Текст книги "Стреломант 3 (СИ)"

Автор книги: Эл Лекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 10

– Прекратить! Прекратить немедленно! Стоп! Остановитесь! Я сказала, остановитесь!

Истеричный женский голос едва пробивался сквозь плотное бушующее облако праны, и я с трудом мог разобрать, что вообще говорят.

С трудом – но все же разобрал.

И вспомнил, что вообще-то нахожусь на тренировке, на уроке, если можно так выразиться, а вовсе не на поле боя и даже не на улицах города, выполняя очередное задание.

И даже если кто-то всерьез пытался воспользоваться этим предлогом, чтобы меня убить – это не сработало. Как минимум, Персефона вернула контроль над ситуацией, если вообще теряла его.

Я усилием воли вернул контроль над собственной обезумевшей, вышедшей из-под контроля праной, и перекрыл хлещущий из рук поток. Клубящееся вокруг меня облако начало стремительно рассасываться, растворяться в окружающем пространстве, снова возвращая мне способность видеть.

Между мной и Аминой стояла стена. Светящаяся фиолетовая прозрачная стена, сквозь которую я без проблем видел все, что творилось на другой стороне. Но так было не везде.

В одном месте стену портило мутное пятно размером примерном в мою ладонь. Посередине этого пятна, до середины своей длины, засела не торопящаяся развоплощаться стрела из моей праны.

Когда я успел выстрелить? Даже не обратил внимания. Казалось, едва я направил стрелу в сторону Амины, как Персефона тут же остановила тренировку. А на тебе – все же успел, выстрелил. Наверное, в ту самую секунду, когда отдал ситуацию на откуп рефлексам.

Нисколько не удивлюсь, если мои рефлексы отработали именно так.

Я скользнул взглядом по стене из праны и закономерно обнаружил ее начинающейся в руке Персефоны. Той самой руке, что сама по себе была сделана из праны. Предподавательница держала стену в светящихся пальцах, будто лист бумаги, только вот этот лист бумаги был прозрачным, размером с футбольное поле и достаточно прочным, чтобы выдержать стрелу, которая, на минуточку, даргов насквозь пробивала.

От стрелы по стене разбегались редкие концентрические окружности, словно она была поплавком на гладкой поверхности озера, покачивающимся от ветра. По ту сторону стены стояла Амина, открывшая глаза и рот так широко, что ее леденец только каким-то чудом не падал на траву. Взгляд ее был направлен на меня.

За спиной раздались шепотки. Я обернулся на студентов – конечно же, перешептывались они. Не сводя с меня где настороженных, где восторженных, а где откровенно ненавидящих взглядов, они громко шептали одни и те же слова, которые долетали даже до меня:

– Винозаводск…

– Лучник…

– Висла…

– Беловы…

Я перевел взгляд на ошарашенную Персефону, которая нервно жевала губами, не зная, что и сказать.

– Серж, что… – наконец нашлась она. – Что это значит?

Я развел руками, демонстрируя, что в них ничего нет:

– Простите, был взволнован.

– Взволнован?! – Персефона всплеснула руками. – Серж, вы… Во что вообще вы обратили свою прану?! Это что, стрела?!

Я пожал плечами:

– На досуге стреляю из лука. Из спортивного интереса, так сказать. Растерялся немного. Рефлекторно как-то вышло.

– Да врет он все! – закричали из толпы хорошо знакомым мне голосом противного соседа по комнате. – Это же он вместе с Никой Висла и кем-то из аэромантов в Винозаводске даргов покрошили! Там тоже свидетели говорили о фиолетовых светящихся стрелах!

Свернуть бы тебе шею, Широ… Да уже поздно. Пока информация о Винозаводске не выходила за рамки перешептывания между студентами, Персефона и внимания на нее не обращала, полностью поглощенная допросом меня.

Теперь же она нахмурилась и поправила очки на носу:

– Что за Винозаводск? Я, знаете, не сильно в курсе последних новостей, я не покидаю академию…

– На небольшой ресурсный поселок Винозаводск несколько дней назад напала стая даргов. – вмешалась Амина. – А Ника Висла вместе с Челси Беловой и неизвестным парнем, который расстреливал даргов из лука, сдерживали их до того момента, пока не прибыли основные силы.

Она привычно перегнала палочку леденца из одного угла рта в другой, поморщилась, вытащила и недовольно посмотрела на нее – леденец кончился.

– Теперь мы знаем, что это был за парень. – подытожила она, опуская палочку в карман и доставая оттуда же новый леденец. Разорвала обертку и отправила леденец в рот.

– Вот как… – медленно произнесла Персефона, явно о чем-то раздумывая. – Что ж, хорошо. То есть, на самом деле, ничего хорошего, но… Студенты, объявляю занятие законченным, до следующего занятия можете заниматься… чем хотите. Серж, прошу вас, пройдемте со мной, пожалуйста.

Студенты одобрительно загудели, услышав, что их отпускают с занятия. С одной стороны, я их понимал – тут не только лишнее свободное время образовалось, тут еще и целый цирк намечается с неясным исходом. Будет что обсудить и о чем посудачить.

Готов биться об заклад, что вечером тот же Широ закидает меня вопросами. Если он вообще дотерпит до вечера, а не примется за это дело, едва только увидит меня снова.

Персефона повела меня прочь от тренировочного блока, в сторону административного. Она ничего не говорила, и даже не выглядела недовольной, скорее – обманутой. Создавалось ощущение, что она расстроена создавшейся ситуацией, но при этом не обвиняет в ней меня, а обвиняет… кого?

Вот это и был главный вопрос.

Мы вошли в шпиль административного здания и на лифте, – ого, тут есть лифт! – поднялись на самый верх, на шестой этаж. Персефона по-прежнему не проронила ни слова и только всю дорогу недовольно жевала губами.

Когда двери лифта открылись, мы оказались в огромном двухэтажном кабинете.

Кроме шуток, огромный двухэтажный кабинет с гигантским панорамным окном на противоположной от лифта стене, при взгляде из которого вся академия как на ладони должна быть. По бокам от окна стены скрывали за собой ряды книг, расставленных по нескольким десяткам полок.

Это все велоколепие располагалось на втором «этаже» кабинета, к которому вели две лестницы, с разных сторон «обнимающие» здоровенный письменный стол, величественно занимающий самый центр кабинета.

За столом сидел директор.

Стол и директор были первыми объектами, на которые падал взгляд любого, кто сюда придет.

– Курт! – недовольно начала Персефона, едва только шагнув из лифта. – Что это значит?

Директор оторвался от лежащей перед ним на столе раскрытой книги и поднял голову. Его очки привычно бликовали, скрывая глаза.

– Что именно, Персефона? – вежливо поинтересовался директор.

– Этот студент, Серж! – Персефона глазами указала на меня. – Ты же знал о том, кто он, правда?

– Студент, ты же сама сказала. – совершенно серьезно ответил директор.

– Курт!

– А что Курт? – вздохнул директор. – Если ты об инциденте в Винозаводске и о том, какую роль там сыграл Серж – конечно, я был в курсе.

– И ничего не сказал?

– А зачем мне что-то говорить? – директор пожал плечами. – В академии он только лишь один из студентов, разве нет? Какая разница, в какие заголовки газет и телерепортажей он попадал за ее пределами? Какая разница, что он делал? Он не преступник, не сумасшедший, он просто молодой человек, который однажды оказался не в том месте, не в то время и вынужден был делать не те вещи.

– Но он же опасен! – всплеснула одной рукой Персефона. – Он сейчас на занятии чуть не убил мне одну из самых сильных студенток!

– А ты что, их не контролировала?

– Конечно, контролировала!

– Так, значит, все было нормально?

– Все!.. Нет!..

Персефона задохнулась собственным возмущением и замолчала.

Директор Вагнер выждал несколько секунд, а потом заговорил снова:

– Персефона, скажи, зачем ты привела этого молодого человека ко мне? Что, по-твоему, я должен с ним сделать?

– Я не знаю! Для начала – его не стоило принимать!

– Это еще почему?

– Он… Он…

Так и не придумав причины, Персефона замолчала и покраснела.

– Просто потому что он проявляет свою силу в те моменты, когда чувствует, что ему грозит опасность? – вместо нее ответил на свой вопрос директор. – Так это нормально. И для людей нормально, и для реадизайнеров. Это называется «Инстинкт самосохранения», который свойственен всем живым существам на планете.

– Инстинкт убийцы?!

Я позволил себе слегка усмехнуться.

– Убийцы, солдата, называешь как хочешь. Главное – бойца. – директор назидательно поднял палец. – Того, кого мы здесь и готовим. Инстинкт живого оружия, защищающего человечество от даргов.

– Ладно, я поняла. – вздохнула Персефона. – Ты нашел себе очередного исключительного.

– Отнюдь! Я как раз-таки вижу в Серже самого обычного студента, который не нуждается ни в каких отдельных и дополнительных тренировках, как это было с Доминикой Висла или Келли Чемберс.

Услышав знакомое имя, я невольно вздрогнул и стал прислушиваться еще усерднее.

– В стенах академии Серж такой же студент, как и все прочие, и здесь он для того же, для чего все прочие. Так что и обращаться с ним следует, как со всеми прочими… Разве что не использовать его как демонстрационный манекен, раз это так… сложно заканчивается.

– Он сам вызвался!

– Я понимаю. – кивнул директор. – Но ведь он именно поэтому и вызвался, что желает стать сильнее и научиться контролировать свою внутреннюю силу. Желает посвящать этому каждую секунду, и постоянно прогрессировать. Так ведь, Серж?

Я молча кивнул.

– И именно поэтому я хочу, чтобы ты обучался так же, как все остальные. – наставительно произнес директор, обращаясь уже ко мне. – Ты до этого нигде не обучался, и твое управление праной происходит на сугубо интуитивном уровне, в чем мы в очередной раз только что убедились. Если ты будешь прыгать, не научившись ходить, ты очень скоро сломаешь себе ноги. Понимаешь, к чему я веду?

Я снова кивнул.

– Пожалуйста, не торопись. Осваивай всю технику постепенно. У тебя великолепные задатки, но сейчас ты используешь свой потенциал примерно как скальпель, при помощи которого вскрываешь консервную банку. Наделав ошибок сейчас, ты закрепишь их и они останутся с тобой на всю жизнь. Постарайся этих ошибок не делать, хорошо?

Я кивнул в третий раз.

Директор сноваа обратился к Персефоне:

– Мы закончили?

– Да, директор. – вздохнула она. – Я все поняла.

– В таком случае удачи вам. – улыбнулся директор, и, не дожидаясь, когда мы уйдем, снова уткнул взгляд в книжку.

Следующее занятие снова было с Персефоной – на сей раз это была теория управления праной, и проходило оно в блоке теории. Мы сидели за партами, в то время как преподавательница рассказывала о всех способах управления праной, которые перечислила Амина еще в первое занятие, на поле, и класс по очереди пробовал их, пытаясь определить самый оптимальный для себя, чтобы в будущем на его основе построить собственную, индивидуальную модель управления.

После обеда, для которого пришлось вернуться в общежитие, снова были занятия. Первое и второе вела Чел, и это было особенно необычно – наблюдать старую боевую подругу в роли предподавателя. Непрерывно улыбаясь и буквально светясь от своего статуса, через слова вставляя свое любимое «стало быть», Чел без умолку болтала. Сначала – о теории управления не только воздухом, но газообразными рабочими телами в принципе, рисовала на доске различные сложные схемы распределения праны во всем объеме газа, или в его части, и объясняла, как при помощи изменения давления газа в той или иной части заставлять его двигаться и обретать нужные формы. После этого было практическое занятие, на котором мы все пытались сделать простую вещь – заставить двигаться воздух внутри больших стеклянных трубок. Внутри каждой было приклеено перышко, служащее индикатором появления ветра. Все, что нужно было – это направить прану в небольшой объем воздуха с одного конца трубки, чтобы сделать его «податливым», поддающимся воле реадизайнерва. После этого его необходимо было «скомкать», повышая его давление, и после этого должен был зародиться сквознячок, тянущийся в область низкого давления надругом конце трубки.

У меня ни хрена не получилось. В первую очередь у меня не получилось напитать праной воздух, потому что я никак не мог взять в толк, что именно мне нужно сделать. Умом я понимал, что воздух это смесь газов, и в принципе, она способна принять в себя прану, так как является физическим телом, но едва только я пытался это провернуть, воздух превращался в абстрактную пустоту, в которой прана послушно рассеивалась, но не впитывалась.

К концу занятия создать ветер получилось почти у всех, кроме меня, Широ и еще пяти студентов. Что ж, я хотя бы не самый худший.

Последним занятием на сегодня была лекция у геоманта. Высокий статный мужчина с зачесанными на затылок длинными волосами, горбатым носом и алмазными сережками в ушах, очень живо и интересно рассказывал о грунтах и его видах, о вкраплениях и их влиянии на поглощение праны, о податливости разных материалов к изменениям и прочих интересностях. Меня так и подмывало поднять руку и спросить о возможности затянуть под землю целый огромный автопоезд и о времени, которое на это понадобится, но я сдержался. Вместо этого я вспомнил, что смог, о грунте вокруг АГАТа, и задал несколько наводящих вопросов, которые косвенно подвели меня к ответу на мой вопрос.

Келли Чемберс могла бы так глубоко закопать АГАТ за двадцать-тридцать секунд, пока до тренированных и обученных вояк доходит, что творится что-то неприятное, только в том случае, если она была очень, очень сильна.

И, судя по тому, что в свое время директор считал ее одной из «одаренных» студенток, так оно и было.

Все сходилось.

После этого занятия, которое было последним на сегодня, последовал период свободного времени, после которого должен был быть ужин. Не знаю, чем себя собирались занять другие, да и знать не хотел, если честно, а я собирался пойти пострелять. Выйти в лес, найти пень потрухлявее, чтобы стрелы не побить, и часок-другой методично расстреливать его, чтобы не навыки не забывались.

Добравшись до общежития, я первы делом написал Нике с вопросом, не хочет ли она составить мне компанию.

Ее ответ меня удивил.

«Прости, не смогу. Сегодня родительский день.»

Я удивленно почесал нос и отпечатал ей ответ:

«Что за родительский день?»

«Вечер первого учебного дня. Приезжают родители, ну не обязательно родители, просто родственники учеников. Узнать, как у них дела, как обучение, посмотреть на академию».

«А почему ты мне раньше не сказала?»

«Прости, я не думала, что ты захочешь куда-то меня пригласить. А к тебе самому родители… Ну, сам понимаешь, не приедут. Я и подумала – зачем тебе напоминать лишний раз?»

Действительно, незачем, тут она абсолютно права. Ко мне все равно никто не приедет.

«Ладно, без проблем.»

«Ты не обиделся?»

«Все в порядке, не переживай. На что тут обижаться? Ты правильно все сделала.»

«Хорошо, я рада. Только без меня не ходи в лес, заблудишься еще.»

Я хмыкнул, но ее правоту вынужден был признать – лес вокруг действительно был дремучим. Не то чтобы я прямо совсем не ориентировался в лесу, но испытывать свой навык сейчас как-то не хотелось.

«Ладно, подожду тебя в комнате. Освободишься – напиши.»

«Обязательно. Ты еще меня научишь стрелять!»

Вот тебе и раз! А как же «реадизайнеры не используют оружие»?

Или они его не используют только как оружие? А по бутылкам пострелять – это мы за милую душу?

Хмыкнув, я закрыл шкаф, в котором стоял лук, и в который уже полез было, снял обувь, прошел в комнату и плюхнулся на кровать.

Раз у меня есть сколько-то свободного времени, надо его потратить с пользой. Например, снова почитать книгу, которую мне скинула Ника.

О, знаю! Надо наконец-то прочитать Кодекс, я же его еще даже не открывал!

Но, едва я об этом подумал, как в комнату вежливо, но настойчиво постучали.

– Кто там? – спросил я, не вставая с кровати.

– Серж, это Драйз. – раздалось из-за двери.

Хм… Ему-то что нужно?

Я слез с кровати, подошел к двери и открыл ее.

За дверью и правда стоял Драйз. Ну, как стоял… Располагался… Присутствовал.

– Ты чего тут в комнате? – спросил он.

Я пожал плечами:

– Лежу.

– А чего лежишь? Тебя там ждут?

Я недоверчиво покосился на него:

– Кто меня там ждет?

– Так этот… – Драйз нервно оглянулся. – Отец же.

Глава 11

Я нахмурился:

– Ты ничего не перепутал?

Драйз пожал плечами, или, вернее сказать, наметил это движение – с его фигурой и не поймешь толком, пожал он плечами или это от случайного дуновения ветра складки жира колыхнулись:

– Ну, я точно ничего не перепутал. Так и сказал, что он отец Сержа Колесникова. Ты – единственный первокурсник с таким именем, так что как ни крути, а он к тебе. Разве что он сам что-то перепутал, например – хе-хе, – имя собственного ребенка. Знавал я таких отцов, которые даже имени и возраста собственного ребенка не знали, все в работе да в работе… Впрочем, Серж ты тоже всего один в общежитии, так что вероятность путаницы становится совсем уж смешной.

– Ладно, я понял. – поспешил я прервать Драйза, пока он не разогнал каток своей мысли до скорости, на которой его уже не остановить. – Отец так отец. Ко мне, так ко мне. Сейчас подойду.

Драйз кивнул, развернулся и ушел.

Я сунул ноги в ботинки и присел, зашнуровываясь. Шнуровался я не торопясь, чтобы было время подумать.

Интересно, кто бы это мог быть? Может, кто-то из Висла или Беловых? Кир, например, или Ричард? Но на хрена я им уперся? У них что, не к кому тут приехать? Да, предположим, Чел в академии сейчас на правах преподавателя, а не студента, но у любого Белова все равно будет больше причин приехать к ней, чем ко мне.

И уж тем более, они не будут выдавать себя за моего отца – зачем им это? Они все прекрасно знают, что мои отношения с папаней далеки от идеальных настолько, насколько это вообще возможно, и попытки даже в шутку выдать себя за него вызовут во мне лишь агрессию и настороженность, причем – заведомую.

Так кто же это может быть?

Реальность оказалась намного более невероятной, чем все мои невероятные домыслы и догадки.

И одновременно – намного более прозаической.

Это на самом деле был мой отец.

Ну, то есть, биологический отец моего тела. Себастьян Ратко собственной персоной.

Он был одет точно так же, как был одет в нашу первую встречу в ресторане гостиницы – все в тот же серый костюм и темные очки. Не удивлюсь, если он так оделся специально для того, чтобы я с первой же секунды понял, кто передо мной. Ассоциации – страшная вещь, особенно, если они неприятные. Надень он костюм банально другого цвета, и я бы потратил немало времени на то, чтобы понять, кто же этот человек с едва знакомыми мне чертами лица, вернее, той их частью, что не скрывалась под темными очками. И понимание ко мне вряд ли пришло бы раньше, чем я увидел вылезающий из-под темного стекла шрам через отсутствующий глаз.

Однако он хотел, чтобы я узнал его издалека. И он своей цели добился – я поймал себя на том, что непроизвольно замедлил шаг и бросил несколько быстрых взглядов по сторонам, сканируя пространство на предмет возможных опасностей.

Как ни странно, ничего подозрительного я не обнаружил. Мой папаша стоял посреди холла, скрестив руки на груди и сверлил меня взглядом, который я чувствовал даже через его темные очки. Вокруг него не было ничего, что привлекло бы мое внимание, при нем не было никакого оружия, ни явного, ни скрытого, которое выдали бы только неправильно, неестественно лежащие складки одежды.

Впрочем, что ему оружие, если он сам – оружие…

На всякий случай я осмотрел коридор еще раз и даже попытался сделать это, призвав на помощь свою прану – так, как делал это во время тренировки с Аминой. Тогда я видел ее прану и ее взаимодействие с моей, возможно, это поможет мне и сейчас. Если Себастьян, вопреки тому, что он якобы не может меня безнаказанно убить, соорудил какую-то ловушку, то, может, я смогу ее увидеть?

Нет, ничего. Никаких ловушек, ничего подозрительного. Даже двух оставшихся в живых братьев не было видно – ни в холле общежития, ни за его стеклянными дверями. Неужели Себастьян в самом деле явился сюда без своей обычной команды поддержки? Без нее он ничего не способен мне сделать, он скован договором.

Или он действительно настолько отчаялся, что готов переступить даже через него?

Ради подстраховки я перегнал часть праны в левую руку, чтобы не тратить на это время в случае нападения. Да, это доли секунды, но я не намеревался давать папаше фору даже в эти доли секунды.

Он это заметил. Как только я сгустил фиолетовый дым в левой руке, он криво и нервно усмехнулся:

– Это лишнее. Ты же прекрасно знаешь, что я не могу причинить тебе вреда. Ни за что не поверю, что Висла тебе не рассказали об этом.

– Тем не менее, ты отчаянно пытался. – ответил я, останавливаясь в трех метрах от Себастьяна и нагло глядя ему в глаза. – Много раз.

– Всего два.

– Лично ты – да, всего два. – кивнул я. – Но были же еще и твои спиногрызы, те, которые, мои братья. Да, «были» – хорошее слово, правильно описывающее ситуацию.

Давай, съешь это. Посмотрим на твою реакцию, насколько тебе на самом деле важны твои дети.

– Не приплетай их. – Себастьян поморщился. – Мальчишки хотели выслужиться передо мной, не более. Лично я их никуда не посылал, и ни на что не провоцировал.

– Да ты что? – я усмехнулся. – Вот прямо сами решили попытаться меня у…

– Пойдем прогуляемся. – внезапно перебил меня Себастьян.

– Чего? – не понял я. – Это еще зачем?

– Тут много лишних ушей. – Себастьян поморщился. – А нам действительно нужно поговорить.

– Как отцу с сыном? – хохотнул я.

– Скорее как поезду и сидящему на путях голубю. – усмехнулся в ответ Себастьян. – У которого всего ничего выборов – улететь и освободить путь или быть сбитым.

– О, как. – я вскинул брови в привторном удивлении. – Ну, раз так, то пойдем.

Себастьян тут же развернулся на месте, открыл дверь и вышел. Я пошел следом за ним, не торопясь освбождать руку от праны и держа между нами все ту же дистанцию в три метра.

– Кстати, о голубях. – сказал я, нагнав Себастьяна и двигаясь рядом. – А ты не забыл, что есть еще третий вариант? Я слыхал, что птицы подкладывают под колеса поездам камешки и пускают их под откос.

– Чушь. – фыркнул Себастьян. – Что тысячетонному поезду какой-то мелкий камушек?

– Обычный камешек – определенно, ничего. – я пожал плечами. – А вот если его зарядить реадизом…

– Ох… Ты что, считаешь, что, попав в академию, автоматически стал пупом Земли? Что теперь ты – неприкасаемая личность, что ты в безопасности, что тебя спрятали за броневым стеклом и теперь ты оттуда можешь безопасно тявкать, не боясь, что тебя за это щелкнут по носу? Да, у тебя обнаружились задатки дара, но именно это и стало причиной нашего с тобой конфликта.

– Твоего со мной. – уточнил я. – У меня к тебе изначально не было никаких претензий, да я вообще не подозревал о твоем существовании.

– Так и у меня не было к тебе претензий. – Себастьян развел руками. – То, что я пытался тебя убить, это… Дело всего рода, клана, если говорить просто. Даже если бы я души в тебе не чаял, у меня просто не было бы выбора, кроме как уничтожить грязнокрового и не позволить ему размешивать благородную кровь и дальше.

– Благородную! – я рассмеялся. – О чем ты вообще говоришь? Все ваше благородство – дутое, чудик! Вы сами себе придумали свою аристократию и убедили всех остальных, что так оно и есть! Ты что, думаешь, я валенок какой-то? Я все прекрасно знаю про реадизайнеров, про Кодекс, про Арбитров, про правила, в рамки которых мы загнаны, даже про то, что именно реадизайнеры являются основной, и, по сути, единственной причиной, из-за которой дарги нападают на города – я все это знаю! Какая аристократия, какая благородная кровь, о чем ты говоришь?! Реадизайнеры – воины на службе у простых людей, которым однажды повезло перевернуть все понимание ситуации и выставить себя выше прочих!

– Сразу видно того, кто не способен думать своей головой. – усмехнулся Себастьян. – Все то, что ты сейчас наговорил – это полнейшая чушь, необходимая лишь тем, кто не способен жить, не будучи загнаным в какие-то строгие рамки, выход из которых для них будет равносилен выходу за пределы зоны комфорта. Кодекс, Арбитры – это все существует, безусловно. Но точно так же существует и немало дыр и щелей во всем этом, через которые все эти правила несложно обходятся. Задумано так было изначально, или это недоработка – неважно. Главное, что это обстоит именно так. Один из вариантов ты даже видел собственными глазами – когда мы подловили вас в пустошах возле города, если бы не вмешательство Висла, от вас обоих осталась бы лишь горстка пепла.

– От половины из вас – тоже. – хмыкнул я, с удовольствием вспоминая, как нерешительно мялись слабенькие Ратко при виде разъяренной Ники.

– Это неважно. Главное, что ты понимаешь, что я говорю правду. Нет никаких правил, кроме тех, что реадизайнеры навязали сами себе. А раз они сами себе их навязали – то они точно так же могут от них избавиться, ничего при этом не потеряв. Но даже и приобретя.

Я нахмурился:

– Что-то я тебя не понимаю.

Мы подошли к тренировочному блоку, в котором сейчас, конечно, никого не было – все гуляли со своими родителями по прочим достопримечательностям академии, вроде леса и реки.

Но как раз это нам и было на руку – разговор постепенно заходил в такое русло, что Себастьян точно не хотел бы, чтобы его кто-то услышал.

Да и я, честно говоря, тоже.

Себастьян развернулся спиной к барьеру, окружающему общее поле, и оперся о него спиной и локтями:

– А что тут понимать? Реадизайнеры с самого начала, с самого момента появления реадиза в мире были способом противодействия даргам. По сути – единственным действенным способом противодействия даргам. Чтобы твой неокрепший детский ум лучше переварил ситуацию, давай я опишу ее иначе. Представь, что над городами собрались вечные тучи, из которых безостановочно льет дождь. На протяжении многих лет. И представь, что в городах появились люди, которые способны снабдить всех желающих зонтиками за весьма умеренную плату. Скажешь, они через месяц не станут богачами, способными диктовать свои условия?

– Конечно, станут. – я кивнул. – Только это не сделает их аристократами и не возвысит над остальными. Они просто будут богатыми продавцами зонтиков.

– Хорошо. – Себастьян усмехнулся. – А если эти продавцы зонтиков при этом будут полностью непроницаемы для воды? Если они не будут испытывать от вечного дождя никаких отрицательных эмоций, а даже наоборот – будут себя чувствовать в нем, как… хм, рыба в воде?

– Так, нахер твои метафоры! – я нахмурился. – Давай ближе к делу – что ты имеешь в виду?

– По-моему, все очевидно. – Себастьян тоже скрестил руки на груди и в таком положении пожал плечами. – Без реадизайнеров простые люди не выжили бы, не выстояли бы против даргов. Были бы сметены и уничтожены, и цивилизации пришел бы конец.

– Так ведь и реадизайнеры без людей ни хрена не смогли бы. Я знаю, как это работает, я через это проходил. Один реадизайнер против даже пары-тройки даргов – не боец. Два – еще ладно, три – легко, но никак не один. Ему нужно прикрытие в виде людей, тебе ли не знать? Ты же прекрасно знаешь, как работают аварийные группы!

– Ты почему-то упорно все сводишь к одному реадизайнеру. – усмехнулся Себастьян. – Наверное, потому что ты и сам одинок, и у тебя нет своего клана, ты же по какой-то причине выбрал при поступлении неведомую Линию Времени.

– Не твое дело, почему я ее выбрал.

– Не спорю. – кивнул Себастьян. – Тем не менее, это мешает тебе видеть картину целиком. Простые люди давно уже не делают ничего полезного для реадизайнеров, помимо, конечно же, снабжения кланов деньгами… Которые, будем честны, давным-давно уже перестали где-либо обращаться и сейчас лишь копятся на счетах кланов, преумножая их богатства. Люди ничего не делают, люди только нуждаются. Нуждаются в нашей защите, в нашей работе, в производных нашего дара. Они тянут из нас ресурсы, не отдавая ничего полезного взамен. Спустя семьсот лет они не способны дать отпор даргам, они не способны существовать без поддержки реадизайнеров, они вообще ни на что не способны! Они не жизнеспособны.

Так.

Вот на этом месте надо притормозить.

Кажется, разговор зашел куда-то не туда. Специально ли, случайно ли – но такого поворота событий я никак не ожидал. Тут явно светятся уши какого-то конспирологического заговора…

Который перестает быть конспирологическим, стоит вспомнить о том, что рассказал мне майор.

Последняя фраза Себастьяна – это буквально натянутая тетива с наложенной на нее стрелой. Неправильное слово, движение, даже мысль – и весь разговор полетит псу под хвост.

А в этой ситуации любое слово легко станет неправильным, потому что я не знаю, чего он от меня хочет услышать.

Поэтому я так и спросил:

– А я-то здесь при чем?

– Рад слышать именно этот вопрос. – кивнул Себастьян. – Деловой подход.

– Спасибо, папочка. – я скорчил самую отвратительную улыбку, какую только смог выдавить из себя. – Я так рад, что ты мной гордишься.

– Не паясничай. – поморщился Себастьян. – Ты убил двух моих сыновей… Да, я знаю, что это сделал ты. Ты убил двух моих сыновей и успел привлечь к себе внимание половины мира. Привыкшие к реадизайнерам люди сейчас заново принялись обсуждать тему реадиза, будто он только-только появился в мире. Не знаю, чего ты добивался, но ты добился этого в самое неподходящее для этого время. Ты убил двух далеко не самых слабых противников, а, значит, на что-то да способен. Не бездарь, во всяком случае. Поэтому я уполномочен патриархом пригласить тебя вступить в клан Ратко.

Да уж.

Я ожидал любой подлости, но только не такого щедрого предложения.

Интересно, они хоть немного подумали, прежде чем мне делать такое предложение? Или провто обкурились, и кому-то пришла в голову эта гениальная мысль?

– И зачем вам это? – спросил я, не спеша отказываться официально.

– Во-первых – чтобы восстановить силу клана после потери Бернардаа и Чингиза. Во-вторых, чтобы убрать тебя из инфополя. Людям надо снова успокоиться и снова начать воспринимать реадиз как что-то обыденное, без чего жизнь просто не будет течь. – Себастьян пожал плечами. – В принципе, первым пунктом мы можем и поступиться, если понадобится. В конце концов, тебя все еще можно убить, вариантов, как это сделать – немало, в том числе в обход правил Кодекса. Видишь, я честен с тобой. Мне, в общем-то, нечего скрывать.

– Понятия не имею, честен ты или нет. – усмехнулся я. – Но неужели ты всерьез думаешь, что я соглашусь на это предложение? После всего того, что вы, Ратко, сделали мне и моим друзьям?

– Я не думал об этом. – Себастьян поднял руку и критически осмотрел пальцы. – Говорю же – это не моя задумка, а патриарха. До него дошли слухи о тебе, и он решил, что они… Слишком громкие для того, чтобы их замалчивать. А что касается твоего согласия… Я же сказал – у тебя только два выбора. Или согласиться на наши условия и освободить путь, либо быть сбитым неостановимым поездом… И, в общем-то, тоже исполнить этим наши условия. Мы лишь предлагаем тебе избежать ненужных жертв и трат времени, которые обязательно случатся, если ты выберешь второй вариант. Нам не с руки терять членов клана, или, по крайней мере, не получить им замены.