Текст книги "Оператор Б (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Наверное, на тысячу лет, что-то в этом роде.

Гocпoди...

– Пломба выходного люка настолько мала, что мы не смогли даже протянуть молекулярную проволоку, чтобы проложить участок к внешнему корпусу, – заметила Эштон. – И даже если бы мы могли, корпус непробиваемый, на нём ничего нельзя установить, – она указала на скудную группу датчиков и дисплеев над фиксирующей панелью. – Скоба удерживает эти вещи на месте, как и стеллажи для хранения вещей и шкафчики сзади.

– Если корпус непробиваемый... как мы можем установить радиосвязь с S-4? – спросил Венц.

– Счастливая случайность. Радиоволны проходят без видимых искажений. Мы установили стандартное радио "SINCGARS"... Вы голодны?

– Конечно.

Эштон расстегнула ремень безопасности и спокойно направилась к задней части корабля, несмотря на его огромную скорость и вращение.

Когда Венц не смотрел, она сунула в рот маленькую таблетку.

Спустя несколько мгновений она вернулась на своё место с двумя упаковками "MRE".

– Пища, готовая к употреблению, – Венц узнал зелёные обёртки. – У вас там хот-доги с фасолью?

– Может быть, сэр, – сказала она и передала ему пакет. – А ещё вы можете получить мою шоколадную плитку.

– Шоколадную плитку?! – воскликнул Венц. – Чёрт, в полевых условиях ребята продавали эти штуки за пятьдесят баксов! Вы не хотите свою?

Эштон передала ему зелёный целлофановый пакет с надписью «ШОКОЛАД, ОДНА (1) ПЛИТКА, СТО ЧЕТЫРЕ ГРАММА».

– Я не ем шоколад, – сказала Эштон в корабле, скорость которого, вероятно, превышала двести пятьдесят тысяч миль в час. – От нeго у меня появляются пятна на лице.

«« – »»

Последующие испытательные полёты оказались столь же безупречными. Венц полетел на Луну, двойную звёздную систему Альфа-Центавра, на Венеру. На Луне он вышел в открытый космос, проведя несколько ознакомительных сеансов в самом технологически совершенном «скафандре», известном человеку.

Вот это путешествие, – подумал он, поднимая пыль и вековой вулканический выброс на равнинах Аристарха.

Он поднял продолговатый камень, по форме напоминающий футбольный мяч; он бросил его и смотрел, как он исчезает.

Съешь мои трусы, Илай Мэннинг^[22], – подумал он. – Где же ты?

«« – »»

На следующий день Венца допустили к миссии.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Я люблю тебя, – прошептал Венц.

– Я тоже тебя люблю, – горячо прошептала Джойс в ответ.

Его руки прижались к её мягкой плоти; её идеальная грудь покачивалась перед его лицом. Её красивое затемнённое лицо приблизилось, чтобы поцеловать его, и Венца унесло прочь. Его жизнь впервые была идеальной.

Когда он вошёл в неё, наслаждаясь её реакцией, он поднял руки, чтобы погладить её лицо...

И когда она увидела их – его руки, его изуродованные трёхпалые руки, блестящие от рубцов...

Она закричала.

Она закричала и поползла назад. Её начало рвать, когда она упала с кровати. Венц подскочил, пополз к ней, и в тот же момент дверь спальни щёлкнула, и Пит заглянул внутрь.

– Папа, что...

– Закрой дверь! – крикнул Венц, указывая на сына.

Пит тоже закричал, увидев руки отца.

Дверь захлопнулась.

Когда Венц посмотрел через край кровати, он увидел, что его жена превратилась в опухший, окровавленный труп. Глаза размякли и вытекали. Её кожа была сине-зелёная. Густая желчь текла с её некогда дерзких, теперь гнилых губ.

– Я ненавижу тебя, – проскрежетал труп. – Я ненавижу тебя, и твой сын тоже...

Когда Венц проснулся, его подавляло остаточное зловоние смерти.

Чёрт, – подумал он. – Это слишком реалистично.

Тикали настенные часы. Стрелка была на четырёх утра.

Четыре часа, – подумал он.

Он принял душ, побрился, надел служебную одежду. Он застегнул молнию на своих кожаных рукавицах. Когда он покинул свою каюту, казалось, что его шаги прерывает тишина. Тринадцатый уровень представлял собой белый лабиринт без крайнего предела. В конце концов, он оказался в хранилище ОВТС. Охранники в тени не двигались; Венц чувствовал себя одиноким, чего он и хотел. Он расхаживал по ОВТС, не столько смотрел на него, сколько на свою жизнь. Он думал о Джойс, он думал о Пите, он думал обо всём, чего ему сейчас будет не хватать, но потом вспомнил, что альтернативы нет. Никогда не было.

Тренировочные блоки и тестовые блоки теперь казались нереальными. Это были далёкие сны; они были похожи на истории, которые ему рассказали. Когда он попытался мысленно представить себе последние шесть недель... это был не он на месте оператора ОВТС. Это был кто-то другой. Мужчина из сна.

Но сегодня это не было сном. На каждой его руке было по три пальца. Это было реально. И через несколько часов он будет использовать эти руки – и те инстинкты, с которыми они связаны, – чтобы пилотировать инопланетный корабль на Марс.

Это было реально.

Венц уставился на ОВТС. Им приходилось перекрашивать его каждый раз, когда он на нём летал. Корабль выглядел нереальным с его краской в ​​виде песка пустыни сверху и вересково-синим цветом снизу.

Внезапно Венц не мог поверить ни в то, на что он смотрел, ни в то, что он собирался сделать всего через несколько часов.

Он посмотрел на свои часы...

О, чувак...

Оказалось, что двадцать минут превратились в четыре часа.

Было 07:58.

Дверь хранилища лязгнула и начала подниматься. Яркий белый свет залил ангар, и на нём появилась фигура совершенно чёрного силуэта.

Майор «Джонс» вышел из света.

– Генерал, вам пора идти в комнату подготовки. Время одеваться.

Венц слышал, как тикают его часы.

– Да уж. Думаю, это так.

«« – »»

В скафандре не было необходимости; ОВТС поддерживал безупречное давление в кабине 14,7 фунтов на квадратный дюйм или ровно 100 килопаскалей, что почти идентично земным условиям на уровне моря. Раньше Венц носил простой шлем-симулятор, так как Эштон сама контролировала радиоканалы "SINCGARS".

– Мне нужен шлем CVC, – сообщил Венц Джонсу, – для связи.

– Нет, не нужен, сэр, – ответил Джонс.

Ещё один силуэт показался из света перегородки. Это была Эштон, одетая в тот же коcтюм, что и Венц.

– Вы летите? – спросил Венц.

– Без обид, сэр, – сказала она. – Вы можете быть лучшим пилотом в мире, но, учитывая, что вам предстоит путешествие на шестьдесят пять миллионов миль, вам может понадобиться офицер связи.

– Круто, что вы со мной, – Венц протянул руку в перчатке к ОВТС. – Запрыгивайте!

Венц поднялся по трапу корабля. Он хлопнул по внешней пресс-панели. Верхний люк с шипением открылся.

– Давайте проверим, что эта инопланетная банка может, – сказал Венц.

«« – »»

– Чарли-Оскар, это Джона-Один. Запрашиваю разрешение на взлёт.

Люк наверху закрылся. Яркое небо сверкало впереди.

– Принял, Джона-Один. На горизонте чисто.

К чёрту, всю эту херню, – подумал Венц.

Его руки оказались в фиксаторах, он вывел ОВТС из входа в ангар... и исчез.

– Пора сделать это, – сказал он.

Мимо проплыли облака, а затем и остальная атмосфера. Спустя несколько мгновений они погрузились в звёздное пространство.

– Это я, или эта штука с каждым разом всё быстрее летит?

– Да, сэр, – ответила Эштон, – хотя мы не выдвинули технически обоснованную гипотезу относительно того, почему это происходит, но это так.

– В первый раз, когда я поднялся наверх, мне потребовалось намного больше времени, чтобы выбраться из атмосферы, – заметил Венц.

– И, может быть, вы не обращали внимания, но ваше второе путешествие на Луну длилось вдвое меньше, чем первое.

– Я не могу понять. Нет ни дроссельной заслонки, ни расхода топлива, ни регуляторов скорости...

– Это всё в вашей голове, – заявила Эштон. – Это наше предположение, сэр. Генерал Фэррингтон испытал то же самое. Каждая экскурсия в созвездие Альфа Центавра требовала меньше лётных часов. Возрастание уверенности оператора, наверное, связано с этим, да и общее ознакомление тоже. Чем больше полётов на ОВТС, тем больше у вас ощущений от его функции. Чем больше вы его узнаёте, тем быстрее он летит.

Венц нахмурился.

– Похоже, вы говорите мне, что у меня отношения с космическим кораблём.

– В некотором смысле, сэр, да. Когда вы кладёте руки на фиксаторы, вы соединяетесь с транспортным средством, вы становитесь его частью. Учитывая сложность задействованных технологий, будет правильно сказать, что вы связаны с каким-то системологическим аспектом мастерства.

– Я связан, да? Думаю, это лишь вопрос времени, когда я начну покупать розы.

Эштон оставалась серьёзной.

– Подумайте об этом, сэр. Это имеет смысл. Система наведения и движения, которая подключается к мыслительным процессам оператора? Когда вы становитесь частью корабля, само собой разумеется, что он становится частью вас.

Венц не знал, согласен ли он с этим и предпочёл об этом даже не думать. Сам факт того, что он пилотировал корабль, созданный инопланетной расой, было достаточно сложно принять.

К этому моменту он понял, что чисто сфокусированной мысли было достаточно, чтобы ОВТС продолжал двигаться по базовой траектории. Ему не нужно было постоянно держать руки в фиксаторах.

Венц убрал руки с панели и потянулся за перчатками.

– Вам не нужно этого делать, сэр, – сказала Эштон. – Не из-за меня.

– Да? А как насчёт меня? – он огрызнулся и натянул рукавицы. – Вы когда-нибудь думали об этом?

– Генерал, если вам неудобно держать руки...

– О, да, это правильное слово. Неудобно. Возможно, ужасно. Возможно, отвратительно. Я урод, полковник Эштон.

– Нет, это не так, – голос Эштон был холодным, каменным. – Вы лётчик-испытатель ВВС ограниченного состава. Ваша задача – выполнять свой долг перед своей страной. Вы знали свои обязанности, когда становились им. Вы приносили жертвы в прошлом, и вы принесли жертву сейчас. Я тоже принесла жертву – чтобы оказаться в таком положении. Все мы. Так что хватит ныть о своих руках.

Венц оглянулся.

– Ныть? – он не мог в это поверить. – Вам легко говорить. У вас десять пальцев, а у меня только шесть!

– Вы ноете, сэр...

– Я вижу, что наше путешествие на Марс начинается отлично.

– И вы ставите под угрозу целостность миссии.

– Как это... под угрозу?

Тот же холодный голос ответил:

– Позволяя себе прятать руки, стесняясь их, вы потенциально портите своё психическое состояние. Ваше психическое состояние управляет ОВТС. Если вы подавлены, застенчивы или раздражены, эти негативные эмоции могут отразиться на эффективности и функционировании корабля.

Венц собирался возразить ей... но потом он поймал себя на мысли, что она сказала.

Прошло несколько мгновений.

– И вы, возможно, захотите знать, сэр, – завершила Эштон. – Генерал Фэррингтон был достаточно дисциплинирован, чтобы не стесняться своих рук.

Венцу это не нравилось, но он также знал, что она делает.

Сука, психология.

Она сравнивала профессионализм Фэррингтона с его.

Он расстегнул кожаные рукавицы и сбросил их.

– Кому вообще нужны перчатки? – затем он слегка ей улыбнулся. – Жалко, что я не могу показать вам средний палец...

«« – »»

– Так что у вас за история? – спросил Венц позже, когда их настроение улучшилось. – Есть муж, дети?

– Нет, сэр.

– Дайте угадаю. Парень из ВВС, да?

– Нет парня, – ответила она. – Вся эта картина... это не для меня. Не хватает времени и на отношения и на службу. Кроме того, это не в моём стиле.

– Большая, плохая девочка из ВВС со сверхсекретным допуском – это ваш стиль?

– Думаю, что да, сэр.

Венц не стал настаивать. В окне струилось пространство. Он понял, что невозможно установить истинную скорость; тем не менее, ему очень хотелось узнать приблизительную. Возможно, телеметрия и даже подробный характер каждого профиля миссии регулируют, когда и на сколько ОВТС будет превышать скорость света. И, возможно, Эштон была права: максимальная производительность зависела от психологического настроя оператора.

– Расскажите мне о Уилле Фэррингтоне, – попросил Венц.

– Великий человек... и очень несчастный, – сказала она. – Это всё, казалось, однажды просто обрушилось на него. Он был серьёзным пилотом и оставил жену, ребёнка, родительские собрания в школе, дом с белым заборчиком.

Эти слова ударили Венца в голову, как будто кто-то шлёпнул его ладонью.

– Итак, у Фэррингтона была семья?

– Да, и он не подумал дважды, чтобы бросить их. Он знал, что должен это сделать, чтобы стать Оператором «А». Он считал это своим долгом – так же, как и вы. Он сделал то, что должен был сделать, потому что другого выхода не было. Когда вы рассмотрите возможности ОВТС, его потенциал для национальной обороны... я уверена, вы согласитесь.

А он? Венц всё ещё не был уверен.

– Вы уверены, что это был долг, а не просто гонка за лидерство среди пилотов? Честно говоря, я до сих пор не уверен, была ли причина, по которой я взял эту миссию, больше не из-за моего собственного эго. Зависть. Может быть, настоящая причина, по которой я сижу здесь с тремя пальцами на каждой руке, заключается в том, что я подсознательно не мог выносить мысли о том, что кто-то другой займёт это место. Какой-нибудь парень, похожий на Тома Круза, крутой парень, но который не так хорош, как я.

– Не думаю, сэр. С генералом Фэррингтоном всё было иначе. В перерывах между тестовыми запусками он жил на территории недалеко от Эндрюс. Имейте в виду, что он сильно охранялся. Мы знали, что Фэррингтон впадает в депрессию из-за всех этих тематических апперцептивных тестов, стандартизированных многофакторных методов исследования личности и цифровых полиграфов. На самом деле он несколько раз пытался сбежать из лагеря. В конце концов, мы не могли ему доверять; нам пришлось поставить камеры в его люкс и пеленгатор HIR на его щиколотку. И знаете, что? Он всё же сбежал.

Сбежал? – подумал Венц. – Должно быть, эта работа превратила его в заключённого.

– Но почему? Почему он сбежал?

– Чтобы увидеть свою дочь. Её удочерили после того, как его жена покончила с собой. Тактическая группа поймала его и вернула.

Да, – подумал Венц. – Заключённый. Теперь и я заключённый.

Ждало ли Венца то же самое по окончании этой миссии? Быть запертым в каком-нибудь роскошном номере, окружённым охраной, а потом покончить с собой?

Венц не хотел об этом думать. Он не хотел думать о том, что может случиться с его умом через пять или десять лет.

– Скажите мне это и будьте честной, – попросил он, не в силах промолчать. – Был ли Фэррингтон... Он был лучше меня? – Венц посмотрел на неё. – Будьте честной.

– Не в этом дело, сэр...

– Скажите мне! – он рявкнул на неё. – Это приказ! Был ли Фэррингтон лучшим пилотом, чем я?

Эштон ухмыльнулась и вздохнула.

– Да, сэр, по-моему, был.

Ну, я просил, и я получил.

Но почему сейчас возникла такая неуверенность? Венц знал, что Фэррингтон был лучше, лучше всех на свете.

– Думаю, мне следует перестать вести себя как ребёнок и просто радоваться, что я на втором месте.

– Будьте правдивы, сэр. Вы второй лучший пилот в мире. Это очень хорошо.

Венц кивнул.

Она права. Я не вижу, чтобы на этой штуке летали сопляки из военно-морского флота. Я вижу СЕБЯ.

ОВТС продолжал движение, странный гул в салоне успокаивал. Эштон расстегнула ремни и встала со своего места.

– Я скоро вернусь. Мне нужно проверить гибридный процессор и показания дальности.

Венц пожал плечами с места пилота.

– Зачем? Мой мозг сообщает системе навигации, куда мы идём.

– Нет, если вы предаётесь мечтам. Нет, если вы случайно думали о мисс Июль, когда делали корректировку.

– Эй, мисс Июль была собакой...

– Наш компьютер "doubleR" – единственный способ узнать наверняка, что мы на правильном пути.

Эштон нагнулась в задней части корабля, где на скобах было установлено единственное оборудование на борту, которое было произведено людьми.

Ну вот опять, – подумал Венц.

Он мог видеть её в отражении ветрового стекла. Она знала, что они были на правильной траектории; она даже не посмотрела на координаты дальности ответа.

Вместо этого она полезла в карман, вытащила таблетку и сунула её в рот. За последний месяц Венц несколько раз видел, как она это делает.

Она вернулась на своё кресло.

– Прошу прощения, генерал. Понятно, что вы не думали о мисс Июль. Ваша душевная чистота безупречна.

Венц задумался, что ему делать, но потом просто сказал это:

– Послушайте, полковник, то, что я пилот самолёта, не значит, что я не наблюдательный. Что с таблетками, которые вы приняли за моей спиной?

Эштон только что пристегнулась ремнями. Она выглядела удручённой.

– Бля, – прошептала она.

– Ненормативная лексика не клеится со всем вашим образом, полковник. Так что за таблетки? Не говорите мне о "Дексатриме"^[23], потому что я не куплюсь на это.

– Низкие дозы морфина "MS-Contin", – произнесла она. – Ненавижу сочувствие – я не хотела вам говорить.

– Скажите мне, что это такое?

– У меня рак костей. Метастатический и неоперабельный...

Венц застенчиво взглянул на неё.

– Я... Иисусe... Мне жаль...

– Не надо. Я просто сказала: ненавижу сочувствие, сэр.

Чёрт, она такая молодая...

– Верно, я понял. Чёрт! И пора кончать со словами «сэр» и «генерал», а? Меня зовут Джек. У тебя должно быть имя помимо полковника?

– Джилл, – сказала она.

Венц засмеялся.

– Без шуток? Мне нравится это! Прям как из детской песенки! Джек и Джилл поднялись на холм... чтобы полететь на грёбаный Марс!

Сама Эштон улыбнулась.

– И к слову о Марсе, сэр... э-э-э, Джек... Вот он.

Взгляд Венца был прикован к окну по левому борту. Красная сфера росла в геометрической прогрессии, от размера горошины в космосе до тех пор, пока не заняла весь обзор Венца.

Он снова прижал руки к фиксаторам, после чего ОВТС автоматически начал маневрировать на орбиту спуска в перигелий.

«« – »»

Марс был красным только в телескопе из-за преломляющего излучения крошечной атмосферы маленькой планеты и ветровых систем, уносящих пыль и сублимированные пары замороженного углекислого газа. Вблизи поверхность слегка неравномерной планеты казалась оттенком тусклой латуни. Подобно полосам жира на стейке, ленты более замороженного углекислого газа выглядели как каналы, заполненные водой. Венц снова засунул руки в фиксаторы, плавно двигаясь на ОВТС по пикам, гребням и краям кратеров. Венц плыл по неровной поверхности планеты, как серфер по волнам.

Это был отличный момент.

Реакция системы ОВТС поразила его. Он мог всё. Он мог изменить дифферент на два градуса или сто восемьдесят градусов только одной мыслью. Он мог развернуться, чтобы летать между вершинами кратеров, просто глядя в окно. Так он и делал.

Бля! – подумал он. – С этой штукой я мог бы положить конец войне в Персидском заливе за один день.

Из установок ВВС позади них что-то начало пищать.

– Медленное движение, – проинструктировала Эштон. – Это наше оборудование перехватило радиосигнал QSR4. Ты знаешь, что такое прямая видимость? Начни искать.

Всё, что видел Венц, было той же поверхностью цвета латуни. Писк позади них стал усиливаться.

– Можешь ли ты представить, что мы не найдём эту штуку с вирусом? – поинтересовался он.

– Слава богу, мы это сделаем.

– Невероятно, что всё это можно идентифицировать только по перехваченным радиоволнам.

– На самом деле, нет. Это просто оцифрованные данные, основанные на фотохимическом анализе, спектрографии, хроматографии.

Венц решил, что ему следует придерживаться того, что он знал: летать.

– Как скоро мы найдём эту штуку и избавимся от неё?

– Думаю, скоро, – Эштон наклонилась вперёд на своём сиденье. – Это должно быть так. Мы стоим прямо посреди решётчатой ​​площадки Тарсис.

Они оба прищурились в призмоидные окна.

– Вот оно! – воскликнула Эштон. – Видишь следы? Прямо по центру.

– Э-э-э... да! Понял!

Венц притормозил ОВТС и завис. Следы на марсианской пыли заканчивались у зонда – сборщика образцов – QRS4. Механический зонд был размером с тележку для гольфа на гусеницах трактора. Антенны с высоким коэффициентом усиления торчали из его вершины, когда небольшая радиотарелка лениво вращалась из передней части.

– Какое безопасное расстояние для заряда RDX? – спросил Венц. – Сто футов?

– Сто метров. Это микрогравитация, помнишь?

Венц медленно повернул назад ОВТС, в то время как Эштон поднесла к глазу портативный дальномер и сфокусировалась на зонде.

– Всё в порядке, – сказала она.

Венц вынул руки из фиксаторов. Он остановился на мгновение, глядя в окно на этот потусторонний пейзаж.

– Не будет времени, чтобы выровнять прицел, правда?

– Просто сделай это, – сказала Эштон.

«« – »»

Пятнадцать минут спустя Венц выбрался из шлюза ОВТС, медлительный, как черепаха, в громоздком белом скафандре.

Какая несправедливость, – подумал он. – Я первый человек, ступивший на Марс... и никто никогда не узнает об этом, – он отдалялся от корабля, каждый шаг поднимал его на несколько дюймов над поверхностью.

В гравитационном поле на тридцать восемь процентов меньшем, чем у Земли, облака пыли выглядели как причудливый дым, тянущийся за его шагами. Он скорее подпрыгивал, чем шёл к зонду.

Попав туда, он почти почувствовал разочарование. Зонд не выглядел особенным: отражающий ящик на гусеницах.

– Я здесь, – ответил он Эштон по рации. – Эта вещь не выглядит большой проблемой.

– Он обошёлся русским и японцам в сто миллионов долларов, а доставить его сюда – в четырнадцать миллиардов. На его дополнения потратили ещё двадцать миллиардов.

– Ого! – ответил Венц. – А теперь я взорву его демонстрационным зарядом, который, вероятно, будет стоить армии десять баксов. Это должен быть самый возмутительный акт вандализма в истории человечества.

– Верно, – согласилась Эштон в наушник. – А ты – преступник!

– Благодарю, – Венц опустился на колени, нащупывая сумку. – Земля здесь вроде как блестящая.

– Замороженные благородные газы, сублимированный аргон, вероятно, какой-то старый добрый лёд, – ответила Эштон сквозь слабые потрескивания статического электричества.

– Лёд, да? Жаль, что мы не взяли с собой "Johnnie Walker Black" и пару стаканов.

Его руки в тяжёлых перчатках начали снимать демонстрационное оборудование. Сначала появилась конусообразная бомба оливково-серого цвета, размером с кофейный термос. Буквы по трафарету гласили: ЗАРЯД, УНИВЕРСАЛ, ФОРМА (ОДИН) 2,2 ФУНТА, СОБСТВЕННОСТЬ КОМАНДОВАНИЯ ОБОРУДОВАНИЯ АРМИИ США. Затем он снял короткую катушку провода, соединённую со стандартным капсюлем-детонатором "Herco-Tube", и небольшой таймер в форме коробки с кнопкой. Поставил заряд на зонд, подключил нужные провода.

– Я думаю, мы готовы к шоу, – сказал он.

– Поставь таймер на тридцать минут, а потом возвращайся.

Его громоздкая рука потянулась к широкой кнопке таймера, но остановилась, едва дотронувшись до неё. Он смотрел вверх в сторону ближайшего гребня.

Что-то блеснуло.

– Подожди, я кое-что вижу... рядом с...

– Вероятно, это просто углеродистые отложения, – ответила Эштон. – Забудь об этом. Возвращайся.

Венц прищурился через отливающую золотом лицевую маску НАСА.

– Нет, нет, это... я проверю.

– Не вздумай, Джек! – возразила Эштон. – Это может быть трещина в пластине! Это может быть шельфовый ледник! Ты можешь упасть!

– Я рискну.

Голос Эштон резко пронзил статику.

– Джек, чёрт возьми! Нет! Ты нарушаешь приказ!

К чёрту приказы, ​​– подумал Венц.

Он отскочил от зонда, медленно двигаясь к гребню. Оказавшись на краю, он полностью остановился, глядя вниз.

– Боже, – пробормотал он, когда понял, что он видел, блестящее между скалами.

Это был ещё один ОВТС.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Эштон наблюдала за продвижением Венца через дальномер. На мгновение она сжала зубы, затем вздрогнула, потянувшись за ещё одной таблеткой морфина. До недавнего времени она могла довольно хорошо контролировать боль, но теперь она только ухудшалась. Хотя врачи рекомендовали более высокие дозы, Эштон не хотела слышать об этом.

Я не собираюсь превращаться в наркоманку, – поклялась она себе.

Наркотик подействовал, восстанавливая её. К этому моменту Венц был вне зоны действия радиосвязи, и к тому времени, когда она собралась и перефокусировала дальномер...

– Чёрт побери!

Венц уже перебрался через край гребня.

«« – »»

Разум Венца был странно пуст, когда он забрался на второй ОВТС, открыл верхний люк и спустился в воздушный шлюз. Люк над его головой закрылся, а затем камера со знакомым свистом открылась.

Только когда он переступил порог, он смог подумать:

Кто-то должен мне кое-что объяснить...

Он вошёл в каюту, затем нажал на задвижки и снял шлем. Кресла были пусты, но прежде чем он успел развернуться...

– Вы... Венц, не так ли? 41-е испытательное крыло Эндрюс? – спросил голос позади него. – Я видел, как вы летали на модернизированных "F-16" на Парижском авиасалоне в восемьдесят восьмом – чертовски хорошо летали!

Задыхаясь, Венц обернулся.

– Добро пожаловать на плато Фарсида, Венц, – продолжил голос. – Меня зовут...

Венц мог только смотреть. Он уже знал.

– Вы – Уиллард Фэррингтон из морской пехоты США, – прохрипел он. В салоне возникла пауза. – Оператор «А».

Мужчина выглядел измождённым в своём белом комбинезоне S-4, лежа на койке с откидными ремнями.

Растрёпанная борода, следы прядей волос вокруг лысины. Открытые пакеты с готовой едой валялись на койке, как мусор.

– Они сказали мне, что вы мертвы, – категорично сказал Венц. – Они сказали мне, что существует только одна из этих штук.

– Они рассказали вам много всего – по бóльшей части это была ложь.

Фэррингтон откинулся на койке. Он казался измученным или страдающим от боли.

– Чего вы ждёте от военных? Вы знаете их игру. Но... поздравляю, Венц. Вы заслужили высший приз, честно и справедливо.

– Что вы имеете в виду?

– Вы действительно лучший пилот в мире.

– Нет, сэр. Вы.

Фэррингтон усмехнулся.

– Лучший пилот в мире не разбивает своего воздушного змея, особенно когда это действующий космический корабль пришельцев.

– Вы разбились? Здесь? – Венц был недоверчив.

– Я сделал это дерьмо, – признал Фэррингтон. – Разве это не странно, с учётом всех тренировок, которые у нас были? Я зашёл слишком низко на первом подъёме, врезался прямо в гребень и приземлился здесь брюхом. Ещё есть воздух и климат-контроль, но... – Фэррингтон указал на фиксирующие панели. – Нет питания. Срок действия всех систем опор истёк.

Он потерпел крушение, – понял Венц.

– Когда?

Фэррингтон пожал плечами.

– Около восьми недель назад. Вот как долго я здесь сижу, – ещё один смешок. – Можете ли вы представить, как разозлился Ренье, когда узнал, что я разбил его НЛО? Блядь, я чувствую себя самым большим засранцем в истории авиации. Я выставил себя тупоголовым, а ведь я всегда хотел быть похожим на Чака Йегера.

– Вы можете вернуться с нами! – выпалил Венц ему новость. – Здесь достаточно места!

– Вы всё ещё не понимаете? Дайте угадаю. Вероятно, они дали вам какую-то информацию о том, как они идентифицировали вирус по перехваченным передачам данных или чему-то ещё?

– Да... Мы узнали, но русские и японцы нет, потому что их аналитическая технология не так хороша, как наша.

– М-м-м... Типичная военная фигня. Единственное, что они знали из собранных данных, это то, что на гребне обитали живые бактерии. Поэтому они отправили меня сюда за образцами. Я тот, кто узнал, что это вирус, и я выяснил это на собственном горьком опыте...

Фэррингтон закатал рукава: на его руках выступили пятна, похожие на блестящую влажную сыпь.

– Вы... инфицированы? – спросил Венц.

– Всё верно. И вы теперь тоже, вы второй заражённый. Посмотрите на свои ботинки.

Венц посмотрел на ботинки своего космического коcтюма; они были покрыты такими же блестящими пятнами.

– Молекулярный осмотик – так они это называют, – продолжил Фэррингтон. – Он проходит через что угодно, он проходит прямо через ваш коcтюм при контакте, протискиваясь через пространство между молекулами, но не заставляет ваш коcтюм терять своё давление. Он также поражает живые клетки и неорганические молекулы. Чёрт, он даже сквозь корпус проникает... – затем Фэррингтон указал на пол, где сияли тонкие пересекающиеся линии влажного блеска.

Венц был потрясён.

– Они отправили меня сюда, зная, что я заражусь!

– Да. Но эта штука может убить всех на Земле. Какой у них был выбор?

– Нет, они не имели права отправлять меня на смерть! – крикнул Венц.

Фэррингтон нахмурился.

– Закройте уже рот, ладно? Каждый раз, когда мы забираемся в кабину, мы знаем, что можем умереть. Это часть нашей работы. Чёрт, я бы сам уничтожил зонд, но у коcтюмов выхода в открытый космос всего сто двадцать минут жизнеобеспечения. К тому времени, когда их анализ установил, что дерьмо здесь было смертельным вирусом, моё снаряжение для выхода в открытый космос было уже негодным. Я больше не мог высадиться. Я был заперт в этой жестяной банке.

Венц изо всех сил пытался позволить новой информации выветрить его гнев.

– Зонд QSR4 нужно было уничтожить. У меня больше не было возможности покинуть этот грёбаный ящик и сделать это самому, поэтому они решили, что вы лучший вариант, чтобы успешно доставить сюда второй ОВТС.

– Вот же лживые сукины сыновья! – ругался Венц.

– Расслабься, приятель. Мы участвовали в войнах, мы летали на самолётах, на которых никто в мире не летал. Риск – это часть нашей обязанности. Вы знали об этом в ту минуту, когда совершили свой первый испытательный полёт. Так что бросьте это. Перестаньте вести себя как маленький ребёнок и начните вести себя как должны.

Венц нахмурился.

– Как это? Как болван? Кто ещё я, как не лох ВВС?

– Вы лучший в своём деле, – сказал Фэррингтон. – Вы лучше всех летали, вы даже лучше меня.

Венц просто посмотрел на него. Это были слёзы на глазах Фэррингтона?

– Теперь вы Оператор «А», – сказал Фэррингтон.

Венц стоял одиноко, глядя в туман. В конце концов реальность вернулась к нему.

– Как долго... Cкoлькo... у меня есть?

– Я не знаю. Я здесь почти два месяца, и я угасаю. Сердцебиение, приступы головокружения, лихорадка. Дайте себе максимум три месяца.

Венц сглотнул и кивнул.

– Джилл с вами, верно?

– Да.

– Она сказала вам, что умирает?

– Да, – сказал Венц.

– Она справится с этим... Но вы справитесь?

– Думаю, да, – Венц почувствовал себя достаточно сильным, чтобы сказать это.

– Не думайте о своей семье, – добавил Фэррингтон. – От этого становится только хуже. Вы захотите убить себя, что я чуть не сделал. Подумайте об этом так: вы сделали это ради них.

Венц продолжал кивать.

– Пойдёмте с нами, – предложил он. – Я вернусь на свой корабль, возьму второй коcтюм для выхода в открытый космос и принесу его вам.

– Нет, я одиночка, понимаете? Всегда им был. У меня уже нет причин, чтобы возвращаться на Землю. К тому же у меня здесь есть ESPN, и я могу в любое время смотреть, как ребята ловят мяч.

Венц улыбнулся.

– Фанат "New-York Yankees"?

– Конечно нет. Только "Baltimore Orioles". Единственная команда, которая имеет значение.

– Морпехи, что я могу сказать? Они все ненормальные.

Фэррингтон засмеялся.

– Эй, и скажите Джилл, что я передаю привет.

– Обязательно.

Фэррингтон сел на койке, закашлялся и начал вставать...