Текст книги "Гришка против Пустынного демона (СИ)"

Автор книги: Егор Золотарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

«Птицы, что ли, раскричались?»

Звуки приближались и вскоре он смог их разобрать:

– Гри-ша! Гри-ша! Где ты? На-зи-фа!

Он вскочил на ноги и всмотрелся в ту сторону, откуда доносились крики. Вскоре факел мелькнул между деревьями, а потом еще один и еще. Три факела приближались к ним с криками:

– Гри-ша! На-зи-фа! Отзовитесь!

– Эй! Мы здесь! Здесь! – завопил во все горло Гриша.

Ур и Назифа испуганно дернулись и проснулись.

– Ты чего? – тихо просила девушка.

– Вставайте! Быстрее! За нами пришли!

Он побежал к людям, не обращая внимания на бьющие по лицу и телу ветки.

– Мы здесь!

Это были Кун с Садики и охотник Вазарон.

– Как вы нас нашли? – воскликнул Гриша. Садики передала свой факел мужу и крепко обняла юношу со словами:

– Живой. Слава Богам, живой.

Она также обняла Назифу и Ура, прибежавших следом.

– Я прождал целый день на окраине города, но, когда начало темнеть понял, что надо выручать, – сказал Вазарон.

– А мы дежурили у калитки, высматривая вас. На закате решили пойти навстречу. И тут встретили Вазарона.

– Какие же вы молодцы! – Гриша пожал руки мужчинам и только сейчас заметил у Куна большой моток пряжи. – А это зачем?

– Чтоб не заплутать, – пояснил Кун. – Пойдемте домой. Вы, наверное, устали.

Он отдал факелы Грише и Назифе, а сам медленно побрел, наматывая светлую пряжу на моток.

К удивлению троицы, через десять минут моток их вывел к окраине города. Кун отвязал пряжу от дерева и отдал Вазарону.

– Но как же так? Мы целый день ходили по лесу и должны были уйти очень далеко отсюда, – удивился юноша.

– Это проклятое место, – глухо сказала Садики. – Поэтому здесь живут проклятые создания.

Вазарон пригласил к себе переночевать. Друзья попрощались с супругами и по обещали обязательно зайти к ним утром перед дорогой.

Глава 18 Подарок? Интересненько

Друзья рассказали Вазарону о своих злоключениях.

– А как ты сообразил взять нитки? – спросил Гриша.

– У меня отец и брат не вернулись из леса. Они были опытными следопытами и охотниками, но не смогли выбраться. Если встать вон туда, – он показал в ту сторону, откуда пришли друзья. – То можно увидеть, что холмы небольшие, а сразу за ними начинается пустыня. Но еще никому не удавалось перейти левый холм. Я понял, что вы плутаете, и чтоб самому выбраться, взял нитки.

– Спасибо тебе, – Назифа крепко пожала руку Вазарона. – Если честно, то я уже решила, что никогда не выберемся. Если бы у нас не украли монеты, то мы бы обязательно расплатились с тобой.

– Я бы не взял, – замотал он головой. – Я живу один и мне на все хватает. А теперь ложитесь спать. Утром объясню, как быстрее добраться до Эль-Кара.

Гриша лежал на полу, подложив под голову пустой бурдюк, и никак не мог уснуть. Ур храпел на полу небольшой кухни, Вазарон постанывал и невнятно бормотал на длинной лавке, а Назифа сопела носом на кровати.

«А если я домой никогда не попаду? И за что мне такое наказание? Да-да, знаю за что! Надо было батюшку слушаться, примерно себя вести, поступить на службу в какой-нибудь Кавказский гарнизон и обязательно жениться на страшной, но нужной барышне…Погодите-ка! А почему я всем что-то должен, а мне? Мне кто должен? Не-ет, братцы, фигушки вам! Буду делать только то, что хочу. Жизнь у меня одна и молодость тоже. Вот женюсь на Назифе и останусь жить в Эль-Каре. А что? Город чистый, красивый. Демона убьем и заживем припеваючи».

Он встал попить воды и услышал шуршание.

«Мыши, что ли?»

Гриша прислушался и понял, что звук идет от двери. Кто-то царапал входную дверь.

«Может, кошка домой просится?»

На цыпочках, чтобы не разбудить друзей, он подошел к двери и отодвинул засов. На крыльце стоял белоснежный лирр.

– Ты что тут делаешь?! – воскликнул юноша, но тут же испуганно зажал рот рукой и обернулся. Вазарон недовольно пробурчал во сне, остальные даже не шелохнулись. Гриша вышел, прикрыл за собой дверь и прошептал:

– Мы же отнесли вас домой. Зачем ты сюда явился? Не надо приходить в город. Люди вас боятся. Забыл, как Садики бросилась с вилами? Если бы не Назифа, то лежали бы ваши трупики в выгребной яме.

Лирр кивнул и вытянул лапку.

– Что ты хочешь? Кушать?

– Возьми, – писклявым голосом сказал зверек.

Гриша пригляделся и увидел трубочку длиной с палец.

– Что это такое? – он поднял к глазам, силясь разглядеть.

– Один раз. Только один раз, – пропищал лирр, спрыгнул с крыльца и исчез в траве.

– Что один раз? – Гриша пожал плечами, спустился и подошел к калитке. Низкий плетеный забор терялся в кустах желеницы. Он наощупь нашел несколько ягод и отправил их в рот. Столько невероятного, ужасающего и волшебного случилось в последние дни, что если бы перед ним появился черт, то Гриша бы не удивился.

Звезды дарили мало света, а уличных фонарей в этом городе не было. Редкие прохожие сновали с небольшими вытянутыми, как веретено, факелами. Он увидел парнишку лет пятнадцати и подозвал:

– Дружище, посвети мне.

Тот медленно подошел и опасливо глянул на незнакомца.

– Не бойся, – успокоил его Гриша. – Просто приблизься с факелом, хочу кое-что посмотреть.

Парнишка вытянул руку, и Гриша вытащил из кармана трубочку лирра.

– А-а-а, так это свисток.

– Красивый, – с завистью сказал парнишка. – Подарите?

Но Гриша не слушал его. На свистке из белой кости золотыми нитями были изображены какие-то знаки.

«Один раз… И что произойдет? А когда надо свистеть? Опять полно вопросов и ни одного ответа. Завтра Уру покажу, он умный и сообразит, что к чему».

Погруженный в мысли Гриша развернулся и медленно побрел к дому, забыв поблагодарить парнишку. Тот разочаровано выдохнул и поскакал по своим делам. Гриша запер дверь, спрятал подарок в карман и растянулся на полу. На этот раз сон опутал мгновенно, будто кто-то специально не давал уснуть, пока он не заберет у лирра подарочек.

***

Гриша проснулся от того, что заскрипели половицы под головой. Кто-то ходил по комнате.

– Дайте поспать, – буркнул он и повернулся на другой бок. В это самое время Назифа перешагивала через него, споткнулась и с грохотом упала на пол.

– Ах ты…

Юноша испуганно вскочил, но когда удостоверился, что с ней все хорошо, обиженно пробубнил:

– Сама виновата. И вообще, перешагивать – плохая примета, к ссоре.

– Верная примета, – она встала, потерла бедро и вышла на улицу.

Ур тоже проснулся и теперь разминал затекшие мышцы. Хозяина дома нигде не было видно. Пока Гриша умывался, вернулась Назифа с тарелкой полной ягод.

– Там Вазарон идет, – кивнула она в сторону двери. – С подарком.

Гриша вспомнил ночной визит зверька, и достал свисток из кармана:

– У меня тоже есть подарок. Посмотрите, что ночью лирр принес.

– Какая красивая, – восхищено сказала Назифа, любуясь перламутровым свистком с изящно выведенными знаками. – Интересно, как он звучит?

Она хотела поднести к губам, но Гриша резко выхватил:

– Лирр сказал: «Один раз. Только один раз». Не знаю, что должно произойти, но лучше оставить на самые худшие времена. Надеюсь, они никогда не наступят… А что за подарок принес Вазарон?

– Скорее, подарок принес Вазарона, – усмехнулась девушка.

Заинтригованные Гриша и Ур поспешили на улицу. Вазарон стоял возле забора и кормил морковкой коня.

– Вот это да! – юноша подбежал к коню и погладил по длинной морде. – Откуда?

– Выпросил, – отмахнулся мужчина.

– Никогда не видел здесь лошадей. Даже не знал, что они у вас есть.

– Они нужны только в Варавии, – ответил Ур и с опаской смотрел на гнедого красавца. – В пустыне лучше кататься на верблюде.

– Верблюды очень дорого стоят. У меня нет таких денег. А этого я в долг взял. Потом мясом верну.

– Спасибо тебе! – Гриша крепко обнял смутившегося мужчину.

Тот начал, как бы оправдываясь, говорить про добрые дела и невзгоды, выпавшие на долю троицы, но юноша уже не слушал его. Он любовно гладил коня и шептал ему на ухо ласковые слова. Во время завтрака к ним заявились супруги Кун и Садики. Они принесли целый мешок еды.

– Вот, наскребли, что смогли.

– Так много! – воскликнула Назифа. – Самим-то осталось?

– Мы не пропадем. Слава Богам, земля у нас хорошая. Всегда можно найти, что поесть. Не то, что в пустыне.

Тем временем, Вазарон налили два бурдюка воды, прикрепил к седлу коня и сказал друзьям:

– Не идите к реке.

– Почему? Как же мы доберемся до Эль-Кара? – удивился Ур.

– По пустыне, – Вазарон сел на корточки, взял палочку и начал рисовать на песчаной дорожке. – Мы вот здесь. Если будете идти к реке, то потеряете целый день. Лучше пройти прямо, вот так.

Он прочертил линию от одной точки, обозначающей Верогу, до другой – Эль-Кара.

– Но там болота! – возмутился Ур. – Никто не ходит в топи. Их не пройти!

Вазарон усмехнулся:

– Если бы люди так не боялись болот, то знали бы, что они давно высохли. Пустыня добралась и до них. Мы с отцом ловили там птиц, поэтому я точно знаю.

– Тогда мы доберемся до Эль-Кара меньше, чем за два дня! – радостно воскликнул Ур. – Наконец-то мы будем дома.

Гриша недовольно скривил губы, но ничего не сказал. Его дома здесь не было. Друзья попрощались с новыми знакомыми и пустились в путь.

– Ты был прав, – подал голос Гриша. Он вел за уздцы коня, которого назвал Бонапартом. – Здесь живут хорошие люди. Не все, конечно, но нам повезло.

Прохожие с интересом рассматривали их. Кто-то здоровался, кто-то приветливо улыбался, но были и те, кто подозрительно прищуривался или отходил подальше. Гриша увидел знакомое грушевое дерево, растущее посреди дороги, а затем и девушку с большими глазами. Было видно, что и она его узнала, поэтому, когда они поравнялись, показала язык и скрылась за углом.

«Подумаешь. Скажи спасибо, что я признался раньше, чем вы меня обслужили…Да-а-а, зря я раньше признался. Чувствую, что многое упустил», – с досадой подумал он.

Через пару часов они вышли из города. Растительности становилось все меньше, пока совсем не пропала, припорошенная песком. Зато впереди показались храмы. Каждый храм состоял из семи ярусов камней, которые сужались к вершине.

Гриша обошел кругом первый храм и недоуменно спросил:

– А где вход?

– В храм нельзя входить. Внутри хранятся статуи Богов.

– И что? На них нельзя смотреть?

– Нельзя! – взвизгнул Ур. – Мы не должны их видеть. Они же Боги!

– Ну и бред. А как же тот, кто делал эти статуи? Он же их видел. И что с ним стало? Уверен, что ни-че-го!

– Его убили, – тихо ответила Назифа, и библиотекарь кивнул:

– После того, как статуя сделана, скульптор помещает ее в храм. А потом его убивают.

– Зачем?! Что за варварство!

– Поэтому многие города отказались от храмов. Только в Варавии до сих пор сохранилась эта традиция. Уж очень они боятся пустыни. Хотя, как мы видим, песок обошел храмы и продолжает наступать на земли.

– М-да, не помогают вам Боги.

– А тебе помогает твой Бог? – взъерепенился Ур. – Попроси его вернуть тебя домой, а мы посмотрим.

Гриша погладил Бонапарта по загривку, посмотрел вдаль и кивнул:

– Помогает. Здесь я стал совсем другим и многое понял. Когда он вернет меня обратно, то…

– Если вернет, – ехидно поправил его Ур.

– Нет. Когда!

***

После полудня они дошли до болота. Как и говорил Вазарон, песок поглотил некогда губительную топь. Высохшие кочки с желтой травой торчали повсюду, насколько хватало глаз.

– Вот это да, – выдохнул Ур. – Как же врут наши карты! После того, как мы убьем демона, я выпрошу у наместника Табита людей, чтобы исследовать нашу землю. Горная гряда состоит не из трех гор, плодородные земли Варавии намного уменьшились, а самое опасное и непроходимое болото высохло. Что же будет дальше? Мужчины станут женщинами и начнут носить платья?

– Ты уже носишь платья, – усмехнулась Назифа.

– Это не платье!

В первое время они шли, проверяя землю, прежде чем наступить. Друзья не забыли о зыбучих песках, поглотивших верблюдов. Однако вскоре привыкли и перестали проверять.

– Я в одном свитке вычитал, что если умыться мочой в затмение, то годков десять можно сбросить, – сказал Ур.

– Ересь какая, – фыркнул Гриша.

– Ты думаешь, сколько мне лет, а? – хитро сощурился он.

Юноша внимательно посмотрел на библиотекаря и отметил глубокие морщины на лбу и между бровей, паутину мелких возле глаз и губ, дряблую шею, худощавое тело и потемневшие зубы.

– Ну-у, скажем пятьдесят пять – шестьдесят, – прикинул Гриша, но увидев ошарашенный взгляд тут же исправился. – Вернее, около пятидесяти пяти. Не больше пятидесяти пяти… Пятьдесят три?

– Мне сорок два! – возмущенно воскликнул Ур и зашагал вперед, бормоча себе под нос.

Назифа осуждающе поцокала языком и покачала головой:

– Мог бы и сорвать.

– И так соврал! – зашептал он. – Я вообще-то думал, что ему под семьдесят.

Девушка хмыкнула. Дальше они шли молча и опустив головы. Знойное солнце плавило песок и мозги путников.

– Сабли нет, поэтому тебе надо научиться метко бросать кинжалы, – через пару часов сказала Назифа.

Она ехала на коне, а Гриша шел рядом.

– Да, жалко саблю. И кистень твой тоже.

– Нет смысла жалеть о прошлом. На, возьми, – она протянула ему кинжал, переливающийся радугой на солнце. – Видишь, вон то высохшее деревце? Смахни с него последний листок.

Гриша недоверчиво посмотрел на девушку и рассмеялся:

– Очень смешно. Если я попаду в ствол, это уже будет очень хорошо.

– Ну попади хотя бы в ствол, – раздраженно выдохнула она.

Юноша остановился, прицелился и, задержав дыхание, бросил кинжал. Тот пролетел мимо деревца и воткнулся в песок.

– Это я только руку разминал, – он сбегал за кинжалом и бросил снова.

– Ну-у, уже немного лучше, – сказал Ур. – Ты снова попал в песок, как и хотел.

Гриша цыкнул на него и сходил за кинжалом.

– Тебе надо тренироваться, – нравоучительно сказала Назифа. – Постоянно ставь себе цели и пытайся попасть. Демон – не маленькое деревце. Если он будет близко, то ты обязательно попадешь. А если далеко, то…

Она покачала головой.

«Жаль, у них нет ружья. Вот из него я бы точно не промазал».

Когда начало темнеть, они остановились на ночлег. Назифа достала из мешка Куна и Садики, фруктовый пирог и жареное мясо. Ур налил свежей воды в кружки.

– Коню тоже надо дать воды, – сказал Гриша.

– Еще чего! Потерпит.

– Он не верблюд, – юноша отобрал у возмущенного Ура бурдюк, подошел к коню и начал понемногу лить в рот. Бонапарт сначала зафыркал, но вскоре понял, что он него требуется, задрал голову и стал пить, словно жеребенок молоко кобылы.

– Ты знаешь, как с ним обращаться, – похвалила Назифа.

– Я с пяти лет езжу на лошадях. Сначала с батюшкой или Васей, а потом уж сам. Сейчас у меня белогривый Пепел. До него была Зорька. А самого первого звали Бонапарт.

– Поэтому ты этого водохлёба так назвал? – усмехнулся Ур. – Чтоб дом напоминал.

– Да-а, – Гриша грустно вздохнул и засунул в рот коню кусок пирога. – Лучше дома ничего нет. До того, как сюда попал, только и думал о том, как бы вырваться из Вольгино и уехать в Петербург, например. Надел бы свою форму, отрастил усы, ходил бы по балам и игровым домам. А теперь понял, что милее дома – ничего нет. Банька, охота, ярмарки – красота!

– Вот прогоним демона и вернешься, – Назифа нарезала пластинками мясо и отправляла в рот.

– Ты так думаешь? – с надеждой спросил он.

– Конечно.

– А когда? Сразу, как он исчезнет, или чуть погодя?

– Мне-то откуда знать. Просто хотела тебя немного успокоить, – она отвернулась в сторону заката. Облака ловили последние лучи солнца и горели оранжевым огнем.

***

На ночь первым вызвался дежурить Гриша. Воспоминания о доме непрерывно проносились в голове. Вот матушка гладит его по голове и поет колыбельную. Свеча горит на столе и роняет крупные капли воска.

– А почему батюшки так долго нет? – тихонько спросил Гришка

– Государеву волю исполняет. Где бы он ни был, знает, что мы его ждем и скучаем. Только бы вернулся живым и здоровым, больше ничего не надо.

– А почему ты плачешь по ночам?

Мама опешила и не сразу нашлась, что ответить:

– Мне сон плохой приснился, потому и плакала.

– Больше не плачь. Хорошо?

– Хорошо, сыночек. Не буду.

Это был их последний разговор. Наутро дворовая девка Фекла нашла ее с перерезанным горлом. Кто-то прокрался в дом и убил жену генерала-лейтенанта Михайловского. Ничего не пропало, даже шкатулка с драгоценностями, которая стояла на столике у кровати. Степан Мефодьевич вернулся домой только через месяц со службы на Кавказе.

Гриша встряхнул головой, отгоняя страшное воспоминание. Затем, чтобы развеяться, начал ходить кругами, прислушиваясь к равномерному дыханию Назифы и тихому сопению Ура. Вдруг Бонапарт фыркнул и вскочил на ноги.

– Что такое? – юноша подошел к нему и погладил по загривку, пытаясь успокоить. – Все хорошо, я рядом.

Но конь продолжал перебирать ногами, дергаться и вертеть головой. Гриша понял, что конь чует опасность. Поэтому схватил из пояса Назифы кинжал и замер, прислушиваясь. Однако вокруг царила тишина. Только ветерок гонял перекати-поле с тихим шуршанием. Конь на время тоже присмирел, но потом снова начал бить по земле передними копытами.

– Эй, ребята, вставайте! – закричал Гриша. – Что-то здесь нечисто.

Назифа проснулась, вскочила на ноги и выхватила кинжал.

– Где он? – зло зашипела она.

– Кто? – не понял Гриша.

– Враг.

– Не знаю. Но Бонапарт беспокоится.

– Может, его муха укусила? – Ур зевнул и потянулся.

– Нет, он боится.

Вдруг, как бы в подтверждение его слов, конь громко заржал и попятился.

– Тише-тише, дружок. Мы тебя в обиду не дадим.

Теперь и Ур поднялся на ноги и обеспокоено начал озираться:

– Надо было костер развести.

– А я предлагала. Но ты же у нас умный. «Зачем привлекать внимание. Пусть лучше никто не знает, что мы здесь», – писклявым голосом передразнила Назифа библиотекаря. – Зато теперь мы не знаем, кто здесь.

Бонапарт резко взвизгнул и встал на дыбы.

– Успокойся! Боня, тише! – Гриша крепко держал его за уздцы, но конь и не думал успокаиваться.

Он без устали брыкался и мотал головой. Юноша погладил Бонапарта по шее, но тут же отдернул руку и отпрянул от коня:

– У него там что-то на шее.

– Что?

– Что-то скользкое и длинное, – его передернуло от отвращения. – И оно извивается.

Конь плясал вокруг себя, мотал головой и испуганно ржал.

Глава 19 На краю жизни

– Боня, Боня, Боня. Стой, дружок! – Назифа пыталась успокоить коня, внимательно всматриваясь в его шею. – Я вижу. Это черная змея.

– Это не змея, – запротестовал Гриша. – Потрогай!

Девушка опасливо протянула руку и дотронулась до извивающегося черного гада.

– Фу-у-у. Ты прав. Это не змея. Оно холодное и в какой-то мерзкой слизи.

Гриша вновь схватил коня за уздцы, а второй рукой попытался смахнуть существо. Но оно крепко вцепилось в животное, а мягкое тело выскальзывало из рук.

– Подожди, я его срежу, – Назифа подошла к коню и подняла руку с кинжалом. – Держи Бонапарта. Лезвие очень острое, боюсь его поранить.

С другой стороны подошел Ур и схватил коня за гриву. Но Назифа вместо того, чтобы совершить задуманное, подскочила и, пронзительно визжа, заметалась по лагерю.

– А-а-а! Уберите! Уберите! – она задрала подол платья, и Гриша увидел, как с внутренней части бедра свисает еще одна черная туша.

– Ур, держи Бонапарта! – юноша метнулся к Назифе, упал перед ней на колени и схватил гада, но тот легко высвободился из крепкой хватки.

Девушка беспрестанно верещала и подпрыгивала:

– Как же больно! Он вгрызается в меня! Убери! А-а-а-а!!!

Гриша выбился из сил, но так и не смог оторвать тварь от ее ноги.

– Подожди! Я кинжалом попробую.

– Ты меня искромсаешь! – она уже не кричала, а в голос ревела.

– Замри, – тихо сказал он и воткнул острие кинжала в свисающее тело гада.

Тот начал сильнее извиваться, пытаясь ускользнуть, но из него потекла темная жидкость. Гриша поднимался все выше, с легкостью разрезая желеобразное тело на две половинки. Тварь дернулась напоследок и отвалилась. При слабом свете звезд Гриша разглядел круглую кровоточащую рану на бедре Назифа, затем посмотрел еще выше и присвистнул:

– Ты что, без трусиков?

– Не смотри! – возмущенно воскликнула она и сразу же опустила подол.

– Пока вы там развлекаетесь, тварь пожирает Бонапарта, – подал голос Ур.

Гриша в два прыжка подбежал к коню и наклонился к слизняку:

– Ого! Этот уже вырос раза в два.

Он проделал также, как и с Назифой, только жидкости в нем было в несколько раз больше.

– Это кровь коня, – кивнул Ур на потемневший песок.

Назифа подошла к ним, постоянно обшаривая глазами землю.

– Я боюсь. Вдруг опять укусят.

– Надо костер развести.

Сухой травы и высохших деревьев было много, поэтому уже через десять минут Ур чиркнул маленькими розовыми камнями, которые носил на шее в мешочке, и костер вспыхнул.

Бонапарт успокоился, и Гриша подвел его к огню, чтобы внимательнее рассмотреть рану на шее.

– Кровь запеклась и не течет. Бедняжка, натерпелся.

Он развязал первый бурдюк, в котором еще оставалось немного воды, и напоил коня. Затем отломал кусок хлеба и протянул ему на ладони. Конь подхватил хлеб губами и начал жевать.

– Молодец. Умница. Хороший мальчик, – приговаривал Гриша, нежно поглаживая его по морде.

Назифа плюхнулась на землю и обижено пробурчала:

– Могли бы и за мной поухаживать. Я ведь тоже пострадала.

– О, прости! – Ур опустился рядом с ней. – Покажи, укус этой твари?

Девушка раскраснелась и замялась, а Гриша хохотнул:

– Она не может, у нее там целые…

– Только попробуй, – Назифа поджала губы, хищно прищурилась и показала увесистый кулак.

– Ладно-ладно, – поднял он руки. – Мне нравится все, что задумано природой. Нет, конечно, богатые барышни очень следят за этим и постоянно оголяют, а вот наши, деревенские, ходят, как Бог дал. У кого рыжие, у кого черные…

– Ты можешь заткнуться?!

Гриша кивнул и повернулся к коню. Однако смешки то и дело вырывались наружу. Обиженная девушка подвинулась к костру и принялась бросала сухие травинки в огонь, которые сгорали налету.

– Гриша, ты заметил, что после того, как растопил лаву, «Священный огонь» больше не появлялся? – спросил Ур.

– Да, заметил. Хотя с того момента пугался и не раз. Особенно, когда сидел верхом на Пустынном. Огонь сделал свое дело, огонь может уходить, – изрек он невесть откуда взявшуюся мудрость.

Ур с помощью веток притащил безжизненные черные тельца к костру и наклонился над ними. Круглые рты с множеством мелких зубов были открыты, не было ни глаза, ни носа, ни ушей. Гладкое склизкое тело заканчивалось костяным хвостом, напоминающим буравчик.

– Как ты думаешь, кто это? – шепотом спросила Назифа с ужасом рассматривая зубы, которые еще час тому назад вгрызались в самую нежную часть ее бедра.

– Не знаю. В первый раз вижу.

К ним подошел Гриша и присел на корточки:

– Похожи на наших миногов.

Друзья вопросительно уставились на него, и пришлось пояснить:

– Рыбы такие. Живут на речке у Обухово. Мы пару раз с Васей ловили их. Повариха жарила с картошкой. Было о-очень вкусно.

– Они тоже бросаются на людей? – содрогнулась Назифа.

– Нет, конечно! Просто у них рты такие же круглые. А в остальном совсем не похожи.

– Пф-ф-ф, – шумно выдохнул Ур. – А говоришь, похожи. Вон у демона тоже рот круглый. Они что, по-твоему, тоже похожи?

– Ладно-ладно, что пристал? Не похожи они на миногов. Но, коли напомнил о Пустынном, то я до сих пор не могу понять, где люди, которых он украл?

Он взял ветку и провел по острым зубам твари, присосавшейся к ноге Назифы. Ур почесал щеку и пожал плечами.

– Я не знаю. Может, не надо было уходить из Груфу, пока не нашли их останки?

– Хорошо, что ушли, – вмешалась девушка. – Им уже не помочь, в отличие от жителей Эль-Кара. Давайте ложиться спать. Мы должны успеть в город до заката.

Ур отшвырнул тварей подальше от костра, встал и прошелся по лагерю, разминая ноги. Пришел его черед дежурить, поэтому Гриша и Назифа легли спать у костра.

***

– Гриша. Гриша вставай! – услышал он сквозь сон.

– Боже, когда же я высплюсь? – простонал он и с трудом разлепил глаза.

Небо на горизонте только начало светлеть. Звезды еще виднелись на темно-синем небесном полотне.

– Не моя очередь дежурить, буди Назифу, – юноша вновь повалился на теплый песок, но Ур не унимался.

– Вставай, кому говорю! С Назифой беда.

Сон сразу же улетучился. Он рывком сел и посмотрел туда, где спала девушка. От увиденного ему стало плохо. Вместо красивой молодой подтянутой Назифы лежала темно-серая надутая масса и жалобно скулила. Платье на ней расползлось по швам, пояс с кинжалами лопнул и лежал на земле. Она испуганно вращала глазами и пыталась что-то сказать опухшими до неимоверных размеров губами.

Гриша на карачках подполз к ней и зашептал:

– Ур, что с ней случилось?

– Посмотри на коня и поймешь.

Юноша обернулся и увидел Бонапарта. Он лежал на боку, тяжело дышал и напоминал бегемота с копытами.

– Они были ядовитые, – догадался Гриша. – Чтоб их черти в котле варили! Что же нам теперь делать?

– Я не знаю, но дело плохо. Придется коня оставить, а Назифу тащить в Эль-Кар. Хотя и там ей некому помочь. Лекарей в городе уже давно нет. Все ко мне бежали за советом или порошком. А я не знаю, что это такое и как это лечат.

Гриша с состраданием посмотрел на девушку. Она тяжело дышала и хватала ртом воздух. С ее глаз скатывались слезы, стекали по вискам и исчезали в волосах. Ур налил воды, приподнял ее голову и поднес кружку к непослушным губам. Назифа с трудом сделала несколько глотков и снова опустилась на землю. В это время юноша подошел к коню. Тот с мольбой смотрел на нового хозяина и даже силился встать, но у него не получилось. Опухшее бугристое тело не слушалось.

– Как же вам помочь? Как? – он погладил Бонапарта по морде. – Прощай, друг. Прости меня, но я не могу тебе помочь.

Он встал и начал собирать вещи.

– Пойдем в город. Достанешь свои порошки, пороешься в библиотеке и найдешь лекарство. А может, само пройдет. Вот Лизка, мачеха моя, от меда опухает. Бывало, наестся на ночь, а утром встает с опухшим глазом или пальцем. И ничего. День-два и нет опухоли.

– Да, надо идти. Только, как ее нести? Надо носилки сделать.

Между тем на горизонте появился краешек солнца и осветил землю. Гриша огляделся. Маленькие высохшие деревца торчали повсюду. Он подходил от дерева к дереву, но сухие сгнившие внутри стволы легко ломались и крошились.

– Носилки не сделать! – крикнул он Уру. – На руках придется нести.

Гриша подошел к Назифе. Как оказалось, она не только увеличилась в размере, но и в весе. Как бы он не силился ее поднять, не мог оторвать от земли. А на ее коже при прикосновении оставались глубокие вмятины.

– Помоги мне посадить ее. На спине понесу.

С огромным трудом две мужчин посадили распухшую Назифу, которая постоянно заваливалась то на одну, то на другую сторону. Гриша перекинул ее руки себе на плечи и попытался встать.

– Ур, помоги. Подтолкни ее сзади.

Через несколько минут общими усилиями они смогли оторвать девушку от земли, и Гриша, шатаясь, поплелся в сторону Эль-Кара. Ур нагрузил на себя вещи и пошел следом. Солнце тем временем поднялось и начало нещадно припекать. Гриша крепко держал ее за ватные руки, но она, как тяжелый мешок тянула его назад. Идти было все труднее и труднее, пот струился по лицу и спине, а горячий воздух иссушивал язык и горло.

– Ур, дай попить, – прохрипел он.

Библиотекарь развязал последний оставшийся бурдюк и напоил его и Назифу.

– Как думаешь, ей становится легче?

– Нет, не становится. У нее лицо стало пунцовым и глаза закрыты.

Гриша слышал ее тяжелое дыхание с хрипами и видел подергивание пальцев, но решил не останавливаться. Он понимал, что больше не сможет поднять девушку, силы были на исходе. Юноша повернул голову и тихо сказал:

– Только не умирай, пожалуйста. Потерпи, вот дойдем до Эль-Кара и тебе станет лучше. Ур обязательно найдет лекарство. Он ведь такой умный! Табит угостит сладким пивом и уложит тебя на мягкую постель. Выспишься и тебе сразу полегчает. Вот увидишь! Ты должна жить ради отца, братьев, нас с Уром и ради всех жителей. Пустынного без тебя не победить. Поэтому ты должна жить ради всего человечества…По крайней мере в этом мире.

Назифа что-то слабо промычала. У Гриши ком подступил к горлу и на глазах навернулись слезы. Ему было горько осознавать, что у него на руках умирает близкий человек, а он не может никак помочь.

«Господи, я не знаю, слышишь ли ты меня отсюда, но больше ничего не остается, кроме как просить помощи у тебя. Пожалуйста, Господи, помоги! Отче наш иже еси на небесех, да святится имя Твое…»

Он шел, глядя себе под ноги, и слезы капали на желтый горячий песок. Гриша вспомнил все молитвы, которым научила мама, но не находил успокоения. Тяжелое прерывистое дыхание становилось все тише, и он боялся, что наступит момент, когда оно прекратится.

– Свисток!!! – воскликнул Ур. – Лирры подарили тебе свисток!

Гриша остановился, как вкопанный, и закивал.

– Да-да, в правом кармане. Доставай скорее и дуй!

Ур бросил поклажу, подбежал к нему, достал перламутровый свисток лирров и что было мочи засвистел. Красивый переливчатый звук разнесся над засохшим болотом и безжизненной пустыней, виднеющейся вдали. Оба застыли, в ожидании чего-то необыкновенного, но прошла минута, другая и ничего не происходило. Ур подул еще раз, но, как и прежде, никто не откликнулся.

– Дай мне. Может, он именной.

Ур вытер подолом свисток и поднес к губам Гриши. Тот прошептал: «Господи, помоги» и подул. Как только свист прекратился, песок под ногами зашевелился и вылез тот самый лирр, который подарил свисток.

– Ты как здесь оказался? – воскликнул ошарашенный Ур, схватил зверька на руки и прижал к себе. – Как же я соскучился по вам! Мой хороший, мой пушистый.

Но лирр ловко вывернулся, спрыгнул на землю и подкатился к ногам Гриши:

– Ты звал?

Тоненький писклявый голосок всколыхнул сердце юноши.

«Видать осталась их магия во мне. Даже я соскучился», – подумал он, мотнул головой и сказал:

– Помоги, если можешь. Назифе плохо, ее вчера укусил слизняк.

Лирр кивнул и велел:

– Опусти ее.

Гриша послушно присел, а Ур помог уложить девушку на землю. Лирр запрыгнул ей на грудь, закрыл глаза и закачал головой. Затем тихонько замурлыкал одну из своих песен. Мужчины притихли и уставились на Назифу. Сначала исчезли хрипы, она стала дышать глубоко и размерено. Лирр все пел и пел. Вскоре опухшее пунцовое лицо начало светлеть и опадать, словно сдутый рыбий пузырь, а за ним и все тело. Не прошло и пяти минут, как перед ними лежала прежняя Назифа. Она открыла глаза и осторожно повернула голову:

– Вы чего так на меня уставились?

Гриша не смог сдержаться. Он рухнул на колени, сгреб ее в охапку и крепко обнял:

– Ты жива! Жива!

Девушка не стала, по обыкновению, отталкивать или бить его, а приобняла в ответ. Лирр подошел к юноше и подергал за рукав.

– Спасибо тебе, дружище! – Гриша подхватил зверька на руки и погладил по макушке. – Как ты так быстро здесь появился? Неужели следил за нами?