Текст книги "Рабыня звёздного императора (СИ)"
Автор книги: Екатерина Дако
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Гедеор, уже стоя в двери, всё же обернулся и ответил:
– Тогда, когда источник исцелил меня...
Ну понятно, тоже источник. Но это же... Это несколько месяцев назад!
– И ты молчал?..
– Майя, я... – он запнулся, не зная, видимо, как оправдаться. – Я хотел...
– И что? Что помешало?
– Я испугался... – честно признался мужчина и практически опрометью выскочил из помещения.
Почти сразу ко мне заглянули Лена и Наталья. Они кудахтали над малышом и с Наташиной подачи, посмеиваясь, называли «его сиятельством».
– Скажите, а как Лея? – задала я ещё один животрепещущий вопрос.
Девушки потупились.
– Не очень, – ответила Лена. – В принципе, всё так же. Но она чувствует себя всё хуже, малыши словно забирают из неё жизненные силы...
– Я пойду к ней, – сказала я, намереваясь немедленно проведать девушку. – Лена, побудешь с его сиятельством Александром?
– Конечно, – согласилась та.
Когда мы парой минут спустя зашли в комнату, где по-прежнему находилась Лея, я ужаснулась её внешнему виду. Вместо пухленькой аппетитной девушки передо мной лежала старуха, у которой остался только огромный живот. Руки и ноги похудели до крайности, глаза, безучастно смотрящие в одну точку, запали.
– Мы делаем всё возможное, она постоянно на внутривенной инфузии питательных веществ, но этого однозначно мало, – прокомментировала состояние Наташа. – Я каждый день боюсь, что он станет последним...
– Лея, – я подошла и взяла в свои руки высохшую кисть. – Лея, девочка моя хорошая, держись, пожалуйста...
Слёзы лились по щекам, но я их не замечала.
– Майя, пойдём, тебе нельзя волноваться, иначе пропадёт молоко. Пойдём же, ну?
Наталья практически принудительно выволокла меня из комнаты.
– Почему так? – не могла успокоиться я. – Она ведь была достаточно сильной!
– Да, была. Но она ведь не ест. И дети тянут соки, им нужно развиваться.
– А как малыши, с ними всё нормально?
– Только вчера делали им УЗИ. У них всё хорошо, мелковаты, конечно, но их же двое, – ответила Лена, которая слышала конец разговора, когда мы вернулись ко мне.
– Ну и хорошо. Когда у неё срок?
– Примерно через месяц. Но, думаю, ещё пару дней, и будем кесарить. Иначе она не выживет...
– А что Фарчиос?
– Ну... Он проводит возле неё всё свободное время, практически переселился к ней, ночует там... Переживает он, конечно. Но помочь ведь ничем не может.
– Да раньше надо было думать, теперь бы не пришлось помогать! – припечатала Наталья. – А то сначала понаделают фигни, а потом переживают и помогают.
Она была, как всегда, категорична.
– Ладно, что уж, теперь назад не вернёшь. Лучше расскажи, как Тартон.
Мы с Леной заулыбались, Наталья же, наоборот, вдруг смутилась, как школьница.
– Да нормально всё. Сказал, что сегодня зайдёт. А вчера браслет подарил. Вот...
Я уже давно заметила у неё на руке необычно переплетённые золотые звенья. Получается, он всё-таки придумал подарок.
– Очень красиво, – сказала искренне. – Он у тебя молодец.
– И ничего не у меня, – совсем по-детски попыталась отнекаться старшая сестра.
– Конечно у тебя, крошка, – подмигнула ей Лена. – Свадьба когда? А, тьфу ты, у них же тут нет свадеб. Но вы можете устроить. Вот прикольно будет... А я буду свидетельницей, как всегда мечтала. Давай, сестричка, бери красненького в оборот. Он клёвый!
Наташа же только всё больше заливалась румянцем, приближаясь по цвету к своему так называемому жениху..
В конце концов, сёстры засобирались к себе. Они, как и раньше, жили при лечебнице, только с обратной стороны. Странно, что сегодня у них не было пациентов. А может были, но они пришли проведать меня.
Прислуживать мне пришла новая девушка, чем-то напоминавшая Лею. Звали её Сонда, она была с Кцаандры. Мы немного разговорились, она по секрету сказала, мол, во дворце ходят слухи, будто император хочет казнить всех, кто начал чувствовать. А поэтому все стараются скрывать свои эмоции. Но в действительности же, чувствовать начали практически все.
Сонда рассказала, как поняла, что ей нравятся платья у других рабынь, и что вдруг она захотела один из нарядов для себя. И ей стало прям невыносимо смотреть, что это платье носит другая.
– Это называется зависть, – сказала я ей. – Чувство не очень хорошее, но ты молодец, что его переборола. Могла бы ведь подойти и отобрать одежду.
Девушка сначала не поняла моей шутки, выпучила глаза, а потом вдруг заулыбалась.
– А сейчас ты ощутила сначала удивление, а потом поняла, что это весело, когда я пошутила.
Девушка снова выглядела удивлённо и растерянно, вспоминая видимо свои ощущения минутной давности. Потом лицо её просветлело.
– А сейчас ты рада, что вспомнила и сопоставила названия чувств и свои ощущения.
Девушка согласно закивала.
– Майя, а можно я теперь буду всё время вам прислуживать? – спросила так, словно это было величайшее её желание в жизни.
– Можно, конечно, если ты этого хочешь, – я усмехнулась. – Только я же теперь не одна...
Девушка посмотрела на люльку, где отсвечивал во сне сиренево-голубым наследник империи.
– Конечно, я это знаю. И я бы хотела заботиться о нем тоже...
– Хорошо, договорились, – улыбнулась я.
– Тогда я пойду? – спросила Сонда, подхватывая поднос с посудой.
А перед обедом к нам с сыном снова зашёл император. Я, задремавшая после завтрака, сначала не поняла спросонья, где я и что происходит.
А происходило нечто необычное. По моей комнате большими шагами ходил император, державший на руках нашего сына. Комнату он пересекал в пять своих шагов, при этом, видимо, старался не топать.
– Я не хотел, чтобы он тебя разбудил, – сказал, увидев, что я проснулась. – А когда я хожу, ребёнок успокаивается.
– Можно не бегать, а просто его покачать, – подсказала я правителю. А потом, видя непонимание, согнула руки и сымитировала укачивание малыша. Гедеор остановился, посмотрел на меня с сомнением, а потом покачал так, как было показано. Ребёнок немного завозился, но кричать не начал.
– Ему уже кушать, наверное, пора, – предположила я. – И подгузник поменять.
Да, как ни странно, но Лена уже давно настояла, чтобы Тартон привезёт образцы подгузников. И теперь местные специалисты облегчили жизнь, начав выпускать подобные. Я не знала об этом, поэтому вчера была приятно удивлена такому "обмундированию" на малыше.
– Ну что, как совет? Что-то решили? – спросила я у Гедеора.
Это было не праздное любопытство, я действительно переживала за жителей империи.
– Они начали чувствовать. Все. Великородные тоже. Чувства проявляются медленно, но точно уже есть у всех тех, кто находится на Евгесторе. Кстати, источник и лабиринт тоже не потухли.
– Девушка, которая приносила завтрак, сказала, что все боятся твоего гнева и скрывают свои способности.
Гедеор усмехнулся.
– Да, почему-то пошёл разговор, что я начну казнить таких. – Он снова криво улыбнулся. – Но тогда мне нужно отдать приказ и казнить себя самого. Причём первым. Я ведь уже давно...
И тут он затравленно посмотрел на меня, словно стыдился того, что сказал. Но может и стыдился, он же меня обманывал, имитировал равнодушие...
Я молча взяла малыша на руки, никак не прокомментировав его поведение. Думаю, он и сам понимает, что поступил нехорошо...
Александр при перемещении открыл свои глазки, и я замерла от удивления. Его глаза, уже не такие заплывшие, как после родов, были небесно-голубого цвета, и тоже начали переливаться, как и у императора. Ещё одни нереально красивые глаза, которыми обладают только мои мужчины...
И тут же я одёрнула сама себя. "Мои"? Почему я решила, что император – мой? Меня не было несколько месяцев, он теперь начал чувствовать... Где гарантия, что он уже не опробовал прелести плотской любви с кем-то из местных девушек. Простите, рабынь. С той же Клотой, которая наверняка не была бы против...
Решив не зацикливаться на мысли, от которой почему-то стало невыносимо больно в груди, я начала расстегивать специальную сорочку, готовясь кормить малыша. Ребёнок заинтересованно завозился у меня на руках, ища еду, а потом жадно присосался, проявляя завидный аппетит.
Какой он смешной. И красивый тоже. Светится так необычно, хотя я уже начала к этому привыкать. И глаза эти потрясающие...
Перевела взгляд на императора, который застыл молча в паре шагов от кресла, где расположились мы с ребёнком. Мужчина непонятно смотрел, как сын кушает, то ли смущённо, то ли с вожделением... Хотя, наверное, и так, и так. Потом, не замечая, что я наблюдаю за ним, облизнул губы...
Ах, вот оно что! На мою грудь, значит, засмотрелся...
Я усмехнулась. То есть, начав чувствовать, он теперь и сексуальный интерес тоже стал проявлять?! Занятно. И непонятно, что из этого выйдет. Потому что я сейчас совершенно не настроена крутить с ним шуры-муры. Раньше надо было, когда я сама готова была жизнь отдать, только бы он по-настоящему меня захотел. Только бы был нежен, ласков, а не безучастен, как тогда...
А сейчас... Да, я, наверное, всё ещё его любила, но чувства эти теперь не стояли на вершине моей пирамиды ценностей, они отошли на задний план. Фактически, Гедеор сам сделал всё, чтобы я смирилась со своей участью и перестала что-то чувствовать. Тогда как сам сейчас явно был настроен на продолжение.
И опять всплыла мысль, что он уже мог пробовать это, только не со мной. И стало снова горько, так, что слёзы навернулись на глаза. Ну правильно, отправил меня беременную подальше, а сам тут...
Мужчина оторвал голодный взгляд от моей груди и перевёл его на меня. Собрался с мыслями, что, видимо, стоило ему немалых усилий.
– Майя, – сказал хриплым голосом, а потом, прокашлявшись, продолжил. – Скажи, ты тоже теперь слышишь мысли?
Этого вопроса я совсем не ожидала. Но я же не Гедеор, я врать и притворяться не люблю и не умею. Поэтому просто ответила:
– Да.
Я действительно слышала мысли других. Всех, кроме него. Император был для меня закрыт. Интересно, а он мои всё так же читает?
– Тогда скажи, там, в голубой галерее, ты тоже слышала чью-то ужасную мысль?.. Ну, о том, что что-то не пошло не так, и ты осталась жива...
– Да, я слышала, но мне тогда было не до того...
– Да мне тоже, – усмехнулся Гедеор. – Ты тогда светиться начала, как было с императорами при древних звёздах. А потом я решил, что лучше тебя вообще не выпускать из виду, раз нет времени во всём разобраться.
Почему-то этот разговор вот так запросто, по-дружески, стал каким-то спусковым крючком к таянью льда в моей душе. Таким я императора ещё никогда не видела. Да он таким, вероятно, никогда и не был.
– Вспомни, пожалуйста, что слышала. Возможно вдвоём мы найдём разгадку того преступления.
– Ну... я слышала вроде как "странно, что в этот раз не подействовало, раньше помогало".
– Да, я примерно это же. Но что подействовало, ты не помнишь? И когда раньше?
Император обращался ко мне, как к равной. Это было приятно, чего уж там кривить душой. Значит, мне нужно было начать светиться, чтобы хоть как-то немного приблизиться к его царственной особе?
– Я думаю, если речь шла о том, почему я не умерла, то, вероятно, раньше – это про двух предыдущих рабынь, что были от тебя беременны.
Вот сказала, и волна ревности окатила с головой. Да, понятно, что это глупо, ревновать к умершим. Но он же был с ними! Пусть ничего и не чувствовал, но был! И дети предполагались.
На глаза навернулись слёзы, и я, стараясь не показать их Гедеору, поднялась и переложила наевшегося и заснувшего сына в люльку.
– Майя, что? – мужчина, конечно же, ничего не понял, хотя всё-таки заметил, что я расстроилась.
– Ничего, – ответила, так и не повернувшись.
– Если ты права, то получается, кто-то поспособствовал смерти двух предыдущих рабынь...
Я наконец переключила мысли на вопросы правителя.
– Да, у нас это называется двойное убийство и покушение на убийство, сказала, поворачиваюсь и подходя ближе.
– Неужели убийство?.. – протянул император. – Но зачем? Кому это нужно?
– Да, и самое главное – что за средство? Я ведь не пила никаких препаратов. Может мне подмешали какой-то яд?
Мы задавали вопросы друг другу, словно во время мозгового штурма. Но всё равно что-то очень важное ускользало от нас.
– Хорошо, если это какое-то вещество, то когда ты могла его принять? Я ведь нашёл тебя уже не в лучшем состоянии. А до этого с тобой была...
Мы поняли друг друга, не произнося имени.
Гедеор нахмурился, оглянулся на спящего малыша, словно искал у того одобрения, и потом проговорил:
– Надо позвать Фарчиоса, чтобы арестовал её. Это она подмешала какое-то средство тебе.
– Да, она же брала чемоданчик со своими мазями и прочим...
Я вспомнила, как Мита всюду носила его с собой, словно драгоценность.
– И она тоже была в галерее... – сложил последний пазл в картинке правитель.
Но тут же мы поняли, что не знаем главного – зачем?
– Постой, – вдруг меня осенила другая, не менее ужасная мысль. – Это ты приказал Мите сопровождать меня? Или Фарчиос?
Император смотрел сначала с непониманием, но по мере осознания вопроса становился всё мрачнее.
– Что тебе сказал Фарчиос, что ты отправил меня... – я запнулась. Почему-то сейчас не хотелось вспоминать те тяжёлые времена. – ...туда, куда отправил...
– Он сказал, что имеются доказательства твоей связи с другим мужчиной во время трёх звёзд. И ты можешь быть носителем как моего наследника, так и Тартона.
Император потупился, а потом всё же продолжил.
– Я тогда разозлился сильно, и разрешил Фарчиосу отправить тебя на дальнюю планету до родов, пока не выяснится, чей же это ребёнок. Если бы был не мой – было бы оповещено, что ты и наследник погибли в родах. Ты бы тогда осталась там, на Висталуре. Если мой – что наконец-то есть продолжатель династии императоров.
– То есть Фарчиос сказал, что есть доказательства моей измены? И какие же?
И вот тут я поняла, что Гедеор реально впал в ступор. Он даже сделал пару шагов назад, словно убегая, как обычно, от неприятного разговора.
– Сбежишь? – спросила я иронично. – Как всегда?
Но мужчина растерянно смотрел на меня.
– Я тогда не спросил... – наконец приглушённо произнес, почти прошептал. – Я услышал про Тартона и...
– Ну, понятно! – вот теперь мне было почти весело. – Снова приревновал?
А весело мне было от того, что ревность ведь – одно из проявлений небезразличия.
– Да! – дёрнулся от вопроса Гедеор. – Да, приревновал! Я ведь только начал чувствовать, а тут такое... Я просто не смог справиться с эмоциями!..
Ну вот. Приревновал, эмоции...
– А скажи, ты предложил дать мне Миту, или Фарчиос?
– Нет, он предложил и настаивал именно на ней. Мол, она проверенная, служит много лет...
Проверенная, значит? Только вот для чего служит?..
– Я не верю, что и Фарчиос тоже... – для императора это явно был день открытий.
– Тогда кто? Кто заварил эту кашу? Кто сказал о доказательствах, не предоставив их? Кто предложил отправить меня на Висталур, да ещё снабдил служанкой, которая чем-то меня отравила? Я не удивлюсь, если он был также в курсе готовящегося нападения на планету, и сам спланировал моё похищение. Он же понимал, что измены не было и родится наследник империи...
Затравленный взгляд Гедеора лучше слов передавал всю ту гамму чувств, бушеваших у него в душе.
– Я ведь верил ему, как самому себе. Да что там, даже больше, чем себе... – задумчиво проговорил император. – Он всегда действовал в интересах империи, всегда придерживался правил...
– Ага, особенно это сработало с Леей... – не упустила я возможность напомнить.
– И что, получается, надо арестовать обоих? – правитель всё ещё был в растерянности.
– Нет, давай дадим возможность кому-то из них сбежать, – иронично сказала я. – Пусть ещё раз отравят меня или что-то сделают с Сашей!
– С Сашей? – снова ничего не понял Гедеор. Он сегодня прям проявлял чудеса сообразительности. Хотя, где ж ему знать, что сына так зовут...
– Да, у нас на Земле почти все имена имеют уменьшительное звучание, которое используют близкие. Например, Саша или Шурик от Александр, Лена – от Елена, Наташа от Наталья...
– А ты?
– А я – Майя, – улыбнулась ему лукаво. – Просто Майя.
Эту шутку он тоже не оценил, к сожалению.
– Так что же делать? – мрачно спросил меня правитель.
Это он со мной советуется, что ли? Неужели он, император, советуется с простой рабыней?
Усмехнулась собственным мыслям.
– Надо сделать им очную ставку, и посмотреть, что из этого выйдет.
– Это как?
Ну что ты будешь делать? Приходится объяснять такие простые вещи.
– Ну, надо столкнуть их, обличить в преступлении кого-то одного, и может этот первый выдаст нам с потрохами второго.
– С потрохами?
– Не обращай внимания, – смирилась я с неизбежным. – Короче, например, приказать Фарчиосу арестовать Миту, причем в твоём присутствии. И рядом чтоб ещё стража была, чтобы в случае чего и Фарчиоса тоже за решётку. Просто если они в сговоре, Мите станет обидно, что только её обвинили. Вот она и расскажет, как было дело.
– Я хочу, чтобы ты тоже там была, – император посмотрел на меня странно и добавил, – пожалуйста.
Похоже, мне тоже не миновать сюрпризов.
– Хорошо. Но ребенка я оставлю только на кого-то из врачей, – согласилась я.
Мне ведь и самой было интересно, чем дело закончится...
Оставив Сашу на Светлану Николаевну, которая в этот момент оказалась не занята, мы с императором пошли в направлении комнат, где обитал Фарчиос. В этом крыле дворца я ещё не была. Скорее всего дальше идут покои самого императора. Туда меня тем более никто ни разу не приглашал.
Мы зашли коридор, ведущий направо в просторный кабинет и налево видимо в личные покои начальника охраны. Даже у меня помещение было в разы скромнее. Ну понятно же, кто я и кто он. Я – бесправная рабыня, он – фактически второе официальное лицо империи.
Фарчиос, сидя за столом в центре кабинета, изучал какие-то калипы.
– Приветствуем тебя, – обратился император к своему подчинённому. – Возьми несколько человек стражи и следуй за нами.
Вот так, ничего не объясняя. Да, тут он прав.
Стражники присоединились к нам, когда мы как раз пересекали одну из галерей. Шли, как я поняла, обратно к моему крылу, в купальни.
Почему-то я вспомнила своё первое посещение купален. Тогда был раскрыт заговор, мотивами которого вроде как стала месть великородных. Только я тогда не очень поняла, кто и за что мстил правителю. Сейчас мы шли снова в купальни, чтобы обличить ещё одну преступницу. Или преступников...
Войдя через главный вход с такой святой, мы сразу увидели Миту. Она набирала одну из круглых ванн, видимо ожидая меня на процедуры. Рядом с ней на круглом сидении пристроилась Клота, которая оживлённо рассказывала что-то банщице.
Увидев нас с императором, да ещё и в сопровождении стражников, Мита выпрямилась, стала за ванной с противоположной стороны и с усмешкой проговорила:
– Догадались, значит...
Повисла недорогая пауза, во время которой я слышала только удивлённые мысли стражников и Клоты, не понимающих, что же происходит на самом деле.
– Да, Мита. Ты сама себя выдала там, в голубой галерее, – сказал император жёстко. – Фарчиос, арестуй эту рабыню. Она обвиняется в заговоре против...
Он запнулся и посмотрел на меня долгим нечитаемым взглядом. А потом так же твёрдо произнёс:
– Против императрицы и наследника.
Значит, он всё-таки решил называть меня императрицей. Но ведь это просто слова...
Начальник стражи двинулся к женщине, говоря на ходу:
– За такое преступление тебе положена смертная казнь!..
Женщина охнула, закрыв рот ладонью, и начала пятиться назад...
А я смотрела во все глаза на Фарчиоса. Неужели он, как и Лею, арестует ту, на которой есть и часть его вины. Ведь они, скорее всего, сообщники.
В какой-то момент служитель закона замер, не решаясь, с какой стороны обойти ванну. Мита подалась сначала в одну сторону, затем в другую, пытаясь избежать ареста, но это было глупо. Всё равно сбежать бы она не смогла, в двери стояло три стражника.
Неужели она так и не выдаст вину Фарчиоса? Неужели всё возьмёт на себя?
А Мита, вдруг рванувшись вперёд, упала на колени перед императором и зарыдала.
Фарчиос наконец-то приблизился к ней, но вид плачущей женщины был настолько жалким, что он не стал её поднимать. Лишь стоял позади и ожидал, словно спектакль смотрел.
Мита же продолжала рыдать, и через её всхлипы и завывания явно поступили мысли:
"Я ведь всё для неё делала..."
– Для кого? – снова жёстко спросил Гедеор. – Для Майи? Что "всё" ты сделала для Майи? Подсыпала яд в еду? Отравила её? Или ты имеешь в виду что-то другое? Так поделись с нами, пока тебя не казнили...
Наступила практически гробовая тишина. Мыслей Миты слышно не было. Охранники удивлялись на все лады тому, что готовилось покушение и отравление. Клота думала что-то типа "Жаль, что её не отравили!" А Фарчиос...
Его мысли тоже звучали странно. "Неужели император прикажет её казнить?"
Это он для себя интересуется? Казнят ли и его в случае, если Мита выдаст сообщника?
– Поднимайся, – голосом, в котором чувствовалась сталь, велел правитель.
Но женщина завыла ещё пронзительнее.
– Пощадите, великий император, – простонала она между всхлипываниями. – Я ведь всё это для неё, для Клоты... Для дочери моей...
* 20 *
В купальне воцарилась гробовая тишина. Причём все не только молчали, но и мысленно не могли осознать сказанное.
– Дочь? – первой очнулась именно Клота. – Ты моя мать? Ты?...
Мита, которая так и не поднялась с колен и сидела к дочери почти спиной, вдруг как-то обмякла, сдулась.
– Но почему? Почему ты молчала?! – почти прокричала девушка.
А я отчётливо услышала мысли Миты: "А что бы это изменило?"
– Зачем? – задал волнующий и меня вопрос император. – Зачем ты хотела убить Майю?
И снова мысленно Мита произнесла: "Рассказать что ли? А что я теряю? Может не казнят..."
И уже вслух начала:
– Клоту забрали сразу после родов. Но я тогда прислуживала в доме для младенцев, поэтому знала, кто именно – моя дочь. Я следила за ней все эти годы, подала ходатайство в услужение во дворец, когда...
Она запнулась, но всё же продолжила:
– Когда вы, правитель, выбирали первую рабыню-носителя. С моей помощью Клота попала в семь первых претенденток, но отбор не прошла.
– И тогда ты решила убить ту, которая стала носителем, но так и не смогла родить?
Женщина молчала, но по тому, что не опровергла это высказывание, понятно было, что именно это она и сделала.
– И что же ты предприняла? Подсыпала какой-то порошок в еду? Но ты же вроде бы никогда не прислуживала носителям, кроме Майи...
– Нет... – снова пауза. – Я втирала мазь...
– Мазь? – сказали сразу я, император и Фарчиос.
– Да. Её действие основано на том, что если случается кровотечение, остановить его практически невозможно...
Все в растерянности смотрели на ту, что на коленях продолжала свой рассказ, будто перед священником на исповеди. Даже Клота выглядела сильно удивлённой.
Даже Фарчиос...
– И во время второго раза выбор снова пал не на Клоту!
Женщина теперь говорила твёрдо. Да, ей уже нечего было терять. Все карты она раскрыла.
– Вы не понимаете! Это она, моя девочка, должна была стать верховной рабыней! А стала эта...
И тут Мита подняла взгляд, который не смела поднять на императора, и уставилась на меня с такой ненавистью, что я даже отшатнулась. Что там говорили, что взглядом можно убить. Мита меня не только убила, но и расчленила заодно.
– Ну ты и ненормальная! – вдруг заявила Клота. – Да, я хотела бы быть верховной, но не такой же ценой.
– Но я же для тебя... – попыталась оправдаться Мита. – Я... В третий раз, когда я знала уже, что правитель выберет вторую, четвёртую и шестую рабынь, я была готова и поставила тебя правильно. Но...
– Да, я тогда выбрал Майю, и ни мгновения не пожалел об этом. Она помогла мне тогда раскрыть заговор, целью которого была моя смерть. Так что если бы я не сделал подобный выбор, – император криво усмехнулся, – ты, Клота, всё равно не стала бы носителем. Не от кого бы было...
Все кроме меня и Фарчиоса смотрели на Гедеора удивлённо.
– Но... почему?.. – спросила несостоявшаяся верховная.
– Потому что на одном из этих мест была кукла, при прикосновении к которой произошёл бы взрыв. И я бы погиб...
– Но почему Майя? – теперь спрашивала уже мать.
– Потому что она услышала заговорщиков и мысленно попыталась рассказать мне это. И я услышал.
Император с благодарностью посмотрел на меня.
– В итоге я рискнул и выбрал только Майю, о чем продолжаю всё время благодарить звёзды. Она не только подарила мне наследника, она исцелила нашу галактику, разбудила источник и дала шанс нашим созвездиям не погибнуть. Она стала настоящей императрицей империи Лонк.
– О звёзды, как я мог так ошибиться в тебе, Мита, – вдруг произнёс Фарчиос. – Я же думал, что раз ты так давно в услужении при дворце, то очень надёжна. Оказалось, я сам, собственными руками отправил Майю на смерть, хотя клялся ей в верности ценой собственной жизни.
И тут вдруг начальник охраны шагнул вперёд и тоже стал на колени перед Гедеором.
– Великий император, я признаю свою вину в том, что не выполнил свой долг и не смог защитить... императрицу. В том, что сам подверг её опасности. В том, что обманом, желая защитить, причинил вред...
И снова воцарилось молчание.
– Почему обманом? – спросил правитель, осознав смысл сказанного.
– Потому что я знал, что Майя, как и предыдущие носители, подвергается риску. Ну не могло быть такого стечения обстоятельств, что подряд две рабыни погибли при родах. Поэтому я решил отправить Майю подальше от дворца. Вот и придумал про наследника, который может быть от другого мужчины...
И поскольку все поражённо молчали, продолжил:
– Вернее, эту идею мне Клота подсказала. Сказала, что Тартон зачастил к верховной рабыне... к императрице... И что Клота лично видела его даже во время трёх звёзд, когда заполнялся носитель, выходящим из комнаты Майи...
Значит, все трое хороши...
– Пока вы все, в том числе и ты, Фарчиос, будете помещены под стражу. Я приму решение в отношении каждого и оглашу его...
– Император, не забывайте, смертная казнь для женщин у нас отменена, – подал голос начальник охраны.
Мита выглядела крайне изумленно.
– Но ты!!! – вдруг бросилась на Фарчиоса. – Ты же сказал, что меня казнят! Я бы никогда ничего не рассказала, если бы знала...
И она вдруг снова зарыдала...
– Ты просто не дослушала меня... – услышала я слова Фарчиоса из дверей, поскольку император подхватил меня за талию и повел из купален, оставив стражников разбираться с арестованными...
Император почти насильно потянул меня за руку в коридор, но, не успев выйти, мы услышали сзади голос Фарчиоса:
– Великий император!
Оба обернулись. Мужчина так и продолжал стоять на коленях, но смотрел на Гедеора с надеждой.
– Прежде чем меня арестуют, позвольте увидеть Лею.
И столько боли и страдания слышалось в этом голосе сильного воина, что невозможно было не удовлетворить такую простую, по сути, просьбу. Поэтому правитель молча кивнул, а потом снова потянул меня, выводя в галерею.
– Лена сказала, что тебе нельзя нервничать, чтобы не пропало молоко, – сказал он твёрдо. – А сегодня у тебя и так день потрясений. Поэтому сейчас я провожу тебя и оставлю, чтобы ты отдыхала...
Мы почти дошли до моей комнаты. Обернувшись, я увидела, что за нами идёт Фарчиос в сопровождении одного из своих подчинённых стражников. Ну конечно, ведь комната Леи находится в этом крыле, чуть дальше моей по коридору.
Но практически дойдя до места назначения и повернув за угол, мы услышали шум, при этом двери в обе наши комнаты были открыты.
Первым делом я, конечно, бросилась к себе, но тут всё было спокойно, Саша тихо спал в люльке, рядом сидела Сондра, слегка покачивая кроватку малыша.
Тогда мы с Гедеором кинулись в комнату Леи, где во всю развернула свою деятельность Наташа.
На ложе лежала совсем бледная, даже какая-то страшная Лея и часто поверхностно дышала. Рядом суетились Наташа и еще одна девушка, видимо из услужения.
– Берите её на руки и несите в лечебницу! – сказала врач-реаниматолог, обращаясь вот так запросто к императору. По её нахмуренному лбу и резким словам я поняла, что дело плохо.
Император в два шага пересёк комнату и начал было брать Лею на руки, когда вдруг от двери послышались слова:
– Позвольте, это сделаю я.
Фарчиос. Конечно. И его малышка Лея...
Глядя на посеревшее от переживания лицо мужчины отказать было невозможно. Хотя, кто его знает, этого императора. Но ведь он сам недавно прошёл через осложнения со мной, неужели откажет тому, кто много лет верой и правдой служил ему?
– Да, Фарчиос, я разрешаю. Ты можешь быть с Леей в лечебнице, пока не решится вопрос. А я пока тоже приму решение о наказании за твоё своеволие.
–Давайте быстрее, – гаркнула на них Наталья, которая стояла рядом с Леей, держа в руках бутылку от капельницы. – Ещё пару минут разговора, и вопрос с Леей решится не в её пользу. У Лены там уже всё готово к кесареву сечению.
Фарчиос, как пушинку, подхватил любимую девушку на руки и почти бегом понёс её на выход. Наталья только успевала идти рядом.
– Я могу пойти с ними? – спросила я императора.
– С ними пойду я, – сказал Гедеор беспрекословно. – А ты пойдёшь к себе и останешься отдыхать рядом с наследником. Если будут какие-то новости, я тут же сообщу тебе или сам приду за тобой.
Он взял меня за руку и заглянул в глаза, выглядя уже не так уверенно.
– Я обещаю, Майя. Я приду. А ты, пожалуйста, послушай меня.
Такой Гедеор был для меня совершенно непривычен. Всегда надменный и бескомпромиссный, умеющий только повелевать, сейчас он превращался во вполне земного мужчину, которого волнует и мнение женщины тоже.
– Хорошо, я пойду к себе, – согласилась.
Действительно, сейчас Лее намного нужнее врачи, а не я. А император ведь обещал...
Конечно же, я не смогла уснуть. Да какое там уснуть, я вертелась на ложе, как уж на сковородке, прислушиваясь к любому звуку, доносящемуся из коридора. Я даже не сняла платье, так и упала на постель в нём. И Сондру не отпустила. Ну, на всякий случай.
Малыш за это время хорошо поел, позволил поменять подгузник на сверкающей попе и снова заснул. Вот у кого нужно было брать пример спокойствия.
Наконец дверь распахнулась и вошел император. Он был мрачен и задумчив.
– Пойдём, – только и сказал.
– Что с Леей? – спросила я, застывая на месте.
– Плохо, – бросил мужчина, и я поняла, что большего не добьюсь. – Пойдём.
Да я и сама уже спешила прочь из комнаты, в надежде что-то разузнать.
Когда в сопровождении императора я почти вбежала в лечебницу, меня поразила тишина, царившая тут.
– Сюда, – подсказал правитель.
Я вошла в комнату, в которой слышалось только тихое пиканье каких-то приборов.
На высоком столе лежала Лея с маской на лице. Простынь покрывала её почти до самой шеи, но живота у неё уже явно не было. Рядом стоял Фарчиос и держал свободную руку девушки, не ту, которая была подсоединена к капельнице и манжетке от прибора.
