Текст книги "Мир Имени Меня. Оникс"

Автор книги: Эл Лекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Наступила пауза, а потом женщина громко фыркнула, но ничего не сказала. В воздухе повисло напряжение, словно все ожидали, что произойдет что-то важное.

– И все равно кому-то придется это сделать, – капитан покачал головой. – С силами или без, кому-то придется это сделать. Иначе никто на дирижабле не выживет.

– Тогда это сделаю я, – дрожащим голосом произнес человек в синем.

– Как тебе пришло в голову такое? – Виктор посмотрел на него. – Если даже маги решили, что им там делать нечего, что сможет сделать обычный человек? Ты просто погибнешь.

– Я отвечаю за техническое состояние дирижабля, – продолжал тот, стараясь звучал уверенно, несмотря на страх в голосе. – Все, что происходит, происходит по моей вине…

– Это самоубийство, – вздохнул капитан. – Но выхода действительно нет. У Стаса больше шансов. У него хотя бы есть опыт перемещения по внешней обшивке.

– На причале! – возразила ему женщина, ее голос звучал как крик души.

– У нас нет и такого. Хватит споров. Решение принято. Помоги Стасу подготовиться. Сейчас вся надежда только на него.

Я не стал слушать дальше – мне и так все было ясно. Если коротко, мы все скоро умрем. Мы обязательно все умрем, потому что Стас не справится с задачей. Может, у него есть какой-то опыт, но видно, что он очень боится. Он старается, преодолевает свой страх… Но это не поможет, когда он поймет, что обмануть самого себя невозможно. Когда он окажется снаружи и поймет, что дрожащие руки не могут ухватиться ни за металлические плиты, ни за тросы, обвивающие баллон. Когда он узнает, что такое ледяной ветер, который пытается сбросить тебя и закрутить так, что теряешь ориентацию и шансы на выживание.

Я все это знал. Я проходил через это не раз, когда поднимался по отвесным скалам к очередному святилищу, спрятанному в недоступном месте. Мне это даже не страшно. Привычным, конечно, это не назвать, но по крайней мере не страшно.

Поэтому, не дожидаясь, когда женщина и Стас начнут собираться, я развернулся и быстрым шагом дошел до двери, ведущей обратно в гондолу. Нашел кнопку открытия, лишенную датчика отпечатка пальца (конечно, зачем он внутри? Тут все свои), нажал ее и выскользнул наружу. Я даже успел закрыть дверь за собой, чтобы не вызывать подозрений.

Затем я быстрым шагом дошел до каюты и вошел в нее. Ада и Дима, как я и рекомендовал, не поднимались с пола, а перебрались к стене и сидели, прислонившись спинами. Правильно сделали, кстати. Они еще правильно поступили, сняв с кроватей одеяла и постелив их под себя, а также накрывшись сверху.

Я на ходу стянул с себя футболку и сбросил брюки, оставшись в одних трусах. Открыл багажную полку, достал пакет с вещами, а из него – свежекупленный спортивный костюм. То, что нужно – облегает, тянется, не сковывает движения. Поверх него натянул флисовую кофту, которая будет согревать меня, даже когда промокнет. Очки бы еще, чтобы защитить глаза от ветра, но в такой дождь от них будет больше вреда, чем пользы – их просто моментально зальет.

Ада и Дима наблюдали за моими переодеваниями с большим интересом, но ничего не спрашивали. И только когда я полностью оделся, Дима, морщась, спросил:

– Ну как, выяснил, что происходит?

– Ничего такого, что заслуживало бы внимания, – улыбнулся я, стараясь скрыть собственное волнение. – Так, небольшая вечеринка, слегка вышедшая из-под контроля. Световое шоу, музыка правда очень плохая, сплошной грохот немелодичный, но тут уж ничего не поделаешь. Такая уж вечеринка.

– Ага, понятно, – Дима усмехнулся бескровными губами, но в его глазах читалась тревога. – И ты, как я понимаю, собираешься как раз на эту вечеринку?

– В какой-то степени, – уклончиво ответил я, доставая из пакета ледорубы. – Но вам со мной, увы, нельзя.

Глава 21

Когда ледорубы появились из пакета, ребята уставились на них, как будто я достал волшебную лампу или святой Грааль. Хотя, возможно, этому они бы как раз и не удивились, ведь у них тут много волшебных вещей, артефактов всяких там.

Но вот ледорубы – это другое дело. Даже обычный человек, оказавшись на дирижабле, где им не место, удивился бы. Что уж говорить о юных магах, которые, казалось, видели всё, но не это. Их глаза расширились от удивления, а на лицах застыло искреннее недоумение.

– Ты что задумал? – тихо спросила Ада, её голос звучал настороженно, как будто она заранее предчувствовала что-то неладное. Она попыталась встать, но случайно задела сломанную руку Димы. Он, начав что-то говорить, прервался и застонал от боли, его лицо исказилось, а на лбу снова выступил пот.

– Хочу прогуляться, – ответил я как можно более непринужденным голосом, направляясь к двери. – Я ненадолго, не переживайте.

Эх, надо было взять пакет целиком, а ледорубы вытащить только в коридоре! Ну и что, что тогда пришлось бы вещи бросить там же, в коридоре – зато избежал бы всех этих взглядов и вопросом.

– Э-э-э… – протянул Дима, его голос звучал слабо, как будто он бредит. – Да стой ты!

Я нехотя остановился и посмотрел на него через плечо, чувствуя, как утекает отпущенное нам время.

– Эти твои херовины не выглядят надежно, – произнес Дима, морщась от боли. – Дай-ка на секунду.

Я немного колебался, но в конце концов протянул ему ледорубы. Дима положил на клинки руку, и она слегка засветилась, как будто магия пробуждалась в его прикосновении. Потом засветились и ледорубы тоже, их металлические поверхности начали переливаться, словно отдавая обратно впитанный свет.

– Так-то лучше… – выдохнул Дима, откидываясь на стену и закрывая глаза. На лбу у него блестела испарина, а дыхание стало глубоким, как будто он пробежал полумарафон. Я внимательно посмотрел на ледорубы, но не заметил никаких изменений, разве что их режущие кромки стали блестеть чуть по-другому, как-то… глубже, что ли?

– И что это было? – спросил я у Димы, пытаясь понять, что он сделал.

– Я их немного укрепил, – ответил он, не открывая глаз, его голос звучал ужасно устало. – Надеюсь, этого хватит. А то на вид они как из фольги, если честно…

– Ты структурник? – Ада посмотрела на него с недоверием, её брови сошлись домиком. – Я думала, что знаю всех структурников!

– Мало ли кто чего и кого не знает, – слабо улыбнулся Дима, и в его улыбке я заметил искорку гордости.

А я, пока она отвлеклась на него, выскользнул из комнаты. Не хватало еще, чтобы она начала меня отговаривать… Пусть даже сама не знает от чего. Женщинам это свойственно, даже молодым аристократкам. Пусть уж лучше свой просыпающийся материнский инстинкт на Диме вымещает, он этому только рад будет.

Я не собирался пользоваться дверями, через которые мы с Адой попали на борт. Во-первых, они закрыты. Во-вторых, это самое неудобное место для выхода. Мне придется пролезть всю гондолу, чтобы попасть на обшивку баллона.

Поэтому я быстро добрался до того места, где впервые увидел техника Стаса, и внимательно осмотрел стены и потолок. В рубке говорили, что Стас проверял метеостанцию, а ей нужен контакт с внешней средой для точных показаний. Кроме того, они упоминали, что у Стаса есть опыт выхода на обшивку, и я готов поспорить, что технический люк находится там же, где и метеостанция. Это же логично – зачем делать два выхода наружу, если можно обойтись одним?

Камень в груди потеплел, и я разглядел в полутьме то, что искал – едва заметную щель в потолке, замкнутую в квадрат. Это же люк! У него даже была складная ручка, которую трудно заметить, если не знаешь, что искать…

Я разбежался, взбежал по стене на три шага, оттолкнулся от нее и дотянулся до потайной ручки, слегка нажав на нее. Она не имела никаких датчиков, просто механическая. Щелкнув, она отошла от потолка, превратившись в небольшое кольцо, за которое нужно было потянуть. У экипажа наверняка есть какие-нибудь телескопические крючки для этого. У меня ничего такого не было.

Поэтому я снова взбежал по стене и снова отпрыгнул, но на этот раз – зацепившись ледорубом за кольцо. Под моим весом люк опустился, сверху полился яркий холодный свет, и выдвинулась лестница. Я быстро взбежал по ней и оказался там, где никто из будущих студентов стопудово не бывал.

Я оказался внутри баллона дирижабля. Или, точнее, в небольшой комнате с прозрачными стенами, которая находилась внутри баллона. Если бы я оказался в самом баллоне, я бы моментально задохнулся из-за водорода или чем там наполнен «би-би», а тут дышать можно было вполне нормально. Воздух был свежим (еще бы, он же прямо снаружи сюда поступает), и я почувствовал, как он наполняет мои легкие, остужая голову и придавая сил.

Сам баллон изнутри тоже был освещен, хотя я не увидел никаких источников света – светился сам воздух… Или, вернее, газ, наполняющий баллон изнутри. И это явно поработала магия. Освещение, скорее всего, сделано для быстрой оценки состояния внутри, но для меня это было важно по другой причине. Я понял, почему нельзя пойти простым путем и подняться к нужному клапану по внутренней, безопасной, стороне баллона.

Внутренний каркас дирижабля был сделан из тонких легких алюминиевых профилей, которые не выдержат вес человека, даже меня, и просто согнутся, а то и сломаются. Это логично – чтобы дирижабль поднимал как можно больше, он сам должен весить как можно меньше. Прочность ему не нужна, у него есть щит, о котором упоминал капитан, и на него вся надежда. Даже перегородки внутри баллона, разделяющие его на несколько отсеков, были сделаны из самого легкого материала – тонкого матового полиэтилена, который казался почти невесомым.

А вот снаружи обшивка покрыта металлическими листами, пусть и не толстыми, но создающими жесткую конструкцию, способную выдержать вес человека. Я уже видел, что она это может.

Ну и нельзя забывать все о том же газе, в котором пришлось бы лезть. Даже с дыхательным аппаратом вряд ли получилось бы провернуть такой трюк – уже через пару метров тяжелого подъема потребность тела в кислороде вырастет настолько, что никакой аппарат не вытянет.

Но, как говорится, нет худа без добра – благодаря яркому магическому освещению я заметил вверху, в самой макушке баллона, тот самый клапан, который мне нужно было открыть. Эта конструкция, похожая на старую деревенскую колонку, просто не могла быть ничем иным. К ней по осевой линии баллона тянулись длинные медные трубы, свободные концы которых свисали в резервуары с газом. Да еще и расположено всё это прямо над прозрачным помещением – чтобы, если и придется лезть, минимизировать расстояние. И чтобы было видно, куда именно надо долезть. Все продумано.

На стене я также увидел большую красную кнопку с надписью «Аварийное открытие газового клапана», но я даже не стал её нажимать. Не хотелось терять время, ведь я уже слышал, что этот контур тоже не работает. Ее уже нажала добрую сотню раз, готов поспорить.

Кроме кнопки, в комнате было еще несколько интересных вещей – люк в стене, явно ведущий наружу, та самая метеостанция, дисплей которой тревожно мерцал красным, показывая критические значения всех параметров. И самое интересное – несколько альпинистских обвязок, уже прикрепленных к моткам толстой статической веревки. Страховка!

Не теряя времени, я быстро натянул на себя одну обвязку, подогнал её по телу и вытянул из отверстия в стене пару метров страховочной веревки. Для проверки я резко дернул её и убедился, что веревка моментально заблокировалась, словно её кто-то за стенкой схватил за конец. Там, похоже, такой же механизм, как в автомобильных ремнях безопасности – пока тянешь медленно, всё отлично, но при резком рывке она блокируется. То, что нужно для страховки, можно смело пристегиваться и открывать люк.

Ветер и дождь ворвались в помещение, как отряд ОМОНа в наркопритон. Комнатку сразу же выстудило, и даже яркий свет будто потускнел перед этой стихией. Я прикрыл глаза рукой и высунул голову наружу.

Тугие струи дождя тут же ударили по голове, но, к моему удивлению, вода оказалась не холодной, а скорее теплой. Это было неожиданно приятно, и я почувствовал, как напряжение в теле немного ослабло. Вот и отлично – так я буду уверен, что мои мышцы, которые еще не до конца восстановились после тренировки, не сведет судорогой во время восхождения.

В ярком всполохе молнии я разглядел на сварном шве обшивки металлическое кольцо с карабином и прикрепил страховочную веревку к нему. Нижняя страховка мне тоже была хорошо знакома, и никаких проблем она мне не доставит. Тем более, если все карабины уже провешены – не нужно висеть на одной руке, пока вторая занята вколачиванием шлямбура в скалу.

Я обернулся, убедился, что все еще опережаю экипаж, который только-только готовился, зацепился ледорубом за ближайший сварной шов и вылез на обшивку. В этом месте баллон имел отрицательный изгиб – я оказался на его нижней стороне. Угол был небольшим, но лезть все равно было неудобно – почти как пытаться ползти по потолку вниз головой.

Ветер тут же накинулся на меня, ударил в бок, пытаясь сбить, но я держался крепко. Обшивка дирижабля была сварена не стык в стык, а с небольшим нахлестом, оставляя щели, достаточные, чтобы за них можно было держаться даже пальцами. И не удивлюсь, если это было сделано специально, чтобы облегчить восхождение. Для меня, с ледорубами, чьи острые «клювы» легко цеплялись за самые узкие щелочки, это не составляло никакой проблемы. Не знаю, чем пользуются для восхождения члены экипажа, но если не ледорубами, то они, похоже, не очень умные!

Я фыркнул, выгоняя из носа воду, которую ветер упорно пытался туда запихнуть, уперся ногами в обшивку и вытянулся вверх, занося второй ледоруб. Острый клюв зацепился за щель повыше, я зацепился второй рукой, закрепился, подобрал ноги и снова вытянулся вверх.

В три движения я поднялся на три метра и наткнулся на еще один карабин, прижатый к борту – его, похоже, намагнитили, чтобы он не болтался на ветру и не разбивал обшивку. Умно, ничего не скажешь, даже о такой мелочи подумали.

Я подтянул к себе веревку, вщелкнул её в карабин и продолжил восхождение. Удобные резиновые рукоятки ледорубов не скользили даже в мокрых руках, и только ветер мешал, постоянно закидывая воду в глаза, нос и уши.

Сверкнула молния, так ярко, что меня на секунду ослепило, хотя я и был повернут к ней спиной. Раздался громкий грохот, как будто выстрелили из пушки – я уже слышал такой звук. Похоже, так щит дирижабля реагировал на молнии, не позволяя им добраться до корпуса. Но щита того осталось с гулькин хрен, так что надо спешить.

Я поднялся на пятнадцать метров, преодолел пик изгиба баллона и решил сделать небольшой перерыв, чтобы не перегрузить руки. Я нашел еще один страховочный карабин и прикрепился к нему, накинув сразу несколько петель. Закрепившись, я освободил руки и обернулся, чтобы осмотреться.

И вовремя – снова сверкнула молния, и я снова на секунду ослеп. Но за мгновение до этого я успел увидеть, как на пути молнии возникла яркая белая оболочка, которая остановила её. Через полсекунды раздался характерный грохот сработавшего щита. Я проморгался, стер воду с глаз пальцем и продолжил восхождение.

Пока я был под баллоном, он хоть как-то защищал меня от дождя, но как только я выбрался на его верхнюю часть, я сразу промок до нитки. Все, что было до этого, оказалось детской считалочкой, и не помогало даже то, что вода была теплая. Ветер быстро вытянул это тепло из моего тела, и мышцы начали болеть. Я стиснул зубы, несколько раз напряг все тело, чтобы разогреться, и выпрыгнул на два метра вверх!

Да, лезть стало сложнее… Но легче. Теперь, по крайней мере, не приходилось бороться с гравитацией, которая пыталась стянуть меня вниз. Теперь гравитация работала на меня. Я просто перебирал руками и ногами по металлическим плитам и с каждым метром позволял себе все больше лечь на обшивку.

Снова сверкнула молния, и белый щит снова преградил ей путь, но его вспышка была намного слабее, чем раньше. Мне даже показалось, что несколько тонких веточек молнии пробились через него и чудом не достигли обшивки – иначе поджарили бы меня, как индейку на электрогриле.

Надо торопиться. Я не отвлекался на страховочные карабины – упасть отсюда можно только специально. За минуту я добрался до самой вершины и наконец нашел то, ради чего всё это затевалось. Мышцы горели, но я старался не обращать на них внимания. Не сейчас, когда цель так близка.

Клапан сброса газа выглядел как деревенская водяная колонка, и изнутри, и снаружи тоже. Единственное, у него не было носика, и он был утоплен в баллон глубже – по самую голову. Зато у него был рычаг и манометр, стрелка которого стояла в зеленой зоне. Даже идиот разберется.

Я потянул за рычаг, глядя на прибор. Ожидал, что в клапане откроется отверстие, но вместо этого одна из секций обшивки приподнялась, и газ с громким шипением стал выходить через образовавшиеся щели. Я следил за манометром, и когда стрелка достигла середины желтой зоны, камень в груди потеплел, и меня от этого слегка бросило в дрожь – настолько это было неожиданно после ледяного пронизывающего ветра. Я дернул рычаг обратно, и секция обшивки вернулась на место, остановив утечку газа. Я быстро огляделся, но не смог понять, снижаемся мы или нет – вокруг бушевала гроза, и, похоже, она собиралась продолжаться еще долго.

Вдруг моя страховочная веревка затряслась, как будто её свело судорогой! Я посмотрел вниз и увидел, что подо мной, там, где положительный уклон дирижабля переходит в отрицательный, находится человек. Это был техник Стас, который только-только подготовился и едва-едва преодолел половину пути. Он тряс мою веревку так, будто пытался превратить её в хлыст вместе со мной на конце.

Поняв, что я его вижу, он замахал рукой, но быстро бросил это дело и снова ухватился за обшивку, когда его чуть не сдуло порывом ветра. Оставив рычаг сброса газа в покое, я сел на обшивку и на заднице скатился к Стасу, страхуя себя ледорубом, который волочился следом и звенел на стыках обшивки.

Оказавшись рядом со Стасом, я зацепился крюком за обшивку и повис рядом с ним. Я не мог катиться дальше, потому что у меня тут была зацеплена страховка, и нужно было как минимум освободить её.

Стас тоже был прикреплён к тому же карабину, но его инструмент для восхождения отличался. Это были железные когти с загнутыми крючками и горизонтальной рукояткой, на которых можно было подтягиваться, как на гимнастических кольцах. Неплохая штука, возможно, даже удобнее для лазанья по обшивке, чем ледорубы.

– Какого черта! – закричал Стас, глядя на меня с недоумением. – Ты кто вообще такой?! Что ты здесь делаешь?!

– Газ выпускаю! – так же громко ответил я, чтобы перекричать ветер. – А ты что думал?

– Что?! – его ярость сменилась искренним удивлением. – Ты выпустил газ?! Весь?!

– Нет, конечно! – я рассмеялся, стараясь разрядить обстановку. – До середины желтого!

– А… – Стас немного успокоился, но всё равно смотрел на меня с подозрением. – А откуда ты узнал, что надо именно столько?!

– Чутье подсказало! – пожал я плечами, стараясь выглядеть уверенно. – А что, неправильно?!

– Да в том-то и дело, что правильно! – Стас посмотрел на меня с ещё большим подозрением, его глаза сузились, как будто он пытался разгадать какую-то загадку. – То есть, ты хочешь сказать...

Но что именно я, по его мнению, хочу сказать, он не успел закончить.

Снова сверкнула молния, и на этот раз вспышка сработавшего щита была едва заметной. Белые разряды молнии дотянулись до обшивки дирижабля и ударили в неё в районе кормы!

Даже я, который касался обшивки только резиновой рукояткой ледоруба и подошвами кроссовок, почувствовал, как волосы на руках приподнялись от электричества.

А Стас, который держал в руках железные когти, моментально закатил глаза, разжал пальцы и повалился вниз безвольным мешком...

Глава 22

Страховочный карабин звонко щелкнул по обшивке, веревка натянулась и удержала Стаса, но сейчас это было слабое утешение. Судя по тому, как расслабилось его тело и как он выпустил из рук свои инструменты (один остался зажатым между листами обшивки, а второй просто упал вниз, издавая глухой звук при столкновении с металлической поверхностью), он, похоже, потерял сознание от удара электричеством, прошедшим через листы обшивки.

Или того хуже…

Как только мысль о том, что он мог быть мертвым, пронзила мой разум, я ощутил дикую злость и досаду. Ну вот как им пришло в голову решать проблему с неработающим клапаном таким образом?! Даже если бы меня не было, и Стас полез бы один – как он успел бы до того, как щит дирижабля полностью иссякнет?! На что они надеялись?! Понятно, что у них не было никакого другого выбора, но все равно – досадно, с-сука!

Я тихо выругался, и, перебирая ледорубами, подобрался ближе к точке крепления страховки. Попробовал подтянуть Стаса к себе, но он был слишком тяжелым, чтобы я смог его поднять даже двумя руками, а уж одной – вообще забей!

А еще я не был уверен, что страховочный карабин выдержит наш общий вес, если я сейчас на нем закреплюсь. Вряд ли он была рассчитан на двух человек одновременно. Слишком уж ненадежным выглядел способ крепления между стальными листами обшивки, чтобы всерьез верить в это.

Тогда я спустился по обшивке пониже, чтобы оказаться вровень с бездыханным телом Стаса. Его неистово качало и трепало ветром, и вскоре могло раскачать настолько, что его стало бы колотить об обшивку баллона… А это опасно и для человека, и для обшивки, которая неминуемо пострадает от такого обращения. А то вовсе порвется, выпуская наружу последний оставшийся газ.

Я понимал, что время не на нашей стороне.

Но у меня уже был готов план действий. Когда очередной порыв ветра качнул Стаса ко мне, я повис на одном ледорубе, вытянул второй и зацепил его за ботинок. Острый крюк зацепился за шнурки, и я подтянул Стаса к себе, не боясь, что он выпадет из обвязки – они на дирижабле были полными, и на плечи, и на бедра, из такой не выпадешь, даже если захочешь. Я чувствовал, как адреналин бурлит в венах, придавая мне сил.

Я подтянул Стаса к себе, перекинул ногу через его веревку, чтобы зафиксировать, и проверил пульс на шее. Техник был жив, хоть и в шоке. А даже если бы он был мертв – я не мог бы оставить его здесь! Это опасно и для него, и для обшивки.

А значит – и для всех, кто в дирижабле… Я понимал, что если что-то пойдет не так, последствия могут быть катастрофическими.

Но как его отсюда вытащить? Я не смогу освободить нагруженную веревку от всех карабинов, в которые он вщелкивался по пути сюда. А даже если и мог бы – дальше-то что с ним делать? Мысли метались в голове, как дикие звери, и я понимал, что что-то делать все-таки придется.

И я придумал. Удерживая веревку Стаса ногой и вися на одной руке, я полез в карман и нашел то, что нужно. То, что я не выкладывал из кармана даже дома у Идзуми. То, что и сюда взял с собой в кармане, надев сверху спортивный костюм. Артефакт, который я забрал с экзаменационной площадки – обычный и недорогой «антиграв», никому не интересный. Только мне.

А теперь – еще и Стасу. Хоть он об этом и не знает…

Я крепко сжал «антиграв» его в руках, отломил зубами «хвостик», активируя артефакт (спасибо, Виварий, за то, что в тебе есть сведения обо всем этом!) и положил его в карман Стаса, закрыв на клапан, чтобы не выпал. Хрен знает, как должно проявиться то, что он заработал, и должно ли проявиться вообще, но вроде я все сделал правильно.

Я снова попробовал поднять Стаса за карабин – и о, чудо! Он стал легче в несколько раз, и теперь я будто поднимал пятилитровую бутылку с водой, а не здорового взрослого мужчину! А такую тяжесть и одной рукой нетрудно потаскать. Я почувствовал, как нервное напряжение слегка отпускает, и с облегчением выдохнул. – как минимум первая часть плана увенчалась успехом.

Снова сверкнула молния, но, к счастью, уже далеко и высоко от нас. Да и ветер как-то незаметно стал слабее, хотя и не стих пока еще окончательно. Да и небо вокруг вроде бы посветлело и перестало напоминать облако чернил от испуганной каракатицы.

Значит, все сработало – мы спускаемся! И, возможно, уже находимся ниже грозы!

Но все равно не стоит терять время. Каждая секунда уменьшает шансы Стаса на выживание… Да и мои тоже, чего уж греха таить…

Я защелкнул его карабин на своем, притягивая его к себе. Внутри меня разгорелось чувство решимости, но я придавил его в себе, стараясь сохранить мышление трезвым.

Нет, так крепить не пойдет. Слишком близко – я же так лезть не смогу! Пришлось вытягивать страховочную веревку Стаса, вязать из нее фал и прикреплять его к своему карабину, а потом отрезать ее ледорубом и опускать тело вниз. Чтобы болталось на моем поясе, как карандаш на интересном конкурсе от хорошего тамады. Я старался не думать о том, как это выглядит, сосредоточившись на задаче. Все равно никто не видит, так какой смысл переживать?

Я снова полез вверх, чтобы освободить последнюю точку страховки, а потом – вниз. Я следил, чтобы Стаса не сильно качало и не ударило о борт дирижабля. Каждый раз, когда ветер начинал его качать, приходилось останавливаться и пережидать, вжимаясь в обшивку.

Да, это не было похоже вообще ни на что! Я лазил по горам с рюкзаком за спиной. Я лазил по горам даже с двумя рюкзаками, один из которых висел спереди. Но мне никогда не доводилось лазать по горам с грузом, который болтается у меня под ногами, закрепленный при этом на поясе!

И это оказался самый неудобный из всех вариантов! Даже несмотря на то, что груз этот весил чуть больше кошки!

Тело Стаса потеряло в весе, но не потеряло в парусности, и каждый порыв ветра заставлял меня снова и снова вжиматься в обшивку. Как воздушный змей, безвольный техник пытался утянуть меня за собой, и лезть в такие моменты было просто невозможно – меня бы с гарантией сдуло! Если я хотя бы один порыв ветра пропущу мимо своего внимания – быть беде!

И один раз это почти произошло. Мои ноги уже устали, и одну из них свела судорогой. Я сжал зубы от боли, повис на руках и несколько раз ударил здоровой ногой по больной. На третьем ударе боль отступила, и я смог разогнуть ногу. Но если это повторится, будет очень плохо, ведь с каждым метром угол наклона увеличивался, и лезть становилось все тяжелее.

Я снова вернулся на потолок, по которому мне предстояло пролезть не просто вниз головой, но еще и с дополнительным грузом.

Для Стаса это хорошо, ведь его больше не будет бить об обшивку… Но для меня – плохо. Хотя бы дождь перестал донимать, ведь я снова спрятался от него под брюхом дирижабля. Так что я продолжал ползти, осторожно спускаясь ногами вперед и надеясь, что судорога не настигнет меня вновь.

До конца маршрута оставалось преодолеть всего две страховочные оттяжки – каких-то семь метров, – когда я вдруг услышал крики. Я остановился и посмотрел в ту сторону, откуда доносились звуки. Из люка торчала голова женщины с короткими седыми волосами. Она явно что-то кричала и махала мне руками, но из-за расстояния и ветра я не мог разобрать, что именно она говорит. Я просто махнул ей рукой, показывая, что у нас все в порядке, и снова взялся за ледоруб, готовясь продолжать.

И в этот момент артефакт выпал из кармана Стаса. Или его действие закончилось. Или произошло что-то еще, не знаю. Главное, что меня вдруг потянуло вниз с такой силой, что я чуть не сорвался! Ноги оторвались от обшивки, и я повис над бездной на руках! На одних только рефлексах я зацепился крюком ледоруба за страховочный карабин, из которого только что выщелкнул веревку, и это меня спасло.

Если бы я держался только за лист обшивки, он бы точно не выдержал нашего веса и просто отогнулся, сбросив нас вниз!

Но и карабин, похоже, не был рассчитан на такой вес. Я чувствовал, как он вытягивается из обшивки, и понимал, что он может вывалиться в любой момент!

Женщина закричала, когда я чуть не упал, и подняла руки, вытянув их наружу. Над ее руками потянулись какие-то полупрозрачные нити, но они так и не сформировались во что-то конкретное. Они растаяли в воздухе, и женщина злобно выругалась, да так, что даже ветер стих от смущения, позволяя мне расслышать каждое слово.

Я был с ней согласен. Ситуация была именно такой, как она описала. Может, даже чуточку хуже.

Руки под тяжестью Стаса соскользнули до конца рукояток, и только темляки удержали меня. Тонкие, но прочные ремешки врезались в кожу до боли, но я был рад этой боли. Она означала, что я еще жив, что не все потеряно. Что я еще поборюсь.

Очередной порыв ветра качнул нас, и карабин еще больше вылез из обшивки – я уже видел его крепление.

Камень в груди нагрелся, да так сильно, что от мокрой насквозь рубашки повалил пар.

Да, ты прав. Остался только один шанс выжить.

У меня все еще была натянутая веревка, вщелкнутая в последний страховочный карабин, и я решил ее использовать. Когда ветер качнул тело Стаса к гондоле, а потом стих, я качнулся всем телом в противоположную сторону, превращая нас в маятник. Снова качнулся к гондоле, снова обратно, снова к гондоле…

И, почти в верхней точке дуги я напрягся и выдернул из шва между листами обшивки ледоруб!

А рукоять второго я просто отпустил, понимая, что вытащить его, намертво закусившийся зубцами лезвия в карабине, уже не получится.

Мы упали вниз, веревка натянулась, обвязка врезалась в тело, меня рвануло, ремни затрещали, но выдержали!

И страховочный карабин тоже выдержал, но только одну секунду.

А затем он вылетел из обшивки дирижабля с громким звоном!

Но этой секунды нам хватило. Благодаря карабину наша траектория падения изменилась, и, как я и рассчитывал, тело Стаса закинуло прямо в руки женщины, которая высунула голову из люка. Она ловко подхватила его и втянула внутрь.

А я не попал в люк. Я был на два метра выше Стаса, поэтому я врезался в верхнюю часть обшивки и сгруппировался, принимая удар на плечо. В нем громко хрустнуло, и от боли у меня снова посыпались искры из глаз. Рука повисла, как тряпка. Хорошо, что я держал последний ледоруб в другой руке.

Отвлекшись от боли, я ударил ледорубом по обшивке, пытаясь найти шов между плитами, но неудачно – клюв просто скользнул по гладкому металлу.

А потом я тоже скользнул по обшивке, прямо вниз, мимо люка, который был в метре от меня! В последний момент я успел махнуть ледорубом, зацепившись за край люка. Металл громко встретился с металлом, и я повис над бездной на одной руке.

По веревке бесшумно соскользнул вырванный из обшивки карабин, как будто намекая, что я могу расслабиться и позволить страховочной системе сделать свое дело… Но нет! Если я сейчас повисну на веревке, то внутрь уже не попаду!

Я попытался подтянуть себя на одной руке, но мое тело, уставшее от всего, что произошло, не могло справиться с такой задачей. А сломанной рукой, которая пульсировала от боли, я не мог даже пошевелить.