Текст книги "Я выхожу замуж (СИ)"

Автор книги: Элен Вольф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Часть 3

Глава 21

...sometimes

You're asking yourself why

You feel you can't get by

You feel you're crawling on your knees

( Reamonn – «Sometimes») [5] 5
  ...иногда / Ты спрашиваешь себя, почему / Не можешь свести концы с концами / И как оказался на коленях…


[Закрыть]

Он не помнил, когда последний раз нормально ел или спал в уютной постели под теплым одеялом. Казалось, с тех пор прошла уже целая вечность. Где-то между чередой пластиковых стаканчиков с отвратительным кофе из автомата и сигарет, выкуренных в неположенных местах, иногда появлялся просвет, чтобы заехать домой, принять душ, побриться и переодеться. Но на нормальную еду и сон времени не хватало. Он забыл, что такое работа, почти не отвечал на звонки и перестал ощущать собственную задницу. Вся жизнь сфокусировалась в стенах одной больничной палаты. И единственное, что он чувствовал, – это страх. Страх, что она никогда не вернется.

Сэм лежала на больничной койке – такая маленькая и беззащитная – среди каких-то трубок и аппаратов искусственного жизнеобеспечения, от которых зависело ее существование. Первая половина дня прошла, как всегда, без его участия – осмотр, гигиенические процедуры, физиотерапия и прочая херня; но теперь он был здесь, мог сидеть рядом и смотреть на нее, разговаривать с ней, держать за руку, плакать, молиться, стоя на коленях у ее постели. Ему хотелось только одного – чтобы она очнулась, и он смог наорать на нее и спросить: «Зачем?»

Семнадцать чертовых дней! Семнадцать дней прошло с тех пор, как он очнулся в холодном поту и позвонил Дэвиду. «Я хочу найти ее!» – это все, что Томас Грей мог прохрипеть в трубку. Тогда он еще не знал, что полиция найдет ее раньше – в груде искореженного металла, бывшего до столкновения со столбом автомобилем Форд Фокус. Следующие семь часов прошли как в тумане. Дэвид почти не двигался, сидя в больничном коридоре с закрытыми глазами. Лиззи старалась не плакать, но то и дело всхлипывала, закрывая лицо руками, и Миа, сидящая рядом, тихо утешала ее, протягивая бумажные салфетки.

Время тянулось медленно, к ним кто-то подходил, что-то спрашивал, но все пролетало мимо его сознания. Ему казалось, что все это не реально, как будто он все еще находится в том страшном сне, в темноте, рядом с ней, и не может выбраться.

Спустя вечность Том заметил, как все встали, глядя на бледного уставшего доктора, который что-то говорил про переломы и черепно-мозговую травму, про то, что операция прошла успешно, и нужно ждать, пока пациентка придет в себя. Он открывал и закрывал рот, отвечая на вопросы, а Грей все еще ощущал, что заперт в темноте, наедине с Сэм, там, откуда она не может найти выход.

Несчастный случай, превысила скорость, не справилась с управлением, уснула за рулем. Том знал, что на самом деле все не так, не потому что Сэм всегда была аккуратным водителем, соблюдающим все правила дорожного движения. Просто он чувствовал, что она сделала это сама. Потому что так хотела. И загнала себя в ловушку. Злость и отчаяние смешивались внутри в коктейль с горьким привкусом собственного бессилия. Она так и не пришла в себя. Оставалось только ждать. Ждать и надеяться, что Сэм выкарабкается, потому что она всегда была борцом.

Аппараты тихо попискивали, грудь Сэм мерно вздымалась. Том задремал, неловко устроившись в неудобном кресле. И снова увидел очередную вариацию на тему самый-мать-его-страшный-сон-моей-жизни.

На этот раз это была старая заброшенная больница. Флуоресцентные лампы – те, что еще были живы, – тускло мерцали, едва освещая пространство. Старые ржавые каталки вдоль обшарпанных стен, потемневшие изогнутые медицинские инструменты на полу, осколки битого стекла, хрустящие под ногами, и двери-двери-двери. Пустые заброшенные палаты с крысами, снующими тут и там. Не то, что нужно. Ему нужна была комната – маленькая и темная, наполненная ее голосом.

«Томми, где ты?» – звала Сэм испуганным, почти детским голосом, так не похожим на ее обычную манеру говорить. «Я иду к тебе», – в очередной раз отвечал он. И искал ее до тех пор, пока не натыкался на ту самую комнату. И каждый раз он входил внутрь, хоть и боялся до усрачки.

На этот раз она спросила: «Как думаешь, умник, это продлится долго? – а потом добавила: – Я уже устала, Томми, я так устала».

Том резко открыл глаза и перехватил руку Лиззи в дюйме от своего лица. Девушка вздрогнула.

– Извини, – пробормотал он, отпуская ее.

– Я не хотела тебя пугать. – Она вздохнула и посмотрела на сестру. – Без изменений?

– Все так же.

– Ты выглядишь плохо, Том. Я хочу подменить тебя, сегодня Дэвид остался с Мэри Энн, – Лиззи едва заметно улыбнулась, уловив его внутренний протест. – Не спорь, тебе нужен отдых, а я хочу побыть наедине с сестрой.

Он повертел головой, разминая затекшую шею, и потер жесткую щетину на подбородке. Ему и правда нужно было привести себя в порядок.

– Я посижу еще минут двадцать, чтобы прийти в себя, а потом поеду домой на пару часов.

Она кивнула.

– Тогда я схожу и возьму какой-нибудь журнал. – Она сделала несколько шагов и остановилась в дверях. – Тебе принести что-нибудь? Может сэндвич или кофе?

– Только кофе.

– Тогда обещай, что поешь дома, – укоризненно произнесла Лиззи. – Ты выглядишь хуже, чем Сэм. Она не узнает тебя, когда очнется.

Если... Если она очнется. Он ничего не сказал вслух, но мысль, что он смирился, напугала его. Лиззи покинула палату, и Том позволил себе тихо выругаться. Он подошел к Сэм и взглянул на ее лицо, пересеченное от левой брови длинным извилистым шрамом, раздваивающимся на щеке – один конец заканчивался у уголка рта, второй тянулся к основанию подбородка. Во время столкновения она пробила головой лобовое стекло, и осколки буквально располосовали ее лицо на лоскуты. Свежий, едва заживший рубец, уродующий прекрасную внешность. Не хотела бы Сэм это увидеть. Тому было наплевать. Он любил ее какой угодно. Шрамы в ее душе были куда страшнее, чем эти.

– Я тоже устал, Сэм, – пробормотал он. – Ты не представляешь, как я устал ждать тебя.

Ее веки дрогнули и очень медленно раскрылись. Том задержал дыхание, глядя в синие, покрытые туманной дымкой, глаза.

– Привет, – прохрипел он.

Маленькая слезинка скатилась по ее щеке и повисла на мочке уха, неприкрытой повязкой. Тонкие пальцы слегка шевельнулись в его руке.

– Думаешь, могла появиться в моем сне, заявить, что умираешь, а потом просто уйти от меня, Сэм? – голос предательски дрожал.

Она смежила веки на секунду, а потом снова подняла их.

– Я больше не отпущу тебя, Сэм. А когда ты выздоровеешь, лично надеру тебе задницу.

***

Накинуть нить, протянуть сквозь петлю, еще раз... Медленно... Подцепить, протащить, вытянуть... Еще раз... Петля... Нить... Петля... Чертовы спицы!

Кристина сжала и разжала кулаки несколько раз, чтобы размять одеревеневшие пальцы. Ну почему это так сложно? Глаза устали и слезились от предельной концентрации, и, кажется, она в кровь искусала губы, пока пыталась связать пробный образец размером с ладонь. Получился какой-то странный комок из затянутых узлов и торчащих петель. И кто придумал, что эта хреновина убивает стресс? Вязание – определенно не ее хобби. Саркастическое Кхм над головой служило этому отличным доказательством.

– Скажешь хоть слово, – Кристина выставила вперед спицу, – и, клянусь, я тебя проткну!

Люк прищурил глаза и промолчал, но с его губами было явно что-то не то – они как-то странно сжались, но при этом подрагивали. Его еле сдерживаемый смех оскорблял до глубины души, но из ее собственного горла вырвался сдавленный смешок.

– Я думала, это поможет. – Она притворно вздохнула и отложила нелепую корзинку с пряжей, которую специально купила недавно на блошином рынке.

Муж молча сел рядом и начал распутывать нитки уверенными и ловкими движениями, будто делал это тысячи раз. Он всегда все делал именно так – уверенно и спокойно. Сильные пальцы с короткими квадратными ногтями аккуратно расправляли узлы, спускали петли, сматывали клубок. Кристина залюбовалась, как всегда, когда он занимался тонкой работой, как если бы был ювелиром, от мастерства которого зависит красота огранки драгоценных камней. Кто бы мог подумать, что эти огромные руки способны на такое. Но она знала, что они способны. Спицы сложились вместе, а потом... Люк начал набирать петли.

– Шутишь? – не выдержала Кристина.

Ответом ей послужила на мгновение вздернутая бровь, пальцы все так же продолжали делать свое дело. Наконец, он набрал нужное количество петель, воткнул спицы в клубок пряжи и протянул ей. Молча, черт его дери.

Сколько еще секретов скрывал этот мужчина? Ее мужчина. Муж, опора, защитник. Если подумать, их отношения можно было назвать странными. В них нет бурной страсти, нет огня. Но в них есть что-то другое, что-то важное – спокойный ровный свет, безопасность, тепло, естественность. С ним она всегда была просто собой – просто Кристиной. Глупой, немного странной, запутавшейся, страдающей, играющей роли, потерявшейся. Люк был ее оплотом, ее маяком в бушующем море, тем, за что можно зацепиться. Единственным, кому можно довериться без оглядки, единственным, кто не разочарует, кто будет стоять до конца рядом, даже зная, что она проиграет.

Кристина отложила вязание и прильнула к мужу, ища успокоения на его широкой груди.

– Мне страшно, – прошептала она.

– Мы справимся.

– Это так странно. И мы все еще ничего им не сказали.

– Сейчас им важнее Сэм.

– Ты уверен, что сможешь? – Кристина подняла голову. – Просто если...

Холодная усмешка в серебристых глазах не дала ей закончить, но и без того было ясно, как глупо звучат собственные слова. Люк тяжело вздохнул.

– Хорошо. Ты хочешь услышать от меня, что я уверен, что я не оставлю тебя, что готов к трудностям, – он не спрашивал, а утверждал. – Ты знаешь это, но хочешь услышать, потому что тебе снова приспичило заставить меня говорить. Я не скажу этого.

– Я не удивлена.

– Я скажу тебе кое-что другое. И это будет последний раз, когда ты достаешь меня подобными вопросами и давишь на жалость, Кристина Джонсон.

Кристина затаила дыхание. Серебристый взгляд потеплел, уголки рта смягчились, когда Люк посмотрел ей в лицо.

– Я счастлив, – тихо произнес он.

Она закрыла глаза, почувствовав дрожь внутри. Все мышцы словно расслабились, мысли спутались в тугой комок, а потом расплелись и встали на свои места. Одна слезинка показалась из-под ресниц и медленно покатилась по щеке. Его слова вызвали в душе волну нежности, наполнили ее невыразимым облегчением. Быть готовым к трудностям – еще не значит, что ты хочешь их, что будешь принимать без отторжения. Но если ты счастлив, ты сможешь преодолеть все ради этого, даже если не готов.

– Я люблю тебя.

– И я люблю тебя, – прошептала Кристина.

В кармане завибрировал мобильник, и Кристина неловко достала его и посмотрела на дисплей. Звонил Дэвид.

– Ты не собираешься отвечать? – спросил Люк спустя пятнадцать секунд.

– Я... – в горле что-то сдавило. – Я не могу... Боюсь. Если звонит Дэвид... значит Сэм...

– Это ничего не значит.

Она замотала головой, чувствуя, как желудок скрутился в узел. Люк высвободил телефон из ее рук и поднес к уху.

– Дэвид... Да... Она, – многозначительный взгляд в ее сторону, – занята сейчас. Да... Я передам ей. Спасибо, что сообщил... Пока.

Холодные глаза стали непроницаемыми, черты лица окаменели. Типичное выражение телохранителя.

– Что? – прохрипела она.

– Сэм.

– Что с ней?

– Она очнулась.

Он широко улыбнулся, и Кристине захотелось его ударить. Но вместо этого она расплакалась.

***

Миа сидела за неприметным столиком в углу и смотрела в пустоту, даже не замечая заинтересованных мужских взглядов. Джейсон опаздывал на – она мельком глянула на запястье – семь минут. Еще три, и нужно уходить. Ожидание этого дня длилось целую вечность, но только вчера он позвонил и сказал, что хочет поговорить. Сейчас она была не в силах ждать дольше десяти минут.

После аварии Сэм неудавшийся ужин как-то отошел на дальний план, и Миа не хотела ворошить этот улей. Не тогда, когда Сэм находилась между жизнью и смертью. Больше всего злило бессилие. Не знать, как помочь, не иметь возможности повлиять на исход событий, смотреть, как медленно угасает Томас Грей. Несправедливо, черт возьми!

Сделав глоток воды, чтобы успокоиться, Миа снова бросила взгляд на часы. Полторы минуты.

Джейсон Кларк. Пластический хирург. Мужчина с двойным дном. Обманщик. Почему она ждет? Одна минута. Эффектный способ поставить точку. Одно единственное сообщение за все дни. Просьба передать Элизабет его сочувствие и прочее если-я-могу-чем-то-помочь. И больше ничего. Почему ей больно?

– Привет. – Легкое бархатное прикосновение губ к щеке, прохладные пальцы, скользнувшие по плечу. – Прости, я опоздал.

Стоило услышать его голос, как прошедших дней словно и не было. Внутри разлилось приятное томление, по спине прошли мурашки. Миа, мысленно отругав себя за слабость, молча отсалютовала бокалом в ответ и взяла в руки меню.

– Ты выглядишь потрясающе.

Может быть, паста с морепродуктами? Филе ягненка с нежной спаржей в сливочном соусе? Треска с миндалем?

– Я скучал по тебе.

Хм, возможно, она не закажет ничего.

– Миа?

Пальцы дрогнули, и она вздохнула, поняв, что ведет себя глупо, играя в молчанку.

– Привет, Джейсон, ты тоже отлично выглядишь, я не скучала, я в порядке, – выпалила Миа.

Его тихий смех мешал думать, а теплая ладонь, накрывшая ее руку, способствовала этому процессу еще меньше. Его глаза завораживали – прохладные и голубые, как утреннее летнее небо, чуть прищуренные, с легким росчерком морщинок по краям. Какие у него густые ресницы, почему она раньше не замечала? Ее никогда не привлекали блондины. Раньше ее вообще никто не привлекал, кроме Франсуа. Совершенного и изящного, сильного, понимающего, красивого до умопомрачения. А теперь напротив сидел мужчина, и она ни о ком не могла думать, утопая в теплом ласкающем взгляде. Пальцы лениво поглаживали тыльную сторону ее ладони, посылая мурашки вверх по руке. Мягкие, легкие как перышко касания, распространяющие тепло, идущее прямо к сердцу.

– Чего ты хочешь, Джейсон? – имя слетело с губ неловко, непривычно, но голос не дрожал.

Миа правда хотела знать, чего он хочет на самом деле – поиграть или узнать что-то, возможно, о Лиззи. Было бы больно снова почувствовать себя игрушкой в его руках, подумала она отстраненно.

– Я хочу, – Джейсон мгновенно посерьезнел. – Хочу начать все с начала. Я много думал о нас с тобой. Мы не с того начали, – он запнулся на секунду. – Я не с того начал.

Ее окатило волной, сотканной из надежды и тепла.

«Пожалуйста, пусть это будет правдой».

– Когда я увидел тебя впервые, ты была такой уязвимой. Мне захотелось собрать тебя воедино, окружить заботой, как хрупкую драгоценность, но потом я узнал тебя с другой стороны – твою легкость, твой оптимизм…

 Пока не тянуло на комплимент, но Миа продолжала слушать.

– Я никогда не встречал никого, кто был бы более... Живым. Ты нарушаешь порядок вещей, – его губ коснулась едва заметная улыбка, – ты непоследовательна, импульсивна, непредсказуема, но, кажется, ты лучшая из всех, кого я встречал.

– А как же Лиззи? Что между вами было?

– Лиззи? Между нами ничего не было. Просто однажды мы встретились, и оказалось, что мы находимся в одной лодке. Твой брат предал ее доверие, моя невеста кувыркалась с каким-то парнем на моих глазах. Вот и все.

– Дэвид не стал бы ревновать так просто, – с сомнением произнесла Миа.

– Серьезно? Ты правда думаешь, что между нами могло что-то быть? Твой брат просто озабоченный…

– Не говори так о нем! Он любит ее. И я не думаю, что между вами могло что-то быть – Лиззи не пошла бы на такое. Но она тебе нравилась.

– Да, она мне нравилась, – просто ответил Джейсон.

Внезапно ей захотелось уйти. Дрожащие пальцы нащупали сумочку и ощутили вибрацию внутри. Кто-то звонил. И это был не кто иной, как Элизабет Сандерс.

– Алло.

– Где ты пропадаешь? Я звонила тебе несколько раз!

– Извини, звук был отключен. Что-то случилось?

– Сэм очнулась!

– Что? Ты серьезно? Я сейчас же приеду!

– Нет, не нужно. К ней сейчас все равно не пустят. И ей нужен отдых. Но завтра мы сможем ее навестить, – в ее голосе слышалось такое облегчение, что Миа и сама невольно выдохнула.

Они попрощались, и Миа поймала на себе вопросительный взгляд Джейсона.

– Давай уже закажем что-нибудь, – попросила она. – Я просто умираю с голоду.

Глава 22

Сэм полулежала на больничной койке и силилась вспомнить, кто эти люди перед ней, и что они хотят.

Темноволосая девушка говорила странно – фразы сплетались в причудливый водоворот звуков и слов, из которых различить можно было только: «Сэми», «люблю», «рада» и еще несколько, которые на самом деле могли означать и что-то другое.

Пальцы судорожно дернулись и слабо сжались от боли, пронзившей голову, и она поморщилась.

Вторая девушка казалась смутно знакомой – длинные светлые волосы, заплетенные в косу, большие синие глаза, кто она?

– Милая... – произнесла блондинка, но остальная часть фразы потерялась в тумане.

Посетители приходили несколько раз, что-то спрашивали, что-то показывали, держали за руку. Что им всем нужно? Сэм, знала, что она Сэм, но все другие знания перемешались в одну странную кучу. Она хотела видеть его, мужчину, которого почти помнила, которому доверяла. С ним она в безопасности. Он не показывал ей незнакомых картинок, не выпытывал из нее воспоминаний, не надоедал. Вчера, или это было сегодня, он рассказывал ей что-то, и его голос звучал так успокаивающе. Но потом она вдруг заволновалась, потому что ей показалось, что она забыла его имя, и неожиданно произнесла: «Сигареты». Он рассмеялся и сказал: «Нет», а затем что-то еще, и Сэм вспомнила, назвав его по имени. Но потом она поняла, что произнесла что-то не то и разозлилась. Томас, Том, Томми. Почему язык ее не слушался, почему так сложно? Говорить, держать чертову ложку, думать.

– Смотри.

Перед ней появилась фотографии. Две девочки. Одинаковые.

– Нет. – Она закрыла глаза.

– Ты и я, – мягко произнесла блондинка. – Ты и я. Сэм и Лиззи.

Лиззи... Ты и я. Две половинки. Сестра. Лучше всего она помнила отца. Картинка с мотоциклом ассоциировалась у нее с ним – папочка, сказала она. Мотоцикл – это папочка. Мотоцикл – Лиззи. Сестра.

Прохладные пальцы коснулись руки, не вызывая неприязни. Так же, как и пальцы Тома. Остальных было трудно терпеть. Своя. Сестра. Лиззи. Мотоцикл. Ребенок. Чей ребенок?

– А это Миа, помнишь...

«Боже, говорите медленнее! И короче! Не понимаю!»

– Миа, – повторила блондинка, угадав ее мысли. – Друг.

– Миа, – устало произнесла Сэм, а потом добавила, – друг, Франсуа.

Образ Франсуа всплыл в голове отчетливо. Красивый высокий брюнет с яркой открытой улыбкой. И с ним брюнетка. Миа. Миа и Франсуа.

Память напоминала разобранный пазл, с перемешанными деталями. Их нужно было складывать в одно целое, но иногда ничего не получалось, кусочки прошлого не говорили ни о чем. Словно вспышки, мелькающие в сознании, не связанные ни с чем. Она помнила множество комнат, похожих и не похожих друг на друга одновременно, и множество дорог. Отрывки из детства – папу на мотоцикле, качели во дворе, девочку. Лиззи. Сестру. А потом все накладывалось каскадом и кружилось в вихре, в центре которого был он, Томми.

Он кричит на нее, а потом прижимает к стене, целует.

«Ты сумасшедшая, я люблю тебя».

Томми смеется, жарит блинчики, подкидывая их вверх над сковородой. Ей так нравится смотреть, как они взлетают, переворачиваясь в воздухе.

«Я люблю тебя».

Томми хмурится, глядя в монитор, взъерошивает волосы...

А потом свет погас, и Сэм осталась одна в темноте. Искала выход и не могла найти, звала его.

В палату вошел мужчина. Доктор. Хороший доктор. Доктор Сэндлер. Других она побаивалась и злилась, когда к ней прикасались. Но не его. Доктор Сэндлер.

– Привет, док, – медленно произнесла Сэм. – Док Сэнд.

– Привет, юная леди. Да, я доктор Сэндлер. Помнишь меня?

Она неуверенно кивнула. Они встречались раньше.

– Где мы встречались?

– Дома. – Сэм старалась не смотреть в сторону девушек, их напряженные лица нервировали. – Нет. Не знаю.

– Все правильно. Мы были дома.

– Том позвал.

– Да, Том позвал меня. Ты была больна, я приходил тебя навещать.

Неожиданно в сознание ворвался дребезжащий мужской голос: «Привет, киска. Ты ждала меня». Ей захотелось кричать от ужаса. Ощущение беспомощности накатило волной, парализуя тело.

– Нет, – задохнулась Сэм.

– Не волнуйся, юная леди. Это все уже позади. Просто воспоминания. У тебя их много – плохих воспоминаний, они вернутся к тебе, но ты должна помнить, что это лишь прошлое, – она понимала все, что он говорит, медленно успокаиваясь.

Это всего лишь прошлое. Грязное, страшное, пугающее прошлое.

***

– Как думаешь, с ней все будет хорошо? – с волнением спросила Миа по пути домой. – Мне показалось, что сегодня она меня не узнала.

– Ты же слышала, что сказал доктор, – ответила Лиззи, не отрывая взгляд от дороги. – Ее память быстро возвращается, просто сознание еще спутано. Все будет в порядке.

– Мне кажется, она нам совсем не рада.

– Господи, Миа! Это же Сэм! Она психует, потому что чувствует себя беспомощной, а если что-то не получается, совсем выходит из себя. Наверняка злится, что не может воткнуть сиделке шприц в задницу, – она подавила смешок. – Скоро мы заберем ее домой, и поверь, тогда станет еще хуже.

Миа недоверчиво покосилась на подругу.

– Ты хочешь забрать ее к себе?

– Да, я хочу быть рядом.

– Томми тебе не позволит! Это же очевидно!

– Мне плевать, что думает Томми, – неожиданно резко произнесла Лиззи. – Сэм моя сестра, а они, между прочим, расстались. Я поговорю с Дэвидом...

– Лиз, ты в своем уме? Сэм хочет быть с ним, и он единственный, кто сидит с ней днями и ночами. Он любит ее, заботится о ней.

– Думаешь, я бы не жила в больнице, если бы не Мэри Энн? Это не обсуждается.

– Ты совершаешь ошибку, Лиззи.

Подруга промолчала. Миа была уверена, что та поступает не правильно, и готова поспорить, что Лиззи не получит желаемого. Сэм и Томми будут вместе, и дураку ясно.

Она задумалась. Что бы было, если бы с ней случилось нечто подобное? Единственный человек, которому она позволила бы ухаживать за собой, – это Франсуа. Не Кристина и не, упаси Боже, старший брат. И уж тем более не Джейсон Кларк.

Вчера между ними произошел умопомрачительный секс у нее дома. По крайней мере, она так думала, учитывая столь ничтожный опыт в этом вопросе. Но сегодня утром Миа проснулась в пустой постели, и даже не получила сообщения в течение дня. Это угнетало. Чувство, что ею попользовались, приобретало внутри все больший масштаб. Или ему не понравилось. Она закусила губу и снова украдкой взглянула на телефон, который держала в руках. Никаких признаков жизни.

– Вчера Сэм попросила зеркало, – голос Лиззи выдавал напряжение. – Я сказала, что у меня его нет. Сегодня она, кажется, не вспомнила об этом.

– И что ты будешь делать, когда она вспомнит?

– Не знаю. Нужно посоветоваться с ее лечащим врачом. Не будет ли это слишком... для нее.

– Док говорит, что пластическая хирургия творит чудеса, – попытка приободрить подругу, кажется, помогла. – Как только Сэм как следует встанет на ноги, можно будет заняться ее лицом.

– Знаешь, это так странно. Совсем недавно мы не знали, выживет ли она вообще, потом боялись, что, выйдя из комы, она станет овощем. И вот теперь она жива, в сознании, дышит, говорит, соображает, а мне все равно страшно. Я боюсь того, что будет дальше.

– Все будет хорошо.

– Я не хочу больше терять ее. За последние годы я столько раз теряла ее.

Миа вздохнула. На самом деле Сэм никогда никому не принадлежала, даже самой себе, но объяснять это не было смысла. Наверное, хорошо быть свободной. От предрассудков, от ненужных связей, от любви, от собственной жизни. Наверное, так легче, потому что никто не в силах причинить тебе боль.

***

Стук в дверь вырвал его из сна с участием Джулии Робертс, стоящей у плиты в одной лишь белой рубашке и поджаривающей тосты. Он как раз размышлял, почему именно она и почему ему приятно лицезреть ее стройные длинные ноги, когда назойливый гость испортил столь приятную картину.

Майки открыл глаза, встал и нехотя поплелся к двери, потирая щеку, на которой, судя по ощущениям, отпечатались следы помятой наволочки. Наверняка выглядело отстойно, но его больше заботила головная боль и неприятные спазмы в желудке. Не стоило так много пить вчера.

– Иду, мать вашу, – прохрипел он, открывая.

На пороге стояла девушка – кареглазая брюнетка с плохим вкусом, как отметил его внутренний критик, – и ее лицо, казавшееся смутно знакомым, выражало крайнюю степень удивления.

– Привет, – с его стороны это прозвучало скорее вопросительно и явно недоброжелательно.

– Ты кто такой?

Пять баллов за агрессивный ответ.

Он сдвинул брови и, нагло зевнув, демонстративно почесал промежность, скрытую лишь тканью розовых боксеров с золотистой надписью «Kiss me» поперек.

– А ты кто такая?

– Какого черта ты делаешь в доме Джейсона? – не унималась брюнетка.

– Будем играть в вопрос-ответ, или ты расскажешь, что тебе здесь нужно?

Майки уже знал, кто перед ним. Ри – бывшая Джейсона. И либо фотографии, которые он видел, были удачным экспериментом в области фотошопа, либо у нее выдались не самые удачные месяцы, потому что по сравнению с теми фотографиями полугодичной давности выглядела она дерьмово.

– Мне нужен Джейсон.

Рэйчел попыталась сделать шаг, чтобы войти, но он преградил ей путь со словами:

– Ты прекрасно знаешь, что Джей в такое время в клинике, – и скрестил руки на груди. – Так что, до свидания.

– Я знаю, кто ты. Ты, – палец с обгрызенным ногтем проткнул воздух перед его лицом, – Майкл. Маленький противный братец Джейсона из Сиэтла, который постоянно создает проблемы.

– Приятно было познакомиться, Рэйчел-сучка, которая трахается со всяким дерьмом под носом у своих парней. – Майкл ехидно улыбнулся и попытался закрыть дверь, но Ри успела просунуть ногу в проем.

– Ладно, парень, твоя взяла. Я пришла не к Джею.

Он приоткрыл дверь на пару дюймов и вопросительно изогнул бровь.

– Я хотела посмотреть на шлюху, с которой он встречается. Я видела их вместе вчера. Джейсон мой, ясно?

– Ясно. Не знаю, с кем там Джей встречается, но уверен, что любая кандидатура будет лучше, – Майкл смерил ее взглядом снизу вверх, – чем ты! – и захлопнул, наконец, дверь перед носом разъяренной Ри.

– Открой, чертов засранец! Я должна знать, кто она!

Он не обратил внимания на вопли и стук и подобрал с пола джинсы. В кармане оказалась визитка какого-то адвоката. Зачем ему адвокат? Майки присвистнул и улыбнулся. Кажется, он вчера перепил и снял юриста. Только вот ни хрена не помнил, каким образом это произошло. Помнил только, что завалился домой под утро, кажется, один.

Пинок в дверь отозвался болью в голове.

– Если ты не уберешься, Ри, я вызову полицию! – заорал он, натягивая джинсы.

– Засранец! – раздалось в ответ, а потом наступила блаженная тишина.

Бывшая брата убралась подальше. Скатертью дорожка! И как Джейсон мог терпеть столько времени эту ненормальную? Насыпая в миску кукурузные хлопья, он подумал, что пора бы уже познакомиться с новой подружкой Джея. Тот держал свою личную жизнь в секрете, но то, что происходило, явно было серьезным. Звонки, сообщения, свидания по вечерам и таинственное молчание в ответ на все вопросы. Брат действительно увлекся новой девушкой, и слова Ри служили этому подтверждением.

Налив молока в миску, Майки с сожалением подумал, что сегодня не в силах приготовить нормальный завтрак. Ему бы блинчики с клубничным джемом или омлет с грибами, но подошли бы и тосты в исполнении Джулии Робертс. Мда... На самом деле ему был нужен аспирин и большое количество жидкости.

Отодвинув миску с нетронутыми хлопьями, он открыл холодильник, достал бутылку с апельсиновым соком, отвинтил крышку и начал жадно пить прямо из горлышка, в чем была не малая доля удовольствия, потому что Джей терпеть не мог, когда он так делал. Звук, разорвавший тишину, заставил его подпрыгнуть и облить себя от подбородка до пояса.

– Бл..дь!

На столе лежал Блэкберри брата, сигнализируя о входящем сообщении. Так-так. Рука сама потянулась к телефону.

«Почему ты так рано ушел?»

При виде имени Майки сразу же вспомнил девчонку, которая помогла ему отбиться от двух гомофобов, и с сожалением подумал, что так и не поблагодарил ее. Тем временем Блэкберри снова ожил в руках.

«Я сделала что-то не так?»

Он подавил смешок, представив, как пишет адвокату сообщение с вопросом: «Мы трахались? И как тебе?» Либо она абсолютно неопытна, либо брат трахнул ее и бросил, только забыл предупредить. Скорее, второе.

«Извини. Наверное, ты занят. Просто мне не по себе. Позвони мне».

Сегодня вечером Майкл не собирался довольствоваться молчанием. Джею придется объяснить, наконец, что собой представляет его новая бывшая девушка. И стоит ли ей опасаться Рэйчел, или после прошлой ночи для нее и Джейсона все кончено?