порядок.

Туня с места не стронулась, но, вероятно, намекнула им на своем электронном языке, что непедагогично выяснять отношения при детях. Няни перестали шипеть и разошлись.

– Слушай, Ляля, а что мы с твоим астероидом делать будем? – напомнила Таня Орбелян, протягивая мне перфокарту. Она все мои дела принимает близко к сердцу.

– Ого, что? – Я подскочила на месте. – Да что угодно!

– Ну, например, например?

Я задумалась. Как назло, в голову ничего не приходило. Мы ведь – где, а он – вон где! Ну, слетаешь к нему разок-другой – и все удовольствие?!

– Сейчас, сейчас. Минуточку…

Тру виски – может, какую мыслишку выскребу. Но в голове пусто – как на отключенном телеэкране.

Тьфу, наваждение! Это ж даже представить себе невозможно: иметь астероид – и не знать, что с ним делать! Да будь здесь дядя Исмаил, он бы двести разных способов предложил. И еще один, самый главный, на закуску бы оставил. Нашла, чем мучиться, сказал бы он, посмеиваясь. До такого пустяка не додуматься! Как же тогда наши предки не терялись, когда каждый, говорят, дома имел, и землю, и леса, и животных всяких не счесть? Ну, животные полбеды, они живые, с ними играть можно. А с лесом-то что делать, когда им владеешь? Был бы астероид у нас во дворе, можно было бы его в крепость превратить, построить зимой снежную горку, ледяные дорожки залить вокруг… Но чем бы он тогда от обыкновенного валуна отличался? Кто бы его тут подарком числил? Нет, пусть летает, где летает. Придумаем что-нибудь…

– Он же совсем настоящий. Целая планета, – сказала я тихо. И поняла, что сморозила глупость. Мальчишки заулыбались. А в глазах девочек одна жалость. Ведь оттого, что я его по имени назвала, дело-то не изменилось…

– Ребята, Алена же не виновата, что ей подарили астероид! – сказал Алик. Он всего третий день как в наш дом переселился. И няня у него красивая: в золотистую крапинку, словно божья коровка.

Слова Алика подстегнули мое воображение: – Ребята, а пусть астероид будет наш общий? Для всего двора!

Шурик, который уже повернулся было уходить, заколебался. Он терпеть не может, чтобы хорошие мысли еще в чью-нибудь голову, кроме его, приходили.

– Предлагаю первый приз за идею применения астероидов в домашних условиях! Кто придумает, тому целый день быть комендантом двора! Вне очереди.

– А если мы придумаем, нам тоже приз? – спросили хором двухлеточки Рая – Даша.

– И вам, и вам… Я же сказал, всем!

Сели мы в кружок. Думаем. Над нами няни жужжат, тоже усиленно размышляют. А Наилева роботеска разнервничалась, с советом сунулась. Мы ее дружно шуганули. Нечего подсказывать, сами с усами… Минут пятнадцать сидим. Или даже двадцать. Рая – Даша заскучали, на карусель ушли.

– Может, сначала слетаем, посмотрим? – нерешительно предложила я.

Шурик иронически прищурился:

– Так вот и разместимся на твоем камешке, если все разом туда двинем!

А я откуда знаю, разместимся или нет? Я ж его еще не видала! Ребят уже человек тридцать собралось. Всех, пожалуй, не возьмешь.

– Тогда давайте… Давайте совет астероида выберем! – Алик немного заикался от волнения. – Пусть совет и летит, а?

– Ура! Посчитаемся! – загорелась хитрая Кето. Она на считалки везучая, все знают. И конечно в свою удачу заранее верит.

– А Алена? – подозрительно спросила ревнючка Танька. Ей кажется, раз мы подруги, то или вместе, или никому.

Я уж боюсь вмешиваться, стою молча. Пусть сами решают.

– А что Алена? – удивился Алик. – Смешно бы ей на равных со всеми считаться! Хозяйка астероида. Пусть водит.

«Спасибо, добрый Алик, – шепчу про себя. – Постараюсь, чтоб и ты попал. Уж я постараюсь…»

Прикидываю, кого и сколько выбрать. Четверых мало. Семерых много. Шесть в самый раз. Чтобы Эмма с Таней. И Наиль. И Алик. В общем, вся наша обычная компания. Туня подмигивает мне, с кого начать счет. А уж я ее с полунамека понимаю. Сыплю без запинки: «Ниточка-иголочка, ти-ти, улети!», «Стакан-лимон, выйди вон!», «Вокзал для ракет, мы уедем, а ты нет!» Ну, и дальше в том же духе. Туня тыщу вариантов перепробует, пока я одну считалку закончу. Как ни говори – робот, электронные мозги! Вдвоем мы быстро справляемся. Все выходит по моему плану…

Вдруг вижу – Алик с Шуриком меняются местами, не иначе Шурикова няня подала своему дорогому воспитаннику сигнал. Алик-то тютя новенький, не разгадал еще наших хитростей. На нем считалка и закончилась. Зато Шурке повезло, попал в совет. Посмотрела я на грустное Алькино лицо. И еще больше расстроилась. Очень ему с нами лететь хочется. Но ничего не поделаешь, в другой раз будет умнее.

– Товарищи совет! – распорядился Шурик. – Сбор завтра утром вон в том углу двора. Кто не может лететь – пусть заранее предупредит!

Мне его командирский тон не понравился. Возомнил о себе! Но пока я придумывала достойный ответ, он убежал к тете Мане причесывать липы. Мне тоже ничего иного не оставалось, как припустить следом…

Спала я плохо. Всю ночь мне снился удирающий по небу астероид. Он почему-то блеял и, по-козлиному взбрыкивая каменными отростками, уносился вскачь по Млечному Пути.

К утру у меня разболелась голова, но признаться Туне я не рискнула. Начнутся охи-вздохи, вызовет с работы маму. И прости-прощай, астероид! Я притворилась веселой, услала Туню разогревать завтрак, скоренько проглотила зернышко антиболя, жду, пока подействует. Мама рассказывала, что у следующих моделей автоматических нянь в электронную схему будут вмонтированы медицинские датчики – тогда уж не обманешь. А пока я с чистой совестью провела честную Туню.

Прожевала без вкуса Завтрак. Спустились во двор.

Во дворе было непривычно пусто. Легкий ветер трогал листья пирамидальных тополей, деревья вздрагивали, становились серебряными. Но чуть ветер утихал, тополя снова перекрашивались в зеленое. Совет наш в неполном составе маялся в углу двора, опаздывали Наиль и Эмма. Поодаль висели озабоченные няни. Мы томились и медленно привыкали к хмурой погоде – ее еще не приготовили для прогулок. Не хотелось ни разговаривать, ни шутить. Наконец, зевая, подошла Эммочка. И сразу же, бегом, Наиль. Мы вышли со двора, стали на движущийся тротуар, перескочили на эскалатор, поднялись на платформу монорельса. Через минуту подошел поезд, вобрал пассажиров. И выстрелился на площадку космолифта.

Встретил нас робот, диспетчер рейса. Беспрерывно болтая, проводил нас к запасной дорожке. Он был большой, суетливый, прилипчивый и розовый как пастила. Когда робот-диспетчер плыл впереди, то напоминал утку, заманивающую в воду утят.

Мы, разумеется, не первый раз в космолифте. Но привычки к чудесам не приобрели. А потому глазели по сторонам и восторженно вскрикивали. Мимо катили какие-то конструкции. Проносились роботы. Вздувались купола и рассыпались по тележкам штабеля ящиков и бочек. Открывались и закрывались люки. Сбоку пешеходной полосы мигали фонарики. Эммочка терлась возле меня и поминутно теребила за руку. Таня из-за этого ужасно злилась и страдала одна, но ко мне не подходила. Наиль с Шуриком шагали рядом с Кето. Причем, Шурик выглядел так, словно лично его тут ну ничем не удивишь!

На запасной дорожке стоял маленький вагончик. Мы вошли, заняли места. Няни прилипли в проходе, каждая напротив своего воспитанника. Двери пошипели, сомкнулись. И как мы ни прислушивались, как ни пытались уловить хоть слабое сотрясение или вибрацию, так ничего и не почувствовали. Догадались, что летим, лишь тогда, когда в окошечке заскользили цифры-указатели.

. – Жаль, иллюминаторов нет, – заметила я, наклоняясь к Тане. Пусть не обижается. – Ничего не видно…

В эту минуту зачирикал мой видеобраслет. Я включила изображение. И нисколько не удивилась, увидав маму. Всем известно, что путешествие по Солнечной системе под присмотром нянь абсолютно безопасно. Однако мамы есть мамы, все равно тревожатся. Когда я вчера просилась на астероид, мама сначала и слушать не хотела:

– Никаких астероидов! Вечно этот непутевый Исмаил что-нибудь выдумает! Еще простудишься – в этой вашей пустоте ведь ужасный нуль холода, правда?

Уже и Туня за меня вступилась. И про скафандры мы ей наперебой продекламировали. А мама ни в какую. Если бы не папа, не видать бы мне астероида как своих ушей, ни в каком рейсе бы не бывать. Не знаю даже, что с папой случилось, он ведь тоже всегда против космоса. А тут слушал-слушал нас, потом погладил маму по руке и сказал: «Знаешь, Мариночка, нашей Алене девятый год. Пусть летит». И склонив набок голову, заглянул в мамины глаза с таким выражением, будто играл на своем мультиоргане трудную вещь. Мама быстро заморгала и сразу согласилась: «Да пусть летит, разве я против? Лишь бы не высовывалась! Держись, Аленка, крепче, а то свалишься, в этой же пустоте ничего нет…» Сейчас мама зорко оглядела вагончик. И я поняла, как ей трудно было столько времени удерживаться от телевызова!

– Как дела, доченька?

– Отлично, мамочка. Оказывается, у дяди Исмаила нескучная работа. Я тоже хочу в разведчики.

– Выдумывай! На Земле тебе дела мало?

– Здесь интереснее.

– Потому что впервые одна летишь.

Здравствуйте, одна! Да если даже не считать ребят, шесть нянь с нас пылинки сдувают! И каждая заботливее шести пар родителей!

– Не переживай, мамочка! – Я как можно беззаботнее улыбнулась. – Передай папе, пусть тоже не волнуется. Или нет, ты перепутаешь, я сама ему с астероида отсигналю.

Выключила я браслет. И тут как прорвало: цепная реакция родительской любви. Всех пятерых наших вызвали. И все зашептались над браслетами, стараясь не мешать друг другу. Я вполголоса окликнула Туню:

– Туня, правда ведь в Поясе Астероидов не опасно?

– Кто бы вас пустил туда, где опасно?

– А у тебя чего-нибудь вкусненького не припасено?

– Завтракать надо было как следует!

– Тогда мне не хотелось…

– А сейчас не время… Не про тебя режим писан?

Но что я, няню не знаю? Поворчала-поворчала для порядка. А потом потрясла своим бездонным багажником. И дала мне и Тане по сэндвичу. Танина роботеска засуетилась и выложила перед воспитанницей с десяток разных бутербродов, на выбор. Но Таня уже выбрала – уплетала сэндвич. Нужны ей были какие-то бутерброды!

На Марсе нас задержали надолго: перегружали наш вагончик в попутный корабль. Точнее, не совсем попутный: он должен сойти с маршрута и подбросить нас в Пояс Астероидов, а на обратном пути прихватить домой. Для нас-то ничего не меняется: мы в одних и тех же креслах прямиком до места доедем. А кто-то вероятно, не очень обрадуется крюку по Солнечной системе!

Засветился большой экран:

– Здравствуйте, дети. Я командир корабля, Эрих Аркадьевич.

– Здравствуйте. Только мы не дети, – возразил Шурик. – Мы почти взрослые.

– Прошу прощения… Приветствуем вас, почти взрослые, на борту «Кипучего». Стыковка закончена.

Мы засмеялись. Шутит командир! Видно, принял нас за дошколят, сочинил сказочку. Сказал бы уж прямо, упаковка. Потому что наверняка спрятал нас в самый глухой уголок трюма, я-то знаю! Для транспланетника наш вагончик вместе с нянями и детьми все равно что лишний карандаш в портфеле первоклассника!

– Лёту до вашей точки два часа одиннадцать минут, – продолжал командир. – Посадку увидите на экране. Не скучайте. Желаю приятного путешествия.

Улыбнулся – и стаял, будто его и не было. Потянулось нудное время пути. Няни затеяли игру в «смекалки-выручалки» и «Технику наугад». Даже изобразили вшестером пародию на балет – «Танец маленький роботов». То и дело по видео, будто невзначай, наведывались родители. И все же я с трудом дождалась конца перелета: мыслимо ли не иметь в вагоне иллюминаторов? Хотя дядя Исмаил предупреждал, что на этих сумасшедших скоростях мы бы увидели одну сплошную черноту…

Я облегченно вздохнула лишь тогда, когда на экране вновь появился командир:

– Устали, почти взрослые? – подчеркнуто серьезно спросил Эрих Аркадьевич. – Вероятно, ежели кто из вас мечтал о космосе, то теперь заскучал и передумал? Не угадал? О, смелая девочка!

Он кивнул штурману, шептавшему что-то ему на ухо, и снова поднял на нас глаза:

– Слушайте меня внимательно. Начинаем причаливание. Скафандры под креслами справа. Няни помогут вам облачиться.

Он отступил – и на экране появилось изображение моего астероида вблизи. Только цвета оказались победнее. Потому что дядя Исмаил снимал его с «Муравья», при свете могучих синхромных прожекторов, на полный солнечный спектр. А у транспланетников победнее: хоть и мощные, но одноцветные, лазерные – лишь бы увидеть! Транспланетник не разведчик, по хоженным трассам гуляет, в сверхточной картине не нуждается.

Я так долго любовалась астероидом, что Туне пришлось напомнить про скафандр. Достали мы из-под кресла пакет, и я ахнула: какой-то великанский мешок, раза в два больше моего роста. Весь в продольных складках и пузырях – ужас!

– Что ты, радость моя! – Я замахала руками. – Я это ни за что на себя не надену!

– Извини, но без скафандров только мы, роботы, обходимся в пустоте, – язвительно замечает няня. – Не капризничай, попробуй примерить.

А зачем пробовать? Хватает воображения представить, в какое чучело я превращусь. Ребята вокруг с такими же балахонами возятся. У одной Кето скафандр точно по фигурке. Я всегда говорила, что она везунчик!

– Не вертись, не вертись, обряжайся! – командует Туня. Я со вздохом натянула тонкий комбинезон, вделась в толстые носки с подогревом. Туня раздернула скафандр за горловину. И я с кресла – нырк внутрь с головой! Барахтаюсь, хохочу: как же в таком балахоне двигаться? Тоже мне аттракцион – «Бег в мешках»!

На мое счастье, Туня знала, что делать. Подтянула вверху, подкрутила внизу. И о, чудо! – стал скафандр сжиматься, сжиматься, собрался маленькими чешуйками и обнял тело туго-натуго, как тренировочный костюм. Стало легко, удобно – я даже подпрыгнула от удовольствия.

– Еще не все, – остановила меня Туня. – Обувайся!

Зашнуровала я ботинки, притопнула ногой. Роботеска закрепила шлем, подключила систему дыхания. Вдохнула я – ничего, жить можно. Воздух безвкусный, стерилизованный, но это уже придирки. Не пропадем!

Пока мы возились со скафандрами, «Кипучий» успел причалить. На экране было видно, как космонавты выкатили вагончик из недр трюма, вмазали в хвост астероиду кольца, зацепили тросы.

– Готовы? – спросил Эрих Аркадьевич.

– Готовы! – гаркнули мы вразнобой.

– Э нет, так не пойдет! – Командир поморщился. – Роботы, доложите по форме!

Приосанились наши няни и отрапортовали:

– Пассажир – Алена Ковалева! Скафандр номер три проверен, к выходу в открытый космос допущен!

– Пассажир – Шурик Дарский. Скафандр шесть полностью исправен, к пустоте пригоден!

В общем, за каждого из нас постарались – отчеканили звонко да весело.

– Ну, чистого вам вакуума, ребятки, ни пылинки на трассе! – пожелал нам напоследок Эрих Аркадьевич. – В вашем распоряжении четыре часа. Со связи вас не снимаю.

Раскрылись двери вагончика, а за ними не просто тамбур, а самый натуральный шлюз. Закрылись створки сзади, раздвинулись спереди – и очутились мы на пороге космоса. Свет и тьма тут вместе живут, не смешиваются. Отдельно – лучи звездные, острые, глаза колют. Отдельно – плотная чернота, хоть ладонью черпай. Астероид двумя прожекторами крест-накрест высвечен. До поверхности метров восемь. И видно, какая она твердая, коричневая, в мелких пупырышках.

Мы невольно попятились. Няни подталкивают, уговаривают, здесь, дескать, и тяжести никакой, одна обманчивая видимость. Прыгай с этой высоты – не упадешь, не разобьешься. Мы, конечно, няням верим, отчего не верить? Но земные привычки все равно берут верх, боязно ступить в пустоту…

Первым решился Шурик. Вот и ябеда он, и задавака, а коснись чего, не задумается. И даже если боится – нипочем не покажет. Вышагнул – и повис, ручками-ножками дрыгает. За ним пошла Кето. Ей лишь бы не первой, а так она куда угодно ринется. Тут и Наиль осмелился, спустил тихонечко ногу с порога, точно воду пробует. Потом глаза зажмурил – и бултых… на месте! За ним мы с Танькой, взявшись за руки, прыгнули. И хорошо, посильнее оттолкнулись: раньше всех на поверхность спланировали. Одна Эммочка в шлюзе осталась. «Никуда не полезу!» – кричит. «Боюсь!» – кричит. Няня ее в охапку – и вниз. Давно уж приземлилась, а Эммочка все очей не раскрывает, от няни отмахивается!

Парят над нашими головами Кето, Наиль, Шурик – точно веревочками к небу привязаны. Юлят, извиваются, загребают руками – и ни с места. Мир-то без тяжести, положено бы знать! Пришлось няням буксировать неудачников за ноги. Оглядываюсь – смех! Торчим мы вразнотык выброшенными на свалку статуями: кто лежит, кто висит, тот под углом, этот боком, почти не касаясь камня. И никому от этих поз никаких неудобств!

– Астероид маленький, – поясняет Туня. – Силенок притянусь вас как следует у него маловато… Поэтому ботинки ваши оборудованы двигателями. Сейчас мы их задействуем – и бегайте на здоровье. Можете даже прыгать, если хочется…

– Двигатели отрегулированы на прыжок в высоту не более метра, как на Земле, – добавила няня Наиля.

Таня попробовала скакнуть на одной ножке – и захлопала в ладоши:

– Чур-чура, играем в классы!

– Вам бы все в классики да в куколки! – сурово отпарировал Шурик.

На этот раз, вопреки обыкновению, я была с ним согласна: стоило забираться в космос, чтобы играть в классы?! Но не могла же я не поддержать любимую подругу!

– А что? Очень заманчиво. – Я присела и назло Дарскому принялась расчерчивать грунт пальцем перчатки. К сожалению, на каменном грунте следов не оставалось.

– Да ведь мы же в первый раз же в новый мир же попали! – Шурик всплеснул руками. – Понимать же надо!

– Ну и что прикажешь делать с этим твоим новым миром? – язвительно поинтересовалась Кето. – Заманил – придумывай!

– Можно совершить кругосветное путешествие, – предложил Наиль. – Целая неизученная планета! Не какой-нибудь воображаемый необитаемый остров!

Идея понравилась. Нашли Полярную звезду, чтобы определиться по звездам. Оказалось, бедный астероид крутится вместе с нами и расчаленным между кольцами вагончиком. Как волчок. Непонятно, отчего у нас вообще головы не закружатся! Куда там за звездами смотреть – они выплясывают как сумасшедшие, хороводы водят… Выстроились мы цепочкой. И пошли наугад…

Особенно разбежаться здесь негде. Вся планетка тридцать моих шагов в длину, двенадцать в ширину. Но все равно планета. Самостоятельный мир! Шурик и Наиль пошушукались с нянями. Добыли фломастер для пустоты. И нарисовали астероиду полюса – северный и южный, провели экватор, главный меридиан. Пятиконечной звездой обозначили столицу. На этом наша кругосветка и закончилась… Вот ведь: целый карманный мир под ногами, а что с ним делать – не сообразишь!

– Скучно на этом свете, господа! – со вздохом произнесла я любимую фразу дяди Исмаила.

– Ребята, а кто знает, что такое «господа»? – спросил Наиль.

Он лежал на животе, подперев голову ладонями. Вернее, даже не на животе, а на локотках и носочках ботинок, не прогибаясь. На Земле ни за что так не улежишь.

– «Господа», – сказала подумав Кето, – это такие вымершие животные.

– Древняя профессия! – не согласилась Эммочка. – Раньше люди в религиях работали, в бога верили. Так вот он – господь, а они – господа!

– Глупости! – Шурик постучал кулаком по шлему. – Бога давно отменили. Почему же слово не умерло?

– А вот и не умерло! – Я вмешалась в спор потому, что не люблю, когда Шурик трещит и вертится. Будто он единственный на свете всегда прав. – Дядя Исмаил часто его повторяет…

Авторитет дяди Исмаила в нашей компании непререкаем. Еще бы, разведчик! Шурик умерил тон, но окончательно не сдался:

– «Открывайте ворота. Проходите, господа!» Сколько раз так пели, а не задумывались!

– Довольно гадать, дети, вы все неправы! – перебила Наилева няня. – Раньше господами называли богатых, которые владели землей, лесами, заводами…