Текст книги "Чертова свадьба! или Месть по-ведьмински (СИ)"

Автор книги: Екатерина Лунная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– А не надо было глушить второпях, без очереди, – ворчливо отрезал тот, и Лотар покаянно вздохнул, не смея перечить командиру. Да он и попросил-то так, на всякий случай – вдруг бы свезло? Но – нет, заветная фляжка убежала вместе Мюриком в казарму, а то, что осталось, Рем до утра сам цедить будет…

Лотар еще раз тихонько выдохнул в сторону и сглотнул, попытавшись изгнать из горла ядреную горечь первача. Проклятый поспешный глоток и вправду комом встал – теперь пока чего не пожуешь, не отпустит. А чего тут пожуешь, на дежурстве-то? Разве что Мюрика можно было на кухню послать, но тот уже и так на всех парах унесся – до утра теперь не покажется, чтобы какого поручения не дали. И что делать бедному вояке, если пост оставлять нельзя?

Хотя… может, если через пять минут, когда Рем с ребятами благополучно покинут пост для обхода участка, сбегать самому – погреб-то близко, и ключ у Лотара имеется. На все про все уйдет-то с четверть часа, что может случиться? А то это ж кара божья – всю ночь бдеть с таким поганым вкусом на языке!

Словом, когда десятник сотоварищи отправился обходить с дозором хозяйские владения, Лотар уже как на колючках сидел. И только стихли их короткие переклики, незадачливый охранник тут же навострил стопы к погребным складам.

А потому знать не знал, что через незапертую калитку в это время один за другим вторглись на охраняемую территорию шесть человек, а перед ними разведкой метнулась через двор, сверкнув белоснежными зубами, огромная серая тень.

Лотар этого не видел, не слышал, соответственно, никому ничего об этом сказать не мог – оттого и остался жив. На текущий момент.

Когда у ворот, тяжко скрипнув, остановилась хозяйская карета, стражник уже исправно нес службу. Только несколько хлебных крошек да легкий мясной дух его компрометировали, ну да на такие мелочи никто внимания и не обращал.

Бдительно высмотрев в специальное окошко знакомое лицо, доблестный страж распахнул одну створку – как раз достаточно, чтоб тихим ходом карета проникла, – и с поклоном отступил в сторону.

– Хэй, как служба, рядовой? – бодро поинтересовался командир Марк, спрыгивая с козел уже во дворе. Благодарно похлопав по шее ближайшую кобылу, подмигнул охраннику: – Ночь, смотрю, тихая?

– Как есть тихо, ни звука, – вытянулся в струнку вояка, делая максимально честные глаза, – словно вымерло в округе все, даже птицы не летают.

– Ну, птицам тоже надо когда-то спать. Кстати, наши-то все на местах? Никто в самоволку не угнал?

– Никак нет!

– Точно? Я ведь сходить-проверить могу.

– Обижаете, командир! – в самом деле обиделся Лотар. – Сами знаете, если вдруг кому надо, сам к своему командиру подойдет и шепнет на ухо, а чтобы вот так, совсем без предупреждения – да что мы, самоубийцы, что ли?

– Ладно, ладно. Понял я, просто уточнил, у некоторых хватило бы дури… Иди вон, сходи, кликни конюшего, пока я тут, – и добавил, понизив голос: – Потом старика уж провожу, а то, не дай бог, развалится по дороге.

– Да, это он может… И куда ж его понесло-то, на ночь глядя?

– Не наше это с тобой дело, рядовой. Хозяйское оно.

Полностью согласный с командиром, Лотар проворно сбегал за мальчишкой-конюхом и, как порядочный, снова занял пост. К тому времени старик-хозяин успел с помощью Марка выкарабкаться из деревянной коробки и стоял рядом со справным воином беспощадной карикатурой на здорового мужчину.

– Идемте, лорд?

– Да, да, – Гордан словно дремал стоя и с открытыми глазами – от звука голоса поморгал, просыпаясь, и чуть встряхнулся. – Конечно, идем.

Лотар проводил сочувственным взглядом старого хозяина, прикрикнул ради порядка на сонного конюха – чтоб шевелился более заметно – и огладил пышные усы, стряхивая с оных гастрономические улики.

Но их бы и так никто не заметил, кроме того самого конюшего мальчишки.

Пока во дворе Лотар снисходительно наблюдал за упорными попытками распрячь бедных лошадей, инквизиторский квинтет с рыжим довеском и хвостатым сопровождением уже приблизился к казарме, но отец Константин вместо того, чтобы подать сигнал, принялся нерешительно жевать губу.

Еще вечером, в процессе разработки плана, группа спасения решила не церемониться с воинами Лиз. Конечно, церковники выступили против подобного зверства, однако лорд Гордан тихим, спокойным голосом уверил, что невинных душ среди них нет. Эрос же напомнил о резне, коя постигла их святых коллег, первыми пленивших Ариадну, а Марат жестко произнес: «Лучше сразу от них избавиться, чем ждать потом удара в спину». На том обсуждение граней морали оставили, принявшись за стратегию.

А стратегия, собственно, состояла в том, чтобы лишить Лиз ее преимуществ: силы и войска. Поскольку старая ведьма никогда не допускает посторонних на ритуалы, логично предположить, что при себе она оставит только Ариадну – та обязалась каким-либо способом навязаться в ассистентки, а всю охрану выставит за дверь.

Таким образом, необходимо расправиться с последними, захватить подвал, не дав Лиз принести в жертву маленькую, но могущественную Зою, а также – не пустить к ведьме стражников, коих она непременно призовет на помощь.

И тут начиналось самое интересное… Но обо всем по порядку.

Итак, церковники с Маратом около полуночи приблизились к казарме, где почивал десяток вояк, не задействованных сегодня ни в охране, ни в разведке. Отец Константин начал медлить и сомневаться, но оборотень посчитал, что мучиться совестью от еще не совершенных грехов – глупо даже для святого отца, и пошел в атаку без сигнала.

К счастью, особого хаоса в план его самодеятельность не внесла – Рыжий и так следил за всем помещением, к тому же, главный церковник, видя, что план уже претворяется в жизнь, прекратил никому не интересное самоедство и жестом скомандовал своему отряду «готовьсь!».

Громадный серый зверь, прикинув в уме расположение окон и будущих мишеней, беззвучно скользнул через три спальных места, затем с рыком вскочил на четвертое и безо всяких сомнений и размышлений вцепился спящему в горло – рванул. Кровь хлынула на постель, залила, пропитала светло-серую шкуру, и оскал зверя казался еще страшнее.

Спали воины не сказать, чтобы чутко, но на волчье рычание подхватились, семь рук потянулись к мечам, две – к штанам, а еще одна уже никогда ни к чему не потянется, но тут – треньк! В грудь одного из самых воинственных, успевшего схватить оружие, вонзился болт.

Семь к восьми. Неплохое начало.

Чтобы стражники не успели очухаться, заметить стрелка и призвать подмогу, волк начал метаться, внося хаос и панику – никто из них раньше не встречал такого огромного зверя и, соответственно, все охотно поддавались животному страху.

Треньк!

Семь к семи. Как же хорошо, что у старшого нашлась такая замечательная игрушка, как быстрозарядный арбалет! О, выявился храбрец с незащищенным горлом. Семь к шести. И плевать на рану.

Несмотря на первоначальный ужас, воины сумели взять себя в руки, а волка – в кольцо уже через несколько минут. Все-таки эти головорезы многое повидали, с их тугих, звенящих нервных струн можно было стрелы пускать. Кстати говоря… треньк! Еще один вышел из строя, правда, всего лишь раненный, но и то неплохо.

Враг тем временем просек безнаказанного стрелка, и один из стражников был послан наружу с карательной миссией. Обратно он не вернулся, да и его долгое отсутствие заметили, только когда соотношение сил стало, благодаря стрелку и клыкам, стало два к трем.

Правда, истинное положение дел составляло семь к трем, но гвардия Лиз об этом не догадывалась. Они видели волка и знали о существовании арбалетчика, остальное было дальше их поля зрения.

Когда боеспособных осталось только двое, в казарму ступили церковники, и исход не заставил себя ждать. Всех выживших с короткой молитвой добивал отец Константин – лицо его при этом было бледно.

Обошлось все, конечно, без особых потерь, пара царапин не в счет, но, увы, шум битвы все-таки привлек внимание дозорных.

Ну… Никто не говорил, что будет легко.

Марат досадливо рявкнул, сперва услышав, а затем и узрев приближающихся воинов.

– Иди, мы справимся.

Волк смерил недоверчивым взглядом самоуверенного Рыжего. Тот неожиданно подмигнул союзнику:

– Иди-иди. Спасай свою невесту.

Повторять в третий раз ему не пришлось: через две секунды о роли зверя в минувшей схватке свидетельствовали только трупы с характерными ранами и редкие капельки оборотничьей крови.

Огромными, рваными скачками Марат миновал двор, даже не заметив, что привлек к себе внимание обомлевшего стража ворот. Лотар с раскрытым ртом проводил серую тень взглядом до самых замковых дверей и потянулся к сигнальному амулету на шее. Мгновением позже тревожная пульсация затронула все амулеты в сети, включая тот, что покоился на груди Элизабет.

Старая ведьма озадаченно коснулась пальцами вибрирующего оберега, отвлекшись от познавательной лекции об истоках сил, которую читала Ариадне. Что бы это могло быть? Что так насторожило или даже напугало доблестных воинов, что они послали сигнал, рискуя навлечь на себя недовольство хозяйки? Кто бы это мог быть?

От бесполезного гадания Лиз отвлекли нежданные гости.

– Гордан! – с досадой бросила она. – Кто разрешал тебе сюда спускаться? Да еще и с лишними ушами!

Марк сделал вид, что его лишние уши ничего не слышали, и проводил старика поближе к Ариадне. Та с непроницаемым выражением лица стояла у изголовья алтаря, будто ненароком касаясь лба и волос обмершей Зои.

– Раньше ты не противилась моему присутствию, – отметил Гордан.

– Раньше я сама тебя приглашала. А сейчас ты явился незваным.

– Незваным можно явиться в гости, а это, Лиззи, мой дом. Как бы тебе ни хотелось обратного.

– На-адо же, – неприятно протянула Лиз и даже кинжал, которым до того бездумно игралась, отложила. – Ты все-таки об этом вспомнил! Спустя несколько десятков лет. И долго же тебе пришлось идти к этой мысли, братец.

– Сколь бы долго ни шел, а замок все же принадлежит мне. Я несу ответственность за все, что здесь происходит.

– Неси, милый, неси, я же не против. Только не вмешивайся туда, куда не просят.

Гордан как-то внутрь себя ссутулился, растерянно произнес:

– Не могу, Лиззи…

– Все ты можешь, – отказалась понимать родственника ведьма. – Развернись и топай отсюда. И забудь, что здесь видел. И не воображай, что произойдет, просто уйди.

– Не могу, Лиз. Прости.

Одно стремительное движение, вспышка – и Марк, вздумавший напасть на отвлекшуюся старуху со спины, отлетев, впечатался всем телом в каменную стену и съехал по ней, рухнул мешком костей на холодный пол. Судя по кровавым полосам, оставшимся на кладке, это была последняя совершенная им глупость.

– Что?! – изумилась старая ведьма.

– Что это было? – осторожно уточнила Ариадна, на миг скосив взгляд в сторону двери, и двинулась к неподвижному телу. – Какая-то защита?

– Мне больше интересно, какого черта он вообще на меня напал!

Элизабет действительно было любопытно – с чего бы Марку, давнему ее стороннику, воину, давшему ей присягу, атаковать хозяйку? Конечно, он не знал, что предательство выйдет ему настолько боком, но ведь у Лиз не было ни единого сомнения в его верности! Что за муха его укусила?

– Он мертв, – констатировала бывшая водяница, поднимаясь с колен. Свой медальон девушка предусмотрительно спрятала под одеждой, откуда не пробивался свет.

– Уж в этом у меня сомнений не возникло, – высокомерно фыркнула старшая коллега и обратила взор на брата: – А ты что скажешь, Гордан? Что взбрело в голову моему солдату? И почему ты пришел в его сопровождении, кстати? Я вас раньше вместе не видела.

Пока Гордан подбирал правдоподобную версию, его время истекло: Лиз надоело ждать.

– Вот что, родной мой. Иди-ка ты отсюда, запрись в своих покоях и не мешай мне этой ночью. И поблагодарить не забудь за то, что я откладываю неудобные вопросы до утра.

– Я не думаю, что…

– Да ты что, еще не понял?! Никому здесь не интересно твое мнение, оно никого не волнует! Ты древний, выживший из ума старик, и лишь по моей милости все еще топчешь эти коридоры. Никто тебя не слушает и не обязан выслушивать, что ты там себе думаешь. Сейчас – я здесь хозяйка, и я решаю, кому думать, а кому – нет!

То ли нервы сдали у Лиз, то ли просто она посчитала нужным именно в этот момент честно и искренне сообщить брату о своем отношении ко всему в этом мире. К этим холеным аристократам и грязным холуям, к колдунам-неудачникам и грохнутым на всю голову церковникам, к древним замкам с их великосветской историей, где нет обычно пристойного места всякого рода мезальянсам, а тем более, их, мезальянсов, закономерным последствиям; к несправедливой жизни и справедливой смерти, к коварным юным прелестницам и сладкоречивым альфонсам.

К счастью, некоторым для обмена помыслами хватало телепатии.

У вас есть точный план?

Ну… Приблизительный. Как и договаривались, часть наших отвлекает стражу, а мы тут – отвлекаем ведьму.

А дед этой девчонки? Он с остальными? Он же здесь нужен, мы договаривались…

С дедом вышла небольшая накладка… вместо него мы получили небольшой такой отряд инквизиторов.

Как?!

Долгая история. Герасим придет, я уверен – но позже, я ему отправил письмо только вечером сегодня. Кстати, слышишь?..

Да слышу, конечно! Он что, зубами их открывает?

С него бы сталось…

По мере «раскрытия» загадочной души Лиз, остававшейся таковой разве что для ее воинов, которым тайны хозяйки ни в грош не сдались, Ариадна чувствовала подступ того самого момента. Кульминации, пика, решающего крещендо, за которым следует фортиссимо и кода. Дожить бы до него… Кое-кто из ныне присутствующих действительно не доживет, но вот какая сторона будет подсчитывать цену победы?..

За раздраженным голосом тетки едва пробивался подозрительный шум, и каждый раз Ариадна обмирала: вдруг услышит! вдруг поймет, скажет что-то вроде: «Вы думали, я настолько глупа, что этого не предусмотрела?» и кликнет притаившуюся стражу? Хотя откуда ей взяться-то, этой страже? Лиз всех выгнала и запретила вламываться без ее приказа. Тогда что случиться? Что она сделает?

– … так что просто заткнись – и уйди!

– Если вы не возражаете, – перебил разошедшуюся ведьму едва знакомый ей голос, чуть дрожащий, но тихий и спокойный, – никто никуда не уйдет. Более того, все останутся на своих местах. Особенно вы, Элизабет. И руки, руки не прячьте, держите их так, чтобы мы все видели, что вы ничего не замышляете. Вот этому зверю хватит пары секунд, чтобы добраться до вашего горла.

Из широкого прохода за спиной Лиз, из, собственно, камер, выходили ее пленники – все вместе, гурьбой. Такое впечатление, что они хотели врагиню напугать грубой массой, но горстка оголодавших иномирян вызывала только жалость. Только оскаленные волчьи клыки и выводили ситуацию на подобающе серьезный уровень.

Говоривший – худой высокий колдун в очках – отступил под защиту друга, массивного, плечистого, недобро смотрящего из-под кустистых черных бровей. За его же спиной пристроилась женщина, та самая, из-за которой и начался проект «великой мести» Ариадны.

Подумать только, если бы не эта всклокоченная, воинственно разминающая пальцы ведьма, то Элизабет не получила бы такой подарок под бок – племянницу, будущую ученицу или, если надежд не оправдает, щедрого донора колдовской силы.

Чуть поодаль еще одна троица: впереди юнец, узкой спиной пытающийся прикрыть сразу двоих – помятую рослую девицу, противницу Ариадны, и серого, встопорщенного как воробей старика. Девице под эфемерной защитой, видимо, было неуютно, отчего она рвалась вперед, а оба мужчины ее еле удерживали на месте.

– Так, – молвила старая ведьма, глядя на это представление. Перевела взгляд на волка, что-то уловила в ответном взоре и усмехнулась в сторону племянницы: – Это что, твой?

– Мой, – не стала отпираться Ариадна.

– Тогда твоя очередь объясняться. В этот раз ждать до утра я не буду. Итак, что все это значит?

Бывшая водяница думала быстрее дяди. Она хмыкнула пришедшей мысли и озвучила ответ:

– Мой жених пришел меня спасать.

– Вот как. И от кого же?

– От тебя, тетушка.

– От меня, хорошо… Позволь уточнить, разве ты не оборвала с ним связь, как мы договаривались?

– Оборвала, тетушка, – честно ответствовала младшая ведьма.

– Но он все же пришел.

– Не могу с вами не согласиться, тетушка.

– Ариадна! – не выдержала Лиз. Та же невинно отозвалась:

– Да, тетушка?

– Прекрати этот балаган! Отвечай, что здесь делает твой волк и, главное, почему его клыки угрожают мне?

– Полагаю, мой жених пришел меня спасать, тетя, – повторила девушка, на сей раз, глядя оному жениху прямо в его звериные глаза, – потому что любовь бывает не только наведенная. А угрожают, – это уже сказано в сторону Лиз, – поскольку тебе вскоре предстоит сдаться. И отпустить меня и всех своих пленников. Своих людей можешь не звать: те, что за дверью, уже не отзовутся, а дозорные и их сменщики слишком заняты другим боем. Сдавайся, Элизабет.

– Сдаваться кому, милочка? Тебе? И что ты со мной сделаешь, даже если я опущу руки? Может, арестуешь?

– Я тут ни при чем. Тебя будет судить церковь.

– И где ж ты ее сейчас возьмешь?

– Скоро будет, не волнуйся. А пока отойди от алтаря и дай нам освободить Зою.

Старая ведьма пожевала губу, ее лоб прорезала глубокая, словно каньон, морщина. Она по-человечески вздохнула: ну, что ж теперь делать! – и отступила к стене, не обращая внимания на пристально следящего за ней зверя. Когда же помянутая Зоя, слегка ошалелая и словно пыльным мешком огретая, благополучно скрылась за спиной того же самого юнца, уже вместе с воинственной девицей, Лиз, откровенно ядовито, произнесла:

– Ну, и что теперь?

Пех Громила сегодня злился особо эмоционально.

Во-первых, когда человек не выспался, от него можно и даже нужно с настороженностью ожидать приступов неуместной раздражительности, агрессивности и склонности переиначивать слова собеседника по своему разумению.

Во-вторых, сатисфакции требует уязвленная гордость: эта дура Лита мало того, что не дала, так еще и братьям пожаловалась, мол, пристает к ней Пех, грязно домогается тела девичьего. И ведь верят ей, кобылице, которой причаститься уже половина замковой стражи успела! И намяли бока бедному Пеху, да еще и не только втоптали в грязь его мужское эго, но и профессиональную гордость задели!

В-третьих, его робкие попытки выразить восхищение красотой хозяйкиной племянницы жестоко высмеяли свои же соратники. А ничего, что они сами на нее засматриваются и слюнки глотают, это никто не замечает? А стоило Пеху осторожно поделиться своими наблюдениями, как непризнанного эстета подняли на смех! Придурки безголовые! И это тоже жестоко било по и без того помятому самолюбию.

В-четвертых, в разведку послали, а это значит – весь день в седле, включая приемы пищи, благо, опорожняться верхом не заставляли. Воины терпели, зная крутой нрав командира, а Пех – так и вовсе в тряпочку молчал, был на его счету грешок, когда из-за одного им оброненного слова целый отряд лишился ужина. И невозможность хотя бы вслух высказать свое отношение к этому гадкому, гадкому, несправедливому миру выедала душу, прогрызала внутри черепа дорогу к языку, а это уже в-пятых.

В-шестых, вероятность встретить хоть какого-нибудь завалященького противника мала настолько, что уже и смысла нет точить мечи. Подвалы хозяйки полны, в последнее время столько обламывалось добычи, что на удачу лучше не рассчитывать. Вон, с одних церковников сколько сняли – какова добыча, а? И ничего, что пришлось замараться по уши в крови – кровь смоется, уйдет с проточной речной водой, выльется в ушат кому-нибудь другому, а Пех будет только подсчитывать трофеи. Но надеяться на них сегодня просто глупо.

В-седьмых…

От подсчета неприятностей, растравливания обиды, а, следовательно, и от опрометчивых шагов солдата удержала лишь вибрация сигнального амулета.

Без малого десяток голов, ощутив то же самое, обратились к командиру.

Крэг коснулся колдовской сигнализации, вздохнул.

– Ну что уставились, выродки? – рявкнул он. – Инструкции не знаете? А ну, р-разворот, и ходу до замка! Стряслось что-то у нашей благодетельницы.

И десяток цепных головорезов под предводительством командира резво припустил на помощь хозяйке. В это время Лотар, пославший оный сигнал, лежал на брусчатке охраняемого внутреннего двора и уже не пытался судорожно подобрать и запихнуть обратно вывалившиеся из брюха кишки. А сразивший его церковник с сосредоточенным, застывшим маской лицом, на котором только быстро, мелко шевелились губы, сцепился с другим соперником еще чуть ближе к входу в замок.

Прислуга, наученная горьким и не всегда гуманным опытом, забилась в свои норки и не попадалась ни той, ни другой стороне.

Над замковой башней распахнул крылья старый ворон – надрывно каркал, пророча смерть и горе.

Это было довольно-таки странно: арифметически соотношение десять к одному сулило неизбежную победу большинству, однако тех не отпускало чувство, будто бы все это, включая мнимое преимущество, является частью какого-то грандиозного подвоха. И сейчас ведьма извернется так, что подсчитывать трупы и здравствовать будет она.

– Тебя это не касается, – невежливо брякнула Леся первое, что пришло ей в голову.

– Почему же не касается? – картинно округлив глаза, откликнулась старая ведьма. – Очень даже касается, причем тесно. Я хочу знать, что вы намерены со мной сделать. Может, я смогу предложить более интересный и выгодный вариант. Вот, к примеру, вы, Степан. Вы же не хотите драться, воевать непонятно за что. Вы же видите, что есть другой вариант

Все взоры, кроме звериного, обратились к бледному прорицателю. Тот не спешил ни подтверждать, ни опровергать услышанное. А вкрадчивый голос все рисовал пасторальные картины, в которые так хотелось верить.

– Вы видите, что можете обойтись и без всяких безнравственных, варварских боев. Вы с друзьями просто уйдете в свой мир, забудете все произошедшее с вами как дурной сон и заживете как прежде, и даже еще лучше, поскольку не будете бояться мести из иномирного средневековья.

– Она не оставит вас в покое, – бросила Ариадна, прервав сладкие речи. – Едва кончится действие предыдущего ритуала, едва снова на ее лице появятся морщины, она снова будет искать жертву. И вы по опыту знаете, что перед нею – беззащитны. И она это знает.

– Ну что ты все путаешь, Ариадна? Степан же видит, что им ничего не угрожает в этом будущем. Я их не трону.

– Конечно, не тронешь, Лиззи, – грустно покачал головой Гордан. – Тебе больше не удастся продолжать, как прежде, свою охоту. Все закончится сегодня, здесь.

– Ох, вот уж надоеды. Ты не видишь будущего, дурачок. И ты, племянница, упускаешь из виду, что Степан, в отличие от вас всех, может точно убедиться, что если он сейчас уйдет, ни ему, ни его друзьям, больше не будет ничего угрожать. Правда же, молодой человек?

Степан, на котором уже лица не было, вновь никак не отреагировал.

– Степа, – требовательно крикнула Дарья. – Это правда? Мы можем уйти?

Неразлучная троица: Зоя, Леся и Николка – встревожено, чувствуя, что происходит что-то совсем не то, следили за переговорами старших и боялись встревать, чтобы ничего не напортить. Впрочем, напортить все смогла и одна Дарья.

– Мы не можем упускать этот шанс выйти из игры, – убедительно проговорила она, пихая локтями соратников. Ответами ей были три взгляда: укоризненный Богдана, растерянный гошин и тоскливый – Степана. Николка ждал.

– Вы не можете упустить этот шанс, – эхом повторила Лиз, и ее голос уже не источал патоку, а был серьезен и тверд. – У вас есть своя, нормальная жизнь, в мире, где войны и насилие случаются не с вами, а где-то далеко, с кем-то другим. Вы же хотите вернуться туда. Стоит выйти из подвала, и переход в другой мир будет возможным. Стоит просто открыть дверь и выйти из подвала…

– Ребята, чего вы ждете? Ну же, идем, пока есть возможность! Степа, Богдан!

Чаши весов застыли в пугливом настороженном равновесии. Двое мужчин переглянулись.

– Что вам до наших тесных… даже больше семейных разборок? Разве за это стоит умирать?

– Богдан! Ну же?

– Оставь их в покое, Лиззи, речь идет о тебе, а не о них…

– Речь идет об их безопасности и жизни, Гордан.

– Степа… Пойдем, пожалуйста! Богдан! Гоша, ну скажи им!..

– Ты же сдалась!

– Это не лишает меня голоса – а они имеют право знать, во что ввязываются.

– Баданя, успокойся же, потерпи…

– К черту терпение! Я не хочу снова потерять ребенка из-за проклятых нервов! А волшебное кольцо мне больше не обломится!

Хрустальная, тонкая и прозрачная тишина инеем покрыла помещение.

– Так вот зачем ты его украла, – хмыкнула Лиз. Маска равнодушной отстраненности на лице Ариадны дрогнула, а вот ее тетку разобрало неуместное любопытство. – А скажи-ка, племянница, ты ведь изучала свое приобретение, в чем заключается волшебство кольца? Оно действительно как-то влияет на зачатие?

Ариадна неопределенно пожала плечами.

– Ну расскажи нам, – настаивала ведьма, – расскажи напоследок, милая, в чем же его сила, этого многострадального кольца?

– Оно помогает ребенку в утробе впитывать ведьмовскую силу матери, принимать ее, сродняться с ней. Благодаря ему раз от раза рождаются все более сильные и могущественные в своем направлении ведьмы.

– Но разве… разве не оно помогло мне забеременеть? – растерялась сбитая с толку Дарья. Ариадна качнула головой:

– Кольцо только влияет на уже существующего ребенка, но не создает его. Ты зря на него надеялась.

– И зря, получается, крала…

– Да, забавная заварилась каша, – хохотнула Лиз. – Бессмысленная и дурацкая, как и все в нашей жизни. О, кстати. Когда мои люди ворвутся сюда и станут убивать всех, кроме меня, скидок на беременных не будет. Так что в ваших, милочка, интересах убедить товарищей хотя бы вас отсюда увести. И сопроводить до дома, поскольку мои отчаянные головорезы могут уже находиться в замке.

Дарья отчаянно посмотрела на друзей. Богдан едва сдерживался, чтобы не сплюнуть: сейчас его помощь нужна не только Ариадне, перед которой он в долгу, но еще и верной подруге. Причем опасность обеим грозит реальная.

Бывшая водяница требовательно глянула на Степана, тот вздрогнул и отвел глаза, едва заметно кивнув. Здоровяк колебался.

– Пожалуйста…

Женские слезы – самая коварная вещь во Вселенной, – мысленно резюмировал Богдан, сделав нелегкий выбор.

– Идем.

– Гоша, Николка, давайте быстрее! – прикрикнула мигом собравшаяся Дарья, хватая Степу за руку. За ними резво засеменил Гоша.

Парень, разумеется, сцапал заодно обеих подружек. И если Зоя без раздумий последовала за ним, Леся уперлась, задерживая всех.

– Я не брошу Марата, – твердо постановила она, и Николка застонал от сознания размаха девичьей глупости. Впрочем, сказать он ничего не успел: это за него сделала Ариадна. Она не только сказала, она посмотрела Алексии прямо в глаза, просительно и серьезно.

– Иди с ними, прошу тебя. Мы справимся.

Леся, сама от себя такого не ожидая, послушалась. Очень уж проникновенно получилось у проклятой ведьмы. Очень доходчиво и искренне. Да и жив был в лесиной памяти тот разговор с Маратом, где он втолковывал незадачливой, глупой подруге, кто на деле является подкреплением, а кто – обузой.

Дверь за отступающими захлопнулась с громким стуком.

– Чего ты хотела этим добиться? – Ариадна выступила вперед, жестом отстранила волка. Тот, недовольно рыкнув, подчинился, однако клыков не спрятал – скалился, предупреждал, что одно подозрительное движение, один намёк…

– Чего хотела, того и добилась, – фыркнула неофициальная хозяйка замка. Официальный владелец ее не занимал ни капли, все внимание женщины отдано молодой паре. – Как, однако, забавно получилось, ты не находишь? С этим кольцом?

– Что за людей ты имела в виду, когда пыталась спровадить хотя бы часть противников?

– Я не пыталась, дорогая моя. Судя по результату, я это сделала.

– Не придирайся к словам, тетя.

– А ты не уходи от темы, – ввернула Лиз. – Ты же чувствуешь, насколько глупой вышла твоя судьба?

– Судьба не может быть глупой.

– А как еще назвать поворот жизни, когда твою жизнь разменяли на бесполезную стекляшку? Если бы девчонка не положила глаз на кольцо, жизнь твоя, возможно, повернулась бы в совсем другую сторону. Не было бы ни долгих лет в плену у водяниц, ни планов изощренной мести. Твоя судьба так по-глупому исковеркана этой дурой, что на твоем месте я бы ее убила на месте, а печень скормила ее же мужу.

– Ты подумай, что будешь делать на своем месте…

– На своем-то месте я делаю, что могу и что хочу. Вот ты любительница разговор переводить! – подивилась ведьма. – Жаль только, не мастерица. Ну да ладно. Как я поняла, с этим чурбаком, – небрежно кивнула она в сторону брата, – вы в сговоре, и он сюда явился с тщетной надеждой чем-нибудь помочь. А вот этот грозный зверь – действительно твой жених? И он что, в самом деле пришел, потому что тебя любит? Безо всяких твоих приворотов и колдовства? Или ты опять меня обманула и сделала все по-своему? Впрочем, – тут же отмахнулась ведьма, – это неважно. Я предупреждала тебя, что он умрет, если придет сюда. И я свое слово сдержу.

Одно мгновение потребовалось ей, чтобы дернуть загодя подготовленные ниточки. Два – чтобы, будучи цветущей женщиной, вновь сморщиться, усохнуть, истратив на черное колдовство изрядный запас жизненных сил.

На Марата навалился всем весом ледяной, неповоротливый, но весьма цепкий мешок мяса. Мертвые руки стальным хватом вцепились в шею, и даже когда волк в попытке скинуть врага упал на спину, придавив того своим не меньшим весом, крепкие пальцы держали позиции.

Ариадна перехватила победный взгляд тетки:

– Ты не уйдешь отсюда живой, – просто произнесла она, не разрывая зрительный контакт.

– Поборемся, племянница, – прошипела Лиз и сделала шаг вперед, пихнув нематериальной, но четко осязаемой силой соперницу. Бывшая водяница вздохнула и отпустила свое колдовство – загадочное, странное, ею даже почти не изученное. Многому ли научишься у тоскливых водяниц, зацикленных на собственном горе? Или у духа, который за свою долгую жизнь не успел приобрести не то что педагогический опыт – достаточных знаний о человеческой магии, чтобы передать их воспитаннице. Не у кого было учиться – только на месте, интуитивно угадывая последовательность действий.

И Ариадна училась, в полевых, боевых условиях, как могла, противостояла многоопытной, матерой ведьме, свихнувшейся на почве достижения могущества, и только благодаря природой дарованному уровню силы пока держалась. Колдовство Лиз напирало клочковатым мутно-серым туманом, уже ноздри чуяли металлический, тошнотворный запах крови и разложения.

Вдруг тетка охнула, ругнулась. Ариадна увидела, как оседают на пол двое, прежде чем их накрыла, заслонила собой мохнатая светло-серая тень.