Текст книги "Кровавое око Сарпедиона"

Автор книги: Эдвард Элмер Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

3

Город Ломпор, столица славного королевства Ломарры, лежал на южном побережье большого острова, миль пятьдесят длиной, расположенного в огромной бухте, куда изливался полноводный Лотар. На север и на юг от столицы возвышались суровые пики Прибрежного Хребта. Пересекая остров, он все так же тянулся на север и на юг вдоль побережья – каменный барьер, прикрывавший плодородные равнины Нижней Марки, Мидвела и Стирдея от сырых океанских ветров.

В четверти мили от городской черты, нависая над улицами окраины, вздымал трехглавую вершину Сирт – гигантский базальтовый конус, уходивший в вышину на пять тысяч футов. Некогда его склон прорезал водопад, выдолбивший за тысячелетия в твердом камне обширную впадину в форме половинки чаши. И водопад, и горное озеро, куда неслись стремительные воды, исчезли в незапамятные времена, оставив похожую на амфитеатр Котловину. Сейчас над ней, на самом краю огромного утеса, отвесно спадавшего вниз, к реке, на платформе из полированного базальта гордо возвышалась бронзовая статуя Ллосира.

– На мой вкус, он немного простоват для божества, – король Фагон, облаченный в затканные золотом одежды, с сомнением воззрился на сверкающую фигуру, чье лицо странным образом соединило сухие строгие черты Скандоса с простодушной физиономией Силтена, Тедрикова помощника.

– Он точно такой, каким я его увидел, сир, – уверенно ответил кузнец. И это утверждение не слишком отклонялось от истины; теперь сам Тедрик искренне верил, что его бог именно таков, каким его он изобразил. – Вспомни, повелитель, Ллосир – не звероподобный бог с волчьими клыками, как Сарпедион; нет, Ллосир добр и похож на человека. Но он могуч и владеет тайным знанием… он говорит, не разжимая губ, и окружен божественным ореолом. Конечно, – кузнец сокрушенно развел руками, – я не мог передать в этом изображении и сотой доли его величия… Но мы теряем время, сир. С твоего разрешения, я начну.

Фагон милостиво кивнул, и Тедрик окинул взглядом огромную чашу амфитеатра. Вблизи них – но не слишком близко – стояла верховная жрица в золотистом хитоне, окруженная десятком облаченных в белое пятнадцатилетних девушек; одна из них держала золотой кувшин с благовонным маслом, другая – пылающий факел. С другой стороны располагались королевская семья и двор; в ярко разодетой толпе придворных выделялась величественная фигура леди Роанны. Наконец, на изрядном расстоянии от статуи Ллосира, поперек Котловины протянулись плотные ряды тех, кто имел время и желание насладиться торжественным актом смены божественной власти. Большинство зрителей прибыли вовремя; однако по узкой дороге, поднимавшейся от города к утесу, все ещё тянулся ручеек пешеходов.

– Начинай же, лорд Тедрик, – поторопил король. – Мои подданные жаждут услышать добрые вести! И пусть Ллосир, если он так могуч, защитит тебя и всех нас! – его величество бросил опасливый взгляд на небо, где горела багровая звезда. Как утверждали придворные астрологи, за неделю, миновавшую со дня уничтожения Сарпедионовых статуй, её свет несколько померк.

Тедрик с усилием поднял тяжеленный железный ковш на длинной рукояти, в котором находилась жертва, и грохнул его на каменный цоколь к ногам Ллосира. Затем он повернулся к верховной жрице.

– Масло, леди Трейси! Масло и огонь! Взяв кувшин из рук своей помощницы, девушка передала его Тедрику. Самозваный жрец тщательно полил маслом два алых деревянных сердца, два мозга с грубо намеченными серовато-белыми полушариями, и две печени коричневого цвета. Казалось, свергнутый бог не возражал – или был не в силах остановить подобное святотатство. Тедрик поднес к ковшу факел, и пламя высотой в ярд рванулось к небесам. Он отступил назад и поднял глаза на равнодушный лик своего истукана. Затем кузнец заговорил – не обычным своим тоном, но торжественно и приподнято, что соответствовало важности момента.

– Поглоти, Повелитель Ллосир, всю мощь, власть и силу гибнущего Сарпедиона. Молим тебя, используй их во благо и не твори нам зла!

Он ухватил пылающий ковш за рукоять и шагнул к краю пропасти; языки огня и клубы дыма извивались вокруг его мощной, закованной в стальной панцирь фигуры. Напрягая голос, Тедрик проревел:

– А теперь, в знак полного и окончательного уничтожения Сарпедиона, я бросаю пепел его сердца, уголья его мозга, прах его печени в пропасть! И пусть закроется его кровавый глаз, и его последние следы исчезнут в пучине забвения! – с этими словами он швырнул вниз ковш со всем содержимым.

Согласно планам Тедрика, утвержденным высочайшей волей короля Фагона, этот торжественный акт исчерпывал программу; Однако случилось так, что Проведение – или божественная сила – судили иначе. Еще до того, как пылающая масса ударилась о поверхность воды, за спиной кузнеца раздался долгий глухой многоголосый стон, вопль удивления и ужаса, вырвавшийся одновременно из тысяч глоток. Тедрик резко обернулся – и увидел могучую фигуру, восседавшую внутри странной мерцающей сферы. Она была настолько похожа на изготовленную им бронзовую статую, что, казалось, обе они вышли из одной литейной формы.

– Сам Повелитель Ллосир! Он явился нам во плоти! – воскликнул Тедрик, опускаясь на одно колено.

Его примеру последовал король, королевская семья и наиболее храбрые из придворных. Большинство же из них, а также юные жрицы и тысячи наводнивших Котловину зрителей, распростерлись во прахе. Они, однако, не уткнулись лицами в землю – наоборот, каждый напрягал глаза, стараясь получше рассмотреть и запомнить божественный лик.

Губы Ллосира зашевелились и, хотя никто не услышал ни единого звука, все поняли слова бога, возникавшие словно в самой глубине человеческого сознания.

– Я принимаю мощь, власть и силу Сарпедиона – все то, что сделало его богом вашего народа, – начал Ллосир. Его беззвучный голос гремел в каждой склоненной голове подобно мощному колоколу. – Я буду использовать свою власть для добрых дел и никогда не причиню вам зла. Я рад, Тедрик, что принесенная тобой жертва – первая и последняя жертва, которую я потребовал, – не осквернила моего алтаря кровью. Но помни – на юге и севере, в Тарке и Сарлоне, над людьми ещё властвует жестокий демон! – На мгновение он замолк, потом божественный взгляд скользнул по группе юных жриц, распростертых на камнях, и губы Ллосира снова зашевелились: – Ты, Трейси, принцесса Ломарры, стала моей верховной жрицей?

Девушка, напуганная явлением божества, приподняла головку в золотом венце и несколько раз судорожно сглотнула, прежде чем смогла вымолвить хотя бы слово.

– Да… да, мой… мой Повелитель… мой Владыка, – выдавила она наконец, – это… это я… если я… угодна тебе, Повелитель.

Она склонилась в глубоком поклоне, и на губах Ллосира заиграла благосклонная улыбка.

– Ты угодна мне, Трейси, дочь Фагона Ломарианского. Твои обязанности не будут сложными: ты должна следить только за тем, чтобы твои девушки убирали мой алтарь цветами, и чтобы моя статуя всегда была чистой и блестящей.

– Спа… спасибо, сир, мой Повелитель. Обещаю следить… – Трейси подняла свой потупленный взгляд и замерла с открытым ртом; глаза её округлились от изумления. Воздух над зияющей пучиной был пуст; бог, явившийся во плоти и крови, исчез так же внезапно, как и возник.

Громкий голос Тедрика разорвал нависшую над Котловиной тишину.

– Это все! – провозгласил он. – Конец! Я не надеялся, что Повелитель Ллосир покажется на этот раз; и я не могу сказать, соизволит ли он в будущем явиться нам снова. Но я знаю – как и вы теперь – что наш великий бог действительно существует. Разве не так?

– Так! Так! Вечной жизни Повелителю Ллосиру! – ликующие крики поднялись над амфитеатром. Люди, с испуганными и счастливыми лицами, поднимались с колен, вставали с земли; многие женщины плакали.

– Хорошо, – кузнец кивнул и повысил голос. – Слушайте! Сейчас мы покинем это святое место. Каждый из вас пройдет между мной и алтарем Ллосира – сначала наш милостивый король, затем леди Трейси и её девушки, королевская семья, двор и все остальные. Мужчины будут приветствовать великого бога, поднимая вверх ту руку, в которой они держат меч; женщины будут склонять голову. Король Фагон, сир, вы готовы?

Король шагнул вперед, снял расшитую золотом шляпу и поднял правую руку в воинском салюте.

– Благодарю тебя, Повелитель Ллосир, за то, что ты сделал для меня, моего рода и моей страны. Я, Фагон Третий, король Ломарры, прошу тебя лишь об одном – не покидай нас никогда.

Теперь настала очередь Трейси и её девушек.

– Мы обещаем, наш Повелитель… – юная принцесса запнулась, потом стала громко повторять слова, которые шептал ей Тедрик: – Мы обещаем, что твой алтарь всегда будет усыпан цветами, а статуя – сверкать ярче солнца.

Потом мимо святилища проследовала королева с леди Роанной, члены королевской фамилии, придворные, тысячи восхищенных зрителей – и, наконец, сам Тедрик. Прижав шлем левым локтем к панцирю, он высоко поднял правую руку и, повернувшись, с гордым видом пристроился в хвост длинной процессии, тянувшейся к северным городским воротам.

Люди спустились вниз, прошли по улицам Ломпора и растеклись по большим и малым дорогам страны, возвращаясь в свои грады, селения и фермы. Всем было ясно, что Ллосир установил свою власть над Ломаррой окончательно и бесповоротно – и сделал это так, как никогда не делало ни одно божество за долгую историю мира. Великий Ллосир явился своему народу. Все видели его своими собственными глазами в ореоле божественного сияния. Все слышали его глас – голос, который не мог принадлежать смертному существу, голос, воспринимаемый не ушами, но человеческим разумом. Воистину, одного этого было достаточно, чтобы признать в нем бога! И все слышали, как обратился он к лорду Марки и к верховной жрице, назвав их по именам.

Другие боги тоже являлись… в прошлом. Никто не видел этих богов – кроме их собственных жрецов… жрецов, которые совершали кровавые жертвоприношения и требовали долю от всякого имущества… Ллосир не хотел ни жертв, ни доли для себя; могучий и добрый, он появился перед народом и говорил со всеми – с высокими и низкими – со всеми, кто находился в огромном амфитеатре. Со всеми! Не только со своей жрицей; не только с людьми чистой крови; не только с исконными ломарианами; он говорил со всеми – с каждым простолюдином, слугой, наемником!

Долгой жизни Повелителю Ллосиру, нашему новому могущественному богу!

4

Король Фагон и Тедрик стояли у большого стола в тронном зале, изучая карту. Он был нарисован грубо и неумело, этот портулан на желтоватом пергаменте, пестрящий фигурками фантастических чудовищ и белыми пятнами неведомых земель; но, говоря по правде, столетие Тедрика не относилось к векам расцвета картографии.

– Тарк, вначале – Тарк, сир, – упрямо настаивал Тедрик. – Империя ближе, дорога – короче, и победа воодушевит наших людей. Мы нанесем внезапный удар! – он так грохнул кулаком по столу, что дубовая доска прогнулась. – Никогда ещё Ломарра не вздымала меч свой на империю, поскольку отец твоего королевского высочества, и его отец тоже, пытались вырваться из тисков Сарлона. Но они погибли, а их походы только увеличили тяжесть дани и контрибуций.

– Тарк нам не по зубам, – король отхлебнул вина из внушительного кубка; лицо его покраснело. Тедрик пожал плечами.

– Что ж, если нас постигнет неудача, то в одном переходе – Большое Ущелье Лотара, там можно отразить ответный удар. Конечно, двигаясь на юг, мы оставляем незащищенной Марку, но в таком состоянии пограничье пребывает уже четыре года… И потом – вспомни, мой господин, – Повелитель Ллосир назвал сначала юг и Тарк!

– Нет! Думай своей головой, парень! – Фагон сердито фыркнул. – Мы проиграем, без сомнения! – он снова приложился к кубку, гулко глотнул и утер губы ладонью. – В армии четыре отряда наемников из Тарка – ты уверен, что они не повернут против нас? И наши силы меньше, значительно меньше – три к одному, по крайней мере. Нет, сначала – Сарлон, проклятый Сарлон! Затем, возможно, Тарк; но лишь во вторую очередь.

– Сарлонцы тоже превосходят нас числом, сир – особенно если присчитать этих дьявольских варваров из Девосса. Таггад Сарлонский пропускает их через свои земли, когда они идут в набег на Марку – конечно, за долю в добыче! Не сомневаюсь, что они помогут Таггаду, если мы двинемся на север. И, кроме того, сир, твой отец и твой дед… они оба пали под сарлонскими топорами!

Король нахмурился; ему явно не хотелось вспоминать о поражениях, которые сарлонский тигр наносил ломариайскому льву. Кровавый спор с северным соседом тянулся уже больше века, но в последние года, когда на небесах зажегся Глаз Сарпедиона, он стал особенно ожесточенным. В Сарлоне тоже поклонялись жестокому богу, но предпочитали приносить ему в жертву пленных, захваченных в землях Нижней и Средней Марки. Там не прекращались пограничные конфликты – причем с активным участием дикарей из Девосса, обитавших на северо-восток от сарлонских территорий, в лесистых заснеженных горах.

Фагон поднял глаза к стене, у которой на небольшом возвышении стоял трон – внушительное сооружение из темного мореного дуба, инкрустированное серебром. По обе стороны высокой спинки висели два портрета – Скарта, его отца, и Фагона Второго, деда. Они не были шедеврами живописного искусства, но сохраняли достаточно сходства с оригиналами, чтобы навеять неприятные воспоминания. Король обозрел изображения предков и нехотя кивнул головой.

– Не стану отрицать очевидное… Оба погибли, это правда, – как и то, что они были бездарными полководцами. – Фагон налил себе вина, потом подвинул кувшин Тедрику, но лорд Марки отрицательно покачал головой. – Я – другое дело, – важно произнес король, – я изучал военное искусство три десятилетия. И мой светлейший дед, и отец выбирали очевидные решения; я так не поступлю, – он задумался, поглаживая бороду, потом решительно сказал: – Сарлон будет не только платить нам дань; Сарлон станет провинцией моего королевства, клянусь печенью Ллосира!

Они яростно спорили – два упрямца, старый и молодой, – пока Фагон не проследовал к своему королевскому трону и с его высоты не объявил свою королевскую волю – все должно делаться так, как желает он, король – и никак иначе. Тедрик, конечно, подчинился (собрав остатки терпения) и получил стратегическое задание – обеспечить поддержку армии, когда она прокатится по землям Марки, в трехстах пятидесяти милях к северу от Ломпора.

5

Тедрик орал. Тедрик погонял. Тедрик сыпал проклятьями на ломарианском, тарконском, сарлонском, девоссианском и прочих языках; не всеми он владел в совершенстве, но ругаться мог на любом из них. Однако весь поднятый шум приносил очень мало пользы и не мог ускорить такой, в сущности, медленный процесс, как подготовка военных баз, в сотнях миль от столицы.

Когда лорд Марки получал временную передышку от ругани, понуканий и утомительных разъездов по северным землям, он рыскал в дворцовом парке, питая некие смутные надежды. В один из таких набегов он наткнулся на короля Фагона и леди Роанну, развлекавшихся стрельбой из лука. Эта семейная сцена смутила кузнеца. Приветствовав воинским салютом своего монарха и вежливо поклонившись девушке, Тедрик хотел проскочить мимо. Но Роанна, заметив, что он ускорил шаги, крикнула:

– Привет, Тедрик! Не хочешь ли посоревноваться с нами?

Кузнец бросил взгляд на мишень – круглый двухфутовый щит, разрисованный разноцветными кольцами. Несомненно, победа была за Роанной – её стрелы с фиолетовыми черенками торчали либо в центре, либо совсем рядом с ним, а золотистые королевские рассеялись по всему полю мишени. Вид у Фагона был невеселый; его вряд ли обрадовало бы участие в соревновании ещё одного партнера – тем более, профессионала-оружейника.

– Прошу извинить, моя леди, но важные дела…

– Твои увертки прозрачны, мой лорд, как лед с вершин Ампассера, – Роанна не то насмехалась над замешательством мужчин, не то была в дурном настроении. – Почему бы просто не сказать правду? Не можешь побить меня, не побив заодно короля? Да любого оружейника, который не сумеет выиграть у нас обоих, надо с позором лишить его звания!

Тедрик заглотнул приманку.

– Ты позволишь, сир? – он повернулся к королю, лицо которого налилось кровью.

– Стреляй! – взревел Фагон. – Во имя собственной головы, во имя Трона Ломарры, во имя Ллосира, его мозга, сердца, печени и всех кишок – стреляй! Покажи, на что ты способен! Целься лучше, сир – и не вздумай поддаваться, не то… – король сунул Тедрику свой собственный лук и колчан со стрелами.

– Один пробный выстрел, сир? – спросил кузнец, натягивая тяжелый лук. Никакая сила не заставила бы его положить стрелу ближе к центру, чем самая дальняя из королевских. Чтобы выполнить это – и, в то же время, не промахнуться по мишени, – требовалось великое мастерство, ибо одно вызолоченное древко торчало в трех дюймах от края.

Его первая стрела царапнула ободок щита; следующая воткнулась точно между самой дальней стрелой короля и краем мишени. Затем он стремительно выпустил две стрелы подряд, расщепив древко первой наконечником второй. Еще несколько выстрелов, и он опустил лук; весь участок, в который попали его стрелы, Роанна могла бы накрыть одной ладонью.

– Я проиграл, сир, – сказал Тедрик, возвращая королю лук и пустой колчан. – У меня нулевой счет.

Хотя Фагон чувствовал себя виноватым за вспышку гнева, королевская гордость не позволяла ему принести извинения. Вместо этого он сделал лучший, по его мнению, комплимент искусству оружейника:

– Когда-то и я стрелял не хуже, мой Тедрик… Куда ушло мое мастерство? Возраст, наверно…

– Не мне судить об этом, сир. И я вышибу зубы любому, кто осмелится толковать о подобных вещах, оскорбляя Трон Ломарры. Однако я думаю, тут виноват не возраст. Скорее – некоторая тучность…

– Что! – взревел монарх. – Да за такие намеки…

– Остановись, отец! – твердо сказала Роанна. – Тедрик прав. Ты король – так будь же королем!

Их гневные взгляды скрестились. Ни Фагон, кипящий яростью, ни раздраженная принцесса не собирались уступать. Наконец, Роанна прервала тягостное молчание.

– Стыдно сказать, Тедрик, но наш властелин готов поджарить в кипящем масле или закопать живьем любого, кто скажет ему неприятное, но правдивое слово. Но меня, отец, ты не бросишь в котел, не закопаешь, и не посмеешь наказать – не то я расколю это королевство, как дыню! – В глазах девушки полыхнули молнии. – Сколько лет прошло с тех пор, как тебе последний раз говорили правду? Послушай её снова, мой любимый старый негодяй! – она крепко взяла отца за руки. – Слишком долго ты валяешься по утрам в мягкой кровати, слишком часто заглядываешь в винные бутылки и пивные кружки, слишком много девок лезет в твою постель… Стрельба, фехтование и охота в горах Ампассера принесли бы тебе гораздо больше пользы!

Потрясенный король пытался дать ответ на эту отповедь, но не сумел выдавить ничего вразумительного. Наконец, он жалобно апеллировал к Тедрику:

– Услышать такое от своего дитя! От любимой дочери! О боги! Вот ты – ты мог бы произнести столь поносную речь? Уверен, нет!

– Конечно, нет, сир! – совершенно искренне заверил его Тедрик, стараясь не встречаться взглядом с Роанной. – И даже если все сказанное – правда, дело можно поправить. Мы идем в поход, и прежде, чем войско достигнет замка Лорример в Средней Марке, твоя рука снова будет твердой и глаз – острым.

– Возможно, – заявила девушка с ноткой сомнения в голосе. – Если он последует твоему примеру, Тедрик, в делах с вином и девицами – то да. Иначе – нет. Скажи мне, сколько кружек ты выпиваешь за день?

– Обычно одну – за ужином. Но большую!

– А в походе? Подумай как следует, мой друг.

– О, я имел в виду в городе. Кто же пьет в поле? Разве что промокнув под дождем…

– Вот видишь, отец?

– Что должен я видеть, лиса? Ты прижала меня к стенке. Ладно, хватит! – Фагон ухмыльнулся. – С этой минуты и до возвращения из похода я клянусь во всем следовать примеру твоего добродетельного приятеля: он – кружку, и я – кружку, он… хмм… девицу, и я – девицу! Такое обещание ты хотела выжать из меня?

– О да, мой король и отец! Я знаю – ты сделаешь так, как сказал! – Роанна так пылко обняла его, что почти оторвала от земли; потом чмокнула пару раз и оттолкнула.

С завистью вздохнув, Тедрик торопливо произнес, прежде чем мысли короля обратились к иным предметам:

– Я хотел бы поговорить с тобой кое о чем, сир – о вооружении. У меня хватит божественного металла, чтобы изготовить мечи, секиры и панцири ещё для двух человек. Для тебя, сир, и для капитана Скайра из твоей гвардии. Прошу, мой господин, откажись от старых обычаев и надень стальной панцирь вместо золотого; ты же знаешь, что золото не годится для битвы.

Фагон задумчиво кивал, поглаживая бороду и навивая на палец прядь седеющих волос.

– Боюсь, ты прав, Тедрик, – тихо сказал он, – но существуют вещи, которые мы не в силах изменить. Король Ломарры носит золотой доспех. Понимаешь, сын мой, это… это символ! Король Ломарры сражается в золоте – и, если надо, умрет в золоте.

Тедрик знал, что так оно, вероятней всего, и случится. Это противоречило здравому смыслу, это было глупостью, но это являлось чистой правдой. Ни один ломарианский монарх не нарушал древней традиции. Она стала частью священных королевских обязанностей, и в каждой битве властитель Ломарры дерзко красовался в блестящем золотом панцире среди моря тусклых железных кольчуг и кирас. То печальное обстоятельство, что почтенный родитель Фагона Третьего, равно как и его дед, и ещё шесть поколений предков погибли в своем сверкающем, но бесполезном вооружении, ничего не значил для короля – как, впрочем, и для самого Тедрика, окажись он в такой же ситуации. Честь была дороже! Однако теперь можно было кое-что придумать.

– Тебе нужен прочный золотой панцирь, сир, – сказал кузнец. – Так почему бы не покрыть золотом стальные доспехи?

– Хорошая идея, мой лорд, просто отличная! Однако, – тут король печально вздохнул, – вряд ли ты сможешь её осуществить. Если приклепать к стали толстые золотые пластины, панцирь станет слишком тяжелым. Если же покрыть его тонким слоем золота, то оно отлетит при первом ударе топора и подделка обнаружится. Что здесь можно придумать? Ты – лучший среди кузнецов Ломарры, искуснейший мастер… Сумеешь ли ты выполнить такую работу?

– Не знаю, сир… – Тедрик подумал с минуту. – Я видел, как из золота ковали тонкие листы… однако недостаточно тонкие и ровные, чтобы покрыть доспехи. Можно попытаться расковать его ещё тоньше… и укрепить на панцире из божественного металла клеем или смолой… Ты наденешь такое вооружение, сир?

– Да, мой Тедрик, и с радостью! Конечно, если золото не будет отваливаться кусками величиной с ладонь под ударом меча или топора.

– Величиной с ладонь? Хмм… Царапины и трещины неизбежны… но их можно убрать за один вечер… Но большой кусок?.. Я подумаю, сир.

– Попытайся – и пусть великий Ллосир направляет твою руку.

Поклонившись своему властителю и бросив нежный взгляд на леди Роанну, Тедрик отправился во дворец и получил у казначея несколько массивных золотых слитков. Он вернулся в свою мастерскую, вдохновил десятком монет самых искусных из своих подмастерьев и вместе с ними принялся за работу. Семь дней они пытались расковать золото в тонкие гладкие листы, подходящие для покрытия панциря. Драгоценный металл то оказывался под молотом на наковальне, то в горне – снова превращаясь в слиток после очередной неудачи.

– Прошло восемь дней… десять… двенадцать… закончилась вторая неделя… Тедрик ковал – ковал и портил. В конце третьей недели он все ещё работал, уже в полном одиночестве – и терпел неудачу за неудачей. Жалкий плод его трудов – комковатый неровный золотой лист – лежал на наковальне. Тедрик осторожно стучал небольшим молоточком, стараясь выровнять его поверхность и добиться равномерной толщины. Вдруг рука кузнеца дрогнула, и от слишком сильного удара золотая пластинка разлетелась на части.

Издав гневный вопль, Тедрик резко выпрямился, изо всех сил запустив молотком в ближайшую стену. И, словно вызванная из небытия его яростным криком, в воздухе возникла знакомая светящаяся сфера, внутри которой восседала могучая фигура. Неподвижный и молчаливый, Ллосир смотрел прямо на кузнеца.

Прервав витиеватое проклятие на девоссианском, Тедрик переключился на более подходящий для беседы с божеством ломарианский язык.

– Скажи мне. Повелитель, в силах ли человеческое существо сделать что-нибудь с этой мерзкой тягучей желтой дрянью?

Губы Ллосира шевельнулись, и кузнец в третий раз ощутил, как в его голове рождаются беззвучные слова:

– Конечно. С золотом можно сделать все, что угодно, – и совсем легко, если ты овладеешь нужной технологией. – Неслышимый ухом, голос Ллосира гремел в голове Тедрика подобно раскатам гигантского органа. – В твое время ещё ничего неизвестно о прокатке металла, хотя ты вполне можешь изготовить необходимые приспособления. Твой молот и наковальня не годятся для этой работы. Слушай меня внимательно, кузнец, и запоминай. Ты должен взять…