Текст книги "Картошка"

Автор книги: Эдуард Пашнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

На трамвайных рельсах

– Следующая остановка – улица Коммунаров, – объявила Зинаида Петровна и тут же спохватилась: – Ой, извините, следующая «Динамо».

На этой остановке к кабине вагоновожатого пробилась девочка в беретике, из-под которого торчали две косички с голубыми бантиками. Она опустила монетку в лоточек и, когда Зинаида Петровна обернулась, кивнула ей через стекло:

– Здравствуйте. Вы не знаете, почему Юра не был в школе?

Зинаида Петровна приоткрыла дверь.

– Не был в школе? А ты откуда знаешь?

– Я учусь с ним. Извините, я думала, он заболел.

Девочка взяла билеты, сдачу и заторопилась к выходу. Пока Зинаида Петровна поднималась со своего вращающегося табурета, девочка сбежала со ступенек.

– Девочка, подожди! – крикнула из дверей Зинаида Петровна.

Но девочка не остановилась. Какой-то человек в шляпе с авоськой, набитой доверху потрепанными книгами, подошел к Зинаиде Петровне, со вздохом сказал:

– А симпатичная.

– Что – симпатичная?

– Без билета. – Зинаида Петровна смотрела на него непонимающе. Он пояснил: – Симпатичная, а без билета. Убежала – билет не хотела брать?

– Да не лезьте вы, – с досадой проговорила усталая женщина и прошла в кабину.

Юрка не был в школе три дня. Стояла теплая погода, и он все время проводил с ребятами в парке. А по вечерам, когда заканчивалось кино, они выбирались на окраинную улочку, неподалеку от того места, где трамвай делает кольцо, сидели на рельсах.

– Ген, а звонок будет один на всех или у каждого? – спросил Мишка.

– Не будет звонка, – сказал Хлюпа и хлопнул Мишку по шляпе так, что она налезла на нос. – Ты будешь звонком. Ты уже звонок.

– Он будет сидеть впереди и кричать: «С дороги! С дороги!» – сказал Потап, мрачный мальчишка в картузе-аэродроме.

Юрка уже знал, что речь идет о большом многоколесном велосипеде на пять-шесть человек, на котором мальчишки собирались совершить путешествие. В подвальном сарайчике у Потапа лежали два колеса, цепь и педали от велосипеда, украденные на школьном дворе из кучи металлолома. Два колеса обещал отвинтить от своего велосипеда Юрка. Но его не торопили. Нужна была необычная рама. Потап начертил ее на листе ватмана. Он учился в ПТУ, по черчению у него была пятерка. Но как превратить чертеж в раму, а раму в велосипед, ребята не знали.

– Знаете, куда надо ехать? – сказал Игорь, болезненный мальчишка, постоянно кутающий свое лицо в отвороты пиджака. – В Сухуми. Обезьян посмотрим.

Ему никто не ответил. Он вздохнул и опять укутал нос так, что серая кепочка легла на поднятые отвороты пиджака и из образовавшегося окошечка выглядывали одни печальные глаза.

Юрка тоже был в кепке. За несколько дней он научился носить ее иначе, чем раньше. Юрка очень быстро понял, что кепка в уличных компаниях не просто кепка, а атрибут принадлежности к «ордену». Под козырьком, низко надвинутым на лоб, хорошо прятать глаза. Во время бега можно с шиком крутнуть кепку козырьком назад. Самое страшное оскорбление – надвинуть кепку на нос или сорвать и швырнуть в кусты. Юрка уже бегал несколько раз за своей кепкой и в кусты, и на городскую клумбу.

– Рояль! – приказал Хлюпа.

Мишка протянул ему детский игрушечный рояль. Хлюпа сел поудобнее на рельс, зажал коленями игрушку и принялся отстукивать двумя пальцами «Собачий вальс». Он играл, и его нервное красивое лицо вздрагивало в такт ударам по клавишам.

Качался неподалеку фонарь. Качались вместе с фонарем тени вокруг павильончика. Там была пустая скамья, но ребята сидела на рельсах. Вдалеке, в ущелье между домами, возник рассеянный свет. Он быстро приближался вместе с грохотом и позвякиванием. Ослепительный глаз трамвая, слегка рыская из стороны в сторону, мазнул по лицам ребят ярким светом и помчался на них. Юрка кинулся в спасительную темноту. Сзади, тоже ослепленный, налетел на Юрку Потап. Где-то сбоку пробежали Мишка и Игорь. Генка со своим роялем вынырнул из потока света последним.

– Что? – насмешливо спросил он у ребят.

Трамвай унесся, ребята снова заняли место на рельсах. Им нравилось вот так рисковать. У Хлюпы эта потребность в риске была сильнее, чем у остальных, и поэтому он здесь был главным. Но и ему не просто давалась его выдержка. Чтобы разрядиться, он сорвал с Игоря кепку и забросил в темноту. Потом снова зажал коленками игрушечный рояль и начал выстукивать польку.

Интервалы между трамваями были небольшие. Новый сноп света ударил в лицо и помчался на ребят. Они выскочили из этого света, а Хлюпа все сидел на рельсах и выстукивал на рояле польку. Он только согнулся больше обычного, словно его придавило светом к земле. Трамвай затормозил. Усатый дядька спрыгнул с подножки.

– Тебе что… жить надоело? – замахнулся он ключом.

Но Хлюпа не испугался. Зажав под мышкой рояль, он неторопливо двинулся к ребятам, не оборачиваясь, бросил:

– Что ты орешь, таракан?

И Таракан остановился, не решившись идти следом за ним в темноту.

– Я тебя в следующий раз поймаю. Я тебя поймаю! Игрушку нашли – с трамваем в кошки-мышки играть.

Ребята дружно захихикали. Таракан мог бы поймать Генку уже сейчас, если бы захотел, если бы посмел. Он оглянулся на пассажиров, ища у них поддержки. Все с любопытством приникли к окнам, но никто не вышел.

С грохотом унесся трамвай, прорезая светом темноту ночи. Ребята опять сели на рельсы.

– Выпить хочется, – нервно проговорил Хлюпа. – Ты, Англичанин, достань три рубля у матери.

– Ее нету дома, – испуганно ответил Юрка.

– Что, ты не знаешь, где у вас деньги лежат? Возьми, потом я отдам.

– Я не знаю. Правда, я не знаю.

– Найди!

– Я не найду. Пусть Мишка у отца возьмет.

– У моего отца возьмешь, – похлопал себя Мишка по шляпе. – Он все пропивает.

– А ты, Потап?

– Что я? – мрачно спросил Потап и поправил длинный козырек кепки, чтобы Хлюпе лучше видны были его глаза, сразу ставшие враждебными.

– Знаешь, где у вас деньги лежат?

– Знаю.

– Возьми!

– А что Колька и Верка жрать будут?

– Генк, зачем тебе деньги? – тронул за рукав Хлюпу Игорь, и ему сразу стало холодно, потому что он отпустил воротник пиджака, в котором прятал лицо. – Все равно же магазины закрыты.

– А ты не лезь, чахоточный, – оттолкнул его Генка, но тут же погас. Нервное возбуждение прошло, и он снова занялся роялем. Пальцы сначала суетливо, потом все более спокойно начали выстукивать прерванную трамваем мелодию польки.

Мама

Из темноты за павильончиком возникла фигура женщины. Зинаида Петровна остановилась и некоторое время прислушивалась к механической мелодии, ждала, когда ее заметят. Юрка заметил, низко опустил голову.

– Юра! – позвала Зинаида Петровна.

Музыка оборвалась.

– Ну чего? – нехотя отозвался он.

– Иди сюда.

Юрка поднялся, нетвердыми шагами направился к матери. Он подходил к ней с опаской, но все же увернуться от подзатыльника не успел.

– Паразит такой!

– Чего дерешься?

– Вернись! Я сказала, вернись!

Юрка двинулся к дому параллельно с матерью, огибая электрические столбы и деревья. Во дворе дома он покорно приблизился, и мать устало взяла его за ухо. Так и ввела в подъезд, а затем по лестнице на второй этаж – за ухо.

– Ты почему не был в школе?

– Я был.

– Не был! Ты не был, – сказала мать и заплакала.

Ей с таким трудом удалось устроить его в школу с английским уклоном, а он сидит на рельсах.

Юрка подошел к матери, опустившейся на стул в прихожей, хотел погладить ее, но она отшвырнула его руку. Он вздохнул, двинулся на кухню, там постоял немного. Мать плакала, шумно сморкалась. Юрка включил воду, чтобы не слышать. В раковине лежала грязная посуда. Он взял тарелку со следами яичницы, принялся ожесточенно тереть тряпкой. Постепенно он увлекся мытьем посуды и даже вздрогнул, когда мать положила ему руку на плечо.

– Зачем ты меня обманываешь?

– Я больше не буду, – сказал Юрка.

Мать оттеснила его от раковины, отобрала у него тряпку.

– Я сама вымою. Узнай по телефону, что задали, и садись делать уроки.

Юрка пошел в комнату, но тут же вернулся.

– Уже поздно.

– Да, уже поздно, – согласилась Зинаида Петровна. – И зачем только ты с ними познакомился, с этими ребятами?..

– А что..: мне одному все время быть?

– Одному, – неопределенно повторила мать и ничего больше не сказала.

Она вымыла посуду, поставила на плиту чайник и пошла в комнату. Юрка пошел за ней бодрой походочкой, он чувствовал, что мать простила его и с ней можно теперь поговорить о велосипеде.

– Знаешь, мам, мне что-то разонравилось кататься на велосипеде.

– Что? – удивилась Зинаида Петровна.

– Коленки только расшибать, – махнул рукой Юрка. – Охота была. И старый он какой-то стал, скрипит.

– Смазывать надо, – сказала мать, недоумевая, чего это вдруг сыну разонравился велосипед.

– Охота была смазывать.

– Не будешь смазывать, не нужен он тебе, – рассердилась Зинаида Петровна. – Отдай кому-нибудь.

Юрку обрадовали эти слова. Он не подал вида, что придал им значение, но про себя решил, что у него теперь есть все основания расстаться с велосипедом. Сама сказала. Он потом ей напомнит. Конечно, получит затрещину. Но основание у него все-таки есть.

– Что с тобой, Юрий? – всерьез забеспокоилась Зинаида Петровна. – В школу ходить тебе не нравится. Велосипед тебе не нравится.

– Не в этом дело, мам, – поскорее перевел разговор Юрка. – Теперь знаешь какие велосипеды делают?

– Какие?

– Большие. В одной школе делают такой велосипед, – начал он вдохновенно врать, – чтоб на одном велосипеде ехать всем классом на каникулы. Тридцать колес или сорок. В газете писали, правда. Все сидят и крутят педали. У каждого свои педали. Скорость двести километров. Вжик, вжик, вжик! Быстрей машины.

– Ужас какой, – проговорила Зинаида Петровна, и Юрка не понял, в чем заключается ужас – в том, что на улицах города может появиться такой велосипед или в том, что он врет со скоростью двести километров в час.

– Не веришь?

– Ложись спать. И чтоб я тебя больше не видела на рельсах. Что тебе эти ребята? Что ты липнешь к ним?

– Мам, ты не понимаешь, они сильные. Их все боятся.

– Тебе-то зачем, чтоб тебя боялись?

– Мне-то не надо.

– Ну вот и ложись спать. И дай мне слово, что будешь хорошим. Куда ты идешь? Дай мне слово.

– Даю, – тускло проговорил Юра.

На почте

В школе на третьей парте слева, у окна, все чаще и чаще Нина Берестнева оставалась одна или к ней подсаживалась подружка. Улица перетягивала Юрку. Нина больше не дожидалась у кинотеатра «Салют» трамвай двенадцатого маршрута, чтобы спросить у Зинаиды Петровны, не заболел ли Юра. Она знала – не заболел.

Сегодня Юрка совсем уже собрался в школу, но пришел Мишка и передал приказание Хлюпы всем собраться на почте. Генку они увидели еще издали, через стекло. Он сидел на широком подоконнике, крутил замшевую кепочку, а Игорь и еще какой-то незнакомый мальчишка заполняли телеграммы.

– Пиши так, – диктовал Хлюпа. – «Дорогой папа!»

– «Дорогой папа», – с усмешкой больного человека повторил Игорь, выводя эти слова на телеграфном бланке.

– На сколько он у тебя дорогой? На пятьдесят рублей потянет?

– Не знаю.

– Чего ты не знаешь? Кем он работает?

– Инженером или плановиком, что ли… – неуверенно сказал Игорь и посмотрел с виноватой улыбкой на подошедших Мишку и Юрку.

– Вы тоже берите бланки, – сказал Хлюпа ребятам, – сейчас я скажу вам, что писать. Будем делать деньги.

– А мне зачем? – удивился Мишка. – У меня отец дома.

– Юрка пусть берет. А ты отойди в сторонку, не мешай.

Хлюпа поймал его за рубашку, оттащил к окну. Юрка нерешительно взял чистый телеграфный бланк. Игорь, воспользовавшись паузой, перечитал слова «Дорогой папа» и засмеялся.

– Ты чего? – оборвал его смех Хлюпа. – Я тебе без смеха говорю. Деньги – дело серьезное. Тут все надо рассчитать. Инженер-плановик? На пятьдесят рублей потянет. Пиши дальше: «Со мной случилось несчастье. Я потерял сорок пять рублей двадцать копеек школьных денег. Мама ничего не знает. Выручай. Твой сын».

– Он скажет: алименты плачу, и выкручивайся.

– Что, у него к тебе никакого родственного чувства нет? – возмутился Потап. – Я бы своему тоже написал, если бы знал, где он сейчас шабашничает.

Игорь взял пресс-папье, с сомнением промокнул написанный текст. Ему было смешно, и он опять засмеялся.

– Тихо! Без шуток, – поднял руку Хлюпа. – Кто тут у нас следующий?

– Индекс в телеграмме не пишется, – подсказал Игорю Мишка.

– Последние три цифры пишутся, – сказал мальчишка, которого Юрка видел сегодня впервые.

Игорь молча зачеркнул первые три цифры и отодвинул от себя телеграмму, словно не он ее писал.

– Возьми, сам будешь подавать, – глазами показал Хлюпа на телеграмму и, устроившись поудобнее на подоконнике, посмотрел на Юрку: – Алименты твой отец платит?

– Нет.

– Почему?

– Мать с него сама не хотела брать. Один раз он прислал – она отослала назад.

– Ну, шикарная предыстория. Сам бог велел содрать с него побольше. Пиши: «Дорогой папа! Высылай семьдесят. Подробности письмом. Твой сын».

– Какие подробности? – спросил Потап.

– А никакие! Лишь бы деньги выслал.

– «Твой сын», – с сомнением повторил Юрка и задержал перо.

– Что тебе не нравится? – спросил Хлюпа.

– «Мой сын». То есть… «Твой сын». Его сын, – совсем запутался Юрка. Ребята засмеялись: Мишка, Потап и незнакомый мальчишка – весело, а болезненный Игорь – с грустью.

– Филолог! Пиши, что тебе говорят, – приказал Хлюпа.

– Нет, правда. Я его никогда не видел. Как я ему напишу «Твой сын»?

– Ну, напиши тогда «Ваш сын». Так даже лучше. Культурней. Родители любят культурных детей. И ты, чахоточный, исправь. Напиши «Ваш сын».

– Не называй меня больше так, – встрепенулся Игорь, и щеки его побледнели, а потом покрылись румянцем. – А то…

– А то что?

– Чернильницей брошу.

– Ладно, пиши, что я сказал. А ты чего не пишешь? – набросился он на незнакомого Юрке мальчишку.

– А что писать? – подобострастно спросил тот.

– То же, что Юрка. «Подробности письмом». Коротко и непонятно.

– А сколько просить? У моего сто можно просить. Он главным технологом работает в Днепропетровске, – похвастался мальчишка.

– Проси сто. Потап, дай мне бланк, я тоже напишу.

– А ты кому? – удивился Потап.

– Деду в Москву. Дед у меня большой человек. Я могу ему послать любую телеграмму. И он все сделает. Галошу всмятку попрошу – и галошу пришлет. Сколько же мне у него за компанию попросить?

– Ну да, – недоверчиво хмыкнул Потап.

– Что «ну да»?

– Галошу…

– Хоть полторы. Хочешь, проверим?

Ребята заинтересованно заулыбались, столпились у Хлюпы за спиной. И под их приглушенное хмыканье он буковка за буковкой вывел на телеграфном бланке послание деду: «Дорогой дед, высылай срочно полторы галоши. Подробности письмом. Твой Генка».

Так же дружно и продолжая хихикать, ребята двинулись к телеграфному окошку. Девушка взяла, не глядя, телеграмму, подчеркнула адрес, потом слова, обращенные к деду. На словах «полторы галоши» ее перо споткнулось.

– Полторы чего? – спросила она.

– Галоши! – невозмутимо ответил Хлюпа и сделал серьезное лицо. Мальчишки давились за его спиной от смеха. Девушка быстро обработала телеграмму, выписала квитанцию.

– Пятьдесят копеек.

– У кого есть пятьдесят копеек? – спохватился Хлюпа.

Пришлось Юрке оплатить его телеграмму и свою. На это ушли все деньги, которые у него были. Ему сделалось грустно. И телеграмму он не хотел посылать, и денег было жалко. Он собирался купить новые батарейки для фонарика, теперь было не на что. Придется опять просить у матери.

Нина Берестнева

На набережной, неподалеку от Яхтклубского переулка, где в позапрошлое воскресенье ребята срезали в нескольких дворах бельевые веревки, Юрка нашел всю компанию. В городе было несколько мест, где они любили бывать. И Юрка теперь знал все эти места.

– Англичанин! Товарищи, Англичанин! – обрадовался Мишка.

Юрка смущенно заулыбался. Но все остальные восприняли его появление вполне равнодушно. Ну, пришел и пришел.

– Прессу не потеряй, чучело, – сказал Хлюпа Мишке и двинулся впереди ребят, словно был не с ними, а сам по себе.

– Нет, Ген, не потеряю.

В одной руке он нес за ножку рояль, а в другой – «прессу». Хлюпа, когда у него были деньги, покупал пачками, газеты и журналы и, устроившись на солнышке, читал про спорт и юмористическую страничку.

Юрка пошел вместе с ребятами по набережной вдоль парапета. Никакого особого дела здесь у них не было, просто гуляли по солнышку и глазели по сторонам и на воду. Юрку это удивляло. Проходили дни за днями, а никто от его велосипеда колеса не отвинчивал и не строил многопедальный велосипед.

– Ген, посмотри, какой драндулет, – сказал Юрка.

По набережной на стареньком громыхающем велосипеде проехал стоя мальчишка; сиденья у этого велосипеда не было. Хлюпа посмотрел вслед мальчишке и ничего не сказал, только руки у него дернулись, словно он хотел схватить велосипедиста за рубашку. Руки Хлюпы всегда были в нервном танце. Он все время должен был показывать этими руками свое превосходство над другими людьми, доказывать, что он ничего и никого не боится. Хлюпа дернулся руками вперед, но велосипедист уехал, и Хлюпа сорвал с головы Игоря кепку.

– Отдай! – с неожиданной резкостью, даже ненавистью сказал тот, и, встретившись с его взглядом, Хлюпа помедлил и вернул кепку.

– Ладно. Ты больной. Носи на здоровье, а то простудишься. Юрка, подойди ко мне.

– Зачем?

– Я тебе сказал.

– Только не в воду, Ген! Только, пожалуйста, не в воду.

Юрка держался за козырек своей кепки, но все-таки шел.

– Руки прочь! – сказал Хлюпа, и кепка полетела в небо. Юрка успел поймать ее над парапетом.

– Молодец, носи на здоровье, – похвалил Хлюпа. – Принеси мне теперь вон ту зелененькую.

– Какую, Ген? – не понял Юрка.

Неподалеку, прижавшись к парапету, стояли два испуганных пацана. На голове у одного из них была зеленая вельветовая фуражка.

– Не видишь, что ли, зеленую фуражку?

– Ген, я не умею. Не надо, чтоб я.

– Мишка, покажи пример, – скомандовал Хлюпа.

Мишка бодро положил под мышку «прессу» и двинулся к пацанам, угрожающе постукивая по клавишам рояля.

– Потап, помоги Мишке, – все больше возбуждаясь, сказал Хлюпа.

– Нет настроения, – ответил Потаи. Он и Игорь незаметно, но все более настойчиво оказывали Хлюпе сопротивление.

– Ну ладно, – зло проговорил он. – Сам возьму.

Мальчишки у парапета изо всех сил вжимались в камень, стараясь пропустить мимо себя всю ватагу. Хлюпа подошел к ним и, опережая Мишку, сдернул с пацана зеленую вельветовую фуражку.

– Что это такое? – удивился он, разглядывая подкладку.

– Крючок, – наивно ответил хозяин фуражки.

– Какой?

– Рыбный.

– Чего ж ты его на голове носишь? На такую шапку рыбу ловить нужно.

И фуражка полетела в воду. Краем глаза Хлюпа успел заметить, что это произвело на его компанию должное впечатление. Ребята засмеялись.

– Клюет! Клюет! – перегнувшись через парапет, восторженно кричал Мишка.

Неподалеку от мальчишек, которые как завороженные следили за плывущей фуражкой, стояли две девчонки. В одной из них Юрка еще издали узнал свою соседку по парте и спрятался за спины своих дружков. Но Нина увидела его.

– Как не стыдно! – проговорила она гневно.

Подруга дернула ее за руку, но Нина не собиралась уступать дорогу компании.

– Как не стыдно! – повторила она, заступив дорогу Хлюпе.

Он остановился, за ним остановились все ребята.

– Прыгай! – тихо приказал Хлюпа.

– Как? – испуганно спросила подруга Нины.

– За шапкой. Через парапетик и в водичку. Мишка! Англичанин! Помогите им.

– Не надо, Ген, – подал голос из-за спины ребят Юрка. – Это девчонка из нашего класса. Вот эта, Берестнева Нина.

– Ну и что?

– Не надо, Ген! У нее гланды.

– Три рубля.

– Не надо, Ген, три рубля.

– С тебя три рубля, дурак! Выкуп.

– Ладно, Ген, хорошо, – быстро согласился Юрка. Он взял за руки обеих девчонок, вывел их из круга. – Идите. Иди, Нин, не бойся.

– Не трогай меня, трус! – дернула плечом Нина. Подружки, тесно прижавшись друг к другу, перебежали улицу, пересекли трамвайную линию и скрылись в переулке.

– Гони контрибуцию, – протянул Хлюпа ладонь.

– У меня сейчас нету.

Он ответил, а сам все смотрел в переулок, где скрылась Нина Берестнева.

– А трамвай на что? – Хлюпа подмигнул ребятам. – Сейчас перехватим трамвайчик – возьмешь у матери.

– Давай, давай, гони контрибуцию, – подтолкнул в спину Игорь.

Следующий шаг Юрка сделал сам. Ребятам понравилась мысль раздобыть с помощью Юрки денег. Хлюпа, увидев, что ребята снова ему беспрекословно подчиняются, взял у Мишки рояль, принялся на ходу выстукивать марш. У всех поднялось настроение. Навстречу попался мальчишка, возвращавшийся с птичьего базара. Его мимоходом окружили, открыли клетку, выпустили волнистого попугайчика.

– Слободу чижику! – объявил Потап.

– Это не чижик! – крикнул мальчишка. – Он же погибнет. Он из Австралии.

Ребята ответили дружным смехом. Даже Юрка засмеялся. А Хлюпа сыграл одной рукой на рояле «чижика-пыжика».

Волнистый попугайчик, взлетевший на дерево, сидел ошалело на ветке. Мальчишка пошел с пустой клеткой к этому дереву. Попугайчик перелетел на другое дерево, потом на третье и потерялся где-то на соседней улице, откуда доносились веселые голоса ребят из компании Хлюпы.