Текст книги "Кровавое око Сарпедиона"

Автор книги: Эдвард Элмер Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

8

– Все наши предыдущие атаки на Фатх кончались весьма плачевно. Мы наносили удар по столице Сарлона в том направлении, которое казалось единственно возможным. Войска переправлялись через Тегулу у Нижнего Брода, шли вдоль её северного берега через ущелье и затем – вдоль западного рукава Сарла к Фатху, – король водил острием кинжала по большой карте;

Тедрик, Скайр, Шайлен и ещё два-три офицера из числа наиболее доверенных внимательно слушали. – Западный рукав сливается с основным течением Сарла только в сорока милях от побережья и Сарлонского залива. Город Фатх стоит здесь – на северном берегу реки, у самого моря; на пять шестых он окружен водой. Сарл настолько стремителен, настолько глубок и широк, что является непреодолимой преградой для любого противника. Таким образом, оборонительная стратегия сарлонских владык сводится к следующему: они не защищают район между Тегулой и Западным рукавом, а оттягивают свои силы на север, за реку, к самому городу. Реку Сарл называют, как известно, щитом Сарлона. Никто – ни одна армия испокон веков – не смогла форсировать этот поток.

– Как же ты собираешься пересечь его, сир? – спросил Шайлен.

Фагон усмехнулся и огладил бороду.

– Собственно говоря, мы не будем пересекать реку, а просто поплывем по ней – вниз по течению. Мы перейдем Тегулу не у Нижнего Брода, а у Верхнего…

– У Верхнего, сир? Рядом с этим ужасным ущельем в северных отрогах Ампассера?

– Да, около ущелья Горт. Враг не защищает его, и по нему вполне можно пройти. Конечно, дорога будет нелегкой; но за этой тесниной открывается прямой путь к Паучьему озеру, откуда берет начало главный рукав Сарла.

– Но как же мы будем двигаться дальше? – воскликнул Скайр.

– На плотах, со скоростью шесть или семь миль в час – гораздо быстрее, чем может идти пешее войско. Но хватит объяснений. Лорд Скайр!

– Я слушаю, сир…

– На рассвете возьмешь центурию лучников и две центурии солдат с топорами и плотничьим инструментом – тот самый груз их обоза, который многие из вас считали бесполезным. Быстро иди на север. Пересеки Тегулу, пройди ущелье и снова поверни к северу. Выйди к Паучьему озеру – там, где из него вытекает главный рукав Сарла, – король показал это место на карте. – Там ты со своими людьми начнешь строить плоты – прочные, большие и в надлежащем числе, чтобы поднять всю нашу армию, включая конницу. Плоты должны быть готовы к тому времени, когда мы подойдем к озеру.

– Я слышу, сир, и повинуюсь.

Тедрик, ошеломленный дерзостью этой операции, вначале был полон сомнений. Но, по мере того, как прояснялись все детали плана Фагона, его сомнения сменялись неподдельным энтузиазмом.

– Мы высадимся и неожиданно атакуем их – но не с юга, а с северо-востока! – воскликнул он, разглядывая карту.

– Да, причем на твердой земле! Нам не придется пересекать стремительный и глубокий поток, и сразу же идти в бой, – король довольно усмехнулся, потирая руки. – Ну, теперь – всем спать! Завтра мы поднимемся раньше солнца, вместе с Кровавым Глазом. И, клянусь печенью Ллосира, через две недели над Сарлоном вспыхнет воистину кровавый рассвет!

За два часа до рассвета, когда тусклое Око Сарпедиона поднялось на ладонь над восточным горизонтом, Скайр со своим отрядом выступил в поход. Главные силы, пополненные тысячей ратников из замка Лорример, неторопливо обогнули озеро и двинулись по северному берегу Мидвея, который на протяжении тридцати или сорока миль струил свои воды почти точно с северо-востока. Затем, однако, русло реки резко изгибалось к юго-востоку и ломариане, покинув её берега, продолжили свой путь прямо к Верхнему Тегульскому Броду, С юга почти вплотную к Тегуле подступали отроги Ампассера; в этом месте равнина Средней Марки постепенно переходила в плоскогорья Верхней.

Дорога к броду не была тяжелой; никаких следов варваров или сарлонских отрядов в районе переправы разведчики не обнаружили. Поток, быстрый и широкий, был глубиной по колено; его дно слагалось из крупных, скользких, скатанных стремительным течением валунов. Люди, однако, двигались осторожно, и у них хватало лошадей и канатов; переправа обошлась без потерь.

Затем, повернув навстречу солнцу, войска медленно двинулись вдоль реки к мрачному горному ущелью. Северный берег Тегулы резко отличался от южного, к которому подступало невысокое ровное плато, покрытое хвойным лесом. Здесь же голые скалы вздымались вверх на тысячи футов почти от самого края бурного потока. Дорога была узкой, крутой, заваленной каменными обломками. Но все же путь существовал и был вполне доступен не только для пеших и конных, но и для обозных телег на огромных колесах. К вечеру армия оказалась в заросшей редким леском и пересеченной множеством оврагов долине, где и был разбит лагерь.

Оглядев местность, Тедрик впал в глубокую задумчивость. Небольшой отряд Скайра почти не оставил следов, но такое огромное скопище людей, животных и тяжелых повозок… Он посмотрел на короля, затем снова бросил взгляд на широкую вытоптанную полосу, которую оставило за собой войско.

– Наши следы за рекой никого не насторожат, а на камнях ущелья их вообще не осталось, – заметил он. – Но если кто-нибудь увидит это, сир… след, который мы не можем скрыть…

– Лорд Тедрик, я доволен – ты начал думать! – к удивлению кузнеца, Фагон широко улыбнулся. – Ну, так что ты предлагаешь?

– Надо послать два десятка лучников к ущелью, – уверенно сказал Тедрик. – Пусть проткнут стрелами любого, кто попытается шпионить за нами!

– Хорошая идея, но и её можно улучшить. Я оставлю здесь тебя, мой лорд, с полной центурией самых опытных разведчиков и охотников. Смотри, чтобы никто, разглядевший наши следы от ущелья до Паучьего озера, не унес ноги живым. Ну, – король махнул рукой в сторону теснины Горт, – бери людей и вперед, во имя Ллосира!

Тедрик отобрал лучших стрелков и объяснил им задание. Утром он поднялся на невысокую скалу, постоял немного, наблюдая, как разведчики исчезают в редколесье на западе, в оврагах и складках местности, потом проводил взглядом длинную вереницу войск, тронувшихся к Паучьему озеру, и отправился в заранее присмотренную пещеру. Разведчики, уроженцы Верхней Марки, знали свое дело, и ему не надо было вмешиваться. Только в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств Тедрику требовалось взять команду на себя; если операция будет развиваться успешно, он мог спокойно спать под низкими сводами своего убежища.

Прошло несколько дней. Тедрик сидел за ужином у костра вместе с двумя охотниками; тушка небольшого оленя, насаженная на вертел, жарилась над огнем. Внезапно послышались негромкие шаги, и перед троицей разведчиков возник вестник короля. Плоты были связаны и спущены на воду; припасы погружены; войско готово тронуться вниз по течению Сарла. Наутро Тедрик собрал своих людей и повел их быстрым маршем к Паучьему озеру, к уже покинутому лагерю. Для его отряда были оставлены четыре плота, рассчитанные на пятьдесят человек каждый. Тедрик с удивлением заметил на переднем что-то вроде хижины. Как он узнал, это роскошное жилище предназначалось для него.

Итак, началось водное странствие. По мнению таких сухопутных увальней, как сам Тедрик и его лучники, река была слишком широкой и быстрой; кроме того, в воде торчали устрашающие обломки скал, вокруг которых бурлили и кипели водовороты. Однако кузнец недолго числился в категории увальней. Он не мог сидеть спокойно, когда здесь было полно работы – настоящей работы для настоящих мужчин, достойной самого внимательного изучения. Впрочем, научиться ремеслу плотогона было много легче, чем постигнуть хитроумные стратегические замыслы короля Фагона!

Они не успели ещё догнать главную флотилию, как Тедрик, сбросив доспехи, одежду и. сапоги, изо всех сил наваливался на шест или рулевое весло, борясь с капризным течением.

– Хороший парень, – заметил старшина плотогонов одному из своих помощников. – И как его угораздило попасть в лорды, ума не приложу! Спустя пару дней он сказал Тедрику: – С таким верным глазом и ловкими руками тебе стыдно числиться в благородных. Со временем из тебя вышел бы дьявольски отличный плотогон!

– Спасибо, добрый мастер, – ответствовал кузнец. – В твоей шутке изрядная доля правды, но король Фагон решил иначе. Теперь скажи мне – что такое Сгиб, о котором постоянно толкуют твои люди?

– Это место, где главный рукав Сарла натыкается на скалы и поворачивает почти под прямым углом на запад, к заливу. Там – самый страшный, самый опасный участок пути, и не каждый рискнет провести по нему плот. Но ты можешь попробовать – вместе со мной.

– Согласен.

При подходе к Сгибу все плоты были вытащены на берег и разгружены. Когда солдаты покинули первый плот, на него шагнул старшина плотогонов с десятком своих лучших помощников. Тедрик последовал за ними.

– Что за глупости, Тедрик? – закричал Фагон. – Сойди на берег! Немедленно!

– Ты умеешь плавать, лорд Тедрик? – тихо спросил старшина.

– Не хуже угря в устье Лотара, – скромно сообщил кузнец, после чего плотогон повернулся к королю и сказал:

– Твой лорд может здорово помочь, сир, если поплывет с нами. Он быстрый, как дикий кот, и сильный, как буйвол. И он уже знает об этих водах больше, чем половина моих людей.

– Ну, если так… – Фагон махнул рукой и первый плот оттолкнули от берега. Стремительное течение вмиг подхватило его, потащив к скалам, на которые с ревом и грохотом обрушивалась могучая река.

Поединок с коварным Сгибом длился весь день; многие плоты были разбиты, и Тедрик не раз искупался в ледяной воде Сарла. Однако ему нравились эти восхитительные, возбуждающие мгновения риска и борьбы со стихией – не меньше, чем горн и наковальня в старой кузнице на окраине Ломпора. С невольной печалью он начинал понимать, что все это постепенно уходит в прошлое. Другие дела и другие задачи ожидали его; власть над людьми и их судьбами должна была заменить власть над металлом.

Наконец, флотилия миновала Сгиб. Все бревна от разбитых плотов были выловлены и вытащены на берег, хотя времени связать их заново уже не оставалось. Однако не стоило пускать вниз по течению такое количество леса со следами топора, чтобы не порождать ненужных домыслов среди обитателей густонаселенных районов нижнего Сарла.

За Сгибом главный рукав огромной реки принимал» с севера несколько притоков и становился глубоким и полноводным; тяжело груженые плоты ровно шли по речной глади. Главной заботой путников стало сохранить в секрете их продвижение на запад; с этой целью три центурии разведчиков плыли далеко впереди основной массы войск.

Деревушка Майл, заранее назначенная местом высадки, находилась в пятнадцати милях от Фатха, приютившись на крутом берегу реки. Это было жалкое и крохотное рыбачье поселение, но любой из его немногочисленных обитателей мог поднять тревогу. Поэтому, как только разведчики захватили причалы и валявшиеся на береговом откосе лодки, деревню окружили тройным кольцом лучников и копьеносцев. Однако перед тем, как отправить солдат на эту операцию, его величество Фагон Третий, король Ломарры, самолично объявил им приказ, который не раз и не два повторялся в последующие дни:

НЕ ГРАБИТЬ, НЕ ЖЕЧЬ ДОМОВ И НЕ СОВЕРШАТЬ НЕНУЖНЫХ УБИЙСТВ!

Король был настроен весьма серьезно. Возвышаясь словно позолоченная статуя перед ровным строем своих воинов, он пояснил:

– Никто не должен знать, что мы пришли сюда. Кроме того, Сарлон станет провинцией моего королевства, и я не желаю, чтобы его население в чем-либо потерпело ущерб. Я клянусь своей головой и Троном Ломарры, клянусь сердцем, мозгом и печенью великого Ллосира, что любой человек, независимо от ранга и звания, который убьет кого-нибудь из жителей, подожжет дом, хлев или самый ветхий сарай, будет брошен в кипящее масло – после того, как с него сдерут кожу!

В соответствии с этим грозным распоряжением, взятие Майла обошлось без жертв; перепуганных обитателей деревушки только держали под строгой охраной, не подпуская к лодкам. Единственным пострадавшим оказался местный жрец Сарпедиона – но его повесили по приказу самого короля. Тарконских наемников, падких до чужого добра, держали в лагере, за надежным кордоном ломарианских меченосцев.

Весь этот день и следующую ночь армия отдыхала. Фагон был совершенно уверен, что Таггад Сарлонский пока ничего не знает о вторжении; однако не стоило питать надежд, что ломарианским войскам удастся приблизиться к столице незамеченными. Но каждая выигранная миля могла усилить эффект внезапной атаки и сохранить жизнь целой центурии солдат. Поэтому, задолго до рассвета, армия, полностью готовая к сражению, выбралась наверх из-под защиты крутого берега реки и неторопливым маршем двинулась к Фатху. Не стоило утомлять солдат; пятнадцать миль – долгий путь, особенно если в конце его предстоит серьезная битва.

Покачиваясь в седле по правую руку от короля, Тедрик пребывал в глубоком раздумье. Наконец, собравшись с духом, он сказал:

– Прости мою дерзость, сир… Известно ли тебе, что я люблю леди Роанну?

Король хмыкнул, потом губы его раздвинулись в улыбке.

– Ну, лиса, везде поспела… Знаешь ли ты, парень, что тебя ждет? Ни лишней кружки вина, ни взгляда на смазливую мордашку… Таких шуток наша леди Роанна не понимает – Фагон окинул молодого кузнеца испытующим взглядом. – Что до меня, то я готов вручить тебе её руку вместе с Троном Ломарры… Конечно, если ты наберешься терпения, опыта и ума.

Сердце Тедрика замерло; это было больше, гораздо больше, чем он рассчитывал.

– Значит, я могу просить её стать моей женой, когда мы вернемся в Ломпор?

– Можешь попросить её об этом даже раньше, если захочешь. Она будет здесь завтра – вместе со всей королевской семьей, двором, статуей великого Ллосира и его жрицами – для участия в победном триумфе.

Кузнец замер с раскрытым от изумления ртом.

– Но сир, – выдавил он наконец, – можно ли быть настолько уверенным в успехе? Наша армия по численности уступает противнику на треть…

– Это не важно, мой лорд. Запомни – воюют не числом! У них нет всадников или пехоты, способной выстоять против моей конной гвардии. И они ничего не смогут сделать с тобой, со Скайром и с вашим чудесным оружием. Вот почему я уверен в успехе. Хорошо спланированное и отлично выполненное предприятие не может закончиться крахом. Я долго обдумывал этот поход, но он стал возможен только после того, как ты получил божественный металл – и благословение Ллосира впридачу!

Тедрик невольно бросил взгляд на покрытый золотом, сверкающий на солнце панцирь короля. Тот довольно ухмыльнулся и кивнул головой.

– Да, мой лорд, мой кузнец, эта штука сохранила мне жизнь – ведь я мог погибнуть в тот день под стенами Лорримера, оказавшись в самом центре атаки. Ллосир, несомненно, спас меня, дабы свершились великие планы… Ибо какое значение имеет моя жизнь, если я не готов отдать её для блага Ломарры? – Король привычным движением огладил бороду и тихо произнес: – Поверь мне, Тедрик, жизнь короля важна лишь для него самого, для его семьи и немногих, очень немногих настоящих друзей…

– Твоя жизнь важна для меня, сир – и для Скайра тоже!

– Да, я знаю. Ты – словно сын для меня, и ты в числе тех немногих, о которых – я говорил. – Фагон приподнялся в стременах и, прикрывая ладонью глаза от яркого солнца, посмотрел вперед – туда, где над водами быстрой реки уже вставали башни столичного града Сарлона. – Впрочем, не относись слишком серьезно к моим словам, – закончил король. – Я ещё не собираюсь умирать. Но если мне суждено погибнуть, запомни, Тедрик: короли приходят и короли уходят, но Трон Ломарры должен стоять в веках!

9

О Таггаде Сарлонском говорили, что сей властитель спит с мечом в руке и с арбалетом под подушкой; поэтому вторжение ломариан не было для него полной неожиданностью. Однако мобилизацию сарлонских сил пришлось проводить столь поспешно и стремительно, что солдаты оборонявшейся стороны оказались ненамного свежее армии Фагона, проделавшей изрядный путь. Оба воинства сошлись в двух милях от городских стен, на широкой прибрежной равнине.

Нет нужды описывать в деталях передвижение легионов и центурий или подробно останавливаться на том, кто и какие совершил подвиги или проявил трусость во время долгого и кровопролитного сражения. Определяющим фактором явился сокрушительный удар королевской гвардии, тяжелой ломарианской конницы, который и решил исход битвы.

Эта атака, которую возглавляли король Фагон в своем сверкающем вооружении и два его бронированных лорда, была задумана с некоторой хитростью. Основной силой сарлонской армии являлись фаланги копьеносцев, сражавшихся в плотном строю. Военачальники Тагтада сосредоточили их в центре, намереваясь, с одной стороны, прикрыть надежным заслоном шатер своего повелителя, с другой – потеснить меченосцев Фагона и тарконских наемников и опрокинуть их с крутого берега в реку. Ломарианская пехота не могла прорвать стену бойцов с длинными шестифутовыми копьями, ни, тем более, раздробить её.

И тогда в битву вступила кавалерия. Под всадниками были лошади Средней Марки, обладавшие чудовищной мощью – боевой конь считался негодным в дело, пока вес его не достигал тонны. Хотя конница шла легким галопом, удар плотной массы огромных лошадей и бойцов в железных доспехах был неотразим. Гвардейцы, ломариане чистой крови, пронеслись сквозь ряды сарлонских фаланг подобно урагану; каждый вздымал меч, секиру или боевой молот и бил с силой, увеличенной мощью его коня.

В разрыв сразу хлынули пешие меченосцы, обрубая копья фалангитов; они действовали тяжелыми двуручными мечами и топорами на длинных рукоятях. Одновременно наемники сместились на фланги ломарианской армии, пытаясь обойти противника – в то время как стрелки обрушили на сарлонские шеренги град стрел из своих дальнобойных луков.

Гвардейцы, перестроившись, нанесли второй удар в тыл врага, зажатого между центуриями тарконских наемников и отрядами меченосцев, неумолимо расширявшими щель в строе фалангитов. Теперь многие из них сражались пешими; их лошади были покалечены или убиты. Внезапно пал конь под королем, но он продолжал сражаться; его топор из божественного металла издавал мерный похоронный звон, рассекая железо сарлонских панцирей и шлемов.

Загрохотал барабан, и по этому сигналу конные гвардейцы покинули седла, устремившись вместе с пешими воинами к своему королю, сверкающему золотом в ярких лучах солнца. Сарлонцы падали под их ударами, словно стебли камыша под косой,

– Куда теперь, сир? – закричал Тедрик, перекрывая лязг и грохот железа.

– К шатру Таггада, конечно! Куда же еще? – крикнул в ответ Фагон. – Собирай людей!

– Гвардейцы, ко мне! – взревел Тедрик. – Стройтесь клином – как при штурме гробницы Скина! Вперед, к тому пурпурному шатру, за нашим королем! – он повернулся к Фагону. – Веди нас, сир!

Тедрик и Скайр встали за спиной короля – пара серебряных исполинов, словно подпирающих рыцаря в золотых доспехах. Казалось, они составляют единое целое, некий смертоносный многорукий механизм, ощетинившийся сверкающей сталью. Атаку плотной колонны воинов, возглавляемой тремя бойцами в непробиваемых панцирях, противник выдержать не мог. В считанные минуты железный клин гвардейцев, прорвав ряды сарлонской пехоты, достиг пурпурного шатра и его изрядно удивленного обитателя. Золотые тигры, вытканные на блестящем шелке полотнища и колеблемые легким ветром, словно содрогнулись от ужаса – величественные грозные тигры, украшавшие герб Сарлона, символ его славы и могущества. Меч Тедрика раскроил их напополам – вместе с плотным пурпурным шелком.

– Сдавайся, Таггад Сарлонский, или умри! – вскричал Фагон, ворвавшись в шатер ненавистного врага.

– Если я соглашусь прекратить битву, о Фагон из Ломарры, то что ты потребуешь… – начал было Таггад, демонстрируя готовность к примирению. Внезапно, на середине фразы, он схватил длинный тяжелый меч, прыгнул вперед и ударил – так стремительно, что ни Фагон, ни его лорды не успели даже глазом моргнуть. Да, у этого властителя клинок не ржавел в ножнах!

Яростный выпад Таггада несомненно отправил бы ломарианского монарха к праотцам, не будь тот облачен в панцирь из божественного металла. Однако Ллосир судил иначе; звякнув о наплечник золотой кирасы, клинок их доброго сарлонского железа сломался пополам.

Почти автоматически Фагон нанес ответный удар. Его топор свистнул в воздухе, сшиб бронзовый шлем с красными перьями и раскроил череп врага. И не успело солнце опуститься на два пальца, как герольды распространили весь о том, что Фагон, король Ломарры, убил Таггада, владыку Сарлонского, в рукопашной схватке один на один. Сражение закончилось.

А ещё через два часа, перед распахнутыми настежь воротами Фатха, в огромном каре застыли отряды победителей. Посередине высилась фигура ломарианского монарха в золотом панцире. Он поднял свой клинок.

– Капитан Скайр, ко мне! На колени! – плоской стороной меча Фагон Третий коснулся зазвеневшего в ответ панциря и торжественно провозгласил: – Поднимись, лорд Скайр Сарлонский!

Лаборатория Скандоса в горах Ампассера, послеполуденное время.

– Сарлон пал! – историк Тхар, возбужденный и недоумевающий, звонко шлепнул ладонью по столу. – Пал! И во всех древних хрониках, во всех манускриптах и книгах, в солидных ученых трудах и исторических романах уже зафиксирован сей факт!

Его лицо раскраснелось, глаза сверкали. Пайрот, сидевший рядом, успокаивающе похлопал историка по плечу.

– Сарлонский тигр пал, Ломарра торжествует! – пропел он на манер победного гимна. – Однако не стоит так волноваться по этому поводу. Наш друг Скандос произвел серию точно рассчитанных воздействий на прошлое – и вот результат! Блестящий результат!

Но хранитель архивов не собирался успокаиваться.

– Простите, Пайрот, я в недоумении – но вовсе не из-за Сарлона. Сарлон пал, и дьявол с ним! – Тхар мотнул головой в сторону экрана интравизора, где Фагон Ломарианский разносил череп Таггаду Сарлонскому. – Историческое прошлое изменилось и, повторяю, этот факт зафиксирован в рукописях, книгах и предметах материальной культуры. А также – в головах моих коллег! Но мы – вы, я, Скандос, Фурмин, – называя, он экспрессивно тыкал пальцем в каждого из присутствующих, – и Винг, который сейчас корпит в своей лаборатории, мы-то помним иной, предыдущий вариант событий! Почему? Я не способен этого понять! Мы помним, что упрямца Фагона зарубили под стенами замка Лорример, и вторжение в Сарлон кончилось крахом!

– Пока помним, – многозначительно произнёс Скандос. Он стоял у окна в своей любимой позе – привалившись плечом к стене и поглядывая на небо, словно наблюдал из укрытия за таившимся в бездонной синеве смертельным врагом. – Вы обладаете острым умом, Тхар, – сделал неожиданный комплимент физик. – Вы обратили внимание на то, что нам самим, Фурмину и мне, ещё не до конца ясно.

Скандос скрестил на груди руки и, медленно покачивая головой, прошелся мимо огромного экрана. Историк и астроном внимательно наблюдали за ним, и даже

Фурмин оторвал взгляд от сверкавшего огоньками пульта интравизора.

– Мы слишком мало знаем о – природе времени и о его связи с процессом мышления… – задумчиво произнес физик. – А связь эта, несомненно, существует. Изменения, произошедшие в прошлом, постепенно воздействуют на нашу реальность, ломая инерцию причинноследственных связей, перестраивая их, изымая одни факты из нашей памяти и заменяя их другими… Наш мир плавно переходит на новую темпоральную линию, и каждый из живущих в нем становится чуть-чуть другим, воспринимая и события древности, и перемены в настоящем как естественный и непреложный факт. Мы же… – Скандос остановился, окинул коллег долгим взглядом, – мы же словно вырваны из потока времени… Или частично вырваны… Фурмин даже придумал подходящий термин – хрономентальный резонанс, – по губам физика скользнула быстрая улыбка. – О, если бы термины были способны что-то объяснять!

– Хмм… – Пайрот нервным жестом потер подбородок. – Значит, ваш ассистент полагает, что мы превратились в этаких хрономонстров?

Фурмин громко расхохотался, взъерошив гриву светлых волос. На голове его больше не сверкал серебристый обруч; багровая звезда, гневное Око Сарпедиона, погасла.

– Скорее, мы – мнемомонстры! Мы помним то, чего не было! Например, некий Консулат… рудники в Астероидном Поясе… запрет на ментальные исследования… – Внезапно молодой человек стал серьезным и, поклонившись в сторону Скандоса, сказал: – Если учитель разрешит, я изложу вам свою точку зрения на происходящее.

– Я чувствую, наш юный друг разработал целую теорию, – с интересом произнес Тхар, поудобнее устраиваясь в кресле. – Скандос, вы позволите?..

Хронофизик с улыбкой кивнул.

– О проекте изменения прошлого известно лишь нам пятерым, включая отсутствующего коллегу Винга, – начал Фурмин, ободренный вниманием слушателей. – Учитель Скандос уже три раза выходил из потока времени, спускаясь в древнюю эпоху, во времена Тедрика Ломарианского. Я полагаю, что эти путешествия были первопричиной своеобразного хрономентального резонанса, установившегося в нашей группе. Мы постоянно обсуждаем их результаты, мы тщательно следим за изменениями реальности, мы планируем дальнейшие воздействия… Фактически, мы поддерживаем друг у друга память об истинной подоплеке событий, об их скрытых причинах, порожденных нашим экспериментом… Разве это не похоже на резонанс? – Фурмин поднял взгляд к ясному небу за окном и медленно проговорил: – Мы словно плывем по реке времени в некой капсуле, защищающей каждого из своих пассажиров от волн, поднятых изменением реальности…

– Что ж, гипотеза не хуже прочих… – задумчиво протянул историк. – Готов с ней согласиться! Меня она, во всяком случае, несколько успокаивает.

– А мне объяснения Фурмина кажутся несколько надуманными, – заметил Пайрот. – Ведь он, по сути дела, утверждает, что восприятие времени сугубо субъективно…

– Простите, коллега, а разве существует абсолютное и объективное время? С помощью каких приборов и методов вы могли бы это установить? – Тхар – повернулся к хронофизику. – Скандос, как вы полагаете…

В лаборатории, укрывшейся в горах древнего Ампассера, разгорался жаркий спор..