Текст книги "Оператор Б (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Annotation

Научная фантастика в стиле ЭДВАРДА ЛИ!

В этой, получившей признание критиков, повести, участвует лётчик-испытатель ВВС США, вызванный для выполнения особой миссии: управлять восстановленным НЛО.

Cкажете, мечта любого лётчика? А вот и нет...

Специальная операция по обезображиванию требуется каждому смельчаку, который хочет управлять кораблём.

Эта блестящая новелла доказывает недоброжелателям, что Ли может писать во многих жанрах, а не только в жанре экстремальных ужасов.

Эдвaрд Ли

ПРОЛОГ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Бесплатные переводы в нашей библиотеке:

BAR «EXTREME HORROR» 18+

https://vk.com/club149945915

AЛИСА ПЕРЕВОДИТ

https://vk.com/alice_translates

Эдвaрд Ли

Опeрaтoр «Б»

ДЛЯ ДУГЛАСА КЛЕГГА

ПРОЛОГ

– Папа? Мама?

Стью и Сара Биллингс одновременно приподнялись в постели; Сара натянула простыню на грудь и зажгла лампу.

Как раз самое время, – подумал Стью, смущённо покраснев.

Он отсутствовал в городе по делам в течение двух недель, и с тех пор он и Сара впервые имели возможность...

В дверном проёме спальни стояла их тринадцатилетняя дочь Мелисса, высокая и стройная, во фланелевой ночной рубашке. Она тёрла сонные глаза, но также... дрожала.

– Дорогая, что случилось? – спросила её мать.

– Тебе приснился плохой сон? – догадался Стью.

Их дочь просто стояла там ещё несколько секунд. Когда она опустила ладони от глаз, было очевидно, что она плакала.

– Я-я-я... проснулась, – протянула она, – и...

– Что, сладкая? – спросила Сара.

– В моё окно смотрел мужчина.

Стью встал, натянул халат и провёл Мелиссу к кровати.

– Ты останешься здесь со своей мамой, дорогая. Я пойду проверю.

– Но, Стью, – занервничала Сара, – разве мы не должны вызвать полицию?

Стью обдумал это, затем пожал плечами.

– Нет, наверное, это просто один из тех ребят, что с дороги. Они часто пролезают в наш двор ночью, чтобы попить пива за забором.

Мелисса села на кровать рядом с матерью.

– Но, папа, это был не ребёнок. Это был взрослый мужчина. Он был лысым.

– Многие из этих парней бреют головы, милая. Это готическая штука. Просто оставайся здесь с мамой, и я скоро вернусь, – заверил Стью. – Обещаю.

Сара обняла Мелиссу.

– Твой отец прав, дорогая. Всё будет хорошо...

Да, – подумал Стью.

Когда ни Сара, ни Мелисса не смотрели, он быстро вытащил револьвер "Smith & Wesson" из комода и сунул его под халат.

«« – »»

Сначала комната Мелиссы. Он выглянул в окно, снаружи ничего не увидел, кроме ночи.

Да, наверное, это те болваны. Они бросают школу, бреют головы, вставляют себе в лицо все эти металлические гвоздики и колечки... и оставляют свои пустые пивные банки в моём дворе.

Мелиссе, вероятно, только что приснился сон; ей приснилось лицо в окне. Психолог в школе сказал ему и Саре, что это было нормально.

Мелиссе было всего три года, когда её отец погиб в авиакатастрофе, а её мать покончила с собой год спустя. Именно тогда Стью и Сара удочерили её – его неподвижная сперма помешала им самим завести ребёнка. Это не имело значения ни для Стью, ни для Сары. Они хотели ребёнка, и они его получили.

И через десять лет ни один из них даже не вспоминал, что Мелисса была удочерена.

Она была образцовым ребёнком. Умная, обходительная, трудолюбивая. Отличница средней школы Слайго.

Но она также была застенчивой. Задумчивой. Слишком часто она казалась скованной, и ей было неловко раскрывать свои чувства. Психолог сказал им, что, хотя она осознанно не помнит своё раннее детство и биологических родителей, действительно будут некоторые отголоски произошедшего на подсознательном уровне. Призраки того, что было неправильным, не таким, каким должно было быть. Мелиссу преследовало то, чего она не знала.

Отец мёртв, мать мертва, – подумал Стью. – Весь её мир вывернут наизнанку.

Не имело значения, что ей было всего три года.

Конечно, это повлияло бы на ребёнка любого возраста.

Стью прошёл по длинному коридору в гостиную, затем повернулся к кухне и прачечной. Это был первый раз, когда он пожалел о покупке одноэтажного дома.

Это просто здорово, что эти лысые готы смотрят в окно моей дочери! Гocпoди...

В доме никого быть не могло; сработала бы сигнализация. В прачечной он вступил в свои свободные садовые ботинки, которые он надевал каждую субботу, чтобы косить траву. Он выключил сигнализацию на пульте у двери.

Затем вышел на улицу.

Было тепло. Сверчки стрекотали, заставив гудеть воздух. Темнота казалась бесконечной.

Дети-готы, да? – думал он. – Они думают, что смешно пугать моего ребёнка?

Он вытащил револьвер Smith & Wesson сорок четвёртого калибра.

Посмотрим, кто кого напугает.

Он пошёл в противоположном направлении от входа. Если бы там действительно был подглядывающий, это было бы его вероятным направлением побега. Ноги Стью в расшнурованных ботинках обошли внутренний дворик, а затем пошли по западной стороне дома.

Честно говоря, он никого не ожидал найти. Вместо этого он обнаружил...

Вот дерьмо!

...высокого лысого мужчину, стоящего у кустов азалии.

– Спокойно, – сказал мужчина самым мягким тоном.

– Бля! – Стью закричал, и внезапно это ощущение потрясло его: словно змеи бурлили в его животе. Он направил пистолет вперёд. – Ты смотрел в окно моей дочери!

– Да, это я, – сказал мужчина.

– Ты, чёртов извращенец! Ты подглядываешь за детьми!

– Ничего подобного, – сказал лысый.

– О, это не так?

Он смотрел в тёплую шумную ночь. Комары жужжали у головы Стью. Он направил револьвер прямо, прицелившись на затенённое ночью лицо лысого мужчины.

– Позвольте мне дать вам хороший совет, – предложил мужчина. Его голос лился гладким шёлком. – Никогда не направляйте смертоносное оружие на того, кого вы не готовы убить.

Мужчина наполовину поднял руки. Стью вспотел, но держал оружие.

Потом...

Руки мужчины дёрнулись, вырвав револьвер из рук Стью.

Бля, – подумал Стью.

– Это не то, что вы думаете, – сказал мужчина.

– У меня есть деньги, у меня есть две машины, кредитные карты, украшения, – сказал Стью. – Я дам тебе всё, что ты хочешь.

– Чтобы сохранить свою жизнь?

– Нет, чтобы пощадить мою дочь и жену.

Мужчина не нацеливал пистолет на Стью, он просто держал его в руках.

– А если я скажу, что этого недостаточно?

Бля, – снова подумал Стью.

– Тогда я... буду драться с тобой.

– О, крутой парень, да?

– Я не крутой парень, – сказал Стью. – Господи, ты только что отнял у меня пистолет за меньшее время, чем мне нужно, чтобы моргнуть. Но давай будем реалистами. Я дам тебе всё, что у меня есть, чтобы оставить свою семью в покое. Но, единственный способ войти в мой дом – это через мой труп! – он не знал, откуда пришли эти слова. В своём ужасе он едва мог думать, и он был так напуган, что даже разозлился. – У тебя есть пистолет. Но если промахнёшься, я тебе глаза выколю, укушу тебя за лицо! Я сделаю всё, чтобы защитить свою семью!

– Правильный ответ, – сказал мужчина. – Расслабьтесь. Гражданское население не очень хорошо переносит стресс, – он вернул Стью большой пистолет.

Что за...

– Меня зовут Уиллард Фэррингтон, – сказал мужчина.

– Подожди, – задумался Стью. – Фэррингтон...

– Верно, – добавил мужчина. – Я – настоящий отец Мелиссы. Вот почему я смотрел в её окно. Я просто хотел её увидеть.

– Но...

– На это нет времени, – сказал мужчина. – Нет времени на объяснения, – он передал Стью бледно-голубой лист бумаги. – Это название банка и номер счёта. Я положил пятьсот тысяч долларов на счёт для Мелиссы. Никто из вас никогда не сможет вocпользoвaться им. Она не cможет вocпользoвaться им, пока ей не исполнится восемнадцать. Я могу только надеяться, что вы, как её отец, поможете ей поступить с ним правильно. Это для её будущего, колледжа и тому подобного.

Стью уставился на лист бумаги.

Её отец, – подумал он.

– Они сказали, что ты был убит в...

– На это нет времени, – повторил мужчина. Потом посмотрел на часы. – Они уже в пути. Когда они прибудут, меня здесь не будет, – затем мужчина бросил Стью что-то, похожее на коробку из-под обуви. – Это вам и вашей жене, просто чтобы помочь. Поступите с этим правильно и позаботьтесь о Мелиссе.

Стью, совершенно не веря своим глазам, открыл верхнюю часть коробки. Она была набита купюрами по сто долларов.

Здесь, должно быть, пара сотен тысяч, – сообразил Стью.

– Я... подожди! – сказал Стью.

– Нет времени, – снова сказал мужчина. Он поднял манжету левой штанины. На его щиколотке была металлическая лента. – Это пеленгатор. Мне нужно убираться отсюда! – лысый мужчина уставился на него сквозь стрекотание сверчков. – Я могу сказать, вы – хороший человек.

Стью посмотрел в ответ.

– Позаботьтесь о моей дочери, – сказал мужчина. – И никогда не говорите ей об этом.

Пистолет лежал мёртвым грузом в руке Стью. Под его локтем криво висела коробка с деньгами.

Риф облаков отошёл от луны. Внезапно двор заполнил белый свет, упав на фигуру злоумышленника. Стью заметил, как по лицу незнакомца текут слёзы. Он также заметил...

Рукавицы? – подумал Стью.

На мужчине, казалось, были надеты рукавицы.

Рукавицы летом?

Но это было всё.

Стью не мог придумать, что сказать, когда через двор лысый мужчина исчез в темноте.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

У изголовья кровати, как бы обвиняюще, смотрели на него жёсткие лица. Йоханнес Штейнхофф, Манфред Фрайхерр фон Рихтгофен, Эдуард Вернон Рикенбакер, Адольф Галланд.

Лучшие пилоты в истории... И я, возможно, лучше любого из них.

Генерал Уиллард Фэррингтон лежал на большой, покрытой шёлком кровати. Между прочим, он ненавидел кровати. Он предпочитал казарменную койку в любой день в году. Фэррингтону исполнился пятьдесят один год – когда вы становитесь старше, вы должны отдавать предпочтение хорошим вещам. Но это место?

Это был дворец. Его можно было сравнить с президентским люксом в "Mayflower Hotel". На стенах, оклеенных позолоченными обоями, висели настоящие картины, написанные маслом. Плюшевые ковры, цвета жжёной охры, укрывали каждый шаг. Прекрасная мебель, круглосуточный дежурный, даже джакузи, которым он никогда не пользовался.

Вознаграждение за его службу, его жертву.

Но в целом роскошные апартаменты оказались не более чем хорошо оборудованной тюрьмой. Его недолгий «побег» неделю назад сотрудникам миссии следовало ожидать... но что они собирались сделать? Уволить его?

Фэррингтон тихонько усмехнулся.

О, он понимал необходимость этих правил.

Я – особенный, – подумал он. – Я живой секрет. Меня никто и никогда не увидит.

И он, по сути, всё ещё в это верил.

Он просто пошёл на несанкционированную прогулку, потому что ему нужно было знать, что о его дочери будут хорошо заботиться. Ему нужно было увидеть её, этот дар, созданный им самим, от которого он добровольно отказался десять лет назад по долгу службы.

Фэррингтон всё ещё осознавал свой долг. Он просто не был уверен, что он больше соответствует требованиям.

Не знаю, смогу ли я, – подумал он. – Не в этот раз.

Может, он выгорел...

Долг, всё дело в долге, не так ли?

Жертвы немногих ради многих. Вот, почему он хранил эти портреты над кроватью с балдахином. Во многие моменты сомнений всё, что ему нужно было сделать, это посмотреть на эти лица величия и увидеть себя. Но в последнее время уверенность пошла на убыль.

Я выполнил свой долг, не так ли? – думал он. – Почему я не могу просто жить?

Назад дороги нет, – словно говорили портреты. – Не теряй своей славы.

Штейнхофф усмехнулся ему, Рикенбакер ощетинился.

Я совершил больше боевых убийств в воздухе, чем любой из вас, ублюдки, – подумал Фэррингтон, – но, поскольку большинство моих убийств засекречены, я никогда не попаду в учебники истории.

Это было несправедливо. Но Фэррингтон, даже в этот редкий момент раздутой гордости, понял, насколько он был неправ.

Конечно, все люди у его изголовья продали бы свои души, чтобы получить привилегию Фэррингтона.

Перестань быть таким ребёнком. Выполняй свой долбаный долг...

Он лёг, заложив руки за голову на мягкой подушке из гусиного пуха. Ему было интересно, что подумала эта женщина, когда впервые увидела его. Жёсткий военный тип? Разбитый старик? По крайней мере, он старался держать форму. Все женщины были прекрасными актрисами. Они вели себя так, будто ничего не случилось, когда видели его...

Из отделанной мрамором ванной он услышал, как шумит душ. Но в то же время запищал телефон на тумбочке.

– Сэр, у вас всё хорошо?

– Да, сержант, – ответил Фэррингтон. – Всё потрясающе.

– Ваш ужин будет готов через...

– Отмените. Я не голоден.

– Сэр, вы не ели весь день. Я действительно думаю...

– Отмените, – повторил Фэррингтон с бóльшей резкостью в голосе. – И я не хочу, чтобы меня беспокоили всю оставшуюся ночь. Это приказ.

Долгое колебание.

– Да, сэр.

Телефон выключился.

Когда дверь в ванную открылась, поднялись порывы пара. Молодая, длинноногая женщина с изящными изгибами, безупречной белой кожей и зелёными глазами, словно изумрудный огонь, вышла прогуляться. Она всё ещё пыталась получить своё, он должен был дать ей это. Но иногда даже у мужчин «болела голова».

Она стояла полностью обнажённая, не смущаясь, вытирая себя махровым полотенцем.

– Некоторым мужчинам нравится это видеть, им нравится смотреть, – сказала она.

Сегодня вечером я не работаю, детка.

– Ты очень красивая, – признал он.

Но такая была и его жена, которая вдохнула бутылку инсектицида через год после того, как ей сообщили о его «смерти». Если это была не любовь, то что же?

Женщина поставила одну ногу на кровать и медленно протянула полотенце по бедру и икре.

– Хм-м-м?

Фэррингтон знал положение вещей. Военно-воздушные силы постоянно нанимали этих девушек – тех, кто не были наркоманками и уличными отбросами – и платили им как специальному персоналу. Это называлось «секс-операциями»; эта шлюха, возможно, имела секретный допуск. В основном они удовлетворяли сексуальные прихоти скрывающихся двойных агентов или требовательных перебежчиков.

А ещё есть я, – подумал он. – Единственный человек, которого ВВС хотят сделать счастливее всех остальных.

Он наблюдал, как покачивается её идеальная грудь, пока она продолжала вытираться полотенцем. Быстрый взгляд на мягкую соломенную поверхность её лобка чуть не сбил его с толку. Но он устал использовать людей, так же как он устал от того, что его часто использовали. Или это, или...

Может, я просто старею.

– Снимай штаны, – проговорила она сквозь знойную ухмылку. – Я подниму тебе настроение.

– Нет, правда. Слишком много мыслей крутится в голове, понимаешь?

Она стояла прямо, ошеломлённая.

– Ну... я впервые принимаю душ у клиента до того, как испачкаться в грязи.

– Я думал, тебе понравятся раскопки, – пошутил Фэррингтон. – Сколько ванных комнат ты видела с натуральной мраморной плиткой и золотой фурнитурой?

– Не много, – сказала она.

Однако очевидно, что она была оскорблена. Она начала надевать одежду прямо перед ним, поджав губы.

Почему это должно волновать его? Тем не менее Фэррингтон встал, подошёл к серебряной тележке и налил ей бoкал "Epernon" из обсидиановой чёрной бутылки со льдом.

– Они всегда приносят мне эти изысканные вина, когда у меня, э-э-э... гости, – сказал он и передал ей бокал.

Некоторое время она смотрела на его руки, затем взяла его.

– А ты не будешь?

– Нет, – сказал он. – Я не пью. Я бросил пить в 1975 году, когда Зиап^[1] взял Сайгон. К тому времени я выпил достаточно, чтобы заправить бензоколонку.

– Боже, это замечательно, – прокомментировала она, потягивая. Затем она взяла бутылку. – Господи, оно было разлито в 1914 году!

– Тебе оно нравится?

– Ну да, но...

Фэррингтон снова запихнул в него пробку, положил в пакет.

– Возьми его. Угости друзей.

– Ну, что ж, спасибо, – она была ошарашена – на всю ночь.

Фэррингтон предположил, что начальники уже заплатили ей за это тысячу долларов. Это были обычные деньги.

– Но мне очень жаль, – сказал он, – об остальном. Спасибо, что зашла.

Женщина выглядела сбитой с толку из-за взъерошенных каштановых волос.

– Они заплатили мне, чтобы я осталась до утра.

– Что ж, сегодня твоя счастливая ночь. Ты рано уезжаешь.

Она моргнула, в её глазах появилось непонимание.

– Есть что-то...

– С тобой всё в порядке, – сказал он. – Просто у меня сегодня месячные.

Она не рассмеялась.

– Сержант попросит водителя отвезти тебя домой, – сказал Фэррингтон.

Она пожала плечами.

– Это твои деньги.

Не совсем, это налогоплательщиков.

– Я рад, что тебе понравилось вино. Но позволь мне кое-что спросить, – челюсть Фэррингтона заскрипела. Он посмотрел на неё, затем поднял свои руки в странных рукавицах. – Разве ты не собираешься спросить... об этом?

– Они сказали мне ничего не спрашивать.

Конечно. О чём он думал?

– Спокойной ночи... и береги себя.

Он проводил её и запер за ней богато украшенные двойные двери.

Правильно, милая. Сегодня твоя счастливая ночь... а завтра – мой счастливый день.

Он смотрел в зеркало над комодом "Hepplewhite"^[2]. Мелькнуло изображение, и он увидел себя на десять лет моложе: держит решётку-гриль во внутреннем дворике своего дома на Оксен-Хилл. Его улыбающаяся жена приносит тарелку картофельного салата к столу для пикника. Его идеальная маленькая дочка играет в песочнице.

Затем образ растворился в дымке и появилось резкое лицо, смотрящее на него.

Странные чёрные рукавицы коснулись медных ручек комода. Он выдвинул ящик, источающий кедровый запах старого дерева. Фотография его жены в рамке, как всегда, оставалась перевёрнутой. Он не мог смотреть на неё, но и не мог выбросить. Однако рядом с этой фотографией лицевой стороной вверх лежала другая, 70-х годов: майор Фэррингтон в лётном костюме стоит на трапе своего "Harrier V8B". Он был удивлён, что они позволили ему оставить её себе; любая его фотография была засекречена.

Его лицо было засекречено. Все файлы его существования были официально удалены.

Я удалён, – подумал он.

– Командный дух, – прошептал он себе. – Разве это не великий подвиг?

Он уставился на оставшееся содержимое ящика – безделушки. Медаль «Пурпурное сердце», три медали «Серебряная звезда», крест «За выдающиеся заслуги», почётная медаль Конгресса, которую Джимми Картер повесил ему на шею.

Но только одна вещь в ящике была ему сейчас нужна...

«« – »»

За её спиной оставалась тихая крепость в шлейфах натриевого света. Она держала бутылку вина под мышкой, её высокие каблуки стучали по цементу, когда она приближалась к освещённым воротам.

Её звали Тина, хотя имена не имели значения. Она пошла в армию в 1993 году в возрасте восемнадцати лет, надеясь сбежать от пьющей матери и жестокого отца. Когда она проходила полиграф, её спрашивали, принимала ли она когда-нибудь наркотики? Играла ли в азартные игры? Совершала ли когда-нибудь кражу? Командование разведки и безопасности армии США вырвало её с базы и дало ей работу в качестве агента в «секс-операциях». Шлюха другим словом. Но ей было всё равно. Ей нравился секс, и деньги были хорошие.

– Привет, – сказала она и подняла бутылку вина. – Он сказал, что я могу это забрать.

Молодой водитель ВВС кивнул в сторону ворот.

– Минуточку, пожалуйста, мэм, – и он отнёс бутылку в здание, где спецназовец в белом шлеме осмотрел её.

Бледно-синий правительственный фургон стоял прямо у здания, дверь была открыта. В фургоне не было окон, по протоколу, к которому Тина привыкла, ей не разрешали знать, где она.

– Мэм?

Тёплый воздух пронёсся мимо лица Тины. Её взгляд вернулся к странному зданию.

– Это необычное место, – прокомментировала она.

Потом она вспомнила о странных «клиентских» руках. Однажды она обслуживала российского специалиста по подрыву зданий, который случайно подорвался сам. Его руки были практически разнесены по ветру. Она задавалась вопросом, как же он дрочил?

Тина знала, что не получит ответа, но всё равно спросила водителя:

– Что случилось с этим парнем? Он обжёгся или что-то в этом роде?

Водитель с каменным лицом вернул ей бутылку вина.

– Мэм, я не уполномочен раскрывать какую-либо информацию о вашем клиенте, даже если бы у меня была такая информация, а у меня её нет.

Тина чуть не рассмеялась. Все эти парни были обычными военными роботами. Держу пари, он трахается, как будто отжимается перед тестом по физкультуре...

Но последняя мысль вернулась к безымянному мужчине, чей номер она только что покинула, – это была самая простая ночь в её жизни.

– Он кажется таким грустным, – сказала она. – Кажется, он чего-то боится, напуган, но пытается это скрыть.

Водитель не ответил. Он провёл её в фургон, закрыл дверь и через несколько мгновений уехал из этого секретного места обратно в мир нормальных людей.

«« – »»

Да, только одна вещь в ящике комода была ему нужна... Ни медали, ни награды, ни боевые ордена.

Просто пистолет. Просто старый "Colt" сорок пятого калибра.

Генерал Фэррингтон всю оставшуюся ночь смотрел в зеркало, глядя больше на свою жизнь, чем на своё отражение. Он видел всё, чем он был, и всё, чем он стал.

Стоило ли оно того?

Затем он поднял руки в чёрных рукавицах. Он изнурительно медленно расстёгивал каждую молнию.

Стоит ли этого его жертва?

Каждую ночь вот уже почти месяц он приставлял пистолет к голове, намереваясь положить всему этому конец. И каждую ночь он терял самообладание.

Случится ли это сегодня ночью?

Расстегнув молнии, он позволил кожаным рукавицам упасть на пол. Он поднял руки к зеркалу перед своим лицом. Руки...

Руки превратились во что-то, что больше не казалось человеческим. Руки были покрыты сотнями замысловатых хирургических шрамов и блестели от заживших рубцов.

У каждой руки Фэррингтона было только три пальца.

Руки монстра.

Он смотрел на них, и на своё лицо перед...

– Всегда верен, – прошептал он. – Ура!

Затем он поднял пистолет.

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Ромео-Один, это Скретч-Один. Вы меня слышите?

– Слышу, Скретч-Один. Говорите.

– Запрашиваю разрешение на посадку с помощью управления вектором тяги.

– Принял, Скретч-Один, разрешаю. Можете посадить свой самолёт по заданной линии полёта и координатам.

Самолёт опускался с неба. Шестьсот узлов снизились практически до нуля за 15,4 секунды. Двигатели вздохнули – звук был успокаивающим – когда самолёт завис, как будто левитируя, затем начал элегантно опускаться на обработанную алюминием площадку.

Когда полковник Джек Венц приземлился на "YF-61"^[3] на взлётно-посадочной полосе четвёртого участка Танго-Дельта-Эндрюс, он был уверен, что умрёт. Это был образ мышления, это было необходимо. Дисплеи и датчики температуры работали нормально – тем не менее, он был уверен, что умрёт.

Фактически, из тысяч раз, когда он за свою карьеру садился в самолёт, он каждый раз ожидал смерти.

Таким образом, рассуждал он, если он действительно умрёт, то не будет никакой неожиданности.

Пружины колёс скрипели, когда он садился, и Венц начал с надлежащего отключения системы. Его самолёт "Lockheed YF-61", хотя и в высшей степени экспериментальный (его турбины работали на водороде, а не на обычном JP-6), выглядел точно так же, как "F-5E". Следовательно, не было необходимости в особой маскировке.

Хотя у полковника Венца и была паранойя по этому поводу.

Турбины остановились; Венц открыл капюшон из плексигласа и стал ждать, пока технический сержант Коул поднимется по лестнице.

Как тебе это? – сказал себе Венц. – Я не умер сегодня.

А у него оставалось всего три дня.

– Как он справляется, сэр? – спросил Коул, спрыгивая с лестницы.

Венц передал ему свой шлем и маску.

– Как баржа. Министерство обороны хочет купить двести пятьдесят этих машин по сто пятьдесят миллионов за штуку? Дерьмо. Какое-то время мне казалось, что я еду на пятитонном армейском грузовике по шлакоблокам.

Коул подошёл ближе, шепча.

– Ну же, сэр. Так на него можно рассчитывать?

– Это секретно, Коул. Ты знаешь, что лучше не спрашивать о чём-то подобном, – Венц застегнул молнию на воротнике. – Но позволь мне спросить тебя кое о чём? В бейсболе ты делаешь три страйка... а сколько болов?

Коул выглядел озадаченным.

– Четыре, но... – затем его глаза расширились. – Неужели вы...

– Заткнись, Коул. Я думал, мы говорим о бейсболе! – Венц подмигнул своему линейному дежурному. – А теперь убери это дерьмо и принеси мне кофе.

Эскадрилья "F-16" ревела над головой, заглушая смех Коула. В полётной вышке дежурный диспетчер поднял палец вверх. Венц помахал парню в ответ, зная, что больше никогда его не увидит.

– Послушайте, полковник, – сказал Коул. – Я знаю, что вы уходите в понедельник. Я просто хотел сказать, что для меня было честью быть вашим техническим сержантом последние пару недель.

– Не перегибай, Коул, я забыл свой платок, – Венц пожал мужчине руку. – И зови меня Джек. Ты лучший технический сержант, который у меня был за двадцать пять лет, так что спасибо. Я устраиваю вечеринку по поводу выхода на пенсию у моей жены в понедельник вечером. Если ты не придёшь, я переведу тебя на работу в столовую в Турции в качестве моего последнего должностного лица ВВС.

– Я приду. О, и Главный хочет видеть вас в испытательном крыле. КАК МОЖНО СКОРЕЕ!

Венц бросил на него взгляд.

– Дай мне отдохнуть. Я только что вылез из летающего гроба после пяти часов нахождения в нём. Чего хочет Главный?

Коул понимающе улыбнулся.

– Не знаю.

Венц бросил подозрительный взгляд.

– Врать полковникам – не круто, малыш. Майорам, прапорщикам, да кому угодно – это нормально. Но не полковникам. Так что же происходит?

– Не знаю, Джек. Почему бы вам самим не узнать?

– Да уж, – Венц, бормоча себе под нос, пошёл по направлению к раздевалке.

«« – »»

Полковник Венц подошёл к двери, на которой было написано: ИСПЫТАТЕЛЬНОЕ КРЫЛО, ПЕРВЫЙ СЕРЖАНТ КОДИЛЛ. Но все здесь звали его «Главный», или «Главный сержант». Крупный, дородный, с низким протяжным голосом с южным акцентом, Главный был самым высокопоставленным военнослужащим на базе. Во время «Бури в пустыне» Главный со своим 250-фунтовым^[4] весом, чувствовал себя как мальчишка, и управлял штурмовым самолётом, который совершал более сотни вылетов в день без потерь. Здесь он и Венц познакомились.

– Как дела в стране кофе и пончиков? – спросил Венц.

– Неплохо, – ответил Главный из-за безупречного стола. – По крайней мере, я могу поесть до того, как выйду на работу, и не беспокоюсь о том, что содержимое желудка вылетит, когда я потяну свой 6-G.

– Главный, ты можешь тянуть здесь только одну вещь – моё время. Парень-диспетчер сказал, что тебе нужно увидеть меня как можно скорее, так что мне интересно, какого чёрта Главный может хотеть меня видеть, когда знает, что меня уже не будет здесь в понедельник?

Главный пожал плечами и достал сладкую французскую лепёшку из коробки «Мистера Пончика».

– Я просто хотел знать, как летал "YF-61".

– Это ведро с крыльями. Если ВВС хотят обучить ребят этим вещам, им лучше сначала дать им пятьсот часов тренировочного времени. В противном случае в пустыне будет валяться куча искорёженного металла вместе с целой кучей ребят.

– Я видел, как ты его приземлил. Для меня это выглядело гладко, – заметил Главный.

– Это только потому, что я лучший пилот в проклятых ВВС...

– И самый скромный...

– И что это вообще такое? Ты не вызвал бы меня сюда, чтобы спросить об этом куске хлама.

Улыбка Главного растянула его подбородок. Он взял со стола листок бумаги.

– У тебя есть кое-какое задание, Джек.

Венц был немедленно возмущён. Это было похоже на пощёчину.

– Я ухожу, а они дают мне задание? Эй, они могут отправить меня на Аляску, но через три дня я выйду на пенсию и навсегда сдам этот коcтюм обезьяны! Я буду получать двести тысяч в год, когда буду летать на "777 United"!^[5]

Главный закрыл глаза, потёр виски.

– Я не могу поверить, что такой заядлый лётчик ВВС, как ты, хочет сбежать, чтобы управлять этими гражданскими воздушными кораблями. Посмотри, на каких крутых штуках можно летать для дяди Сэма.

– Кучу дерьма на дядю Сэма! Этот спятивший старик заставлял меня пахать на него двадцать пять лет, а он даже не пожал мне руку. И ты хочешь поговорить о «крутых штуках», на которых я могу летать? Класс, да! – Венц застонал. – Штуки, от которых братьев Райт рвало. Говорю тебе, Главный, я уеду отсюда через три дня, и мне всё равно, куда меня отправят по этому заданию. Даже если Сам Бог дал это задание, я спущу Его задницу вниз по Небесной лестнице. Я хлопну Ему воротами Святого Петра по голове, а ещё дам Ему по орехам!

Главный поморщился.

– Да расслабься, Джек. Это продвижение по службе.

Офис затих вместе с протестами Венца. Его лицо вытянулось в удивлении, глядя на Главного.

– Угадай, о чём я? – продолжил Первый сержант. – Теперь ты получаешь одну большую звезду. Значит ли это, что теперь ты будешь мной командовать? Мне нужно будет начать называть тебя «сэр»?

Венц потерял дар речи.

Главный встал из-за стола и открыл маленькую фетровую коробку с двумя серебряными звёздочками.

Звёзды сверкали, как драгоценности.

– Не стой так, будто запер ключи в машине. Примерь их...

Венц с непониманием смотрел на пару звёзд, всё ещё не в силах произнести слово.

– Вот, позволь мне, – сказал Главный. Он осторожно приколол звёзды на погоны Венца, затем щёлкнул по ним и отсалютовал. – Поздравляю... Генерал Венц.

Венц, всё ещё в тумане, повернулся к зеркалу на стене.

Генерал, – промелькнуло у него в голове.

В отражении на него снова сверкнули звёзды.

– Чёрт побери, мужик, – одобрил Главный. – Ты теперь бригадный генерал, Джек. Это серьёзное звание. А знаешь ещё кое-что? Ты – первый.

– Я... что? – рассеянно спросил Джек.

– Впервые в истории ВВС США они дали звезду генерала парню, который не засранец! – Главный захохотал.

Затем он распахнул холодильник с закусками, вытащил бутылку шампанского "Perrier-Jouet" и открыл пробку. На пол вылилась пена.

– Чёрт, Главный, спасибо...

Главный налил дорогое шипящее вино в пару бокалов, затем передал один Венцу.

– Тост. За генерала Венца!

Венц отпил из бокала.

– Генерал Венц, – пробормотал он. – Знаешь, Главный? Мне вроде как нравится, как это звучит.

«« – »»

Лимузин простаивал у ворот, флаги Гeнeрaльнoгo Штaбa ВВС развевались на его передних крыльях. Два сержанта Морской пехоты стояли перед красной вывеской с надписью белыми буквами:

ПЕНТАГОН. ЗАПАДНЫЙ ВХОД.

КОНТРОЛИРУЕМЫЙ ДОСТУП. ДЕЖУРНАЯ ОХРАНА ИМЕЕТ ПРАВО ПОТРЕБОВАТЬ РАЗРЕШЕНИЕ НА ВЪЕЗД У ВСЕХ, НЕЗАВИСИМО ОТ ИХ ЗАНЯТИЯ ИЛИ ЗАНИМАЕМОЙ ДОЛЖНОСТИ. У ВАС МОГУТ ПРОИЗВЕСТИ ДОСМОТР.

СПАСИБО ЗА ПОНИМАНИЕ.

Первый сержант открыл дверь лимузина, а второй поднял телефонную трубку в будке охранника. Генерал Джеральд Которн Ренье вышел из машины и тупо ответил чётким приветствием сержанту.

– Добрый день, сэр! – рявкнул сержант.

– Возможно, это совсем не добрый день, сержант, – произнёс Ренье.