Текст книги "Красный цветок (СИ)"

Автор книги: Екатерина Оленева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

  На щеке мужчины задергалась жилка:

   – Я тебя убью, трущобная крыса, – сказал он спокойно, тихо и твердо.

  Сказал перед тем, как ударить. Попади кулак в цель, слова стали бы пророческими. Но я увернулась и мы кубарем покатились по лестнице.

  Уцепившись за поручни, мне первой удалось остановить падение. Противник поднялся на ноги несколькими ступенями ниже. По его виду я поняла, – он сейчас убьёт меня, и в руке словно сам собой загорелся алый огненный шар.

  Лицо мужчины исказилось удивлением, неверием и ужасом.

  Затем магическая огненная плазма настигла цель: полетели оторванные конечности, внутренности, мышечные ошметки, костяное крошево. Разметались по сторонам горячие языки пламени, заставляя заняться деревянные панели.

  От разгорающегося пламени я укрылась в ближайшей комнате. Выбить стекло, шагнуть на широкий резной карниз было делом нескольких секунд. Я спустилась на землю по водосточной трубе.

   – Ты убила его, – прозвучало в ночной тишине.

   Я замерла.

  Голос, тихий, ласкающий, словно бархат, низкий, как виолончель, зачаровывал. Такие голоса женщины слышат лишь в сладких снах. Чтобы тосковать по ним, просыпаясь.

  В плотном покрове темноты с трудом удавалось различить высокий силуэт.

  – Меня зовут Миа*рон Мэнтэр*рэй, – выдохнула тень. – Я оборотень из клана Черных Пантер. Не хочешь представиться в ответ?

  Я отрицательно помотала головой, прижимаясь спиной к теплеющей от бушующего внутри дома пламени, стене.

   – Как хочешь, – равнодушно раздалось в ответ. – Ты – маг. Давай сравним нашу Силу, незнакомка? Отразишь мой удар – и я тобой заинтересуюсь. Нет? – повисла заполненная насмешкой пауза, – боюсь, интересоваться будет некем.

  Ответить я уже не успевала – голубой шар летел мне прямо в лицо. Однако, цели ему достичь не удалось. Такой же, как он сам, только оранжевый 'мячик' перехватил его с полдороги.

  Когда обе сферы сошлись, улица содрогнулась от оглушительного грохота.

  Смех, резкий, леденящий сердце, ворвался в общую какофонию звуков:

  – Умница! Огненная и прекрасная – ценный экземпляр. Именно такого не хватало в моей коллекции. – Миа*рон напрягся, прислушиваясь. – Мы изрядно пошумели, – оскалился он, – пора убираться. Сюда спешит патруль, пожарные, да парочка магов. Хочешь с ними познакомиться? Нет? Тогда уходим. И поскорее.

  Не дожидаясь ответа, плавным движением оборотень перекинул меня через плечо, будто я была кульком с мукой. Легко взобрался по отвесной стене на крышу.

  Небо и земля перемешались перед глазами. Я потеряла сознание.

  Глава 3

  Красный цветок

  Комната, в которой довелось очнуться, была похожа на Знак Вечной Жизни, круглая, словно её не строили, а рисовали; от пола до потолка задрапированная в легкие, струящие под сквозняками, занавеси. Колышущаяся ткань создавала впечатление неустойчивости, ирреальности. От металлической жаровни, отдыхающей посредине залы, сизой струйкой вился ароматный дымок. Подо мной стлался ковер с коротким ворсом. Больше в помещении ничего не было.

  – Выспалась?

  Вопрос повис в воздухе, как ароматы курений.

  Оборотень вышел из тени на свет, скупо отбрасываемый светильниками, выполненными в форме сталактитов. Смуглая гладкая кожа рельефного торса мерцала от благовонных притираний, имитируя сияние альфов. Черные косы удушливой, тяжелой волной спадали на плечи и спину, будто у женщины. Треугольное кошачье лицо, с яркими губами, высокими скулами, зловеще парило в темноте. Оттянутые к вискам глаза с тяжелыми, нависающими веками, щелевидными зрачками, отличались не человеческой красотой.

   – Добро пожаловать, – вкрадчиво промурлыкал Миа*рон, приближаясь.– Сегодня ты – моя гостья.

  По мановению руки хозяина комнаты, словно в сказках, на полу растянулась скатерть. На ней аккуратно, в ряд, выстроились: чайник с дымящимся кипятком, чашки, пузатый сливочник, сахарница, фарфоровые тарелки с миндальными пирожными, украшенными сочными фруктами.

  Утолив голод, я поинтересовалась прямо, без лишних экивоков:

  – Почему ты взял меня к себе? Что тебе от меня нужно?

  – Разве не могу я оказаться сердобольным дядюшкой, спасающим несчастную девицу по доброте душевной? – посмеиваясь, по-кошачьи слизал он с тонких пальцев остатки крема.

  Я настороженно молчала.

  – Чего же я, по-твоему, могу от тебя хотеть? – полюбопытствовал он, не сводя с меня глаз. – Сущей безделицы, – вздохнул красавец, – тело, сердце и душу.

  – Почему ещё и не посмертие в придачу? – фыркнула я.

  – Оно мне не к чему, – равнодушно пожал он плечами.

   – Отпустите меня, – не смело попросила я, стараясь не глядеть в узкие, точно лезвия, зрачки.

  Стоило бросить даже мимолетный взгляд оборотню в глаза и сердце заходилось.

   – Куда же ты предлагаешь мне тебя отпустить? – участливо спросил мужчина.

  Мягко. Вкрадчиво. В его тоне мне на миг даже померещилось сочувствие.

  – Где ты живешь? – продолжал допрашивать он.

   – Не знаю, – пришлось признаться в некоторой растерянности.

  – Где твои родители?

   – Их нет.

  – Но хоть имя-то у тебя есть?

   Чувственные, нервные губы характерно изгибались, время от времени приоткрывая острые концы резцов.

   – Нет, – я в неуверенности прикусила нижнюю губу. – Вернее, я его не знаю.

  – Не женщина, а сплошная загадка, – снова посмеиваясь, произнес он в растяжку. – Но у любого существа, пусть даже у дворняжки из подворотни, должно быть имя. Огонь, подвластный тебе, мои сородичи из Клана называют Красный цветком. Так и запишем, куколка. А то, что ни имени, ни родителей, ни прошлого у тебя нет, даже лучшему. Вот что скажу, – продолжал Миар*рон, – я отшлифую грани твоего Дара, о котором, к счастью, ты очень мало знаешь, но который виден любому, мало-мальски сведущему в магии. Я превращу тебя в уникальное оружие, равного которому не будет под тремя лунами.

  Рывком, который почему-то выглядел плавным и медлительным, он поднялся на ноги, делая рукой знак следовать за ним:

   – Идём!

  Длинный коридор вывел в темную, окруженную колоннами, залу. В центре, на круглом постаменте, возвышался удивительный ансамбль: белоснежная женская фигура и обнимающий её уродливый великан с лицом, напоминающим причудливую смесь кабана, медведя и химеры.

  Невольно передернув плечами, я поинтересовалась, что это такое?

  – Хантр*Руам, – лаская длинными пальцами бесчувственный мрамор, страстно выдохнул Миа*рон. – Бог боли, смерти и запретных страстей...

   – Мило, – скривилась я.

   – Во славу его, с именем его тысячи племен обнажали оружие, стремясь напоить клинок кровью врага. Летописи Клана, в котором я родился, повествуют о великих победах, одержанных в его честь; во славу его имени.

   – О поражениях, полагаю, ваши летописи скромно умалчивают? – не удержалась я от шпильки.

   – Скорее всего, – согласился оборотень. – В переводе на твой язык Хантр*Руам означает: Пожиратель Плоти. По легенде именно Руам приведет в Мирь*Тон – Лэо Хозяйку Бездны – Литу*эль.

   – Это её изображение?

  – Да, – величественно кивнул оборотень.

  Внимательнее приглядевшись к названной богине, я не нашла в Хозяйке Бездны ничего занимательного. Обыкновенное традиционно изображение вполне тривиальной особы. На мой субъективный взгляд – излишне пышной. Мужчинам таким формы нравятся. Но причем здесь богини?

   – И кто она такая?

   Пришлось поинтересоваться, раз именно этого, от меня, по всё видимости, и ждали.

  – Ты не знаешь легенду о Хозяйке Бездны? – изумился мой собеседник.

   – Нет.

  – Согласно древним легендам, она хранит рубежи между мирами. Когда демоница воплотиться в наш мир, Врата останутся без присмотра, оковы рухнут. Ну, а дальше, как всегда в таких случаях: бла-бла-бла, – мир рухнет, спасутся лишь праведники, а на всех остальных ляжет жестокая, неотвратимая кара. У всякого народа есть подобные страшные сказочки на сон грядущий. В них справедливость, пусть и жестокая, рано или поздно торжествует. Должны же несчастные получать удовлетворение за то, что прозябают, в то время как другие живут на полную катушку?

  – А этот Хантр*Руам, – спросила я, – он-то здесь причем?

   – Он просто зверь, жестокий и кровожадный. Как говорится, без лишних тараканов в голове. Справедливость для него ничто. И мир, кстати, тоже.

   – Это хорошо?

   – Отлично. Кстати, тебе оказана огромная честь: ни одна женщина, ни лицезрела сего грозного лика.

   – Они не многое потеряли.

  Неожиданно чеканные строгие черты исказилось. Между губами промелькнули острые клыки, из глотки отчетливо вырвалось рычание:

  – Ты всего лишь человек, девчонка! Частичка целого, чему имя – люди. Все представители вашего племени – слабаки! Цель вашего существования сводится к одному – жратве. Чтобы вы не делали, за любым поступком, чем бы он не казался, на самом деле стоит желание сожрать кусок побольше, чем у соседа. По сути своей вы больше животные, чем любая другая скотина. Человеку не дано понять красоту подлинного величия Добра и Зла; Света и Тьмы. Величия того, чьи острые когти вонзаются в теплую плоть, разрывая её на части! На ча-ссс -ти! Ты не можешь з-знна-тть, что за вкус у человеческого мяса и крови! Какое наслаждение стирать с земли ваши постные душонки!

  Будто загипнотизированная, я смотрелась в острые зрачки. Зверь, голодный, беспощадный, стоял в трех шагах, и ничто нас не разделяло: стальных прутьев Судьба не поставила. Тигр был волен нападать, в то время как у меня шанса защититься не было.

  Неизвестно откуда в руках у Миа*рона оказался стилет. Лезвие, тонкое, как игла, ослепительно сверкало.

  – Что ты видишь? – вкрадчиво прошелестел его голос.

  Свет, сосредоточенный на лезвии, завораживал. Холод острия – пугал.

  – Оружие, – осторожно выдохнула я.

  Точным, как прыжок хищника, отточенным движением, кинжал послали ко мне. Уклониться я уже не успевала. Интуитивно отпуская от себя Силу, суть которой понимала не лучше, чем сложные законы мироустройства, непонятную нотную грамоту или запутанную юридическую казуистику, – превратила её в пылающий ветер. Под его дуновением пространство менялось, растягивалось, звуки искажались, цвета линяли, стекая с предметов. В движение пришло все.

  И только стилет застыл, искря, переливаясь ослепительным синим цветом.

  В том, другом, наизнанку вывернутом мире, вытянуть руку, перехватить рукоятку кинжала, послать его обратно, оказалось просто.

  Миа*рон уклонился потому, что не был человеком. Человек на его месте лежал бы мертвым.

  Ветер стих, окружающий мир встал на место.

  Проследив его удивленный взгляд, я увидела, что оружие по рукоятку вошло в изображение Пожирателя Плоти. Оборотню пришлось приложить усилие, чтобы извлечь нож из камня. Когда это удалось, оказалось, что тонкое металлическое жало обкрошилось и потрескалось, утратив кровожадное сияние.

  – Невероятно, – нелюдь бросил на меня взгляд, в котором промелькнуло восхищение. – Вы меня приятно удивили, маэра.

   – Невероятно? – повторила я непослушными, сухими губами, возмущенная до глубины души. – Невероятно то, что ты напал на меня, без всякого предупреждения, повода, смысла!

  Оборотень поморщился:

   – Умерь-ка экспрессию, детка. Только в балладах противник заранее предупреждает о нападении. Баллады можно слушать. Только к чему им верить? Внезапность атаки – почти стопроцентная гарантия успеха. Глупо этим пренебрегать. Это, во-первых. Во-вторых, – в любом поступке смысл есть всегда. Просто не у всякого хватает прозорливости этот смысл разглядеть. В данном конкретном случае я счел тебя ненужной обузой, которую и торопился убрать. Ты сумела убедить меня повременить и не проявлять излишней торопливости, – честь тебе и хвала. С предупреждением и смыслом, кажется, разобрались? Ну, а повод? – Миа*рон насмешливо улыбнулся. – К чему мне повод? Я – зверь. Мне захотелось ударить – я ударил. Все просто.

   – Куда уж проще, – огрызнулась я.

  Он снова улыбнулся:

   – Не злись, Огненная Ведьма. Не будем помнить об опрометчивых решениях. Садись, – мне кивком указали на ковер. – Вкратце расскажу тебе о нашей организации. Я возглавляю банду наемников-убийц, профессионалов высшего класса. Можно сказать, – хотя лично я не люблю высокопарных слов, – что 'Тени' это мастера, виртуозы, артисты, в выбранном мной для них ремесле. Видишь, я не искажаю истины? – блики пламени играли на смуглой коже, придавая и без того резким чертам демоническую завершенность. – Подчеркиваю, ремесле, выбранном мной для них, – не ими самими. Сами-то они мало что решают. Они – 'Тени', идеальные марионетки. Собственные желания им ни к чему. Могу по секрету тебе признаться, – я делаю все, от меня зависящее, дабы способность чего-то хотеть у них вообще никогда не появлялась. Я набираю мальчишек там, где могу. Обучаю их. Те, кто выживают, занимаются кровавым ремеслом до тех пор, пока не станут достаточно взрослыми или сильными, чтобы представлять опасность для меня лично. Когда такое происходит, я уничтожаю их. Затем все повторяется сначала.

  Местоимение 'я' в его монологе, на мой взгляд, повторялось слишком часто.

   – Этот род занятий приносит хорошую прибыль, ибо кровь врага – дорогая роскошь. За убийство платят многие: мужчины, женщины; дроу и оборотни; маги и не маги. Кто из мести, кто из ревности, кто из злобы. Но чаще всего из простой, древней как мир, корысти. Все, кому не хватает храбрости, умения или силы выполнить грязную работу самому, – приходят ко мне. И покупают врагу, другу, сопернику, любовнику, конкуренту, отцу или брату Смерть, – путевку на другой берег Вечной Реки. А я, в свой черед, спускаю с поводка Тень. Наша задача убрать 'заказ' не оставляя следов. Магических или кровавых – неважно. Ни одна ниточка не должна протянуться от заказчика к 'заказанному'. 'Тень' работает чисто. Очень чисто. А если нет, – то умирает.

   – Выходит, Хантр*Руам не столько кровавый, сколько подсчитывающий барыши монстр? – не без сарказма заметила я.

  – Хантр*Руама почитают как темное божество, покрывающее порочные страсти. А что может быть порочнее слепого влечения к наживе? – насмешливо приподнялись тонко изогнутые брови. – Как видишь, я истинный адепт. Хотя, сделаю тебе ещё одно признание, раз уж меня потянуло на откровения: не только деньги влекут меня. Но и кровь! И боль! И ярость! Отчаяние обреченной жертвы всегда сладко. Знаешь, какое наслаждение испытываешь, удерживая в когтях чужое тело и душу? Его не заменит ничто, кроме нового убийства и новой жертвы!

  – У меня нет ни когтей, ни клыков, – сухо отозвалась я. – Насколько я понимаю, мне отведена роль очередной жертвенной овцы. Поэтому, – буду в свой черед откровенна, – мои симпатии, целиком и полностью на противоположной от вас стороне, маэстро.

   – Ты либо очень храбрая, либо, что вероятнее, просто глупая. Но я продолжу, с твоего разрешения, или без. Жертва жертве рознь. Убить того, кто слабее, кто не имеет шансов выстоять, не интересно. Одержать победу над сильным противником – совсем другое дело. Сражение это ведь своего рода игра, на кону которой лежит не меньше, чем жизнь. Даже и не представляешь, как скучно жить в последнее время. Марионетки – надоели. Надоело все: секс, кровь, выпивка. Даже боль – пресытила. Я хочу, наконец, владеть чем-то сильным. Сломать то, что отличается стойкостью, яркостью, цельностью. Помериться силой с тем, у кого она действительно есть.

   – И что же? – с наивным любопытством спросила я. – Такого противника вы хотите вылепить из меня?

  – Что за нелепая шутка? Ты – всего лишь женщина, Красный цветок.

  Стало обидно. Очень обидно! Что значит 'всего лишь женщина'?!

   – Забудь глупости и перестань воображать невозможное. Раз мы заговорили о тебе, чтобы удовлетворить твоё любопытство, скажу следующее. Большинство детей, обладающих хоть маломальскими магическими способностями, Департамент ставит на учет в том возрасте, когда те ещё пускают пузыри и мочатся под себя. А ты до сих пор нигде не засвечена. При этом у тебя сильный Дар. Так что в моем бизнесе ты весьма ценное приобретение. Вот и все. Но этого, признаюсь, вполне достаточно, чтобы сохранить тебе жизнь и вполне достаточно, чтобы тобой дорожить. Немного.

  Миа*рон скрестил жилистые руки на груди. Круглые бицепсы даже на вид казались горячими и упругими.

   – Благодаря твоей Силе ты будешь ценнейшей марионеткой, продолжил он вещать, не замечая моего пристального взгляда. Или попросту его игнорируя. – Но пока тебе предстоит учиться атаковать и уходить от атаки, читать, плести заклинания, очаровывать, отравлять, соблазнять, карать. Сжигать в жестоком пламени огня и сладком пламени страсти. Словом, учись, дитя. И я вылеплю из тебя очаровательную тварь, равной которой в Эдонии не будет.

  Склонив голову, я внимательно слушала странные, по-своему привлекательные, речи. Пытаясь понять: как же, собственно, я отношусь к тому, через что мне предлагают пройти? Поводов возражать не было, желания – тоже. Да и силы были не равными.

  В любом случае в одном он прав – идти мне всё равно некуда.

  Глава 4

  Ученица зверя

  Из двадцати пяти человек, что Миа*рон намеревался подготовить к карьере наемников-убийц, я была единственной в своем роде. Хотя бы потому, что была девушкой. Поскольку нашего наставника не заботила вероятность смертельного исхода в процессе муштры, предложенные им 'уроки' отличались крайне высоким травматизмом и вероятностью увечий.

   На этот раз предстояло пройти полосу препятствий, длившуюся всего-то ничего – около ста футов. Но путь пролегал через выскакивающие под ноги острые копья, рассекающие воздух молоты, беспрестанно мельтешащие лезвия, ножи, заточенные диски.

  Когда подошла очередь, мне завязали глаза, натянули специальные браслеты, дезактивирующие магические способности; сделали внушение: мол, прежде чем двигаться вперед, необходимо обязательно сосредоточиться. Без полного душевного спокойствия невозможно использовать такие преимущества, как слух, гибкость, способность быстро передвигаться. Проблема, на мой взгляд, заключалась именно в том, что под обухом и наковальней сложно сие спокойствие сохранить.

  Сказав вступительную речь, призванную, по всей видимости, вдохновлять, меня втолкнули в комнату для испытаний.

  За спиной раздался скрип. То железная дверь затворилась, отрезая от безопасного мира.

  Прислушиваясь к мертвой тишине, обступившей плотным кольцом, я старалась дышать тихо и размеренно, – механизмы могли сработать на любое, пусть даже слабое колебание в воздухе.

  Слух чутко прислушивался, но ничего не улавливал. От напряжения застучало в висках. Глухой кровяной гул нервировал, лишал необходимого 'духовного равновесия'. Чтобы избавиться от подступающей паники, я сделала шаг вперед, как в холодную воду. Следующий шаг пришелся на пустоту, – пол разверзся под ногами. Стремясь удержать тело от падения, руки инстинктивно ухватились за пролетающий мимо молот.

  С силой качнуло назад, затем вперед. Амплитуда движения была такой, что уши заломило от свиста. Плечи от резкого рывка чуть не выдернуло из суставов. Пока я раскачивалась на импровизированных качелях, туда и сюда, рядом свистели диски и лезвия. В какой-то момент влажные ладони соскользнули. При падении я больно ударилась об пол.

  Со звоном со всех сторон полетали остро заточенные металлические колья, и лишь каким-то чудом удавалось от них увертываться. Распластавшись по полу, я ползла, перекатывалась со спины на живот, чуть ли не кувыркалась, пока не наткнулась на стену.

  Выдохнув, с удивлением осознавая, что испытание пройдено.

  Ноги так тряслись, что далеко не сразу удалось на них подняться.

  Заскрежетала, поворачиваясь на рычагах, тяжелая каменная плита. Согревающее воздействие света я ощутила даже через темную повязку на глазах.

  – Три минуты сорок секунд, – прозвучал довольный голос Миа*рона. – Впечатляет.

  Похвала приятно согревала душу, хотя никакой заслуги я за собой не чувствовала: удачное стечение обстоятельств, и только.

  – Ступай, переоденься, – распорядился Миарон.

  Я выбежала, чуть ли не вприпрыжку, краем уха услышав, что оборотень дает напарнику знак впускать в Комнату Испытаний очередную жертву.

  ***

  Естественным наукам, чтению и истории меня обучал, Хай*Син, престарелый занудный профессор, медленно, но неуклонно приближающийся к роковой черте, за которой начинается буйное царство маразма. Только одно меня радовало – классная комната являлась единственным местом, где сидеть разрешалось за столом, а не на полу.

  – Итак, юная маэра, успешно ли вы заучили преподанный на прошлом занятии урок? – дребезжащим голосом неизменно вопрошал старик.

  – Да, маэстро, – отчасти правдиво звучало в ответ.

  Я принялась излагать информацию:

  – Планета Мирь*тэн-Лэо состоит из четырех тектонических плит; на них лежат четыре материка, на которых располагаются восемь крупных государств: Антрэкон, Эдония, Мэрикон, Эльферсон, Пирия, Гэстрон*сон и Фиар.

  Эдония, хранимая Двуликими, отличается благоприятным климатом, богатой флорой и фауной. Она почти целиком находится в умеренных широтах. На большинстве её территорий климат мягкий, с плавным переходом от одного сезона к другому. Эдония контролируется магами Высшей Гильдии, поэтому различные виды нечисти здесь встречаются крайне редко. А вот виды животных, подчас представляющие опасность для человека, исчисляются сотнями, – храня в душе надежду, что престарелого Хай*Сина утянет в сон, я стремилась к тому, чтобы голос звучал как можно более монотонно. – С Эдониией соседствует Фиар. Правительственная верхушка Фиара принадлежит к Черной Гильдии, поклоняющейся Тьме так же, как в других странах поклоняются Свету. За Фиаром раскинулся Антрэкон, суровый край, среди простого народа больше известный, как Черные земли. Антрэкон простирается до крайнего севера. Часть его территорий пролегает по горам, среди льдин. Антрэкон населяют проклятые народы, поклоняющиеся Злым Богам. Есть предположение, что именно в Антрэконе находится пресловутый портал 'Семи Врат', открывающий путь в Междумирье, через него – в любую точку Вселенной, в любой Временной поток. По другим источникам, это вовсе не портал, а Врата Инферно, уводящие в Бездну...

  – Портал 'Семи Врат'? – Хай*Син спустил очки на нос и бросил на меня высокомерный взгляд. – Врата Инферно? – всплеснул старик руками. – Откуда вы только взяли подобную антинаучную ересь? Кто забивает вашу голову невозможной чепухой?

   – Миа*рон Монт*рэй, маэстро, – улыбнулась я.

  Недовольно кашлянув, Хай*Син сделал знак продолжать. Оспаривать слова оборотня достопочтенный не решился.

  – Это портал, достоверных сведений о котором не имеется, – четко, без заминки, отчеканила я. – Согласно древним манускриптом, он является мощным артефактом, оставшимся на Мирь*тэн-Лэо со времен Смещения Времен и Великих Войн, когда в мир впервые проникли те, кто называл себя Фейри.

  – Ещё и Фейри? – учитель укоризненно покачал головой. – Причем здесь они, девица? Скажите, пожалуйста, маэра, что именно вы должны были приготовить к сегодняшнему уроку?

  – Общие географические сведения о Мирь*тэн-Лэо, – тяжело вздохнула я, нервно теребя прядь волос.

  – Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, на мой взгляд, в географии и речи не ведётся о старинных артефактах?

   – Верно, – пришлось согласиться с очевидным. – Я заговорила о портале 'Семи Врат' потому, что никаких сведений, кроме мифических, о Черных Землях в официальных источниках нет.

  – Тогда рассказывайте о других материках, юная маэра. И сделайте милость, пусть они, во имя Двуликих, будут официальными!

  – Мэрикон населяют расы людей, анатолитов, дроу и, как я уже сказала, оборотней. А так же, естественно, полукровки...

  – Полукровки, да будет вам известно, юная маэра, это вовсе не естественно! – возмутился педантичный ученый.

  – Но они все равно существуют, – возразила я. – Продолжу, с вашего позволения. С севера и востока материк омывается двумя океанами: Лирией и Син*тэ.

  Я сделала паузу, созерцая голографическое трехмерное изображение планеты, с её четырьмя материками и пятью океанами.

  – Добрых восходов и закатов тебе, Хай*Син, – приветствовал Миа*рон, появляясь на пороге, прерывая своим появлением весьма скучную, хоть и полезную во всех отношениях, беседу. – Как успехи у нашей ученицы?

  – Она усваивает науки, – учитель развел руки в стороны. Балахон, щедро расцвеченный крупными золотистыми звездами, разошелся, выставляя любопытному взору застиранную нижнюю рубаху с опавшими старомодными кружевами. – Но в этом, с сожалением должен признать, нет её заслуги. Девушка умна от природы. У юной маэры цепкая память. Но вот прилежание, – указующий костлявый перст устремился в куполообразный потолок, где некогда неизвестный художник безуспешно попытался изобразить ночное небо, – повторяю, прилежание, оставляет желать лучшего.

  – Вижу, вы изучаете географию? – правильно определил Миа*рон назначение голограммы, вращающейся в воздухе.

  – Девица довольно сносно рассказывала о местоположении материков на планете, – поведал Хай*Син

  – Хорошо. Ответь мне, Красный цветок, что такое Стихии?

   – Источники Силы, задающие направление магии, – почти скороговоркой выдала я зазубренную информацию.

   – Сколько их?

   – Четыре.

   – Перечисли.

   – Огонь, вода, земля и воздух.

  – Сколько существует направлений в классической магии? – допытывался Миа*рон.

  – Как и стихий, четыре: ментальность, природа, жизнь, смерть.

   – Какую стихию и какое из направлений можно использовать для боя?

   – Основой боевого искусства может стать любая из стихий, – уверенно заявила я, – как и любое направление. В основе ментальной магии лежит воздействие на мозг, способность накладывать чары и мороки, подавлять волю. Направление 'природа', учит договариваться или управлять природными духами – элементалями. Направление 'Жизнь' включает и ментальные, и природные способности. При нападении данное направление можно использовать таким образом, чтобы заставить ток крови остановиться; точно так же, как при исцелении его ускоряют, насыщая гормонами, тучными тельцами и гемоглобином. О представителях направления 'Смерть' долго говорить не приходится. Оно в основе своей направлено на уничтожение всего живого. Его адепты могут воскрешать мертвых, общаться с духами усопших, а также умерщвлять нежить практически любого уровня.

  Миа*рон ухмыльнулся:

  – Хай*Син, вы недаром едите мой хлеб. За пару месяцев вам удалось многому обучить девочку. Я весьма доволен вами обоими.

  – Если бы юная маэра обладала должным прилежанием...

   – В Бездну прилежание! – рявкнул оборотень, быстро меняя настроение. – И тебя тоже! Убирайся в Бездну!

  Хай*Син поспешно исчез – как ветром сдуло.

   – Ты его напугал, – промолвила я, с удовольствием понаблюдав, как затворилась дверь за старым высокопарным козлом.

  – Довольно о нем! Мне припало желание выйти сегодня в свет, куколка. А для тебя есть работа, – промурлыкал Миа*рон, приподняв пальцами мой подбородок, чтобы заглянуть в глаза. – Посмотрим, так ли хороша ты окажешься на практике, как сильна в теории?

  Не прошло и двух часов после разговора, как мы отправились в путь.

  Миа*рон выглядел весьма импозантно в белом костюме, расшитым серебряными витыми нитями. Широкополая шляпа с пышным пером почти полностью скрывала его лицо в густой тени.

  Бледный голубой свет первой из лун обратил город в чудесную сказку. Проезжали мы вовсе не по кварталам бедноты, и даже не по районам мещан. Вокруг кружились особняки, – жилища потомственных аристократов, отражающие их суть: сдержанное высокомерие и веками копившуюся спесь. Дома, походили на ожившие видения; на грезы; на причудливые фантазии; на спустившиеся с небес облака, сумевшие с легкой руки волшебника принять каменную форму.

  Особняки сторожили сады, где, несмотря на ранние морозы, продолжали цвести экзотические невиданные цветы. Праздничная иллюминация освещала, а местами подсвечивала чудеса человеческой архитектуры и труды магов, стоившие баснословные суммы, с получением которых, – увы! – у богачей проблем не возникало.

  Мы направлялись в 'Опера Феери', туда, где собиралось изысканное элитарное Высшее Общество Эдонии, его сливки: маги, аристократы, представители правящей верхушки, их строгие элегантные жены и яркие, как тропические птицы, блестящие любовницы.

  – Ты должна вести себя так, чтобы сойти здесь за свою, – в последний раз проинструктировал меня хозяин. – Надень маску.

  Площадь перед зданием заполнилась людьми, прогуливающимися в ожидании начала представления. Сияя искусственным светом волшебных фонарей, огнями канделябров, подъездная площадка напоминала расцвеченную игрушку. Свет преломлялся в многочисленных драгоценностях на лебяжьих женских шеях, в бокалах с алым вином или шампанским; сиял и дробился в фонтанных струях.

  Такого количества нарядных женщин и красивых мужчин я не видела никогда в жизни.

  – Старайся не выделяться из толпы, – зашипел на ухо мучитель.

  – Да, конечно, – отмахнулась я.

  Чинно расположившись в креслах одной из лож, обитых дорогим гасуэльским бархатом, я жадно впитывала в себя атмосферу роскоши, думая, что хотела бы остаться здесь навсегда; иметь законное право наслаждаться преимуществами и удовольствиями, доступ к которым открывали высокое рождение или материальное благосостояние.

  Но память, в редкие моменты, когда давала о себе знать, порождала совершенно иные образы: мусорные кучи, облезлую кошку, с которой я делилась жалкими останками скудного ужина, некрасивые лица детей, швыряющих в меня камнями, мужские фигуры, от которых отвратительно несло перегаром.

  Верхний свет погасили. Световой круг выплыл на середину сцены, и туда же потащился сладкоголосый тенор, исполняющий партию главного героя. Артист изображал мага-страдальца, одержимого злым духом. Бедняга что-то невразумительно гундел о вечной любви, преданной им за минутную слабость. Он скулил снова и снова, переходя из одной сцены в другую. Действие ещё не успело дойти до середины, а я уже изнывала от скуки. Моя прямая, незатейливая натура оказалась неспособна воспринять изысканно-витиеватую аристократическую мораль, приторную эстетику, воплощенную в мелодичную сетку нот. Пусть гремят барабаны, звенят дикие бубны, задавая динамичный жесткий ритм. Пусть аккомпанемент ревет, неистово, вызывающе, дико, захлебываясь во все убыстряющемся темпе! Я буду счастлива. Но сложные восходящие и нисходящие рулады; замысловато построенные музыкальные фразы; переплетенные главные с побочными темы; партии, всё время заходящие на 'коду' – будь они вовеки неладны! Они усыпляют, уничтожают, заставляют голову болеть во всех местах сразу, предавая душу глубокому унынию.