Текст книги "Человек Игры (Дюмарест, книга 3)"

Автор книги: Эдвин Чарльз Табб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Табб Эдвин
Человек Игры (Дюмарест, книга 3)

Э.К. Табб

Человек Игры

("Дюмарест", книга 3)

Глава 1

В течение тридцати часов солнце брело по небу, наполняя пустыню нестерпимой жарой. Однако теперь, с наступлением ночи, температура упала до той отметки, когда вода превращается в лед. Дюмарест знал, что за двадцать часов периода темноты она опустится еще ниже. Игра была миром крайностей. Он пододвинулся к костру, наблюдая, как Легрейн бросает в огонь колючие ветки и белые выветренные кости. Скалы вокруг них закрывали огонь от посторонних глаз и сохраняли тепло. Выше, над грудой камней, дул пронизывающий ветер, несущий сорную траву, дыхание моря и приглушенный рев волн. – Плохая ночь, – сказал Легрейн, – правда, для побежденных все ночи плохи. Он осторожно положил кусок кости в костер. Как и Дюмарест, он был одет в ярко-алую тунику с рукавами, доходившую до колен. Железный шлем и нагрудник отливали золотом. На ремне, опоясывавшем его, висели сумка и меч в ножнах. Днем у него еще были щит и копье, но их он оставил на поле боя. На шлеме и нагруднике виднелись следы ударов и порезов. На щеке запеклась кровь из небольшой раны. Освещенное пламенем костра длинноносое лицо делало Легрейна похожим на взъерошенного орла. – Тепло и отдых, – промолвил он, – ночью на поле сражения отсутствие первого или второго может погубить так же, как и меч или копье. – Порывшись в сумке, он достал кусок мяса, наколол его на кончик меча и поднес к огню. – Предлагаю сделку, – сказал он, – часть моего мяса в обмен на твою воду. У тебя есть вода? Дюмарест потряс свою флягу, послышалось бульканье. – Отлично. Договорились? – Да, – ответил Дюмарест, – но что делать с Саченом? – С этим парнем? – Легрейн пожал плечами. – Эрл, друг мой, ты должен принимать все таким, каким оно есть на самом деле. Этому парню лучше умереть. Что за корысть тащить его за собой? Было бы лучше облегчить его страдания. Одно нажатие на сонную артерию. Это будет для него благодеянием. Дюмарест ничего не ответил и продолжал смотреть на Сачена, лежавшего в шалаше среди скал. Он также был одет в рассеченную в некоторых местах тунику и золотой шлем, однако нагрудника у него не было. Он стонал, и хотя его бил озноб, черную кожу покрывали капельки пота. – Воды, – с трудом произнес он, – воды. Дюмарест поднялся, подошел к нему и потрогал его лоб. Он осторожно приподнял тунику и осмотрел окровавленные повязки вокруг бедер раненого. Материал туники был очень тонок и не спасал от холода. – Воды, – простонал Сачен. – Пожалуйста, немного воды. – Нет, – сказал Легрейн. – Заткнись, – ответил Дюмарест. Он откупорил флягу и, поддерживая голову Сачена, влил несколько капель через пересохшие губы. – Спокойно, – приказал он, когда Сачен попытался схватить флягу. – Тебе нельзя слишком много. – Дюмарест убрал флягу и спросил Сачена: – Как ты теперь, Джек? – Ужасно. – Взгляд его на мгновение прояснился. – Я умираю, Эрл? – Дела твои плохи, – ответил Дюмарест. – Но ты пока жив. Держись, парень. Ты сдюжишь, если постараешься. – Он взял руку Сачена, сжал ее и держал, пока глаза того вновь не затуманились. – Мама, – пробормотал раненый. – Мама, мне холодно, помоги мне... – Копье в живот, – сказал Легрейн, когда Дюмарест вернулся к костру. – Без антибиотиков и медицинской помощи он долго не протянет. Боль, жар, бред и... смерть. – Он поднес кусок мяса к носу, вдыхая аромат. – Ему следовало бы получше пользоваться щитом, – заметил Легрейн. – Надо следить за своими ногами и положением щита. Сражаться так, как он, просто глупо. У него нет никаких шансов. – Он сделал все, что мог, – ответил Дюмарест. Легрейн пожал плечами. – И все же этого было недостаточно. Взять, к примеру, тебя. Ты прекрасно сражаешься. Я часто наблюдал за тобой. – Я борюсь, чтобы остаться в живых, – ответил Дюмарест холодно. – Но у нас обоих есть преимущество перед этим парнем. Под туникой он не носит ничего, кроме материи. Легрейн кивнул: – В то время как мы надеваем кольчугу. Да, Эрл, я заметил это. Я также заметил, что ты сделал все возможное, чтобы защитить Сачена. Вы что, близки? – Мы путешествовали вместе, – отрывисто бросил Дюмарест. – Это было путешествие низшим классом, – задумчиво произнес Легрейн, поворачивая мясо, – наверняка низшим. Ты, опытный путешественник, и он, новичок. Возможно, это его первое путешествие. Плохой финал у такой короткой жизни, Эрл, – сказал он серьезно. – Но это случается, мой друг. Это бывает. Да, мрачно заключил Дюмарест. Даже слишком часто. Юнцы, мечтающие о приключениях и странствиях. Миллионы новых миров и приключения, ожидающие в конце каждого путешествия. Дешевое путешествие для тех, кто согласен быть осмеян, обморожен и, к тому же, иметь 90% шансов быть убитым. Первое путешествие, подумал Дюмарест, и Сачен распрощался с жизнью. Не на корабле, а в безумном мире, где люди вынуждены воевать друг с другом, чтобы потешить тех, кто заказывает музыку. Война и смерть, гниль в песке и маленькие людишки на поле боя. Он поднялся и вгляделся в темноту, щуря глаза против ветра. "Сколько еще костров в пустыне?" – подумал он. Победители улетели и сейчас пируют, наслаждаясь плодами победы. А что же проигравшие? Те, кто выжили, должны закончить бой: борьбу с темнотой и холодом, со своими ранами и усталостью, ненасытными ночными тварями, скрывающимися в песке. Если они не выигрывают сражение, то на следующий день можно созерцать только их кости и доспехи. Мясо было жестким, сухим и безвкусным, но все же оно было горячим и хоть какой-то, но пищей. Дюмарест передал флягу Легрейну, чувствуя, что усталость, накопленная за минувший день, постепенно начинает проходить. Но и это создавало свои проблемы. Его униформа защищала от ран, но не от ударов. Все его тело ныло от боли. – К чему? – спрашивал он себя. – К чему весь этот идиотизм? – Ты имеешь в виду сражение? – Легрейн глотнул из фляги. – Тебе, мой друг, следует понять, что ты одет в красно-золотую форму с зеленосеребряными вкраплениями. – Но у меня не было выбора, – сказал Дюмарест с горечью в голосе. Он посмотрел на стонущего Сачена, лежавшего между скалами. – Мы приземлились вчера, когда сгущались сумерки. Войска ждали нас. Выбор был прост: либо показать, на что способны те, кто путешествует Высшим классом, либо пойти под суд и быть приговоренным к году исправительных работ, как последний бродяга. Или же согласиться на новое путешествие. Всего один день против года в тюрьме. Что это за выбор? – Это выбор между жизнью и смертью, – заметил Легрейн. – Но я понял, что ты имеешь в виду. Всего одно путешествие, а потом деньги и свобода от мира Игры. – Он доел мясо. – Тебе не повезло, мой друг. Ты прибыл не в лучшее время. Плохое время на плохой планете, думал Дюмарест. Слишком много таких мест: тупиковых, замкнутых миров, планет, где не приветствуют и не желают видеть гостей. Обществ, где нет места человеку, который просто хочет работать для повышения своего класса, для движения к чему-то новому. Легрейн задумчиво ковырял в зубах. – Мне был предоставлен такой же выбор, как и тебе; я решил драться. – Он улыбнулся, встретившись взглядом с Дюмарестом. – Все верно, мой друг, я тоже путешественник или был им. Я побывал на многих планетах, пока злой рок не свел меня с Игрой. Игра, – промолвил он задумчиво. – Странное название, верно? Говорят, директор Конрад Граальский, узнав о рождении своего первенца, пообещал отдать ему весь мир в качестве игрушки. Вот так вот. Дюмарест ничего не ответил. – Участники пресытились, – сказал Легрейн. – Они постоянно ищут новых удовольствий и ощущений. Оскорбленные должны быть отомщены кровью, причем все это должно быть увидено участниками в натуральном виде. Сто, пятьсот, иногда тысяча человек сражаются друг с другом, используя самое примитивное вооружение. Прекрасное представление, полное крови, смерти и боли. Разве ты не видел корабли, спокойно парящие над полем сражения? – Мне было не до того, – сухо заметил Дюмарест, – хотя все же я их видел. – Зрители, – продолжил Легрейн, – азартные игроки, хищники на пиру, любовники, ищущие новых удовольствий. – Он воткнул меч в землю. – Отдыхай, – сказал он отрывисто, – я подежурю первым. Дюмарест растянулся на земле перед огнем, ощущая тепло костра. Нагрудник причинял некоторое неудобство, но он даже и не думал снимать его. Безопасность здесь прежде всего. Он закрыл глаза и вновь увидел озлобленные лица, дикие глаза, блестящую на солнце сталь, пыль, зияющие раны, внезапные потоки крови. Он мысленно услышал шум дыхания, крики, вопли, лязг оружия, почувствовал привкус пыли, ощутил, как его перенапряженные мышцы совершают все новые и новые удары. Он раздраженно повернулся, открыл глаза и посмотрел на звезды. Вид у неба был какой-то беспокойный. Что-то в нем было не то: звезды были какие-то слишком маленькие, слишком разрозненные. Он не обнаружил в них яркости, не нашел туманностей. И все же, насколько он помнил, небо над планетой, которую он искал, было такое же, как здесь. Темное небо с одной луной, редкими звездами и полосой света, протянувшейся от горизонта до горизонта. Эти звезды были объединены в плохо запоминающиеся по форме созвездия, – холодные, далекие, горящие в тишине ночи. Они казались такими далекими, и невозможно было поверить, что когда-нибудь их можно будет достичь. Он вздрогнул, почувствовав, что засыпает. Нервы были напряжены от ощущения опасности. Он оглянулся вокруг. Легрейн исчез и костер превратился в тлеющие угольки. Дрожа от холода, он поднялся, вытащил меч и проверил остроту стали. Он не любил свое оружие: клинок был слишком длинным, слишком грубым, таким мечом трудно было делать сильные и точные выпады. Он переложил меч в левую руку, вытащил из ботинка нож и, держа его наготове, стал вглядываться в темноту. В скалах бредил Сачен. – Мама, – твердил он, – мама. – Успокойся, – мягко произнес Дюмарест. Он подошел к костру, всматриваясь в звездную планету. Свет и тени создавали определенный контраст между четкими и размытыми деталями пейзажа. Внезапно Дюмарест услышал грохот падающего камня. Легрейн? Дюмарест посмотрел в ту сторону, откуда исходил звук. Он весь обратился в слух и прищурился, чтобы не пропустить ни малейшей детали. Вновь раздался грохот камня, на этот раз ближе, затем снова. Вслед за этим он увидел тень, почувствовал колебание воздуха. Он инстинктивно пригнулся и отпрыгнул в сторону. Там, где только что стоял Дюмарест, пролетело копье. Затем пролетело второе, брошенное трудно различимой фигурой, которая теперь вынырнула из темноты с мечом, направленным прямо в лицо Дюмаресту. Дюмарест взмахнул левой рукой, парируя атаку мечом, а правой, зажав в ней нож, сделал выпад вперед. Он почувствовал толчок, зловоние около своего лица и силу нападавшего. Потеряв равновесие, он упал в костер, и быстро вскочил, разбрасывая мириады искр. – Идиот, – воскликнул он, – не смей... Перед собой он вновь увидел копье, которое нападавший крепко держал обеими руками; глаза его горели, рот был широко открыт. Дюмарест потерял и меч, и нож. Он упал на одно колено, уворачиваясь от копья, затем поднялся и, схватившись за него, крутанулся на месте. Его противник по инерции полетел вниз головой. Дюмарест с легкостью выхватил у него копье и пронзил им нападавшего. Вытащив копье, он услышал хруст песка. – Спокойно, мой друг, – из темноты показался Легрейн с охапкой колючих веток. Он бросил ее перед костром, затем сгреб угли и стал бросать ветки в огонь. Легрейн посмотрел на убитого. – Человек, – сказал он. – Он не похож на человека, и все же это человек. – Он перевернул тело ногой. – Человек, пытавшийся выжить. Мертвец был невероятно худым, лицо заросло густой бородой. Одежда его представляла собой набор обрывков материи, которые покрывали десяток туник различного цвета, шлем и нагрудник были черными. Бородатое лицо было испещрено язвами. Открытые глаза горели красным огнем. – Проигравший, – сказал Легрейн, – тот, кому удалось уйти от охотников. Ему пришлось прятаться в скалах и питаться тем, что удавалось найти, постепенно теряя рассудок из-за лишений и укусов местных насекомых. Он, должно быть, заметил наш костер. – Он вновь пнул ногой тело. – Я видел конец схватки, – промолвил Легрейн. – Ты очень быстро разделался с ним, Эрл. Думаю, что я не видел, чтобы ктонибудь делал это так быстро. Дюмарест наклонился, разглядывая труп. Из нагрудника выскользнул и утонул в массе одежды нож. Дюмарест вытащил его, вытер и засунул убитому в ботинок. Он вложил его меч в ножны, наклонился и схватил тело за плечи. – Помоги мне, – сказал он Легрейну. Они перенесли тело и положили его между двумя валунами. – Завтра его заберут, – сказал Легрейн, когда они вернулись к костру. – Оружие и кости – вот все, что здесь останется, – присев перед огнем, он стал греть руки. – Скажи мне, Эрл. Зачем ты присоединился к Игре? Дюмарест добавил веток в костер. – Ради дела. – Это может означать только одно, – задумчиво сказал Легрейн. – Благосостояние планеты зависит от компьютера, – он с любопытством посмотрел на Дюмареста. – Для чего путешественнику консультироваться в Библиотеке? – Для того же, для чего и всем, – ответил Дюмарест, – чтобы задать вопрос и получить на него ответ. – Вопрос? Дюмарест задумчиво пожал плечами. Почему бы не довериться этому человеку? Может, это даже и к лучшему. Легрейн – путешественник, и, наверное, он уже узнал то, что хотел узнать. – Я ищу планету, – сказал Дюмарест, – планету Земля. Ты чтонибудь знаешь о ней? – Земля? – Легрейн нахмурился. – Странное название. Кто же, интересно, придумал такое название для планеты? С таким же успехом ее можно было назвать и почвой, или пылью, или глиной. Земля. – Он усмехнулся. – Эрл, друг мой, ты, наверное, шутишь. – Ты никогда не слышал о ней? – О планете с таким именем?– Легрейн наклонился, набрал горсть песка и стал медленно пропускать его между пальцами. – Это песок. Разве есть планета с таким названием? Дома я так же могу взять в руку горсть земли. Ты понял аналогию? Ему в очередной раз не повезло, столь часто это происходило. Но Дюмарест не был разочарован. Что может забыть человек, обязана помнить Библиотека. Если информация доступна, она будет в Игре, в банке данных этого знаменитого компьютера. Он повернулся на стон Сачена, который внезапно вновь начал просить воды. Жар у него спал. Темная кожа приобрела какой-то налет бледности. Легрейн опустил руку на флягу. – Нет, – сказал он. – Это будет лишнее. Дюмарест посмотрел сначала на его руку, затем ему в глаза. – Замечательно, – сказал Легрейн. – Почему бы и нет? Завтра мы подохнем все вместе. Дюмарест поднялся и влил остатки воды Сачену, затем демонстративно выкинул флягу, не сводя глаз с Легрейна, сидевшего у костра. Играющие языки пламени освещали лицо Легрейна, выделяя его четкие черты, тяжелую челюсть и рот. Это было лицо человека, привыкшего полагаться только на себя самого. Под взглядом Дюмареста Легрейн почувствовал себя неловко. – Объясни мне, – попросил Дюмарест. – Что ты имел в виду, когда сказал, что все мы завтра умрем? Легрейн пожал плечами. – Ничего, мой друг, кроме того, что это так и есть. Три раза я дрался на поле сражения. Два раза мне повезло, мы выигрывали. Я жил по высокому разряду, поскольку у проигравших оставалось в живых лишь несколько человек, и поэтому доля каждого из нас была очень велика. Но в этот раз я ошибся и выбрал не ту сторону. В этот раз я умру. – Но пока ты еще не умер, – заметил Дюмарест. – Послушай, – Легрейн нарисовал на песке круг, соединенный с тонкой линией. – Это, – сказал он, указывая на круг, – поле сражения. Эта линия – перешеек, связывающий нас с домом. Поперек нее Барьер, окруженный проволокой, забором, охраняемый, его невозможно преодолеть без разрешения. Вокруг поля сражения крутой обрыв высотой в триста футов, под ним скалы и море. Если даже спуститься с этого обрыва, все равно там будут все те же скалы и море, готовые поглотить тебя. Никаких кораблей. Нет возможности покинуть это место. Мы в ловушке, – воскликнул он. – Красно-золотые потерпели поражение, они обречены. А мы воевали на их стороне. – И что? – Как можно заставить людей воевать? – спросил Легрейн. – Хорошо им платить? Верно, но это лишь "пряник". Большие деньги и дорогие награды победителям. Но как действительно заставить людей воевать? "Пряника" недостаточно; должен быть и кнут. Кнут – это смерть. Либо ты побеждаешь, либо умираешь. Вот почему мало сражаться лишь для того, чтобы остаться в живых. Ты должен сражаться, чтобы победить. Поскольку, если ты не выиграешь, ты погибаешь. А мы, – добавил он мрачно, – мы проиграли. – Можно избежать этой участи, – сказал Дюмарест. – Каким образом? Ты собираешься отрастить крылья и перелететь через море? Стать невидимкой, чтобы таким образом преодолеть Барьер? Или спрятаться здесь, в скалах, без пищи и воды? Ты не думал, почему здесь не видишь разлагающиеся трупы, только кости? Посмотри на эти кости, друг мой. Посмотри на следы на них. По ночам поле сражения изрыгает свою собственную жизнь. Только огонь сдерживает этих насекомых; свет и тепло заставляют их думать, что сейчас светлое время суток. Но сколько времени ты сможешь прожить лишь с одним костром? Дюмарест посмотрел в темноту, туда, куда они положили труп. – Хочешь ли ты такого конца? – Легрейн как будто угадал его мысли. – Возможно, какое-то время ты еще продержишься, но конец неизбежен. Нет, – заключил он, – завтра мы умрем. – Ты так хочешь этого? – Нет, мой друг, но я реалист. Я понимаю неизбежность того, что должно произойти. – Легрейн растянулся перед огнем. – Твоя очередь дежурить, Эрл. Разбуди меня, когда устанешь. Дюмарест кивнул и стал напряженно и задумчиво смотреть на медленно движущиеся звезды. Наступил рассвет, в небе заиграли красные, розовые, золотистые и малиновые тона. По лазури поплыли фиолетово-белые и светловишневые облака. Из-за моря поднялось солнце, чтобы принести тепло и растопить иней. А вместе с рассветом появились толпы людей, охотников, мужчин и женщин, жаждущих крови. Они появились с севера, из-за Барьера, спустившись с высоты в пятьдесят футов (безопасная высота от угрозы снизу), и, как кошка, преследующая мышь, стали искать тех, кто пережил эту морозную ночь. – Пристрелка, – сказал Дюмарест. Он стоя наблюдал за охотниками, которые из воздушных кораблей примитивными ракетами стреляли по оставшимся в живых. – Но зачем? – воскликнул он. – Зачем убивать, когда можно найти этим людям лучшее применение? – Приказ Хозяина Игры, – ответил Легрейн. В лучах рассвета лицо его было бледным, нос заострился, на щеке запекся шрам. – Никаких поблажек – ты или побеждаешь, или умираешь. Третьего не дано. – Он посмотрел туда, где лежал Сачен. Он умер, не дожив до рассвета. – Счастливчик, – сказал Легрейн. Дюмарест был раздражен пессимизмом Легрейна. Он достал свой меч и осмотрел его. Рукоять меча была простой крестовиной. Может быть, связать два конца меча, сделав из него шестифутовый лук, используя в качестве стрелы копье?.. Он проверил клинок и выругался: после того, как он согнул лезвие, оно осталось кривым. Дешевка, сделано чуть лучше, чем луженое олово. Оловянные солдатики, подумал он мрачно. Игрушки в огромной детской комнате, где верховодит дурно воспитанный ребенок. Однако боль была настоящая, так же как и раны, кровь, смерть. В этом не было ничего детского. – Что ты делаешь? – спросил Легрейн, он смотрел на Дюмареста большими удивленными глазами, на которых, правда, лежала печать сильной усталости. – Лук? А вместо стрелы что? – Ничего, – Дюмарест отбросил меч. – Металл не слишком подходящий. Однако нам надо что-то придумать, чтобы достреливать до этих воздушных кораблей, – он постоял задумавшись и вдруг щелкнул пальцами. – Есть! Найди мне несколько камней. Гладких и круглых, размером с яйцо. Быстрее! Пока Легрейн собирал камни, Дюмарест снял ненужные шлем и нагрудник, сорвал тунику и разрезал ее ножом. Затем он сплел полоски воедино. Получилась праща. Легрейн принес камни. Дюмарест вложил в пращу один камень, раскрутил над головой и запустил. Он взмыл в небо на желаемую высоту. – Это вещь, – сказал Легрейн. – Ты сможешь прицелиться? – Раньше я умел обращаться с пращой, – сказал, припоминая Дюмарест. – Когда был мальчишкой. Давно, на Земле, вспомнил он, когда трудно было избежать соблазна сыграть в эту игру. Но как давно это было? Как давно? Трудно сказать. Во время длительных путешествий, спя в низком классе или, будучи одурманенным наркотиками в высшем, время летит слишком быстро. Биологически его жизнь измерялась несколькими десятилетиями, а хронологически несколькими веками. Он мог надеяться только на то, что не растерял весь свой опыт. – Они на подходе, – сказал Легрейн, глядя на приближающиеся воздушные корабли. – Бей в этом направлении. Если они что-нибудь заподозрят, стреляй выше... – Что у них за оружие? – Дюмарест припал к скале с пращой, заряженной камнем. – Я знаю, что ракеты, но какие, высокоскоростные? – Очень мощные, – ответил Легрейн. – Я два раза выигрывал, помнишь? Некоторых из нас пригласили в группу чистильщиков собирать трофеи. В основном они бьют по людям, и эти пули проходят насквозь, – сказал он, не глядя на Дюмареста. – Ладно, – сказал Дюмарест. – Сними свою униформу. А то она делает из тебя хорошую мишень. – Он стал наблюдать за приближающимися воздушными кораблями. Один из них свернул в сторону и направился прямо на них. Дюмаресту необходимо было каким-то образом отвлечь внимание нападавших, чтобы выиграть время для атаки пращой. Он посмотрел на Сачена. Тот был мертв, и уже ничто не могло побеспокоить его. Дюмарест позвал Легрейна и сказал ему о своей затее. Поколебавшись, Легрейн кивнул головой. – Хорошо, – сказал он. – Но только, Эрл, не промахнись. – Я сделаю все от меня зависящее, – пообещал Дюмарест. Он зарядил пращу, набрал в руку камней и прислонился к скале. Легрейн тем временем поднял мертвое тело Сачена: солнце выделяло ярко-красную тунику на коричнево-сером фоне. С высоты он походил на раненого, на беспомощного, просящего о помощи человека. Увидев цель, приближающийся корабль изменил направление. Дюмарест принялся раскручивать пращу. Корабль подлетел еще ближе. Из него был слышен голос: "Прочь, ребята, этот мой!" С боковой стороны корабля появился человек. Он поднял ружье, прицеливаясь. Легрейн продолжал подпирать сзади тело Сачена. Дюмарест выскочил из-за скалы и запустил камень в тот момент, когда нападавший открыл огонь. Пуля попала в тело Сачена, ударив его таким образом, что Легрейн превратился в голую мишень. Камень, взвившись в воздух, ударил стрелка чуть ниже грудины. Стрелок скорчился от боли, ружье его выпало наружу, а сам он свалился внутрь корабля. Легрейн побежал за оружием, схватил его и поспешил к Дюмаресту, который раскручивал перезаряженную пращу. Когда он запустил второй камень, из корабля выпустили очередь. Легрейн споткнулся и, упав, выронил ружье. Дюмарест бросил пращу, схватил ружье и побежал к шалашу. Огонь из корабля не прекращался. Пилот побледнел, а его руки застыли на приборах, когда он неожиданно услышал с земли крики Дюмареста: "Приземляйся, или я убью тебя!" Неожиданно корабль начал снижаться. Легрейн, прихрамывая, побежал к нему. – Ты добился своего, Эрл! Ты сумел! – Ты в порядке? – Да, они попали мне в каблук. – Легрейн осторожно подошел к кораблю. – Сейчас, Эрл? – Да, сейчас! Они ринулись вперед, впрыгнули на корабль и быстро огляделись. Один из находившихся на корабле был мертв, он смотрел на них немигающими глазами, во лбу у него зияла дыра. Другой задыхался, лежа в луже собственной блевотины, и кровь текла у него изо рта: камень сломал ему ребра, и они порвали легкое. У третьего лицо превратилось в бесформенную массу – второй камень достиг цели. Пилот сидел за приборами, буквально окаменев от страха. – Это все? – спросил Дюмарест. – Все, господин, – голос пилота дрожал. – Это все. – Отлично, – сказал Дюмарест. – Вылезай. – Но... – Вылезай! – Пилот с растерянным лицом выпрыгнул из корабля. Дюмарест повернулся и пристально посмотрел на Легрейна. – Не теряй времени. Швырни их за борт. – Один момент, – Легрейн обшаривал карманы троих нападавших. – Нам понадобятся деньги, – сказал он. – Средства, чтобы оплатить перелет. – Он с трудом выбросил тела из корабля на землю. – Все в порядке, Эрл. Полетели. – Легрейн устроился поудобнее в кресле поднимающегося корабля. – Получилось, – восторженно воскликнул он. – Мы победили Хозяина Игры. Дюмарест, однако, проявлял большую сдержанность. – Пока еще нет. Возьми одно из ружей. Стреляй в любого, кто попытается приблизиться к нам. – Он посмотрел на Легрейна. – Ты пробыл здесь дольше, чем я. Что теперь делать? – Поднимайся выше, лети в сторону моря, ориентируйся на солнце. Мы перелетим поле сражения и приземлимся на материке, достаточно далеко от Барьера. В скалах полно пещер. Мы спрячемся в одной из них и дождемся темноты или, может быть, завтрашнего дня. Затем мы полетим в город и договоримся по поводу перелета. Мать Джоселин поможет нам. Легрейн засмеялся, было видно, что он отходил от ощущения неизбежности смерти.

Глава 2

Леон Херл, участник Игры, проснулся через два часа после рассвета. Он лежал, глядя в потолок, и ожидал рабыню с утренним чаем. Сегодня будет трудный день, заключил он. Помимо обычных обязанностей его ожидала встреча в Ассоциации Прядильщиков, где среди прочих вопросов должна была рассматриваться проблема будущего выпуска продукции. В этот раз, надеялся он, им удастся избежать обсуждения того, что и так очевидно. Они и так уже пошли на большой риск, а потому будет полезнее хотя бы немного продвинуться вперед в обсуждении нерешенных вопросов. Осторожный стук в дверь означал, что принесли чай. Служанка была молоденькой девушкой и к его прихотям относилась вполне благосклонно, однако сегодня мысли Леона были далеки от развлечений. Телефон зазвонил в тот момент, когда он поднес к губам чашку горячего, ароматного напитка. Леон раздраженно нажал на кнопку. На экране появилось изображение помощника, участника Миа Ивана. – Добрый день, Леон. Я не разбудил вас? – Нет. – Наступление не было таким крупномасштабным, как я ожидал. Примите мои извинения. – Он не дождался ответа Леона. Возбуждение перекрывало формальную вежливость в обращении. – Леон, мы сделали это! Мы победили Хозяина Игры! Леон вздохнул. – Я знал это. И сейчас, я полагаю, ты хочешь собрать специальное совещание для выработки тактики. – Ну, да, – согласился Иван. – Я думал, что... – Ты слишком много думаешь, – сказал Леон мягко, – и мало понимаешь. Единственное, что мы можем себе позволить, это обратить на себя внимание. Если только Грошен узнает, что мы объединились против него, он будет беспощаден. Абсолютно беспощаден, – он внимательно посмотрел на Ивана. – Я заключил пари. И я буду собирать свои выигрыши. Детали обсудим на очередном совещании в Ассоциации сегодня во второй половине дня. Или ты забыл об этом? Иван покраснел. – Ты слишком нетерпелив, – сказал Леон. – К чему такая спешка. Иван в том, чтобы ... – Вы неправы, Леон, – прервал его Иван. – Все не так просто. Знаете ли вы о том, что в распоряжении Хозяина Игры имеется киборг? Леон нахмурился. – Ты уверен? – Я видел его собственными глазами. Его зовут Крил. Зачем Грошену киборг, Леон? Неправильный вопрос, подумал Леон. Гораздо интереснее узнать о том, какие цели в Игре преследует Киклан. Услуги, которые они здесь предлагают, абсолютно не нужны. Он ласково улыбнулся взволнованному лицу на экране. – Ты чересчур сильно беспокоишься, Миа. Мы не должны ничего предпринимать, предварительно все не обдумав. Сегодня утром я буду на фабрике. Позже мы встретимся с тобой, как договорились. До этого времени не предпринимай никаких шагов. Он выключил монитор и нахмурившись сел на край кровати. Леон был плотным, коренастым человеком с курчавыми волосами и темной кожей, которые говорили о том, что по происхождению он местный. Иван слишком беспокоится, думал он. Этот человек становится опасным. И все же его информация очень важна. Киборг? Здесь, в Игре? Это, в общем, не так важно, и все же надо взять его на заметку. Надо узнать побольше о неожиданном интересе Киклана к планете. Он встал с кровати, принял ванну, помазал кремом для удаления волос бороду, привел в порядок волосы. В одежде он казался еще более упитанным, чем был на самом деле. Леон был одет в накидку с широкими эполетами, которые делали плечи больше, широкий ремень стягивал его талию. Брюки-клеш и блестящие черные ботинки дополняли впечатление. В левую руку он взял церемониальный кнут, и после этого его наряд был закончен. Завтрак состоял из сока, каши и сухих фруктов, которые Леон запил своим любимым ароматным чаем. Персональный корабль перенес его от дома к фабрике, расположенной далеко за пределами города. Территория фабрики была огромна. Крыша главного зала находилась на высоте ста футов над землей, внизу были расставлены многочисленные ткацкие станки. Помимо потоков воздуха, проникающего через вентиляторы, на фабрике ощущался раздражающий запах плесени. В зале чувствовалось тепло, которое компенсировало холод прошедшей ночи; позже, когда снаружи станет жарко, здесь, наоборот, будет прохладнее. Леон остановился у станка, не столько наблюдая, сколько ощущая эффективность работы предприятия. Пол был чист, отметил он, ткачи занимались своим делом, рядом стояли надсмотрщики с электронными побудителями к работе. Потолочные лампы погружали фабрику в мерцание разноцветных огней. Заведующий отделом тканей Вогель был занят с группой покупателей с другой планеты. Леон отметил его отношение к ним, которое представляло смесь почтительности, юмора, внушения, а также попыток незаметного вовлечения в процесс обсуждения цены, которые, правда, покупатели при желании могли легко разгадать. Естественно, наблюдать это было смешно. Требуется около двадцати лет, чтобы стать заведующим по тканям, и все равно очень трудно поверить в то, что они смогут придумать хотя бы один новый образец, поскольку в основном пытаются сбыть старые. – Как видите, джентльмены, – говорил Вогель, – ткачи – это мутировавшие пауки, отобранные по размеру, способностям и цвету нити, которой они оперируют. Отметьте развитие их прядильных органов. В обучении мы используем метод инъекций. Выбранного паука обучают выполнять определенное задание, и когда он в совершенстве овладевает этим методом, его убивают. Сыворотка, полученная из его главного нервного узла, впрыскивается другим паукам. "Память" об обучении передается, таким образом, от одного паука многим другим. Все остальное очень просто: установить ткацкие станки, поставить надсмотрщиков, организовать питание и все такое прочее. Просто? Лицо Леона исказила гримаса. Сам факт того, что ими была установлена, возможность обучения пауков, это уже достижение. Заставить же их ткать было поистине маленьким чудом. – У нас есть триста семь различных рисунков, – продолжал заведующий тканями. – И семьсот двадцать восемь серийных образцов различных размеров. Таким образом, ковры, настенные покрытия и материалы для изготовления одежды, произведенные нами, могут удовлетворить любые пожелания. – Вогель наклонился и достал газовую ткань, ковер размером с комнату. Он сворачивал его в комок и удерживал одним согнутым пальцем. Затем встряхивал его, и ковер расправлялся, не оставляя никаких складок. – Цвет материала природный, а поэтому ткань не линяет. Ткань крепче любой пластмассы или металлического сплава, а также жароустойчива и защищает от непогоды. Если у вас нет никакой другой собственности, вам следует стать собственниками тканей Игры. Используя эти ткани, вы можете построить себе шатер, сшить плащ, сделать какую-нибудь выкройку, чтобы скрасить часы скуки. Это способ показать другим, что вы попали в беду; эти ткани словно мягкое объятие вашей любимой, кроме того их, вы можете передать по наследству. Рискованно, подумал Леон. Возможно, слишком рискованно, ведь эти покупатели с других планет не в меру чувствительны. После этого покупатели заговорили друг с другом, и Вогель умолк. Только заведующему тканями можно поручить испытывать терпение посетителей. Человек, который может выращивать отвратительных, пугающих пауков, считает, что человеческие эмоции – детские игры, не более. Он подал знак Вогелю. Тот извинился перед посетителями и подошел к Леону. – Участник Херл? – Как идут дела, заведующий? – Ну, – сказал Вогель, – думаю, что эти покупатели после того, как увидят, что мы можем предложить, вряд ли пойдут куда-либо еще. – Он поколебался. – Не будет ли большой наглостью с моей стороны поздравить вас, участник Херл? Я имею в виду сражение. Я видел его вчера на экране. Безусловная победа зелено-серебряных. Леон кивнул, принимая поздравления. – Я сам выиграл стопроцентный дивиденд на полную ставку, – сказал Вогель с гордостью. – Вы будете снова делать ставки, участник Херл? – Нет, – ответил Леон. – Если будете умнее, то тоже не станете этого делать. Будет грустно видеть вас на панели, торгующим собой изза неспособности выплатить долги. Фамильярность и одновременное знание цены себе сделали свое дело: Вогеля как будто потянули за язык. – Но вы ведь выкупите меня, участник Херл. Кто еще сможет обучать ваших ткачей? – Есть и другие, – сухо ответил Леон. У Вогеля так же, как и у Херла, была темная кожа, но мягкие волосы говорили о том, что он был полукровка. К тому же у него не было семьи. Стоит еще раз напомнить ему, кто он, а кто я, подумал Леон. – Хорошо, иди на панель, – сказал он не торопясь. – Я куплю тебя. Это верно. Но только для того, чтобы держать твой опыт подальше от других. Ты будешь работать в том месте, где кормят пауков. Ты есть – и хорошо, вот так я буду относиться к тебе, Вогель. Запомни это. – Да, участник Херл. – Ты оскорбил меня, – Леон с силой ударил Вогеля кнутом по ноге. – Имей в виду: чтобы такое больше не повторялось. А сейчас иди работай. Вогель поклонился, прикрыв глаза. Выйдя на улицу, Леон остановился, вдыхая морозный утренний воздух. Он был рад покинуть фабрику. Пауки обеспечивали ему стабильный денежный доход, но он никак не мог избавиться от отвращения, которое вызывали у него эти твари на протяжении многих лет. Это началось, как он вспомнил, с тех пор, как отец заставил его наблюдать за процессом их кормления. Для поддержания запаса энергии они нуждались в пище, богатой белком, а потому их кормили мясом. Даже сейчас он помнил крики рабов. Конченые люди, уголовники, проданные с аукциона, но все же это были люди. Он встряхнулся; подобные мысли были очень неприятны. Вещи таковы, каковы они есть, потому что система такова, какова она есть. Для того, чтобы произошли какие-нибудь изменения, нужно уничтожить систему. Нет, поправил он себя, не совсем правильно, ее нужно сильно изменить. Прошло много времени с того момента, когда Грошен смог взять в свои руки власть, доставшуюся ему по наследству. Система была такова, что эту власть в сущности нельзя было свергнуть. Придя в офис, Херл включил монитор. На экране появилось бледное лицо простого рабочего. – Это участник Херл, – сказал Леон. – Каково состояние моего счета? – Секундочку, участник Херл, – полминуты пролетели незаметно. – У вас на счету есть еще пять процентов от вашего последнего дивиденда, участник Херл. Пять процентов, подумал Херл, выключая монитор. Много ли это? Он задумался. Что еще ему нужно? Новый воздушный корабль? Еще больше тканей для дворца? Несколько лишних рабов? Приняв решение, он нашел кнопку. На экране появилось лицо его секретаря. – Элгар, – сказал Леон, – купи этих вышивальщиц в стиле "Шатун". – Всех, участник Херл? – Столько, сколько позволяет мой кредит. И побыстрее. Следующие дивиденды поступят через пять дней. Но это надо сделать до повышения цен. – Как прикажете, участник Херл. Леон вздохнул, отвернувшись от экрана. Будучи экономным, он терпеть не мог необходимость тратить весь кредит до конца. Но что он мог сделать? Если он не потратит его, кредит будет аннулирован. В мире Игры участникам нельзя накапливать богатство. Раздался звонок внутренней телефонной связи. – К вам посетитель, участник Херл, – сказал секретарь в приемной, – вы примете его? – Ему назначено? – Нет, участник Херл. Но он монах из Мирового Братства. – Как его зовут? – Брат Элас, участник Херл. Леон был заинтригован. – Пусть войдет. В мире Игры редко можно было встретить монаха из Мирового Братства. Одни из них основали церковь неподалеку от космодрома, другие раздавали лекарства и благословение бедным. А некоторые с бесконечными мольбами о милостыне появлялись даже на аукционах, гремя своими оббитыми чашками из дешевой пластмассы. Что ему от меня нужно? – Милосердие, брат, – тихо сказало монах, прерывая размышления Херла. – Подарок доброты от одного члена человеческого общества другому. Во многих случаях дарование жизни. Леон указал монаху на стул. – В каких случаях? – Вчера была битва. Пятьсот человек сражались на поле боя. Сто десять остались в живых, чтобы устроить пир по поводу одержанной победы. А что же другие, брат? – Они погибли. – От холода, от ран, от того, что были брошены на произвол судьбы, – согласился монах. – Многих из них можно бы было спасти, если бы у них были лекарства, огонь, еда и медицинская помощь. Многие из них смогли бы дожить до рассвета, если бы нам разрешили помочь. – Нет, – сказал Леон подчеркнуто. – На поле сражения они или побеждают, или умирают, – он поднял руку, останавливая монаха. – Не я это придумал, брат. Хозяин Игры Грего Грошен. Вы должны адресовать вашу просьбу ему, не мне. Я не Хозяин Игры. – Но вы участник. – Я и еще двадцать миллионов. – Но вы владеете большим количеством акций, чем большинство других, – заметил монах, – и поэтому имеете большее влияние. Пожалуйста, брат. Я взываю к вашему милосердию ради тех, кто не может помочь себе. Леон откинулся на спинку стула, разглядывая монаха, одетого в грубую домотканую рясу. Этот человек был явно образован – его речь говорила об этом – и, судя по слухам, являлся специалистом в области психологии. Что заставило его надевать простую рясу, грубые сандалии на босу ногу? Леон посмотрел на коротко остриженную голову, на худое, аскетичное лицо, обрамленное откинутым назад капюшоном, на ввалившиеся глаза. – Послушайте, – неожиданно сказал Леон, – поскольку у меня нет никакой возможности помочь вам, ответьте мне на один вопрос, и я подумаю, что можно будет сделать. Вы согласны? Брат Элас кивнул головой. – Я согласен. – Отлично, – сказал Леон. Он глубоко вздохнул. – Назовите мне хотя бы одну причину, по которой я должен был бы помочь вам. Глаза их встретились. – Посмотрите на тех, кто вас окружает, участник Херл. Рабы, разорившиеся люди, падшие женщины, те, кто поражены болезнью или бедностью. Посмотрите на них и напомните себе об одной вещи. Скажите себе: – Туда с милостью Божией иду я. – Это ваша вера? – Да, брат. В тот день, когда все люди посмотрят друг на друга, думая об этом, начнется золотой век. – Возможно, но я не уверен, что большинство живущих сейчас понимают это, – иронически заметил Леон. – Да, брат, это действительно так, – сказал монах. – Но мы делаем все, что в наших силах. И все, что вы делаете, подумал Леон, сделано прекрасно. Он ощутил чувство вины, какой-то неловкости, хотя у него и не было причин злиться или раздражаться. Леон знал, что было бы довольно глупо уступить монаху. В раздумье он посмотрел на своего собеседника. Мировое Братство не облагается ни налогами, ни штрафами. Они распространили свое влияние на многие планеты, и у них много друзей в высших кругах. Было бы неразумно противодействовать им. Завоевать их дружбу и даже, может быть, поддержку было бы правильным шагом. Он нажал кнопку телефона. – Отмените покупку вышивальщиц, – сказал он секретарю. – Вместо этого выдайте кредит монаху из Мирового Братства. Я дам ему расписку. – Выключив телефон, он написал расписку. "У меня осталось пять процентов последнего дивиденда. Используйте их по вашему желанию". – Брат, вы столь щедры! – Возможно, – сказал Леон, глядя монаху прямо в глаза. – Я честолюбив – возможно мне понадобится ваша помощь, – мягко заметил он. – Еще один вопрос, брат. Что вы мне можете предложить взамен? – Наши молитвы, брат. Если понадобится, нашу помощь. Леон пожал плечами. – Я могу обойтись без ваших молитв так же, как и без вашей помощи. Неужели вы не можете предложить что-нибудь получше? Брат Элас поднялся, достал чек и бросил его на стол. – Благотворительность, брат, это акт подношения без просьбы о каком бы то ни было воздаянии, – тихо сказал он. – Мы ждали вашей благотворительности, ничего более. – Ничего не предлагая взамен? – Благотворительность – это доброе дело, брат. Добродетель и есть награда за него. Немного за пять процентов от дивиденда, подумал Леон. Но как можно спорить с фанатиком? Монах, он и есть монах. И все же Леон восхищался этим человеком. В конце концов тот жил по своим принципам. – Эй, – сказал он, когда монах уже подошел к двери, – вы забыли взять то, за чем пришли. – И он перебросил чек через стол.