Текст книги "Рабыня звёздного императора (СИ)"
Автор книги: Екатерина Дако
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
К одному из таких направились и мы. Меня уже буквально тащили под руки эти два исполина, потому что ноги просто отказывались передвигаться, а тело била крупная дрожь.
Очутившись внутри, Евист оставил Миту и подошёл ко мне. Посмотрел, словно на отвратительного таракана, уже не сально, а пренебрежительно.
– Боишься, – и он провёл своим мерзким серым пальцем по моей щеке, наверняка до сих пор бардовой после тех ударов. – Это правильно, что боишься...
А потом несколько слов на непонятном, обращенных к каменным великанам, и меня с Митой провели в какой-то отсек корабля, оставив там на полу в полной темноте...
Страх... Вот то единственное чувство, которое могла сейчас чувствовать я в этом ужасном зловещем помещении...
Страх застелил сознание, пополз по позвоночнику гладкой змеюкой, растёкся по венам чёрной отравой...
Я попыталась вынырнуть из этого ощущения, пыталась вернуть себе хоть частичку здравого смысла, но все было напрасно. Меня трусило, будто в лихорадке, вся я покрылась гусиной кожей, дыхание участилось и стало поверхностным...
Даже в самые худшие моменты своей жизни мне не было так плохо, как сейчас.
Ребенок внутри словно понял, что мне нужно, начал мягко и ритмично толкаться в бок. Как будто гладил меня оттуда, успокаивал.
Малыш... Какой же ты сладкий. Я ещё не видела тебя, но люблю безумно.
Почему-то именно это копошение внутри не дало начаться истерике, вызванной страхом за себя и крошку. Надо успокоиться. Мыслить здраво и рационально. Ведь пока ничего плохого не произошло. Я жива, практически здорова, ребенок тоже активен...
Ну а то, что мы с ним попали в такой переплёт – ну так пока же кроме Евиста никто мне ничего плохого не делал. А может быть и он бы не сделал, не начни я на него кидаться, словно дикая кошка.
Тут мои мысли переключились на этого серого предателя. Получается, это он договорился каким-то образом с захватчиками, чтобы напали на эту планету и выкрали меня ? Но зачем? Зачем ему всё это? Неужели плохо жилось при нынешнем императоре? Или это какие-то местные разборки великородных на Висталуре?
А ещё волновал вопрос – какая же моя роль во всём этом? Понятно, что императора будут шантажировать и требовать что-то взамен. Только согласится ли мой бессердечный хозяин на эти требования? Я ведь стала совершенно безразлична ему в последнее время. Может, разве что наследник... Ему же нужен наследник, а я... Так, придаток к наследнику. Тем более сейчас принят порядок, что вдовец может без проблем брать себе новый носитель, даже если уже есть наследники...
От этой мысли о моей лёгкой заменяемости вся обида и горечь всколыхнулись в душе. Правильно, зачем ему глупая влюблённая дура, которая хочет каких-то отношений? Ему нужна такая же бесчувственная рабыня, чтобы рожать таких же бесчувственных детей. И растить их подальше от родителей, не давая ни крохи материнской любви...
И тут меня пронзила ужасная по своей абсурдность мысль: а может это и хорошо, что меня забрали из империи Лонк? Может быть эти захватчики поведут себя по-другому и не заберут у меня ребенка после рождения? Может быть у них матери сами заботятся о детях, и мне оставят моего малыша?
Да, я всё ещё любила императора, этого странного и по-своему одиноко-несчастного мужчину. Но материнский инстинкт был во мне намного сильнее. Я была не из тех женщин, кто ради мужика отказывается от своих детей. Наоборот, если понадобится, я буду грызть глотки и рвать волосы тому, кто попытается у меня отобрать мою кроху.
Малыш, словно почувствовав, что я думаю сейчас о нем, мягко толкнулся именно в то место, где на животе лежала моя ладонь. Думаю, это будет мальчик. Только чувствительный, нежный и заботливый, в отличие от своего отца.
Пребывая в своих мыслях, я пропустила тот момент, когда корабль пришел в движение. Получается, мы уже какое-то время летели в неизвестном направлении. Куда я попаду в итоге? Страх перед родами, который я не испытывала уже давно, снова проник в мой организм. А если что-то пойдёт не так? Есть ли в конечной точке нашего пути специалист, который в этом случае сможет мне помочь? Нет, об этом думать нельзя, всё будет хорошо...
Но я понимала, что время родов уже очень близко. А учитывая то, какой непредсказуемой и активной стала моя жизнь – роды могут случиться в любой момент...
И не успела я закончить эту мысль, как почувствовала, что подо мной растекается тёплая лужица. Ну вот. Значит, началось...
Хорошо хоть Мита рядом...
* 17 *
Гедеор
О звезды, только бы успеть! Только успеть!!!
Как я мог позволить такому случиться? Как? Ведь я же был уверен, что всё под контролем! Фарчиос уверил меня, что Майя находится в полной безопасности. Что он отвёз её под защиту проверенных великородных. А оказалось, что никому нельзя доверять! Только себе... Но в последнее время я и себе перестал доверять.
А теперь под подозрением все. И великородные, что охраняли Майю, и Фарчиос, что сначала принёс ужасную информацию, а потом вручил Майю заботам тех великородных...
Мне даже себя захотелось внести в список "под подозрением". Потому что не будь я таким твердолобым идиотом, ничего этого не произошло бы...
И сейчас, когда мне доложили, что на планету, где пребывала Майя, произошло нападение захватчиков, словно что-то взорвалось внутри меня. Там, в груди, стало больно и мерзко. Будто под кожей и костям застрял ком со звёздными осколками, который медленно проворачивался.
Было горько. И страшно. И невыносимо долго. Мой корабль, самый быстрый и маневренный в империи, перемещался, словно к нему были прикреплены пара звезд, не дававших ему хода. Капитан корабля и военные, летевшие с нами для атаки противника, видимо понимали, что лучше меня не трогать в этот момент, и выжимали из аппарата всё возможное.
Но я был очень далеко. Всё ещё безумно далеко от моей Майи. От моей нежной рабыни, моей любимой женщины, матери моего наследника...
Ну быстрее же, быстрее!..
Как так получилось, что я отослал её от себя? Почему поверил в глупые предположения, что не я заполнил ее источник? Как мог позволить случиться подобному?
Наверное, не стоит искать виноватых, ведь это именно я виноват во всём произошедшем! Когда я узнал о возможной измене – меня словно вывернули наизнанку. Я потерял контроль над собой. Я сначала буйствовал, потом успокоился и почти осознал бредовость этих предположений. Но было уже поздно, Майя улетела.
Сказать, что я страдал без неё – не сказать ничего. Это было невыносимо остро и щемяще тоскливо. Я много раз приходил в её комнату, ложился на ложе и вдыхал запах, что всё ещё хранил шёлк. Я так и не разрешил сменить его. Не знаю, что подумали рабыни, но это их проблемы. Для меня Майя и воспоминания о ней были самым ценным в жизни.
Много месяцев подряд вдали от Майи сделали из меня не императора, а моё блеклое подобие. Я практически перестал принимать пищу, мне стал неинтересен процесс управления империей. Все нововведения, которые я начал, стали свершаться без моего вмешательства, и, если честно, мне было всё равно...
Я всё время думал о ней. О моей рабыне. О моей женщине.
Много раз я направлялся в сторону взлётной площадки, чтобы сесть в корабль, полететь и забрать её оттуда. Но каждый раз какая-то мысль или чужое вмешательство мешали мне это сделать.
А теперь я мчался сквозь время и пространство, только бы успеть!
Следом пытались не отставать еще три десятка таких же кораблей. Но тот, на котором летел я, вероятно, был заряжен на лидерство, поэтому прилично вырвался вперёд.
– Император, до планеты – пять стронов, – сказал капитан.
Ну что ж, почти на месте. Сейчас нам наверняка предстоит бой за планету. Хоть бы захватчики не стали брать пленных и не нашли Майю...
– Император, – сказал капитан корабля. – Только что поступило сообщение, что захват планеты произошёл из-за предательства некоторых великородных. Верховная рабыня захвачена и увезена в неизвестном направлении.
После этих слов захотелось ударить кого-нибудь. Или чтобы ударили меня.
Значит, всё это подстроено? Значит, меня вынудили отправить Майю от себя, отвезли на одно из дальних созвездий, а потом просто предали?
– Кто замешан? – спросил я, так и не выдав своих истинных чувств и желания убивать.
– Евист и Довист. Их нигде не могут найти.
Ну, это вполне логично. Вероятно, они тоже покинули планету.
– Куда они могли направиться? – спросил я, хотя и так знал ответ.
– Ну, скорее всего на свой Протекл, в сердце их мерзкий империи. Догоняем или здесь сначала разберёмся?
– Конечно, догоняем, – сказал как можно спокойнее и равнодушнее, не выдавая своих чувств, хотя внутри всё бушевало и хотелось самому стать у пульта управления и поставить скорость на максимум.
– Слушаюсь, император, – ответил капитан.
Майя, милая, ты только подожди!.. Я уже близко...
Но что-то в моей душе не переставало шептать, что может быть поздно, слишком поздно...
Наконец-то наши приборы уловили корабль, на котором везли Майю. Мы их догоняли, причём достаточно быстро. Оставалось всего несколько стронов. Конечно мы смогли их догнать, учитывая, что летательные аппараты со Стештоха не обладают возможностью развивать и треть той скорости, которую могли выжать из приборов мы. И радовало, что мы перехватим их, не долетая до Протекла, главной планеты захватчиков.
Майя, милая, как ты там?! Держись, моя хорошая, я уже близко!
Наши корабли окружили противника и некоторые вошли в сцепку с ним, тормозя таким образом его движение. Когда же корабль, в котором летел я, присоединился к одному из шлюзов, нас атаковали несколько воинов. Однако мы были во всеоружии, быстро отбив атаку перед створками перешейка, которые, к счастью, остались открытыми.
Вместе со своими ребятами я проник на территорию вражеского корабля. Тьма, которая нас поглотила, была практически ослепляющей. Пришлось немного повозиться, настраивая маски видения в темноте. Но это того стоило. Потому что очередная порция солдат противника ринулась нам навстречу.
Отбив атаку и потеряв двоих воинов, двинулись дальше. Расположение отсеков было примерно понятно, я когда-то изучал устройство таких аппаратов.
Попав ещё в две потасовки и выйдя из них без потерь, мы наконец добрались до центральной зоны. Тут уже было светло, но и охрана была многочисленная. Хорошо, что к нам с разных сторон подоспела подмога из других кораблей, которые тоже вошли в сцепку.
И всё то время, пока я уничтожал врага, всё время, пока продвигался шаг за шагом вперёд, в груди всё рвалось и трепыхало. Мне хотелось позвать Майю, узнать, как она, подхватить на руки, прижать к себе...
И тут я её увидел...
Евист, этот предатель, держал мою рабыню за руку, а та вырывалась и отбивалась. Но всем ведь известно, что жители Висталура, не смотря на хлипкую внешность, обладают огромной силой. Поэтому Майе было не выбраться самостоятельно из рук преступника.
Рядом спокойно стояла Мита, удерживаемая одним из захватчиков.
– Если не хочешь, чтобы твой носитель погиб и в этот раз – покинь корабль немедленно! – произнес Евист громко, стараясь перекричать шум продолжающегося в соседнем отсеке боя.
– Отпусти её, и я не разорву тебя собственными руками на куски, – я не собирался ему уступать. Тем более видел, что со спины заходят двое моих ребят и нацеливают оружие, чтобы выстрелить. Просто нужно было всего пару секунд, чтобы Майя успокоилась и не попала под огонь.
– Милая, – обратился я к ней, но она словно не слышала, – перестань, ты всё равно не сможешь вырваться. Но я спасу тебя...
Майя бросила на меня короткий пренебрежительный взгляд, и хотела продолжить сопротивление, но этих двух мгновений хватило, чтобы прозвучали выстрелы.
Хватка на руках у девушек ослабла, и они смогли вздохнуть спокойно.
– Мита, пойдём, ты мне нужна, – сказала Майя, развернулась и устремилась прочь.
Я стоял и не понимал, что происходит. Я прибыл её спасти, а оказался не у дел. Получается, она меня совсем не ждала? Получается, все те глупые фантазии, которые были у меня в голове, полный бред. Мне так хотелось, чтобы при встрече Майя сначала онемела от радости, а потом бросилась мне в объятья. И я бы подхватил, закружил бы, вдохнул знакомый и родной запах, который уже почти исчез с шелка её ложа...
А она просто развернулась в другую сторону, совершенно не обращая на меня внимания. Вот гордо идёт прочь.
И тут я бросился к ней, потому что она остановилась и согнулась пополам. Со спины не было видно, но видимо ей было больно, я уловил едва слышный стон.
– Майя, что с тобой?! – я почти мгновенно оказался рядом, хотел схватить её в объятия, успокоить. Но Мита преградила мне дорогу.
– Они ей навредили? Она ранена? Что с ней?
Я выкрикивал предположения, надеясь, что они беспочвенны. Но что тогда? Что с моей драгоценной девочкой?!
– Она рожает, господин, – спокойно ответила Мита. – Мы сейчас пойдём в отсек, где у меня есть различные препараты и мази, чтобы я могла помочь наследнику появиться на свет.
Какие мази? Какой наследник?..
Я вобще не мог понять о чём речь. Какой отсек? Куда они пойдут?
Майя уже разогнулась и встала прямо, тяжело дыша. Потом нетвердой походкой снова отправилась в другую сторону.
– Стой, – крикнул я так, что пригнулись даже мои солдаты. Но она продолжала упорно идти.
Тогда я, невзирая на её непослушание, догнал, подхватил на руки и понёс в сторону корабля.
– Мита, быстро забирай свои вещи, мази эти свои, и догоняй. Париотх тебя проводит.
Майя в это время сопротивлялась, пытаясь вырваться. Но я не дал ей ни единого шанса. Держал крепко, уворачиваясь от кулачков и ногтей.
Я теперь тебя никуда не отпущу, милая моя. Буду рядом всегда, буду любить, заботиться, оберегать, ласкать, баловать...
Нам бы только пережить это всё...
***
– Я не понимаю, на что я должен согласиться! – практически кричал я. – Как это вы будете разрезать ей живот?!
– Император, – спокойно поговорила Елена. – Майя очень ослаблена схватками, она не сможет сама родить...
Я слушал это, словно приговор. Как это – не сможет родить? Она что, умрёт? Тоже умрёт? Как две предыдущие рабыни? Но только Майя не была для меня просто рабыней, она была для меня всем!
– Мы должны срочно сделать кесарево сечение, – продолжала врач. – Нужно достать ребёнка и попытаться остановить кровь. Почему-то у неё обильное кровотечение. Такое впечатление, что она принимала сильные кроверазжижающие препараты.
О звезды, о чём они говорят? Ну, какие Майя могла принимать препараты?
Я отрицательно покачал головой.
– Да знаю я, что не принимала. Поэтому и говорю, что это странно... И ещё. Во время операции возможно всякое. Может быть нам придётся удалить матку. Тогда у Майи больше не будет детей...
Это сон? Это точно сон! Как не будет детей?
– Но если не сделать операцию срочно – она умрёт...
Майя? Это про Майю? Как умрёт? Я же только снова вернул её! Я же так хотел быть вместе! Я же спешил...
Я думал, что время, проведённое на корабле по дороге к Евгесторе, было моим персональным наказанием. Майя мучилась, кричала, сгибалась и разгибалась, а я не знал, чем помочь...
Но я даже не представлял, что прибыв домой и вручив рабыню медикам, мне станет только хуже. Во много раз хуже...
Они же должны её спасти! Так почему говорят, что Майя может умереть? Если могут – пусть спасают...
– Делайте всё, что нужно, – сказал я, вручая им судьбу моей драгоценной женщины. – Я не переживу, если с ней что-то случится...
Елена ушла быстрым шагом в комнату, где слышались тихие стоны Майи.
Она сильно ослабла, незадолго до прибытия перестала кричать, теперь только стонала.
Не знаю, сколько времени я просидел за дверью в неизвестности. Что делали врачи – тоже не имею представления.
Достаточно быстро после того, как Елена ушла, я услышал детский крик. Значит, ребёнка спасли. Или нет?
А что с Майей?
Майя... Моя драгоценная рабыня. Мое счастье. Моя любовь...
Она ведь сейчас так близко от меня. Но так далека, как никогда.
Почему-то вспомнился момент, когда я выбрал её. И как она пыталась сказать мне про покушение. Моя смелая малышка.
А потом, как любовалась сверкающим дождём, как восторгалась красотой ночной Евгесторы. Такая светлая, чистая, наивная...
И сразу после этого всплыли в памяти картинки нашей близости. Мои действия, довёвшие её до слёз.
Я ведь даже не понимал тогда, почему она плачет. Да вообще не знал, что такое слёзы. А она же часто поплакала не только в тот день. Потом наше общение так и не принесло ей счастья.
С особой теплотой вспомнилась прогулка по городу. Снова её восторг, любопытство, интерес к окружающему. Да и вообще, Майя была очень интересующейся личностью, изучала калипы, узнавала новое, хотя она же женщина, рабыня.
Рабыня...
Почему-то почувствовал горечь на языке, когда произнес в отношении неё это слово. Никакая она не рабыня. Она – свободная личность, она такой же человек, как и я. Она родилась не в рабстве, и никогда бы не смогла смириться со своим статусом.
Когда Майя поправится, я попробую поменять что-то в порядках, соберу совет великородных, но больше я совершенно точно никогда не хочу слышать в отношении Майи слово "рабыня", пусть даже и верховная.
Я знаю, в других мирах, в том числе и в мире Майи, мужчина и женщина называются "муж и жена", и они вступают в союз добровольно и по взаимному согласию. Может быть, и мне придумать что-то такое, рассказать об этом на совете. Хотя бы в отношении Майи, потому что великородные вряд ли откажутся называть своих женщин по-другому.
Но для Майи я добьюсь исключения! Она станет свободной, и в жизни, и согласно порядкам – тоже!
Только бы всё закончилось благополучно!
Именно на этой мысли дверь распахнулась, и ко мне вышла Елена. Она была вся в крови, вероятно, это кровь моей Майи. Но почему у неё такое печальное лицо?..
– Император, поздравляю с рождением наследника! – сказала врач, но я заметил, что на ресницах у неё застыли слёзы.
– Майя... она...
И слёзы потекли у неё по щекам.
Следом из комнаты вышла Светлана Николаевна, она держала на руках свёрток с ребёнком. Но мне было совсем не до него.
В глазах потемнело, в голове звучал грохот, отдающийся в уши и горло.
Это неправда!.. Нет!..
– Майя! Ма-а-айя-я-я...
***
– Ну сделайте же хоть что-нибудь! – кричал я, не в силах сдержать эмоции. Они всё-таки прорвались наружу.
Майя лежала бледная, с заострившимися чертами лица, не было слышно даже дыхания.
– Император, мы, пытались, но не всегда медицина в силах оживить человека... – начала было Наталья, но я перебил:
– Я поверил вам! Я оставил вас здесь, чтобы она нормально пережила роды. И что? Что вы сделали? – ярость поднималась во мне, не давала нормально дышать.
– Мы сделали всё, что смогли... – развела руками вторая сестра.
– Слишком большая кровопотеря. Мы переливаем жидкость внутривенно практически струйно, но вы же видите, это не помогает ей вернуться к жизни. Хорошо ещё, что удалось спасти ребёнка...
– Не нужен мне этот ребёнок! – перебил я снова, скрываясь на крик. – Вы что, не понимаете? Мне без неё вообще ничего не нужно!
Девушки молчали. Да и что сказать в такой ситуации?
– Зачем тогда отправил её подальше? Может, если бы она была здесь, мы бы смогли чем-то помочь. А так – слишком поздно...
Поздно... слишком поздно...
А ведь она сделала всё ради меня! Привезла этих врачей, наладила здесь медицину, чтобы спасать местных жителей, и особенно женщин.
Она смирилась с моим решением и была вдалеке все эти долгие звёздные круги. Она ведь...
А я так и не сказал ей самого главного. Не сказал, что она – смысл моей жизни. Что в тот день, когда она покинула Евгестору, я как будто перестал существовать.
Да что там обманываться. Я ведь люблю её. Я это понял давным-давно. В тот момент, когда приревновал. Но осознание своих чувств принесло только злость и ненависть. Да и страх тоже. Я боялся её потерять. И в итоге сделал самую большую ошибку в жизни. Отослал её подальше.
Но даже тогда я знал, что всё еще можно вернуть. А теперь...
Теперь я смотрел на девушку, которая в скором времени покинет этот мир насовсем, и снова жгучая ярость душила изнутри.
Ярость на самого себя.
Какой же я дурак!
Подхватил почти невесомое тело на руки, вырвав перед этим из её рук все иглы, и, не оборачиваясь, пошёл прочь со своей драгоценной ношей. Сердце болело нещадно. Оно просто рвалось в груди на кусочки.
Так вот что такое реальная боль и страдание! Даже когда Майя улетала, я не испытывал такого безнадёжно обжигающего горя.
Прошёл к лифту, спустился вниз. Зашагал по коридорам к источнику.
Я не надеялся на чудо. Предыдущим рабыням это не помогло. Но всё же если врачи говорили, что испробовали все методы, оставалось надеяться только на эту, пусть и призрачную, но возможность. А вдруг...
Положил любимую на слабо светящуюся поверхность и...
...ничего не произошло. Тело Майи так и оставалось неподвижным и будто бы застыло в судороге.
А она ведь тоже когда-то сидела так возле меня, надеясь и веря в исцеление. Тогда источник проснулся...
Словно со стороны взглянул на неё. На мою единственную. Мою женщину. Мою душу. Мое сердце...
Грязная, вся в крови рубашка. Как они это назвали? Сечение?
Взлохмаченные волосы, всегда так красиво струившиеся с её головы. Безвольно и как-то неестественно лежащие кисти рук и стопы. Закрытые веки...
Мне так хотелось бы поцеловать их однажды утром, разбудив Майю своим касанием. А потом впиться губами в её сладкие губы.
Почему, ну почему я не сделал этого раньше? Зачем, как последний самовлюбленный дурак, сохранил в тайне то, что могу теперь чувствовать? Ведь теперь я никогда не узнаю, как это – быть близким с любимой женщиной...
От бессилия и боли в груди ноги сами собой подкосились. И я встал на колени на подушку, оставленную кем-то возле источника.
А может Майя тогда тоже стояла коленями именно на ней?
Эта мысль снова всколыхнула волну вины и боли за любимую. Стояла на коленях! Почти целую звезду! Беременная. Такая слабая и одновременно такая сильная. Моя девочка...
А потом пришло понимание...
А она ведь тоже любила меня... А я, трижды дурак, не понимал этого, отталкивал...
Сам ведь во всём виноват! И вот теперь, только практически потеряв её, смог понять, что всё, что делал раньше, полная ерунда...
Не заметил, как на глаза навернулись слёзы.
Помню, Тартон рассказывал мне про слёзы, а я удивлялся тогда, почему Майя плачет. А я ведь ещё и обижал её. Своим равнодушием, своим безразличием. Мог бы быть внимательней. Но на первом месте всегда стояла империя. А вот теперь я понимаю, что никакая империя мне триста звезд не нужна, если в ней не будет Майи.
Не будет её улыбки, её тихих шагов, её застенчивости и храбрости одновременно. Как мне дальше жить? Я ведь, фактически, убил её собственными руками! Если бы не отправил на Висталур, Майя осталась бы жива. И у меня появился бы шанс всё исправить. Вот как сейчас, стать на колени и поцеловать каждый пальчик на её ножке, прося прощение за всё. Прижаться щекой к прохладным ступням, попытался согреть их своим дыханием.
– Только живи, любимая, прошу, – прошептал, глотая слёзы, которые почему-то потекли из моих глаз на её холодную кожу и на поверхность источника...
Сначала не понял, почему стало светлее. А потом, открыв глаза, увидел, что в том месте, где на источник попали мои слёзы, камень заполыхал ярко-сиреневым. Источник... снова действует?..
Значит, вот как он просыпается! Значит, скорее всего, когда источник исцелил меня, Майя плакала, сидя рядом...
Мне до сих пор было жутко и больно за неё, за то, что провела здесь столько времени на коленях. Это же дикость какая-то, эти наши порядки! Как можно поставить беременную рабыню на колени, ожидать исцеление господина? И она ведь наверняка безропотно приняла свою судьбу. Не нарушила то, что ей приказали, даже когда ей стало совсем плохо.
Переживала, страдала, проливала слёзы, но так и не покинула то место, где вполне могла погибнуть и сама.
От этой мысли передёрнуло.
Майя! Может быть, и её удастся исцелить?! Ну давай же, источник, давай, начинай действовать!
И, словно читая мои мысли, уже вся поверхность засветилась ярче. Майя лежала, словно в ареоле волшебного света. Но не двигалась.
Я потянулся к её ступне, взял хрупкую ножку в свои руки. Холодная. Такая холодная...
А если уже поздно? Если источник не сможет её исцелить? Если он проснулся, но совершенно бесполезно?
Да, во всём была права Елена – нужно было думать раньше!
Почему я тогда поверил словам об измене? Да и откуда Фарчиос взял, что Тартон заходил к Майе? Я ведь даже не попытался подтвердить или опровергнуть этот факт! А если это был оговор? Если кто-то специально сказал так, зная, что я приревную?
Я ведь совершенно спокойно мог не подчиняться порядкам, приказать расследовать факт измены, а Майю держать пока во дворце.
Да я просто мог поговорить с ней! Спросить, что было на самом деле. Но ведь перед этим они договаривались с Тартоном о том, чтобы вернуть её на Землю, к ней домой!
Вот сейчас подумал об этом и сам себе не поверил... Какой я дурак!..
Майя – она ведь не такая. Она чистая, светлая, мягкая. Она бы никогда не стала ничего делать за моей спиной. Может быть они просто разговаривали с Тартоном о её жизни до прибытия сюда?..
И его прогнал, обидел подозрением, хотя он был одним из самых преданных великородных империи. Помогал мне в моих начинаниях, мотался по всей галактике, налаживая медицину...
А потом – ну какая измена? Как можно было быть таким идиотом? Майя ведь смотрела на меня, как на бога. Тогда, когда я заполнял её носитель, попросила поцеловать...
Если бы я был ей безразличен, неужели бы она захотела, чтобы я стал ближе, целовал, обнимал...
Я смотрел на холодное неподвижное тело на поверхности источника, и было ощущение, что это я сейчас задеревенел и замёрз. Только изнутри. Я ведь только недавно начал чувствовать, но сейчас не ощущал ничего. Внутри была пустота.
Хотя нет, не пустота. И я действительно чувствовал, но не понимал, что.
Боль...
Боль, которая выжигала всё живое, которая останавливала дыхание, от которой скручивался тугой ком внутри...
Боль была такая, что я ощущал её физически. Она, словно чёрный яд, растекалась по венам...
И тут я отчётливо понял: если источник не поможет исцелить Майю, я тоже не выживу. Эта боль не позволит жить дальше...
Не знаю, сколько я просидел возле неё, так и не выпустив из рук её худенькую ступню. Рассматривал пальчики, аккуратные овальные ноготки. Пытался согреть её своим дыханием...
Только всё было бесполезно. Источник светился всё ярче, но это не помогало вернуть Майю.
Вокруг стало ещё светлее, и я увидел, как светом заполнились коридоры, идущие от источника.
О том, что коридоры светились раньше, когда источник работал в полную силу, я знал из калипов. Тогда он был сердцевиной империи, подземным организмом, что питал нашу галактику.
Безумно много звезд назад, когда источник действовал, жители империи Лонк были способны чувствовать. А ещё намного легче исцелялись. И жили дольше...
Но потом что-то пошло не так. Никто в итоге не смог определить причину угасания подземного светила. Но все понимали, что ему осталось недолго. Империя вымирала, и это был неоспоримый факт. Ещё несколько поколений – и наступил бы конец. Возможно созвездия по отдельности и смогли бы существовать, но Евгестора точно бы погибла.
И вот... Я смотрел и не верил собственным глазам! Получается, я своими слезами, своими чувствами, разбудил источник и вернул его к жизни? Но не потухнет ли он снова, как потух после того, как исцелил меня. Тогда на его поверхность капали слёзы Майи, иномирянки. Может поэтому действие оказалось столь быстротечным?
Сейчас же это были мои слёзы, которых я не стыдился ни грамма. А ведь был потомком звезды...
Между тем, свет продолжал распространяться по коридорам, они теперь были не чёрными и страшными, а словно тёплыми округлыми светилами.
Так красиво, но так бесконечно поздно...
Зачем теперь всё это, если её не вернуть?..
Я снова обернулся на Майю, крепче сжал ладонями её ножку. Милая, хорошая моя. Любимая... Ты только живи!..
* 18 *
Выныривать из спасительной темноты не хотелось. Тут было так хорошо и уютно. Не было боли, не было печали и горя. Не было предательства и одиночества...
Но мысль, что я кому-то нужна в том, промозглом и несовершенном мире, всё таки заставила открыть глаза и попытаться вернуться.
Я нужна. Нужна ему, моему маленькому человечку. Моему ребёнку.
Я знала, что он жив, я слышала его крик, прежде чем потерять сознание. И ещё слышала, как кто-то сказал – мальчик.
Значит, сын. Наследник императора. Будущий правитель...
Могла ли я когда-нибудь представить, что буду матерью одного из правящих особ галактики...
Веки с трудом, но всё-таки открылись. Глаза резало от света, и я сразу же закрыла их снова.
А потом услышала голос...
Его голос...
Императора. Гедеора...
– Майя, милая... Майя-я-я... Майя, нет, не закрывай глаза, пожалуйста!..
Это он меня просит? Он – просит?
Что случилось в их империи, что правитель снизошёл до просьбы перед обыкновенной рабыней? И хотя смысл самой просьбы я поняла плохо, но интонацию и срывающийся голос расслышала даже, не смотря на шум в голове.
Почему мне так плохо? Я отхожу от наркоза? Где я? Наверное, в операционной, раз такой яркий свет...
Получается, мне сделали операцию...
И снова в сознание просочился голос императора.
– Майя, открой глаза. Майя!
Он почти кричал. И чего так переживает?
И тут до меня дошло, что император сейчас проявляет чувства. Точно проявляет! Значит, он действительно чувствует...
Получается, обманывал, скрывал это? Или начал чувствовать тогда, когда меня не было?..
Открыла глаза и чуть повернула голову в сторону. Сразу поняла, что я в помещении с источником. И что он – светится! Значит, проснулся...
Попыталась сесть, но у меня не получилось. И тут же почувствовала под спиной сильную руку, которая помогла подняться. Села, опершись на поверхность источника. А когда посмотрела на свои руки, поняла, что моя рука тоже светится, как и источник. Значит, и меня исцелил тоже он?
Потом перевела взгляд на мужчину, стоящего рядом.
Странно, но сейчас я совсем не испытывала того трепета, что всегда дрожал внутри, стоило мне увидеть Гедеора. Сейчас мне было всё равно. Именно в этот момент мне было дело только до одного – где мой сын?
А император, наверное, услышав мои мысли, снова заговорил. И будто через вату в ушах я всё-таки услышала, о чём он.
– Майя, у нас родился сын, наследник! – восторгался правитель.
А мне было не до восторгов.
– Я хочу его увидеть... – спокойно, но твёрдо сказала я, с трудом ворочая языком.
– Майя, но его забрали после родов. Ты была в тяжёлом, как сказала Лена "критическом" состоянии. Его забрали, чтобы кормилица...
