Текст книги "Бескрайняя плоть"

Автор книги: Егор Радов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

И она послала Захару Захаровичу наинежнейший воздушный поцелуй.

9. САМЫЙ ЛУЧШИЙ СПОСОБ СБРОСИТЬ ВЕС

Зудов, совершенно как лунатик, приговорённый наутро к виселице, сел за руль своей машины и с мрачной силой щелкнул себя по уху. Внутри его вспотевшей головы сразу же появился вкрадчивый голос Трутя, с явным оттенком полного удовлетворения своей нынешней действительностью.

– Захар Захарович?… Зэ-Зэ? Вы?… Как успехи?… Как продвигается наша гениальная операция? Я надеюсь, вы меня обрадуете – конечно не так, как только что Никитка, но…всё же…Итак, что вы можете сообщить?! – закончил он свою слюнявую речь вполне деловым тоном.

Зудов какое-то время молчал, не зная, с чего начать, потом выдавил:

– Плохо.

– Плохо? – весело отозвался Труть. – Что – плохо?… Не волнуйтесь вы так! Если сразу чего-то не получается, так это ерунда; времени у вас…вечность, можно сказать, так что не расстраивайтесь. Здесь не вышло, в другом месте образуется. Итак, конкретней. С чего вы начали?

– С дома для престарелых.

– Молодец! Никитка тоже мне сказал: мол, я бы на месте Захара Захаровича не мудрил бы, а отправился прямо в дом престарелых, они там за красивый гроб родных внуков продадут, ха-ха!.. И чего же у вас не вышло? Старик оказался чересчур принципиальным? Так вы бы сразу к другому…Или же только один был при смерти?

– Ну да, да, – раздражённо ответил Зудов, – я просто нарвался на…Знаете на кого?

– Нет, не знаю, – с каким-то ребячьим энтузиазмом сказал Труть. – Ну и на кого же?

– На Михаила Пафнутьевича Палтуса! – грустно воскликнул Зудов. – Помните такого?

– Михаил…Пафнутьевич…Стойте-стойте…Это что же – изобретатель «Папы-Веры»? Этой гадости, хотя Никитка так не считает, но это по молодости…Подождите, но он же мёртв!

– Я тоже так думал, а оказалось – нет. Двадцать лет назад он заразился СПИДом, и его приемник сюда его и упёк от разных журналистов и прочих кривотолков…

– Ой, как интересно! – пискнул Труть, совсем, словно ребёнок. – Надо срочно сообщить Никитке – то-то радость будет парню, то-то радость…

– Да заткнитесь вы со своей радостью! – не выдержал Зудов. – Он и меня заразил своим СПИДом, этот гад…Дал своей «Папы-Веры», я выпил, ну и…

– И вы только поэтому такой мрачный? Сейчас же лечат СПИД! Срочно езжайте в любой ларёк, купите «Писёныш» с ксилитом и…Если в течение двух часов с момента заражения, то вам хватит всего лишь одного пузырька! Эх! У меня таких СПИДов было…Знаете сколько?…

– Да это какой-то особенный штамм, не лечится он "Писёнышем"!!! – заорал взбешенный Зудов. – Всё, мне конец, главное, я даже на знал, что такое сейчас есть…

В зудовской голове наступила небольшая пауза. Затем вновь возник голос Трутя – на сей раз абсолютно серьёзный и даже слегка печальный.

– Да, мой дорогой коллега, такой штамм есть. Это просто не афишируется, чтобы народ не пугать, но…он есть. Как я его боюсь; как же вы меня напугали!

"Только о себе волнуется, собака!" – сокрушённо подумал З. З.

– Этот штамм, – назидательно продолжал Труть, – называется «пи-штамм», либо «пи-СПИД», медики его ещё между собой именуют «вич-пиранья», поскольку он не только неизлечим, но и развивается в десять раз быстрее обычного…Подождите – но вы же сказали, что этот Палтус уже двадцать лет им болеет?… И до сих пор жив? Обманул он вас, а вы и купились!

– Правда? – с надеждой спросил Зудов. – Наверное, обманул…Но он, сказал, что он – исключение, такое, дескать, тоже бывает. Врачи, мол, до сих пор удивляются и ждут, что он вот-вот кинется…А он всё живёт.

Снова последовала небольшая пауза.

– Вы знаете… – опять серьёзно-печально проговорил Труть, – такие исключения действительно бывают. Медицине они непонятны, да и встречаются, кажется, в одном случае из миллиона…Но вы не отчаивайтесь, а главное – проверьтесь! Впрочем, вам это самому будет сегодня же ясно: дело в том, что при заражении «вич-пираньей» буквально в первый же день изменяется, извиняюсь цвет экскрементов. Они становятся такими…как бы вам лучше объяснить…ярко-бордовыми! Так что, езжайте сейчас в ближайший туалет, ну, или не сейчас, а когда…это, ну…возникнет естественная потребность, и внимательно изучите свои какашки. И тут же сообщите мне – а я постараюсь что-нибудь придумать.

– А что можно ещё придумать?! – обречённо вымолвил Захар Захарович.

– Ну…Все конечно знают, что этот штамм – неизлечим, но последние исследования…А доктор, который делал вам телефон и «хроник», всегда всё знает…И мне он никогда не откажет…

– Вы это серьёзно, или просто меня утешаете? – с трепетом спросил Зудов.

– Что вы!.. Конечно же, совершенно серьёзно! Ну а если вас удивляет, откуда я всё. это знаю, то некоторая особенность моей…любовной жизни, как бы это лучше высказать, ну, заставляет меня быть в курсе всех этих дел! Так что, постарайтесь пока выкинуть всё это из башки и спокойно работайте дальше. Про подпись Палтуса я вас и не спрашиваю даже – это такой жук, что…Поезжайте в другой дом престарелых! Хотя, вы, наверное, уже и смотреть на них не можете! Ну попробуйте что-нибудь ещё, из того, о чём мы с вами говорили…Да, ну вы даёте!.. Работничек! Только взялся за дело – не только никого не окрутил, так его и самого ещё заразили…Просто курам на смех! Ладно, извините, просто не мог сдержаться; главное – не волнуйтесь! А как увидите свою какашку – сразу звоните мне! Ну всё, пока, у меня тут Никитка прямо весь извертелся, сейчас пойду ему «а-та-та» сделаю! Ну – чао-какао!

Труть отсоединился.

– Чтоб ты сдох, стервец, со своим Никиткой! – раздражённо выпалил Зудов. – На всё насрать человеку, кроме своей…плоти! Попробуй мне, сука, не найди лекарства, точно тебе капну крови в кофе!! Ладно, делать нечего, будем надеяться на лучшее. Ну и куда теперь? Нет, с живыми у меня чего-то не выходит, поеду-ка я в морг!

Зудов отупело завёл машину и покатил по улице.

Вокруг него ничего не изменилось. Москва не верила слезам – совсем, как муж не верит лживым женским глазам. Всё везде толклось, куда-то пробивалось, устремлялось, словно стараясь найти несуществующий выход из установленной с начала света упорядоченной хаотичности; бурлящая статика всевозможных человеческих проявлений казалась в какой-нибудь миг столь омерзительной, что её хотелось выблевать всю без остатка, словно некий однородный полуживой, копошащийся ком из протоплазмы, стали и камня; в каждом отрезке выданной для ощущений реальности виделась единая олигофрения этого мира, торопящегося поскорее закончить какой-нибудь иллюзорный конец – шага, покупки, акта, чтобы начать очередное, точно такое же, начало; и даже небо было серым, как секунда, и даже мусор был разноцветным, как спиртные напитки в ларьке. Каждый, кто зовётся Жора, не живёт без тренажёра. Ну а если вы не Жора, как же вам без тренажёра?… Бывали разные эпохи и времена, но сейчас наступила эпоха Жопы и Прокладки. Жопа – это то, что нас объединяет; прокладки сделают наши деньги золотыми. Нас всех знаем мы все. Кое-что вам известно из ваших нужд, но уж основную часть вашей жизни предоставьте нам. Кому это – нам?… Мы – это вы, только более осведомлённые, особенно в будущем – и в далёком, и в близком. Поэтому, предоставьте нам львиную долю своей жизни, а главное, массируйте каждый раз во время еды свою попку специальным приспособлением «Казюкас», и вы подойдёте к завершающему мигу вашего бытия свежими, без перхоти, без живота, хорошо отдохнувшими и неизменно результативно потрудившимися, а главное, с жевательной резинкой «Ковырялка» во рту – ведь её жуёт сам Бог, и это будет вашим пропуском в рай – туда, где будет ещё больше мыла, кухонных ножей и пятновыводителей, и это будет вечно.

"Что за маразм носится у меня в башке!.. – ужаснулся Зудов. – Надо срочно принять транквилизатор «Уп-Са-Са» с аспирином С, а то так ведь и тронуться можно, а трёхнутый – кому ты нужен?… А сейчас я и так никому не нужен, ведь я же…Смертник, который необходим Трутю!" З. З. даже покраснел от страха, отвращения и злобы. "Так вот, в чём дело…Это всё было, должно быть, подстроено…И Ника Ардалионовна, и Палтус…Никакой он, наверное, не Палтус, а переодетый агент Свена Свеныча! И вот теперь у них имеюсь я, но хрена они получат мою подпись!! Что же делать, что же делать?…»

Зудов напряжённо задумался.

– Знаю, – сказал он вслух сам себе. – Надо срочно доставать другой труп с подписью, и я тогда уже не буду нужен в таком качестве, может, Труть тогда меня и вылечит…А сейчас – зачем ему меня лечить?… Ах, гад, гад, все гады! – завопил Зудов во всю глотку так, что на него даже посмотрел розовощёкий пожилой мужчина, параллельно ехавший с ним в серебристом "Запорожце".

"Стоп! – вновь перешёл Зудов на внутренние мысли. – Надо срочно выяснить – заболел я, или нет, как там…А – срать! А хочу ли я? Всё равно; как-нибудь натужусь.»

Он остановился у первого же кафе, вышел из машины, закрыл дверцу и прямо бегом влетел по ступенькам внутрь этого кафе через массивную дубовую дверь.

– У вас есть туалет? – быстро спросил он спокойно стоящего у гардероба официанта в синем костюме с красной бабочкой.

– Есть-то он есть, – надменно отозвался тот. – Но не для вас!

– Это почему же?… – опешил Зудов.

– Он для посетителей.

– Ну давайте я вам заплачу!

– Ха! Что ты можешь мне там заплатить! Заказывать надо!

– Чашку кофе.

– Не пойдёт! – торжествующе сказал официант. – Мало!

– Чёрт бы вас всех побрал! – возмутился Зудов. – А если мне плохо?… Вам что – совершенно на это наплевать?…

– Мне лично – совершенно, – невозмутимо ответил официант. – Что – совсем обсираешься? А если все так будут к нам приходить…покакать? А? Что тогда? У нас заведение, где люди занимаются прямо противоположными вещами!

– Ладно, – сдался Зудов. – Принесите мне какое-нибудь блюдо. Но одно!!

– Какое?

– Любое.

– Хорошо, – усмехнулся официант. – Вон – туалет, а блюдо я принесу тебе на столик. И не вздумай сбежать. Я буду стоять прямо у двери!

– Прямо как в милиции! – буркнул Зудов и ринулся в туалет.

Сев на унитаз, он долго старался хоть что-либо произвести, и наконец, почти после десяти минут напряжения, из него вышла маленькая суховатая какашечка, больно ободравшая ему анус. З. З. немедленно встал, взглянул и от неожиданности чуть не упал головой в этот унитаз: говешка была ярко-ярко бордового цвета!

– Проклятая гнида!.. – проскрежетал он, подтираясь. – Заразил-таки!

Он вышел из туалета и тут же натолкнулся на действительно стоящего на страже официанта.

– Ну что, не умер? – спросил он З. З.

– Нет пока, – обескураженно произнёс Зудов. – Но скоро умру.

– Но прежде ты съешь своё блюдо и заплатишь по счёту. Вон – видишь там на столике?

– Что это? – недоумённо проговорил Зудов.

– Чёрная икра. Триста пятьдесят грамм. Ты же сказал, что тебе всё равно?

Официант сжал кулаки, готовый дать отпор, в случае чего. Но, к его удивлению, Зудов вяло кивнул и сказал:

– Да, да…Мне действительно всё равно…Слушай, принеси ещё четыреста грамм коньяку. Или лучше – тащи бутылку.

– Вот это совсем другой разговор! – обрадовался официант и куда-то заспешил.

"Как же я доеду до морга? – вдруг пронеслась мысль в зудовском мозгу. – Я же на работе…Я же буду пьяным…"

– А пошли они все!!! – с пафосом воскликнул он и, горбясь, словно старик, вдруг явственно понявший, что жизнь, в сущности, подошла к концу, поплёлся к своему столику.

10. НОВОСТИ ОТ ПИСЁНЫША

Через полтора часа шатающийся Захар Захарович Зудов дошёл до своего автомобиля «Бенц», стоящего у входа в кафе «А ну-ка, парни!», открыл ключом дверцу и буквально рухнул на переднее сидение, больно ударившись носом о руль. В голове его словно шумели какие-то камыши, или пролетали, хлопая крыльями, утки, в которых нестерпимо хотелось выстрелить из любимой охотничьей двустволки, чтобы цветастый селезень мягко упал на болотистую почву и застыл в агонии среди шумящих камышей, пока родной пёс Полкан не принесёт его в твои, ждущие тёплой птичьей плоти, руки. Зудов привычно щёлкнул по уху, и ему немедленно ответили.

– Зэ-Зэ!! Зэ-Зэ!!! Это – ты?! Куда ты делся, окаянный?! Я ж тебе обзвонился!!! Мы уже связь проверяли – может, телефон сломался, или ты как-то неудачно упал своей глупой башкой…Где ты?!! Что вообще происходит?!!

Зудов расплылся в кривой усмешке.

– Что…происходит…Ничего…не…происходит…Я…пообедал…Могу же я…пообедать…

Он помолчал, потом вдруг слёзно воскликнул:

– Заразили меня, Свен Свеныч, заразили!! Гады. подонки, скоты, старики!.. Я смотрел – бордовое оно у меня, ярко-бордовое, как вы и говорили! Бордовое…говно!

– Боже мой, ты совершенно пьян! – строго крикнул ему в голову Труть. – Ты что – совсем взбесился? Ты же на работе! Да ещё и за рулём!! Уволю!!

– Увольняйте… – весело пропел Зудов свой ответ. – Что мне теперь ваша работа, ваши…деньги-шменьги?… Заразили, гады, сволочи, заразили, бордовое…говно!

Последнее слово показалось ему почему-то жутко смешным, и Зудов начал бешено хохотать, словно его щекотал какой-нибудь высококвалифицированный массажист.

– Перестань! – попытался оборвать его Труть, но безуспешно. Зудов стал как-то совершенно откровенно ржать, ещё и подхрюкивая иной раз.

– Да заткнись же ты, болван! – заорал наконец Труть так, что у Зудова чуть не лопнул лоб. – Пока ты там развлекаешься, я вовсю занимаюсь твоими делами! Твой штамм лечится!! Только что нашли лекарство! Понял, ты, мудик?!..

Зудов мгновенно осёкся, как будто его выключили, словно надоевший телевизор.

– Что…вы…сказали?… – недоверчиво спросил он.

– Что слышал, идиот! Надо же так нажраться! Лечится уже сейчас эта вич-пиранья, они искали-искали лекарство, а оно, оказывается, всегда было под рукой! Короче, обратись в любой ларёк и купи "Писёныш"…Но без ксилита! Знаешь – такие синенькие?

– Знаю, – тупо сказал Зудов.

– Ну вот и всё. На ранней стадии съешь две пачки и гуляй дальше! А эти врачи – болваны…Сколько из-за них народу поумирало! И только буквально неделю назад – ты слышишь меня?! – одному совсем молоденькому окулисту пришла в голову эта идея…Провели исследование, анализы, опыты – всё сходится. Только запомни: без ксилита!

З. З. показалось, что он находится внутри какого-то идиотского сна, который всё никак не может закончиться.

– Это…правда?! – ошалело спросил он.

– Да правда, правда! Слушай, какой же ты пьяный! Надо с тобой что-то делать! Слава богу, мы это предусмотрели…

– Как это?

– Сколько ты выпил?

– Бутылку коньяка.

– Даа…Ну ты даёшь! Впрочем, на твоём месте, я бы может…Короче, сейчас я тебя протрезвлю по телефону. Мы специально сделали особый канал, по которому тебя можно всегда привести в чувство – разбудить, вытрезвить…Мало ли что! Но предупреждаю: это больно и достаточно…неприятно, что ли. Ты готов?

– Уже? – удивился З. З.

– А что, ещё не накайфовался? Всё, хватит, работа ждёт, время идёт, чувствую, что без «хроника» тебе не обойтись…

– Давайте! – резво крикнул Зудов, которому ни в коем случае не хотелось задействовать этот самый "хроник".

– Действительно готов? – недоверчиво проговорил Труть.

– Готовность номер один! Пуск!

– Ну и получай!!!

Бешеная молния взорвала зудовский мозг, словно пробив череп, как какое-то доисторическое копьё, и сдирая ко всем чертям скальп прямо с верхушкой больших полушарий, будто дорвавшийся до врага маньяк-индеец с огромным кремневым ножом. Такого удара Зудов не ожидал; он резко обмяк и упал лицом на руль, конвульсивно дёрнувшись, словно эпилептик, или казнимый на электрическом стуле. Прошла как будто целая уйма времени, прежде чем Зудов мог хоть что-то ассоциировать в окружающей его действительности; всё это время Труть напряжённо молчал, словно боясь, что такой заряд может ненароком убить его подчинённого, потом же он мягко, шёпотом произнёс:

– Ну…как ты? Я, кажется слегка переборщил, но ведь целая бутылка коньяка…

Зудов застонал, еле-еле как-то поднял голову, и тут же с удивлением ощутил, что он совершенно трезв, словно ничего и не пил, и вообще чувствует себя гораздо лучше, чем ему казалось в самом начале его возвращения к предметам и мыслям этой реальности.

– Да, вы меня чуть не грохнули своим этим электрошоком, но благодаря вам я теперь вполне работоспособен.

– Ффу, – облегчённо выдохнул Труть. – Ну вот и чудненько! Ну всё, я с тобой совершенно умаялся, а Никитка…Давай, короче, действуй! Надеюсь, твоя вторая попытка будет поудачней первой!

– Спасибо вам, дорогой мой, – счастливо произнёс Зудов. – Вы меня едва не убили, но вы же меня и спасли от смерти. Вы – истинный руководитель, начальник мой! Ура! Да здравствует «Писёныш»! Долой ксилит!

11. ДЕТСКИЙ ПАНАДОЛ

Остановившись у первого попавшегося ларька, Захар Захарович Зудов долго высматривал в его витрине то, что было столь необходимо длине его жизни, но так этого и не обнаружил.

– "Писёныш" есть? – спросил он у румяного паренька-продавца с широкими ладными руками лучшего мастера на деревне.

– Обязательно! – одновременно «окая» и «якая» ответил парень, совсем так, как грузин сказал бы "Обижаешшшшь!" – «Писёныш» с ксилитом, вот он, берите, пять рублей…

– А без ксилита? – замирая, спросил Зудов.

Продавец как-то недоумённо хихикнул:

– Хи-хи, а зачем он без ксилита, хи-хи?… Он разве бывает без ксилита? Я никогда не видал-то; всегда с ксилитом. С ксилитом он и этааа – СПИД лечит, вона.

– Извините, – мрачно сказал З. З. и отошёл.

"Ладно, – подумал он, сидя за рулём своего любимого «Бенца», – Никуда не убежит. Главное, что он есть, и что он лечит. Куплю. А пока что…Отправлюсь-ка я в морг. Попробую теперь с покойником – уж он-то мне точно ничего дурного не сделает. Где тут у нас ближайший морг? – Зудов пораскинул умом секунд примерно семь, затем уверенно впечатал в своё сознание: – В «Склифе»! Поеду-ка я в "Склиф"!"

И вот, через двадцать минут автомобиль З. З. уже стоял у входа в главный корпус института "Скорой помощи" им. Склифосовского. Зудов не спеша вышел и огляделся.

Корпус возвышался над ним незыблемо, точно чудовищно-огромная пачка жевательной резинки «Стиморол» в её рекламе, когда она, сметая всё на своём пути, вылезает из нутра Земли, изображая рождение сверхновой звезды, или ещё какой-то космический катаклизм. На последнем этаже этого здания скорби и надежды сияла голубая неоновая надпись: "Болейте реже – лечитесь чаще". Издевательское противоречие, заключённое в этих словах, подвигало на непременные размышления о всевозможных проблемах своего здоровья и об образе жизни, который у Зудова был как раз совершенно правильный, словно ответы на задачи в пятёрышной контрольной работе по алгебре. Единственно, чему З. З. уделял, как ему казалось, недостаточное внимание – так это мышцам своего живота; он давно уже подумывал купить тренажёр «Пупсик», чтобы эти мышцы стали литыми и бугристыми, совсем как у ведущего телепрограммы про этот тренажёр;Зудов безумно завидовал ему и его атлетической фигуре – совершенно как у мужчины, изображённом на большом стенде у станции метро "Парк Культуры"; но ведущий постоянно объяснял, что тут дело только в «Пупсике»: достаточно, мол, вам его купить, и вы тоже станете, в точности, как он, хотя что-то подсказывало Зудову, что одним «Пупсиком» здесь не обойдёшься, нужен ещё и «Ягодичник», а и то и другое вместе было слишком дорогой покупкой для Захара Захаровича, по крайней мере, пока. Вот если бы получилась эта идея Трутя…Тогда Зудов смог бы осуществить и свою самую главную мечту: сверхтренажёр "Человеческий зверь", где каждое упражнение задействовало буквально все мускулы, существующие в теле, ну а если делать всё строго по видеокассете, прилагаемой бесплатно, можно было, наверное, уже через год после начала занятий вообще даже принять участие в конкурсе "Идеальная мышца", что сулило славу и немалую премию в случае победы. Тут-то Зудов понял, что имела в виду эта надпись на главном корпусе «Склифа»: конечно же, тренажёры!.. А путь к их обилию, и, следовательно, к зудовскому счастью, сейчас проходил для него через морг. Что, кстати, абсолютно согласовывалось с древними мифами: ведь даже Иван-дурак должен был прыгнуть в кипящее молоко и свариться в нём, чтобы превратиться в статного и красивого молодца. А затем жениться на принцессе. Хотя, на хер эта принцесса, если ты и так идеально мускулист и прекрасен?… Зудов грустно вздохнул и решительно пошёл вперёд – ко входу в «Склиф» и к своей удаче.

– Мне нужно в морг! – гордо объявил он охраннику внутри.

Тот изумлённо и недоверчиво посмотрел на него.

– Чего?!..

– Ой, извините… – сообразил Зудов, – я хотел сказать: в кардиологический корпус, там моя двоюродная сестра с инфарктом, которая…

– Которую ты уже похоронил! – схохмил охранник. – Ну, даёшь, парень. Она тебе что – наследство, что ли, отписала? Не торопись; у нас такие врачи – тебя ещё переживёт!

– Да я…

– Да мне-то что, – равнодушно улыбнувшись, сказал охранник, – ты ей, главное, такое не ляпни. Или она…в самом деле…

– Да нет, нет, не должна ещё вроде…

– Ладно, – махнул рукой охранник. – Вон там пройдёшь, выйдешь на улицу, во двор, второй дом слева. А морг-то у нас здесь, в подвале, на лифте надо спуститься, только тебя туда не пустят. Уяснил?

"Отлично!" – подумал Зудов.

– Да, да, спасибо.

Он прошёл вперёд, куда-то завернул и оказался прямо у лифта. Зудов нажал кнопку дверей; лифт сразу же открылся, и в нём, как и нигде поблизости, не было никого.

– Во, как мне везёт, – прошептал З. З., вошёл в лифт и поехал в подвал.

Подвал института "Скорой помощи" был тих и сумрачен. Повсеместно стояли бесхозные тележки на колёсиках для перевозки больных, или трупов; кое-где на потолке горели одинокие лампочки, висящие прямо на искривлённых проводах; в воздухе стоял характернейший медицинский запах эфира и формалина. Зудов, озираясь, сделал наобум несколько шагов и вошёл в первую попавшуюся массивную дверь, которая так сильно заскрипела при открывании, что сердце Захара Захаровича ёкнуло.

Как ни странно, судя по всему, он попал именно туда, куда ему и было нужно. В комнатке с белыми стенами, где было холодно и вообще как-то неуютно, посреди стоял большой четырёхугольный стол, а на нём рядком лежали мёртвые тела. Их было, наверное, штук двадцать; к ноге каждого простой бечёвкой была привязана пластиковая бирка с номером; все они были совершенно голые. Зудов инстинктивно отпрянул назад, чуть было не выбежав оттуда со сверхзвуковой скоростью – настолько неожиданно было для него вот так вот сразу и запросто оказаться наедине с беззащитно и как-то вполне обыденно лежащими здесь трупами. Потом он всё же еле-еле переборол отвращение и страх, справился с нахлынувшей на него волной неотвратимой тошноты и медленно, даже как-то осторожно, закрыл дверь в это скорбное помещение, где кончается медицина и начинается путешествие в "вечное может быть".

Тут он заметил прислонённый к одной из стен ещё один, совсем небольшой, стол с четырьмя стульями; на нём стояла бутыль с прозрачной жидкостью и тарелка, в которой зеленели солёные огурцы. Бутыль окружали четыре гранёных стакана; все они были пусты.

З. З., опасливо прислоняясь к стене, как будто бы желая слиться с ней, чтоб сразу стать совершенно незаметным и вообще несуществующим, если случится что-нибудь непредвиденное и жуткое, медленно направился к этому второму столику, стараясь не смотреть на явленный здесь апофеоз смерти, напоминающий накрытый банкетный стол каких-нибудь упырей, или же рабочий кабинет главного врача Освенцима, вообразившего себя вправе крикнуть каждому мертвецу, аккуратно возлегающему здесь: "Лазарь, выйди вон!"

Он медленно сел на стул, спиной к трупам, взял бутыль и понюхал жидкость в ней. Это явно был спирт. И тут, как будто бы не соображая, что он делает, Зудов налил себе полстакана и резко выпил залпом, поняв, что спирт был неразбавленным, только когда уже в стакане не осталось ничего. З. З. зверски покраснел, дико икнул и тут же буквально закинул себе в глотку солёный огурец, словно этот едкий огурец мог погасить жгучий огонь, тут же воспылавший по всему протяжению зудовского пищевода – от горла до желудка. Захар Захарович мгновенно вскочил и стал бить себя по животу, пытаясь хоть как-то смягчить своё горящее нутро, потом рухнул вновь на стул, ощутив надвигающееся на него, как вражеский танк на солдатика с винтовкой в окопе, чудовищное, мощное опьянение; затем ему вдруг стало всё безразлично – и трупы, и его внутренний огонь, и даже самое дорогое, что вообще у него было: мечта о сверхтренажёре "Человеческий зверь".

Он запросто, совершенно безо всяких эмоций, повернулся лицом к трупам, затем встал; шатаясь, подошёл к ним и начал их рассматривать, как будто бы полностью забыв, для чего он вообще сюда пришёл.

Трупы лежали на столе, словно загорающие отпускники на солярии в рекламном ролике фирмы «Тур-ту-ту», показывающем прелести отдыха на тропических островах, или же как пациенты, желающие тотального исцеления, над которыми стоит мрачно гипнотизирующий их психотерапевт. Тут были совершенно любые тела – мужские, женские, старые, молодые; был даже ребёнок лет пяти-шести. Глаза у всех были плотно закрыты; на некоторых виднелись разнообразные кровоподтёки; их лбы сияли, отражая приглушённый свет лампы дневного освещения, протянутой через весь потолок.

"И вот – бренность человеческого бытия! – подумал Зудов именно ту банальщину, которую он и должен был подумать. – Как там говорится? "Увы, бедные Йорики!" Прах, короче, к праху. Ничего не существует – одна лишь вопиющая о своей собственной загадке плоть. Да, всё – только плоть. Когда-нибудь и я лягу так в рядок, прислонившись к неизвестному мне при жизни существу, и не нужно мне будет ни автомобиля, ни трусов, ни тренажёров".

Всё это показалось Зудову столь грустным, что он даже издал некое рыдание.

– А может, не ждать, и лечь прямо сразу? К чему все эти денежные трепыханья, афёры и волнительные ножки Лерочки Небаба? Да, пожалуй, я лягу. Конечно, я пока ещё жив, но это дело поправимое. Глядишь, полежу тут какое-то время и умру. Зачем я вообще сюда попал? Здесь же нету никаких документов, данных…Мне же не сюда надо было спускаться, а в какую-нибудь канцелярию…А тут – одни номера. Но всё не случайно. Зачем тянуть историю за хвост? Раз я здесь оказался, нужно присоединиться к моим новым товарищам по оружию. Они ведь тоже когда-то получали деньги! И вот чем всё это закончилось. Решено – ложусь. Сейчас разденусь, а там меня вскроют, тем самым убив, ну а уж если не убьют, то сожгут в крематории – тогда я точно не избегу блаженного небытия. Прощай, мир, надо сказать, ты мне никогда особенно и не нравился!

Произнеся вслух всю эту речь, абсолютно пьяный Зудов стал снимать с себя ботинки, как вдруг услышал отчётливые членораздельные слова:

– Хочешь к жмурикам присоединиться? Давай-давай, мы тебе и номер подберём и вскроем тебя не больно, предварительно усыпив и умертвив. Можем даже телеграмму родным отбить: мол, скоропостижно скончался в морге. Ну что, готов?

Зудов обернулся, как ошпаренный, и увидел двух врачей в белых халатах, стоящих у двери. Один смотрел на него, посмеиваясь, другой был суров. Зудов стал что-то мямлить, но тут суровый врач мрачно спросил:

– Ты как здесь оказался, зёма? Ты – некрофил, что ли? Как тебя сюда пустили?!

– Да я…Тут было открыто, и я…

– Говорил я тебе, Карпель, закрывай дверь! – воскликнул суровый врач, обращаясь к всё ещё посмеивающемуся своему коллеге. – А то приходят разные извращенцы!

– Я не извращенец! – гордо заявил Зудов. – Я – бизнесмен!

– Да хоть президент! Думаешь, среди них мало…таких? Что, будешь сейчас нам лепить, что хотел, мол, на мёртвого списать получение крупной суммы денег? Это ж старая-престарая песня! А документов-то тут никаких нету! Одни номерки! А ты как будто этого и не знал, да?…

– А где ж документы? – ошарашенно спросил Зудов. – Я думал…

– Что ты там думал!.. Провести нас думал?… Документы-то в истории болезни! Любой так называемый бизнесмен это знает. Они ж как-то готовятся к такой операции, изучают вопрос…Хотя все бизнесмены и есть извращенцы. Столько раз одну и ту же идею впиздючивать! Да она стара, как мир! Думаешь, и в миллионный раз получится?… Но тебя-то мы обнаружили в морге!! Не в канцелярии, не у главврача с попыткой дать взятку, а в морге, понимаешь?… Так что ты нам эту свою байду не рассказывай. Тебе труп был нужен. А вот для чего?… Очевидно – извращенец!!

– Да я не извращенец! – почти плачуще произнёс Зудов. Дело приобретало совершенно идиотский оборот. Действительно ведь – откуда в морге документы? Как же он мог так просто лажануться…Труть его теперь убьёт!

– Не извращенец я! – крикнул он почти в отчаяньи. – Ну не знал я, где документы! Я именно у вас хотел попросить, я вас дожидался…

– Попросить? – удивился более весёлый врач.

– Ну, за небольшую плату…

– Ясно. Гони обоим по пять штук и получишь паспортные данные. А вот кого – выберешь сам.

"Вот гниды!" – подумал Зудов.

– Я…У меня столько нет…Я…

– Нет, ну и катись отсюда, пока мы не вызвали охрану и не сообщили, как ты трахал вон того ребёночка.

– Эээ…Постойте…Ну давайте хоть по четыре!

– Торг здесь неуместен! – важно сказал суровый врач.

Зудов молча полез в карман и достал десять тысяч рублей. Врачи немедленно взяли деньги и спрятали их где-то внутри своих халатов.

– Выбирай жмурика! Кто тебе нужен-то? Женщина, наверное, не подходит…Вон – мужичок, видно машина сбила. Всякое бывает с человеком…

– Подождите, – вмешался другой врач, – нужно же сбрызнуть сделку! Он и выберет тогда побыстрее и получше!

– Извините, – пьяным голосом сказал Зудов, – я уже.

– А, уже к нашему спирту приложился, гад!.. Ладно, мне не жалко. Но у меня есть для тебя кое-что получше…

Врач достал из кармана большую ампулу и шприц.

– Что это? – спросил Зудов.

– Триметилфентанил. Отличная штучка, надо сказать! Сразу в себя придёшь! Сразу начнёшь соображать – где трупы, а где документы!..

– А, я это знаю, – обрадовался Зудов. – Я пробовал!

– Ну и молодец. Снимай штаны.

Зудов покорно подставил зад, испытал укол и настроился на кайфовое блаженство. Но вместо этого ему вдруг безумно захотелось спать; он просто стал терять сознание от неотвратимо наступающей на него безумной сонливости.

– Что…вы…мне…вкололи… – еле смог выговорить он.

– Сильное снотворное, – сказал суровый врач. – Никогда не доверяй медикам, брат, и не ходи просто так в морг. Гиблое место! Нет – ну я просто с тебя балдею! «Бизнесмен»! Достаю ампулу – хочешь? – пожалуйста…А если бы там был яд? И в какой только фирме держат таких ослов! Наверное, директор у вас вообще – самый главный придурок!

– Но…зачем…я…вам…

– Ты нам действительно на хер нужен, а вот твои органы! Это подороже всяких ваших бизнесовых афёр…с бородой! Вскроем тебя, оформим твою смерть – и всё! А продать всякую там твою печень – это уже дело техники.