Текст книги "Оператор Б (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Венц нахмурился.

– Я выгляжу как микробиолог?

Эштон скрестила ноги на стуле.

– Он имеет в виду, сэр, что анализ молекулярных характеристик CDC убедительно свидетельствует о том, что бактерии Тарсис являются носителями вируса, более опасного, чем всё, что когда-либо было обнаружено на Земле.

Венц смотрел на них сквозь мрачную паузу.

– Примерно через шесть месяцев, – продолжил Джонс, – этап возвращения миссии QSR4 должен забрать этот зонд и вернуть его на Землю.

– Так скажите им, чтобы они оставили его там к чёртовой матери! – выдал самый очевидный совет Венц. – Я думаю, если бы вы сказали им, что они доставят на Землю смертельный вирус, им не пришлось бы долго думать, прежде чем прервать всю миссию.

– Мы не можем этого сделать, генерал. Это подтвердит то, что они подозревали с самого начала – что наши собственные агенты устанавливают датчики отвода в их зонды. Это разрушило бы международные отношения.

Венц чуть не рассмеялся.

– Ну тогда нахуй международные отношения! Это немного важнее, не так ли?

– Всё не так просто, сэр, – сказала Эштон.

Венц задумался.

– Хорошо, тогда сделайте то, что вы, Большой Брат, делаете лучше всего. Уничтожьте зонд на стадии возврата, прежде чем он приземлится...

– Это ещё менее полезно, – возразил Джонс. – Это будет явно обнаружено как враждебная атака на геостатическую сеть DPS. Они никогда не поверили бы, что это был несчастный случай, а поскольку США – единственная страна в мире, располагающая достаточными противоспутниковыми технологиями, чтобы осуществить что-то подобное...

– Они бы знали, что это были мы, – согласился Венц.

– А учитывая предстоящие торговые соглашения, ожидающие рассмотрения в Конгрессе, – напомнила Эштон, – мы навсегда потеряем все экономические связи с Японией, а русские, скорее всего, заморозят все инвестиционные активы США, имеющиеся в настоящее время.

– Итак, вы видите нашу дилемму, – сказал Джонс. – Если мы саботируем их миссию на обратном пути, мы рискуем экономической войной, которая может погрузить нас в настоящую депрессию. И если мы расскажем им о наших знаниях о природе бактерий – о том, что мы тайно установили аналог аналитических устройств подслушивания во время их космических миссий, то эта новость достигнет всех телеканалов мира, и мы потеряем всех союзников, которые у нас есть.

Венц не мог поверить в то, что ему говорили.

– Вы что, ребята? Республиканцы? Вы считаете позитивные внешние отношения США более важными, чем предотвращение потенциальной чумы?

– Это не было бы потенциальной чумой, сэр, – объяснила Эштон. – Весь спектрографический и хроматографический анализ данных, которые мы перехватили из образцов зонда QSR4, указывает на вирусный компонент с экспоненциальными признаками заражения. Если на этой стадии возвращения бактерии Тарсис попадут на Землю...

Голос Джонса задрожал:

– Миллионы, а потенциально и миллиарды могут умереть. Такой вирус... может уничтожить жизнь всех млекопитающих на планете.

Венц в полном негодовании покачал головой.

– Итак, как я только что сказал вам... К чёрту международные отношения и экономику! Это важнее. Скажите им. Признайте, что мы следим за их космическими полётами, и скажите им, чтобы они прервали чёртов этап возвращения!

– Опять же, – сказал Джонс, – всё не так просто. Газеты не читаете?

– Чёрт возьми, нет, – сказал Венц. – Они все предвзятые. Я смотрю Fox News, вот и всё.

– Что ж, тогда вы, возможно, знаете, что российский парламент давит на исполнительную власть, чтобы она подписала пакт о ненападении с Красным Китаем.

– Конечно, но этого никогда не случится. Путин никогда бы не согласился с этим. Сначала он распустит весь парламент, остановит работу правительства.

– Нет, если он будет мёртв, – сказала Эштон. – И не в случае смены его правительства.

Глаза Венца сузились.

– Думаю, вы знаете то, чего не знаю я.

– Правительство Путина находится на грани краха, – сказал Джонс. – Оппозиционные партии уже два года пытаются его убить. Последний сердечный приступ? Это были не естественные причины. Радикальному элементу ГРУ удалось подмешать ему в пищу дихлорат калия. Его жизнь спасла группа американских кардиологов из Университета Джона Хопкинса. Дело в том, что Путин не доживёт до Рождества; его правительство будет свергнуто.

И снова добавила Эштон:

– И какая бы партия ни пришла к власти, она подпишет пакт с Красным Китаем, потому что это самый простой способ сократить финансирование обороны и накачать его в экономику, чтобы избежать революции. Технически Китай по-прежнему является нашим врагом, а если они подпишут пакт с Россией?

– Россия снова становится потенциальным противником, – понял Венц. – И Холодная война начнётся опять.

Джонс встал, направив деревянную указку на фреску, изображающую возвращение QSR4 на Землю.

– Совершенно верно, и если Россия и Красный Китай станут союзниками... как вы думаете, что они будут делать, если узнают, что возвращение доставит вирус, более опасный, чем всё, что когда-либо знала планета?

Глаза Венца расширились до размеров монетоприёмника в игровых автоматах.

– Они могут не прерывать миссию. Они могут позволить зонду вернуться и заполучить его содержимое, – в горле Венца пересохло. – Они могут попытаться сдержать вирус.

– Верно, генерал, – сказала Эштон. – Они могут попытаться сдержать его и сохранить как оружие.

– Оружие, от которого у нас не будет защиты, – добавил Джонс.

Эштон посмотрела прямо в глаза Венцу.

– Итак, генерал, мы просим вас принять миссию, которая позволит обойти потенциально худшую катастрофу в истории планеты Земля, событие, которое может уничтожить всё человечество...

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Они всегда вкуснее, когда ловишь их сам, – сказал Пит, затем ударил деревянным молотком по клешне.

– Конечно, – согласилась Джойс Венц.

Кухня пропиталась пряными ароматами "Old Bay"^[21] и уксуса. Беглый взгляд в окно показал, что во дворе темнеет, солнце садится. Было около девяти часов вечера.

– И ты проделал большую работу по их приготовлению, – добавила она. – Это лучшие крабы, что я видела.

На застеленном газетами столе лежала куча варёных крабов. Они начинали остывать. Джойс подозревала, что её сын прекрасно знал, что она его успокаивает – всё, что угодно, лишь бы избежать проблемы. Вскоре она не могла придумать, что сказать, пока они сидели в тишине, ощипывая нежное белое крабовое мясо. Самым сложным было просто сдержать гнев.

Сукин сын должен был хотя бы позвонить...

Пит прикончил своего третьего краба; обычно он ел шесть или восемь.

В конце концов он сказал:

– Думаю, папа сегодня не вернётся, а, мама?

– Возможно, нет.

– Но ведь он же сказал, что завтра уходит на пенсию, верно? Он сказал, чтобы мы были там в полдень.

– Это, верно, он сказал.

– Я предполагаю, что у него просто были дела на базе в последнюю минуту, секретные бумаги, которые нужно подписать, и всё такое.

– Наверное, Пит, – сказала Джойс, изо всех сил стараясь сдержать слёзы гнева.

Проклятый сукин сын! Он не имеет права так поступать с нами!

Пит встал, его рубашка была покрыта пятнышками красной пряности. Он стал перекладывать остатки крабов на большую тарелку.

– Остальное положу в холодильник. Папа захочет попробовать после церемонии выхода на пенсию.

Ещё одна минута тишины. Джойс сдержалась, убирая кухню. Она поставила покрытую чёрной эмалью кастрюлю из-под крабов в раковину, приготовившись её мыть.

– Я сделаю это, мама, – сказал Пит, убрав крабов. – Папа всегда говорит, парень, который готовит на кухне, убирает кухню.

– Нет, дорогой, отдыхай. Твоё шоу начинается. Я приберусь.

– Спасибо, мама! – Пит повернулся к комнате с телевизором, но остановился. – Ой, и я подумал... Когда я закончу колледж, я хочу поступить в ВВС. Я хочу быть пилотом, как папа.

Пит выбежал из комнаты. Спустя несколько мгновений можно было услышать телевизор.

Джойс Венц бессознательно сжала металлическую губку для мытья посуды "Brillo" так сильно, что поранилась её кожа. Её слёзы капали в раковину, а она всё время думала:

Какой же он сукин сын, проклятый сукин сын!

«« – »»

Вернувшись в главный ангар, Венц, Эштон и Джонс медленно прогуливались вокруг ОВТС. Его временная покраска была сделана, техника по обслуживанию уехала.

– Это ваш долг, генерал, – сказал Джонс. – Нет другого выбора, и нет никого более квалифицированного.

Венц уставился на корабль.

– Господи... Вы хотите, чтобы я полетел на этой штуке на чёртов Марс, а потом...

– Уничтожили зонд QSR4, – объяснила Эштон. – Когда он перестанет передавать свои навигационные сигналы, японцы и русские завершат этап возврата. В шестидесяти пяти миллионах миль они не могут заподозрить саботаж с нашей стороны. Они сделают вывод, что зонд разрушили тектонический разлом или землетрясение земной коры. Им нечего будет вернуть, и у них не будет возможности исследовать это.

Но Венц понял это лишь частично.

– Лети на Марс, уничтожь зонд. Но знаете кое-что, ребята? Я не вижу здесь ни ракет "Hellfires", ни "Mavericks"...

– Внешние бомбы или ракеты невозможны, – уточнил Джонс. – Даже если бы мы смогли найти способ прикрепить некоторые жёсткие элементы к внешнему корпусу, любой боеприпас развалился бы или даже взорвался, когда ОВТС разгонится до скорости света.

Венц не подумал об этом.

– Что означает...

– Что означает, что вам придётся приземлиться и пройтись пешком.

– Воздушный шлюз пришельцев работает отлично, сэр, – заверила его Эштон. – Мы даже рассчитали маршрут. Вы закрываете нижний порт, нажимаете на пресс-панель и ждёте тридцать секунд, затем открываете люк и вылезаете.

Венц почувствовал дрожь в животе.

– Вы хотите, чтобы я совершил открытый выход на Марс?

– Почему нет? – сказал Джонс обыденно, как будто обсуждая прогулку в супермаркет. – На вас будет первоклассное снаряжение НАСА. И у вас будет достаточно времени, чтобы установить заряд, прежде чем температура поверхности окажет воздействие на системы жизнеобеспечения скафандра.

– Какая температура? – Венц осмелился спросить.

– В это время года? Примерно сто девяносто градусов ниже нуля, – сообщила ему Эштон.

Венц впился в неё взглядом.

– И я думал, что Сиракузы плохие.

Теперь тишина в ангаре казалась давящей. Венц печально посмотрел на странную машину в форме каблука.

– Мне не нужно больше спрашивать, не так ли, генерал Венц? – поинтересовался Джонс.

– Конечно, нет. Вирус, который может убить всех на планете? Какой у меня есть выбор?

– Мы рады, что вы осознали всю серьёзность обстоятельств.

– Но послушайте меня, майор. Я беру эту миссию и всё. После того, как я вернусь, я уйду. Я уйду на пенсию. Чёрт, моя бывшая жена давала мне три шанса – может, она даст мне четвёртый.

Эштон прислонилась к корпусу ОВТС, опустив голову. Джонс потёр виски, как будто пытаясь найти повод не встречаться взглядом с Венцем.

– Что, чёрт возьми, сейчас происходит? – спросил Венц.

– Всё... гораздо сложнее, – сделал загадочное заявление Джонс. – Видите ли, сэр...

– Что?

– Это не так просто, выполнить миссию и уйти на покой.

– Почему? Вы хотите меня на концерт, и я сказал, что выступлю на нём.

– Есть... одна необходимость, сэр, и...

Венц почувствовал, как его гнев снова вспыхнул.

– Я даже не понимаю, что это, чёрт возьми, означает! Перестаньте болтать и дайте мне ответ.

– После того, как вы завершите миссию, вы не сможете вернуться к гражданской жизни... Вы не вернётесь к своей семье. Ради национальной безопасности вам не позволят этого.

Сердцебиение Венца сразу удвоилось, и его терпение покинуло ангар.

– Ты, маленький ублюдок, похожий на Уолли Кливера! – а затем Венц схватил Джонса за его жёсткий воротник ВВС и толкнул его на корпус ОВТС. – У меня был допуск к секретной информации, когда ты ещё играл с солдатиками. Я половину жизни отдал этому, так что я НИКОГДА, слышишь? НИКОГДА не нарушу свою клятву секретности, ты, маленький кусок...

– Отпустите майора! – крикнул голос. Через несколько секунд один из охранников бросился вперёд и приставил служебный пистолет к голове Венца. – Отпустите майора сейчас же, сэр!

Венц этого не сделал. Он крепче сжал воротник Джонса, их лица находились в дюйме друг от друга.

– Меня до смерти тошнит от таких мелких говнюков Текна/Байман, как ты! И срать я на тебя хотел! Знаешь, сколько раз меня проверяли на полиграфе и делали наркологические анализы, засранец? Я никогда никому не разглашал секретную информацию!

Охранник крикнул:

– Отпустите майора прямо сейчас, или мне придётся убить вас, сэр! – он взвёл курок пистолета.

Затем, прислонившись к НЛО, с руками Венца вокруг своей шеи, Джонс выкрикнул в ответ самую странную вещь:

– Уйди! – крикнул он охраннику. – Убери пистолет в кобуру и возвращайся на свой пост! Это приказ!

Ошеломлённый охранник опустил оружие и отступил.

Но Венц не двинулся с места.

– Ты думаешь, я собираюсь полететь на Марс, а затем поехать домой и рассказать об этом жене? Что, чёрт возьми, с тобой не так? Никто не имеет права подвергать сомнению мою преданность стране...

– Никто не ставит под сомнение вашу преданность или службу, сэр, – сказала Эштон. – Никто не подразумевает, что вы нарушите свою клятву о неразглашении. Вы слишком остро реагируете. Отпустите его.

Венц остыл на один градус и отпустил Джонса.

Запыхавшийся, с красным лицом и порванным воротником, Джонс пытался восстановить самообладание.

– Господи, генерал...

– Просто перестаньте трахать мне мозги, – прорычал Венц.

Эштон коснулась руки Венца.

– Пойдёмте со мной, сэр. На последнюю часть вашего инструктажа.

«« – »»

Ещё один сверкающий белый коридор, затем ещё одна стерильная комната для совещаний. Венц и Эштон пили кофе при ярком свете флуоресцентных ламп. Что бы сейчас ни происходило, Венц знал, что это серьёзно. Прошло несколько минут, прежде чем Эштон наконец нарушила молчание:

– Как вы, наверное, уже поняли, сэр, есть ещё одна загвоздка.

– Я вроде как понимаю.

– Но, вы же понимаете серьёзность ситуации, не так ли?

– Да! – отрезал он.

Эштон не отреагировала.

– Совместимость оператора с системами наведения и навигации ОВТС требует определённых... изменений.

Венц вопросительно посмотрел на свой кофе.

– Что, системные изменения?

– Нет, сэр. Я не имею в виду изменение самого корабля. Я имею в виду изменение... оператора.

Мысли Венца застыли.

Оператора?

– Хирургические изменения, – закончила Эштон.

Затем она мрачно передала Венцу глянцевую фотографию 8х10.

Венц на мгновение перестал дышать.

На фотографии были видны две деформированные человеческие руки со шрамами. Указательный палец и мизинец исчезли, перепонка большого пальца исчезла, средний и безымянный пальцы широко расставлены.

Человеческие руки всего по три пальца на каждой.

– Боже на небесах, – пробормотал Венц, его глаза открылись от шока.

– Это послеоперационная фотография рук генерала Фэррингтона, – сухо заявила Эштон. – Она была сделана через три недели после необходимой процедуры.

– Это безумие, – так же сухо сказал Венц.

– Фиксаторы оператора – отпечатки ладоней – не будут работать, если руки пилота не будут точно соответствовать морфологии.

Затем она показала ему ещё одну фотографию: трёхпалые руки Фэррингтона прижаты к фиксаторам на панели управления ОВТС.

– Это абсолютно необходимо, – продолжила Эштон. – Нет другого способа управлять ОВТС без предварительной процедуры. Мы испробовали все мыслимые альтернативы. Ни одна из них не работала.

– Какие альтернативы? – пробормотал Венц, всё ещё широко раскрытыми глазами глядя на фотографии.

– Несколько бойцов армии и флота, потерявших по два пальца на каждой руке в результате несчастных случаев на тренировках. Затем был борттехник из "McCord", который потерял два пальца во время работы с сервоприводами закрылков C-141. Он вызвался изменить и свою здоровую руку, но, опять же, это не сработало. Мы даже нашли некоторых мирных жителей с тридактилизмом, редким генетическим дефектом, при котором люди рождаются с тремя пальцами на каждой руке. Ничего из этого не сработало.

Венц встал и начал ходить по комнате.

– Я не могу вернуться к жене и ребёнку с такими руками!

– Нет, генерал, вы не можете. А из-за агрессивности процедуры невозможно добиться косметической отмены. Операция требует полного удаления указательного и мизинца вместе с прилегающими к ним пястными костями, удаления перепонки между указательным и большим пальцами и расширения на двадцать один градус края фаланги между средним и безымянным пальцами.

Венц был в гневе, поражённый непониманием, было такое ощущение, будто кто-то ударил его по голове молотком.

– Другого пути нет, сэр. Без хирургических модификаций необходимая проводимость мозговых волн пилота не может быть синаптически передана в системы ОВТС.

– А что насчёт других парней? – Венц восстал. – Что с ними случилось?

– Абсолютно ничего. Расположение ладоней было недостаточно чётким, чтобы добиться положительного соединения с фиксаторами.

Я не буду этого делать, – подумал он. – У меня есть жена и ребёнок.

Но затем присоединились остальные соображения.

Если этот зонд с собранными пробами вернётся на Землю... они умрут, я умру, может быть, все умрут...

– Другого выхода нет, сэр, – сказала Эштон.

– Я знаю.

– Так вы собираетесь это сделать, верно?

Венц кивнул.

– Да.

– Ваша жена и ваш сын будут лично уведомлены...

– Полагаю, это будет какая-то легенда. Старая история.

– Да. Им скажут, что вы погибли в результате краш-теста.

Теперь его разум наполнила только тьма и горящие сожаления.

– Мы с Джойс всё ещё в разводе. Мне нужно убедиться, что она получит все мои накопления.

– Военно-юридическая служба позаботится обо всём этом, сэр.

Венц закрыл лицо руками, слёзы внезапно потекли из его глаз.

– Я вернусь позже, чтобы показать вам ваши апартаменты, генерал, – сказала Эштон.

Затем она тихо вышла из комнаты.

«« – »»

На следующий день банкетный зал Торнсен-центра был переполнен военнослужащими ВВС класса А, их жёнами и детьми. Командир базы и несколько других генералов нетерпеливо слонялись по комнате. Весь зал казался бесполезным собранием. Что-то жёсткое и неприятное пульсировало в воздухе.

Гражданские официанты в белых одеждах переглядывались между столами с закусками.

Над сценой, где должна была состояться церемония выхода на пенсию, висела длинная вывеска с надписью:

ПОЗДРАВЛЯЕМ, ДЖЕК ВЕНЦ!

– Это какая-то херня, я не могу поверить в это, – пробормотал Первый сержант Кодилл.

– Точно, Главный, – согласился сержант Коул. Он взглянул на часы. – Он опоздал на церемонию более чем на час. Я не понимаю.

– Я тоже. Чёрт, вот его жена! – Главный с большой неохотой подошёл к миссис Джойс Венц и её сыну, которые, казалось, направлялись к выходу.

– Я не знаю, что вам сказать, миссис Венц, – сказал Главный. – Может, он ошибся днём или что-то в этом роде. Не могу поверить, что он это пропустил.

– Я могу. Мы уезжаем, сержант.

– Ну, подождите, мэм. Может, его просто задержали, а может, он просто...

– До свидания, сержант.

Миссис Венц повернулась, держа сына за руку.

– Он не придёт, правда, мама?

– Нет, Пит. Мне жаль. Пойдём домой.

Главный смотрел, как они оба покидают зал. Он снова взглянул на часы и поморщился, вернувшись туда, где стоял Коул.

– Всё это время я думал, что он отличный парень, – заметил Главный.

– Да уж, отличный парень. Похоже, он передумал уходить на пенсию и в очередной раз прокатил свою жену и ребёнка.

– Как тебе это? – сказал Кодилл. – Венц остаётся номером один.

«« – »»

– Я теперь чудовище, – проскрежетали слова день спустя.

Это Венц произнёс их, подперевшись на больничной койке в медпункте Зоны S-4. Операция заняла почти десять часов, и теперь он лежал в тумане обезболивающего.

Он поднял две перевязанные руки – руки с тремя пальцами на каждой.

– Я – монстр...

Когда дверь скрипнула и вошла Эштон, Венц быстро просунул руки под простыни.

– Здесь нечего стыдиться, сэр. То, что вы сделали, – героическое.

Венц отвёл взгляд.

– Оставьте меня в покое, ладно?

– Процесс заживления и восстановления займёт всего несколько недель. После этого неделя физиотерапии. Потом, когда вам будет комфортно с...

– С моими новыми руками? Моими изуродованными, покрытыми шрамами, отвратительными руками?

– Вы будете попеременно тренироваться на ОВТС и участвовать в некоторых симуляциях выхода в открытый космос, в некоторых простых тренировочных заданиях по сносу строений в полевых условиях и так далее. Хотите верьте, хотите нет, генерал, худшее уже позади.

Венц закричал:

– Да? Скажите это моей жене и ребёнку! Я больше никогда их не увижу! Моя жена меня возненавидит! Мой ребёнок вырастет, думая, что я лживое дерьмо, которое его не любило! А теперь уходите!

Эштон угрюмо вышла из комнаты.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В течение следующего месяца Венцу оставалось слышать только один звук – тиканье часов. Время.

Время было жизнью.

В его каюте, его офисе, каждой комнате для инструктажей и каждой тренировочной бухте – на стене тикали часы ВВС общего значения.

Тиканье часов походило на капающую кровь.

Каждую ночь, когда он спал, взятые на себя обязательства вырывали ему сердце. Он знал, что делал единственное, что мог, но в этом не было утешения, даже ночью, когда он был один. Он мечтал научить Пита водить новый внедорожный байк, он мечтал об окончании средней школы Пита, о том, чтобы отвести его на выпускной бал, отправить в колледж и обо всём остальном, чего он, Венц, никогда не увидит.

Он мечтал заняться любовью с Джойс...

Всё потеряно, всё – пепел.

А потом он просыпался в темноте. Он подносил руки к лицу, но на каждой было только по три пальца. А затем он слышал это.

Он слышал единственное в мире, что никогда не менялось: тиканье часов.

Тик-тик-тик...

Кап-кап-кап...

В S-4 были психиатр и эрготерапевт. И Эштон, и Джонс убеждали его увидеться с ними.

– Чтобы приспособиться к необходимому периоду умственного и физического преломления, – сказал Джонс.

Но Венц сказал:

– К чёрту это дерьмо! Мне не нужны проклятые психиатры. Я старший испытатель ВВС США, я не чокнутый.

Он знал, что он сделал, он знал, до какого уровня довёл его долг (и он знал почему). Итак, Венц сделал то, что делал всегда.

Он сделал свою работу.

Он провёл неделю на авиасимуляторах "Unisys", запрограммированных для ОВТС. Это было даже интересно. Ещё два дня обучения с использованием материала для разрушения блоков, взрывателей, детонирующего шнура и капсюль-детонатора. Восемь часов в день в течение недели, покачиваясь в цилиндрическом резервуаре для воды для ознакомления с невесомостью, затем несколько сеансов в грузовом отсеке C-131, ныряющего с носа с сорока тысяч футов до пяти тысяч футов (последнее было весело, первое... не так весело). Ещё одной забавной вещью была тренировка MMU. Manned Mobility Unit (Пилотируемый маневрирующий модуль) был последним, ультрасовременным «скафандром» НАСА – более десяти миллионов долларов за скафандр.

Венц сделал всё.

Счастливые дни были в прошлом, но его ожидал новый радостный полёт, новая авантюра. Долг, да, но азарт ещё никто не отменял. В свои сорок пять лет Венц показал более высокие результаты по спирометру, MMPA, полевому тесту MMU и батареям для технической диагностики, чем большинство активных астронавтов страны.

– Похоже, вы готовы, генерал, – сказал ему один из тестовых тренеров.

– Думаешь? – ответил Венц. – Это может выглядеть так, но у меня не железные яйца в штанах, сынок.

Нет, даже через день после операции Венц не сомневался в себе. Он шёл к этой работе, как делал всё в своей карьере.

Лучшая работа в мире.

И он был готов.

А за день до своего первого испытательного полёта на ОВТС, не обращая внимания на деформацию рук, генерал Джек Венц взглянул прямо в зеркало и сказал:

– Я лучший. И я сделаю это, чёрт возьми!

Да, так проходили его дни. Он был лучшим пилотом в мире, и это были лучшие дни.

Единственное, что его беспокоило, – это ночи, когда он видел сны, а потом просыпался от звука капающей крови...

«« – »»

Венц сидел пристёгнутым ремнём к сиденью оператора – модифицированная работа "Hughes Aircraft". На нём был шлем без козырька и стандартный комбинезон ВВС. Эштон была одета в то же самое, сидя рядом с ним.

Они почувствовали умеренную вибрацию, когда лифт платформы поднял их на тринадцать уровней защиты от ядерных атак через этот подземный комплекс.

Когда Эштон взглянула на его голые трёхпалые руки, он убрал их.

– Не стесняйтесь, сэр. Это может ослабить вас, это может ухудшить вашу работу.

– Я не собираюсь испортить ваш проклятый НЛО, – отрезал он в ответ. Он посмотрел на неё с хитрой ухмылкой. – Я буду летать на этой штуке так, как Фэррингтону даже и не снилось.

– Хорошо. Не нужно говорить об этом. Сделайте это.

Сука! – подумал он. – Иди в задницу!

Лифт гудел вверх, затем с дрожью остановился.

– Это испытательный полёт при дневном свете, – напомнила она. – Это строго ознакомление. Летите медленно, летите стабильно. Этот первый запуск предназначен только для того, чтобы вы почувствовали ОВТС. Если вы полетите слишком быстро при дневном свете, вы сожжёте камуфляжную краску с корпуса, и нас могут заметить KH-12 и российские спутники наблюдения.

– Ага, – сказал он. – Я услышал вас.

Лифт поднял их в ангар, засыпанный песком. Ещё одна дюна.

Затем дюна начала открываться.

Венц увидел прекрасную пустыню за пределами ангара. Дверь ангара приоткрылась, как вытянутая челюсть.

– Действуйте, генерал. Руки в фиксаторы... и летите.

Даже после всех симуляций Венц на мгновение замер. Теперь все его инстинкты изменились.

– Поднимите корабль и вылетайте из ангара, – сказала Эштон.

– Я знаю!

Ни руля, ни ограничителей скорости.

– Дайте мне секунду, – сказал он.

– Позвольте своему разуму делать работу, сэр. Мы можем вернуться, если вы опасаетесь, завтра попробуем ещё раз.

Сука! – снова подумал он.

А затем он позволил своему разуму делать работу.

Венц ослабил давление рук на фиксаторы. Он думал.

Сразу же за очень низким рокочущим звуком субоктавы интерьер заполнил тёмный свет с оттенком граната. Затем корабль поднялся на ногу над лифтовой площадкой и начал вылетать из ангара.

– Хорошо. Вы делаете это.

– Чарли-Оскар, это Джона-Один, – передала Эштон со своего микрофона CVC. – Запрашиваю разрешение на взлёт.

– Принял, Джона-Один. Разрешение получено.

Венц полностью вывел ОВТС из ангара.

Работает, – ошеломлённо подумал он. – Я не верю...

Он вывел весь аппарат под высокое палящее солнце. За странными окнами ОВТС мерцала пустыня. Венц оставался в частичном ступоре, а корабль просто стоял и зависал.

Позади них закрылся проход в фальшивую песчаную дюну.

Венц смотрел на пустыню.

– Генерал, мы можем стоять здесь весь день, если хотите, – сказала Эштон. – Вы же босс, понимаете? Но, я как бы подумала, что вы, возможно, захотите сделать что-нибудь, кроме зависания.

– Ой, да, – ответил Венц.

Затем ОВТС практически исчез с прежней позиции. Не было никакого рёва двигателя, работающего на максимуме. Не было никакой инерции, заставляющей их откинуться назад на свои места. Было только небо, которое в считанные минуты исчезло, когда Венц вывел ОВТС из атмосферы Земли.

Через несколько минут они были в космосе.

Венц чувствовал, что его разум становится частью машины, как трамплин, как микропроцессор управления. Процессор был мозгом Венца, а связь его мозга с остальной частью корабля была его руками, зажатыми в фиксаторах.

– Чёрт побери, генерал! – отрезала Эштон.

– Что? Вы сказали мне двигаться, так что я... двинулся.

– Я ожидала хоть немного дисциплины. Это первый пробный запуск. Это ознакомительный полёт, чтобы вы познакомились с основными навигационными возможностями ОВТС. Я сказала вам не разгоняться слишком резко, чтобы не сжечь краску с корпуса. Вы только что вывели нас с орбиты!

– Эй, краска дешёвая, – сказал Венц.

– Может быть, сэр, но поскольку вы всё это сожгли в сверхскоростном полёте, это означает, что мы не сможем вернуться в атмосферу до захода солнца – шесть часов. В противном случае спутники могут нас увидеть.

Венц усмехнулся.

– Шесть часов? В этом корабле? Я успел бы сделать шестьдесят, прежде чем начать уставать. Мы в полёте, полковник. А я – водитель. Так что просто сядьте и наслаждайтесь.

Перед ними раскинулся бесконечный звёздный ландшафт.

Ты, должно быть, наложила в штаны, – подумал Венц, глядя наружу.

Последние двадцать пять лет он был ограничен небом. Теперь у него была вся Вселенная.

«« – »»

Всего за неделю Венц научился управлять ОВТС до такой степени, что, по его мнению, он был рождён именно для этого. Всё было в образе мышления, и управление не сильно отличалось от высокотехнологичного истребителя, с той лишь разницей, что фиксаторы сократили время реакции до нуля. Его мозгу больше не нужно было давать команды его руками на элементах управления.

Вместо этого – сейчас – его мозг был подключён к кораблю.

Венц мог не только управлять ОВТС своим разумом, он мог дразнить его, играть с ним, выполнять маневры, которые были бы невозможны при ручном управлении или по проводам. Физическое человеческое тело было просто не способно... но с разумом Венца, функционирующим как неотъемлемый компонент систем полёта ОВТС...

Венц не мог представить себе более полномасштабных возможностей.

Кувырки в пространстве, вертикальные толчки с точным схождением и плоские вращения. Венц совершал беспрецедентные воздушные движения в атмосфере и за её пределами.

По крайней мере, совершаемые человеком.

Он задавался вопросом, как бы он себя чувствовал по сравнению с настоящими пилотами этой машины.

– На кого они были похожи? – спросил он во время своего седьмого испытательного полёта.

Он кружил вокруг Земли на геостатической орбите длиной двадцать три тысячи миль. Он не был уверен – потому что у ОВТС не было индикаторов истинной скорости, высотомеров или азимутальных датчиков, – но казалось, что каждый оборот занимает всего секунды. Чем больше он думал, тем быстрее двигался.

– Первоначальные операторы? – спросила Эштон.

– Да. Маленькие зелёные человечки? Серебряная кожа? Большие чёрные миндалевидные глаза?

– Не знаю, – призналась Эштон, – потому что в этом никогда не было необходимости. Я знаю только, что они дышали воздухом, были двуногими и теплокровными. Одно из тел было подвергнуто криолизации, а другое – вскрытию на базе Райт-Паттерсон.

– Как вы думаете, почему они прилетели на Землю?

– Кто знает? Наверное, полевое обследование. Вероятно, отслеживая наш технический прогресс в отношении оружия массового поражения. Эджвудский арсенал. Вы даже не захотите знать, какие вещи мы там храним.

– Вы правы, – сказал Венц. – Я не хочу знать, – Венц вытащил трёхпалые руки из фиксаторов, оставив в системе свои последние руководящие мысли: продолжать следовать по орбитальной линии. – Как вы думаете, насколько они продвинулись?