Текст книги "Былины"

Автор книги: «Эксмо» Литагент

Бой Василия Буслаева с новгородцами

 
Жил Буславьюшка – не старился,
Живучись, Буславьюшка преставился.
Оставалось у Буслава чадо милое,
Милое чадо рожоное,
Молодой Васильюшка Буславьевич.
Стал Васенька на улочку похаживать,
Не легкие шуточки пошучивать:
За руку возьмет – рука прочь,
За ногу возьмет – нога прочь,
А которого ударит по горбу —
Тот пойдет, сам сутулится.
И говорят мужики новгородские:
«Ай же ты, Васильюшка Буславьевич!
Тебе с этою удачей молодецкою
Наквасити река будет Волхова».
Идет Василий в широкие улочки,
Не весел домой идет, не радошен,
И стречает его желанная матушка,
Честна вдова Авдотья Васильевна:
«Ай же ты, мое чадо милое,
Милое чадо рожоное,
Молодой Васильюшка Буславьевич!
Что идешь не весел, не радошен?
Кто же ти на улушке приобидел?» —
«А никто меня на улушке не обидел.
Я кого возьму за руку – рука прочь,
За ногу кого возьму – нога прочь,
А которого ударю по горбу —
Тот пойдет, сам сутулится.
А говорили мужики новгородские,
Что мне с эстою удачей молодецкою
Наквасити река будет Волхова».
И говорит мать таковы слова:
«Ай же ты, Васильюшка Буславьевич!
Прибирай-ка себе дружину хоробрую,
Чтоб никто ти в Новеграде не обидел».
И налил Василий чашу зелена вина,
Мерой чашу полтора ведра,
Становил чашу середи двора
И сам ко чаше приговаривал:
«Кто эту чашу примет одной рукой
И выпьет эту чашу за единый дух,
Тот моя будет дружина хоробрая!»
И садился на ременчат стул,
Писал скорописчатые ярлыки,
В ярлыках Васенька прописывал:
«Зовет-жалует на почестей пир»;
Ярлычки привязывал ко стрелочкам
И стрелочки стрелял по Новуграду.
И пошли мужики новгородские
Из тоя из церквы из соборныя,
Стали стрелочки нахаживать,
Господа стали стрелочки просматривать:
«Зовет-жалует Василий на почестей пир».
И собиралися мужики новгородские увалами,
Увалами собиралися, перевалами,
И пошли к Василью на почестей пир.
И будут у Василья на широком на дворе,
И сами говорят таковы слова:
«Ай же ты, Васильюшка Буславьевич!
Мы теперь стали на твоем дворе,
Всю мы у тя еству выедим
И все напиточки у тя выпьем,
Цветно платьице повыносим,
Красно золото повытащим».
Этыя речи ему не слюбилися.
Выскочил Василий на широкий двор,
Хватал-то Василий червленый вяз,
И зачал Василий по двору похаживати,
И зачал он вязом помахивати:
Куда махнет – туда улочка,
Перемахнет – переулочек;
И лежат-то мужики увалами,
Увалами лежат, перевалами,
Набило мужиков, как погодою.
И зашел Василий в терема златоверхие:
Мало тот идет, мало новой идет
Ко Васильюшке на широкий двор,
Идет-то Костя Новоторжанин
Ко той ко чаре зелена вина
И брал-то чару одной рукой,
Выпил эту чару за единый дух.
Как выскочит Василий со новых сеней,
Хватал-то Василий червленый вяз,
Как ударил Костю-то по горбу.
Стоит-то Костя – не крянется,
На буйной голове кудри не ворохнутся.
«Ай же ты, Костя Новоторжанин!
Будь моя дружина хоробрая,
Поди в мои палаты белокаменны».
Мало тот идет, мало новой идет,
Идет-то Потанюшка Хроменький
Ко Василью на широкий двор,
Ко той ко чаре зелена вина,
Брал-то чару одной рукой
И выпил чару за единый дух.
Как выскочит Василий со новых сеней,
Хватал-то Василий червленый вяз,
Ударит Потанюшку по хромым ногам:
Стоит Потанюшка – не крянется,
На буйной голове кудри не ворохнутся.
«Ай же Потанюшка Хроменький!
Будь моя дружина хоробрая,
Поди в мои палаты белокаменны».
Мало тот идет, мало новой идет,
Идет-то Хомушка Горбатенький
Ко той ко чаре зелена вина,
Брал-то чару одной рукой
И выпил чару за единый дух.
Того и бить не шел со новых сеней:
«Ступай-ка в палаты белокаменны
 
 
Пить нам напитки сладкие,
Ества-то есть сахарные,
А бояться нам в Новеграде некого!»
И прибрал Василий три дружины в Новеграде.
И завелся у князя новгородского почестей пир
На многих князей, на бояр,
На сильных могучиих богатырей.
А молодца Василья не почествовали.
Говорит матери таковы слова:
«Ай же ты, государыня матушка,
Честна вдова Авдотья Васильевна!
Я пойду к князьям на почестей пир».
Возговорит Авдотья Васильевна:
«Ай же ты, мое чадо милое,
Милое чадо рожоное!
Званому гостю место есть,
А незваному гостю места нет».
Он, Василий, матери не слушался,
А взял свою дружину хоробрую
И пошел к князю на почестей пир.
У ворот не спрашивал приворотников,
У дверей не спрашивал придверников,
Прямо шел во гридню столовую.
Он левой ногой во гридню столовую,
А правой ногой за дубовый стол,
За дубовый стол, в большой угол,
И тронулся на лавочку к пестно-углу,
И попихнул Василий правой рукой,
Правой рукой и правой ногой:
Все стали гости в пестно-углу;
И тронулся на лавочку к верно́-углу,
И попихнул левой рукой, левой ногой:
Все стали гости на новых сенях.
Другие гости перепалися,
От страху по домам разбежалися.
И зашел Василий за дубовый стол
Со своей дружиною хороброю.
Опять все на пир собиралися,
Все на пиру наедалися,
Все на почестном напивалися,
И все на пиру порасхвастались.
 
 
Возговорил Костя Новоторжанин:
«А нечем мне-ка, Косте, похвастати;
Я остался от батюшки малешенек,
Малешенек остался и зеленешенек.
Разве тым мне, Косте, похвастати:
Ударить с вами о велик заклад
О буйной головы на весь на Новгород,
Окроме трех мона́стырей —
Спаса преображения,
Матушки Пресвятой Богородицы,
Да ещё монастыря Смоленского».
Ударили они о велик заклад,
И записи написали,
И руки приложили,
И головы приклонили:
«Идти Василью с утра через Волхов мост;
Хоть свалят Василья до мосту, —
Вести на казень на смертную,
Отрубить ему буйну голову;
Хоть свалят Василья у моста, —
Вести на казень на смертную,
Отрубить ему буйну голову;
Хоть свалят Василья посередь моста, —
Вести на казень на смертную,
Отрубить ему буйну голову.
А уж как пройдет третью заставу,
Тожно больше делать нечего».
И пошел Василий со пира домой,
Не весел идет домой, не радошен.
И стречает его желанная матушка,
Честна вдова Авдотья Васильевна:
«Ай же ты, мое чадо милое,
Милое чадо рожоное!
Что идешь не весел, не радошен?»
Говорит Васильюшка Буславьевич:
«Я ударил с мужиками о велик заклад:
Идти с утра на Волхов мост;
Хоть свалят меня до моста,
Хоть свалят меня у моста,
Хоть свалят меня посередь моста, —
Вести меня на казень на смертную,
Отрубить мне буйну голову.
А уж как пройду третью заставу,
Тожно больше делать нечего».
Как услышала Авдотья Васильевна,
Запирала в клеточку железную,
Подперла двери железные
Тым ли вязом червленыим.
И налила чашу красна золота,
Другую чашу чиста серебра,
Третью чашу скатна жемчуга,
И понесла в даровья князю новгородскому,
Чтобы простил сына любимого.
Говорит князь новгородский:
«Тожно прощу, когда голову срублю!»
Пошла домой Авдотья Васильевна,
Закручинилась пошла, запечалилась,
Рассеяла красно золото, и чисто серебро,
И скатен жемчуг по чисту полю,
Сама говорила таковы слова:
«Не дорого мне ни золото, ни серебро, ни скатен жемчуг.
А дорога мне буйная головушка
Своего сына любимого,
Молода Васильюшка Буслаева».
И спит Василий, не пробудится.
Как собирались мужики увалами,
Увалами собирались, перевалами,
С тыми шалыгами подорожными;
Кричат они во всю голову:
«Ступай-ка, Василий, через Волхов мост,
Рушай-ка заветы великие!»
И выскочил Хомушка Горбатенький,
Убил-то он силы за цело сто,
И убил-то он силы за другое сто,
Убил-то он силы за третье сто,
Убил-то он силы до пяти сот.
На смену выскочил Потанюшка Хроменький
И выскочил Костя Новоторжанин.
И мыла служанка, Васильева портомойница,
Платьица на реке на Волхове;
И стало у девушки коромыселко поскакивать,
Стало коромыселко помахивать,
Убило силы-то за цело сто,
Убило силы-то за другое сто,
Убило силы-то за третье сто,
Убило силы-то до пяти сот.
И прискочила ко клеточке железные,
Сама говорит таковы слова:
«Ай же ты, Васильюшка Буславьевич!
Ты спишь, Василий, не пробудишься,
А твоя-то дружина хоробрая
Во крови ходит, по колен бродит».
Со сна Василий пробуждается,
А сам говорит таковы слова:
«Ай же ты, любезная моя служаночка!
Отопри-ка дверцы железные».
Как отперла ему двери железные,
Хватал Василий свой червленый вяз
И пришел к мосту ко Волховскому,
Сам говорит таковы слова:
«Ай же любезная моя дружина хоробрая!
Поди-тко теперь опочив держать,
А я теперь стану с ребятами поигрывать».
И зачал Василий по мосту похаживать,
И зачал он вязом помахивать:
Куда махнет – туда улица,
Перемахнет – переулочек;
И лежат-то мужики увалами,
Увалами лежат, перевалами,
Набило мужиков, как погодою.
И встрету идет крестовый брат,
Во руках несет шалыгу девяноста пуд,
А сам говорит таковы слова:
«Ай же ты, мой крестовый брателко,
Молодой курень, не попархивай,
На своего крестового брата не наскакивай!
Помнишь, как учились мы с тобой в грамоты:
Я над тобой был в то поры больший брат,
И нынь-то я над тобой буду больший брат».
Говорит Василий таковы слова:
«Ай же ты, мой крестовый брателко!
 
 
Тебя ля черт несет навстрету мне?
А у нас-то ведь дело деется, —
Головами, братец, играемся».
И ладит крестовый его брателко
Шалыгой хватить Василья в буйну голову.
Василий хватил шалыгу правой рукой,
И бил-то брателка левой рукой,
И пинал-то он левой ногой, —
Давно у брата и души нет;
И сам говорил таковы слова:
«Нет на друга на старого,
На того ли на брата крестового, —
Как брат пришел, по плечу ружье принес».
И пошел Василий по мосту с шалыгою.
И навстрету Васильюшку Буслаеву
Идет крестовый батюшка, старичище-пилигримище:
На буйной голове колокол пудов во тысячу,
Во правой руке язык во пятьсот пудов.
Говорит старичище-пилигримище:
«Ай же ты, мое чадолко крестовое,
Молодой курень, не попархивай,
На своего крестового батюшка не наскакивай!»
И возговорит Василий Буславьевич:
«Ай же ты, мой крестовый батюшка!
Тебя ли черт несет во той поры
На своего на любимого крестничка?
А у нас-то ведь дело деется, —
Головами, батюшка, играемся».
И здынул шалыгу девяноста пуд,
Как хлыстнул своего батюшка в буйну голову,
Так рассыпался колокол на ножевые черенья:
Стоит крестный – не крянется,
Желтые кудри не ворохнутся.
Он скочил батюшку против очей его
И хлыстнул-то крестного батюшка
В буйну голову промеж ясны очи —
И выскочили ясны очи, как пивны чаши.
И напустился тут Василий на домы на каменные.
И вышла Мать Пресвятая Богородица
С того монастыря Смоленского:
«Ай же ты, Авдотья Васильевна!
Закличь своего чада милого,
Милого чада рожоного,
Молода Васильюшка Буслаева,
Хоть бы оставил народу на семена».
Выходила Авдотья Васильевна со новых сеней,
Закликала своего чада милого.
 

Смерть Василия Буслаева

 
Под славным великим Новым-городом,
По славному озеру по Ильменю
Плавает-поплавает сер селезнь,
Как бы ярой гоголь доныривает, —
А плавает-поплавает червлен корабль
Как бы молода Василья Буслаевича,
А и молода Василья со его дружиною хоробраю,
Тридцать удалых молодцов:
Костя Никитин корму держит,
Маленький Потаня на носу стоит,
А Василе-ет по кораблю похаживает,
Таковы слова поговаривает:
«Свет моя дружина хоробрая,
Тридцать удалых добрых молодцов!
Ставьте корабль поперек Ильменя,
Приставайте молодцы ко Нову-городу!»
А и тычками к берегу притыкалися,
Сходни бросали на крутой бережок.
Походил тут Василей
Ко своему он двору дворянскому,
И за ним идут дружинушка хоробрая,
Только караулы оставили.
Приходит Василей Буслаевич
Ко своему двору дворянскому,
Ко своей сударыне матушке,
Матерой вдове Амелфе Тимофеевне.
Как вьюн, около ее увивается,
Просит благословение великое:
«А свет ты, моя сударыня матушка,
Матера вдова Амелфа Тимофеевна!
Дай мне благословение великое —
Идти мне, Василью, в Ерусалим-град
Со своею дружиною хоробраю,
Мне-ка Господу помолитися,
Святой святыни приложитися,
Во Ердане-реке искупатися».
Что взговорит матера Амелфа Тимофеевна:
«Гой еси ты, мое чадо милая,
Молоды Василей Буслаевич!
То коли ты пойдешь на добрыя дела,
Тебе дам благословение великое;
То коли ты, дитя, на разбой пойдешь,
И не дам благословения великова,
А и не носи Василья сыра земля!»
Камень от огня разгорается,
А булат от жару растопляется, —
Материна сердце распущается,
И дает она много свинцу-пороху,
И дает Василью запасы хлебныя,
И дает оружье долгомерное.
«Побереги ты, Василей, буйну голову свою!»
Скоро молодцы собираются
И с матерой вдовой прощаются.
Походили оне на червлен корабль,
Подымали тонки парусы полотняныя,
Побежали по озеру Ильменю.
Бегут оне уж сутки-другия,
А бегут уже неделю-другую,
Встречу им гости-карабельщики:
«Здравствуй, Василей Буслаевич!
Куда, молодец, поизволил погулять?»
Отвечает Василей Буслаевич:
«Гой еси вы, гости-карабельщики!
А мое-та ведь гулянье неохотное:
Смолода бита, много граблена,
Под старость надо душа спасти.
А скажите вы, молодцы, мне прямова путя
Ко святому граду Иерусалиму».
Отвечают ему гости-карабельщики:
«А и гой еси, Василей Буслаевич!
 
 
Прямым путем в Ерусалим-град
Бежать семь недель,
А окольной дорогой – полтора года:
На славном море Каспицкием,
На том острову на Куминскием
Стоит застава крепкая,
Стоят атаманы казачия,
Не много, не мало их – три тысячи;
Грабят бусы-галеры,
Разбивают червлены корабли».
Говорит тут Василей Буслаевич:
«А не верую я, Васюнька, ни в сон ни в чох,
А и верую в свой червленой вяз.
А беги-ка-тя, ребята, вы прямым путем!»
И завидел Василей гору высокую,
Приставал скоро ко круту берегу,
Походил-су Василей сын Буслаевич
На ту ли гору Сорочинскую,
А за ним летят дружина хоробрая.
Будет Василей в полугоре,
Тут лежит пуста голова,
Пуста голова – человечья кость.
Пнул Василей тое голову с дороги прочь,
Просвещится пуста голова человеческая:
«Гой еси ты, Василей Буславьевич!
Ты к чему меня, голову побрасоваешь?
Я, молодец, не хуже тебя был,
Умею, я, молодец, валятися
А на той горе Сорочинския.
Где лежит пуста голова,
Пуста голова молодецкая,
И лежать будет голове Васильевой!»
Плюнул Василей, прочь пошел.
«Али, голова, в тебе враг говорит
Или нечистой дух!»
Пошел на гору высокую,
На самой сопки тут камень стоит,
В вышину три сажени печатныя,
А и через ево только топор подать,
В долину три аршина с четвертью.
И в том-та подпись подписана:
 
 
«А кто-де станет у каменя тешиться,
А и тешиться-забавлятися,
Вдоль скакать по каменю, —
Сломить будет буйну голову».
Василей тому не верует,
Приходил со дружиною хороброю,
А и тешиться-забавлятися,
Поперек тово каменю поскакивати,
А вдоль-та ево не смеют скакать.
Пошли со горы Сорочинския,
Сходят оне на червлен карабль,
Подымали тонки парусы полотняные,
Побежали по морю Каспицкому,
На ту на заставу карабельную,
Где-та стоят казаки-разбойники,
А стары атаманы казачия.
На пристани их стоят сто человек
А и молоды Василей на пристань стань,
Сходни бросали на крут бережок,
И скочил-та Буслай на крут бережок,
Червленым вязом попирается.
Тут караульщики, удалы добры молодцы,
Все на карауле испужалися,
Много его не дожидаются,
Побежали с пристани карабельныя
К тем атаманам казачиям.
Атаманы сидят не дивуются,
Сами говорят таково слово:
«Стоим мы на острову тридцать лет,
Не видали страху великова,
Это-де идет Василей Буславьевич:
Знать-де полетка соколиная,
Видеть-де поступка молодецкая!»
Пошагал-та Василей со дружиною,
Где стоят атаманы казачия.
Пришли оне, стали во единой круг,
Тут Василей им поклоняется,
Сам говорит таково слово:
«Вздравствуйте, атаманы казачия!
А скажите вы мне прямова пути
Ко святому граду Иерусалиму».
 
 
Говорят атаманы казачия:
«Гой еси, Василей Буслаевич!
Милости тебе просим за единой стол хлеба кушати!
Втапоры Василей не ослушался,
Садился с ними за единой стол.
Наливали ему чару зелена вина в полтора ведра,
Принимает Василей единой рукой
И выпил чару единым духом
И только атаманы тому дивуются,
А сами не могут и по полуведру пить.
И хлеба с солью откушали,
Собирается Василей Буслаевич
На свой червлен карабль.
Дают ему атаманы казачия подарки свои:
Первую мису чиста серебра
И другую – красна золота,
Третью – скатнова жемчуга.
За то Василей благодарит и кланеется,
Просит у них до Ерусалима провожатова.
Тут атаманы Василью не отказовали,
Дали ему молодца провожатова,
И сами с ним прощалися.
Собирался Василей на свой червлен корабль
Со своею дружиною хоробраю,
Подымали тонки парусы полотняныя,
Побежали по морю Каспицкому.
Будут оне во Ердан-реке,
Бросали якори крепкия,
Сходни бросали на крут бережок.
Походил тут Василей Буслаевич
Со своею дружиною хороброю в Еруса́лим-град.
Пришел во церкву соборную,
Служил обедни за здравие матушки
И за себя, Василья Буслаевича,
И обедню с панафидою служил
По родимом своем батюшке
И по всему роду своему.
На другой день служил обедни с молебнами
Про удалых добрых молодцов,
Что смолоду бито, много граблено.
И ко святой святыне приложился он,
И в Ердане-реке искупался.
И расплатился Василей с попами и с дьяконами,
И которыя старцы при церкви живут, —
Дает золотой казны не считаючи.
И походит Василей ко дружине из Ерусалима
На свой червлен карабль.
Втапоры ево дружина хоробрая
Купалися во Ердане-реке,
Приходила к ним баба залесная,
Говорила таково слово:
«Почто вы купаетесь во Ердан-реке?
А некому купатися, опричь Василья Буславьевича,
Во Ердане-реке крестился
Сам Господь Иисус Христос;
Потерять ево вам будет,
Большова атамана Василья Буславьевича».
И оне говорят таково слово:
«Наш Василей тому не верует,
Ни в сон, ни в чох».
И мало время поизойдучи,
Пришел Василей ко дружине своей,
Приказал выводить карабль из устья Ердань-реки.
Подняли тонкие парусы полотняны,
Побежали по морю Каспицкому,
Приставали у острова Куминскова,
Приходили тут атаманы казачия
И стоят все на пристани карабельныя.
А и выскочил Василей Буслаевич
Из своего червленаго карабля.
Поклонились ему атаманы казачия:
«Здравствуй, Василей Буслаевич!
Здорово ли съездил в Ерусалим-град?»
Много Василей не баит с ними,
Подал письмо в руку им,
Что много трудов за их положил:
Служил обедни с молебнами за их, молодцов.
Втапоры атаманы казачия звали Василья обедати,
И он не пошел к ним,
Прощался со всеми теми атаманы казачьими,
Подымали тонкие парусы полотняныя,
Побежали по морю Каспицкому к Нову-городу.
А и едут неделю спо́ряду,
А и едут уже дру́гую,
И завидел Василей гору высокую Сорочинскую,
Захотелось Василью на горе побывать
Приставали к той Сорочинской горе,
Сходни бросали на ту гору,
Пошел Василей со дружиною
И будет он в по́лгоры,
И на пути лежит пуста голова, человечья кость,
Пнул Василей тое голову с дороги прочь,
Провещится пуста голова:
«Гой еси ты, Василей Буслаевич!
К чему меня, голову, попиноваешь
И к чему побрасоваешь?
Я, молодец, не хуже тебя был,
Да умею валятися на той горе Сорочинские
Где лежит пуста голова,
Лежать будет и Васильевой голове!»
Плюнул Василей, прочь пошел
Взошел на гору высокую,
На ту гору Сорочинскую,
Где стоит высокой камень,
В вышину три сажени печатный,
А через ево только топором подать,
В долину – три аршина с четвертью
И в том та подпись подписана:
«А кто де у камня станет тешиться,
А и тешиться-забавлятися,
Вдоль скакать по каменю, —
Сломить будет буйну голову».
Василей тому не верует,
Стал со дружиною тешиться и забавлятися,
Поперек каменю поскаковати.
Захотелось Василью вдоль скакать,
Разбежался, скочил вдоль по каменю —
И не доскочил только четверти
И тут убился под каменем.
Где лежит пуста голова,
Там Василья схоронили.
Побежали дружина с той Сорочинской горы
На свой червлен корабль,
Подымали тонки парусы полотняныя,
Побежали ко Нову-городу
И будут у Нова-города,
Бросали с носу якорь и с кормы другой,
Чтобы крепко стоял и не шатался он.
Пошли к матерой вдове, к Амелфе Тимофеевне,
Пришли и поклонилися все,
Письмо в руки подали.
Прочитала письмо матера вдова, сама заплакала,
Говорила таковы слова
«Гой вы еси, удалы добры молодцы!
У меня ныне вам делать нечево
Подите в подвалы глубокия,
Берите золотой казны не считаючи».
Повела их девушка-чернавушка
К тем подвалам глубокиим,
Брали они казны по малу числу,
Пришли оне к матерой вдове,
Взговорили таковы слова:
«Спасиба, матушка Амелфа Тимофеевна,
Что поила-кормила,
Обувала и одевала добрых молодцов!»
Втапоры матера вдова Амелфа Тимофеевна
Приказала наливать по чаре зелена вина,
Подносит девушка-чернавушка
Тем удалым добрым молодцам,
А и выпили оне, сами поклонилися,
И пошли добры молодцы, кому куды захотелося.
 

Словарь

При составлении словаря в основном использовался «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля, а также словари, помещенные в книгах – источниках текстов.

Аксами́ т —старинное название бархата.

Александри́ йская(рубашка) – из александре́йки, красной бумажной ткани, с прониткой другого цвета (белой, синей, желтой).

Алья́ненький– льняной .

Баба́ ечки, бабаички —весла из целого бревна для управления дощаником, баркой, плотом; на ручном конце бабайки, навешенной на железный штырь, торчит целый ряд т. н. «пальцев», за которые хватаются рабочие.

Бабере́ к —шелковая парча.

Ба́енка, ба́йна– баня .

Базы́ ка —старый хрыч.

Баса́ —красота; баско́ й– красивый.

Ба́ ять —говорить.

Безвре́ менье —несчастье, горе, неудача.

Бере́ мя– охапка.

Большой угол —угол, где поставлены иконы.

Бу́ ево, бу́ евка —погост (кладбище с церковью).

Бурна́ стый– рыже-бурый (о мехе), без черноты и огневой красноты.

Бус, буса —ладья, лодка-однодеревка с набивными досками по бортам.

Валья́чный, вольяшный, валья́щетый —литой или чеканный.

Ве́ ред– чирей, нарыв.

Верея́ – воротный столб.

Верно-угол —угол, расположеный ближе к дверям.

Вершо́ к —мера длины, равная 4,45 см (1/16 часть аршина).

Ве́ сто– известно.

Ветля́ ный, ветляненький(стружок, жребий и т. д.) – из ветлы; легкий.

Волжа́ ный– см. таволжаный.

Во́ровски– тайком .

Вы́ жлок —охотничья собака.

Вы́здынуть– вытащить .

Вы́ копать(очи) – вырвать, выколоть.

Выть —прием пищи.

Вя́ зивце —привязь, повод для скотины.

Гармузи́ нный —см. кармазин.

Глузды́ рь —неоперившийся птенец, который еще не может летать.

Го́ голь —утка подсемейства нырков.

Голья́ шный —см. вальячный.

Гость(торговый) – купец; гостиный– купеческий.

Гри́ дня, гри́ дница– покой в княжеском дворце, где князь собирал дружину (по-древнерусски «гридь») для пиров и бесед.

Гудо́ к —старый русский струнно-смычковый музыкальный инструмент.

Дел —раздел, дележ.

Десяти́ нник, десяти́ льник —сборщик пошлин с церквей и монастырей в пользу архиерейского дома.

Добре́ —очень.

Доло́ нь —ладонь.

Дра́ нка —колотые дощечки (идут для кровель).

Дроби́ на —квасная, пивная или винная гуща (барда), идет на откорм скота.

Дува́ н– сходка для дележа добычи у татар, казаков и разбойников; «дуван дуванить»– делить добычу.

Ез, езок —частокол или плетень поперек реки с ловушкой для рыбы.

Ендова́ —широкий сосуд или медная посудина с носком (рыльцем) для разливания напитков.

Е́ства– еда .

Жеребе́ ек, жеребеечек —кусочек; мельчайшая доля при дележе.

Жерябш(пан) – искаженное польское слово неясного значения.

Живо́ й(мост) – наплавной.

Живо́ т —имущество, богатство; жизнь.

Жога́ , жогарка—птица дубонос, с навислыми бровями.

Жуковина —перстень с драгоценным камнем.

Заберега [5]5
  Здесь и далее слова, для которых точное место ударения сомнительно, оставлены составителями без знака ударения.


[Закрыть]– часть реки, озера, моря, отделенная узкой косой от остального водного пространства.

Забирается —собирается.

За́ ведь– запястье.

Заго́ н —мера пахотной земли в четверть десятины.

За́ ймовать —занимать.

Заколо́ деть —быть заваленным упавшими деревьями.

Замура́ веть —зарасти травой.

Затресье—часть водоема, заросшая тростником.

Затюре́ мщик —узник, тюремный сиделец.

Захо́ д —отхожее место.

Зды́ нуть —поднять.

Зень —земля.

Зе́ нька —колыбель.

Зоба́ ть —есть (о животных).

Зуй, зуёк —птица из отряда куликов.

И́ скопыть —след от копыта.

Ка́ велды —кандалы.

Кали́ ка—паломник, странник по святым местам.

Камка́ , камочка —шелковая узорчатая ткань.

Карга́ – ворона.

Кармази́ н —тонкое ярко-алое сукно.

Ки́ кать, кы́ кать —кричать (о голосе лебедя).

Кичи́ га —орудие для молотьбы (из части ствола дерева, которой ударяют по снопам, с длинной веткой, за которую держатся руками).

Клепи́ к– нож.

Коко́ ра —дерево с вывернутым из земли корнем.

Кокото́ к, кокоту́ шка– колотушка, деревянный молоток.

Кологри́ вый(конь) – с густой, косматой гривой, спускающейся по обе стороны шеи.

Комуха́ – лихорадка.

Копы́ л —одна из деревянных стоек (чаще всего их шесть), скрепляющих полозья саней с кузовом.

Корса́ ки —киргизы и киргиз-кайсаки (казахи).

Корча́ га —большой глиняный горшок; также – кривая дуга (отсюда «согнуть корчагою»).

Коса́ ч —тетерев.

Коси́ ца —висок.

Кося́ щатое, косявчатое(окно) – с косяками (оконной рамой); «красное» окно, выходящее на улицу, со слюдяными или стеклянными оконницами (в отличие от маленького, «черного», или волокового окна – прорезанного в стене и задвигаемого заслонкой, без стекла).

Коту́ х —хлев для мелкой скотины.

Ко́ четы —колышки на бортах, вместо уключин.

Кросна́ , кросенца– ткацкий стан.

Кружа́ ло —кабак, питейный дом.

Круща́ тый —см. хрущатый.

Кры́ лос(искаж. от клирос) – место для певчих в церкви.

Крякови́ стый(дуб) – кряжистый.

Крянуться– шататься .

Кстить —крестить.

Куня́ркать– мяукать .

Купа́ в(молодец) – красивый (южнослав. хубав); купава —пышная, гордая красавица.

Кура́ , курева́ —песчаная или снежная пыль, поднимаемая ветром.

Куропки́ —куропатки.

Куря́ —цыпленок.

Куя́ к —щитковые или чешуйчатые латы из кованых пластинок по сукну.

Ло́ дка-коло́ менка– разновидность речного судна.

Ложи́нушка– лужица .

Ло́ жня —спальня.

Лохалище—лоханище, лохань.

Лука́ – выступающий изгиб переднего или заднего края седла.

Ля́ га —лужа или небольшое болото.

Ля́ сы —россказни, хитрые и льстивые речи.

Магары́ ч– угощение с выпивкой (или плата деньгами) посреднику при торговых сделках.

Марью́ ха —самка глухаря.

Ма́ тица —бревно или брус, поддерживающий потолок; вообще – середина.

Меже́ нный(день) – в середине лета.

Мех —мешок.

Мизги́рь– паук .

Митусить– щуриться на один глаз; суетиться, мельтешить; метаться, болтаться.

Могоре́ ц —см. магарыч.

Могота́ , могута́ – мощь, сила.

Мост —пол в доме.

Мура́ вленая(печь) – покрытая муравлеными (т. е. обливными, глазурованными, часто – зеленого цвета) изразцами.

Мызги́ рь– см. мизгирь.

Мы́ тный двор, мытная изба —место, где собирали мы́то, т. е. пошлины.

Мя́ конек —свежий хлеб.

На́ волок —мыс.

На́ вязень —гирька, привязанная к дубинке.

Назём —навоз.

Назо́ ла —досада.

Нако́ н —раз («во первый након» и т. д.).

Налу́ чно, налу́ шно, налу́ чье—саадак (ножны для лука).

Наса́ дка—соединение древка копья с острием.

Нахаживать —находить.

Небыло́ е слово —лживый вымысел.

Некошно́ й, не́ кошный– недобрый, нечистый.

Нелегчёный(конь) – нехолощеный, т. е. жеребец.

Ново́ й —другой.

Обезве́ чить, обезви́ чить —изувечить.

О́бжи —оглобли у сохи.

Огневи́ ца, огневушка —горячка, лихорадка.

Огно́ ище —гнойные язвы.

Одёр —ложе.

Одноконе́ чная: в одноконечную —без перерыва.

Ожурённая(чара) – поднесенная без уважения, с бранью и упреками.

Ока́ тистый(холм) – крутой; окатистый(жемчуг) – круглый, крупный, высшего качества.

Олю́ торцы, алюторцы —народ, говорящий на одном из чукотско-камчатских языков, живет на севере Корякского автономного округа.

Онати́ —манатьи (монашеские мантии).

Омех, омешек —сошник, лемех.

Опочи́ в, опочи́ н —отдых, сон.

Ора́ ть —пахать; ора́ тай —пахарь.

Осе́ к —огороженный выгон или загон для скота.

О́стров—возвышенное, сухое место среди болот, поросшее лесом.

Отгану́ ть—отгадать.

Отсе́ лье, оче́ лье —девичий головной убор наподобие кокошника.

Отстянуть– отстегнуть.

Отя́ пыш —шлепок.

Охича́ ть– похищать.

О́хлупень —конек крыши (бревно, часто с вырезанной конской головой, которым пригнетаются верхние концы тесин обоих скатов крыши).

Оче́ стливый —почтительный, обходительный.

Ошесток —см. шесток.

Ошмёток, ошемёток– старый рваный лапоть.

Па́ бедье—послеобеденное время.

Па́ волока, поволо́ ка —тканевый верх меховой шубы.

Па́ дера —ураган.

Па́ нцирь —вид брони (кольчужная рубаха до колен из плотно сплетенных мелких металлических колец, с короткими рукавами).

Па́ робок —слуга, работник.

Перёное(крыльцо) – с перилами.

Пе́ рес[т]ки —персты, т. е. пальцы рук.

Пестно-угол —угол против устоя печки.

Пестру́ ха —самка глухаря или тетерева.

Плете́ нь —веревка, повод для скотины.

Плужо́ к– силок для ловли птиц.

Плутивце —поплавок у сети.

Побе́ дный —бедный, несчастный.

Повалуша —летняя неотапливаемая спальня при жилой избе.

Пове́ ть —крытый сеновал.

Пого́ да—ненастье.

Погуда́ло, погудальце– смычок .

Подоро́ жник —разбойник, грабящий по большим дорогам.

Подоро́ жничек —чарка, которую выпивают с дороги.

Подче́ ревье —подбрюшье; «по подчеревью скатилось» – скатилось под брюхо коня.

По́ жня– сенокосный луг.

Покля́ пый —кривой, наклонный, свислый, согнутый вперед, сутулый.

Пола́ ти —дощатый настил для спанья, устраиваемый в избе под потолком между печью и стеной, над входной дверью; тремя углами полати примыкают к стенам, четвертым опираются на печной столб, между которым и стеной их поддерживает полатный брус.

Полева́ ть —охотиться.

Полоро́ тый —горлан, крикун; разиня, ротозей.

Поло́хать (ся)– пугать (ся).

Полтретья́ —два с половиной.

Поляни́ ца —женщина-богатырка.

Помани́ ть —подождать.

Помитуситься– см. митусить.

Понюга́ ло, понюгальце —плеть, которою погоняют лошадей.

Порти́ще– платье, одежда.

По́ ршни– грубая крестьянская кожаная обувь, сгибаются из одного лоскута сырой кожи (или шкуры с шерстью), у щиколотки перехватываемого ремешком.

Посро́ чить —отсрочить, отложить на время.

Посягну́ться– броситься .

По́ тик —под у печи.

Пото́ рчина– вбитый в землю кол.

Поха́ бно —оскорбительно, позорно, стыдно.

Правёж– взыскание долга или недоимок с прилюдными побоями и истязанием.

Прави́ льное перо —крайнее перо в крыле, особого вида.

Пре́ лесть —обман, лукавство.

Прикру́ тье —склон, обрыв.

Прила́ вок(в избе) – лавка у печи.

Прити́ нное(место) —укромное, подходящее для засады или караула.

Приче́ лина, причалина– доска (обычно с богатой резьбой) над окном.

Пробо́ й —остроконечный железный стержень (с «ушком» на тупом конце), пробитый сквозь стену и загнутый с ее внутренней стороны; на проушину пробоя навешивается замок.

Протамо́ жье– штраф за провоз товара, не объявленного на таможне.

Прохла́ дный —приятный, утешный.

Пупоре́зная бабка —повитуха .

Пу́ стынь —монастырь.

Пясть, пя́ сточка —горсть, кисть руки.

Пята́ (дверная) – нижний шип, вставляемый в гнездо в основании двери; (отворить дверь) на пяту – настежь.

Пятисо́ тная(верста) – равная 500 саженям.

Ра́ менье– густой, дремучий, темный лес, глушь лесная непроезжая; мешаное чернолесье (ель, пихта, липа, береза, осина, более по суглинку с моховиной); лес, соседний с полями, с пашней (по говорам значение этого слова сильно разнится).

Ра́ товище —древко копья.

Рель —виселица (не «глаголем», а в два столба с перекладиной).

Реме́ нчатый(стул) – складной, походный, раскидной на ремнях.

Ро́ сстань —распутье дорог.

Рошма́ к– кнут.

Роши́ ться– клясться.

Ру́ дый —красный.

Ры́ бий зуб —моржовый клык.

Ры́ тый(бархат) – с узорами, тисненными по ворсу.

Ряб– рябчик.

Рядо́ бная(чара) – подносимая гостю на пиру в свой черед, смотря по его чину и месту.

Саже́ нь, са́ жень—мера длины, равная 3 аршинам (1 аршин равен 71,12 см); печатная сажень – утвержденная как образец, с печатями на обоих концах; косая сажень – расстояние от пятки ноги до конца поднятой вверх руки другого бока.

Сами́ т —см. аксамит.

Сароженин, суроженин– из города Сурожа в Крыму.

Сголз(а)ну́ть– соскользнуть .

Се́ дало —птичий насест.

Середа́ —пол в доме.

Сиби́ рка, сибирочка —короткий кафтан с перехватом и со сборками, на мелких пуговках или застежках, со стоячим воротником.