Текст книги "Кишон для гурманов"

Автор книги: Эфраим Кишон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Энергетическая ценность

Бейгель, по крайней мере, содержит относительно немного животных жиров.

Макароны, хотя и тоже их не содержат, но зато имеют большое количество углеводов. Впрочем, шоколад содержит их куда больше. Особенно, с марципановой начинкой и в золотой станиолевой обертке. Утверждают даже, что шестью конфетами "Моцарт" можно привести в движение подводную лодку средней величины.

Прогресс

Посмотрим на вещи прямо: не стейки, не бейгели, ни даже бульонные супы являются самой острой проблемой ежедневной пищевой обыденности, а стремление вообще отучиться от еды. Лично меня беспокоит всеобщая готовность принести марципановые торты на алтарь бикини и облегающих нарядов.

Современный мужчина – так называют того, кто еще может показаться в бассейне, – мечтает больше не о жареном поросенке, а об одежде, что болтается на нем, и платит он не за изюминки в яблочном пироге, а за дырки в своем ремне.

Домашнее блюдо № 5. Чесночный хлеб

Здесь мы выходим на наиболее опасную территорию. В кулинарной истории чеснок был и остается наиболее деликатной темой. Она берет свое начало в необъяснимой, безосновательной неприязни женского пола к этой неповторимой, обольстительной, любимой луковичке мужчин. Уже немало браков потерпело крушение оттого, что истерзанные мужчины не хотели более терпеть, чтобы ночью, при холодном свете ночника их застигали врасплох за кухонной дверью с ломтиком колбасы и зубчиком чеснока. Совершенно очевидно, что возвращение мужчины в постель допускалось потом только через истребительную зубную пасту.

Мой читатель может быть уверен в том, что здесь он имеет дело с профессионалом, обладающим большим и горьким опытом. Поскольку самая лучшая из всех жен обладает какими-то сверхъестественными органами обоняния и соответствующим чутьем. Она чувствует "этот смрад" сквозь закрытые двери через три комнаты и два этажа.

Единственной отрадой для моего тоскующего венгерского желудка являются те ресторанчики, где обычно, еще до заказа, на столы подают чесночный хлеб, замаскированный под брушетты[9]9
  Брушетта – жареный хлеб/тост с томатом и чесноком


[Закрыть]. Такой вид принимает самый священный продукт человечества, хлеб, покровительствуя непризнанному чесноку.

Великодушный жест, достойный всяческого уважения.

Полезный совет: Чеснока на багете[10]10
  Багет – длинная булка


[Закрыть] получается больше, чем на убогом маленьком тосте. Это не полезней, но лучше.

Исход

Эпохальным открытием первого Исхода были опресноки, точнее и чаще называемые «мацот», в просторечии «маца». Понятное дело, наши предки в своем бегстве из Египта не имели времени приготовить квасное тесто, и в воспоминание об этом едим мы сегодня в пасхальную трапезу исключительно пресный хлеб, чтобы возрадоваться, что тогда сбежали из египетского рабства.

Мы радуемся целых восемь дней, ибо именно столько длятся пасхальные праздники. И если кто-нибудь хоть раз пытался восемь дней питаться мацой, тот поймет, почему мы весь остальной год так предпочитаем квасной хлеб.

В один из таких послепасхальных дней, в среду, если не ошибаюсь, нет, во вторник, я повстречал своего друга Йоселе, который нес под мышкой большой, четырехугольный, завернутый в коричневую бумагу пакет. Мы прошли несколько кварталов вместе, обсуждая различные проблемы философии и черного рынка. Внезапно Йоселе остановился и сунул мне свой пакет в руки.

– Пожалуйста, будь любезен, подожди меня минутку. Я должен кое-что получить в этом доме. Я пулей вернусь.

Спустя час ожидания с пакетом в руках я стал испытывать озлобление и отправился разыскивать Йоселе. Обитатели дома, в котором он скрылся, пребывали в явном возбуждении: Йоселе яростно крушил заднюю стену, пытаясь выбраться на соседнюю улицу. Мои опасения усилились. С раздражением надорвав коричневый сверток, я обнаружил там пачку мацы с нетронутой печатью раввината.

Поведение Йоселе было мне непонятным. Что привело его в такое отчаяние? Но, главное, как мне поступить с мацой? Она мне не нужна. У меня и так шесть своих пачек осталось дома.

Быстренько завернув мацу обратно, я решил сбагрить ее первому попавшемуся жильцу:

– Извините, – начал я, – не могли бы вы это подержать минуточку?

Мужчина помял около уха пакет, издавший предательский треск, и разорвал упаковку до конца.

– Я так и думал! – торжествующе воскликнул он. – Но вы не на того напали, молодой человек. У меня самого девять пакетов, которые я не знаю, куда деть. Провалитесь вы вместе со своей мацой, и чтобы я вас больше не видел!

Теперь я стал понимать помешательство Йоселе, да, я даже начал ему сочувствовать. Что, однако, не повлияло на мое решение избавиться от этого хрупкого предмета.

В ближайшем же парке я незаметно положил пакет на скамейку и торопливо попылил дальше. Но уже через несколько шагов я почувствовал угрызения совести. "Позор тебе, – услышал я внутренний голос своего национального самосознания. – Ты бросил мацу в кусты? Для этого мы уходили из Египта? Для этого спас нас Господь от банд фараона?".

Я чужд суевериям. Понятное дело, иногда я сплевываю трижды через левое плечо, если вижу на пути черную кошку, а вообще-то я не суеверен. Но в этот раз я почувствовал притупленное чувство неправоты, которое вернуло меня назад, в парк, чтобы отыскать сиротливую пачку мацы.

К моему удивлению, на скамье лежало уже две пачки. Какой-то лишенный традиционных корней люмпен использовал мою недавнюю методику. Вздохнув, я взял обе пачки. И только поразился тому, что один еврей может причинить другому еврею.

Глубоко удрученный, я направился к дому моего дядюшки Якова, куда я смог попасть только через кухонное окно, поскольку входная дверь была забаррикадирована большими, четырехугольными, завернутыми в коричневую бумагу пакетами. Мы поболтали минутку о том, о сем, потом я сделал вид, что вспомнил что-то очень важное, быстренько извинился и выпрыгнул в окно.

Внизу, уже на улице, я затрясся от смеха: моя маца была теперь в надежных руках доброго старого дядюшки Якова…

Я еще не пробыл дома и десяти минут, как в дверь постучали. Посыльный занес шесть коробок мацы, сунул между ними письмо и исчез.

– Посылаю тебе шесть коробок мацы, которые ты забыл у меня, – писал старый добрый дядюшка Яков. – Не хотел тебя грабить. Лучше дать ближнему восемь.

На следующий день я арендовал грузовик, привез пачки на ближайшую почту и послал их анонимно некоему Шломо Хауту, жившему в одном отдаленном киббуце. Я был очень горд этим поступком.

Однако, я был не единственным, кто это сделал. Три дня спустя почта доставила мне, так же от анонима, четырнадцать пачек мацы, еще четыре поступили мне через международное транспортное агентство, и еще две влетели мне домой через окно, которое я не предусмотрительно оставил открытым.

С трудом выбрался я следующим утром сквозь горы мацы на свободу. И тут заметил старого нищего, дремавшего под весенним солнышком у стены дома.

Бодро насвистывая, я приблизился к нему:

– Вы голодны, отче? Не хотели бы поесть чего-нибудь вкусненького?

Нищий испытующе взглянул на меня.

– Сколько коробок? – спросил он.

– Двадцать шесть, – тихо пробормотал я. – Маленького размера, тоненькие и в хорошем состоянии.

Старый нищий задумался. Затем он решил:

– Вообще-то я беру по десять пиастров за пачку. Но за большие партии делаю скидки. В общем, два фунта гарантирую.

Встреча друзей

Самая лучшая из всех жен и я вовсе не религиозные фанатики, но праздники соблюдаем строго. Все. В праздники не работают, и кроме того, хлопочут о кулинарном разнообразии.

Да вот, к примеру: в Пасху, праздник нашего исхода из Египта, необходимо специальную еду дважды макать во вкусный мясной соус, прежде чем ее поглощать. В обычные же дни, как правило, никогда не макают ни разу.

Удивительно ли, что я и в этом году, как обычно, обратился к своей жене со следующими словами:

– У меня есть великолепная идея. Давай, в честь нашего исторического переселения сделаем праздничное застолье и пригласим наших лучших друзей Самсона и Двойру. Не правда ли, это лучший способ справить праздник?

– Ты думаешь? – парировала самая лучшая из всех жен. – Но было бы лучше получить приглашение от них. Я не собираюсь готовить роскошное застолье, чтобы потом часами убираться в квартире.

Самая лучшая из всех жен, как всегда, была права. Неважно, успешная или неудачная была вечеринка, одно точно: как только за последним гостем закроется дверь, хозяева оказываются наедине с разоренной квартирой и горами грязной посуды. Должно быть, то же самое было в древнем плаче Иеремии (14, 19), возопившего:

"Отмой вещи, что придут из пыли земной, и да отринь от себя всякие надежды".

Библия, к сожалению, не свидетельствует, что ответила на это супруга Иеремии.

Моя же супруга сказала так:

– Иди к Самсону и Двойре и скажи им, что мы бы их пригласили с большой охотой, но к сожалению не в этот раз, потому что… дай-ка подумать… потому что наша скороварка сломалась или прокладка прогорела, а запасную привезут только через десять дней, и поэтому пусть они нас пригласят…

Я согласился с этой железной логикой, пошел к Самсону и Двойре и рассыпался в фантазиях, как было бы хорошо провести вечер в уютной компании друзей.

Ответом был громкий радостный возглас:

– Чудесно, – обрадовалась Двойра. – Прекрасно. Только жаль, что у нас собраться в этот раз не получится. Наша скороварка сломалась, то есть прокладка прогорела, а запасную привезут только через десять дней. Ты понимаешь…

Я молча возмутился.

– Так что лучше мы к вам придем, – безжалостно заключила Двойра. – Хорошо?

– Не хорошо, – тягостно произнес я. – Это звучит глупо, но наша скороварка тоже сдохла. Действительно, ирония судьбы. Плоская острота всемирной истории. Но что поделаешь…

Самсон и Двойра молча переглянулись.

– В последнее время, – продолжал излагать я, – только и слышишь про сломавшиеся скороварки. Они ломаются по всей стране. Может быть, в электроцентрали непорядок?

Воцарилось долгое, исчерпывающее молчание. Внезапно Двойра издала хриплое восклицание и предложила ввести в планируемое праздничное мероприятие наших друзей Ботони и Пирошку.

Мы решили выслать к Ботони и Пирошке чисто мужскую дипломатическую делегацию в составе двух членов. Самсон и я быстро отправились в путь.

– Слушай, старик, – сказал я сразу, приветствуя и похлопывая Ботони по плечу. – Как насчет совместного ужина? Великолепная идея, а?

– Мы могли бы принести свою плитку, если ваша уже сломалась, – заботливо добавил Самсон. – Ну, как, договорились?

– С Б-гом, – произнес Ботони немного кисло. – Значит, приходите прямо к нам. Наверняка, моя жена тоже будет рада вас видеть.

– Ботооони! – громкий женский голос больно ударил в наши барабанные перепонки. Ботони встал, предполагая, что его жена просит в чем-то помочь ей на кухне, и удалился. Мы ждали его с самыми мрачными предчувствиями.

Когда он вернулся, черты его лица стали заметно жестче.

– А в какой день будет праздник-то? – спросил он.

– В следующий четверг, – учтиво пояснил я.

– Ну, что я за дырявая голова! – стукнул себя ладонью по лбу Ботони. – Я же совсем забыл, что в этот день в нашей квартире будут убираться. И заново красить. Придется нам есть где-нибудь в другом месте. Наверное, где-то совсем далеко. Из-за одного только запаха…

Самсон посмотрел на меня. Я посмотрел на Самсона. Даже не верится, на какие тупые и примитивные отговорки может пойти человек, чтобы не исполнить свой религиозный долг. Что нам еще оставалось, кроме как посвятить Ботони в историю со сломанными скороварками?

Ботони внимательно выслушал. Немного помолчав, он сказал:

– Какие мы забывчивые! Почему мы исключаем из нашего праздника столь милую пару, как Мидад и Суламифь?

Мы сердечно обнялись, ибо по сути мы были молочными братьями, все трое.

Затем мы все втроем направились к Мидад и Суламифь, чтобы изложить им наш план по организации совместной вечеринки. Глаза Мидада заблестели. Суламифь от радости даже захлопала в ладоши.

– Прекрасно. Ждем вас всех к вечерней трапезе у себя.

Мы обалдели. Всех? Нас всех? К вечерней трапезе? Именно так? Тут что-то не то…

– Секундочку, – выдавил я. – Вы уверены, что имеете в виду именно вашу квартиру?

– Что за вопрос?

– А ваша скороварка в порядке?

– В абсолютном.

Я был в растерянности. И я заметил, что Самсон и Ботони тоже были на грани паники.

– Стены, – вмешался Ботони. – Как насчет ваших стен? Вы их вообще не собираетесь белить?

– Что за глупости, – по-дружески, добродушно сказал Мидад. – Вы придете к нам на ужин, вот и все.

Совершенно ошарашенные и сконфуженные мы покинули дом Мидада. Само собой, мы не придем. Что-нибудь, да будет не в порядке, нас так просто не проведешь. Никого из нас. Мы останемся дома.

Духовное наслаждение

Несмотря на все проблемы гравитации, еда была и остается второй прекрасной земной утехой. То есть, наконец, пришло время поговорить о самом прекрасном. Несовершеннолетним следует эту откровенную статью пропустить, поскольку, в конце концов, не достигшим 18 лет алкоголь не продают.

Кое-кто будет сейчас разочарован, но, по моему мнению, первое место принадлежит питию, причем, естественно, речь идет не о духовной жажде.

Питие, собственно, предшествует еде, оно не только не округляет, но и притупляет.

Промилле[11]11
  Промилле – тысячная доля числа (1/10 процента). Обычно используется как единица измерения содержания алкоголя в крови.


[Закрыть].

Без сомнений, это подтверждается моим собственным опытом – отголоском одной новогодней вечеринки у Тиби.

Мы заявились туда около четырех утра, но праздник был в самом разгаре.

Очевидно, во мне уже была изрядная доза алкоголя. Я не профессиональный пропойца и никогда им не был, оттого и вынужден был заплатить высокую цену за свое дилетантство. Если верить тому, что мне рассказали после праздника, самая лучшая из всех жен полыхала гневом, пока я якобы танцевал с одной размалеванной от уха до уха, и что, цитируя мою жену, "в такой ситуации каждому приличному человеку следовало бы промыть желудок". Сам я ничего не мог вспомнить. Все, что всплывает в моем затуманенном мозгу, – это телефонный разговор, который я вел на следующее утро из своей кровати – больничного лежбища, – в то время как каждая моя косточка ныла от похмелья.

Одно всепоглощающее похмелье встало между мной и моей женой. Это казалось не только концом света, но и концом нашего супружества.

Разговор протекал, приблизительно, так.

– Алло, алло, это Тиби, – шептал я в трубку, – черт, что за чушь, это там Тиби, а я тут. Я немного не в порядке, Тиби, только что встал. У меня жуткая головная боль, а как у тебя, дружище… Ах, так, так… Слушай, я звоню потому, что не уверен, что вчера вечером… Скажи, Тиби, только честно, я вчера вечером был у тебя на вечеринке? Нет, я не шучу, как идиот, я только не могу точно вспомнить. Ой! Я не могу смеяться, мои ребра… Моя жена говорит, что я вчера нажрался, как сапожник… Может быть, действительно, один стаканчик лишнего… Понимаешь, Новый год и все такое… Я всегда выпиваю, когда боюсь. Чего? Я уже не знаю, может быть, это страх, что выпивка кончается… Моя жена? Самая лучшая из всех жен? Я думаю, она одна поехала домой… Я не могу ее спросить, она со мной не разговаривает… Но это была довольно классная вечеринка, а? Я так понимаю, что это была классная вечеринка, иначе я бы не вернулся домой только около семи… В девять? Интересно! Что?.. Несли на плечах? Меня? Тиби, мне кажется, я у тебя забыл один ботинок. Только один, черный… да, коричневый, это он, хотелось бы только знать, зачем я его снимал… Кто, я? На столе? Нет, этого не было, это был не я. Да я и не могу чардаш танцевать… Что, все бокалы? Ах, так вот почему я снял ботинок… Сожалею, что полировку, честно… Почему ты меня не остановил?..

Что, нет, я это не помню, даже и не знал, что у тебя есть зять… Что я сделал? Тяжелым подсвечником?.. Боже! Он еще жив?… Слава Богу! Ты же знаешь, что насилие мне отвратительно… да… Наверное, вчера я свое отвращение преодолел. Это были такие напитки, что я бы не смог столько… Что, я? Что я сказал твоему зятю?.. Не может быть, я вообще не говорю по-арабски… Но я это говорил в переносном смысле… Невозможно! Я его мать никогда не видел… Скажи ему, что я тысячу раз извиняюсь. И перед его матерью… Хорошо, и перед всей его семьей. Передай ему, что я ничего не могу вспомнить. Что? Футбол? Я когда-то неплохо бил, особенно, одиннадцатиметровые. Но только давно, слышишь, Тиби, давно, когда я еще занимался спортом, тогда…

Какая ваза? У тебя есть антикварная ваза?.. Ах, была… Тиби, дружище, я не могу тебе передать, как я сожалею, ну, почему, к чертям, ты меня попросту не скрутил и… Что? Я – на люстре? Но я не Тарзан… Нет, я не смеюсь, я знаю, что твоя люстра не качели… Счастье еще, что она не обрушилась… Обрушилась?.. Как так короткое замыкание? В разгар вечеринки?.. Тиби, я же говорил, что к таким вечеринкам надо вызывать электрика… А, так ты приглашал… Что, упала на его голову? С этой люстрой надо быть острожным… Да, Тиби, я знаю, что я не переношу алкоголь…

Что, выпил из всех стаканов? Я? Одеколон? Целый флакон?… Тиби, ты знаешь, что такие вещи надо держать под замком. Я же мог умереть… Нет, мне и вправду жаль, честно… На твой ковер, новый ковер? Боже, твоя жена никогда меня не простит… Что? Я с твоей женой? Где?.. Скажи еще раз, Тиби, ты уверен, что ни с кем меня не перепутал? У меня очки и черные, нет, светлые… подожди секундочку… седые волосы… Тиби, мы с тобой давно знакомы и ты знаешь, что я всегда испытывал к твоей жене глубокое почтение. Ни разу, даже во сне, я бы не посмел… Какую ее молнию?.. Расстегнул донизу? На глазах у всех?.. Конечно, это бестактно, но ведь, отчасти, и ты виноват в этом, раз не связал меня.

Что? Хомячок? Да, я припоминаю, такой маленький милый зверек… Святой Бимбам[12]12
  Бим-Бам – интернет-магазин. Очевидно, Кишон использует похожесть названия с именем знаменитого талмудиста ХI века – Рамбам.


[Закрыть]! Вместе с клеткой? А почему же окно было открыто?… Не шути, Тиби… Осколки стекла?.. Нет, я, кажется, не поранился. Надо еще радоваться, что в этот момент никто не проходил внизу. О, нет! У тебя хотя бы есть страховка?.. Ах, это ты мне говоришь? Как ты думаешь, как со мной могло такое произойти? Ты прав, ты абсолютно прав. Точно. Само собой, я возмещу все убытки.

Что касается уборки, с меня, разумеется, чаевые вашей горничной, что?.. Нет, ты преувеличиваешь! С ней тоже?.. Уверяю тебя, Тиби, что я даже не знаю, как выглядит ваша горничная… Но я не был в твоей кухне… Извини, но это не в моих обычаях, – падать на колени перед чужими женщинами… Как брачный контракт? Я же уже женат!.. Женщина моей мечты? Чушь… Конечно, твоя горничная, возможно, мила, но… Покончить с собой? Я, наверное, хотел сказать, что покончу с собой, если она не… Но это совсем не в моей натуре, я еще никогда себя не убивал.

Что? Что значит газовая плита?.. Ну да, на каждой кухне есть плита. Ах! Наверное, был ужасный грохот… Да, да, я и сам уже подивился, что это сегодня с моими ушами… Да, сейчас что-то припоминаю, дзиннь-бум-крах… Тиби, прошу тебя, не смеши меня, мне больно. Кто тут смеется? Я смеюсь? Я плачу, Тиби. Я плачу горькими слезами, не забывай, что и мои брюки сгорели… Что, в твоем аквариуме?… Бедные золотые рыбки… Я думал, тропические рыбки к жаре привычны…

Конечно же, ты прав, Тиби, я не могу тебе передать, как я сожалею, что? Сажа? Все черное? Лучше всего скипидаром, поверь специалисту, побольше скипидара и жесткой щеткой… Конечно, это большая работа, сажа очень въедливая… Что, я? Сейчас? Извини, Тиби, сейчас не могу, мне надо полежать в кровати, моя голова только что не взрывается… Исключено, друг, не может быть и речи… Пожалуйста, не занудничай, лучше помоги мне уничтожить воспоминания об этой классной вечеринке…

Домашнее блюдо № 6. Редька с зеленым луком

Редька, в Баварии именуемая также любовно «ради», без сомнения является ближайшим родственником чеснока в большом семействе корнеплодов.

Женщинами милостиво терпима, мужчинами обожаема, прежде всего как редька к пиву. Предположительно, более из-за пива, чем из-за "ради", причем как с луком, так и без оного.

Что касается зеленого лука, то каждый исполняющий обязанности супруга знает, что его дражайшая половина убеждена в том, что речь идет не о чем ином, как о тайном родственнике зловонного молодого лука. Да, некоторые воинствующие защитницы женских прав считают его еще более отвратительным – по крайней мере, так подсказывает им стойкий запах перегара.

Однако, я не женщина, а отважный борец за эмансипацию угнетенных мужей, и в таком качестве с удовольствием представляю свое независимое мнение на всеобщее обозрение. Уже заказ одного единственного нарезанного стружкой пивного "ради" с соответствующей порцией соли является первым отважным шагом, и я еще ни разу в нем не раскаивался, особенно, если в качестве гарнира следует толсто намазанный луковым маслом хлеб.

Самая лучшая из всех жен сразу же прячется в тончайший носовой платок и фыркает с осуждающим взглядом: "Что, во имя Господа, ты со мной вытворяешь?".

Но я смотрю на нее простодушными глазами и отвечаю: "Дорогая, ты для меня единственная, но без редьки я жить тоже не могу…"

Дальше тишина[13]13
  «Дальше тишина» – Последние слова Гамлета в одноименной пьесе Шекспира.


[Закрыть]…

Полезный совет: Редиска тоже неплохая вещь и хрустит при поедании даже более эффектно.