Текст книги "В поисках вербной феи (СИ)"

Автор книги: Эдуард Тил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

   Приоткрыв дверь в сад, Надя провела минуту в сомнениях, затем вздохнула и повернулась обратно. В детстве она прочитала достаточно сказок, чтобы знать: именно с такого любят начинаться всякие неприятности. Но даже напуганная и расстроенная – со своим любопытством она сейчас ничего не могла поделать. Сняв крайний факел со стены, Надя шагнула в тёмную часть коридора.

   С первой картины на неё смотрел король. Ещё не так тощ, пока не так стар. Оказывается, когда-то его можно было назвать красивым. Если, конечно, живописец не слишком много добавил от себя.

   Чтобы взглянуть на вторую картину, пришлось положить факел и двумя руками, с трудом, повернуть тяжёлую раму. Это был портрет королевы Ясмин, как говорилось внизу, на серебристой табличке. Выглядела Ясмин в точности так, как по представлению Нади и должна выглядеть супруга короля: в меру властно, в меру строго. На этом фоне выделялись её большие и очень добрые глаза. Пожалуй, слишком добрые для королевы.

   На третьей картине – молодой принц верхом на жеребце. Феликс? Нет: Тристан, гласила надпись. Получается, у Феликса есть не только сестра, но и старший брат?

   Дальше – Агата. Рыжеволосая девочка с беззаботной улыбкой и глазами матери. Художник запечатлел принцессу сидящей на стуле, с сонным лисёнком на её коленях.

   Надя улыбнулась – и вдруг расслышала гулкие, быстрые шаги. Сердце застучало где-то в горле, и она, изо всех сил стараясь не шуметь, на цыпочках вернулась в освещённый коридор, кое-как пристроила факел на стену и стремглав кинулась из дворца.

   В саду было пусто.

   Она петляла узкими дорожками, ей показалось, целую милю, пока вдруг не заметила Феликса. Тот сидел на прежнем месте и по-прежнему ждал. Надя подошла к нему и без слов опустилась на невысокую лавочку рядом. Лис оглянулся, вздохнул, но ничего не сказал. Надя не сказала тоже. Нечего было говорить.

   Ощутив вдруг невероятную усталость, она прилегла, посмотрела на лисий профиль, в ночное небо, принялась вспоминать созвездия и уснула где-то на Большой Медведице.

  # Глава 5

  # Внук звездочёта и поющая сумка

   Должно быть от захлестнувших её впечатлений Наде снилась всякая чепуха. Вот она с графом кружится в танце. Пируэт – и Самир обращается лисом. Ещё раз – Селеной. А вместо зала теперь коридор и картины. И быстрые-быстрые шаги вдалеке. Спасение – дверь!

   Надя открыла её и проснулась.

   Уже светало, но небосвод был затянут серым покрывалом облаков. Последние гости зевали, прощались и уходили – кто на станцию, кто в карету, кто сквозь портал. У мраморной плиты вновь дежурил старый Грегор. Сейчас он помогал пожилой и требовательной даме пристроить на руки до боли звонкую собачку. Наконец, обе они – дама и собачка – исчезли в голубоватой вспышке, и сделалось тихо. Лис сидел на прежнем месте, усталый и поникший. Было ясно: не спал он всю ночь.

   – Что за польза так себя мучить? – сказала Надя.

   Феликс не ответил. Тогда она посмотрела на башенные часы и добавила:

   – Мне, наверное, пора домой.

   Эти слова прозвучали неловко и даже как-то виновато.

   – Да, – улыбнулся лис, – ступай. Я был рад нашему знакомству.

   Он завершил фразу тяжёлым, многозначительным вздохом. Последний раз на Надиной памяти так вздыхала Маринка, когда хотела помягче намекнуть, что разбила их единственный на двоих кубок с прошлогоднего турнира.

   – Ну давай, говори уже, – нахмурилась девушка.

   Лис посмотрел на неё прямо, отвёл взгляд, снова посмотрел, будто решаясь на что-то, снова отвёл – и так несколько раз.

   – Тогда я ухожу, – заявила Надя и демонстративно шагнула в сторону Грегора.

   – Помоги мне, – прошептал лис.

   Она присела рядом.

   Феликс поглядел по сторонам, собрался с мыслями и уточнил:

   – Мне нужно кое-куда попасть, но сперва я должен покинуть город.

   – Так в чём проблема? – удивилась Надя. – Ты ещё вчера гулял аж по соседним королевствам.

   – Я был уверен, что вербная фея... – Феликс запнулся. – Но теперь всё поменялось. Отец со дня на день развяжет войну. Он подозревает, что я захочу помешать, и вокруг дворца уже полно гвардейцев, преданных лично королю. Вот если бы кто-то помог мне выбраться...

   – Но почему я? Мы знакомы второй день, отчего ты не попросишь помощи у кого-нибудь из придворных?

   – У нас их немного, и ещё меньше знают, кто я такой. И никому из них, увы, я не могу довериться.

   Надя с подозрением глянула на старого Грегора, что помогал взойти на портальную плиту очередному сонному гостю.

   – А сэр Галахад?

   – Самир? – лис горько улыбнулся. – Он мне не верит. Он считает, что я просто спятил. Он сказал бы, что для меня самого будет лучше остаться здесь. И уж тем более, – добавил принц, – он не стал бы провожать меня в страшное место.

   – Постой-ка! – встрепенулась Надя. – Ни о каком страшном месте ты до сих пор не упоминал! Там не опасно?

   – Увы, не знаю. Я просто... – Феликс запнулся снова. – Впрочем, забудь. Иди домой. Напрасно я затеял такую беседу.

   Сказав это, лис замолк и отвернулся.

   Надя с минуту глядела на него, затем встала и неуверенно направилась к выходу. Ей бы, конечно, хотелось помочь принцу, но что она может? А главное, как быть с мамой, которая её ждёт?

   К мраморной площадке подходила семья Селены. Анриетта говорила назидательным тоном, Кассандра и Пандора хихикали, отец пошатывался, перебрав вина. Путешествия сквозь портал у семейства явно вошли в привычку, и Надя подумала, что нет момента лучше отправиться домой.

   Так бы она сей час и сделала, не появись в её голове одна замечательная идея.

   – Тётя Рита! Подождите!

   Анриетта оглянулась, и её строгое лицо тронула лёгкая улыбка.

   – Не могли бы вы... – сказала девушка, предварительно выдержав испепеляющий взгляд сестёр. – Не могли бы вы предупредить мою маму, что я... я хочу...

   Она оглянулась на лиса. Тот не изменил позы, но чёрные уши его теперь стояли торчком.

   – Хочешь остаться? – вдруг рассмеялась Анриетта, и Надя не могла поверить, что всё оказалось так просто.

   – Д-да... – извиняющимся тоном сказала она. – Ненадолго.

   Её всегда поражала быстрота, с которой мать Селены меняла гнев на милость и обратно. Теперь лицо Анриетты стало привычно строгим.

   – Два дня, – произнесла она. – Я скажу, что ты останешься на два дня.

   И не желая слышать ни благодарности, ни возражений, добавила:

   – А ты, если встретишь мою Ленку, передай: дома её ждут большие неприятности.

   Надя глупо улыбнулась, ровным счётом ничего не поняв, и лишь после сообразила: среди сестёр не видно младшей. 'Что за странности? – подумала она. – Зачем это Селене куда-то сбегать?' Ей вдруг вспомнился полутёмный коридор с картинами, и дверь в сад, и чьи-то быстрые шаги... но тут она спохватилась и ответила:

   – Конечно передам!

   Мать Селены кивнула, скрепляя договор, и под руку с нетрезвым мужем взошла на портальную плиту. Надя снова оглянулась. Лис больше не сидел: теперь он наматывал восьмёрки меж кустов – то ли в поисках какой-то вещи, то ли просто сжигаемый нетерпением.

   'Была ведь такая простая жизнь! – вздохнула девушка. – Со школой, с тренировкой, с Маринкой. С городским чемпионатом, который, кстати, уже завтра. Но тут раз – и полетело всё кувырком!'

   Портальная вспышка отрезвила её.

   Жребий брошен.

   Два дня.

  * * *

   Гетры, перчатки, защитный жилет и фехтовальная маска – всё было аккуратно сложено под одним из кустов. Лис смотрел на приготовления с любопытством.

   – Так и быть, пронесу тебя мимо стражи. Полезай в сумку, – велела Надя.

   Феликс юркнул внутрь, и она застегнула молнию – не до конца, чтоб было чем дышать, – а пассажир умудрился даже высунуть голову.

   С улыбкой поглядев на это, Надя вдруг заметила нечто странное. Возле скамейки лежала тряпичная кукла: не слишком умело сшитый лис. Он имел узкую мордочку и глаза из синих бусин, что придавало его наружности выпученный, но глубокомысленный вид.

   – Подарок от городских детей, – объяснил Феликс. – Пускай создателю не хватало мастерства, зато прилежанием он обладал в достатке. А вещи, сделанные тщательно, с любовью, всегда обладают силой.

   Надя повертела в руках штопаного лиса.

   – Усади его на скамейку, – подсказал лис настоящий. – Когда мы уйдём, он ненадолго обманет чутьё отца, и мы успеем затеряться в городе.

   Пристроив куклу, Надя вновь подумала о том, в какую опасную авантюру она ввязывается, но тут же вспомнила, что ей почти шестнадцать и что у неё на бедре настоящая боевая шпага.

   – Теперь возьми то, что спрятано под камнем, – Феликс указал носом на плоский кусок гранита с краю мощёной дорожки.

   Под камнем нашлась небольшая серебряная шкатулка, вкопанная по самую крышку. Внутри – мешочек с новыми монетами, звонкими и скрипучими.

   – Раз ты согласна идти со мной, нам пригодятся деньги.

   – Пока я согласилась только вынести тебя из города, – буркнула Надя, утопив лисью голову обратно в сумку. – И не торчи: заметят!

   Она дождалась последней группы сонных гостей, что направлялась к садовым воротам, и тихонько вышла следом.

   В этот раз город Лазурь показался ей огромным. Вчерашний паровоз катил по рельсовой дороге напрямик, – теперь же столица Страны Ветров рассыпалась перед путниками веером извилистых улочек, тесных проулков, переходов, мостиков. Не идти по центральной аллее решили для пущей скрытности. 'Ну, что там впереди?' – спрашивал голос из сумки. 'Какой-то храм', – отвечала Надя. Или 'высокий дом с флюгером', или 'питейная', или 'тихо! тут полно людей!'

   – Ты, наверное, голоден? – ей вдруг подумалось, что лис не ел по меньшей мере со вчерашнего утра.

   – Ничего, – ответил он.

   – Твой урчащий живот нас выдаст! – возразила Надя, завернув в очередной торговый переулок. Тот не ломился от горожан в столь ранний час, да и лавочек, что открылись с рассветом, было немного. Но сытный, пряный запах не оставлял сомнений: где-то близко подают еду.

   В маленьком кафе с верандой ещё не было посетителей, но над углями готовилось мясо, а рядом, на широкой тарелке, уже выросла стопка блинов.

   Задвинув под крайний столик сумку с пушистым грузом, Надя подошла к прилавку. За ним шустро хлопотала женщина: мешала тесто, поливала угли, отгоняла мух, солидарных с Надей в оценке аромата яств. Не взглянув на девушку даже мельком, она произнесла:

   – Доброе утро. Первый раз тут?

   – Да, я не местная, – ответила та и, заприметив горку политых соусом рисовых шариков, спросила. – Можно мне вон тех штук?

   – А, это наша новинка. Рисовые колобки с овощной начинкой, но в каждой тарелке есть один с лососем, – улыбнулась женщина, наконец оторвавшись от готовки. – Что к ним? Пиво, молоко?

   – Молоко, – сказала Надя, подумав, что вряд ли тут подают латте или фруктовый шейк.

   Новые посетители появляться не спешили, так что скормить голодному лису в сумке одну половину порции (вторая съелась за компанию) не составило труда. Куда как сложнее оказалось поить его из бутылки, кстати отыскавшейся в боковом кармане.

   Последний рисовый шарик аппетитно пах копчёной рыбой.

   'Счастливый', – поняла Надя и, секунду поборовшись с собой, скормила шарик Феликсу.

   – С прошедшим днём рождения.

   В полном одиночестве, однако, позавтракать им не удалось.

   – Чудесное утро, не так ли? – с такими словами за Надин столик подсел белобрысый паренёк лет, может, двенадцати. Ни секунды не выждав, он перешёл к делу: – Могу предложить интересные вещички по смехотворной цене. Есть дымные бомбы, есть карамель с сюрпризом: снаружи сладкая, а внутри – красный перец! Хочешь устроить кому-то незабываемый сюрприз?

   – Не особо, – ответила Надя, подумав о Селене.

   Паренёк подпёр голову рукой, наморщил лоб и сидел так с минуту.

   – Для серьёзных покупателей, – сказал он наконец, – у меня есть очень, очень ценный товар. Держала ли ты когда-нибудь в своих руках настоящий портальный свиток? А, не отвечай, оно и так ясно. Эти свитки такие редкие и дорогие, что даже в королевском хранилище они наперечёт. – Парень воровато огляделся по сторонам. – Но у меня как раз один такой завалялся. Отдам почти даром.

   – 'Ценный товар' и 'почти даром'. – Надя сделала скучающий вид. – Ты хоть сам понимаешь, как это выглядит?

   – Ну... – мальчишка замялся, – знаешь ведь, не всегда свитки выходят у чародеев в точности такими, как надо. Некоторые получаются...

   – Бракованными?

   – Особенными! Обычно же как: берёшь свиток, читаешь название любого места, которое в нём записано – и ты уже там. А этот, что ни выбирай, всякий раз переносит в Лазурь.

   – То есть сюда?

   – Ага! Прямо в центр, ко дворцу! Как в той песне: 'Все ветра спешат в Лазурь!..'

   – Интересно! – воскликнула Надя, пихнув ногой начавшую было подпевать сумку.

   Юный продавец вмиг приободрился.

   – А ещё, ты только представь, я этим свитком пользовался трижды, а он всё как новенький!

   – М-да?.. – Надя не поняла, что в этом особенного, но решила не выдавать своего невежества.

   – Честное слово! Этот кусок пергамента прослужит ещё долго. Тут тебе не какая-нибудь ерунда, что истлеет после пары прочтений.

   'Если это всё-таки не надувательство, вещь и в самом деле полезная', – подумалось Наде, и она сказала:

   – Беру, если недорого попросишь и пообещаешь от меня отстать.

   Сделка состоялась. Паренёк получил золотую монету, девушка – свиток, на вид совершенно обычный. Она, может, не решилась бы отдать без боя целый золотой, но лис под столом норовил куснуть её за голень всякий раз, когда она пыталась торговаться.

   – Это Алвин, внук королевского звездочёта, – сообщил Феликс, когда назойливый продавец скрылся за углом. – Он часто водится с детьми, что подарили мне ту замечательную куклу.

   – Ему можно верить? – спросила Надя, с сомнением разглядывая купленный свиток.

   – Наверняка. Его дед – благороднейший человек. А старший брат... хм... старший брат Алвина знал тайный ход во дворец – и иногда проносил туда запрещённые королевой, но забавные вещицы.

  * * *

   Дальнейшая прогулка по Лазури обошлась без происшествий. Лис, не спавший ночь, в сумке задремал, а Надя, хоть и заплутала без подсказок, не желала будить Феликса, и терпеливо шагала по всё ещё пустынным проулкам и мостикам над каналами и удивлялась порой находчивости градостроителей.

   Наконец, впереди замаячил ориентир – приземистая башенка из красного кирпича, похожая на миниатюрную средневековую крепость. От неё, рассказывал лис, надо сделать триста шагов, развернувшись левым плечом к городской стене. Затем развернуться ещё раз и смело шагать до западных врат.

   Главного входа в город было решено остерегаться – слишком много стражи, а на центральной аллее легко встретить кого-нибудь из вчерашних гостей. Вдруг спросят: куда это направилась пешком да в одиночку столь юная леди?

   Восточный выход отбросили тоже: больно малолюден. Стража там скучающая и въедливая, прожигает взглядом каждого прохожего. Так что западные ворота – самое то. И людей достаточно, и охраны немного.

   Ни малейшего внимания на девушку стражники не обратили. У самого выхода, правда, ей будто бы нарочно преградил дорогу усталый сержант, но секунду спустя он тихо ругнулся и проследовал мимо.

   Куда идти теперь, Надя не знала.

   Феликс говорил что-то про Страну Холмов, поэтому расспросив придорожных торговцев, она уселась в одну из попутных телег. Добрый, но глуховатый старик не взял даже медяка, и Надя, устроившись сзади на мягких вязанках сена, сама поддалась дрёме. В пасмурный день это было нетрудно.

  * * *

   Ей грезились сумерки, высохший лес, мёртвая листва под ногами. Тьма клубилась меж корявых корней, и всюду слышались вздохи. Кто? Зачем? Как посмел? В ужасе она отступила назад. Вот спасительный свиток! Достала – и ищет глазами 'Лазурь', но в свитке лишь только:

   'Страшное место',

   'Страшное место',

   'Страшное место'.

   Сумка под боком завозилась, из неё показался хвост.

   – Не тем концом лезешь, – Надя протёрла глаза и помогла Феликсу выбраться.

   – Где это мы? – прошептал он, оглядевшись.

   – Едем к Стране Холмов, как ты хотел, – ответила она. – И можешь не шептаться, извозчик вряд ли тебя услышит.

   Погода стояла интересная – ни солнца, ни дождя, притом тепло. Лошадка трусила по грунтовой дороге, и широкую поляну вокруг то сменял хвойный лесок, то рассекали речушки. Старик за поводьями курил трубку, и казалось, она одна не даёт ему погрузиться в сон.

   – У нас случайно не осталось той стряпни, что ты купила про запас? – спросил лис.

   – А ты весьма прожорлив, – посетовала девушка, достав свёрток с блинами.

   Когда они доели, поднялся ветер, стало прохладней, и Надя задала мучивший её вопрос.

   – Думаю, у меня есть право знать, что́ мы всё-таки ищем. И о каком 'страшном месте' ты говорил.

   Лис помолчал в раздумьях, поиграл белым кончиком хвоста, потом кивнул собственным мыслям и перешёл к рассказу.

  # Глава 6

  # Страшное место

   Это случилось чуть больше пяти лет назад, когда совсем ещё юный Феликс с братом и сестрой гостил у тётушки Элизы, искусной травницы и давней подруги королевы Ясмин. Её небольшое, уютное имение располагалось в диковатом, но живописном краю, на опушке тенистой дубравы, в часе ходьбы до ближайшего села и милях в пятнадцати от столицы.

   То утро было солнечным. После завтрака на веранде, когда прохладный ветер трепал загривок, а в животе плескалось парное молоко, Феликс раскрыл Агате план своего похода.

   – Как? В одиночку? – сестра нахмурилась, сдвинув тонкие брови. – Но ведь мы уже завтра поедем домой в экипаже!

   – Скажи, сестрица, разве сейчас мы не дома? Разве это не наша страна? – упорствовал Феликс. Его правый глаз был слеп, но левый глядел весело и смело. – Наш отец запретил охоту на зверей крупнее кролика. Как считаешь, для чего?

   – Уж наверняка не чтобы ты бегал, где вздумается, – вздохнула Агата. – Ах, братец-лис, ты ещё слишком мал!

   – Мне почти двенадцать! А по словам нашей матери-королевы, я поумнее некоторых в двадцать два.

   Принцесса хихикнула, искоса глянув на старшего брата.

   – Не говори Тристану, куда я пошёл, – попросил лис. – У меня срочное дело.

   Агата снова нахмурилась: ей не хотелось обманывать никого из братьев, а на душе было тревожно за Феликса. Но всё же, как любой юной девушке, ей нравились смелые поступки. Она кивнула. Хвостатый принц ткнул мокрым носом её щёку и побежал вприпрыжку.

   Феликс самую чуточку слукавил: не было у него никаких срочных дел, – лишь огромное желание пройти весь путь в одиночку. Дорогу до Лазури он знал прекрасно, но то была долгая двадцатимильная дорога. Напрямую же, Феликс высчитал по карте, путь был короче почти на треть. Требовалось только пробежать вдоль реки, что змеилась по цветочному лугу, через редкий лесок, к заводи у пшеничных полей... И дальше прямо на запад – пока Лазурь не появится на горизонте.

   Этот новый, нехоженый путь пугал его, но куда больше – манил. Принц заучил карту местности столь же старательно, как свои учебники в дворцовой читальне. Но знание, твердили наставники, мертво без практики. Так сможет ли он, пусть к вечеру и взмыленный, добраться до дома, пользуясь одной лишь своей головой?

   Этот вызов Феликс бросил себе сам, свернув с привычной тропинки на короткий, но неизведанный путь. Он помнил карту в мельчайших подробностях и бежал аккуратно, от метки к метке. Вот одинокий дуб, что виден с любого края поляны. Если спуститься от дуба к реке и следовать вниз до излучины, заметишь причал, быть может, с парой рыбацких лодок.

   Таким нехитрым способом Феликс путешествовал пару часов, пока вдруг не понял, что без причины забирает влево, уже сильно отклонившись от курса. Решив, что так будет вернее, он повернул назад и прибежал к прошлой отметке. Благо, лисий нюх позволил быстро отыскать пройденную дорогу.

   'Всё в порядке, – думал он, – карта верна. От заброшенной избушки лесника точно на запад, то есть к вечернему солнцу. Что может быть проще?'

   И побежал вновь, а через полчаса вновь обнаружил, что солнце осталось справа, а сам он снова непонятно где. Тогда он во второй раз вернулся в начало.

   'Что за рассеянность! – ругал он себя. – Отсюда – на запад. Строго к солнцу!'

   И пошёл в третий раз, щурясь и неотрывно следя теперь за оранжевым шариком над горизонтом.

   Вдруг шарик дёрнулся в сторону. Феликс остановился, повернул к солнцу и попытался шагнуть. У него не вышло. Впереди не было ни стены, ни других видимых препятствий, и тем не менее он не мог заставить себя сделать этот шаг.

   'Магия? – предположил принц. – Чья-то сильная охранная магия? Но ведь впереди ничего нет! Простая полянка у подножья холма!..'

   Лис взглянул на холм – и шерсть его вдруг встала дыбом.

   В холодном поту он кинулся прочь. Он бежал долго, из последних сил и до полного изнеможения. Бежал, не разбирая пути. Потом брёл, всё боясь оглянуться. Наконец, выбрался к знакомой дороге и просидел там до вечера, пока его не подобрал всадник на гнедом жеребце. Это был Тристан, всё-таки узнавший правду от Агаты.

   Ни в тот день, ни в следующий, ни через месяц Феликс не мог ответить себе, чего именно он испугался, – но такого первобытного, глубинного страха ему не приходилось испытывать ещё никогда. Ему казалось, он видел тот холм в своих детских кошмарах. По приезде в Лазурь он неделю не вылезал из библиотек в попытке выяснить, что же именно находится на страшном холме.

   'Лет десять назад был в том месте посёлок, – нехотя отвечал старый Грегор, – но затем жители его покинули. Почему? А откуда мне знать? Может, стихия его разрушила. А может, малефик какой постарался. Малефик – это злой колдун'.

   По мнению Феликса, вторая версия больше походила на правду. Сложность же состояла в том, что посёлок находился в аккурат на границе стран Ветров и Холмов, и ни одному королевству официально, похоже, не принадлежал.

   В конце концов кропотливый труд принца увенчался частичным успехом. Он вычитал, что на холме стояла деревенька с незатейливым названием 'Осиновка'. Жителей – дворов пятнадцать, не больше. Но что в ней случилось, и отчего она опустела, записи не сообщали.

   А вскоре Феликсу стало не до расследований. Случилась, как её прозвали позже, трёхдневная война. Скоротечная, но кровавая, она разрушила королевскую семью и до предела обострила отношения между когда-то добрыми соседями. С тех самых пор и вот уже пять лет Страна Холмов считалась тут враждебной.

  * * *

   – Всё равно не понимаю, – сказала Надя. – Неподалёку есть какой-то странный заброшенный посёлок – но что с того? Зачем нам туда?

   Феликс ответил не сразу.

   – ...Я просто чувствую: все ответы скрыты там.

   Он вздохнул и добавил:

   – Конечно, ты вправе сомневаться во мне, ведь вчера я жестоко ошибся...

   – Знаешь, – перебила его Надя, – моя мама десять лет твердила моему дяде, её брату, что он неважный композитор. Говорила: перестань тратить столько времени! Говорила: поищи себя в чём-нибудь другом. У дяди и правда очень долго ничего не получалось.

   Она сделала многозначительную паузу.

   – Но знаешь, что?

   – Что? – не понял лис.

   – В прошлом году мой дядя придумал несколько классных мелодий, и одна из них стала настоящим хитом. Это, как тебе объяснить... когда все вокруг знают песню, музыку для которой ты написал.

   – Получается, твой дядя оказался талантлив?

   – Оказался, – кивнула Надя. – А мама оказалась кругом неправа. Но я – не она, и не собираюсь судить о твоих способностях к чему бы то ни было. Вдруг в тебе тоже дремлет талант, а я помешаю ему раскрыться?

   Лис улыбнулся и, кажется, что-то ответил, но его слова унесло порывом холодного ветра.

   Ветер налетел внезапно, набросился, словно дикий зверь, обжёг горло ледяным дыханием. Феликс вскочил, чувствуя неладное. Лошадь заржала и неуклюже попятилась, повозка встала.

   'Поворачивай, ну-у!' – сипло прокричал старик. Без толку. Лошадь была напугана, не слушалась поводьев, хрипела и рвалась.

   Надя пригляделась: на них, подобно смерчу, надвигался огромный штормовой дух – даже больше тех, что она видела в Лазури. Он был весь тёмный и будто бы...

   ...злой?

   Быстро приближаясь, он взрывал под собой землю и та, вырванная с пучками травы, кружила комьями у его несуществующих ног. Надя успела лишь подумать, что через какую-нибудь пару секунд элементаль настигнет их, и тогда...

   – Стой! – раздался голос, и было неясно, как он может быть слышен при таком жутком ветре.

   – Остановись! – раздалось повторно.

   Только теперь Надя поняла, что голос принадлежит Феликсу. Тот выбежал навстречу штормовому духу, преграждая путь к ней и испуганному вознице. К удивлению обоих, элементаль остановился. Его полные ярости глаза устремились на лиса.

   – Прочь! – сказал Феликс. – Я приказываю!

   На мгновение девушке почудилось, что дух вот-вот двинется на дерзкого принца, чтобы закружить его, разметать, разорвать на клочки. Но вместо этого элементаль загудел ещё громче и вдруг рванул ввысь, обдав округу градом камешков и земляных комков. Сразу после этого всё стихло.

   Лис обернулся, и стало видно, что его правый, ослепший глаз чуть мерцает голубоватым огнём.

   – Неплохо, да? – приняв горделивую осанку, спросил Феликс. – Кое на что я всё-таки годен.

   Старик, успокоив лошадь, ошарашенно уставился на него.

   – Это мой волшебный лис, – пояснила Надя, подойдя и взяв на руки хвостатого принца. – Держу его, чтобы гонял мышей и разных там элементалей.

   – Так ты чародейка! – воскликнул дед (скорее не от удивления, а просто потому, что иначе он не говорил). – Вот спасибо! Как бы я сейчас один, не знаю! Ишь, какой штормовик здоровый! Вот такой же, веришь, у нас в Осиновке и похозяйничал!

   – Да пустяки... – ответила Надя, но тут же спохватилась: – Где-где похозяйничал?

   – В деревне ж моей! – объяснил старик. – Осиновкой звалась. Недалече тут, уж лет пятнадцать как покинута. Да ты залазь в телегу. По пути и расскажу, раз интересно. Стоять-то чего?

   Феликс ловил каждое слово. Лошадка вновь бежала по дороге, старик говорил.

   – Я в Осиновке родился и шестьдесят лет без малого прожил. Всё хорошо у нас было: место пускай не людное, а раз в день торговец да и проедет. В речке рыба плещется, в лесу зверьё бродит, земля – и та на урожай не скупится. Чего ещё для честной жизни надо? – Дед вытряхнул трубку, набил свежего табака, закурил. – А однажды, под вечер, прискакали к нам два всадника. Хоть совсем ещё мальчишки, годков, знаешь, по четырнадцать, но видно: из благородных. Зачем наведались, кого искали? Понятия не имею. Но только уехали они от нас злые, что черти. Один всё глазами зыркал и губами шевелил. А в ту же ночь заявился к нам штормовик. Огромный и злой, аж чёрный весь. Он-то Осиновку с землёй и сравнял. Я перед тем вечером старосте так и сказал: жди, мол, продолжения. Уж больно недовольными те двое ускакали. Мы даже дозор выставили, ждали, может, налётчиков каких. А тут – на тебе! Одно хорошо: начеку были, успели сбежать. Потом-то я предлагал отстроить Осиновку по-новой, да наши боялись. Решили, что лучше будет не возвращаться вовсе, раз такие дела. Вот и разъехались кто куда.

   – Всадники... – шептал Феликс в раздумьях.

   Вскоре он заметил раскидистое дерево и обернулся к Наде:

   – Это здесь. Нам пора.

   Распрощавшись с извозчиком, они остались вдвоём. Поле вокруг утопало в цветах. Порхали бабочки, жужжали пчёлы. Надя и не подумала бы, что в подобном месте может таиться нечто зловещее. В молчании шли они по высокой траве, пока лис не замер, а потом не спросил:

   – Твоя сумка... осталась в повозке?

   – Вот же! – спохватилась Надя. Она обречённо взглянула туда, где уже скрылась лошадка с телегой, и успокоилась лишь похлопав себя по карманам: мешочек с деньгами и даже свиток ценой в золотую монету остались при ней. Морозная Расплата покачивалась в ножнах, приятно оттягивая бедро.

   – Значит, – сказал Феликс, – тебе придётся нести меня так.

   Надя только теперь заметила, что его ноги дрожат, а сам он глядит в землю, словно боясь посмотреть вперёд. Она подняла лиса за передние и задние лапы, закинула к себе на плечи наподобие воротника и тут же ощутила, как часто тот дышит.

   – Если ты боишься, просто закрой глаза, – предложила девушка.

   Кажется, Феликс последовал совету, потому что в следующие пять минут его дыхание постепенно выровнялось. Пройдя таким способом ещё минут десять, Надя поняла, что заблудилась. То есть, конечно, она и так слабо представляла, куда направляется, однако тот холм, который до сих пор она считала своей целью, оказался не тем местом, где когда-то жили люди. Попросить же едва успокоившегося лиса открыть глаза она не решалась.

   К счастью, у подножия ей встретились грибники: девочка с большой корзиной и, судя по всему, её брат – вихрастый мальчишка лет десяти.

   – Эй! – сказал мальчуган, едва поравнявшись с Надей. – Охота тут запрещена!

   Ей понадобилось время, чтобы понять – речь шла о Феликсе у неё за плечами. Действительно: зажмурившись, со стороны он сейчас, должно быть, напоминал охотничий трофей.

   – Тс! – цыкнула на мальчишку сестра, косясь на Надину шпагу. – Не наше дело.

   – А хоть бы и не наше! – не пожелал угомониться тот.

   Он обошёл кругом девушку со шпагой и со знанием дела добавил:

   – Да и кто же бьёт пушного зверя летом? На такую дичь зимой ходят, у неё к холодам шубка самая-самая, а тут шкура – дрянь, разве что на половик сгодится.

   Дичь за плечами обиженно фыркнула, и Наде пришлось громко откашляться.

   – Лучше скажи, – попросила она, – как мне добраться до Осиновки?

   – Идёшь в проклятое место?! – теперь уже мальчик с тревогой смотрел на неё, и было неясно, чего в том взгляде больше – уважения или страха.

   – Видимо, туда мне и надо.

   – Сказать-то скажу, – он переглянулся с сестрой. – Да только если пропадёшь, на нас потом обиду не держи. Не бывает так, чтобы без причины вся деревня за ночь опустела. Что-то скверное там случилось, мы этот холм за версту обходим.

   'Во-о-он тот', – показал мальчишка.

   Надя кивнула и, ощущая спиной два пристальных взгляда, продолжила путь.

  * * *

   Осиновка выглядела так, будто по ней прошёлся один из тех гигантских ураганов, которым в Америке любят давать имена. Бревенчатые домики разметало по округе, словно собранные из спичек. Выстояла лишь часовня, старая и внезапно большая для такой деревушки. Глядя на неё, уцелевшую среди развалин, невольно подумаешь о вмешательстве высших сил. В деревне, как и сказал дед-извозчик, давно никто не жил. За пятнадцать лет, которые она пустовала, тропинки исчезли, местность одичала, и только по остаткам низеньких заборчиков да разросшейся тыкве, что не сдалась под натиском сорняков, было видно – тут когда-то пахали землю, а вон там держали коз.