Текст книги "Красный цветок (СИ)"

Автор книги: Екатерина Оленева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

  Так и жили мы в кварталах, населенных криминальным сбродом, бандами, торговцами дурманами, проститутками, сутенерами.

  Пока все не закончилось ещё хуже, чем начиналось.

  ***

  Звук шагов заставил поднять голову. В дверном проеме темнела фигура.

   – Какая жалкая картина, – брезгливо фыркнул Миа*рон.

  С неторопливой ленцой подойдя ко мне, он опустился на колено. Пальцы больно потянули, ухватив за рыжую густую копну, запрокинув голову. Улыбка, растянувшая губы, перешла в оскал.

  Я ждала удара. Но чудовище не торопилось.

   – Ты мне расскажешь, – вкрадчиво и интимно зашептал он, – кто приказал тебе устраивать спектакль? Я не припомню, когда разрешал сжигать Веселый Дом.

  Я лежала в его руках, уверенных, твердых, сильных. Чувствовать тепло озябшему телу было приятно.

  – Ты понимаешь, что натворила?

   Я кивнула.

   – Зачем ты это сделала?

   – Хочу тебя уничтожить.

   – Почему? – чёрные дуги бровей вопросительно изогнулись.

   – Потому что ненавижу.

  Белые тонкие пальцы, ослабив хватку, словно в задумчивости, перебирали рыжие локоны, прядь за прядью.

  – Ненавидишь? – промурлыкал кот, пристально глядя в лицо. – А мне кажется, ты меня любишь.

  Здесь он ошибался, – я его не любила. Но отрицать, что какая-то часть меня тянулась к его силе, неустрашимости, власти, к его огню, значило бы лгать.

   – А ещё мне казалось, что тебе уже пора выучить простое правило: делать можно только то, что я скажу. Только то, что я скажу, Красный Цветок. Ни меньше. Ни больше.

  Интересно, когда я стану упрямиться, он меня убьет?

   – Будь ты проклят, Миа*рон, – слабо трепыхнулась я в попытке освободиться, не особенно рассчитывая на успех.

  – Тот, кто сказал, что девочки покорнее мальчиков, – укоризненно покачал головой нелюдь, – просто не был знаком с тобой, рыжая кукла.

   -Но я – не мальчик и...

   – Я как-нибудь смирюсь с этим.

  Меня наградили поцелуем, сносить который оказалось сложнее побоев.

  – Не надо! – сорвалось с губ. – Пожалуйста!

   – Умоляй! Мне так нравится видеть тебя напуганной, смятенной, покорной! Особенно после того, что ты натворила. Какая глупость, воображать, будто сможешь мне противостоять! Тебе нужно понять простую истину, Красный Цветок: абсурдно конфликтовать с тем, у кого поводок, завязанный на твоей шее. Даже если ты ведьма, и очень сильная, – это непростительная глупость. С кем ты решила играть, дурёха? Кстати, сколько тебе лет?

   – Четырнадцать.

  – А мне – триста пятьдесят четыре. Это в двадцать пять с половиной раз больше. Тебе столько и не прожить, девочка. Ох, люди, люди! Глупы, примитивны и предсказуемыми. Страсть – тоже оружие. Ещё один урок, моя нерадивая ученица.

   Объятия были насилием – показательно– унизительным. Если бы на мне были перья, их, наверное, даже не помяло бы. Миа*рон не портит своих игрушек, пока не придет фантазия разломать их к Слепому Ткачу!

   – Ты не хочешь меня? – с издевкой спросил он.

   – Не больше, чем ты – меня!

  – Когда ты только поумнеешь, пусть хоть немного, мой безумный аленький цветочек? – укоризненно покачал головой Миа*рон, – Было бы разумно хотя бы раз притвориться покорной, и не лезть на рожон.

   – Да не хочу я лгать! Я устала от тебя, слышишь?! Ты, как полянка– обманка на болоте. Мерещится – наступишь: твердо и сухо. А на деле – трескучая пустота.

  Миа*рон выдержал насмешливую, настораживающую, полную невысказанной угрозы паузу.

   – Пустота, говоришь? – наконец переспросил он скучающим тоном. – Трескучая? Вообще для тебя, моя огненная прелесть, связная речь числом более трех предложений, – рекордное достижение. А уж эмоционально окрашенная речь...впечатляет.

  Оборотень ухмыльнулся. Одним уголком губ. И отодвинулся.

   – Зачем ты пришла сюда?

  Я демонстративно хранила молчание.

   – Я спросил, – зачем ты пришла сюда, Красный цветок?

  Не повышая голоса, мне давали понять, что продолжать молчать – рискованное предприятие.

   – Не твое дело, – показалось вполне подходящей к случаю репликой.

  Белые пальцы сжались в попытке скрыть выдвигающиеся когти:

   – Ты понимаешь, что играешь со смертью, кукла?

  – Не я играю с ней, маэстро, она – со мной. К тому – же нельзя все время сыпать угрозами, забывая их выполнять. Подобным образом любую драму можно превратить в фарс.

  Зрачки вытянулись, черты лица заострились. Оборотень медленно склонился надо мной.

  Судорожно втянув воздух, я собрала всю отпущенную природой волю, дабы не шевелиться, не отпрянуть. Только с сердцем ничего не удавалось поделать. Оно трепыхалось, горячо и неистово.

  Подняв руку, Миа*рон коротко шлепнул меня по щеке:

   – Дура, – коротко сказал он.

  Когда меня снова поцеловали, губы его оказались сухими, горячими и требовательными.

  Нет, это мне только мерещилось, ведь такого не могло случиться – людоеды и мужеложцы не бывают нежными.

   – Не заставляй меня убивать тебя, девочка, – прошептал кот, отстраняясь.

  ***

  Раз явившись, призрак Гиэн*сэтэ притащил за собой злобных духов из прошлого, самым надоедливым и докучливым из которых стало одиночество. Просыпаться утром для того, чтобы тренировать тело в боевых упражнениях, а душу в искусстве подчинения тем, у кого в руке палка, я начала потихоньку привыкать. Задаваться вопросом – а зачем? – оказалось непривычным. Зачем мне, Одиф*фэ Сирэн*но, убивать незнакомых людей, не вызывающих ни антипатии, ни симпатии, ни зависти, ни вражды?

  Стать совершенным оружием – желание, отнюдь не мне принадлежащее.

   Я презирала Миа*рона за жестокость, Дей*река – за покорность. Себя ненавидела и за первое, и за второе.

  Единственным утешением, отдушиной, другом во враждебном мире стали книги. Научившись читать, я дышала и двигалась ради минут, когда, оставшись одна, могла припасть к ценному источнику и пить, пить, пить. Жадно глотать все подряд: трактаты по мироустройству, магические трактаты, жизнеописания древних завоевателей и современных властителей, поэзию, любовную муть, приключенческую чепуху, рецепты зелий и древние книги с изображением таинственных пентаграмм.

  Миа*рона новое увлечение поначалу забавляло:

   – Читай, рыжая кукла! Только я никак не могу уразуметь, к чему это корове вдруг понадобилось седло? Женщины не способны получать высшие знания, – насмехался он. – Не так у вас мозги устроены.

  Вскоре его настроения резко изменилось. В злобном раздражении оборотень рычал, поддевая очередной книжный том пинком:

  – Что ты пытаешься найти в этой груде пыли, человеческий детёныш?!

  – Знания.

   -Знания? Ты считаешь, учителя, которых я нанял, дают тебе не достаточно знаний?

  – Учителя слишком заняты развитием и усовершенствованием 'огненного дара', который, по вашему общему разумению, мне предстоит совершенствовать днем и ночью, наяву и даже, желательно, во сне.

  – Было бы неплохо.

   – Я подчиняюсь тебе полностью и беспрекословно. Уделяю должное внимание боевым искусствам и боевой магии. Я осваиваю один новый боевой прием за другим, оттачивая его до совершенства. Дай же несколько часов перед сном провести по-своему! Без тебя. Оставь меня в покое!

   – Такая Сила дана такой жалкой твари! Знания! – Он театрально вскинул руки вверх, будто призывая небеса в свидетели. – К чему тебе знания, если ты можешь повелевать самой грозной из стихий?

   – Не одна же я удостоилась чести 'повелевать'. Есть и другие. В поединке выиграет тот, кто знает больше. Разве не так?

  Миа*рон исподлобья поглядел на меня. И по-человечески улыбнулся. Почти по-человечески, если не считать острых клыков, мелькнувших между губами.

   – Выигрывает – а значит и побеждает, не тот, кто больше знает, – вкрадчиво прошелестел он. – А тот, в ком больше ярости и силы. Важны инстинкты, помноженные на навыки, умения и скорость. Лишнее в критической ситуации мешает, заставляет сомневаться. А сомнения – путь к поражению. Поверь мне.

  – Верить – тебе? Да ни один из нас в этом не нуждается, – ухмыльнулась я. – Идите, хозяин, идите. Ваши мальчики вас заждались.

  Миа*рон выскользнул в ночь легкими, неслышными человеческому уху, шагами.

  ***

  Бодрящий морозец веселил. Мостовая ложилась под ноги, вызывая острое желание бежать, стуча каблучками. Но, выйдя на очередное убийство, мы не торопились.

  Нам 'приказали' изображать парочку подростков, брата и сестру, возвращающихся домой после учебы.

  Хотела бы я посмотреть на глупца, которому Дэй*рэк покажется моим братом? Мы похожи, как ястреб с гусем.

  Общаться не было необходимости, – план продуман до мелочей и ещё дома выверен несколько раз.

  Легко, без каких-либо неприятных накладок, мы проникли в дом. Магические светильники озаряли коридор неуютным голубым светом. Прямо с порога обоняние дразнил аппетитный аромат сдобы (при моей любви к булочкам я когда-нибудь в будущем непременно стану 'толстой и красивой').

  Мы крались по направлению к западному крылу, пока не оказались на вершине лестницы, оттуда комната с мраморным круглым бассейном просматривалась, как на ладони.

  Мужчина, на вид лет шестидесяти, возлежал в пене, удерживая в пальцах хрупкую ножку бокала.

  Устремив взгляд в сине-зелёную воду, я приказала ей нагреваться. Сиреневый пар быстро густел. Рука жертвы скользнула с края ванной. Хрусталь, жалобно застонал, разбившись – сердце мужчины остановилось прежде, чем в кипятке сварилось тело.

  – Замерзла? – обнял меня за плечи Дэй*рэк.

  Я дорого платила за легкомысленный флирт в сожженном борделе: при каждом удобном случае напарник проявлял ненужную заботу.

  – Есть хочешь? – поинтересовался он.

   – Издеваешься? – возмущенно откликнулась я. – у меня перед глазами ещё стоит поджаренная мной тушка.

  Мы проходили мимо вывески над деревянным сараем, непонятно на каком основании обозванным 'Ресторанам'.

   – Давай зайдем?

   Заметив, с каким выражением Дэй*рэк её рассматривал, я решила не вредничать и проявить сговорчивость.

  В 'Ресторане' собралась ожидаемая публика: алкаши всех возрастов исключительно мужского пола.

  Заказав ветчину, запеченную в сыре с яйцами, горячий грог для Дэй*рэка и горячий шоколад для меня, мы уютно расположились у очага, в укромном уголке. Хозяин, было, посмотрел на нас хмуро, но перекочевавший из рук Дэй*рэка в его заскорузлую ладонь, золотой, живо пресек все возможные вопросы.

  Поскольку еда в 'Доме Теней' состояла, преимущественно, из сахара и трав, аппетит Дэй*рэка был легко объясним.

  В тепле щеки его раскраснелись. Он стал почти симпатичным.

  – Дей*рек, а тебе никогда не приходила мысль сбежать?

  Парень поперхнулся, и пришлось постучать ему по спине.

   – Чего?! -

  Глаза на посеревшем лице сделались большими-большими. Просто огромными.

   – Того! – передразнила я. – Я спрашиваю: что мешает нам сбежать от него? Только не смей говорить об опасности! Жить так, как живем мы, гораздо опасней.

   – Это невозможно, – решительно заявили мне.

   – Почему? – терпеливо возразила я.

   – Ты его знаешь...

   – Послушай, Дей*рек, – наклонилась я к нему через стол. – Мы все – смертники. Если умирать, так не лучше ли в попытке стать свободным, чем брести к смерти, словно баран на бойню? Смерть – это не так уж и страшно. Право, стоит рискнуть.

   – Двуликие! Да куда мы пойдем?!

   – Куда угодно! Мир велик. Дорог – сотни тысяч. Неужели ты хочешь всю жизнь служить ему, душой и телом? Или то, что он с тобой делает, тебе нравится?

   Дей*рек отрицательно покачал головой.

   – А я? Я тебе нравлюсь?

  В глазах Дей*река светилось удивление и сомнение: правильно ли он меня понимает?

   – Пойдешь со мной, и я дам тебе то, что ты хочешь. Я буду тебе другом, любовницей, сестрой! Пожалуйста, Дей*рек, давай попробуем!

  Дверь в таверну с гордым названием 'Ресторан' в очередной раз распахнулась. При виде тех, кто возник на пороге, Дэй*рэк, рассерженно зашипев, нырнул лицом в чашку.

  – Твою мать, – прорычал он.

  Разговор, к моей досаде, пришлось прервать.

  Я уже встречала этих мужчин. Толстого коротышку, с большими залысинами на лбу, умными проницательными внимательными глазками. И его босса.

   Люди такими красивыми, как этот блондин, не бывают. Длинные светлые волосы словно бы сами по себе испускали свет. Серебреное сияние Сиа.

   – Накинь капюшон, – сверкнув глазами Дей*рек – и перестань на него пялиться!

   – Ревнуешь?

   – Дура!

   – Не дергайся. 'Пялиться' в этой ситуации вполне уместно,– парировала я. – Спокойно допивай грог. И давай потихоньку убираться.

  Мужчины, расположились неподалеку, через три-четыре столика от нас. Хозяин поспешно юркнул, угодливо изгибая спину.

  – Чего изволите, маэстро Чеар*рэ?

  – Принеси-ка выпить. Да по возможности что-нибудь такое, чем можно не сильно отравиться.

  Трактирщик засеменил, стремясь как можно лучше выслужиться.

  – Тэ*и, – фамильярно обратился коротышка к красавчику, – не думаешь, что у нас столько же шансов поймать след, как ухватить Жар-Птицу за хвост?

  – Тихо, мой друг, тихо, – голос вызывал в воображении ощущения кристальной родниковой воды, от которой зубы ломит и перехватывает дыхание. – След ведет именно сюда.

  Я напряглась. Глянув на Дэй*рэка, поняла, – он тоже встревожен.

   – Помолчи! – глаза Дознавателя, синие-синие, холодные, пронзительные, умные и страшные, заскользили по зале. – Я чувствую какую-то вибрацию...

  – Пора сматываться, – процедил сквозь зубы Дэй*рэк.

  Я, едва заметно, отрицательно покачала головой.

   – Ты рехнулась?!

  Тэ*и Чеар*рэ был сильнейшим ментальным магом. Он ощущал нас, но не мог вычленить, выхватить из общей толпы. Подняться сейчас было хуже, чем оставаться на местах. Нас и без того невыгодно выделяли как рост, так и возраст. А меня – ещё и пол. Бежать в такой ситуации было самоубийством.

  У меня сложилось впечатление, будто мозги взвешиваются и прослушиваются одновременно с другими. И я, как могла, пыталась заглушить страхи, тревоги, почти постоянную злость, тлевшую в сердце. Я прилагала все усилия к тому, чтобы 'думать' о семье, которой у меня не было: строгом папаше-тиране и пропойце, замученной непосильным трудом матери, о младшей сестренке, старшем братишке и старом псе. Я так старательно держала картинку, что не заметить её ненатуральность мог разве что идиот.

   Увы! Те*и идиотом не был.

   – У этого ребенка странное лицо, – задумчиво, будто в трансе, промолвил Стальная Крыса, не сводя с меня глаз.

   – У какого ребенка? – обернулся его напарник. – Ну да, красивая девочка. Как вы думаете, выпивку мы сегодня дождемся?

   – Где-то я его уже видел?

   – Кого? – недоумевал толстый. – Хозяина этой дыры?

   – Дэр*ри, – пропищала я тоненьким голосочком, прерывая визуальный контакт с копом. – Нам нужно уходить.

  Положив три монеты на стол, мы, как можно медленнее, направились к дверям. Я ощущала упирающийся в спину взгляд мага. Пришлось повиснуть на руке Дэй*рэка, дабы не дать ему передвигаться с той скоростью, что его бы устроила.

  – Двуликие! – повернулся он ко мне, как только между нами и злосчастной улицей пролегло два-три квартала. – Мы влипли! Стальная Крыса лучшая ищейка во всей Эдонии! Нас угораздило нарваться прямо на него! Благие Боги! Что теперь будет?!

  – Не нервничай. Пока что он неплохо выпивает и закусывает в третьесортной забегаловке, потом пойдет к девочкам, ну, а дальше? Дальше поживем – увидим.

  – Пьет и закусывает? Пьет и закусывает, говоришь?! Да он теперь злой, как черт, от такого 'закусывания'! Он-то, небось, привык к самым изысканным яствам, а не к простому элю!

  – Да не ори ты так. Тебя, при любом раскладе, убьет вовсе не Стальная Крыса. И, кстати, все случившиеся повод подумать о моем предложении. Ты так не думаешь?

  Дэй*рек молчал всю дорогу, пока мы плутали по Бэртан-Рив, опасаясь возвращаться в Дом прямым путем.

  С чувством выполненного долга отправилась я в библиотеку готовить доклад по географии и учить биологию – завтрашним утром предстояла встреча с человечным, но скучным и педантичным Хай*Сином.

  – Читаешь? – раздался за спиной ненавистный голос.

  Рука дрогнув, выронила книгу. Знакомое чувство раздражения и досады поднялось во мне.

   – Уже поздно. И я устала.

  – Я так понимаю, вы теперь с Дэй*рэком одна команда? – голос Миа*рона был мед и патока. – Команда, играющая против меня? Дети, я накажу вас за это, – бесстрастно закончил он, взбивая кружевное жабо у новомодной рубашки, заколотой дорогой булавкой с камнем зеленым, как кошачьи глаза.

   – Я уже сказала тебе, что устала. Я не намерена выслушивать всякий бред...

  Рука Миа*рона сомкнулась у меня на шее, прижимая затылок к подушке.

   – Ты не намерена? – зашептал он почти нежно. – Подумать только? А что же ты, в таком случае намерена делать? – даже вздумай я ответить на поставленный вопрос, ничего бы не вышло – воздух в легкие сочился слишком тоненьким ручейком. – Не знаешь, зачем Дей*реку потребовались деньги? Зачем ему потребовалось расписание порталовых переходов? Почему ему приспичило продавать мои подарки? Почему, Ведьма?! Не знаешь? Не знаешь?!

   Несколько раз приложив меня затылком о подушку, не больно, но устрашающе, оборотень разжал пальцы и презрительно передернул плечами:

   – Дрянь.

  Мужчина отошел в другой конец комнаты, откуда продолжал глядеть на меня зверем:

   – Ты пожалеешь, Одиф*фэ. Пожалеешь о том, что встала между нами. Я не прощу ему то, что тебя он любит больше, чем меня.

  Я рассмеялась, стараясь подняться на ноги грациозно и небрежно, как это свойственно хищникам.

   – Ты что, обвиняешь меня в чем-то?

   – Да, обвиняю. Тебя не учили, что брать чужое не хорошо? Или станешь лживо утверждать, что его любишь?

   – Я редко лгу. Только если меня к тому вынуждают. И при этом – сильно. Ты прав, я не люблю Дей*река, как мужчину. Но он дорог мне. Достаточно дорог, чтобы бороться с тобой за его душу, демон! Кто рожден мужчиной, пусть и умрет – мужчиной. Ты считаешь его игрушкой? Подвластной тебе игрушкой, созданной удовлетворять твои желания и прихоти? Игрушкой, живущей для твоего удовольствия? А у него возьми, да окажись собственные желания! Какой неприятный сюрприз! Чувства, как пожар, вспыхивают сами по себе. Иногда, – мне страшно стыдно говорить столь романтические, бредовые, неумные вещи, – в угоду собственным желаниям, люди способны идти наперекор Богам. Настоящим. Не таким дутым, как ты или твой скотоподобный Хантр*Руам.

  Я с вызовом смотрела в щелевидные зрачки:

   – Ты дрессируешь мальчишек, заставляя их прыгать с тумбы на тумбу по велению плети. Твоей плети. Они жрут с твоей ладони, будто зверь не ты, а они. Боготворят тебя, потому что их воля давно сломлена твоей. Мальчишки, волчата. Стая, которой нужен вожак. Но ты не учел одного: волков ли, львят ли – на охоту всегда ведут самки. И пока в них будут тлеть мужские инстинкты, они будут искать ту, за которой пойдут в бой. Ту, ради которой его примут. Ты – авторитет, что держится на страхе; я – страсть, воля и жизнь! В пору ли тебе со мной тягаться? Понял, хозяин? Самка я. Не ты, Миа*рон! Потому и любить твои мальчики, как ты их не дрессируй, меня будут гораздо сильнее. Потому что природа – она сильнее всех, когда-либо и кем-либо, придуманных правил. Кстати, ты заметил, как много связных предложений я научилась произносить?

  – Я заставлю тебя пожалеть о каждом произнесенном тобой слове.

   – Это не в твоих силах, Миа*рон.

  – Поспорим?

  Уже переступая через порог, он бросил через плечо:

   – Дэй*рэк умрет.

   – Попробуй его тронуть, – ответила я спокойно, не повышая голоса. – Я переверну твой мирок в Бездну. Я не шучу. С твоей помощью я узнала, до какой жестокости и низости может дойти мужчина, если не боится закона и не имеет совести. Чтобы не оставаться в долгу, покажу тебя, на что способна женщина, когда терять ей больше нечего.

  Благие Боги, как же я его ненавидела.

  Но он и в самом деле стал моим хозяин. Подобно хорошо выдрессированной собаке я рычала, не решаясь укусить.

  Не зная, как следует молиться Благим Богам, я всё твердила: 'Сделайте так, что Дей*рек остался жить! Пожалуйста! Если есть в мире, хоть капля добра, хоть искорка света, пусть он живёт. Довольно смертей'.

  Молитвы были лицемерием. Жалкой попыткой самообмана. Я знала, чем все кончится: бедный мальчик заплатит за то, чего в его жизни так и не было – за женщину.

  Будь ты проклят Миа*рон. Будь. Ты. Проклят.

  'Благие Боги! Пусть произойдет что угодно! Вы всесильны. Вы все можете. Пусть Дей*рек живет'.

  Высокие черные сапоги, мелькнувшие перед глазами, заставили выйти из транса.

  – Я принес тебе подарок, – промурлыкала тварь.

  В руки легла холщовая сумка.

  – Что это? – мой голос был почти неразличим.

  Но Миа*рону не нужно слышать чужих голосов. Он сам себе режиссер, он сам выстраивает пьесу, в ней наизусть знает все возможные реплики.

  – Посмотри сама, – упало сверху, как камень.

  Дрожащими руками я развязала завязки у сумки, дрожащими руками достала оторванную голову Дэй*рэка.

  Знала, но...

  Руки инстинктивно отшвырнули её от себя. С глухим стуком голова покатилась по полу. Перевернулась. Незрячий остекленевший взгляд обратился к высокому, затерявшемуся в тенях и занавесях, потолку. Даже после смерти в 'Доме теней' не суждено видеть неба.

   – Нет!!! – Завыла я, обхватывая себя руками. – Чтобы ты сдох! Чтоб ты сдох, гадина проклятая! Дей*рек! Дей*рек!

   Звала я отчаянно и пронзительно. Словно впрямь надеясь вернуть его истошными криками.

  – Дей*рек! Прости меня...

  Пламя сжигало душу изнутри, а милосердного дождя Двуликие не посылали: щипало глаза, першило в горле, но слез не было.

  Миа*рон бесстрастно глядел на меня сверху вниз.

   – Он стал для тебя слишком много значить. Ты удивляешь меня, Огненная ведьма. Утешься! Смерть это Благо.

   – Уйти. Уйди. Уйди!!!

  – Избавься от этого, – кончиком сапога он поддел голову Дэй*рэка, перед тем, как выйти. – Приятных снов, Красный Цветок.

  Ах, Дей*рек, Дей*рек... Мне осталось сделать для тебя единственное, что я могла: сжечь останки. Прощай, напарник!

  В этом мире нет ни добра, ни света. Ни матери, ни друга.

  Да сгинет этот мир в очищающем пламени Бездны.

  Глава 8

  Поединок со Зверем

  Снег шел и шел. С успокаивающей душу монотонностью мельтешили жирные снежинки. Улочки, дома, деревья покрылись льдом, словно драгоценными камнями. Мир выглядел нарядно. Но вопреки внешней красивости, ему было тяжело держать на себе застывшую корку снегов.

  Мне окружающий пейзаж представлялся дешевой декорацией к бесконечно разыгрывающемуся фарсу.

  Ещё не прошло недели со дня убийства Дэй*рэка, а Миа*рон поспешил снабдить меня новым напарником.

   – Это Хор*уот, – представили мне темноглазого юношу со смуглым лицом.

  По тому, как вытягивались в струнку зрачки предполагаемого партнёра, ошибиться с определением его расы не представлялось возможным – оборотень. И маловероятно, что из породы травоядных.

   – Должен предупредить, мой мальчик, что наша драгоценная Огненная Ведьма имеет плохую привычку: присваивать чужие вещи.

  Пухлые губы Хор*уота сложились в презрительную гримасу, явно выказывающую, что он думает обо мне.

   – Впрочем, я поработал над улучшением её манер и самонадеянно рискну думать, что она не посмеет соперничать со мной в таком деликатном вопросе, как борьба за твою привязанность.

  Хор*уот сначала злобно глянул на меня, затем, влюблено, на Миа*рона.

  – Не о чем беспокоиться, – холодно отозвалась я. – Никогда не любила животных.

  Смерть Дэй*река оказалась последней черточкой, замкнувшей круг. Маленькая частичка души, тянущаяся к внешнему миру, умерла. Пережитая боль отняла способность чувствовать. Я больше не испытывала к окружающему миру не любопытства, ни страха.

  Понимая, что Миа*рон надеется продолжать увеселительные игры, я твердо решила в них не участвовать. Жгучий сплав чувств сменился опустошением. Все, о чем я способна оставалась думать, это как лучше загнать кота в ловушку, из которой шансов выбраться у него уже не будет. Так от жгучего брюнета мысли скользили к лунному блондину, в чьи прямые и непосредственные обязанности входило защищать общественность от субъектов, к которым относился мой патрон и я сама.

  Я собирала силы для решительного удара. Понимая, что промахнуться не имею права.

  Благодаря возросшим магическим способностям удавалось не заметно покидать Дом Теней. Я выбирала жертву навскидку, без всякой логики. И убивала. Без всякой магии. Метать сюрекены в цель получалось лучше всего, – для этого не нужно обладать силой, – я имею в виду обычную, физическую силу, – лишь меткостью и быстротой. Каждый раз я оставляла тоненькую ниточку, тянущуюся следом за мной туда, куда волей-неволей приходилось возвращаться.

  Число жертв приближалось ко второму десятку.

   Зима, укрепившись в правах, приближалась к последней декаде.

  А в Департаменте по-прежнему не предпринимали никаких шагов.

  Снег шел и шел.

  ***

  Я почувствовала 'это' до того, как мы с новым напарником подошли к старому кабаку, где засел очередной 'клиент'. Поисковая магия? Ею пропитался каждый кирпич, каждая пылинка-снежинка.

  – В чем дело? Почему остановилась? – зарычал Хор*уот. – Идиотка! Кому улыбаешься? Что смешного?

  Тени плясали на чистом снегу. Из окон доносились разные звуки: крики, мужской и женский хохот, стук посуды, удары кия по бильярду.

  – Жди меня, – велела я напарнику.

  – Но...

   – Жди!

  Я спустилась вниз, в подвал, где располагались подсобные помещения. Именно отсюда распространялась магия.

  В подвале было холодно. Холоднее, чем на улице. Свет от созданной мной сферы, подрагивающей над ладонью, бежал по ряду темных коробок, оплетённых паутиной.

  Шар дрогнул, поворачиваясь вокруг оси, медленно выплывая вверх. Из темноты выхватывая бледное лицо, светлые длинные волосы, завязанные в конский хвост. Я ощутила резкое и неприятное ментальное вторжение: чужой взгляд просачивался в мозговую коробку; чужие мысли, как холодные пальцы, пытались проникнуть в мозг.

  Я даже не делала попыток ставить ментальные блоки.

   Глаза мужчины расширились:

   – Кто ты?

  Дать ответ я не успела – с оглушительным треском рухнула стена. Падающая черная тень загасила магический свет. И только выставленный Стальной Крысой магический щит спас меня от смерти.

  Помещение заполнилось оглушительным рыканием.

  Дикая ярость, по мнению Миа*рона, преодолевающая любые барьеры и препятствия, явилась во всей красе и, безусловно, давала результаты: магический шит трещал, покрываясь искрами, словно стекло – трещинам. Мгновение, и преграда взорвалась, заставляя воздух светиться мелкой крошкой.

  Прежде, чем лапы зверя опустились, в попытке раскроить мне череп, Чеар*рэ успел вклиниться между нами, закрывая собой. Когти гигантской кошки-перевертыша вошли в мага в то время, как лезвие Те*и вышло из лоснящегося бока животного.

  Противники покатились по полу. Контуры зверя расплывались, менялись, приобретая антропоморфные очертания.

  В распростертой фигуре я с разочарованием признала Хор*уота. В ту же секунду осознав абсурдность вынашиваемых чаяний: смешно даже подумать, будто Миа*рон решится прикончить меня лично.

  Тэ*и с трудом поднялся на ноги, придерживаясь рукой за стену. По белой рубашке щедро растекались ручейки крови.

  – Кто ты такая, оплети тебя паутина Слепого Ткача?!

   Осталось только пожимать плечами.

  Кто я такая? При всей простоте вопроса ответ на него дать, ой, как ни просто.

  – Шеф? – ревел взволнованный голос его напарника наверху. – Шеф?! Вы в порядке?!

   Толстяк несся вниз, перекатываясь со ступеньки на ступеньку, похожий на огромную кабанью тушу. Слегка помешенную кабанью тушу.

  – Дверь заклинило. Мы никак не могли пройти. Простите, комсор!

   – Все в порядке, – раздраженно дернул здоровым плечом 'шеф', болезненно морщась.

  – Вы ранены! – в ужасе кричал великан, смешно всплескивая руками с толстыми пальцами.

  – Прекрати кудахтать. Уволю, – пообещали толстяку сладким голосом.

  – Опять Черные барсы?! – причитал коротышка. – Опять они! Когда же этому будет положен конец?

   – Ты меня слышал?

  – Нужно подписать указ, запрещающий этим тварям проживать на одной территории с людьми! Или мы так и будем вынуждены бесконечно мириться с их нечеловеческими инстинктами?

   – Сделай одолжение, – прошелестел маг. – Заткнись!!

   Великан замер, забыв закрыть рот.

  – Одиф*фэ,

  Я вздрогнула от неожиданности, услышав из уст светловолосого собственное имя:

   – Да?

   – Почему мальчик пытался тебя убить?

   – Попытайтесь спросить у него самого.

   – Непременно.

  За дальнейшими событиями я наблюдала с удивлением.

  Стальная Крыса вытянулся рядом с издыхающим оборотнем. Белые худые руки с чуткими пальцами запорхали по телу мальчишки, словно бабочки. Со стороны казалось, что один любовник ласкает другого, такими томными, завораживающими были движения рук.

  Там, где они задерживались, рана затягивалась.

  Мне захотелось отвернуться. Сцена выглядела отвратительно интимной. Особенно если учесть, что участвовали в ней мужчины.

  Взгляд Миаро*новского котенка задержался на мне, скромно притаившейся за широкой спиной толстяка.

   – Дрянь! Ты предала его! – рванулся он ко мне.

   Но пыл быстро сменился хрипом. Пацан повалился, подобно рухнувшему кульку с опилками.

   – Он бредит, шеф? – поднял вверх брови толстяк.

   – Скоро разберемся. Проводи девочку в отделение. Продолжим разговор там.

  Те*и поступил легкомысленно. Маленький рост, кукольное личико и густые ресницы ввели в заблуждение многолетнего мага. Как многих других до него. И после.

  Уже через полчаса я освободилась от навязанной мне опеки. Толстяк остался жив. Хотя не уверенна, что смерть не оказалось бы для него милосердием – когда я его покинула, он пускал слюни: сколь ни осторожничай, но, ускоряя бег золотистой дорожки импульсов по серому мозговому веществу, все время приходишь к такому печальному результату.

  Перед тем, как Миа*рона схватят, я хотела увидеться с ним. В последний раз.

  Оставалось мало времени.

  Зелёный свет Ириамы успел смениться голубоватым свечением Летос. Пейзаж вокруг казался нарочито выстроенной декорацией к развязке затянувшейся драмы.

  Тихо, как нас учили, стараясь сливаться с естественными тенями, скользила я по коридорам, причудливо переплетенным между собой. Бесконечные занавески исступленно взвивались, стараясь попасть в лицо. Я не увертывалась от их хлестких касаний.

  Я нашла Миар*рона у подножья черного изображения Хантр*Руама. Оборотень сидел на коленях, уронив руки, словно в трансе. Может быть, так оно и было. Зверь поклонялся Скоту. Или просто находился во власти веселящих трав, которыми злоупотреблял в последнее время.