Текст книги "Отдай мою жизнь (СИ)"

Автор книги: Егор Алексич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

  – Нет. Молодой человек, отныне и далее ты Тимур. Ты проиграл своё имя вместе со своей прошлой жизнью. Если ты до сих пор считаешь это шуткой, то спешу тебя разочаровать – это всё очень серьезно. Теперь, Тимур, ты будешь жить жизнью, которая тебе досталась по игре. Если ты думаешь, что сможешь что-то изменить, побежать снова к отцу, как делал это двадцать лет, что заявишь в органы правопорядка на нас, то давай сразу расставим все точки. Во-первых, на твоем предыдущем месте уже есть реальный победитель 'Дуэли', и никто не увидит подмены. Это наша работа, и делаем мы ее очень хорошо. Во-вторых, доказать свою принадлежность к прошлой жизни ты больше не сможешь. Отпечатков пальцев и проб ДНК ты нигде не оставлял, так как уголовному преследованию не подвергался. Спасибо папиному адвокату, да? Голос твой изменен, аудиоверификацию ты не пройдешь, разговариваешь ты теперь совершенно по другому. Твою сетчатку глаза нигде не фиксировали. В-третьих, обращение в какие-то инстанции нами будут жестко пресекаться. У нас везде свои люди. Некоторые из них, кстати, наши клиенты, которые получили свое тёплое место в результате игры. Некоторые – это игроки, которые делали ставки на тебя, а ты их оставил без денег, не оправдал надежды. – рассказывая всё это мужчина даже не поменял позы, ни разу не пошевелился.

  – Да это все гонево какое-то. – Марат попытался контролировать свою речь, но слова из него вырывались сами, и совершенно не те, что он говорил раньше. – Нельзя отбирать жизнь. Нельзя менять людей. Ты че, Бог что ли?

  – Можно. И без Бога. И ты это видишь своими новыми глазами. – спокойно парировал мужчина. – Сидя в теплом уютном гнездышке под крылом папы или мамы такие как ты никогда не думают, что всё может легко измениться, причем не в лучшую сторону. Поэтому так легко и опрометчиво вы рискуете своей жизнью.

  – Мне никто не сказал... Я думал, что это все не так будет. – реальность происходящего давила, он не желал ее воспринимать, отказывался верить в то, что говорит этот человек, отказывался верить своим глазам.

  – Тебе всё рассказали заранее. А то, что ты не поверил в реальность ставки, в этом ты виноват сам. Тебе твоя жизнь была не так дорога, если ты согласился использовать ее в ставке против пятидесяти тысяч. Да все твои развлечения с погонями, уличными гонками, пьянством, наркотой и тому подобным нелегальным экстримом, являются лишним подтверждением того, что тебе наплевать на свою жизнь. Ты в любой погоне или гонке мог вообще погибнуть. Мог сесть в тюрьму. Так чего ты сейчас мямлишь? – мужчина сделал паузу, а потом добавил. – Но у тебя есть шанс.

  Марат поднял взгляд на него.

  – У тебя есть шанс отыграться. – продолжил собеседник. – Если ты не будешь доставлять проблем в адаптации к новой жизни, если ты примешь новую жизнь, как часть игры, то в ближайшее время мы дадим тебе шанс сыграть снова.

  – На мою настоящую жизнь? – с надеждой спросил парень.

  – Вряд ли так сразу. Но всегда есть вероятность вернуться к своей жизни в череде игр. Тут, кстати, открою тебе секрет: это решают те, кто делает ставки. На активных игроков ставки выше, поэтому для подогрева интереса допускают реванш за свою оригинальную жизнь. Это некий финал для такого игрока. Но нужно завоевать любовь публики, которая ставит на тебя.

  – Ну и как это сделать? – удрученно спросил Марат.

  – У тебя будет время влиться в новую жизнь. Это отслеживается, что бы подтвердить твое согласие с правилами игры. Если ты лоялен к правилам, значит имеешь право играть дальше. Правила есть правила. И вторым пунктом будет являться то, что ты должен принимать вызовы на новые дуэли. Не так уж и сложно.

  5. Новый мир.

  Похоже, это была самая окраина Москвы. Марат никогда не бывал здесь. А сейчас они ехали от МКАДа еще три часа, пока попали в нужный район города, и лучше название, которое Марат дал бы этому району, было 'Трущобы'. Марат бывал в разных городах и странах, да и по своей стране немного ездил. Но всегда жил в комфортных условиях, а подобную разруху иногда наблюдал лишь через стекло дорогого автомобиля или с экранов мониторов. А тут ему пришлось к разрухе прикоснуться, встать ногами на выщербленный асфальт, вдохнуть неприятно пахнущий воздух. Странно, но живя в элитном районе Москвы, передвигаясь по городу в пределах своих интересов, он не задумывался, что рядом есть еще и другой вид жизни – нищета, которую нетрудно увидеть глазами. Когда тебя это не касается, то этого вроде как и не существует. Город простирался на сотни километров в разные стороны, но зачем человеку эти сотни, если его жизнь сосредоточенна в одном элитном районе, в котором находится всё, что ему нужно – дом, школа, институт, магазины, клубы и рестораны. В школе проходят 'Административную географию', и он представлял размер Москвы на карте, но на этом его знания о городе заканчивались.

  Его привезли к огромному дому, высотой в несколько десятков этажей. Выдали рюкзак и назвали этаж и номер квартиры.

  – Дополнительные инструкции по адаптации ждут тебя дома. – напутствовал ему мужчина в сером костюме. – И помни, мы наблюдаем.

  Машина уехала, а Марат остался стоять перед подъездом этого серого, обшарпанного дома. Он стоял и смотрел вверх, туда, где, казалось, здание уходило в низкое желтое облако то ли естественного происхождения, то ли прилетевшее из трубы какого-то завода. В представлении Марата, эта смесь технических запахов на улице должна была принадлежать именно заводу, хотя в реальности он никогда не видел никаких заводов. Он вздохнул и пошел в подъезд. 'Это игра. Это игра. Надо просто разобраться. Это всё ненастоящее.' – подумал Марат. Его внутреннее 'Я' требовало срочно что-то сделать, требовало действий, а не понурого соглашательства с ситуацией. Но на этом мысленный бунт заканчивался, так как сил бунтовать не было. Редкие всплески злости тонули в отчаянной уверенности, что он не сможет ничего изменить.

  В подъезде воняло еще хуже, чем на улице, из почтовых ящиков свисали какие-то бумаги, которые осыпались тут же на пол и, похоже, очень редко убирались. Навстречу прошла женщина, потом пробежали дети. Проходя мимо него, они поднимали глаза и тут же опускали, пытались его обогнуть, держась подальше. Марат нажал кнопку лифта, дождался, пока этот скрипучий гроб спустится, и поднялся на шестнадцатый этаж. Так высоко он никогда не поднимался.

  Коричневая облезлая дверь в квартиру открылась без проблем, ключи Марат нашел в рюкзаке. Там еще лежал коммуникатор, но конечно же не из его прошлой жизни, а чей-то чужой, не новый, потертый. Марат переложил его в карман. Еще в рюкзаке были документы и какие-то вещи, но изучить всё это было решено чуть позже.

  Войдя в квартиру, Марат опустил рюкзак у входа и обошел новое жилище. Хорошо, что его предшественник жил один, иначе пришлось бы как-то внедряться в совершенно незнакомое общество. И это был бы верный провал. Марат и так держался на грани нервного срыва, постоянно хотелось то ли заорать, то ли заплакать.

  Комната с серыми обоями в полоску, серый коридор, кухня в желтых тонах, зеленый санузел. Да у него дома гардеробная была больше, чем вся эта квартира. В кухне между столом и плитой приходилось протискиваться боком. В комнате стоял диван, два шкафа и телевизор на тумбе. В коридоре вешалка с какой-то одеждой. Стены в санузле были просто окрашены краской, чего Марат вообще никогда не видел.

  – Плитку что ли не мог купить, мудила. – сказал он, обращаясь к своему предшественнику, когда-то жившему в этой квартире.

  Марат сел на диван, обхватил голову и просидел так какое-то время. В этой давящей на психику серо-желто-зеленой квартире можно было сойти с ума только от её внешнего вида. И смена личности прекрасно дополняла картину безумия.

  Как-то резко захотелось позвонить отцу, он схватил коммуникатор, по памяти набрал номер. Хотел было приложить комм к уху, но только стукнул себя по импланту. Теперь весь звук шел напрямую через имплант, а тело коммуникатора использовалось только для приложений, набора номера и видеосъемки. Но вместо гудка вызова в ухе раздался такой ужасный писк, что Марат схватившись руками за виски упал на колени и застонал. Догадавшись нажать отбой на экране комма, он сидя на полу оперся спиной на диван и прочитал тут же пришедшее сообщение: 'Первое нарушение'.

  Марат встал и сходил за рюкзаком. Высыпав его содержимое на диван, он разгреб небольшую кучку вещей и выудил из нее паспорт.

  – Тимур Альбертович Гордеев. – прочитал он вслух свое новое имя.

  Родился здесь же, на год раньше Марата. Среди кучки вещей еще нашлась 'Электронная социальная карта' с таким же именем и фотографией, но что это за карта, Марат не знал. Небольшой нож, сигареты, зажигалка, пачка салфеток, кошелек, бутылка с водой, чехол для очков.

  – Это че за набор юного шныря? – разговаривал Марат с собой в слух. Или не с собой, а с Тимуром, которого теперь ему придется имитировать. – Шныря? Что это вообще такое?

  В кошельке было двести рублей и один доллар. В мире Марата на эти деньги нельзя было даже кофе купить. Марат обшарил рюкзак, прощупал его зачем-то, но ничего нового не нашел. Тогда он взялся за коммуникатор и постарался изучить его содержимое. Но ничего нового для себя не открыл. Коммуникатор был чист – ни фотографий, ни записей, ни приложений, кроме положенных по закону, но и в них не было никакой дополнительной информации о владельце оригинальной личности, которую сейчас примерил на себя Марат.

  В холодильнике было пусто. Абсолютно. В кухонных шкафах были какие-то пакеты с крупами, но как с ними обращаться, Марат не знал. Посуда, стаканы, приборы, всё было расставлено по шкафчикам, ничего не валялось. Хотя пустой холодильник – это непорядок. В шкафах, что стояли в комнате, оказались какие-то вещи: верхняя одежда, белье, полотенца. Всё в минимальном количестве. У Марата сложилось такое впечатление, что Тимур пользовался одним комплектом одежды на каждый сезон, словно ему её выдавали. В карманах одежды ничего не нашлось.

  Книг, газет, журналов, записок, клочков бумаги – ничего не было. Квартира была стерильна от информации о привычках и образе жизни предыдущего владельца. Хотя один листок бумаги всё же был. На телевизоре лежала 'Инструкция по адаптации', в которой кратко было написано, что Марату, а точнее Тимуру, необходимо было явиться для устройства на новую работу по адресу: город Москва, Краснозаводской округ, поселение Богородское, автосервис 'Комета'. Так же было указано, что в случае возникновения вопросов нужно отвечать, что последние две недели он провел в больнице после автоаварии. И на этом всё. В конце текста было требование уничтожить листок после прочтения, но Марат просто бросил его назад, на телевизор.

  – Ну и какого рожна? Какой ещё автосервис, я же не втыкаю ничего! Какая больница, какая авария! – разозлился Марат. И еще раз разозлился на свою речь, решил, что с этим нужно что-то делать, а то совсем разучится нормально говорить. Ведь думал-то он нормально. Тогда откуда взялось это слово 'рожна', почему он произнес 'не втыкаю' вместо 'не умею' и обошелся без слова 'диагноз'? На ум Марату пришло определение 'примитивизм речи', он попытался его сказать, но не смог. Лоб покрылся холодным потом. – Что же вы со мной сделали?!

  Он снова сел на диван, обхватил голову руками. За неимением собственного представления о дальнейших действиях придется следовать навязанному плану, то есть придется завтра ехать в этот автосервис. Открыв на коммуникаторе карту, он обнаружил, что находится не так уж далеко от нужного адреса, поэтому можно будет пройтись пешком. Да и на чем ехать? Машины нет, а в его прошлом на общественном транспорте передвигалась прислуга. А навязанный план – это подчинение правилам игры, которого от него ждут. 'Что же, может быть тогда у меня действительно появится шанс вернуться.' – подумал он.

  Марат включил телевизор, попытался произнести названия каналов для переключения, но плоская панель не реагировала на его голос. После недолгого разбирательства Марат разочаровано понял, что никакого голосового управления нет, а телевизионная панель управляется пультом с несколькими кнопками, который нашелся тут же. Этот архаизм Марата не остановил, он начал тыкать в кнопки. Но как бы он ни старался, с единственного канала, который начал вещать при включении, ему так и не удалось переключиться на что-то другое, так как все остальные каналы оказались платными. На экране шло какое-то современное полунарисованное кино, а Марат терпеть не мог это сочетание реальных съемок с примитивной графикой. Видимо, привычка к фильмам начала века, когда фильм снимали полностью без дорисовок или с минимальной, но весьма качественной графикой, вызывала у него чувство брезгливости к современному киноискусству.

  Вдруг в дверь постучали. Сильно и настойчиво. Марат вздрогнул, для него это были новые ощущения, до этого он слышал только робкий стук прислуги в дверь комнаты. А здесь явно не Люба ужин принесла. Он встал и подошел к двери, протянул руку, что бы открыть дверь, но тут же ее отдернул. Почему-то вспомнились те самые старые фильмы, в которых никто никогда дверь сразу не открывал. Лучшим вариантом было бы притвориться, что его тут нет, но тогда не расценят ли устроители 'Дуэли', что он нарушает их правила.

  – Кто там? – спросил Марат.

  – Обход. Открывай! – рявкнул командный голос так отчетливо, словно двери и не существовало. Марат с опаской взглянул на дверь, и понял, что она является скорее имитацией защиты от проникновения в квартиру, и от такого вот стука в ближайшее время просто развалится.

  – Какой ещё обход?

  – Ты чё там, припух что ли? – вдруг зло ответил ему голос из-за двери. – Мосгвардия, вечерний обход квартир. Приготовить документы и открыть дверь!

  Гвардеец за дверью, с которым разговаривал Марат, смотрел в список жильцов, когда к нему подошел напарник и негромко спросил:

  – Кто там такой смелый? – и они вместе нашли номер квартиры по списку.

  – Тимур Гордеев. Заешь? – спросил первый гвардеец.

  – Знаю. Из серых, но с местными блатарями знаком. В больницу недавно загремел, последние несколько обходов его не было. Чего еще тут написано? – второй гвардеец ткнул пальцем в планшет.

  – Диссоциативное расстройство идентичности. – прочитал первый и повернулся к своему напарнику. – Это что за херня такая?

  – А я откуда знаю, я же не хирург. – пожал плечами второй. – Да просто проверь документы и все. Если не бухой, не под кайфом и руки не в крови, то пусть живет дальше. Если бухой или убитый, то штраф на месте.

  В этот момент дверь открылась и на порог вышел Марат, в руках он держал паспорт, который протянул гвардейцам. Оба подняли головы от планшета, посмотрели на Марата, потом на протянутый паспорт, и первый гвардеец сказал:

  – Ксиву-то раскрой.

  Марат дернулся, но потом все же раскрыл документ, и стражи порядка сверили фотографию с оригиналом. Еще раз осмотрели Марата, и теперь уже второй гвардеец спросил:

  – Сообщить ничего не хочешь?

  – Что? Н-нет. Я две недели в б-больнице провел. – Марат заикался, но это было похоже последствием испуга, а не работы того доктора, который его переделал в Тимура.

  – Ага, в курсе. Свободен. – ответил ему первый гвардеец.

  Марат сделал шаг назад и закрыл дверь. И тут же припал к глазку двери. Этот визит гвардейцев ошеломил его. Вот так вот взяли и запросто пришли домой проверять документы. Что они там про него говорили до того, как он открыл дверь? Хоть и тихо, но Марат разобрал некоторые слова: он серый и у него диссоциативное расстройство идентичности. Марат наблюдал за действиями гвардейцев. А те методично обходили остальные квартиры на площадке.

  Вот открылась такая же коричневая обшарпанная дверь напротив, и на порог вышла девушка в плотно запахнутом халате, держа за руку девочку. У обеих в руках были документы. Гвардейцы так же спросили у них 'Сообщить ничего не хотите?', а после отправились к другой двери. А Марат так и смотрел на девушку, не в силах оторвать взгляд. У неё были рыжие волосы. Как и у его мамы. А больше он никогда не встречал женщин с такими огненно рыжими волосами. Вот она пошла назад в квартиру, потянула за руку девочку. Марат перенес взгляд на ребенка и резко отпрянул от двери. Хоть дверной глазок немного искажал изображение, но Марат отчетливо понял, что девочка смотрела ему прямо в глаза.

  6. Двойник.

  Тимур наслаждался всем. Этим прекрасным домом, своими отдельным апартаментами, которые были больше, чем его предыдущее жильё, вещами, машиной, едой. И самое главное, у него теперь есть статус! Наконец-то он добился того, чего действительно достоин.

  Хотя поначалу он испугался, что у него не получится выиграть. Слишком уж резво начал гонку этот мажор, слишком хороша у него оказалась машина. Чувствовался опыт противника. Но и Тимур был не простачок, тоже имел опыт в гонках и козырной туз в рукаве. Всегда нужно искать слабости противника заранее, что и сделал Тимур.

  Он валялся на огромной кровати, закинув руки за голову, улыбался и смотрел в потолок. Строил планы, как обязательно 'пройдется' по всем девкам этого мажора, у него обязательно их должно быть много. Первые несколько дней после подмены он отсиживался в комнате, слишком велик был страх выдать себя и лишиться столь замечательной жизни. Благо его не тревожили, никуда не звали, а еду приносили прямо в комнату. Потом начал изучать окружающий мир как внутри дома, так и за его пределами. В 'Инструкции по адаптации' были перечислены основные места, где может появляться оригинальный носитель личности Марат: институт, кафе, спортзал, пару ночных клубов, пару ресторанов. После прочтения инструкцию надлежало уничтожить, что Тимур и сделал.

  – Очнись и послушай меня. – сказала ему Тамара.

  Он не слышал, как она вошла в комнату.

  – Как ты понимаешь, тебе всё это досталось не просто так. – начала Тамара строгим голосом. – Я тебя предупреждала, что придется отработать то, что ты получишь авансом. Давай сразу расставим точки, что бы мне не пришлось потом принимать меры.

  Тимур сел на край кровати. Он до сих пор не привык к своему голосу, он казался ему писклявым и каким-то слащавым, а слова и выражения, которые он теперь использовал, не вязались с его привычками. Но слово 'статус', услада для сознания Тимура, оправдывало все неудобства. Разговаривал пока в основном сам с собой, смотрясь в зеркало, редко вступая в беседы с прислугой или с охраной. Благо новый отец с ним пока что вообще не пересекался за эти несколько дней. Еще приятным бонусом было зрение. Он теперь прекрасно видел без очков. Следы от татуировки тоже рассосались окончательно.

  – Мальчишка, чьё место ты занял, изрядно подпортил мне жизнь и работу. Надеюсь, что ты будешь умнее и дальновиднее. Мне стоило немало усилий, что бы втянуть тебя и его в игру, а теперь придется потратить еще столько же, что бы ты больше не играл в 'Дуэль'.

  – Почему его просто не убрали? – спросил Тимур. И скривился от звука своего голоса.

  – Всему свое время. – ответила Тамара.

  – А откуда вы знали, что я выиграю?

  Тамара прошлась по комнате, остановилась у окна и посмотрела на площадку перед домом и аллею, уходящую от нее к воротам. Прекрасный дом, прекрасное место, красивый сад. Вышколенная прислуга в доме, профессиональная охрана. Ей тоже стоило приложить немало усилий, что бы добиться этого места, этого статуса. Она изменилась сама под новый статус и привыкла к новой себе. Так что она прекрасно понимала чувства этого мальчишки. Он пока видит только внешние признаки красивой жизни, а вот она вкусила её сполна. Но ведь может быть еще лучше, еще больше денег, еще больше власти и известности.

  – Я не знала, но сделала для этого достаточно, ты сам знаешь. Это не просто твой выигрыш, это хорошо проведенная работа. Мне сказали, что ты и сам приложил кое-какие усилия не только в гонке. Поэтому твою внешность и подготовили немного заранее, до победы. А вот настоящего Марата продержали в палате для подгонки под тебя. Ой, извини, это же ты теперь Марат. – негромко засмеялась Тамара. – Пора привыкать и тебе, и мне. Итак, Марат, у тебя только две задачи – войти в роль и слушаться меня. Никогда не забывай, кто дал тебе возможность изменить жизнь. Понял?

  – Да. – стараясь выглядеть спокойным сказал Тимур, хотя внутри всколыхнулась злоба. Прежде с ним никто из женщин так не разговаривал. Её надменность и властность его раздражали. Да и посмели бы женщины из прошлой жизни так себя вести в его присутствии, он бы сразу поставил их на место. Но эта женщина имела власть над ним, а значит и право так разговаривать. Да и на самом деле, именно она привела его сюда.

  – Хорошо. – спокойно, но повелительно сказала Тамара. – Теперь мне нужно помирить тебя с отцом. Я скажу ему, что ты не так давно попросил у меня прощения, и я пригласила тебя на семейный ужин, скажем, сегодня вечером. Дальше моя забота. На ужин тебя позовет служанка. Кстати, запоминай кого и как зовут. Я сменила всю прислугу, так что никто не обидится.

  Смена прислуги нужна ей была для того, что бы никто не заметил разницу в привычках и поведении нового Марата. Её муж, погрязший в рутине политики с головой, уже давно не обращал внимание на бытовые мелочи. Прислуга и охрана постепенно стали для него чем-то вроде мебели, хотя он вполне этично с ними разговаривал. Но когда сменилась прислуга, он заметил отсутствие только Любы, о чем как-то сказал жене. Но та его успокоила, и больше эта тема не поднималась.

  Тамара направилась к выходу из комнаты, но у дверей задержалась.

  – Марат. – позвала она, а когда он не отреагировал, повысила голос. – Марат! И если отец обратит внимание на твой имплант, скажешь, что уже давно поставил, просто ему не говорил. Пусть ему будет неудобно за невнимательность.

  Вечером Тимура пригласили на ужин. Причем служанка шла перед ним до самого обеденного зала, так что Тимуру не пришлось ничего вспоминать. Он еще не до конца освоился в большом доме. Войдя в зал, он молча проследовал к отодвинутому стулу, перед которым были поставлены приборы. За столом уже сидели Станислав Владимирович и Тамара. Глава семьи так же молча исподлобья смотрел на молодого человека, а когда пауза затянулась, недовольно спросил:

  – А поздороваться хотя бы с отцом не хочешь?

  – Здравствуйте. – твердо сказал Тимур.

  – Ну здравствуйте. – язвительно передразнил его Станислав Владимирович. – Тамара рассказала мне, что тебе хватило ума извиниться. Я конечно удивляюсь, как она тебя вообще так быстро простила. Но на то у нее и сердце золотое.

  Последние слова он произнес более тепло уже поворачиваясь в сторону Тамары и глядя в ее декольте, видимо пытаясь получше рассмотреть то самое сердце. А та улыбаясь смотрела на мужа. Тимур отметил про себя, что днем на ней этого платья с вырезом не было.

  – Дорогой, не будь так строг. Я просто увидела, как мальчик мучается, поэтому мне не составила труда простить его. Посмотри, как он похудел и осунулся. – сказала она, беря Костова-старшего за руку. – И моё прощение ни в коем случае не отменяет твоих слов про работу.

  Станислав Владимирович нахмурился и принялся ковырять вилкой в тарелке. Видимо ему не очень хотелось обсуждать этот вопрос. Он остыл после того скандала, и даже передумал выдворять сына из дома. По мнению отца, Марат был неплохим парнем, беззлобным и не заносчивым. Костов-старший видел детей других богатых людей из своего окружения, политиков, бизнесменов. Порой встречались настолько оторванные от реальности молодые люди и девушки, которые искренне думали, что им должен весь мир, что само их рождение есть кредит всем окружающим. Избалованные, не знающие ни в чем отказа. Марат конечно тоже не в подворотне вырос, но некоторые его черты характера отец считал следствием лени сына и влиянием той среды, в которой он вращался. Ленивым может быть как богатый, так и бедный. А среда... Ну не с нищетой же ему общаться для воспитания характера. Зато Станислав Владимирович видел, как Марат общается с прислугой или охраной, с людьми более низкого социального статуса: он не грубил, не кричал, не приказывал. Костов-старший считал свою манеру общения с обслугой чем-то вроде снисходительной доброты, 'барской' заботой. И видя в сыне задатки такого же стиля поведения, внутренне одобрял это. Или вот его успеваемость. Да, учителя в школе и преподаватели в институте жаловались на отсутствие желания учиться. Но так о каждом ученике или студенте говорили. Зато когда Марат брался за учебу, у него всё получалось неплохо. Вот выходки с погонями, с рассказами об алкоголе за рулем, клубами почти до утра, конечно Костову-старшему не нравились, и он каждый раз давал себе слово поговорить со взрослеющим сыном. Станиславу Владимировичу было удобно объяснять себе эти эксцессы сына трудностями переходного возраста, который, как известно, проходит. И пока единственное, на что хватило Станислава Владимировича, так это под кое-какими предлогами ограничить траты на развлечения путем установления лимита банковской карты.

  – Дорогой, я хочу помочь в этом вопросе. И у меня как раз есть вакансия для Марата. Уж лучше он будет работать под нашим присмотром, чем пропадать неизвестно на какой работе. – продолжала Тамара.

  – И что за вакансия? – без удивления спросил Станислав Владимирович. Тамара улыбнулась: судя по тону заданного вопроса, ей даже не придется уговаривать мужа. А муж принял улыбку на свой счет.

  – Помощник-референт. – ответила Тамара.

  – Референт. – повторил Костов-старший. – А справится? Он же даже институт не окончил. Я понимаю, что он прогуливает много, а так вообще на учебу забьёт.

  – Нет, я уж за этим прослежу. – всё еще улыбаясь и поглаживая руку мужа проворковала Тамара. А Станислав Владимирович оторвал взгляд от тарелки и снова увлекся содержанием декольте молодой жены.

  'Ну вы еще трахнитесь прямо здесь.' – Тимур постарался не скривиться, уткнулся взглядом в тарелку, как до этого сделал Станислав Владимирович, и продолжал есть.

  – Ну хорошо, бери его к себе. Но при условии, что институт он не бросит. – без сопротивления сдался Станислав Владимирович.

  – Это даже можно будет использовать в предвыборной агитационной программе. – сказала Тамара.

  – Да, используй, если считаешь нужным. – одобрил Костов-старший.

  После ужина, когда Костов-старший ушел в свой рабочий кабинет, Тамара ненадолго задержалась в коридоре, что бы дождаться Тимура.

  – Завтра утром ты поступаешь в мое распоряжение уже официально. Объясню всё по ходу дела. – сказала она Тимуру.

  7. Работа

  На следующий день Марат отправился устраиваться на работу. Он решил, что если не знаешь, что делать, нужно делать хоть что-нибудь. Отец давно ему говорил о поиске работы. Ну вот и сложилось...

  По пути его голову разрывали две противоречивые мысли: с одной стороны, он должен обратиться в Мосгвардию и заявить о своем похищении, а с другой, если эта затея провалится, ему как минимум не дадут отыграться на новой 'Дуэли'. Да и мало ли, что стоило ожидать от этого лысого с его боевиками, врачом и мужчиной в сером костюме.

  'Нельзя сидеть сложа руки, иначе я совсем тут сойду с ума. Нужно каким-то образом сообщить отцу, и он вытащит меня с этого дна. Я же никогда не был тряпкой, никогда не боялся никого. Почему же сейчас я опасаюсь каких-то букмекеров, которые использовали меня? Что со мной сделали, если я даже некоторые слова не могу произнести?' – думал он, шагая вдоль дороги и изредка поглядывая на карту в коммуникаторе. Иногда он смотрел по сторонам и удивлялся, практически всему. Вот высоченная трава вместо ухоженного газона вдоль дороги, вот яма на асфальте, вот трещина на посеревшей штукатурке здания, которое раньше было явно желтым, а сейчас бледно-серое и в пятнах от снятых вывесок. И что больше всего его поражало, вокруг было огромное количество машин с топливными двигателями. Да как люди до сих пор не задохнулись или не отравились, живя в таком районе?

  В центре Москвы, который начинался сразу от внутренней стороны МКАДа, разрешено было передвигаться только электрокарам и общественному транспорту с электрическими силовыми установками. Въезд автомобилей с топливными двигателями был строго запрещен. 'Двигатель внутреннего сгорания' – вспомнил Марат название, и вдруг резко накатили какие-то воспоминания об их устройстве, принципе работы, ремонте.

  Марат встал как вкопанный. Он не мог знать этого! Он никогда, вообще никогда не сталкивался с тем, что сейчас вспомнил.

  – Чего это он? – спросил парень в черной униформе, сидящий за рулем серой неприметной машины, которая вот уже второй квартал сопровождала Марата от подъезда.

  – А чего? – переспросил второй, сидящий на переднем пассажирском сиденье.

  – Да шел, шел, а потом раз и остановился. Вот стоит как столб. – ответил первый.

  – А. Это скорее всего флешбеки ложной памяти попёрли. В первую неделю он вообще на психа будет смахивать. А потом или сорвется и побежит к гвардейцам, а оттуда в психушку, или успокоится. – посмотрев на Марата сказал второй. – Тебя откуда к нам перебросили, что ты элементарным вещам удивляешься?

  – Из центра. – скривившись сказал первый. – Я до этого только с более высоким уровнем дуэлянтов работал, там без припадков и столбняков обходится.

  – Ого. А чего накосячил, если к нам на грешную землю спустили? – хихикнул второй.

  – Да представляешь, придурок один выиграл счастливую жизнь, попал в новую шкуру и на радостях упоролся бухлом и химией. В первый же день. Я в машине сидел ночь, а на утро 'скорая', и выносят его в мешке. – злобно процедил первый.

  – Да-а-а. Бывает и такое. – протянул второй. – Ладно, может ещё вернут на высокоуровневых игроков. Всё, не отвлекаемся, он пошел.

  Марат пошел дальше. Уже более ускоренным шагом, потому что попасть в автосервис ему захотелось поскорее.

  'Как там этот доктор говорил? Добавили знания и речевые обороты? – вспоминал он то, что ему, находящемуся в полубредовом состоянии, говорил человек в белом халате. – Да эти твари у меня в голове покопались. Как это вообще возможно?'

  Через пятнадцать минут он был на месте. Одноэтажное здание, стоящее по соседству с еще несколькими такими же серыми бетонными строениями. Унылые серые бетонные джунгли. То ли дело автосервис, где Марат ремонтировал свой 'Гелик': стекло и сталь, под ногами гранит и цветные силиконовые коврики, место для отдыха и прекрасный газон у входа. Да впрочем центр Москвы весь был сделан если не идеально, то близко к этому. Это было место, где хотелось жить людям. А то, перед чем сейчас стоял Марат, было местом, в котором хотелось умереть всем остальным.