Текст книги "С Путиным или без? Что ждет Россию через десять лет"

Автор книги: Эдвард Лукас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Эдвард Лукас
С Путиным или без? Что ждет Россию через десять лет

Вместо предисловия

Сам по себе капитализм не имеет морали; по существу, он стоит на грани аморальности. Единственное, что делает его терпимой системой, – это система сдержек и способность к самоисправлению. Избиратели, потребители, акционеры, чиновники, юристы, законодатели, журналисты и разного рода лоббисты – все эти группы представляют собой противовес корыстному и безжалостному духу наживы.

На Западе эта система работает не всегда. В России Владимира Путина, где политическая власть полностью слилась с экономическим влиянием, она не работает вообще.

Бывшие шпионы и их подельники из мира бизнеса начали уникальный эксперимент под названием «государственный капитализм»: во главе министерств и регулируемых этими министерствами отраслей стоят одни и те же люди; рынки открываются и закрываются в зависимости от того, насколько велико политическое влияние их участников; закон и право личности не значат ровным счетом ничего.

У жесткого политического плюрализма 90-х годов прошлого века были свои недостатки, но то, что пришло вместо них, – много, много хуже! Путин со своими коллегами сломал все вообразимые сдержки и уничтожил все пути исправления ошибок и перегибов. Оппозиционные партии оттеснены на обочину; выборы превратились в аналог рестлинга, который часто показывают по телевизору, – в балаган, где все участники определены заранее.

Дума превратилась в мегафон власти; по мерке Кремля сегодня скроены все органы государственной машины. Суды, полиция и другие организации, которые, по идее, должны быть независимы, стали, как говорил когда-то Ленин, лишь ее «приводными ремнями», только сегодня вместо коммунистической идеологии Кремль прославляет «суверенную демократию» – лоскутное одеяло из ксенофобии, национализма, мистицизма и самодовольного фарисейства, обильно сдобренного риторикой, ведущей, как сказал Путин, к «новой фазе гонки вооружений».

Гражданское общество нейтрализовано. Любая организация, получающая финансирование из-за рубежа, тут же привлекает внимание власти, ничего хорошего ей не сулящее.

В России Бориса Ельцина, в 90-е годы, при тогдашнем грубом плюрализме прессы, никто не мог спрятаться от критики. А сегодня, при нынешних драконовских законах и после насильственной смены собственников, все национальные телеканалы, большинство газет и все – кроме, пожалуй, одной – радиостанции покорно склонились под длань власти.

Путин удачно позиционирует себя в качестве противовеса «однополярному миру» по-американски. Но дни этого мира и так уже сочтены, ибо американская демократия вырывается из рук правительства.

Теперь именно с Востока, а не с Запада на нас будет смотреть настоящий звериный оскал капитализма.

Э. Лукас

Часть 1. «Новый царизм» Владимира Путина

Как Путин пришел к власти

Владимира Путина едва ли можно было назвать заметной фигурой в российской политической истории, когда 9 августа 1999 г. измученный болезнями президент Борис Ельцин назначил его премьер-министром. Пятый по счету премьер-министр за неполный год, он выглядел как самый заурядный российский чиновник: скучный, непривлекательный и слишком подходящий для того, чтобы вскоре исчезнуть с российского политического небосклона, как и предшествующие ему жертвы неразрешимых экономических проблем и беспорядочной политики. С самого начала о нем практически ничего не было известно ни в личном, ни в профессиональном плане, кроме того, что он любил дзюдо и свободно говорил по-немецки. После службы в Восточной Германии в качестве офицера КГБ он вернулся в родной Санкт-Петербург и начал постепенно подниматься по служебной лестнице. После университетского факультета международных отношений он перешел к работе, связанной с зарубежными инвесторами, а затем – в Кремль, где он работал в управлении делами президента, колоссальной бизнес-державе, базирующейся на фондах бывшей Коммунистической партии.

После недолгого курирования региональной политики он стал главой ФСБ. Даже тогда при более внимательном рассмотрении это последнее его назначение казалось более важным, чем на первый взгляд. Карьера в КГБ была особым знаком отличия в Советском Союзе. Наряду с руководством Коммунистической партии СССР, КГБ был самой информированной, квалифицированной и привилегированной организацией. Комитет не только привлекал самых умных людей страны, но и обеспечивал им великолепную подготовку и превосходные связи. Все это порождало у них чувство огромного превосходства над бедной, скучной, плохо осведомленной массой рядовых граждан. У большинства же это чувство поддерживалось с помощью специального обучения психологическим приемам манипуляции окружающими с целью завоевать их доверие или сломить сопротивление. В результате сложился скорее культ, чем государственная машина: всеведущий, вездесущий и всемогущий КГБ. В своем извращенном сознании офицеры КГБ ощущали себя почти священниками. Способные видеть недостатки коммунизма, многие из них испытывали сомнения в его жизнеспособности. Но это окупалось пылким патриотизмом и несгибаемой преданностью своим соратникам.

Присутствие любого из высокопоставленных сотрудников КГБ во главе правительства было бы знаменательно, но Путин был не просто заурядным офицером. Он служил за границей. Первое отделение КГБ, которое занималось внешней разведкой, было элитой из элит. Его члены особо отбирались и обучались; они должны были устоять перед искушениями, которым подвергались во время пребывания за границей, что само по себе было почти невообразимой роскошью для закрытого советского общества. До сих пор неясно, чем точно занимался Путин в период дрезденской командировки. Сведения восточногерманской службы государственной безопасности Штази о его карьере там необычайно отрывочны. Некоторые полагают, что он был там скромным контрразведчиком, в чьи обязанности входило получение сведений от важных сотрудников высшего звена. Другие считают, что ему было дано важное задание в деле сохранения работоспособности советских разведывательных агентур, поскольку коммунизм в Восточной Германии разрушался, но он его якобы провалил. Обе версии достаточно правдоподобны. В любом случае Путин был выбран на эту службу благодаря его преданности, уму и твердости.

* * *

Первый сигнал того, как опыт прежней службы может повлиять на стиль поведения Путина в политике, прозвучал во время его краткого пребывания на посту премьер-министра, когда он доложил своим бывшим коллегам: «Группа оперативников ФСБ, скрыто внедренная в правительство Российской Федерации, успешно выполняет свои задачи». Тогда многие подумали, что это лишь пресная шутка. С высоты сегодняшнего дня это воспринимается как констатация факта. С 2000 г. ветераны советской разведки и служб безопасности взяли под контроль не только Кремль и правительство, но также СМИ и командные высоты в экономике. Ольга Крыштановская, социолог Российской академии наук, подсчитала, что три четверти руководящих постов в России занимают так называемые «силовики» – бывшие и действующие сотрудники служб разведки и безопасности.

Приход к власти Путина и его коллег стал кульминацией, случайной или преднамеренной, процесса, стартовавшего в начале 80-х, когда КГБ начал все более раздражать власть старцев, окружавших дряхлевшего Леонида Брежнева и руководство Коммунистической партии. В эпоху коммунизма даже КГБ не был всесильным. Он не имел права следить за советской военной разведкой, ГРУ, за Коммунистической партией, которая смотрела на его «щит и меч» со смесью страха и презрения. Как и его предшественники, наводящие ужас секретные службы КВД, ОГПУ, ЧК, а ранее – царская охранка и даже монахи в черных капюшонах, опричники Ивана Грозного, КГБ мог терроризировать бессильных, но только советовать сильному: у него не было никакой собственной политической власти.

Это почти изменилось в ноябре 1982 г., когда умер Брежнев, и на должность Генерального секретаря был избран руководитель КГБ Юрий Андропов. В течение 15 месяцев КГБ пребывал на пике своего могущества. Суровый и вселявший страх Андропов попытался реставрировать советскую экономическую и политическую систему. Но ему это не удалось, поскольку она по определению не поддавалась восстановлению, а также потому, что спустя несколько месяцев правления отказали больные почки генсека. Застой вернулся после его смерти, при его преемнике, трясущемся от старости Константине Черненко, чье правление продлилось всего 18 месяцев. Смирившись с неизбежностью перемен, КГБ стал убежденным сторонником реформ Горбачева – по крайней мере, пока они не привели к развалу страны.

Возможно, это кажется парадоксальным, но главной целью большинства либералов и реформаторов всего Советского Союза в горбачевскую эпоху было перехитрить центральные институты власти: Кремль, вооруженные силы, государственных чиновников, которые управляли плановой экономикой (или расправлялись с ней), и самое главное, серых кардиналов КГБ. Два главных рычага советской власти – экономическое планирование и однопартийное милицейское государство – две стороны одной медали. Единственное, чего никто не осознавал, – крах государственного планирования скоро даст самым «смекалистым» гражданам бывшего Советского Союза – офицерам секретных служб – шанс разбить Запад в его собственной игре под названием «капитализм». Политическая свобода и права человека, которые, казалось, лежали в основе общественной жизни, оказались лишь побочными и необязательными понятиями.

Андропов, а не Горбачев, был образцом для Путина. В июле 1999 г., будучи еще главой ФСБ, Путин возложил цветы к могиле Андропова. Позднее он восстановил его мемориальную доску на серой стене старого штаба КГБ на Лубянке с надписью «Выдающемуся государственному деятелю».

С момента прихода Путина к власти ФСБ добилось того, чего никогда не имело КГБ: его сотрудники, настоящие и бывшие, наконец-то управляют страной. Разница между этими двумя организациями в большой степени внешняя. Вскоре после вступления в должность премьер-министра в 1999 г. Путин в выступлении по российскому телевидению заявил, что бывших чекистов не бывает. Виктор Черкесов, близкий сподвижник Путина, который, будучи руководителем КГБ в Санкт-Петербурге в 1988 г., инициировал последнюю политическую репрессию в Советском Союзе, писал в 2004 г.: «Мы (силовики. – Примеч. автора) должны понять, что все мы – единое целое <…> История распорядилась так, что груз удержания российской государственности во многом лег на наши плечи <…> Я верю в наше сообщество, наше опорное государственное сословие, верю в нашу способность, ощутив опасность, отбросить все мелочное и суетное и не изменить присяге».

* * *

В книге по дзюдо, вышедшей в 2004 г. в его соавторстве, Путин неоднократно подчеркивает, что успех должен достигаться с минимальными усилиями и максимальным эффектом. Это характерная черта его внутренней и внешней политики. Стремясь контролировать все, как это делали его коммунистические предшественники в Кремле, он захватывает власть твердо и уверенно. Гораздо эффективней не грубо сокрушать своих противников, а нарушать их равновесие, тем самым делая уязвимыми перед ловкими толчками и ударами. Хотя ФСБ совершила удачный переворот, восстановив полуавторитарную политическую систему, она старается избегать тотального контроля. До известной степени сохраняется видимость политического плюрализма, что вводит в заблуждение сторонних наблюдателей и тех, кто все еще принимает желаемое за действительное.

На первый взгляд все просто. Россия была в ужасном беспорядке, когда Путин стал премьер-министром. Затем смертоносные и загадочные террористические акты, унесшие порядка трех сотен человеческих жизней, ввели страну в состояние всеобщей паники. Реакция Путина – его жесткие заявления и еще более жесткие действия – сделала его самым популярным национальным политическим деятелем в течение нескольких недель. Поэтому выбор Путина как преемника президента Ельцина стал логически верным и всеобщим. После этого он навсегда распрощался со злоупотреблениями ельцинской эпохи и сделал Россию сильной и процветающей. Для многих россиян и ряда иностранных граждан именно это по-прежнему является сутью его правления. О злоупотреблениях властью пойдет отдельный разговор в последующих главах, но способ, с помощью которого Путин пришел к президентской власти, должен разогнать любые иллюзии об истинной ее сущности.

Все начиналось с туманных новостей, едва доносившихся до внешнего мира. В августе 1999 г. боевики-сепаратисты из Чечни напали на деревни соседнего Дагестана. Несколько дней спустя, 31 августа, произошло еще одно, казалось бы, никак не связанное с этим событие: прогремел взрыв в Москве в подземном торговом центре, как гордо называлось скопление киосков у входа в станцию метро. Один человек был убит и сорок ранены. Многие списали это на счет преступных разборок, хотя ответственность взяла на себя ранее неизвестная повстанческая группа. Преступление еще более крупного масштаба произошло 4 сентября, когда взорвалась подложенная в машину бомба у жилого дома в военном городке Буйнакске в Дагестане, в результате чего погибло 64 человека и десятки были ранены. Россия обвинила в этом чеченских сепаратистов. Путин уполномочил провести атаку на так называемые «незаконные воинские формирования» в Чечне.

Спустя лишь несколько дней взорвалась огромной мощности бомба, заложенная в подвале девятиэтажного дома на юго-востоке Москвы, в результате чего погибли 94 человека и было ранено 150, а россияне стали ощущать себя под постоянной угрозой террористических атак. Это впечатление подтвердилось еще двумя случаями массового убийства. 13 сентября, в день траура по жертвам предыдущего взрыва, прогремел взрыв в восьмиэтажном здании на юге Москвы, жертвами которого стали 118 человек убитыми и 200 ранеными. Через три дня после этого сдетонировал грузовик в Волгодонске, на юге России, унеся жизни еще 17 человек.

Атмосфера, создаваемая этими непрерывными атаками, накалялась до предела. Ночами специальные группы патрулировали глухие улицы Москвы. Чеченцы, и без того самая непопулярная этническая группа в России, после этих нападений демонизировались еще больше. Путин немедленно санкционировал военную операцию против «террористической» республики. Россия должна была, как он выразился, «замочить» преступников «в сортире». Такое шокирующее употребление уголовного жаргона на публике ни одному из предыдущих российских правителей даже не снилось. Образованные россияне содрогнулись, но это совпало с настроениями большинства. Время быть хорошими кончилось…

Но многие вопросы все же оставались без ответа. Не было доказательств, подтверждающих как нападение на эти цели именно чеченцев, так и возможность использования ими подобных средств. Бомбы были профессионально установлены именно в таких зданиях, конструкция которых легко подвержена мгновенному разрушению. Лишь военные специалисты обладают данными экспертиз подобного рода (как и легким доступом к взрывчатым веществам). Но чеченцы до сих пор не показывали, что они могут приобрести такое большое количество взрывчатого вещества и настолько профессионально им воспользоваться. Взрывы были тщательно спланированы, возможно, за несколько месяцев до их осуществления, тогда как боевые действия в Дагестане происходили совсем недавно. Чеченская террористическая тактика пока состояла лишь в захвате заложников и выдвижении конкретных требований: освобождения заключенных или переговоров с Кремлем. На этот раз предполагаемые преступники не имели видимого мотива. Неминуемым результатом подобных атак могла быть только война, в результате которой их и без того разрушенная республика была бы стерта с лица земли.

* * *

Те, кому это действительно было выгодно, находились в Москве. В течение года вокруг российской столицы ходили слухи о том, что главные фигуры ельцинского Кремля планировали применить силу, чтобы воспрепятствовать надвигающемуся краху. Самый могущественный политический воротила страны Борис Березовский находился под следствием за невозвращение из-за границы валютной выручки «Аэрофлота». Другой фигурой для дискуссий был Павел Бородин, глава управления делами президента. Он заказал скандально известной швейцарской фирме «Мабетекс» выполнить дорогостоящую реконструкцию исторических зданий Кремля. В сентябре 1999 г. семья Ельцина попала под пристальное внимание, когда швейцарские следователи заявили о наличии документов, подтверждающих, что «Мабетекс» открыл кредитные карты в размере 15 млн долларов на имя Ельцина и двух его дочерей. Семья Ельцина неизменно отстаивала свою непричастность к этой взятке.

В ответ на это власть повела грязную игру. Генеральный прокурор Юрий Скуратов был отстранен от должности после того, как по телевидению было показано видео очень похожего на него человека, развлекающегося с двумя проститутками. Только вероятный подкуп депутатов отсрочил попытки Думы выдвинуть импичмент Ельцину. Следующий, как казалось, не заставит себя долго ждать. Юрий Лужков, всесильный мэр Москвы, приложил все свои политические и финансовые силы для выдвижения на пост президента Примакова. Выборы ожидались в 2000 г., но в случае импичмента Ельцина они могли бы произойти и раньше. Назначение Путина премьер-министром и фактическая передача власти чекистам, по сути, стало последним вынужденным ходом Ельцина в этой игре. Серия взрывов и бои в Чечне дали делу новый толчок: внимание общественности сместилось со всяких глупостей о коррупции чиновников на достойный похвалы ответ властей на террористическую атаку России.

Подобные теории так бы и остались на задворках дискуссий, если бы не «бомба», которая так и не взорвалась. Вечером 22 сентября Алексей Картофельников увидел белый автомобиль, припаркованный у 12-этажного жилого дома 14/16 по ул. Новоселов в Рязани, в двухстах километрах от Москвы. Необычайно наблюдательный мужчина, он заметил, что местный номер машины был фальшивым. Он стал наблюдать и увидел трех мужчин, несущих мешки в подвал дома. Затем вызвал милицию. Эксперты обнаружили предполагаемую бомбу и вынесли мешок с детонатором и таймером, установленным на 5 ч 30 мин. Сотни людей, проживавших поблизости, были эвакуированы и, в конце концов, укрыты в еще работавшем ближайшем кинотеатре. Местный эксперт по взрывчатым веществам Юрий Ткаченко с помощью газового анализа установил содержание мешков с желтыми гранулами, напоминавшими мелкую вермишель. Аппарат определил их как гексоген, сильное взрывчатое вещество. Детонаторы были действительно соединены, и соединены правильно. Милиция установила наблюдательные пункты на главных дорогах. Машина, замеченная Картофельниковым, вскоре была обнаружена, она числилась в розыске.

Вечером 23 сентября глава отдела ФСБ по связям с общественностью Александр Жданович появился в рейтинговом ток-шоу «Герой дня». Хотя и довольный оказанным уважением за предотвращение взрыва, он находился в странном замешательстве по поводу произошедшего, возможно, из-за плохой осведомленности, возможно, и по какой-то другой причине. Министр внутренних дел Владимир Рушайло, выступая на следующий день на конференции спустя почти 48 часов после обнаружения бомбы, критиковал правоохранительные органы за отсутствие бдительности и хвалил за обладание ею граждан. На следующий день Путин с гордостью заявил, что российские самолеты начали бомбить столицу сепаратистов г. Грозный. Он заявил следующее: «Что касается событий в Рязани. Я не думаю, что это какой-то прокол. Если эти мешки, в которых оказалась взрывчатка, были замечены – это значит, что все-таки плюс хотя бы есть в том, что население реагирует правильно на события, которые сегодня происходят в стране. Воспользуюсь вашим вопросом для того, чтобы поблагодарить население страны за это. Мы в неоплаченном долгу перед людьми и за то, что не уберегли, кто погиб, и благодарны им за ту реакцию, которую мы наблюдаем. А эта реакция очень правильная. Никакой паники, никакого снисхождения бандитам. Это настрой на борьбу с ними до конца. До победы. Мы обязательно это сделаем».

* * *

Ни он, ни кто-либо другой из официальных лиц на этом этапе не предполагал, что обнаруженное могло быть не связано с очередным терактом. А позже глава ФСБ Николай Патрушев ошеломил Россию заявлением о том, что все это было лишь учениями. Он поздравил жителей Рязани с их «бдительностью». В мешках в действительности был сахар, и они установлены в рамках практического обучения. Рязанский отдел ФСБ пришел в бешенство от вестей о фальшивой бомбе. Его сотрудники заявили: «Как стало известно, закладка обнаруженного 22.09.99 имитатора взрывного устройства явилась частью проводимого межрегионального учения. Сообщение об этом стало для нас неожиданностью и последовало в тот момент, когда Управлением ФСБ были выявлены места проживания в городе Рязани причастных к закладке взрывного устройства лиц, и готовилось их задержание. Это стало возможным благодаря бдительности и помощи многих жителей города Рязани, взаимодействию с органами внутренних дел, профессионализму наших сотрудников. Благодарим всех, кто содействовал нам в этой работе. Мы и впредь будем делать все возможное, чтобы обеспечить безопасность рязанцев».

Причиной ярости рязанского ФСБ было то, что ночью, когда «бомба» была установлена, рязанская телефонистка Надежда Юханова сообщила о подозрительном звонке в Москву, который она соединила: один собеседник сказал, что его группа была замечена и им нужно немедленно покинуть город. Другой ответил: «Выезжайте по одному, везде перехваты». Работники местного ФСБ распознали номер, на который был совершен звонок, – это оказался телефон одного из служебных помещений столичного ФСБ. Патрушев заявил, что «те люди, которых, по идее, должны были сразу разыскать, находились среди вышедших на улицу жильцов дома, в котором якобы было заложено взрывное устройство. Они участвовали в процессе составления своих фотороботов, разговаривали с сотрудниками правоохранительных органов». Но дело было даже не в этом. Фактически рязанские власти арестовали двух подозреваемых, которые затем предъявили удостоверения сотрудников ФСБ. Позже за ними приехали высокопоставленные чины московской штаб-квартиры.

Даже по стандартам российской бюрократии подобные объяснения выглядели неубедительно. Газета «Новые известия» язвительно подвергала сомнению объяснения Патрушева, удивляясь, как он еще не путает цвета и узнает родных. Другие задавались вопросом, могли ли массовые взрывы быть работой не врагов России, а властей, цинично пытавшихся управлять общественным мнением. Мало верилось в то, что рязанские эксперты приняли сахар за гексоген. Даже если в мешках был только сахар, для чего их так спешно отправили на экспертизу в Москву? Быть может, чтобы получить уличающие доказательства вдали от Рязани? ФСБ еще добавило неразберихи, заявив, что содержимое мешков было «протестировано» на артиллерийском полигоне, и оно оказалось незаряженным. Зачем кому-то понадобилось проделывать все это с сахаром, использованным в ходе служебных учений? Зачем в учениях фигурировал угнанный автомобиль, вопреки всем нормам, когда можно было воспользоваться служебным транспортом ФСБ?

ФСБ судорожно пыталась представить доказательства, что Рязань была одним из этапов серии планируемых учений. Предпринимались десятки других «учений», в большинстве своем настолько дилетантских, что их постыдился бы и инспектор Клузо. В Москве сотрудники ФСБ оставили коробку с надписью «бомба» в опорном пункте милиции на станции метро, где она была обнаружена только через два дня. Ни одно из этих «учений» не могло сравниться с мастерской фальсификацией, которая, по-видимому, имела место в Рязани. На встрече с жителями дома руководители ФСБ изо всех сил старались объяснить, что именно отрабатывалось в «учениях»: почему об этом не были оповещены представители местной власти, почему не было сделано никаких приготовлений для обеспечения безопасности людей. Другие детали еще больше озадачивали. Этот дом казался достаточно странным выбором для проверки бдительности, поскольку в нем находился круглосуточный магазин, и вид людей, что-то разгружающих, едва ли должен был вызвать подозрения. Однако слабая конструкция кирпичного здания была идеальной для террористической атаки (такой же конструкции здание было взорвано в Москве неделей раньше) – оно бы не просто мгновенно разрушилось, обломки его, вполне вероятно, повредили бы и соседние здания.

В марте 2000 г. в телевизионном интервью некий офицер, «сотрудник спеццентра ФСБ», рассказал, что он и еще двое сотрудников случайно обнаружили незапертый подвал в Рязани, купили на рынке три мешка сахара, патрон для ружья в оружейном магазине, а затем демонстративно подложили фальшивую бомбу, чтобы проверить бдительность местных жителей.

Генерал-майор ФСБ в отставке Геннадий Зайцев заявил, что приборы, использовавшиеся для проверки этого «взрывчатого вещества», показали неверные значения, поскольку были загрязнены остатками взрывчатых веществ от предыдущей экспертизы; за это эксперты уже наказаны. Это должно было прояснить картину, но в результате еще больше ее запутало. Возможно, он искренне заблуждался в своих утверждениях, но инсценировка таких невинных действий, как покупка сахара на рынке и патрона в оружейном магазине, кажется довольно странным способом проверить бдительность граждан. Зачем, чтобы подложить три мешка сахара в незапертый подвал, нужно было проделывать весь путь из Москвы на украденной машине? К тому же, напротив, никаких дисциплинарных взысканий не было применено к Ткаченко: он и его коллега были официально награждены за мужество, так же как и телефонистка Юханова – за бдительность. Если кто и заслуживал наказания, то это ответственные за такие удивительно необдуманные, безобразно спланированные и бессмысленные учения.

* * *

Власти с возмущением реагировали на любые предположения об их причастности. Путин сказал, что «аморально» даже поднимать этот вопрос. Было бы действительно глупо полагаться только на российские СМИ: российские репортеры ошибаются, как и ошибаются их коллеги во всем мире. Возможно, слухи могли пустить противники Путина. Все российские должностные лица категорически отрицали любые правонарушения со своей стороны и настаивали, что эта теория заговора была выдумана их политическими противниками. Сторонники теории, что подбрасывания бомб имели официальную поддержку, могут предъявить множество косвенных улик, но нет ничего, что непосредственно указывает на причастность к этому делу Путина, высших должностных лиц и их политических соратников.

Один лишь Кремль мог бы без труда прояснить эту историю. Вместо этого он закрыл все материалы рязанского дела на 75 лет и неоднократно препятствовал расследованиям независимых депутатов Государственной Думы. Два депутата Госдумы, которые занимались этим делом, вскоре умерли при загадочных обстоятельствах. Журналист Отто Лацис, связанный с расследованием, был жестоко избит. Позже он погиб в автокатастрофе. Адвокат комиссии Михаил Трепашкин заключен в тюрьму по обвинению в разглашении государственной тайны; за его освобождение выступала «Международная Амнистия», утверждая, что обвинение полностью сфальсифицировано.

Самым сильным доказательством непричастности власти, если бы она вообще заботилась об аргументации, было бы то, что Кремль просто превзошел сам себя в своей обычной путанице и секретности. Возможно, планирование этих «учений» было беспорядочным, грубым и некомпетентным. Возможно, должностные инструкции не были составлены или остались непрочитанными. Вместо того чтобы это признать, Кремль вообще отрицает, что данные события – повод для серьезных вопросов, и сосредотачивается на обнаружении тех, кто слишком упорно их задает, – людей Березовского, талантливого пропагандиста, кровно заинтересованного в создании отрицательного образа путинского Кремля. Но этой версии придерживаются в своих заявлениях и выступлениях не только враги Путина, но и десятки независимых свидетелей, у которых совсем нет причин изображать своих правителей маньяками и которые в большинстве своем значительно рискуют, оставаясь приверженцами своих заявлений. Официальная версия никак не объясняет все странные особенности, связанные с людьми, «бомбой», машиной, эвакуацией или первоначальной официальной трактовкой событий. Горстка преступников, в конечном итоге задержанных, привлеченных к судебной ответственности и осужденных за подкладывание бомб, не имела никаких убедительных связей с этими преступлениями.

Главная причина, по которой не верится в теорию заговора в Рязани, заключается в том, что ее так энергично отстаивал Березовский, который, по крайней мере, по личным причинам, являлся заклятым врагом Путина. Прозвучавшие в скандальном документальном фильме Березовского (который находился в 90-х годах в самом центре российской политической жизни) его излюбленные соображения, безусловно, заслуживают внимательного и непредвзятого рассмотрения, но его анализ российских политических событий движим исключительно личными интересами. Его ни в коем случае нельзя принимать за чистую монету, хотя любая теория может иметь подозрительных сторонников и при этом быть правильной.

Совокупность доказательств по делу до сих пор предполагает самые мрачные версии случившегося: атаки были безжалостно спланированы для создания атмосферы паники и страха, в которой Путин должен был стать беспрекословным лидером страны, что и произошло в действительности. Это пример того, как далеко может зайти мнение: теория заговора прошла путь от версии иностранных наблюдателей до убежденности в ней серьезных оппозиционных политиков, таких, к примеру, как Григорий Явлинский, лидер демократической партии «Яблоко». Это как если бы главные кандидаты от демократов в Америке публично поддерживали заявление, что террористическая атака 11 сентября была преступлением, организованным вице-президентом Диком Чейни. Возможно, даже больше, чем существование заговора массового убийства, ужасна мысль, что российское общество настолько приучено к жестокости власти и разным ее злоупотреблениям, и так успокоено, когда им правит сильная личность, что предпочитает не задумываться о том, что же произошло в действительности.

* * *

В то время большинство россиян оставило без внимания любые соображения о причастности властей к терактам. По сравнению с другими кандидатами, популярность Путина росла стремительно по мере приближения выборов, должных состояться в 2000 году. Прямой и жесткий в заявлениях, он воплощал собой явное спокойствие и прекрасную организованность, был самым образованным российским лидером после Ленина и не меньше его повидал мир. Он был достаточно молод, в особенности по сравнению со своим главным соперником – бывшим министром иностранных дел престарелым Евгением Примаковым.