355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Екатерина Попова » Планета мёртвого песка (СИ) » Текст книги (страница 6)
Планета мёртвого песка (СИ)
  • Текст добавлен: 4 октября 2021, 19:00

Текст книги "Планета мёртвого песка (СИ)"


Автор книги: Екатерина Попова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

  Спок молча стоял рядом, не шевелясь и терпеливо ожидая, когда бывший пиратский капитан продышится. Кирк наконец смог успокоить мучительно саднящие легкие и, держась за стену, с трудом поднялся на ноги. Спок тут же шагнул вперед, поддержав пошатнувшегося человека за локоть, и, снова отступив на ту же дистанцию, мягко проговорил.


  – Я не сделаю этого, Джим. Я пришел сюда не для того, чтобы убить вас, а чтобы спасти. Я не причиню вам вреда – никогда. Только, если это будет необходимо для спасения вашей жизни. И я никогда не вторгнусь в ваше сознание насильно. Я мог бы показать вам ваш мир, мог бы помочь вспомнить – но, если вы так страшитесь этого, я никогда не посмею сделать это без вашего разрешения. Я должен войти в ваш разум, и должен помочь вам умереть – только так, уйдя из этого мира, вы сможете вернуться в свой. Однако я не сделаю этого без вашего согласия. Это столь же бесполезно, как и там, на Энтерпрайз, отключить вас от аппарата искусственного жизнеобеспечения. Я надеюсь, что вы поверите мне и позволите помочь. Но если нет – я останусь здесь и разделю с вами вашу судьбу. Это будет справедливо. Поверьте мне, Джим.


  Он замолчал, опустил голову, скрывая... что?


  Кирк молча смотрел на вулканца, осмысливая сказанное и пытаясь заглушить в душе тихий отчаянный голос, который умолял поверить Споку, умолял довериться, рискнуть жизнью ради... Ради жизни?..


  Кирк медленно покачал головой и, повернувшись, вынырнул сквозь узкую щель в стене наружу. К песку и ветру.


  В который раз он уже чувствовал, как его мир рассыпается карточным домиком. И в этот раз даже не мог понять – должен ли он ловить его, или лучше помочь скорее разрушить.






  Глава 9. Тень за моим плечом




  Когда он вернулся в пещеру, вулканец сидел возле стены, в неудобной – на его взгляд – позе: на пятках, откинувшись назад и закрыв глаза. Спина неестественно прямая, поднятые к лицу сомкнутые руки складываются в странную фигуру – угол, образованный широко разведенными безымянными и средними пальцами. Кирк такого не сумел бы изобразить при всем желании. Да и на колени он не встал бы даже под угрозой немедленной смерти – впрочем, в любой другой ситуации подобной позы он тоже избегал бы, как огня. Однако в исполнении вулканца эта странная поза совершенно не выглядела ни унизительной, ни тем более подчиненной. Скорее уж он напоминал какого-то древнего монаха, совершавшего неведомый религиозный обряд. Медитации там, или как это называлось на Земле...


  Заслышав звук шагов Джима, Спок открыл глаза и чуть повернул голову, с нечитаемым выражением глядя на человека. И это было единственное движение, которым он отреагировал на возвращение своего спутника. Кирк, чувствуя непонятное раздражение от того, что на него реагируют как на какой-то предмет обстановки, порывисто прошелся по пещере, задумчиво попинал крупный булыжник почти у самого входа, испытав какое-то злое удовлетворение от поднятого им шума. Вулканец проводил его спокойным взглядом и, словно утратив интерес, вновь закрыл глаза.


  Несколько минут в пещере стояла тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра скалах. Остроухий сосед выглядел совершенно спокойным, никак не демонстрируя свое отношение к происходящему. Кирк же все больше нервничал.


  – Ну и? – нарочито небрежно спросил наконец он, – Что дальше? Ты не собираешься меня убивать – по крайней мере, пока я сам не соглашусь. И как же ты намерен меня убеждать?


  Спок шевельнулся. Открыл глаза, медленно повернул голову, переводя взгляд на собеседника. И Джим внезапно содрогнулся от безнадежности и тоски, которая взглянула на него из глубины этих темных глаз. На спокойном равнодушном лице по-прежнему ничего не отражалось – и от этого становилось по-настоящему жутко.


  Не меняя своей неудобной коленопреклоненной позы, Спок медленно покачал головой.


  – У меня не осталось аргументов, капитан. На каждый мой аргумент вы можете ответить своим, не менее логичным, чем мой. К сожалению, я не в силах доказать свою правоту. Я мог бы показать вам вашу настоящую жизнь, если бы вы позволили, но...


  – Именно что – но! Можешь забыть об этом. Я не позволю лезть себе в голову какому-то зеленокровому бродяге. Итак, не хочешь хоть теперь объяснить, почему ты решил, что я позволю себя убить?


  – Убить? – Спок задумчиво вскинул левую бровь, – Это не совсем корректное выражение. По сути, это ваше квази-существование не является жизнью, и бояться потерять его так же нелогично, как бояться проснуться, чтобы заниматься ежедневными обязанностями.


  – Да неужели, – хмыкнул Кирк. Он сел на песок, возле стены, и с любопытством пригнулся вперед, разглядывая собеседника. Злость почти ушла, теперь ему было любопытно, что еще сможет придумать этот странный пришелец. Задумчиво разглядывая спокойно сидящего вулканца, он протянул:


  – Ты предлагаешь мне рискнуть жизнью ради слащавых сказочек ушастого полукровки, с которым я знаком в общей сложности пару часов?


  – Я предлагаю вам, – неожиданно резким тоном отрезал тот, – Рискнуть безликим, бессмысленным существованием ради шанса вернуться к настоящей жизни.


  Кирк медленно выпрямился. Сжал, до побелевших костяшек, кулаки, чувствуя, как внутри вновь закипает холодная опасная ярость. Чертов вулканец, нарочно или непреднамеренно, опять ударил в больное место. В то, что было самым потаенным, самым болезненным пониманием Джеймса Тиберия Кирка – в осознание того, что все могло бы быть иначе. Что в жизни, которая – будь честен! – не стоит и рваного кредита, могло бы быть место подвигам, дружбе и доверию.


  Только вот ничего этого нет. Нет и быть не может – а сказочки Спока были и остаются именно сказочками, утешениями для малолетних нытиков, не видящих другого выхода из неприятностей, чем уход из жизни. Возможно, он не шпион и не наемный убийца – что ж, тем хуже для него, раз он верит в мир, которого не существует в реальности


  Вулканец спокойно смотрел на него – словно диковинное насекомое исследовал, с любопытством наблюдая за его поведением. Кирк зло усмехнулся и, презрительно кривя губы, ответил:


  – Знаешь, на такие разговоры я перестал покупаться еще лет пять назад. Тебе придется предложить мне что-нибудь посущественнее, если ты хочешь, чтобы я согласился добровольно отправиться на тот свет.


  – Посущественнее... – медленно проговорил Спок, – Вы сами не позволяете мне предоставить вам доказательства. Я могу предложить вам их, Джим. Я могу показать вам мир, который помню я. В котором Джеймс Кирк был капитаном Энтерпрайз... и одним из лучших офицеров Звездного Флота.


  – Очередная байка из набора вербовщиков всех времен. Ты действительно считаешь меня таким идиотом?


  – Нет, – с неожиданной усталостью вдруг откликнулся тот, – Я не считаю и никогда не считал вас идиотом. У меня просто нет больше времени на убеждение. Ваше тело стремительно слабеет, у меня остается совсем немного времени на то, чтобы забрать вас отсюда. Через несколько часов, самое большее – вы убедитесь в моей правоте. Однако это уже ничего не изменит – вы будете слишком измождены, чтобы можно было сохранить вам жизнь, даже при помощи медицинских познаний доктора Маккоя. Я просто прошу вас довериться мне... И рискнуть. Разве жизнь не стоит риска?!


  Кирк резко встал, с силой хлопнув ладонями по песку, словно опираясь на него. В глазах Спока при виде этого жеста мелькнула какая-то болезненная тень, и Кирк мысленно отметил эту странную реакцию и дал себе зарок с этим разобраться... Когда-нибудь потом.


  – Рискнуть. Рискнуть, рискнуть! Я рисковал уже не раз, и почти каждый раз это заканчивалось для меня плачевно. А уж доверие... Мы знакомы меньше суток. Почему я должен тебе доверять? Только потому, что ты пытался придушить меня и не сделал этого по неизвестной причине? Кто ты такой?


  – Мы знакомы шесть лет, капитан, – тихо напомнил тот, поворачивая голову вслед его лихорадочному движению. – И большую часть этого времени я был вашим старшим помощником.


  Джим зло рассмеялся, оборвав своего собеседника на полуслове, и повернулся к нему, горько глядя в усталые темные глаза.


  – Мой старший помощник выбросил меня умирать на этой чертовой планетке, стоило мне на секунду потерять бдительность. Не пытайтесь играть на моем тщеславии, мистер Спок, или как вас там правильно называть.


  – Я не...


  – Если вам нужно меня убить – сделайте это. Но не рассчитывайте, что вам это удастся легко. Мне нравится моя жизнь, и я не намерен с ней расставаться, ни по какой причине!


  Он резко развернулся и вновь вышел из пещеры, взметнув целую тучу песка у входа. Вернулся в душную свистящую ночь. К песку, ветру... и одиночеству. Здесь явно было уютней, чем с этим памятником логике, рядом с которым – нелогично, зато верно! – даже камни начинали нервничать.


  И уже не увидел, как на мгновенье исказились черты вулканца, и на болезненно искривившихся губах мелькнула живая, неожиданно сильная, человеческая эмоция.


  Отчаяние.




  ***




  Ветер завывал, как тысячи страдающих душ, запертых в мифическом аду, которым когда-то пугала их с Сэмом бабушка. Это, и впрямь, было адом. Темным, горячим и безвыходным. На небе этой проклятой планетки не было не только луны – даже звезд было не видно за плотной, застилающей небо пеленой густого песка.


  Ночь здесь оказалась почти такой же недоброжелательной к нагло попирающим ее живым организмам, как и день. Резкий, постоянно меняющий направление горячий ветер хлестал по лицу, рукам, обжигая мелкой, остро обточенной каменной крошкой, заставляя болезненно щуриться. Кирк стоял в нескольких шагах от входа в ненадежное укрытие, натянув ворот водолазки на нос, и жадно вдыхал запах чужого мира.


  Жизнь... Самая мелкая разменная монета в Федерации... Да и не только в ней. То, что с легкостью теряют из-за мельчайших ошибок, что без сожаления отнимают за горсть красивых блестящих камешков, а то и просто за упаковку пищевого концентрата. Дешевка, которая не стоит того, чтобы задумываться о ней, отдавая очередной приказ о зачистке зачумленного поселения или о расстреле невезучих переселенцев, на которых – вот беда! – не хватает присланных федерацией продуктов.


  И в то же время, если задуматься – жизнь была бесценным сокровищем везде, где существовали разумные (и не очень) существа. Иначе почему он всегда с такой яростью цеплялся за нее, почему так боролся за каждый глоток воздуха, за каждую призрачную возможность прожить еще один день? Да даже не день – час, минуту! Почему сегодня, не прислушиваясь к доводам разума, до последнего продолжал бессмысленную борьбу, затягивая собственную мучительную агонию, вместо того чтобы смириться с неизбежным и оборвать пытку одним решительным шагом?..


  А Спок предлагал с этим сокровищем расстаться. Отдать жизнь – пусть не слишком счастливую, пусть не такую, какой она виделась в семнадцать лет – за призрак. За то, чего могло не быть. Чего НЕ МОГЛО быть. Маккой, Скотти, Ухура, Чехов... Имена, ничего не говорящие ему, и в то же время затрагивавшие какую-то потаенную, болезненно звучащую струну в душе мальчишки, что когда-то отчаянно мечтал о дружбе, ради которой не жалко будет расстаться с жизнью. Который грезил Звездным флотом и верил, что капитан звездолета – нечто большее, чем просто строгий начальник... а потом вырос.


  Он тяжело вздохнул. Себя ведь не обманешь – слова вулканца что-то затронули в нем. Им хотелось верить, хотелось, чтобы обещанная сказка о достойной жизни, о службе в Звездном Флоте оказалась правдой. Только вот...


  Только вот он давно уже перестал верить в сказки. Герберт Уэльс был отличным парнем, и в общем-то неплохим фантастом... Но он сам – не такой. И Зеленая дверь навсегда останется закрытой – какие бы чудеса не ждали за ней. Просто потому, что с этой стороны всегда есть дела, которые важнее призрачной надежды на чудо – с той.


  За спиной послышались тихие шаги. Вулканец остановился в шаге за его спиной, чуть справа, замерев и не пытаясь окликнуть молчащего человека. Джим скосил глаза – тот стоял, выпрямившись и заложив руки за спину, и терпеливо ждал, когда на него обратят внимания. Джим неожиданно ощутил, как что-то внутри болезненно дернулось при виде этой картины. Словно зыбкое, полузабытое воспоминание-мечта – то, чего никогда не было. Он никогда не позволял стоять за своим плечом. Никогда. Хотя порой ощутить за спиной спокойную уверенность дружеского плеча хотелось до воя, до зубовного скрежета...


  Он отвык доверять. Все те годы, что прошли с роковой миссии к Тикосу-4, он не позволял никому стоять за своим плечом, не позволял подходить к себе сзади, прятать руки за спину в разговоре с ним. Его экипаж – бывший экипаж! – давно усвоил это и не позволял себе ничего, что могло бы вызвать жестокий ответ капитана корабля.


  К мистеру Эттору он повернулся спиной лишь раз. И этот день был последним его днем в роли капитана.


  – И что дальше, мистер Спок? – глухо спросил он наконец, поняв, что вулканец не намерен первым начинать разговор, – Оставьте при себе ваши аргументы. Не тратьте понапрасну свои силы и мое время.


  Вулканец долго молчал. Кирк уже было решил, что тот и вовсе не собирается отвечать.


  – Я не буду тратить ваше время, Джим. Я просто хочу, чтобы вы честно ответили на один вопрос. Хотя бы самому себе. Эта ваша жизнь... В ней есть хоть что-нибудь, за что действительно стоило бы бороться? Что-нибудь, что вы действительно боялись бы потерять?.. Я не могу обещать вам жизни по ту сторону. Я не могу доказать вам, что эта жизнь существует. Но если я говорю правду, у вас будет корабль, команда, которая считает вас лучшим капитаном во всей Федерации, и слава одного из самых ценных офицеров в Звездном Флоте. И...


  Он замолчал, словно решаясь на что-то, неумело подбирая слова.


  – И в той жизни я считал высшей честью быть вашим первым помощником... И вашим другом. Подумайте над этим, Джим. Прошу вас.


  Он повернулся и тяжело, словно небольшая гравитация крошечной планетки придавливала его к земле, пошел в пещеру.




  ***




  Спок сидел на том же месте, где Кирк оставил его, выходя наружу, и, кажется, в той же самой позе. Он выглядел усталым и измученным, словно это его, а не Кирка, пытались задушить десять минут назад. Заслышав шаги Джима, он поднял голову и вопросительно взглянул на него, высоко вскинув правую бровь. И капитана в который раз посетило странное ощущение, что когда-то он уже видел этот жест – этот или другой, похожий на него.


  Вулканец едва заметно вздохнул и тяжело закрыл глаза, вновь склонил голову, почти утыкаясь подбородком в разведенные пальцы. Джим опять поморщился – и это знакомо. Или нет?


  Он медленно пересек разделяющее их пространство и остановился рядом с неподвижным инопланетянином, глядя на него сверху вниз. Ровно проговорил, стараясь, чтобы голос ни на секунду не дрогнул, выдав его страх и надежду.


  – Что ж, мистер Спок – не поверите, но мне надоела эта игра. Я сделаю вид, что поверил вам. В одном вы правы – терять мне действительно нечего. Как вы себе представляете наше грядущее общение? Мне придется подписать кровью какой-нибудь договор? Или вам хватит устного соглашения?


  Спок тяжело, словно во сне, шевельнулся. Медленно поднял голову, впившись глазами в лицо Кирка. И тот чуть было не отшатнулся, различив на мгновение на неподвижном лице отражение того, что вулканцы, по определению, испытывать не могут – недоверие, облегчение, надежду... А в следующую секунду наваждение исчезло. Вулканец одним слитным движение поднялся на ноги, мгновенно перетекая из положения «сидя» в положение «стоя». И согласно наклонил ушастую голову.


  – Мне будет достаточно вашего мысленного согласия.


  Помолчал минуту, глядя на мрачного человека, и ровно добавил:


  – Мне необходимо прикоснуться к вам, Джим. Я говорил – без слияния разумов мне не вернуть вас в реальность.


  Джим поморщился. Стыдно признаться, но необходимость мелдинга пугала его больше, чем перспектива грядущей смерти. Но... А собственно, что он теряет? Собственный разум? Он его, должно быть, уже потерял, раз согласился на этот фарс, похожий не то на коллективный суицид, не то на ритуальное жертвоприношение. Он коротко кивнул, давая согласие на слияние.


  Спок осторожно потянулся к его лицу. Кирк, невольно напрягшись, инстинктивно отстранился, противясь контакту.


  – Капитан, – укоризненно сказал вулканец, останавливаясь и устало глядя на него. Раздраженно дернув плечом, Джим неохотно сделал шаг обратно, подставляя голову под чужую ладонь. Жесткие, неприятно-горячие пальцы коснулись его виска, осторожно ощупали скулу – и замерли в одном положении. Кирк готов был поклясться, что кожу под пальцами слегка покалывает – впрочем, он не мог бы поручиться, что это не было самообманом. Непривычно-беспомощное положение раздражало, он с трудом сдерживался, чтобы не оттолкнуть чужую руку и отодвинуться на пару шагов, восстанавливая личное пространство.


  Спок медленно закрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то, и...


  – Руки, – Кирк вновь резко отшатнулся, отталкивая руку вулканца, скользнувшую было ему за плечо.


  – Джим? – недоуменно вскинул бровь тот.


  – Я не обещал, что позволю прикасаться к себе. Держите руки на виду, если не хотите проблем!


  – Капитан, – вздохнул Спок, – Я вынужден напомнить вам то, что уже говорил два часа семнадцать минут назад: Для того, чтобы жить в одной реальности, в другой вам придется умереть. Вне зависимости от того, какую реальность вы выберете. Поскольку вы не владеете техникой осознанной остановки сердца, это придется сделать мне. Я предположил, что вулканский способ перелома основания черепа, тал"шай"я, является менее болезненным, чем смерть от удушения или перелома шейных позвонков. Если вы придерживаетесь иного мнения, я учту ваши пожелания.


  – Единственное мое пожелание – чтобы вы оставили меня в покое, – огрызнулся Кирк, мысленно передернувшись при упоминании об удушении. Да уж, что угодно будет приятнее... Происходящее его нервировало, и чем дальше, тем больше. Эта убогая планета, этот странный вулканец, который сперва спасает его, а потом стремится убить... Проклятье! Нужно быть честным с собой – ему просто страшно умирать. Несмотря на все слова этот непонятного чел... вулканца, он слишком хорошо понимал, что с той стороны его, скорее всего, не будет ждать ничего, кроме пустоты.


  Но менять решение в любом случае уже поздно.


  – Джим, что бы вы ни решили, я прошу вас поторопиться – у нас осталось мало времени, ваше тело в настоящем мире умирает, скоро будет поздно для любой попытки вернуться туда.


  Проклятый вулканец опять словно угадал его мысли. Интересно, а что будет, если он все-таки передумает?..


  – Мистер Спок, – ровно, стараясь, чтобы голос звучал ехидно, а не испуганно, уточнил он, – Вам хоть раз говорили, что вы зануда?


  – С регулярностью в среднем три с половиной раза в день. Более точную цифру я смогу предоставить, когда...


  – Чтобы я еще хоть раз связался с вулканцем, – тихо пробурчал Кирк. – Черт с вами, Спок. Делайте хоть что-нибудь, только побыстрее. И учтите – я не люблю, когда я не вижу рук собеседника.


  – Я учту, – кивнул тот. – Закройте глаза, Джим.


  Он обреченно вздохнул и опустил веки. Пути назад действительно не было. Причем уже давно.


  От пальцев вулканца шел жар. Кожу под ними кололо, вызывая слегка пугающее, странно-знакомое ощущение легкого головокружение, падения вниз. В ушах начал нарастать тихий, неясный шум. Словно песня на незнакомом языке – кажется, еще мгновение, и поймешь, о чем говорят, сейчас, еще минута, еще секунда... Слова, имена, эхо никогда не слышанных, но в то же время почему-то знакомых голосов. Лица, которых он никогда не видел в реальности, смех людей, которые никогда не существовали... Они будили в душе какие-то странные ассоциации, вызывали смутное ощущение, что он вот-вот вспомнит что-то важное, что-то...


  Горячая ладонь легла на его затылок, и вниз по шее, к животу, к пальцам внезапно ударила, прокатилась огненным валом раскаленная волна. Он задохнулся плотным, шершавым воздухом – тот вдруг стал твердым, тяжелым, им больше нельзя было дышать.


  Кирк медленно осел, чувствуя, как сознание захлестывают странные, то сладостно-радостные, то болезненные-отчаянные образы, сминая, уничтожая то, что было его личностью. Создавая на ее месте что-то другое, чуждое, незнакомое...


  Проваливаясь в горячую черную пропасть без дна, он последней вспышкой сознания ощутил, как Спок подхватывает его под мышки, осторожно укладывая на жесткий песок вздрагивающее в агонии тело.


  И темнота сомкнулась над ним.






  Глава 10. То, что стоит риска




  Маккой, в который уже раз за последние несколько часов, провел трикодером вдоль неподвижно сидящего Спока. В который раз, набрав команду на поддерживающем жизнь Кирка аппарате, увеличил подачу в его кровь триокса. Если бы это еще помогало...


  Страшный, буквально сжигающий Джима заживо жар наконец спал, дыхание, по прежнему остававшееся едва заметным, стало ровным, без пугающих хрипов. Боунсу хотелось верить, что это признак того, что Спок нашел капитана и пытается спасти, а не симптом приближающейся смерти.


  Бессильно вздохнув, он тяжело опустился на неудобный стул. Он ничего не мог сделать. Он, глава медицинской службы одного из лучших звездолетов Федерации, был не в силах сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь Споку в его поисках. Пожалуй, это было самым тяжелым – сидеть и ждать, пока кто-то другой боролся за жизнь его друга. И с каждой минутой надежда, что Спок успеет найти и вытащить Джима, становилась все слабее и призрачной. Жизненные показатели Кирка падали медленно – слава тебе, господи! – медленно и постепенно, но неуклонно. И неотвратимо. И это слишком хорошо говорило доктору Леонарду Маккою, к чему все идет.


  Ужасное положение. Капитан в коме, старший помощник там же, лекарства нет, команда шляется по кораблю с похоронными лицами, вламываясь в лазарет под самыми идиотскими предлогами... А судовой врач сидит и тупо смотрит на двоих своих друзей, и изо всех сил пытается понять – живы они, или уже можно считать, что нет?


  Он тихо застонал и сжал руками раскалывающуюся от боли голову. Господи, ну за что мне это, я простой сельский врач, чего тебе от меня надо? Ну не верю я в тебя, не верю, но если ты есть – сделай чудо, а? Трудно тебе, что ли?..


  Едва слышный шорох заставил его вздрогнуть и резко подскочить на ноги. Спок, все это время неподвижно сидевший возле капитана и не реагировавший ни на что, внезапно резко открыл глаза, вскинул голову и, шатаясь, поднялся на ноги.


  И тут же начал неловко заваливаться на бок.


  – Спок! Черт бы тебя побрал, сумасшедший вулканец, ты что с собой сотворил?!


  Леонард рванулся к другу, подхватил его под мышки, не дав упасть. Практически дотащил его обратно к креслу и помог опуститься на сиденье. Спок почти не сопротивлялся, с трудом передвигая подламывающиеся ноги и явно не вполне понимая, где находится и что с ним происходит. Но, когда доктор, поспешно глянув на показатели приборов, нахмурился и потянулся за гиппошприцем, его запястье перехватили.


  – Я... доктор, я в порядке. Позаботьтесь о капитане.


  – Спок? – севшим голосом прошептал Маккой. – Ты...


  – Да, доктор. Я успел. Идите, сейчас у вас есть более важный пациент.


  Доктор нахмурился. Тревожно оглянулся, бросив взгляд на панель над кроватью Кирка, и, упрямо поджав губы, вытащил шприц. Ввел Споку полную дозу транквилизатора и лишь потом, оставив его в покое, кинулся к капитану.


  Триокс, транквилизатор, сердечный стимулятор, два кубика кордразина, еще триокс...


  Джим был жив. Он остановился почти на самом краю, на той зыбкой границе, откуда даже самый лучший врач не всегда может вытащить. Но он был жив. Показатели, практически безнадежно-низкие, быстро повышались, выравнивались...


  Маккой облегченно вздохнул. И, только теперь, убедившись, что его пациент не собирается умереть прямо сейчас, тревожно оглянулся на Спока. Тот сидел на кресле, тяжело навалившись на спинку, и внимательно глядел на суетящегося вокруг Кирка медика.


  Боунс покачал головой... Сумасшедший, ненормальный, везучий зеленый гад!..


  ...И расплылся в улыбке.


  – Спок... Не думал, что когда-нибудь скажу это... Но я твой вечный должник.


  Тот устало качнул головой:


  – Не нужно, доктор. Я не сделал ничего для вас. Кроме того, вулканцы не считают благодарность... – он внезапно резко замолчал и впился взглядом во что-то позади Маккоя. А Маккой вдруг почувствовал, как начинают дрожать руки – отчаянно, до полной безконтрольности, как на самой первой операции в интернатуре. Боясь поверить в то, на что с таким отчаянием надеялся все эти часы, он осторожно повернулся к Джиму.


  ...И наткнулся на взгляд мутных, с трудом фокусирующихся, почти ничего еще не осознающих карих глаз.


  О, господи...


  В глазах Кирка медленно таяла пелена страха и непонимания, он, не узнавая, смотрел на склонившегося над ним доктора. Вот он нахмурился, словно пытаясь ухватить какое-то крутящееся в голове воспоминание, и...


  – Боунс?.. – едва слышно, неуверенно прошептал он наконец.


  Только сейчас Маккой понял, что все это время задерживал дыхание.


  – Все в порядке, Джим! – он поспешно наклонился еще ниже, чтобы тому не нужно было повышать голос, – С тобой все хорошо, Спок тебя вытащил. Корабль в безопасности, никто серьезно не пострадал. Я расскажу тебе все, когда поправишься. А теперь засыпай.


  Кирк тревожно нахмурился. Он с трудом держал глаза открытыми и часто моргал, изо всех сил стараясь удержать уплывающую реальность. Выглядел он сейчас так, словно изо всех сил пытался вспомнить что-то важное.


  Наконец, он медленно, с трудом повернул голову к почти лежащему на кресле и тревожно глядящему на него вулканцу. Нахмурился, что-то вспоминая...


  – Спок?..


  – Да, капитан. Я рад, что память возвращается к вам.


  Молчание. Тишину в лазарете, казалось, можно было резать скальпелем. Кирк поморщился, губы неловко шевельнулись, явно пытаясь сформулировать какую-то фразу... И, так и не найдя слов, закрыл глаза.


  Маккой подождал несколько секунд. Потом, так и не дождавшись продолжения, осторожно уложил безвольное тело поудобнее и потянулся за гиппошприцем. И тогда капитан снова зашевелился. Открыл глаза, вновь с тревогой всмотрелся в главного медика, потом, с такой же тревогой, перевел взгляд на Спока.


  – Это... – хрипло пробормотал он, – Было?..


  – Было?! – взволнованно переспросил Маккой, тоже оборачиваясь к старшему помощнику. – Что было, Спок? Что там произошло, что с вами обоими случилось?..


  Спок отрицательно покачал головой, ответив одновременно и доктору, и капитану.


  – Это был сон. Виртуальная реальность. Она не имеет никакой связи с вашей жизнью, капитан. Ваша память скоро восстановится, вам просто нужно отделить два блока воспоминаний друг от друга. Джим, полагаю, вам стоит сейчас отдохнуть.


  – О, боже... – Джим опять закрыл глаза. Похоже, память возвращалась к нему, и что-то из этих воспоминаний вызвало у него практически ужас. – Спок, я надеюсь, вы простите меня за мои слова. Я не имел в виду...


  – Капитан! – вулканец протестующе приподнялся на кресле, садясь ровнее, и едва заметно нахмурился. Маккой растерянно переводил взгляд с одного на другого. Сказать, что он ничего не понимал – значит ничего не сказать. Разговор, который здесь велся, явно не предназначался для его ушей... И он явно не знал чего-то очень важного, что случилось там – где бы не находилось это гипотетическое «там».


  – Джим, – непривычно мягко заговорил снова Спок, не отрывая взгляда от капитана, явно из последних сил борющегося со сном, – Все, что вы говорили мне в горах, было совершенно логично, учитывая условия и вашу нарушенную память. И вы исходите из неверной предпосылки, полагая, что я могу испытывать обиду к вам из-за каких-либо ваших слов.


  Он замолчал. Кирк резко открыл глаза, с трудом приподнялся на локте и изучающе уставился на своего первого офицера.


  Спок покачал головой и продолжил:


  – Капитан, вам нет нужды извиняться передо мной. Это я должен попросить прощения. Я без спросу вторгся в ваш разум, по всем меркам это в лучшем случае аморально. Я мог причинить вам вред своим вмешательством.


  – Брэк, – пробормотал Кирк, без сил откидываясь обратно на постель, – Ты спас мне жизнь, Спок.


  – Вряд ли это может служить...


  Он вновь резко замолчал. Кирк устало поморщился, благодарно сжал руку Маккоя, который наклонился, чтобы отключить от запястья датчик сердечного ритма. И заговорил вновь, на этот раз – едва слышно и уже, словно бы, почти во сне.


  – Спок, когда ты уже... избавишься от своей излишней щепетильности? Что я должен сделать, чтобы ты перестал извиняться за каждую мелочь? Тебе нужно разрешение в любой момент хм... вмешиваться в мой разум? Оно у тебя есть. И уже давно – если ты не заметил.


  Маккой закатил глаза. Только этот ненормальный вулканец может извиняться за то, что рискнул своей жизнью и спас жизнь своему же капитану. И только этот ненормальный Кирк может начать читать в ответ лекцию, вместо того, чтобы тихо лежать и засыпать под целой кучей препаратов.


  Он наконец не выдержал.


  – Господа, вы выговорились? Ваш врач может наконец заняться своим делом, или вы и дальше намерены обмениваться любезностями?!


  – Доктор? – недоуменно поднял бровь Спок. Маккой раздраженно поднял глаза к нему и, всплеснув руками, обратился уже к Кирку.


  – Джим, ты вообще в курсе, что только что очнулся после пятнадцатичасовой комы, и по всем параметрам не можешь говорить? Спок, к тебе это тоже относится! Я не знаю, что у вас там случилось, но извиняться – ну, или требовать сатисфакции! – будете вне моего лазарета, все ясно?


  Джим вновь открыл глаза. С трудом сфокусировал взгляд на медике. Криво, одной стороной губ, улыбнулся – точнее, попытался. Маккою вдруг пришла в голову странная мысль, что Джим не вполне понимает, где он находится и с кем разговаривает – кстати, если зеленый самоубийца прав, то это вполне может оказаться правдой.


  – Я... – Кирк с трудом ворочал языком, уже проваливаясь в целительный медикаметозный сон. – Я не... Спок, мы поговорим потом. Боунс... Спасибо. Вам обоим. Я помню... Я...


  Он рывком повернул голову к сидящему все в той же позе Споку и, прежде чем отключиться, взглянул на него неожиданно трезвым, осмысленным взглядом.


  – Спок, ты был прав. Это... стоило риска.


  И замолчал. Теперь уже насовсем. Боунс недоуменно переводил взгляд с одного на другого, однако Спок также хранил молчание. Едва заметно наклонил голову – то ли соглашаясь, то ли просто не в силах ровно сидеть. Ну, а Кирк.... Кирку вообще уже было все равно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю