Текст книги "Равновесие. Магия. Хаос"
Автор книги: Екатерина Юденкова
Соавторы: Наталия Носова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)
Идя по так называемой дороге – грязи, размытой дождем, пытаясь перескакивать через ручьи, я не думала обо все, но только не о пленере. Будь что будет. Завтра вечером конкурс, а мне плевать. Я вообще больше ничего не хочу. Ни любить, ни дружить, ни выигрывать, ни учится. Я хочу домой, к семье. Косить траву, доить коз, работать в поле или весь день проводить на конюшне с любимыми лошадьми. А еще можно уйти с сестрой на реку, попросить лодку у старого Ниола и до вечера скользить по водной глади, болтая о пустяках. И не нужно мне никакое паршивое образование. Я просто хочу, что б меня любили и понимали. Вот!
На промокшие насквозь сапоги налипла грязь и выгоревшая сухая трава, кожаная куртка безнадежно испортилась, погрубела от воды и неприятно натирала тело. Пришлось снять ее, и нести в руках, дрожа от холода. Мокрые волосы сосульками свисали по плечам, а холодный горный ветер пробирал до костей, и кожа покрылась мелкими мурашками. Я брела, куда глядят глаза, и незаметно для себя вышла за пределы города, спустившись по крутой лестнице вырубленной прямо в горе, и оказалась на каменном мосту между двух гор, над рекой Си. Дождь прекратился, и показавшееся из-за туч солнце ласково припекало плечи. Я облокотилась на каменные, холодные, покрытые мхом перила моста, вглядываясь в даль. Красиво и спокойно… Внизу журчит вода, над головой кружат горные орлы, воздух по-утреннему свеж. Идеальное место для размышлений… и для самоубийства. Никто меня не найдет. Всего один шаг, и я буду свободна ото всех проблем. Мама и сестра погрустят, конечно, но вскоре забудут…
Неожиданно я поняла, что стою на краю широких мостовых перил, а горные ветер развивает мои волосы и подталкивает к краю. Наверное, это тот самый ветер, что испортил мне прическу. Он сразу меня невзлюбил.
Стоять на скользких перилах мокрыми сапогами было не очень удобно, и я уселась на них пятой точкой, свесив ноги вниз. Всё же я еще не окончательно собралась умирать. Надо все взвесить. Хотя, и так всё ясно: Конкурс мне не выиграть. Господин Херман очень разозлиться, так что и на хорошее окончание учёбы я могу не рассчитывать. Мама не поймёт, вся деревня засмеёт. И зачем я только поперлась в этот Оригс? Трудно быть гением…трудно.
– Нельзя девушкам на камнях холодных сидеть. Мама не учила? – раздался сзади спокойный голос. Я нехотя повернула голову. На мосту стояла старая женщина, в длинном сером платье. Седые волосы были собраны в большой пучок на затылке, а плечи покрывал чёрный однотонный платок. Одна походила бы на скорбящую вдову, или же старую злую колдунью, если бы не добродушная улыбка. Я невольно улыбнулась и сама.
– А мне все равно. Я сейчас отсюда спрыгну и умру, – весело ответила я. – Сегодня мне всё можно.
– А вдруг выживешь? – старушка перекинулась через ограждение и заглянула вниз, – Вероятность большая. Всё же внизу река.
– Так я плавать не умею. Если не умру от удара об воду, значит, утону, – пожала я плечами.
– Вот что, детонька, ты давай не дури, и спускайся сюда. А я попробую тебе помочь, – старушка протянула мне руку, и я непроизвольно схватилась за нее. Еще секунда, и я была на мосту.
И я рассказала ей всё. О том, что меня жестоко обманул парень, который мне нравится; о том, что конкурс не честный, и Вли обязательно выиграет, и о том, что я неудачница, серая мышь… и ничего не могу с этим поделать.
– Ах, какие глупости, – внимательно выслушав меня, улыбнулась старушка.
– И вы не понимаете, – расстроилась я, и уже хотела уйти, но женщина остановила меня.
– Представь себя лет через десять, с мужем, детишками и кучей домашнихпроблем – ты ведь будешь с улыбкой вспоминать это время, и его мелкие проблемки. Я советую тебе просто подняться на во-он ту гору, и помолится Сиив – Богине справедливости. Всё будет так, как должно быть. Я обещаю.
– И как это поможет? – заинтересованно спросила я, вытирая слёзы.
– Сиив решит всё по справедливости, – улыбнулась старуха, развернулась и пошла вверх по лестнице. Я мало, что поняла из ее слов, но решила не переспрашивать. Мало ли, старушка не в себе или ей просто не с кем поговорить. А может, она в правда хотела мне помочь? Хотя… на гору я всё же зайду.
Отдышавшись после долгого подъема вверх по пологим скалам, по протоптанной, но не слишком удобной тропе, я присела на удивление мягкую траву. Так же она оказалась сухой, как будто здесь дождя не было вовсе. Огляделась. Ни храма, ни алтаря, ни даже идола… странная гора для молитв. Лишь на ветвях тонких, странно изогнутых деревец, колыхались на ветру лоскуты тканей, веревки, ленты и даже пряди волос, повязанные сюда по какой-то, неизвестной мне традиции.
И как вообще эти молитвы произносятся? Может быть так: "Всемогущая Сиив, помоги мне выиграть конкурс и накажи моих обидчиков".
Нет, что-то не то. Ну что ж поделать, не умею я молитвы возносить. Не приходилась как-то раньше. В детстве бабушка учила меня, но я не придавала этому значения. Молитвы были для меня скорее игрой, чем разговором с Богами. Но сейчас стоит напрячься.
Встав на мягкий травяной ковер коленями, и сложив руки так, как учила бабушка, я начала шептать:
– Мудрая и справедливая Сиив, прошу, помоги. Без тебя мне не справится. Дай мне сил и терпения пережить это время. Сделай так, как должно быть. Я доверяюсь тебе, великая Сиив!
Закончив молитву, я вырвала из головы несколько волосинок, повязала их вокруг одной из тонких веточек деревца, поклонилась и начала спускаться вниз. Пора готовиться к конкурсу.
– Руа, – позади раздался звонкий голосок Иальты, когда я брела по извилистой горной тропинке, – стой, я тебя всё утро ищу.
– Привет, – выдавила я из себя, остановившись.
– Куда же ты так вылетела утром? – взволнованно спросил Дорон, обнимающий блондинку. – Что-то случилось?
– Нет, ничего страшного. Просто твой дружок оказался негодяем, – безразлично ответила я.
– Вли?! – Иальта округлила глаза. – Что он натворил? Да вообще, что с тобой? Почему ты в таком виде? Где ты была?
– Я гуляла.
– Так что тебе сделал Вли? – напирал Дорон.
– Я, конечно, не знаю, как он обычно ведет себя с девушками. Может такое отношение в порядке вещей…
– Говори яснее, – поторопил меня мужчина.
– Он использовал меня, а утром сказал, что б я выматывалась. Что не хочет меня больше видеть! У него оказывается еще и невеста есть! – процедила я сквозь зубы, чувствуя, что еще чуть-чуть и разрыдаюсь снова.
– Ты серьезно? – опешила блондинка и, повернувшись к Дорону, спросила. – Ты знал, что у него скоро свадьба?
– Конечно, знал…
– И молчал?!
– Дорогая, ну посмотри на эту девочку. Я просто не хотел портить ей ночь счастья, – невинно улыбнулся Дорон, – Всё-таки не так часто в её жизни это происходит.
– Всё равно, это некрасиво, – покачала ухоженной головкой девушка, и грустно посмотрев в мою сторону, добавила. – Руа, а ведь ты сама виновата.
– Что?!
– Ты просто вела себя доступно, вот он тобой и воспользовался.
– Я вела себя так, как ты меня учила! – почти выкрикнула я, чувствуя, что еще немного и взорвусь.
– Вот только давай без этого. Я не учила тебя прыгать на колени и уединяться в спальне!
– Руа, радуйся, что он вообще на тебя внимание обратил. Если бы не моя Иальта, Вли тебя даже не заметил бы, – усмехнувшись, сказал Дорон, – В общем, иди, продолжай плакать и винить весь мир.
– Иальта, – тихо проговорила я, кивая в сторону Дорона, – если ты мне подруга, ты бросишь его. Я не хочу, чтоб ты с ним общалась.
– Что? – Иальта залилась звонким смехом. – Какая же я тебе подруга? Мне просто стало жаль тебя, вот и всё. Когда мы вернемся в Академию, всё будет как раньше! Даже не смей намекать на то, что мы с тобой знакомы. А теперь иди. Ты нам надоела. Кстати одежду можешь оставить себе. Она уже впитала энергетику неудач. Я её больше не надену, даже под страхом смерти.
Как же мне хотелось в этот момент толкнуть их вниз! Ненавижу!..
Снова стоя на перилах моста, я не думала ни о чем. Просто собиралась с силами, что б сделать решающий шаг, как меня вновь окликнул знакомый голос:
– Куда же ты всё время спешишь?
– Ничего ваша Сиив не утроила! Вы – обманщица, – ответила я сквозь слёзы, даже не оборачиваясь.
– Не всё сразу, деточка, – старуха снова подала мне руку, но я не думала двигаться.
– Всё стало только хуже. Меня бросили друзья…
– Да какие же они тебе друзья? Они тебя не поддержали в трудную минуту. Друзья бы так не поступили, правда? А эта блондинка… Посмотри, что она сделала с тобой. Ты потеряла свою индивидуальность. Она слепила из тебя свою копию. Это не ты.
– Это я, – замотала я головой. – Я не изменилась.
– Общение с этими людьми не идет тебе на пользу.
– Что же мне делать?
– Ты их ненавидишь? – хитро спросила старуха.
– Да! – прокричала я. – Всех! Вли, Иальту, Дорона и Рапрала! Всех!
– Что ж, я могу тебе помочь. Слезай. У меня есть для тебя подарок…
– Какой подарок? – насторожилась я. Подарков мне уже очень давно не делали. Хотя, на мне одежда, Иальты, если это вообще можно подарком считать. Вот приеду обратно в Краинр, и сожгу ее…
– Хороший, – широко улыбнулась старуха, и вытащила из-за пазухи какой-то свёрток. – Вот, возьми.
– Это же обычный холст… Зачем он мне? У меня, их и так много. Я ведь художница.
– Об этом я знаю, деточка. В том то и дело. Ты ведь хочешь отомстить своим обидчикам за то, что они с тобой сделали? – заговорщицки сощурилась бабка.
– Да…
– Тогда слушай: холст этот необычный. Всё что ты на него нанесешь, может стать реальностью. Любая вещь, любое живое существо или ситуация. Ты можешь нарисовать наказание для этих людишек. Начинай, – прошептала старая ведьма, протягивая мне холст, и новенький, остро заточенный карандашик. – Рисуй. Отомсти им за всё! За все обиды. Отомсти Иальте за то, что она считает тебя вторым сортом! Отомсти за то, что она изменила тебя! Вспомни, завтра ведь конкурс, а ты совершенно к нему не готовилась. Блондинка забила твою голову совсем другими вещами – платьями, причёсками и свиданиями! Раньше с тобой такого не было! Отомсти ей за это! Рисуй!
Я как завороженная водила карандашом по полотну, мечтая лишь об одном – что бы Иальта и Дорон умерли! Сорвались со скалы и разбились насмерть!
– Отлично, – одобрительно кивнула головой бабка смотря на изображение лежащих на земле, мертвых людей.,– Но тебе надо нарисовать предысторию. Нарисуй то, как это случится.
Старушка взмахнула рукой, холст очистился от старого рисунка, и я принялась рисовать снова. Вот, Дорон – лежит животом на скале у обрыва, и за руку пытается удержать упавшую блондинку. Иальта – с перекошенным от ужаса лицом, из последних сил старается ухватиться за что-нибудь. Дорон соскальзывает вниз… не такая уж легкая ты, Иальта…ха.
А глаза… прекрасней, чем предсмертный взгляд я не видела ничего на свете…
Рисунок будто ожил под моей рукой, и молодые люди, сорвавшись, полетели на дно ущелья. Вот и всё…
– Что ж…Я поздравляю тебя, девочка. Месть свершилась… – обняла меня старушка. – А теперь забирай этот холст – он твой.
– Вам… не жалко? – такая щедрость немало меня поразила. Имей я подобную вещицу, на пушечный выстрел бы к ней никого не подпустила. Может быть, у старушки несколько таких экземпляров? Если конечно он и правда исполняет желания. Но рисунки с него исчезали явно каким-то магическим способом.
– Нет-нет, солнышко, – оскалилась в блаженной улыбке старуха, – Ничуть. Забирай его, и поспеши узнать, что случилось с обидчиками. Я думаю, произошедшее тебя удивит и обрадует. Прощай.
Не попрощавшись в ответ, я рванула к той скале, что рисовала пять минут назад. Мне не терпелось увидеть результат.
Внутри меня всё переворачивалось от волнения. К горлу подступала тошнота, голова кружилась, а в глазах темнело. Хватаясь за скалистые стены, я медленно, пошатываясь, брела по узкой тропинке внизу ущелья. Еще совсем немного, и я удела ИХ – Два тела, неподвижно лежащих в луже собственной крови и грязи после дождя.
Неужели? Бабка не обманула меня… Они, и вправду были мертвы. По-настоящему мертвы…
Меня охватил ужас. Что я наделала!? Я убила людей! Убила… Убила?
Хотя… я ведь всего лишь нарисовала своё желание. Любой бы, будь у него такая возможность, сделал бы то же самое. Наверное, всё в порядке…
Убедившись в том, что Иальта и Дорон не дышать, я без сожаления отправилась в "Шапку горы". Интересно, когда обнаружат их пропажу и забьют тревогу? Сейчас примерно полдень… подождем до вечера. К завтрашнему утру о их смерти точно будет известно. Наверняка конкурс отменят… Да и плевать. Теперь мне надо думать не об этом. Осталось еще двое, и им не жить. Но займусь ими позже. Когда они не будут этого ожидать… а сейчас надо отдохнуть.
Вернувшись в гостиницу, я завернулась в тёплое шерстяное одеяло, равнодушно взглянула на пустующую кровать Иальты и разбросанные на ней вещи, которые она оставила там перед своей последней прогулкой, и, обнимая холст, уснула спокойным, безмятежным сном, с чувством выполненного долга.
Следующим утром всем конкурсантам, собравшимся в столовой, включая и меня, объявили об отмене конкурса, и без объяснений отправили в комнаты, паковать вещи. Но, я-то знала, в чём дело…
Как я и предполагала, конкурс свернули, и уже к вечеру мы с мрачной и молчаливой госпожой Дааной, выехали из Оригса в Краинр. Отсутствие Иальты она не объяснила никак, сказав, что обо всём расскажет в Академии. Я состроила понимающую мину, и отвернулась к окну, погрузившись в свои недобрые мысли. Так я и доехала до самой Академии.
– Руа Кэйлин, – я снова стояла в кабинете господина Хермана, ожидая чего угодно, но только не того, что услышала, – должен сообщить вам, что совет Академии принял решение о вашем исключении.
– Что?! Но почему? – я просто не поверила своим ушам. Неужели из-за отмены конкурса, меня исключают? Да в чём тут дело, вообще? – Господин директор, за что? Я ведь не виновато в том, что ученица Чемши погибла, и конкурс пришлось отменить!
– Конкурс здесь совсем не при чем, Руа, – директор протер очки, и продолжил. – До нас дошли сведения, что ты соблазняла одного из учеников. Причем у всех на глазах. В таверне. И в совершенно пьяном виде!
– Нет! Такого не было! Мы просто, просто отдыхали! Вли сам приставал ко мне! – проклятый художник! Он наклеветал на меня! Он все таки посмел!
– Это дела не меняет. Мы не можем позволить, что бы в нашем заведении учились девушки с подобной репутацией, – директор перешел на крик. – Собирай свои вещи, и к вечеру выметайся отсюда! И даже не надейся – ни в какую другую Академию искусств нашего государства, тебя не примут! А так как конкурс был межгосударственный, очень сомневаюсь в том, что примут тебя вообще куда либо! В общем, молодец, девочка. Испоганила себе жизнь! Всё! Уходи…
– Ну, я…
– Что б к закату духу твоего здесь не было! – заорал господин Херман, а я поняла, что и вправду пора делать ноги, пока директор собственноручно не придушил меня, за опороченную честь своей обожаемой Академии.
И вот я осталась одна… С проклятым холстом, поломавшим мою жизнь. С жаждой мести, с талантом и, как мне тогда казалось, без будущего.
Я вернулась в деревню, к семье. Продавала свои картины на рынке ближайшего города, и вскоре получила свой первый заказ на портрет. За этим заказом пошли и другие… а потом, начались нападения…
Третья глава
Настоящее время. Тирас.
Душный и безветренный летний вечер клонился к долгожданной ночи. Хотелось грозы. Единственное тёмно-серое, светящееся облако делило небо пополам, и та половина, что была ближе к земле, алея, прощалась с солнцем, а верхняя часть обиталища Богов уже встречала ночную красавицу луну, которая пообещала охранять крохотных жителей этого мира, и солнце, одобрительно кивнув, скрылось за лесом, сдав пост. Дождем и не пахло.
Я сидела в "Горящей глотке" и со скучающим видом пялилась в окно, наблюдая за безмолвным разговором небесных светил, и витала в своих одиноких мыслях. На заднем плане шумела толпа, отмечая мой двадцать третий день рождения, но мне было не до веселья. Было слегка не по себе: впервые, я отмечала этот праздник вдали от дома… но, обстоятельства сложились именно так, и по-другому я поступить не могла. Уже около года я жила в столице Краинра – Тирасе, куда перебралась, накопив денег и вернувшись из монастыря, где пряталась от преследований. И где встретила ЕГО. Но, увы, мы не можем быть вместе. Он – монах, а я… сумасшедшая художница и убийца. Да и нападения продолжились с тем же усилием. Но мне уже плевать. Я даже научилась получать от них удовольствие. Точнее сказать – они стали частью моей жизни. А холст – верный помощник и друг, – частью меня.
Вместе со мной в Тирас перебралась и Линн, после окончания Академии искусств. Но в отличие от меня, вечно ищущей приключения и не желающей сидеть на месте, она устроилась на хорошую работу, вышла замуж и зажила счастливой семьей, ожидая пополнения. Видеться, мы перестали совсем. Да и смысл? Счастливая Линн пробарабанила бы мне все уши, о том, какой прекрасный у нее муж, как чудесно ожидать малыша, и какое счастье проводить все время на кухне, за готовкой обеда или ужина, ожидая с работы верного кормильца семьи. Нет уж, увольте. В свои двадцать три, я даже слушать не желаю об этих ужасах…
Не стану утверждать, что со мной этого никогда не произойдет, но ближайший десяток лет я точно не собираюсь привязывать себя к кому-то. А уж замужество и дети – это вообще в планах на ну очень далекое будущее.
Зато в моей жизни появилось много новых знакомых, многие из которых, честно говоря, не вызывают у меня сильного доверия. Но из-за постоянного чувства одиночества, мне приходится общаться с ними, что б не сойти с ума окончательно.
Вот так и проводила я свободные от непостоянной работы, вечера, сидя в "Горящей глотке" и потягивая ненавистный мне эль, с совершенно равнодушным видом. Там то, я и нашла новых друзей. Таких же одиноких и дурных на голову как я, художников, менестрелей, воров и просто бродяг. Именно эти люди и нелюди как никто другой могли понять меня… Но по-настоящему родственной души среди них, я, кажется, так и не нашла.
– Эй, Руа, ну хоть сегодня улыбнись! – услышала я веселый слегка пьяный голос, после лёгкого толчка в плечо. – Всё же не на похоронах собрались.
– Прости, Канэд, – грустно улыбнулась я в ответ светловолосому эльфу, одним уголком губ, и откинула со лба свои длинные рыжие волосы. – Ты же знаешь, я уже давно разучилась веселиться так, как это делают нормальные разумные существа. Празднуйте дальше, и не обращайте внимания на меня.
– Да, знаю. Но сегодня ты особенно печальна. Что тебя тревожит? – эльф придвинулся ближе ко мне, и заглянул светло серыми, с голубой радужкой глазами, в моё грустное и бледное лицо. – Расскажи мне. Я постараюсь тебе помочь, справится с тревогой.
– Всё очень просто, Канэд. Когда-то давно я потеряла себя, и до сих пор не могу найти, – вздохнула я, опуская голову на плечо друга.
– Но, я всегда считал, что тебя полностью устраивает такая жизнь, – удивился эльф.
– Да, устраивает, – я грустно оглядела пьяных веселящихся друзей. – Но, ровно до тех пор, пока я не начинаю задумываться о будущем.
– И что тебе беспокоит?
– Понимаешь, всё плохо… очень плохо. А сегодня даже хуже обычного, – я впечаталась лицом в плечо Канэда, и занавесилась волосами, чувствуя, что еще чуть-чуть и расплачусь. Что это со мной? Я не плакала уже года три. Держись Руа, держи-ысь!
– Может, попробуешь объяснить, что не так? – эльф погладил меня по голове, а потом ровно усадил на лавке, вручив полную кружку эля. – Давай выпьем за тебя, а после ты всё мне расскажешь, и мы вместе найдем решение.
– Дело в том, – начала я, и отхлебнув из кружки, что б набраться сил, продолжила, – дело в том, что я проживаю совершенно безнадежную жизнь. Ты ведь в курсе, что я не могу вернуться домой. Я волнуюсь за безопасность своих близких. Да и с любимым человеком я вместе не буду никогда. А работа? Хоть я и хорошо зарабатываю на частных заказах, но это меня совсем не устраивает. Я не для этого училась в лучшей школе искусств Краинра. Мои великолепные картины без дела пылятся на чердаке. А продавать – жалко.
Я врала. Врала насчет семьи. Врала о том, что волнуюсь за их безопасность. На самом деле, мне давным-давно было плевать на них. Просто… Просто в деревне мне не место. Если я вернусь домой… нет, даже думать об этом не хочу!
– Но ведь всё можно изменить, – улыбнулся друг.
– Как?
– Разберись со своей жизнью! Влюбись, найди тех, кто за тобой охотится, организуй свою выставку.
– Всё это очень непросто, – я отвернулась к окну. – Ничего с выставкой не получится. Слишком дурная слава ходит обо мне. Мало того, что с учебой не склеилось, так я еще и связалась с, хм… прости, плохой компанией.
Вли… это всё из-за него! Это он виноват в том, что меня отчислили из Академии. И только он виновен в том, что умерли Иальта и Дорон. Не я!
Жаль, что я не могу рассказать Канэду всей правды. Он бы обязательно поддержал меня. Но рисковать еще и его жизнью я не могу, да и не хочу.
– Потерпи пару лет. Люди всё забывают… – подбадривающее улыбнулся эльф. – А еще есть вариант – уехать в другое государство. Сменить место жительства. Возможно, тогда твоя жизнь станет такой, какой ты хочешь ее видеть.
– Не прокатит. После этой дурацкой ситуации с клеветой и исключением из Академии прошло уже три года, но никто ничего не забыл… А этот гад, – я на секунду замолчала, с ненавистью прищурив глаза, – через друзей разнес слух по соседним государствам… Жаль, я не могу сменить имя и внешность. Вот это бы помогло!
– Надо было хорошенько надавать ему по роже, – грустно усмехнулся Канэд.
– Не успела, – махнула я рукой. – Но, всё еще впереди. У меня будет еще мно-ого времени отомстить.
Где-то сзади уже началась драка. Мимо меня пролетела пустая глиняная кружка и, встретившись со стеной, разлетелась на мелкие кусочки, один из которых угодил мне по локтю. Сквозь рукав тонкой, шелковой рубашки засочилась кровь.
Так, и кто это вздумал именинницу калечить!? Между собой пусть разбираются сколько влезет, хоть убивают друг друга, но я – неприкосновенна! По крайней мере, сегодня.
– Вы что, сдурели?! Убить меня решили? – вскрикнула я, привстав над столом, и с ненавистью оглядев присутствующих. А потом и вовсе задрала рукав, показывая рану. Канэд расширил глаза, схватил меня за локоть и принялся водить по ссадине пальцами, что-то нашептывая. Опять магичит… Что именно он делает и как, меня совершенно не интересовало. Главное – от мелких болячек помогает, и хорошо.
– Руа, прости, мы не хотели, – хором принялись извиняться орки, братья-близнецы Гипли и Ропли.
– Ах, это вы… и как я сразу не догадалась? – злость сразу улетучилась.
Эти с виду страшные громилы, были самыми добродушными существами в мире. Ссориться, ругаться и драться они могли только между собой, причем из-за любой глупости. В основном на почве того, кто из них талантливее: старший брат Гипли – поэт, или младший Ропли – художник. Хотя, признаться честно, оба они были мастерами своего дела.
– Если хотите устроить состязания, лучше выйдите на улицу, иначе вы точно кого-нибудь покалечите, или, что еще хуже – разнесете "Горящую глотку" и тогда покалечат вас. – Улыбнулась я.
Со всех сторон раздались понимающие смешки, а братья скромно потупили взгляды и сели по своим местам, пообещав больше не ссориться. Сегодня.
– Можешь опускать рукав, я закончил, – устало улыбнулся Канэд.
– Слушай, дружок, что-то ты теряешь сноровку. Какая-то мелкая царапина отняла у тебя так много сил, – удивленно посмотрела я на еще более бледное, чем обычно, лицо эльфа. – Ты не заболел?
– Нет, всё в порядке. Просто здесь немного душно и шумно. Голова разболелась.
– Да? И у меня. Может, выйдем на улицу?
– Ты просто читаешь мои мысли, – улыбнулся друг, и залпом опустошив полную кружку эля, поднялся из-за стола и направился к выходу. Я последовала его примеру, и шепнув на ухо попавшемуся на пути Осору – менестрелю пенсионного возраста, о том что мы скоро вернемся и он остается за старшего, вышла из таверны на встречу теплой летней ночи.
Канэд ждал меня скрипучих и неустойчивых деревянных ступенях, по которым не страшно было ходить лишь выпив немалое количество алкоголя. Да в таком состоянии, в принципе, ничего не страшно. Но, увы, я была относительно трезва, выпил всего пару кружек, и спускаться мне пришлось, крепко вцепившись в руку эльфа. Перил здесь предусмотрено не было…
– Вчера на меня опять напали, – зачем-то сказала я, когда мы вышли на тропинку, ведущую в парк, и тут же прикусила губу. Еще подумает, что я жалуюсь.
– Да, что же им, от тебе надо? – почесал затылок эльф. – Да и вообще, кому "им"? Может мне стоит начать провожать тебя до дома? Смогу тебя охранять.
– Нет, Канэд. Не стоит. Пока мне везет, и я справляюсь сама, – решительно отказалась я. Хотя иметь такого охранника как Канэд… он самый лучший вор во всём Тирасе. Ловкости и силе этого эльфа позавидовал бы любой. Но, мне ведь нравится эта непонятная охота за мной. Она, даже, стала частью моей жизни. Только вот Канэду лучше об этом не говорить. Еще примет меня за сумасшедшую.
– Да уж. Ты просто молодец. Так лихо раскидываешь мужиков! Не зря, ты всё-таки целый год провела в монастыре, – друг посмотрел на меня с нескрываемым восхищением, от чего я слегка смутилась.
– Да, не зря, – взгрустнула я, вспомнив это прекрасное время.
– Расскажи мне о нём, – вдруг неожиданно повысил голос Канэд, схватив меня за руку, и повернув к себе.
– А? О ком тебе рассказать? – не совсем поняла я его порыв, и даже немного испугалась.
– Ну, о монастыре! Я такие вещи даже издалека не видел… Ты же знаешь, эльфов туда не подпускают… только людей. Расскажи, как там, – умоляюще уставился на меня мой друг.
– Хорошо, – хихикнула я. Мне-то известно, что Канэд просто фанат монахов Сиив. Точнее – их боевого искусства, которому я обучалась. – Что именно ты хочешь узнать?
– Всё! С самого начала. Расскажи о том, как ты туда вообще попала.
– Да очень просто. Я испугалась за свою семью. Я боялась, что их могут убить, и решила уйти из дома. А куда мне еще было идти как не в монастырь? Приняли меня замечательно. Люди там золотые…
– А почему именно монастырь Сиив? Он ведь высоко в горах находится, – Канэд приметил что-то в темноте, и сменил курс, я пошла за ним. – Есть более удобно расположенные монастыри.
– Просто, я верю в справедливость, – криво усмехнулась я.
Эльф ускорил шал, и через несколько секунд, мы оказались рядом с поваленным деревом, лежащим у дороги. Канэд присел на него, предварительно смахнув рукой грязь, и постучал ладошкой по месту рядом с собой. Я присела тоже.
– А чем же ты занималась целый год? – задал очередной вопрос мой неугомонный друг.
– Ну, а чем там можно заниматься? Молилась, – пожала я плечами.
– И всё? – скис эльф.
– Нет. Еще рисовала по вечерам. Продавала картины. Копила деньги, чтобы переехать в Тирас.
– А гапро? Монахи Сиив мастерски владеют техникой боя гапро. Неужели они тебя не научили? – вот и главный вопрос эльфа.
– Научили, – улыбнувшись, успокоила я его. – Только не думай, что я профи.
– Покажешь? – аж подпрыгнул друг.
– Давай в другой раз… Сейчас я не в духе, – взмолилась я. – К тому же, это просто издевательство – заставлять именинницу, усиленно дрыгать руками и ногами. В это день я вообще отдыхать должна.
– Да ты просто ничего не умеешь, – шутливо толкнул меня в плечо Канэд.
– Что-о!? Слышал бы тебя сейчас мой учитель…
– И что бы он мне сделал? – шутливо оскалился эльф.
– Давай сменим тему, – вдруг опомнилась я, и мне стало совсем грустно. Я снова опустила голову на дружеское плечо Канэда.
– Это он, да? – шепотом спросил эльф.
– Кто – он?
– Ну, учитель. Это из-за него ты грустишь?
– Нет, с чего ты взял? – притворно засмеялась я.
– Руа, только не надо врать. Всегда, когда ты о чем-то грустишь, ты кладешь голову мне на плечо. Я тебя уже выучил. Не отпирайся, – с укором прошептал Канэд. – Колись.
– Ну, да-да, это он. Тебе стало легче?
– Мне? А я-то тут причем? Я надеюсь, что тебе станет легче, если ты расскажешь. Почему вы не можете быть вместе?
– Глупый вопрос, Канэд…
– Почему? – обиделся друг.
– Он – монах. Весь такой из себя правильный и положительный. А я кто?
– Не понимаю… кто ты?
– Хватит барабанить мне в уши. Я тебе сто раз объясняла уже. Сколько можно, – затараторила я с такой скоростью, что даже закашлялась, но через силу продолжила. – Ну не судьба, в общем! Больше не задавай мне этот вопрос, пожалуйста.
– Хорошо, – засмеялся эльф, постукивая мне по спине. – Я схожу в "Горящую глотку". Тебе что-нибудь принести?
– Попить, – выдавила я из себя, пытаясь дотянуться и потереть отбитую Канэдом спину.
– Хорошо. Я быстро. Никуда не уходи, – подмигнул друг и скрылся в кустах. Наверное, решил срезать путь до трактира.
Всё-таки Канэд свин порядочный. Напоил меня элем, напомнил о самых трагичных моментах в жизни и благополучно удалился, оставив наедине с мыслями. Друг называется…
Память.
– Давай сбежим ото всех, – я сидела на холме, на мягком красном пледе, поджав под себя ноги. Так редко удавалось выйти за стены монастыря и побыть наедине с ним…По осеннему небу неспешно плыли облака, а еще тёплый ветер шелестел травой. День выдался на редкость солнечным, и это навивало романтичные мысли.
– Руа, перестань, – тихий шепот. – Ты же знаешь, что это невозможно. Не мучай меня и себя.
– Да плюнь ты на все законы, на нападения. Забудь обо всем. Перестань уже быть таким невыносимо серьезным, – устало и по-детски обиженно.
– Мне служить в монастыре еще пять лет.
– Ничего, я могу подождать.
– Но, дело даже не в этом. Просто мы не можем быть вместе.
– Хао, ты меня не любишь? – я пристально взглянула на своего собеседника. Он молчал. В вечно серьезных, серых глазах молодого монаха показались слёзы, а пальцы нервно перебирали высокую траву. Не выдержав напряженной паузы, я обняла Хао, прижавшись щекой к темно-синему шелку монастырской формы. – Если ты не любишь меня, скажи прямо. Я пойму.
– Ты уже не понимаешь! – повысил голос монах. – Ты совершила слишком много зла. Я предам сам себя и Сиив, если буду вместе с тобой.
– Но, я всего лишь защищалась! Я не убивала ради удовольствия! – в горле стоял ком.
– Руа, не обманывай сама себя. Тебе нравится убивать…
– Хао, и что же мне делать?
– Молись. И…оставь меня в покое, – молодой монах вырвался из моих объятий, и быстрым шагом направился к стенам монастыря, вниз по холму.
В который раз я осталась одна…Облака по-прежнему не спеша плыли по небу, а ветер всё также играл травой, но теперь всё это раздражало. Хотелось убивать… Убивать всех, кто попадется на пути! Но, нет! Я буду сильной ради Хао… Буду держаться…У меня непременно должно получиться! Я сделаю все, что бы быть с ним вместе!
