Текст книги "Тёмные дни (СИ)"

Автор книги: Екатерина Михайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

– Покажи им, – холодно произнёс Гвирн и обернулся к Корту.

Корт достал из-за пазухи пистолет. Перезарядил обойму, снял с предохранителя, взвёл курок. Три раза он выстерлил в воздух над головами атлургов. В толпе раздались крики. Атлурги попадали на песок. Лишь Гвирн остался стоять.

Только через минуту атлурги очухались и повставали. Оглушённые выстрелами, поражённые мощью невиданного оружия, они пристыженно молчали.

– Когда я говорю вам, что это враг, с каким мы не сталкивались раньше, вам лучше верить мне, – очень тихо, но так, что услышали абсолютно все в толпе, выговорил Гвирн. – И когда я говорю, что Корт поведёт нас в сражение, это не подлежит обсуждению. Вы будете делать то, что говорим мы с Кортом. А иначе мы все погибнем.

Гвирн направился прочь прямо сквозь толпу. В полном молчании атлурги расступались перед ним. На Корта они не смотрели. Будто этого разговора и не было, они стали медленно расходиться.

Корт продолжал стоять в странном оцепенении. Он не понимал, почему Гвирн сейчас помог ему. Почему вдруг одарил такой властью и такими полномочиями. Корт не просил об этом. Роли проводника было для него более чем достаточно. Зачем Гвирну делиться с ним своей властью? Могло ли быть так, что он верил в то, что только под предводительством Корта они могут победить в сражении? Или это был лишь очередной ход в его опасной игре?

Пробивая себе дорогу через толпу расходящихся атлургов, к Корту бежала Юта. Её волосы были растрёпаны. Она выглядела растерянной и обеспокоенной. Корт спустился с бархана ей навстречу.

– Корт, что случилось? Я услышала выстрелы и сразу прибежала.

Корт вздохнул:

– Всё в порядке. Надо было просто припугнуть атлургов. Не бойся, никто не пострадал.

Юта вдруг смутилась и опустила глаза в песок. Тихо она проговорила:

– Я не за них испугалась.

В груди у Корта вдруг разлилось тепло. Напряжение начало отпускать. Он улыбнулся краешками губ:

– Пойдём.

Корт побрёл прочь, и Юта молча последовала за ним. Они вышли за пределы стоянки, наблюдая, как край неба потихоньку светлеет. Невдалеке, словно просыпающийся пчелиный рой, гудел поднимающийся лагерь. Люди сворачивали тенты, готовили на скорую руку еду, собирали вещи в дорогу. Мимо Корта с Ютой прошло несколько охотников. Они несли ящериц, скорпинов и змей – скудную добычу, которую придётся делить с теми, чья охота оказалась неудачной.

Корт сел на песок. Он привалился спиной к бархану с подветренной стороны. Над его головой ветер срывал песчинки и быстрыми порывами уносил прочь. Юта пристроилась рядом.

– Хочешь знать про недавнее происшествие? С дракой?

Юта немного помолчала, а потом отрицательно мотнула головой.

Непроизвольная горькая усмешка появилась на губах Корта. За время жизни рядом с ним Юта научилась не задавать вопросов, ответы на которые могли ей не понравиться. «Зачем она остаётся рядом с таким, как я? Неужели не видит, что я конченый человек?» – думал Корт.

– О чём ты думаешь? – спросила Юта, будто прочитала его мысли.

– Я думаю о том, что сейчас Гвирн выиграл. Снова. Он напугал людей достаточно, чтобы они слушались его какое-то время. Но что будет, когда испуг и шок пройдут? Когда короткая память атлургов и их горячая кровь сделают своё дело? Что Гвирн будет делать тогда? Прикажет мне пристрелить кого-то из них? Страхом можно заставить людей слушаться. Но нельзя заставить их доверять тебе. А мне нужно их доверие, чтобы повести в смертельную схватку.

И ещё я не могу взять толк, зачем Гвирн вообще стал меня защищать. Он вроде как помог, но меня не отпускает чувство, что это я остался в дураках. Что он снова использовал меня, словно пешку, в своей игре. Что он добивается каких-то своих целей моими руками.

– Да, – протянула Юта задумчиво, – хотя формально он руководит народом, но все тяготы решений ложатся на тебя. Все спорные ситуации и происшествия с людьми тоже улаживаешь ты. Если ты делаешь ошибку, то винят в этом только тебя. Гвирну ещё ни разу не пришлось замарать ни свои руки, ни свою репутацию.

– Он говорит, что занимается более масштабными делами, «большой политикой». Решает вопросы с другими Кангами и всё в таком роде.

– Прости, я ничего не понимаю в этом, – слабо улыбнулась Юта. – Не могу тебе помочь. Как и ни с чем другим. Я хотела бы что-то сделать, но это не в моих силах.

– Того, что ты делаешь, более чем достаточно, – проговорил Корт. – Для народа и для меня. Мне достаточно того, что ты сидишь тут рядом и выслушиваешь всю эту чушь.

Юта на секунду прижалась к Корту, обхватив его руку своими двумя. Но тут же отстранилась. Её высокие брови сошлись к переносице.

– Корт, я слышала часть того, что ты говорил атлургам. Это правда? То, что Вандегрид следует за нами от самого Лиатраса? Что он следил за нами и хочет занять Канор?

Корт тяжело сглотнул. Он не смотрел на девушку.

– Да, всё так.

Юта нахмурилась, она не сводила с Корта пристального взгляда.

– Корт, ты ведь ничего от меня не скрываешь?

Ругат мельком глянул на Юту и отрицательно мотнул головой:

– Просто не могу отделаться от мысли, что это моя вина. Если бы мы не стали собирать людей, рассылать сообщения по радио…

– То все эти люди были бы обречены на гибель, – закончила за него Юта. – У нас не было другого выхода. К тому же, если в этом и есть наша вина, то всех троих – меня и Джара тоже.

Сердце Корта больно сжалось. От лжи, перемешанной с правдой, истинных чувств и притворных слов его мутило. Он будто оказался заточён на дне колодца. Кажется, солнечный свет так близко, протяни руку – и коснёшься его. Но чем сильнее бьёшься, пытаясь выбраться, тем больше затягивает тебя внутрь холодная вода.

Юта ободряюще тронула плечо Корта, словно ощутив его смятение:

– Не думай об этом. Ты найдёшь выход.

– Я не могу разгадать её, – прошептал Корт, низко опустив голову. – «Скажет кто: четыре, пять шесть – Хвост ящерицы должен съесть». Я не понимаю, что это значит.

Только с Ютой Корт мог позволить себе говорить открыто. Несмотря на всю ложь, что стояла между ними, по иронии, Юта оставалась единственной, кому он мог говорить правду. С кем мог не скрывать своих эмоций. Отчаяния.

– Я столько раз за последнее время произнёс, что я ругат, но на деле… я не знаю, что это значит. Не знаю, что должен делать.

– Я тем более не знаю этого, – ответила Юта, – но если то, что ты ругат, тебе не помогает, тогда забудь обо всех своих именах и будь просто Кортом. Просто делай всё, что в твоих силах, и надейся, что этого будет достаточно.

Корт мысленно усмехнулся. Как она не похожа на Леду! Та всегда знала ответы на все вопросы. Знала, что сказать, чтобы успокоить, утешить, отвести плохие мысли. Юта совсем не такая. Она никогда не говорит того, что ты хочешь услышать. Она говорит только то, что думает. Только правду, какой бы тяжёлой она ни была.

И ещё, Юта никогда не даёт ответов. Она только задаёт ещё более сложные вопросы. Вопросы, которые заставляют тебя мучиться и искать, искать, искать…

– Но разве одной надежды достаточно? – спросил Корт вслух. – Разве я смогу спасти всех этих людей на одной надежде?

– Тогда как насчёт веры?

– А ты сама-то веришь в богов? – впервые Корт задал Юте этот вопрос. Он действительно не знал ответа и с интересом ждал.

– Знаешь, когда я была в заточении у Вандегрида, – неожиданно начала Юта, – он сказал мне, что ключ скрыт в моих воспоминаниях. И что я сама могу не догадываться о том, что знаю ответ. – Она вздохнула и помолчала. – Так вот, не знаю, верю ли я в богов атлургов, но я точно верю в тебя.

***

Корт видел Лиатрас. Необитаемый и заметённый песком. Но это был не тот Лиатрас, который он покинул несколько месяцев назад. Того Лиатраса, что предстал перед ним, никогда не существовало. Но всё же Корт находился в нём. И знал, что уже был здесь раньше.

Это был город будущего, которого никогда не будет. Город одной из бесчисленных возможностей, которая никогда не воплотится в реальность. Лиатрас, полностью покинутый жителями. Они перебрались в новый город, как и должно было быть. А этот – остался городом-призраком, городом-воспоминанием.

К тому же этот Лиатрас ещё не был погребён под толстым слоем песка. Пустыня здесь ещё не захватила город, не завладела им безраздельно. Она только-только начала перебираться через Стену и делать первые неуверенные шаги. Песок только начал виться по улицам, накрывая их тонкой вуалью. Пустыня толко начала заглядывать в окна домов, мялась на пороге возле открытых дверей. Легко прикасалась к крышам домов и школ, едва дотрагивалась до солнечных панелей Водной Долины и посевных полей.

И солнца… Две бессменные звезды Нибелии ещё вовсю светили с небес. Опаляли жаром землю, прожигали воздух, слепили и душили в жарких объятиях.

Корт не спеша шёл по городу. Он не торопился, зная, что время здесь течёт не так, как в реальности. Он наслаждался этим моментом передышки. Впитывал солнечные лучи, как едва пробившийся из земли росток. Дышал полной грудью, свободный от страхов, неуверенности, отчаяния. Заворачивал на незнакомые улицы, заходил в опустевшие кафе и магазины.

И чем дальше Корт без цели брёл по улицам, тем сильнее в нём укоренялось чувство, что всё это уже было. Что он уже видел эти вывески, эти улицы, эти машины, припаркованные вдоль тротуаров. Корт заметил на другой стороне дороги газетный киоск и, не колеблясь, направился к нему. Как будто знал каждый свой следующий шаг. Знал, что должен сделать.

Корт подошёл к ларьку и взял с прилавка выпуск «Еженедельника» – газеты, где когда-то печаталась Юта. В углу стояла всё та же дата его изгнания из Лиатраса: 17 октября 3125 года.

Корт положил газету обратно и двинулся вперёд. Он знал, что должен найти её – девочку в белом платье, которая укажет ему путь.

Корт больше нигде не задерживался. Он уверенно шёл по улицам, хоть и не знал, где именно встретит свою проводницу. Она нашлась играющей во дворе одного из домов.

То же белое платьице и босоножки, те же тощие косички. Девочка гоняла перед собой красный мячик, пока Корт не подошёл к ней вплотную. Только тогда она обратила на незнакомца внимание. Девочка подняла голову и, будто узнав Корта, вытянула руку в сторону. Она тут же потеряла к нему интерес и продолжила свою незамысловатую игру.

Корт не стал задерживаться. Он направился в ту сторону, куда она указала. На этот раз он добрался быстрее. Минут через пятнадцать Корт достиг внешних ворот. Он миновал несколько будок охраны и очутился возле массивных ворот водохранилища.

Корт уже знал, что ворота открыты. Он с силой потянул одну из створок на себя, и та медленно подалась. Корт вошёл. Внутри он увидел ту же картину, что и в прошлый раз: бетонное поле обрывалось морем воды. Корт направился туда. Достигнув края, он с ходу прыгнул в воду.

Чёрные волны мигом поглотили его. Корт не сопротивлялся. Он позволил им утянуть себя в глубину, на самое дно.

Достигнув дна, Корт встал на ноги и осмотрелся. В прошлый раз эта пустыня была ему незнакома. Корт внимательно огляделся по сторонам. В этот раз он знал, где находится. Это была та часть пустыни, куда Корт никогда не заходил во время своих скитаний с Утагиру. Но теперь он побывал там. Он проходил эти места во время похода в Канор.

Эта пустыня была темна и неприветлива. Солнц не было на небе. Как, впрочем, и Ассаима. Небо было бурым, испускавшим неприятное тусклое свечение. Корт острожно двигался вперёд, не зная, чего ожидать от этого места.

Он шёл довольно долго. Может быть, несколько часов, а может, и дней. Ощущение времени здесь было иным. Он должен был найти что-то, но не помнил, что именно. Вдруг вдалеке, на верхушке бархана, мелькнула буро-красная спинка ящерицы. Корт со всех ног кинулся за ней. Бежать было легко, как будто он бежал не по песку, а по асфальтовой дороге. Корт всё прибавлял темп, но едва поспевал за убегающей ящеркой.

Корт не знал, не помнил, почему, но был уверен, что должен нагнать её. Но проворная ящерица бежала так быстро, что всё больше отдалялась от него. Корт был не в силах догнать её. Во всяком случае, не способен догнать обычным человеческим бегом. Корт подумал о том, что всё это – сон. А значит, он не обязан бежать при помощи силы ног. Ведь в реальности и ящерицы не бегают со скоростью марафонского бегуна.

Корт сосредоточился на отдалявшейся бурой спинке, на желании догнать её. И вдруг, в момент, перенёсся вперёд и оказался в двух шагах от своей цели. Корт оттолкнулся изо всех сил и прыгнул на свою добычу. Он сумел схватить ящерку. Он поймал её!

Но когда Корт, улыбаясь, раскрыл ладонь, то увидел в руке лишь красно-бурый хвост. На глазах Корта он обратился песком и ссыпался сквозь пальцы. Корта охватило такое отчаяние, какого он не испытывал никогда раньше. Будто от этого зависела судьба всего мира. Но вдруг он понял, что что-то вокруг изменилось.

Корт поднял голову и увидел над собой горную гряду, по форме в точности повторяющую хвост ящерицы.

Корт проснулся, тяжело хватая ртом воздух, как будто в самом деле только что вынырнул из воды. Его рубашка промокла от пота. Вокруг было темно. Корт не понимал, сколько сейчас времени. Не знал, сколько проспал – пятнадцать минут или десять часов. Всегда точное ощущение времени покинуло его.

Корт потёр лицо руками и откинул край хилта, под которым спал. Он совершенно не помнил, как уснул. Вскоре после разговора с Ютой лагерь двинулся в путь. Они шли, сколько было можно, а когда стемнело, Корт приказал устроить новую стоянку.

Усталось одолевала его так сильно, что он даже не потрудился как следует устроить лагерь. Лишь накинул полог на две палки и сразу лёг, завернувшись в хилт. Сон свалил его моментально.

И вот теперь, проснувшись, Корт не понимал ни сколько сейчас времени, ни что происходит вокруг. Но он точно знал одно. Он знал, что означает последняя подсказка из считалки Юты.

Глава 14. Под багровыми небесами

Они шли, сопровождаемые тусклым красноватым заревом. Оно заливало пустыню мрачным призрачным светом, как будто смотришь на мир сквозь осколок красного стекла. Пустыня ещё никогда не казалась Юте настолько зловещей и необитаемой. Хотелось спрятаться от этого нового мира, убежать, оказаться дома в уютном кресле с чашкой горячего чая в руках. И чтобы всё это оказалось просто страшным сном.

Но некуда было бежать. Самый страшный сон обернулся реальностью.

По мере того, как закатное зарево тускнело, буря усиливалась. Идти становаилось всё труднее. Разглядеть что-либо на расстоянии более нескольких сот метров было невозможно.

За последнюю неделю закат оказывался то спереди, то справа от путников, то снова впереди. Юта знала, что Корт ищет горы. Но пока всё было безуспешно, поэтому он часто менял направление. Также Юта знала, что Корт был близок к отчаянию. Он почти ни с кем не разговаривал, включая её. Почти не ел и спал, кажется, всего по несколько часов в сутки.

Честно сказать, Юта вообще не представляла, как можно найти одну горную гряду в бескрайней пустыне. Если поначалу она хоть немного понимала действия Корта, то теперь они стали для неё абсолютной загадкой. С каждым днём Юта всё больше уверялась в том, что вести людей мог только ругат. Любой другой давно и с концами заблудился бы в песках. И ещё это мог сделать только Корт. Потому что любой другой на его месте уже попросту сдался бы.

Юта поправила тряпку, укрывающую лицо от песка. В двух шагах впереди брёл Джар. Хранитель старался не оставлять жрицу одну надолго. Но она заметила, что теперь на стоянках ему требовалось больше времени на отдых. Хранитель сильно сдал: глаза и щёки впали, когда-то по-мальчишески гладкое лицо покрыли глубокие морщины. Иногда Юта замечала, что его руки дрожат.

Утагиру тоже бегал где-то наподалёку. С тех пор, как Корт велел ему присматривать за Ютой, «ужас песков» всё время крутился поблизости. Пожалуй, он был единственным, на ком тяготы пути никак не сказались.

Корт говорил, что с тех пор, как солнца скрылись, и поднялась буря, живность в пустыне начала вести себя необычно. Любая жизнь ощущала приближение беды. Змеи, ящерицы и насекомые стали выбираться из нор на поверхность. Они не реагировали на приближение угрозы и не прятались от людей. Поэтому охотиться стало легче, в том числе и для Утагиру. Он даже несколько раз приносил еду Корту. Корт отдавал её женщинам и детям, оставшимся без кормильцев.

– Стой! Остановка! Привал! – начали разноситься по каравану крики.

Это Корт велел становиться на отдых и разбивать лагерь. Юта начала осматриваться, выбирая место для стоянки. Вдруг шедшая недалеко от Юты женщина упала на колени, а затем повалилась в песок. Юта сбросила на землю заплечный мешок и подбежала к ней. Присоединилось ещё несколько человек.

Юта присела рядом с женщиной и повернула к себе закутанное шарфом лицо. Женщина была без сознания. На вид она была довольно молода, но Юта сразу поняла, что у неё крайняя степень измождения. Её лицо было серым, опухшим, а губы – белыми, покрытыми кровоточащими трещинами.

– Воды! Дайте ей воды! – крикнула Юта.

Никто из людей, окруживших их, не двинулся с места.

– Кто-нибудь! Ну же! – Юта пыталась заглянуть людям в глаза, но они отводили взгляды.

– Ей уже не помочь, – буркнул один из зевак.

– Да, не жилец. Дальше не пройдёт.

– Брось её, – обратился кто-то к Юте.

– Да что с вами! – закричала она. – Она просто устала. Ей просто нужен глоток воды! Или в вас больше не осталось сострадания?!

Люди молчали. Они по-прежнему прятали глаза.

– Извини, жрица, – тихо ответил пожилой мужчина. В его взгляде была горечь. – Мы бы и рады помочь. Да только если отдадим ей последнюю воду, то завтра свалимся уже мы.

– Точно.

– Правду сказал.

– Прости жрица, но старик прав. Мы и сами не знаем, кто из нас будет следующим.

Понурив головы, люди начали расходиться. Им была неприятна эта сцена. Они не хотели испытывать вину за страдающую женщину, но и помочь было выше их сил. Поэтому они предпочли просто уйти, чтобы поскорее забыть бедную путницу и укоряющий взгляд Юты.

На глаза жрицы навернулись слёзы.

– И что же?! – крикнула она сквозь катящиеся по щекам капли. – Что же?! Просто дать ей умереть?!

Но никто не слушал её. Юта осталась с женщиной одна. Она гневно смахнула с лица слёзы, вскочила на ноги и побежала.

Через двадцать минут Юта достигла другого конца лагеря. Она знала, что там на подводах ещё оставалась вода. Несколько крепких мужчин поднялись ей навстречу, когда Юта приблизилась. Подводы были укрыты тканью от посторонних глаз. Их хорошо охраняли.

– Дай мне пройти, – велела Юта тому из мужчин, что стоял ближе всех.

– На сегодня раздача воды закрыта. Приходи завтра, – спокойно ответил здоровяк, не двинувшись с места.

Юта вскинула подбородок, но всё равно смотрела на него снизу вверх.

– Мне не для себя. Там одной женщине плохо.

– Нам всем плохо, – развязно заговорил один из мужиков. Он казался злым и сильно раздражённым. – Это не даёт тебе повода клянчить. Сказано – нет, значит – нет.

Юта быстрыми шагами приблизилась к нему и встала лицом к лицу.

– Да ты хоть знаешь, с кем разговариваешь? Я – жрица Амальрис. Так что оставь со мной свой тон. И выполняй то, что тебе говорят. Заполните эту бутыль водой.

Мужчина слегка растерялся. Другие тоже озадаченно переглядывались.

– Живо! – повысила голос Юта. – А не то я велю оставить вас всех за воротами Города Богов, когда открою его. Скажу, что вы воровали, и что я видела это. Кому поверят Корт и Гвирн? Мне или вам?

Мужчины хмурились. Они мялись и не могли решиться. Вдруг один выхватил бутылку у Юты из рук.

– С*ка, – тихо проговорил он, направляясь к одной из телег.

Спустя полчаса Юта напоила женщину водой.

А на следующее утро та умерла.

***

«Ночи» или то, что могло ими называться, теперь длились без конца. День с его тусклым сумрачным светом наступал всего два раза в сутки. По мере того, как солнечного света становилось всё меньше, пустыня остывала. С ночью пришёл холод.

Никто не был к этому готов. Ни лиатрасцы, привыкшие к комфорту городских условий, ни атлурги, приспособленные к жару солнц. В конце концов, холод стал для путников не меньшей проблемой, чем жажда, голод и усталость. Люди кутались разом во всю одежду, какая у них была. Но ни жалкие тряпки атлургов, ни даже одежда городских жителей не спасала.

Во время «дневных» переходов было ещё терпимо. Люди двигались и тем согревались. Настоящий ужас холода приходил «ночью». Люди кутались, кто во что мог, сбивались вместе, чтобы согреться, дрожали, засыпая на холодном песке. Утром многие не просыпались.

Юта съёжилась под хилтом Корта. Ругат отдал его ещё в самом начале, когда только начало холодать. Но теперь и длинная тёплая шерсть Утагиру, из которой была сплетена накидка, не спасала. Юта залезла под хилт с головой, пытаясь согреть маленькое тёмное пространство своим дыханием. Но холод не отступал. Запускал длинные щупальца под «одеяло», под одежду, проникал под кожу до самых костей.

Устав который час дрожать без сна, Юта решила вставать. Почти в полной темноте она выбралась под бурое небо. Лагерь ещё спал. Лишь кое-где слышались тихие разговоры. Юта направилась к общей кухне лиатрасцев в поисках еды. Она аккуратно обходила кривые тканевые палатки, выплывающие из темноты, словно утлые судёнышки, затерявшиеся в море. Внезапно откуда-то справа послышался знакомый голос.

– Они не могут! Слышите! Мы не можем им этого позволить! – голос глухо оборвался.

Юта подошла ближе. Она наткнулась на несколько десятков человек, стоявших и сидевших на песке. Не было слышно ни ругани, ни споров. Наоборот, люди были очень тихи. Каждый был погружён в собственные думы, словно в кокон.

– Что случилось? – тихо спросила Юта, но никто не обратил на неё внимания.

Не встретив сопротивления, жрица Амальрис прошла дальше, туда, откуда доносились самые громкие голоса.

– Ты не можешь так поступить! Ты… вы нужны нам. Нужны Утегату!

Знакомый голос странно ломался. Сцена, представшая перед Ютой, тоже была какой-то изломанной, неправильной, гротескной. В песке, на коленях, стоял правитель Утегата. Его спина была сгорблена.

Сколько Юта знала его, Гвирн всегда держался идеально прямо. Настолько, что иногда казалось, у него в позвоночнике проходит железный штырь, который не даёт ему согнуться. Но сейчас этот штырь лопнул. От непривычной позы спина Гвирна выглядела неестественно. Она не казалась согнутой. Она казалась сломанной.

В недоумении Юта подошла ближе и заметила то, чего не разглядела раньше. Гвирн стоял на коленях перед сидящим мужчиной. Точнее, это был пожилой старец. Его худое тело утопало в многочисленных слоях одежды. Тёмное лицо было испещрено морщинами, совершенно белые волосы собраны в тугой узел. Но несмотря на возраст и видимое измождение, старик держался прямо, хоть это и стоило ему видимых усилий.

– Мы приняли решение. Так нужно для Утегата. Чтобы народ продолжил жить. – Водянистые глаза старца смотели куда-то мимо лица Гвирна.

– Нет, нет! Это неправильно! – Молодой правитель в отчаянии схватил мужчину за руки. – Ты делаешь это не для народа! Ты делаешь это для себя! Потому что ты устал. Я знаю. Но подумай… подумай обо мне, хоть раз! Отец!

Холден поджал губы, и его дряхлое лицо обрело суровые черты. Он выдернул руки из ладоней Гвирна.

– Хватит, сын! Веди себя, наконец, как подобает Кангу и мужчине. Веди себя достойно твоих предков! Перестань позорить меня перед людьми, хныча, как какой-то сопляк!

Гвирн вздрогнул. Его голова была опущена вниз, волосы закрывали лицо. Воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь хриплым, со свистом, дыханием старика. Спустя долгие минуты, бесконечно медленно, спина Гвирна начала распрямляться, пока железный штырь снова не встал на место. Юте показалось, что в этот момент она услышала щелчок.

– Прости, отец, – очень тихо выговорил Гвирн. – Мы исполним вашу волю. Я займусь приготовлениями.

После чего взвился на ноги и, ни на кого не глядя, почти бегом скрылся в темноте.

Сердце Юты обливалось кровью. Она не понимала, в чём было дело, но этот старик – отец Гвирна – обошёлся с ним жестоко. Юта взглянула на Холдена. Он был таким худым, что казался почти прозрачным. Подумалось, сними с него всю эту одежду, и его тщедушное тело осыпется на песок, потеряв опору. Но то, как прямо держался Холден… Юта наконец поняла, от кого у Гвирна такая выправка. Старец сидел молча и неподвижно, глядя блёклыми глазами в пространство перед собой. Но от него исходила такая аура силы и власти, что хотелось вслед за Гвирном преклонить перед ним колена.

– Мы понимаем и принимаем ваше решение, мудрый. Всё будет исполнено.

Один из атлургов низко поклонился старцу, и люди начали медленно расходиться. Юта тоже тронулась с места. Когда атмосфера торжественности была развеяна, и атлурги отмерли, Юта решилась снова задать свой вопрос.

– Скажи, – тронула она за плечо одного из атлургов помоложе. – Что случилось?

Юноша сильно хмурился и выглядел не по годам строго и торжественно.

– Холден с другими стариками решили остаться, – ответил он.

– Остаться? – не поняла Юта.

Молодой атлург кивнул.

– Чтобы не тратить воду и еду народа, чтобы они достались молодым. Завтра утром старики не двинутся в путь вместе с нами. Они останутся здесь.

Юноша печально побрёл прочь. Возможно, разносить эту новость по лагерю. А может, прощаться со своими стариками. Юта осталась стоять, поражённая.

Она знала, что атлурги отличались от лиатрасцев. Это проявлялось во всём: в их мировоззрении, верованиях, отношении к жизни. В том, как они создавали семьи, молились богам, растили детей, как одевались и как говорили. Прожив среди них некоторое время и даже став атлургом сама, Юта думала, что узнала о народе всё. Думала, что поняла их, что разгадала их душу.

Но это было не так. И сегодня атлурги оставались для неё так же непостижимы, как в её первый день в Утегате. Можно ли было оправдать тех людей, что смирились с таким решением своих стариков? Юта думала, что нет. Но было ли это решение правильно? В сложившейся ситуации – да. Но даже понимая это, анализаруя логическим умом, Юта не могла принять этого. Она до сих пор не могла уместить в своей голове, что на свете существовал народ, способный принять подобное решение.

Атлурги были непостижимы. Прекрасны и ужасны в равной мере. Как и это решение – величественно и отвратительно одновременно.

Юта наконец очнулась и, не разбирая дороги, побежала через лагерь. Добравшись до стоянки Корта, она упала на колени. Мужчина ещё спал, завернувшись в какие-то тряпки. Юта тронула горячее плечо и позвала:

– Корт.

Ругат моментально открыл глаза, как будто вовсе и не спал, и хрипло спросил:

– Что случилось?

Корт привстал на локте и принялся тереть глаза.

Юта долго молчала, глядя в песок. А потом ответила:

– Не могу уснуть. Холодно.

Корт нахмурился. Он чуть подвинулся в своём ложе и приподнял край тряпки.

– Ложись.

Юта послушно устроилась рядом, и Корт заключил её в горячие объятия.

– Давно бы пришла, – сонно пробурчал он. – Я думал, хилт Утагиру греет.

Юта поёжилась. Остатки холода, поселившиеся глубоко внутри, никак не хотели покидать тело.

– Корт, мы все умрём? – тихо-тихо спросила Юта. Она не собиралась говорить этого, но слова сами, помимо её воли, сорвались с губ.

Корт крепче прижал к себе её худое тело.

– Мы не умрём. Ты не умрёшь. Я обещаю.

– Но, что если… – Юта помедлила, не решаясь затронуть болезненный для Корта вопрос, – что если ты так и не найдёшь горы? А даже если найдёшь, что будет потом? У нас больше нет подсказок.

– Я найду их, Юта, – так же тихо выговорил Корт, зарываясь губами в её волосы. – Я найду их ради тебя. А потом я найду Город Богов. Как и обещал тебе и всем остальным. А ты, как и обещала, откроешь его и спасёшь людей.

Дыхание Корта грело кожу. Слова баюкали. Он крепко прижимал Юту к себе. Жар, исходивший от него, всё же начал проникать под одежду, согревать продрогшее тело. От тепла, волнами расходившегося внутри, мышцы стали расслабляться. А за ними постепенно растворялись мысли, словно краска, облитая скипидаром.

– Хорошо, – протянула Юта сквозь сон. И вскоре уже пребывала в «объятиях Морфея».

С этого дня Юта каждую ночь спала вместе с Кортом.

***

Последние несколько дней Корт спешил. Он гнал людей вперёд без остановки, столько, сколько позволял гаснущий дневной свет. Однажды, в потёмках, часть каравана попала в зыбучие пески. Несколько человек вытащить не удалось. Но Корт не сбавил хода.

Его лихорадочное возбуждение передавалось Юте и всем, кто находился рядом. Люди слегка повеселели, даже начали шутить. Впервые за долгие недели у них были хорошие новости. Корт набрёл на «след».

– Видите этого «рогатого» паука? – спрашивал Корт людей – атлургов и лиатрасцев – собравшихся вокруг него. – Такие водятся в горах.

Самые любопытные подходили ближе, рассматривали маленькое тельце, даже тыкали в него пальцами.

– А, может, они и в пустыне водятся? – спросил кто-то неуверенно.

Измученные безнадёжностью последних месяцев, люди боялись поверить во что-то хорошее. Боялись, что за недолгой радостью придёт новое разочарование.

– Нет, – твёрдо отвечал Корт. – Я много времени провёл в пустыне, в самых разных её частях. И таких встречал только в горах. Видите, какого он цвета?

Паук был серым в чёрную крапинку.

Люди кивали.

– Это маскировка под горные породы. Виды пауков, которые водятся на равнине, все жёлтого, оранжевого, коричневого или белого цветов. Так устроено в природе. Эти пауки маскируются под камни и нападают на свою жертву. Они питаются мелкими насекомыми, но могут охотиться и на более крупные виды, даже на некоторых ящериц и змей.

Атлурги оживлённо кивали. С важным видом указывали на Корта лиатрасцам: мол, смотрите, он-то знает! Те, кто стоял дальше и плохо слышал Корта, рассказывали другим: «У этих пауков такие длинные рога, что они насаживают на них свою добычу. Они такие крупные, что Корт питался только ими, когда был в дальних горах». В конце лагеря передавали: «Корт поймал горного козла с во-от такими рогами. Вчера у них был целый пир. Скоро и мы сможем себе наловить».

Утагиру с самого утра не давал Юте покоя. Он носился возле неё, наматывая круги по пустыне. Вот его белоснежная спина виднеется за барханами, а вот уже, взметая тучи песка, саграл подбегает к ней, грозя свалить с ног. Но в последний момент останавливается, смешно приседая на задние лапы, и тыкается мордой в руку.

Люди, не знавшие Утагиру, расценивали такое поведение, как непредсказуемое и опасное, и держались от Юты на расстоянии.

– Ну вот. Ты мне всех попутчиков распугал, – корила Юта зверя, который делал вид, что ничего не слышит.

– Я всё ещё здесь, – буркнул Джар, бессменно шагавший от Юты в двух шагах.