Текст книги "Цезарь"

Автор книги: Эдуард Геворкян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Сириец Евн и флейтист САЛЬВИЙ

Принуждение ненавистно человеческой природе, и даже самые забитые, бесправные существа иногда восстают против тех, кто выше их волею случая или же по происхождению. В любом сообществе живых организмов происходит естественная сепарация лидеров, тех, кто следует за лидером и готов в любой момент оспорить его место лидерства, тот, кто следует за вторым и так далее. «Альфы» и «омеги», первые и последние, в биологических популяциях иногда меняются местами – вследствие изменившейся внешней обстановки или же в силу не всегда ясных внутренних причин, когда срабатывает механизм сохранения вида и требуется «освежить кровь».

Рабы пытались поменяться с хозяевами местами столько времени, сколько существует рабство. В разных странах и в разные времена это удавалось.

Были попытки и в Риме.

О первых восстаниях рабов точных сведений не сохранилось, известно лишь, что все они были одержимы одной целью: поджечь город и захватить Капитолий. Первая более или менее организованная попытка была предпринята в 460 году до P. X. Причем попытка относительно успешная. В том смысле, что Капитолий захватить удалось. Тит Ливий так описывает это восстание:

«Изгнанники и рабы, числом до двух с половиною тысяч, ведомые сабинянином Аппием Гердонием, ночью заняли капитолийскую Крепость. Те в Крепости, кто отказался примкнуть к ним и взяться за оружие, были перебиты; остальные в суматохе и страхе помчались сломя голову на форум. «К оружию! Враг в городе!» – кричали они. Не зная откуда – извне или изнутри, – пришла нежданная беда, из-за ненависти ли плебеев, из-за предательства ли рабов разразилась она над Римом, консулы опасались и вооружать плебеев, и оставлять их безоружными. Консулы обуздывали волнения, но, обуздывая, лишь возбуждали новые, и охваченная страхом толпа была уже не в их власти. Они все же раздали оружие, но не всем, а столько, сколько нужно, чтоб иметь надежную охрану против неизвестного врага. Остаток ночи они провели в заботах, расставляя караулы в ключевых местах по всему городу, не зная о врагах, ни сколько их, ни кто они такие». [44]44
  Тит Ливий. История Рима от основания города. М.: Наука, 1989. Т. I. Книга третья, 15 (5–8).


[Закрыть]

Но торжествовали Гердоний сотоварищи недолго, и после гибели главаря всех, кого взяли живыми, распяли.

Были и другие заговоры и восстания рабов. Одни раскрывались сразу, иные приходилось гасить массовыми казнями. Во время подавления восстания в Апулии в 185 году до Р.Х. к смерти было приговорено более семи тысяч человек. Но самой грандиозной попыткой до Спартака были восстания на Сицилии.

Сицилия в то время была источником зернового изобилия Республики. Земля была поделена между всадниками и обрабатывалась, понятное дело, рабами. Поскольку убежать с острова было практически невозможно, то можно было не опасаться побегов. Рабов завозили в большом количестве, клеймили и заставляли работать, не обеспечивая взамен ничем – ни едой, ни одеждой, ни крышей над головой. То есть хозяева открыто поощряли своих рабов воровать и грабить, чтобы добыть себе пропитание. Если поначалу они нападали на одиноких путников, то вскоре обнаглели, стали сбиваться в ватаги и грабить слабо защищенные фермы и дома, убивая всех, кто пытался дать им отпор. Диодор описывает, как рабы пришли к своему хозяину, некоему Дамофилу, и стали жаловаться, что они голы и голодны. Разгневанный хозяин велел их выпороть, приговаривая, что могли бы и сами добыть себе все, что нужно, а не шляться по стране без толку.

Для защиты своего имущества хозяева вооружали своих рабов, да и вооруженным шайкам легче было промышлять разбоем. Такие теоретики и практики рабовладения, как Катон Старший, рекомендовали сеять среди рабов раздор, никогда не позволять им собираться вместе без разрешения, чтобы у них не было возможности сговориться. На Сицилии же рабы оказались предоставлены сами себе. Неудивительно, что они стали собираться, обсуждать свое положение, распалять друг друга ненавистью к хозяевам. Не хватало только вожака. Но вскоре появился и он.

В 138 году до P. X. сириец Евн (или в некоторых переводах – Эвн, или Эун), ловкий фокусник, с помощью несложных трюков сумел внушить невежественным рабам, что он прорицатель и что ему суждено великое будущее. Слухи о Евне дошли до хозяина, некоего Антигена, жителя Энны, а тот, потеряв бдительность или забыв наставления Катона, стал показывать своего раба гостям во время пирушек, требуя от него для них предсказаний. Гостей весьма развлекали слова Евна, что он будет царем, пирующие кидали ему куски мяса, приговаривая, чтобы он потом отблагодарил их, когда пророчество исполнится.

Вскоре ему суждено было исполниться.

Уже известный нам Дамофил своей бессмысленной жестокостью довел рабов до предела. Жена Дамофила тоже не отставала от мужа в наказаниях даже за самый малейший проступок. Рабы пришли к Евну и попросили узнать, дозволяют ли боги расправиться со злыми и несправедливыми хозяевами.

Евн сразу же сообразил, что настал его час, и объявил, что боги требуют именно этого. Причем не мешкая. И что он сам возглавит их.

И вот четыре сотни разъяренных и вооруженных заговорщиков врываются в город Энну, расправляясь со всеми, кто попадается им на пути. Мгновенно восстают и городские рабы. Они убивают своих хозяев и присоединяются к Евну. Жестокий Дамофил с женой схвачены и над ними учиняется показательная расправа в местном театре, в который собираются новые хозяева города. Впрочем, дочь Дамофила, известную своей скромностью и добротой к рабам, не трогают и даже поручают заботу о ней рабу, который убил ее отца. Это позволило Диодору позже заявить, что все злодеяния рабов следуют не из-за врожденной жестокости натуры, а являются местью за дурное обращение.

Победившие рабы провозглашают сирийца Евна царем. Он меняет свое имя на Антиоха, велит убить всех свободных жителей города, оставив в живых только оружейников, и начинает строить государство, чем-то подозрительно похожее на Рим. Функции Сената исполняет совет, в котором заседают назначенные царем самые толковые соратники, все важные вопросы решаются на народном собрании.

Успех Евна воодушевил рабов Западной Сицилии. Киликиец Клеон, возглавив пятитысячный отряд, наводит ужас на крупных землевладельцев. Римляне пытаются столкнуть Клеона с Евном, но киликиец приводит свои силы к царю и становится его правой рукой, главнокомандующим, который обладает почти такой же властью в военных вопросах.

Римские войска, посланные навести порядок на острове, были разбиты. Слухи о событиях на Сицилии достигают материка, среди рабов на юге Италии начинаются волнения. Снова посылаются войска, и снова римлян громят. К тому же выясняется, что мелкие земледельцы, которых восставшие предусмотрительно не трогали, поддерживают новоявленного царя.

Государству рабов удалось продержаться до 132 года до P. X. Лишь консулу Публию Эмилию, который прибыл на Сицилию с большой армией, удалось взять хорошо укрепленную Энну, да и то благодаря изменникам среди осажденных. Царя Антиоха сгноили в тюрьме, рабов, захваченных в городе, пытали, затем сбросили с башни.

Второе восстание на Сицилии во многом походило на первое, хотя толчком к нему послужили события, имевшие место далеко от острова.

Мы помним, как Марий во время войны с Югуртой стал набирать в армию людей из неимущих слоев населения. А когда над Римом нависла угроза вторжения кимвров, то Марию было позволено Сенатом набирать войска даже у союзников в Малой Азии и в других местах. Когда Марий попросил у безотказного Никомеда людей, тот кротко ответил, что у него в Вифинии никого не осталось, так как римские откупщики забрали почти всех за неуплату налогов и продали в рабство. Царь, конечно, преувеличивал, но Сенат забеспокоился и постановил свободнорожденного человека, принадлежащего союзному народу, в рабство больше не обращать, а тех, кого обратили, отпустить на свободу. Предполагалось, что ими можно будет пополнить войска для борьбы с кимврами. Но сицилийские рабовладельцы думали иначе.

Сразу же после того, как постановление Сената дошло до острова, трибунал наместника, претора Лициния Нервы, освободил почти восемьсот несправедливо лишенных свободы человек. Со всей Сицилии к трибуналу потянулись толпы рабов, и крупные землевладельцы убедили наместника золотом или угрозами, что это пора прекращать, иначе у них не останется рабочих рук. И наместник согласился с ними. Трибунал закрыли, а пришедшим рабам велели возвращаться к своим хозяевам.

Возмущенные рабы взбунтовались, перебили своих хозяев и встали укрепленным лагерем. Попытка силой захватить укрепления не удалась. К восставшим начали постепенно стекаться подкрепления. И тогда наместник воспользовался услугами предателя, впустившего римлян в лагерь.

Перебив рабов, Нерва распустил свое войско, сочтя порядок в Центральной Сицилии восстановленным. Слух о том, что в Западной Сицилии близ города Гераклеи своими рабами убит римский всадник, наместника не обеспокоил. И он ничего не предпринимает.

А зря! Осмелевшие рабы поднимают мятеж, и вскоре их число от восьмидесяти человек возрастает до двух тысяч, а потом, когда они разбивают римский отряд, и до шести тысяч. И прорываются во Внутреннюю Сицилию.

В 104 году до P. X. восставшие рабы, следуя примеру своих предшественников, выбирают царя. Им становится флейтист Сальвий, который принимает имя Трифона. Сальвий, как и Евн, тоже поразил воображение рабов предсказаниями.

Как и в прошлый раз, восставшие начинают подражать римлянам. Флейтист, ставший царем, носит тогу с пурпурной каймой, на голове у него корона, а при нем находятся ликторы. Совет и собрание воинов вместе с ним на равных решают важные вопросы. Столицей была избрана крепость Триокала, находящаяся в стратегически важном месте, в центре острова.

Сальвий демонстрирует отменные качества правителя и военачальника: он держит основные силы вдали от городов, чтобы вчерашние рабы не впадали в соблазн и сохраняли боеспособность. Разделив армию на три части, Сальвий умело сковывает маневренность римских отрядов по всем направлениям и вскоре громит их вблизи города Моргантины. В отличие от Евна, Сальвий поступает с врагами гуманнее, а удерживая рабов от бесчинств, обеспечивает себе поддержку большинства населения. Таким образом, на острове не остается сил, способных одолеть его. Тем более что одновременно с действиями Сальвия на западе Сицилии вспыхивает победоносное восстание, которое возглавляет киликиец Афинион. Его тоже, как и в прошлое восстание, провозглашают царем, и снова римлянам не удается столкнуть двух предводителей. По примеру своего предшественника Афинион объединяет свои силы с Сальвием-Трифоном в качестве его первого помощника.

Сицилия опять становится государством рабов, так как вся территория, кроме нескольких портовых городов, находится под властью новоявленного царя.

Римляне, возможно, на время оставили бы рабов в покое, поскольку были заняты внутренней сварой и угрозой со стороны кимвров. Но пример успешного мятежа на Сицилии оказался заразительным, и вот уже пламя восстания грозит полыхнуть в Италии. Причем спровоцировать его может любой пустяк. Например, похоть.

До нас дошло имя римского всадника, который воспылал страстью к молодой рабыне. Его звали Веттий, и он привык себе ни в чем не отказывать. Но ее хозяин заломил несусветную сумму – семь аттических талантов, а один аттический талант – это, на минуточку, почти двадцать шесть килограммов серебра. Не имея при себе ста восьмидесяти килограммов серебра, Веттий пишет долговую расписку. Но у него вообще нет таких денег, и когда проходят все сроки по оплате, вместо того, чтобы, допустим, вернуть красавицу рабыню, он вооружает четыре сотни своих рабов, объявляет себя царем и велит отрубить головы своих кредиторов. Бросает клич, и вскоре в его лагерь стекаются рабы со всех окрестностей, и у «царя» Веттия теперь четыре тысячи готовых сражаться, как им думается, за свободу воинов. Им даже удается разбить в сражении близ Капуи присланный из Рима отряд знаменитого соратника Суллы, полководца Луция Лукулла. После поражения Лукулл прибегает к испытанному методу и находит изменника в рядах Веттия. В итоге Веттий кончает жизнь самоубийством, остальных казнят. Судьба прекрасной рабыни осталась неизвестной. Для любителей игры с архетипами здесь есть где развернуться – история красавиц, губящих царства, от Елены Троянской до наших дней читалась бы как авантюрный роман.

Несмотря на кажущуюся курьезность этого восстания, Сенат понял, что сидит на сухой соломе и ветер в любой момент может принести искры с Сицилии. А раз Лукулл одолел, не важно каким образом, Веттия, то его и отправляют в 103 году до P. X. навести там порядок.

Поначалу успех сопутствует Лукуллу. В сражении близ местечка Скиртея военачальник Афинион получает тяжелое ранение, римляне побеждают. Но их войско измотано упорным сопротивлением рабов, и после безуспешной осады Триокалы Лукулл отступает. Вскоре Афинион выздоравливает и становится царем, потому что Сальвий умирает. Действия нового царя носят все более жестокий характер, его воинство начинает грабить города и сельские поместья, убивая не только свободных людей, но и рабов, если они отказывались присоединиться к нему.

Наконец, кимвров одолели, и на остров присылают большое войско, которым руководит соратник Мария полководец Маний Аквилий. Римляне преследуют отряды Афиниона, прижимая их к Триокале, и в 101 году до P. X. наносят решающее поражение. Мятежники казнены, а царь Афинион был, по некоторым сведениям, убит лично Аквилием во время боя. Сам Маний Аквилий во время схватки был ранен, но быстро поправился.

Судьба Аквилия хранила… до встречи с Митридатом.

Фракиец Спартак

И вот, наконец, мы возвращаемся к мятежным гладиаторам, судьба которых известна нам в общих чертах по фильмам и книгам.

Плутарх со свойственной ему основательностью так описывает начало кровопролитнейшего эпизода истории Рима, известного как восстание Спартака.

«Восстание гладиаторов, известное также под названием Спартаковой войны и сопровождавшееся разграблением всей Италии, было вызвано следующими обстоятельствами.

Некий Лентул Батиат содержал в Капуе школу гладиаторов, большинство которых были родом галлы и фракийцы. Попали эти люди в школу не за какие-нибудь преступления, но исключительно из-за жестокости хозяина, насильно заставившего их учиться ремеслу гладиаторов. Двести из них сговорились бежать. Замысел был обнаружен, но наиболее дальновидные, в числе семидесяти восьми, все же успели убежать, запасшись захваченными где-то кухонными ножами и вертелами. По пути они встретили несколько повозок, везших в другой город гладиаторское снаряжение, расхитили груз и вооружились. Заняв затем укрепленное место, гладиаторы выбрали себе трех предводителей. Первым из них был Спартак, фракиец, происходивший из племени медов, – человек, не только отличавшийся выдающейся отвагой и физической силой, но по уму и мягкости характера стоявший выше своего положения и вообще более походивший на эллина, чем можно было ожидать от человека его племени. Рассказывают, что однажды, когда Спартак впервые был приведен в Рим на продажу, увидели, в то время как он спал, обвившуюся вокруг его лица змею. Жена Спартака, его соплеменница, одаренная, однако же, даром пророчества и причастная к Дионисовым таинствам, объявила, что это знак предуготованной ему великой и грозной власти, которая приведет его к злополучному концу. Жена и теперь была с ним, сопровождая его в бегстве». [45]45
  Плутарх. Сравнительные жизнеописания. М.: Наука, 1994. Т. I. С. 610.


[Закрыть]

Сведения о Спартаке противоречивы. Говорили, что он попал в плен во время войны и был продан в рабство – типичная история большинства рабов того времени. Но говорили также, что он поначалу был свободным человеком и служил наемником в римской армии. Затем по каким-то причинам бежал, вскоре был пойман и в наказание, лишившись свободы, отдан в гладиаторы. Относительно предсказаний его жены тоже мнения расходятся – по другой версии, она предсказывает своему супругу счастливый конец. Возможно, Плутарх скорректировал предсказание, исходя из реалий.

Бежавшие гладиаторы устроили засаду и разгромили посланный вдогонку отряд, захватив боевые доспехи и настоящее оружие. После этого они провели несколько успешных налетов на города и виллы в Кампанье, обрастая примкнувшими к ним гладиаторами и просто рабами. К началу 73 года до P. X. его отряд уже насчитывал почти десять тысяч человек. Это большое число даже для переполненной рабами Италии, скорее всего, у страха глаза были велики, иначе Сенат послал бы не трехтысячное войско претора Клавдия, а более внушительные силы. К тому же Клавдию удалось быстро выдавить повстанцев из густонаселенных мест и прижать их к Везувию.

Спартак и его соратники были вынуждены подняться на гору и держать там оборону. Стратегически место было выгодное, штурмовать лагерь гладиаторов, поднимаясь по единственной тропе, узкой и крутой, для римлян было бы самоубийством. Претор Клавдий не был самоубийцей и попросту перекрыл эту тропу, предоставив рабам выбор – сдаться или умереть от голода.

Что было дальше, вы наверняка помните по роману Рафаэлло Джованьоли «Спартак» или по одноименному фильму Стэнли Кубрика 1960 года с неподражаемым Кёрком Дугласом в заглавной роли. В последние десятилетия появились и другие произведения и фильмы о Спартаке. Но фабула остается неизменной.

Гладиаторы сплели длинные лестницы из лозы дикого винограда (по другой версии, из ивняка) и тихо спустились по отвесной, а потому неохраняемой скале. Последний оставшийся наверху спустил все оружие, а потом и сам присоединился к ним. Незаметно подобравшись с тыла к римлянам, гладиаторы напали на лагерь Клавдия. Неожиданная атака привела римлян в замешательство, они дрогнули и побежали.

Весть о разгроме Клавдия мгновенно распространилась по Кампанье, к Спартаку начали присоединяться не только беглые рабы, но и обнищавшие свободные люди.

Беспокойство Сената возросло, против гладиаторов послали претора Публия Вариния с двумя легионами. Это было внушительное войско, но Спартак выбрал самую правильную тактику и, совершая хитрые маневры, сумел разделить римлян на отдельные отряды и разбить их по очереди. Как пишет Плутарх, «вступив сначала в бой с его помощником, Фурием, предводительствовавшим отрядом в три тысячи человек, гладиаторы обратили его в бегство, а затем Спартак подстерег явившегося с большими силами Коссиния, советника Вариния и его товарища по должности, в то время как он купался близ Салин, и едва не взял его в плен. Коссинию удалось спастись с величайшим трудом, Спартак же, овладев его снаряжением, стал немедленно преследовать его по пятам и после кровопролитного боя захватил его лагерь. В битве погиб и Коссиний. Вскоре Спартак, разбив в нескольких сражениях самого претора, в конце концов взял в плен его ликторов и захватил его коня».

К этому времени восстание полыхало уже не только в Кампанье, но и в Южной Италии, в Лукании и Апулии. Спартак увел свое войско на зиму, у него уже было семидесятитысячное войско, с которым можно было творить великие дела. Но он был не только хорошим тактиком, но и неплохим стратегом. Он понимал, что с необученным и плохо поддающимся дисциплине войском с Римом, когда тот возьмется за восставших всерьез, справиться будет трудно, почти невозможно. И поэтому всю зиму он занят муштрой, переформировывая свое войско по образу и подобию римской армии.

Спартак организовывает в лагере производство оружия, чтобы не зависеть только от трофеев. Вся добыча делится поровну, хождение золота и серебра в лагере запрещено. Его авторитет необычайно высок, но он не провозглашает себя царем. Возможно, это было ошибочное решение – отсутствие жесткой иерархии управления привело к раздору среди его военачальников. Весьма несвоевременное – римляне ужаснулись тому, что творится на юге страны, двинули в 72 году до P. X. на Спартака армии Геллия и Лентула, то есть сразу двух консулов, к чему прибегали обычно в моменты чрезвычайной угрозы для Рима.

Причиной раздора в армии рабов стало решение Спартака уйти из Италии на север. Возможно, он просто хотел предоставить им возможность обрести свободу. Не исключено, что с такой силой он мог завоевать себе небольшое царство. Но не все его соратники хотели того же. И когда Спартак начинает поход по Адриатическому побережью на Северную Италию, его ближайший сподвижник Крикс, с которым они начинали еще в Капуе, остается с тридцатитысячным войском в Апулии. Им явно не хотелось уходить из богатых на добычу мест в края, где неизвестно что их ждало.

Участь Крикса и его людей была незавидной. Римляне внезапно напали на отряд, когда тот находился у Гарганской горы. Неожиданное нападение вызвало панику, и в итоге все люди Крикса были перебиты.

Окрыленные такой победой римляне собрались одним ударом покончить и со Спартаком. Они пытаются окружить его с севера и юга, причем консулу Лентулу удалось даже окружить восставших, но Спартак не стал ждать, пока с юга подойдет вторая армия, и сам перешел в наступление. Лентулл и его войско разгромлены, обоз римлян захвачен повстанцами. Спартак, не теряя времени, сразу же выдвигает все свои силы навстречу южной армии, и римляне терпят очередное поражение.

Теперь рабов и гладиаторов никто не мог остановить по дороге к Альпам. Кассий, наместник Северной Италии, пытается у города Мутины задержать их, но два его легиона просто сметены армией Спартака.

«Узнав обо всем этом, возмущенный сенат приказал консулам не трогаться с места и поставил во главе римских сил Красса. За Крассом последовали многие представители знати, увлеченные его славой и чувством личной дружбы к нему. Сам он расположился у границы Пицена, рассчитывая захватить направлявшегося туда Спартака, а легата своего Муммия во главе двух легионов послал в обход с приказанием следовать за неприятелем, не вступая, однако, в сражение и избегая даже мелких стычек. Но Муммий при первом же случае, позволявшем рассчитывать на успех, начал бой и потерпел поражение, причем многие из его людей были убиты, другие спаслись бегством, побросав оружие. Оказав Муммию суровый прием, Красс вновь вооружил разбитые части, но потребовал от них поручителей в том, что оружие свое они впредь будут беречь. Отобрав затем пятьсот человек – зачинщиков бегства и разделив их на пятьдесят десятков, он приказал предать смерти из каждого десятка по одному человеку – на кого укажет жребий. Так Красс возобновил бывшее в ходу у древних и с давних пор уже не применявшееся наказание воинов, этот вид казни сопряжен с позором и сопровождается жуткими и мрачными обрядами, совершающимися у всех на глазах».

Наказание, о котором говорит Плутарх, – это децимация, казнь каждого десятого, средство, весьма способствующее укреплению дисциплины.

Претор Марк Лициний Красс, о котором мы уже не раз говорили и еще не раз скажем, был столь же честолюбив, сколь и богат. А богат он был сверх меры. Мало того что ему досталось огромное, несмотря на конфискации, наследство, так во время диктаторства его алчность показалось чрезмерной даже его покровителю Сулле. Впрочем, разрыв с Суллой несколько укрепил авторитет Красса в глазах римлян, но не намного. Коварство, подпираемое большими деньгами, превратило Красса в этакого паука, к которому тянулись нити почти всех интриг в Риме. Его родственник Гортензий, знаменитый оратор, поддерживает его словом, а готовые на все честолюбцы – делом. Пожары, частые в Риме, тоже обогащали Кассия. Он содержал личную пожарную команду, и когда загорался чей-то дом, первой на месте оказывалась именно она. И прежде чем тушить, требовала, чтобы владелец продал дом Крассу, предлагая при этом смехотворные суммы. Жадность его была притчей во языцех, и когда его обвинили в святотатственно преступной связи с весталкой, Красс оправдался тем, что между ними ничего не было, а он всего лишь собирался захватить имущество жрицы Весты. Это вполне соответствует его натуре, решили судьи, и оправдали.

По какой же причине такой человек берет на себя ответственность, обещая справиться с тем, кто уже разбил всех посланных против него военачальников? Как мы помним, в свое время Красс неплохо проявил себя на полях сражений, оказав значительные услуги Сулле, а однажды спас ему жизнь. Но честолюбие его было ущемлено, при всех заслугах и богатстве его постоянно заслонял Гней Помпей, прозванный Великим. Военные победы Помпея восхищают римлян. После того как «юный мясник» подавил восстание Лепида (к которому, напомним, благоразумно не примкнул Цезарь), он не распустил свою армию, а захотел еще повоевать во славу Рима и добился того, чтобы его послали в Испанию, подавлять мятежников. И успешно навел там порядок.

Испытывая к Помпею жгучую зависть, Красс ищет случая прославиться. Естественно, что единственно возможным образом, а именно военными победами. И поэтому когда Сенат решал, кого послать против Спартака, он сделал смелый ход, предлагая свою кандидатуру…

В случай победы, уверен Красс, он станет спасителем Рима и превзойдет в славе Помпея. Поэтому готов идти на самые безжалостные меры не только против врагов. И после того, как каждого десятого их товарища легионеры сами же запороли до смерти, стало ясно, что шутки с Крассом плохи и смерть в бою все же лучше децимации.

Спартак же вместо того, чтобы перейти через Альпы, снова поворачивает на юг. Существуют предположения, что тому причиной очередной раздор между Спартаком и его ближайшими помощниками. Свидетельств, конечно же, не сохранилось, но не исключено, что Спартака буквально вынудили развернуть армию обратно и идти через всю Италии к Мессинскому проливу, чтобы потом переправиться на Сицилию. Сицилийский «след» в странном решении Спартака вероятен хотя бы по той причине, что его самого или же его соратников вполне могли уговорить эмиссары заговорщиков с острова, готовых восстать и провозгласить гладиатора царем. Не исключено также, что армию Спартака такая перспектива устраивала больше, чем поход на север. Судьба Крикса и его отряда была грозным напоминанием, что с таким воинством полководец в какой-то миг может оказаться в одиночестве – среди лидеров восстания не могло не быть людей, уверенных, что при случае и они могли бы стать царями. Удалось же это Евну и Сальвию!..

Армия Спартака беспрепятственно идет через всю Италию, к нему присоединяются новые рабы. Красс идет следом, не вступая в сражения, и лишь прикрывает Рим на всякий случай, если вдруг восставшие двинут на столицу.

Надо сказать, что Спартак, прежде чем начать марш на Сицилию, договорился с киликийскими пиратами (по другим версиям, с купцами, что не составляет большой разницы) о том, что они встретят его войско у Мессинского пролива и переправят на остров. Пираты согласились, но потребовали деньги вперед.

Когда армия Спартака вышла к водам залива, то оказалось, что никто их там не ждал. Вероятнее всего, пираты сочли, что вмешиваться во внутренние дела злопамятного Рима выйдет себе дороже. Не исключено также, что им рекомендовали поступить именно таким образом, чтобы не испортить тайные деловые отношения с наместниками. Через несколько лет они войдут в такую силу, что сожгут порт Остию, которая была фактически пригородом Рима.

Спартак, не дождавшись киликийских кораблей, собирается опять идти на север, к Альпам.

Но Красс тоже не терял времени даром.

«Вынужденный отступить от побережья, Спартак расположился с войском на Регийском полуострове. Сюда же подошел и Красс. Сама природа этого места подсказала ему, что надо делать. Он решил прекратить сообщение через перешеек, имея в виду двоякую цель: уберечь солдат от вредного безделья и в то же время лишить врагов подвоза продовольствия. Велика и трудна была эта работа, но Красс выполнил ее до конца и сверх ожидания быстро. Поперек перешейка, от одного моря до другого, вырыл он ров длиной в триста стадиев, шириною и глубиною в пятнадцать футов, а вдоль всего рва возвел стену, поражавшую своей высотой и прочностью. Сначала сооружения эти мало заботили Спартака, относившегося к ним с полным пренебрежением, но когда припасы подошли к концу и нужно было перебираться в другое место, он увидел себя запертым на полуострове, где ничего нельзя было достать».

Триста стадиев Плутарха – это почти пятьдесят пять километров. Но труд легионеров идет насмарку, потому что Спартак в одну из бурных ночей, когда шел сильный снег, засыпал участок рва землей, хворостом и ветками и прорвал блокаду.

Армия Спартака идет к порту Брундизию, возможно, для того, чтобы переправиться оттуда в Иллирию. Часть его войска, забыв, что стало с Криксом, решила остаться в Италии и откололась от Спартака. И сразу же была разбита Крассом.

Теперь Марк Лициний не осторожничал, а торопился как можно скорее уничтожить восставших. Он уже знает, что Сенат, недовольный его медлительностью, вызвал на помощь Марка Лукулла из Македонии и, что еще хуже, Помпея из Испании.

В 71 году до P. X. недалеко от Брундизии он настигает Спартака, и там происходит решающее сражение.

Легенда гласит, что Спартак перед сражением заколол перед строем своего коня, что означало «ни шагу назад». Битва была кровавой, Спартак с группой воинов пытались прорваться к шатру Красса, но безуспешно, а когда его соратники бежали, то он в одиночку сражался с окружившими его легионерами и погиб в бою. В других источниках таких живописных деталей нет, что свидетельствует об их относительно большей с точки зрения здравого смысла достоверности. В них говорится, что тело Спартака так и не было найдено. Судьба его жены-пророчицы тоже осталась неизвестной.

^{Гай Юлий Цезарь. Древнеримская скульптура}

^{Гай Марий. Древнеримская скульптура}

^{Луций Корнелий Сулла. Древнеримская скульптура}

^{Марк Туллий Цицерон. Древнеримская скульптура}

^{Цицерон обличает Каталину. Художник Ч. Маччари}

^{Гней Помпей. Древнеримская скульптура}

^{Марк Лициний Красс. Древнеримская скульптура}

^{Аппиева дорога}

^{Статуя Цезаря в саду Версальского дворца. XVII в.}

^{Страница из «Записок о галльской войне», изданных в XV в.}

^{Статуя Амбиорига в Тонгерене}

^{Галльский пленник. Древнеримская скульптура}

^{Верцингеторикс сдаётся Цезарю. Художник Л.-Н. Руайе}

^{Встреча Цезаря с вождем гельветов после сражения на Соне. Художник К. Яуслин}

^{Цезарь высаживается в Британии. Гравюра XIX в.}

^{Антоний и Клеопатра. Художник Л. Альма-Тадема}

^{Цезарь и Клеопатра. Художник А. фон Хеккель}

^{Триумф Цезаря. Художник А. Мантенья}

^{Смерть Клеопатры. Художник А. Хиршфогель}

^{Смерть Цезаря. Художник В. Камуччини}

^{Смерть Цезаря. Художник Ж.-Л. Жером}

^{Брут и призрак Цезаря. Гравюра XIX в.}

^{Октавиан Август. Древнеримская скульптура}

Неудивительно, что такая выдающаяся личность, как Спартак, стала символом борьбы за свободу. В наши времена появляются довольно-таки забавные теории о том, как пусть даже талантливому, но рабу удалось чуть ли не поставить на колени Республику. Есть даже версия, исходящая из одного из основополагающих принципов римского правосудия «кому выгодно?». А поскольку дестабилизация Рима в то время выгоднее всего была Митридату, то автор этой гипотезы ищет «понтийский след». Впрочем, там же предполагается, что Спартак – это на самом деле Савмак, не менее знаменитый вождь не менее знаменитого восстания на Босфоре. И гипотеза плавно переходит в разряд фантастической литературы, наподобие романа в жанре альтернативной истории, в которой Спартак одерживает победу над Римом.